Фаза боя

Глава 10

За поворотом, в пятидесяти метрах — площадка, на которую выходят сразу десять грузовых лифтов. Там стоит пост охраны из пяти полицейских. И туда ушли десять минут назад три дауна. Мы с Джорджем и Иеремией ждём их возвращения. Позади нас тоннель, заполненный даунами. У каждого в руках — винтовка, напоминающая мосинскую трёхлинейку. Даунов несколько тысяч. Все они пришли сюда прямо с тайных складов, где им выдавали оружие и наскоро учили обращаться ним. А за ними тоннель забит огромной толпой тех, кому винтовок не хватило. Их в три раза больше, и они тоже вооружены. В руках у них ножи, топоры, стальные прутки, цепи, кирки и лопаты. Когда мы с командирами продирались через эту толпу, меня поразило одинаковое выражение лиц. Мрачная решимость сражаться насмерть, бить, крушить, никому не давать пощады, мстить тем, кто обрёк их на скотское существование. И хотя то, что я успел увидеть за это время в верхнем городе, никак не способствовало проявлению не только добрых чувств, но и элементарной жалости к его обитателям, у меня по спине начинают ползать мурашки при мысли о том, какие силы я разбудил, какие бедствия обрушатся сейчас на этот город.

Впрочем, сеющий ветер всегда пожинает бурю. Истина эта стара как мир. Если бы я сейчас не подвернулся, дауны пошли за кем-нибудь другим. А тем, кто устраивает свою жизнь за счет других, всегда следует быть готовыми к тому, что придёт такое время, когда эти другие предъявят счет. И этот счет не всегда может быть оплачен деньгами. Вернее сказать, он никогда не может быть оплачен. Преступления в социальной сфере отличаются от уголовных тяжестью своих последствий. И последствия эти, подобно снежному кому, катящемуся по влажному снегу, подобно лавине, лесному пожару, находят всё новые и новые жертвы, с каждым шагом становясь всё тяжелее и жестче. Но социальные преступления отличаются от уголовных тем, что они совершаются в соответствии с законами, действующими в обществе. Или эти законы принимаются позже, чтобы задним числом узаконить совершенные деяния. Принимаются самими преступниками. Но тому, кто живёт за счет других, всегда следует помнить: расчет состоится обязательно и неотвратимо. Если не с ним, то с его потомками. Ни одно преступление не может совершаться бесконечно долго. А все обладатели огромных состояний — преступники. Чтобы доказать это, не надо быть юристом. Юристы как раз докажут обратное. Достаточно знать законы природы. Ни материя, ни энергия не могут возникать из ничего и исчезать бесследно. Если где-то возникло, значит, в другом месте убавилось. Тысяча долларов, появившаяся в одном кармане, означает исчезновение минимум по одному доллару из тысячи других карманов.

Юрист может возразить, что каждый получил за свой труд пропорционально своему вкладу. Но возникает вопрос: а откуда взялся этот первоначальный капитал, который позволил сделать этот солидный вклад? Давно никто уже не верит сказочкам об умном и бережливом чистильщике обуви. Всякий знает, что честным трудом крупного состояния не наживёшь. Исключения бывают. Это — выдающиеся артисты, писатели, художники, спортсмены-профессионалы, ученые и изобретатели — лауреаты государственных и международных премий. Одним словом, те, кто зарабатывает своим талантом. И это справедливо. Эти люди буквально сжигают себя ради других людей. Но это исключение только подтверждает правило. У истоков социального преступления всегда стоит преступление криминальное. Ни один из олигархов никогда не ответит на вопрос: «А откуда у вас появились деньги, с которыми вы начали свой бизнес? И почему у вас он пошел удачно, а более достойные люди разорились?»

Так что возмездие, каким бы страшным оно ни казалось с виду, всегда справедливо. Единственно, что, невзирая на всю свою суровость и жестокость, оно никогда не может воздать преступнику всей мерой за его деяния. Как нет и не будет меры полного воздаяния Америке за все её преступления. Начиная с тотального геноцида индейцев и кончая порабощением всего мира и присвоением себе результатов его труда. Стоит ли говорить, что между этими двумя пунктами находятся атомные бомбардировки, бесчисленные локальные войны, пестование фашизма, финансирование сионизма, взращивание международного терроризма, развязывание гонки вооружений. А еще беспримерная по своему цинизму и нахрапистости холодная война, в результате которой сотни миллионов людей стали бесперспективными нациями. А еще оболванивание населения планеты путём навязывания своего образа жизни и многое, многое другое. Разве что если бы как у Данте разразился над этой страной многовековой огненный дождь, который не сжигал бы, а мучил. Вот тогда…

—Милорд… дорога свобод…

У моих ног на бетонный пол падает молодой даун. Его лицо в крови. Кровь хлещет и из раны в животе, которую он пытается зажать руками. Выглядываю за угол. На площадке у лифтов лежат семь неподвижных тел.

