Физик

Глава 2 Часть 2

…Промежуток времени с трех часов дня до восьми вечера мы провели плодотворнее некуда. Вернулись домой, показали Александру Всеволодовичу запись разговора с Шаховой, получили ряд новых ценных указаний, плотно пообедали, загрузили в «Хозяина Леса» Яну и Ледицкую, отвезли в аэропорт, подняли на борт самолета Зыбиных, пережили очень эмоционально тяжелое прощание и вернулись в особняк. Ужинать не хотелось от слова «совсем», но «незаменимая» не дремала, и я заставил себя смолотить персональную порцию вареных куриных грудок, риса и свежих овощей, заполировал их витаминным коктейлем, невесть в который раз посмотрел на часы и решил, что обещанная встреча, вероятнее всего, не состоится. Вернее, перенесется на понедельник или вторник. Поэтому решил полчасика порасслабляться в трапезной, а затем напроситься на массаж. Но стоило откинуться на спинку кресла и вытянуть ноги, как «старшая сестричка» расфокусировала взгляд, выпрямила спину и ответила на входящий вызов:

— Да, Валентина Алексеевна?

Я, естественно, мгновенно превратился в слух и уже на третьей фразе Зыбиной понял, что ошибся:

— Да, будем. Ориентировочно в двадцать сорок пять-двадцать пятьдесят.

Следующие секунд тридцать-сорок Раиса Александровна выслушивала некие инструкции, а потом решительно тряхнула роскошной гривой, сказала, что все поняла, оборвала связь и повернулась ко мне:

— Все, собираемся как можно быстрее и выезжаем.

— На чем? — зачем-то спросил я, вскакивая на ноги и «проваливаясь» в режим замедления времени.

— На «Хозяине»: через час-полтора обещали снегопад, а сколько времени мы проведем во дворце, пока неясно. Кстати, Шахова потребовала привезти с собой Замятину.

— Сейчас построю… — пообещал я, метнулся к двери, открыл, пропустил Земляничку вперед и рванул следом.

Целительнице, ужинавшей в компании других Слуг рода, позвонил по дороге в свои покои и дал исчерпывающие инструкции. Пока принимал душ и одевался, получил три фотографии девушки в разных костюмах, выбрал тот, который счел наиболее подходящим для общения с Императрицей-Матерью, а чуть позже, в лифтовом холле, оценил итоговый результат трудов «личной помощницы», сделал ей комплимент и внезапно понял, что в принципе не представляю, как должна себя вести Замятина в присутствии одной из самых влиятельных личностей в Империи.

Ломать голову, придумывая «правильный алгоритм», и не подумал — решил, что с этим делом прекрасно справится «старшая сестричка». Поэтому взял Валю под локоток, завел в подъехавшую кабинку и спустил нас в гараж. А минуты через две-три встретил Раису Александровну, с интересом оглядел ее брючный костюм, сшитый по мотивам «боевой кожи», засомневался в том, что этот образ порадует и Волконскую, но промолчал и помог даме забраться за руль.

«Нарисовавшуюся проблему» описал уже после того, как мы тронулись с места. И изрядно удивился, услышав весьма своеобразную инструкцию:

— Валь, де-юре ты — Слуга Зыбиных, а де-факто — личная целительница, а значит, и доверенное лицо единственного физика Российской Империи со «вторичкой»-Молнией! Поэтому рассматривай абсолютно любую ситуацию через следующие призмы. Призма первая: любая информация, так или иначе касающаяся твоего господина, является секретной, так что все желающие задавать вопросы на эту тему должны вежливо направляться к нему. Призма вторая: никто, кроме моего батюшки, меня и Люта не имеет никакого права требовать у тебя что бы то ни было или отдавать какие-либо приказы. Призма третья: любой твой страх или проявление слабости бьет по твоему господину, поэтому никогда не показывай испытываемых эмоций и тщательно «зеркаль» только положительную составляющую поведения Люта. То есть, оказывай его собеседникам ровно столько уважения, сколько оказывает твой господин, а тех, к кому он проявляет негативное отношение, игнорируй. И последнее: Волконские — не боги, а род первых среди равных. Причем для нас, дворян. А первое место твоей личной табели о рангах уже занимает твой господин…

Как ни странно, этого Вале хватило за глаза. Нет, последние несколько минут сумасшедшей гонки по вечерней столице она ощутимо нервничала, но стоило Суккубе въехать в Серебряные Ворота Императорского дворца и сесть на хвост машине сопровождения с гербами Волконских вместо номеров, как целительница приложилась к себе каким-то заклинанием и избавилась как от легкой бледности, так и от последних сомнений. В результате, выбираясь из машины в подземном гараже, не только выглядела, но и ощущалась абсолютно спокойной.

Да, следующие четверть часа, убитые на скитания по роскошнейшим коридорам и анфиладам самого большого дворцового комплекса Европы в сопровождении четверки «двустворчатых шкафов» из Собственного Его Императорского Величества Конвоя, я видел лицо Замятиной всего раза три, но не заметил ни страха, ни неуверенности. Вот и решил, что все, может быть, и обойдется. Тем не менее, во время недолгой лекции о правилах поведения в присутствии августейших особ улучил возможность нащупать и ободряюще сжать предплечье целительницы, а за несколько мгновений перед тем, как переступить через порог гостиной Ее Императорского Величества Мирославы Михайловны, вообще подмигнул. И, с чувством выполненного долга сделав восемь шагов следом за «старшей сестричкой», предстал перед государыней и госпожой Шаховой.

Пока фиксировал поклон уважения, успел прийти к выводу, что вот так, в реальной жизни, восьмидесятитрехлетняя мать Ярослава Шестого выглядит в разы интереснее, чем на официальных портретах. И дело было даже не в том, что стараниями Валентины Алексеевны смотрелась от силы лет на тридцать пять — государыня, вроде как, отошедшая от дел еще в конце тридцатых годов, ощущалась не «функцией», а женщиной. Да, властной, да, высокомерной, да, холодной и безжалостной. Но при этом способной на человеческие чувства.

Само собой, оценил и изысканную красоту породистого лица, и грудь, распирающую роскошное коралловое платье с кружевами, и давящую ауру мастера третьей ступени школы Воды, и интерьер сравнительно небольшого помещения.

Но так, мельком. Ибо Императрица-Мать закончила разглядывать нашу троицу, вперила тяжелый взгляд мне в переносицу и поздоровалась. А после того, как мы ответили в точном соответствии с полученными ценными указаниями, шевельнула пальцами левой руки, и Шахова, плавно поднявшись с банкетки, обтянутой темно-красной тканью, скользнула к входной двери.

В поле моего зрения появилась буквально секунд через тридцать-сорок, подошла к небольшому стеклянному журнальному столику на золотых или позолоченных «львиных лапах», деловито активировала мощную «глушилку» и вернулась на свое место, а Мирослава Михайловна, удовлетворенно кивнув, сняла «маску» всесильной Императрицы-Матери и продемонстрировала нам другую, чуть более теплую. В смысле, изобразила намек на улыбку, повела рукой в сторону широченного дивана и предложила располагаться поудобнее. А когда мы выполнили это распоряжение, поздравила Суккубу с очередной «убедительнейшей победой», дала понять, что этой победой гордится вся Империя, а потом пошутила. Очень близко к теме, некогда придуманной Яной:

— Знаете, единственное, что меня слегка расстроило — это марка машины, на которой вы выиграли эту гонку: на мой взгляд, покажи вы соперникам их место на «Хозяине Леса», победа получилась бы более красноречивой!

Мы вежливо посмеялись, и женщина, удовлетворенная такой реакцией, посерьезнела и поймала мой взгляд:

— Лютобор Игоревич, я прослушала запись вашей беседы с Валентиной Алексеевной раза три, тщательно изучила ваше досье и не поленилась вызвать к себе Марину Викторовну Лисицину, тем не менее, хотела бы убедиться в вашем здравомыслии сама. Вы не ответите на несколько моих вопросов?

— Почту за честь, Ваше Императорское Величество! — поклонился я и… ответил. Вопросов на сорок с гаком. Причем разной степени заковыристости и на темы, далеко выходящие за пределы программ общеобразовательных школ и Императорского Лицея номер один. Да, четыре раза честно признал, что в принципе не представляю, о чем идет речь, так как политикой никогда не интересовался, дважды озвучил мнение, не обрадовавшее венценосную собеседницу, и разок отказался отвечать, ибо счел вопрос провокационным, но в общем и целом не ударил в грязь лицом.

Это признала и Императрица-Мать. Правда, несколько своеобразно:

— Что ж, легенды о физиках действительно не врут: вы не только умны, рассудительны и наблюдательны, но и обладаете рядом качеств, с которыми невозможно не считаться: несгибаемой волей, отвагой, обостренным чувством справедливости, хладнокровием, здоровым упрямством и тэдэ.

Обращаться к венценосным особам без их высочайшего соизволения нам очень не рекомендовали, поэтому я демонстративно выгнул бровь. Что, конечно же, не осталось незамеченным:

— Вы с чем-то не согласны?

— Я удивлен, что вы, Ваше Императорское Величество, не упомянули один из краеугольных камней моего характера — привычку воздавать сторицей и за добро, и за зло.

Волконская нехорошо прищурилась, подалась вперед и процедила:

— Это вы так намекаете на заслуги Зыбиных в раскачке вашего Дара?

— Нет, Ваше Императорское Величество, я сказал именно то, что думал. Но раз разговор коснулся помощи, оказанной мне главой этого рода, Раисой Александровной и Яниной Демьяновной, то, с вашего позволения, изложу свои соображения. Для начала, я прорвался, будучи учащимся их школы-интерната, и уже через считанные минуты после этого получил квалифицированную помощь очень толковой, благожелательной и квалифицированной целительницы. Далее, с этого момента и по сей день в меня вкладывали не только деньги, но и души. Да, безусловно, в действиях Александра Всеволодовича присутствовал расчет, однако этот человек сделал для меня в разы больше, чем обещал. Ибо мы с ним сошлись характерами, и он помогал не пешке, способной пройти до конца игрового поля и превратиться в фигуру, а юноше, которого в других условиях с удовольствием принял бы в род. Однако мой моральный долг перед этой личностью меркнет перед долгом Раисе Александровне, ее племяннице и целительнице, приставленной ко мне еще в конце октября: первую я считаю названной старшей сестрой и лягу костьми, но останусь горячо любящим младшим братом до конца своих дней, со второй по-настоящему дружу и не предам ни за что на свете, а третьей, уже три месяца каждый божий день сливающую на исцеления моего тела по три-четыре резерва, помогу заслужить дворянство.

Императрица-Мать насмешливо выгнула бровь и фыркнула:

— Это, как я понимаю, не только декларация намерений, но и условия, которые, вроде как, не обсуждаются, верно?

— Так и есть! — твердо сказал я. — Как я уже говорил, эти личности вкладывают в меня душу, и я отвечу тем же. Чего бы мне это ни стоило.

Волконская гневно сверкнула глазами, не дождалась никакой реакции и… добродушно рассмеялась:

— Физик! Юный, но уже зубастый. И мне это нравится…

…Последние минут двадцать пять пребывания в Императорском дворце я провел в медблоке Валентины Алексеевны. Изображать подопытную мышку однозначно не понравилось, зато порадовал результат: взяв все необходимые анализы, целительница в ранге Архимага легко и непринужденно убрала так называемые «затенения» в «дублях» периферийных каналов энергетической системы, тем самым, гармонизировав потоки Силы, затем что-то подшаманила с резервом, помогла почувствовать «правильную» пульсацию ядра, попросила сосредоточиться на ней и на самом пике «вживания» в рекомендованный образ каким-то образом «подтолкнула» мое развитие. В смысле, разом подняла ядро с первой ступени новика на первую, но уже ученика!

Само собой, я потерял дар речи, ибо всегда считал, что перепрыгивать через ступени развития физически невозможно. А когда пришел в себя и задал напрашивавшийся вопрос, получил неожиданный ответ:

— А ты через них и не перепрыгивал. Ты рос. Последовательно. Просто твои пестуны очень здорово перегнули с ежедневными нагрузками, из-за чего организм был не в состоянии обеспечить энергетическую систему нужным количеством материала для качественной перестройки ядра.

— Да, но я инициировался второго января, то есть, менее месяца назад! — напомнил я. — А три первые ступени — это, как минимум, год развития!

Шахова насмешливо усмехнулась:

— Все верно. Но ты не учитываешь три ускоряющих фактора: идеальную энергетику, выстроенную за годы регулярных медитаций, слишком раннюю инициацию, вызвавшую эффект гиперкомпенсации, и обретение сразу двух Даров, одновременная подстройка организма к которым дала синергетический эффект. Кстати, все вышеперечисленное прекрасно объясняет причины, из-за которых так ценятся Одаренные ранних инициаций.

Я поблагодарил женщину за исчерпывающий ответ, набрался смелости и попросил помощи в раскачке Дара Замятиной:

— Валентина Алексеевна, я, может быть, спешу с выводами, но, по моей логике, высокоранговый физик без целителя с «сопряженным» Даром — это постоянная головная боль для обычных целителей. Хотя бы из-за того, что естественная регенерация не складывает сломанные кости, не сводит вместе края ран и так далее.

— Так и есть: я несколько раз исцеляла нынешнего главу Бестужевых еще в те годы, когда он охранял Георгия Четвертого, и до сих пор вспоминаю те мучения с ужасом: даже при имевшемся превышении в две ступени на само исцеление тратилось от силы два с половиной процента вливаемой Силы, а все остальное резалось раскачанным сопротивлением!

— Так вот, я собираюсь серьезно вложиться в раскачку Дара вашей тезки, но уверен, что методики, выложенные в общий доступ, далеко не идеальны.

— Нынешний уровень этой девочки знаешь? — спросила она.

— Конечно: третья ступень подмастерья. Взяла в конце декабря.

Валентина Алексеевна секунд на тридцать закатила глаза к потолку, а затем выдала вердикт:

— Если вкладываться по-настоящему серьезно, то на этом уровне линзы-камертоны экстра-класса и аналогичный алхимический курс длительностью в сорок два дня обойдутся в полторы тысячи золотых рублей. Кроме этого, если бы раскачкой этой девочки занималась бы я, то приобрела бы по-настоящему серьезный накопитель, амулет, защищающий от ментальных воздействий мастеров третьей-четвертой ступени и комплект продвинутых целительских заклинаний, ибо та дрянь, которую студенты зазубривают в академиях, никуда не годится.

— В какую сумму обойдутся накопитель, амулет и этот комплект?

— Тысяч в двенадцать-тринадцать… — ответила Шахова и как-то странно усмехнулась: — То есть, в шестьдесят-шестьдесят пять процентов от суммы виры, полученной Зыбиными от Балакиревых, Лизуновых и Казариновых. Кстати, какую часть этих денег досталась тебе, если не секрет?

Я достал коммуникатор, открыл программу «банк-клиент», выделил четыре последних транша и вывесил в виде голограммы перед Шаховой.

— Не поняла? — недоуменно нахмурилась она.

Пришлось объяснять:

— Виру перечислили сегодня, в районе шестнадцати ноль-ноль. Уже в шестнадцать ноль четыре вся эта сумма прилетела ко мне. А я разделил ее по своему разумению: две тысячи отправил вашей тезке, а остальное поделил пополам между собой и своей единственной подругой. Кстати, если надо, могу объяснить логику такого решения.

— Надо.

— В первом приближении виру надо было делить на три равные части. Но стоит добавить к этой картинке время, то есть, вспомнить, что в конфликте участвовала молодежь, которая гарантированно считает себя оскорбленной и через какое-то время постарается жестоко отомстить, как станет понятно, что «прилетит» только мне и Янине Демьяновне. Ибо ваша тезка — Слуга рода, за любые поступки или проступки которой отвечаю я. В общем, я счел эти деньги своего рода вложением в подготовку ко второй части конфликта, и…

Тут Шахова прервала мой монолог, заявив, что считает мое решение справедливым, и я со спокойным сердцем вернулся к обсуждаемому вопросу:

— Кстати, это не первая вира, которую я получаю. Поэтому одалживаться на развитие Дара своей целительницы не собираюсь.

— И что заставило тебя принять такое решение? Я надеюсь, не гордость? — без тени улыбки спросила целительница и получила честный ответ:

— Нет, не она, а здравый смысл: если в развитие Вали вложится кто-то другой, то у него появятся моральные основания считать возможным отдавать ей какие-либо распоряжения через мою голову. А оно мне надо?