—Вперёд!

Лифты быстро набиваются до отказа, и мы с передовым отрядом быстро поднимаемся на пятьдесят шестой ярус. Лифты сразу отправляются назад, за новой партией. Дауны возбуждены, они озираются и недоумевают: где жители верхнего города? И невдомёк им, что в этот час на улицах города можно встретить только молодёжные банды. Но даже они никогда не заглядывают на погрузочно-разгрузочные площадки грузовых лифтов. Только через час сюда придут работать специальные бригады.

Еще дважды открываются двери лифтов, и площадь заполняется вооруженными даунами. Можно начинать движение. Я отбираю полсотни даунов и организую из них головную походную заставу. Возглавляю эту группу я сам. Интуиция не подводит меня и на этот раз.

Едва мы выходим на бульвар, как из ближайшего переулка вываливается банда. Они возбуждённо галдят. Видимо, только что с кем-то расправились. Увидев даунов, банда замирает как вкопанная. Они никак не возьмут в толк, кто мы такие и что делаем в это время на их территории. Впечатление такое, словно они, ошарашенные появлением здесь неизвестных людей, не замечают, что эти люди вооружены и что это дауны. Они просто возмущены и намерены восстановить «справедливость».

Банда приходит в движение. Их больше тридцати человек. Все вооружены. У кого дубинка, у кого цепь, у кого пруток. Под одеждой наверняка спрятаны ножи и даже пистолеты. Их сейчас легко перестрелять, но я не желаю поднимать шум раньше времени. Одиночные выстрелы — куда ни шло. На них здесь никто внимания не обратит. А вот если мы начнём палить всей командой, полиция точно заинтересуется. После этого нам придётся с боем брать каждый перекрёсток. Я принимаю другое решение.

—Не стрелять! Работать штыками. Делай как я! Забираю у ближайшего дауна винтовку с примкнутым штыком и иду навстречу атакующей нас банде. Вперёд вырывается широкоплечий юнец и замахивается на меня арматурным прутком. Делаю выпад и глубоко всаживаю ему штык между рёбер. Юнец хрипит, роняет пруток и судорожно хватается за ствол винтовки. Стряхиваю его со штыка, отдаю винтовку дауну и отступаю назад, пропуская вперёд ободрённых первым успехом и разгоряченных даунов. Не хватало мне еще получить в этой свалке удар цепью, прутком или кастетом. Хорош я буду со сломанной ключицей или перебитой челюстью.

У нас, понятно, не было времени научить даунов хотя бы основам штыкового боя и тактике рукопашных схваток. Я только головой качаю, наблюдая, как бестолково и суетливо тычут они штыками. А вот банда — это другое дело. У них богатый опыт уличных боёв. На всякий случай снимаю автомат с предохранителя и досылаю патрон. Но преимущество винтовки, оснащенной штыком, и численное превосходство делают своё дело. Конечно, обученным солдатам хватило бы для этого однѳй-двух минут. В нашем же случае схватка кипит четверть часа. Тяжелое дыхание, сопение, выкрики, визги и стоны составляют звуковое оформление этой безобразной сцены. Я уже начинаю сожалеть о принятом решении, когда трое даунов, скользя в лужах крови, добивают последнего бандита.

Дауны идут за мной вразброд, неорганизованной толпой, винтовки держат как попало. Закрываю на это глаза. Минувшей ночью нам было не до строевой подготовки. Вот и выход на один из главных проспектов этого яруса. Здесь должны дежурить полицейские наряды из числа тех, кто поддерживает Мирбаха. Но мы опережаем график событий примерно на сорок минут. Как бы не произошло осложнений. Но нет, всё в порядке. Полицейские удивляются, увидев нас, но ничего не предпринимают и быстро скрываются в переулке. Я отправляю посыльного.

— Беги, скажи Джорджу, чтобы он вёл людей.

Вскоре на проспект, возбуждённо шумя, вываливается толпа вооруженных даунов. Они с любопытством глазеют по сторонам. Им здесь всё в диковинку. И дома, и витрины магазинов, и деревья на бульваре. Всю жизнь они провели под землёй, среди камня и бетона, в своих казармах и цехах. Никто из них никогда не видел даже травинки. Впереди никого нет, но я посылаю два десятка из тех, кто уже имеет опыт штыкового боя.

—Идите до шестого перекрёстка и там ждите нас. Если кого увидите, пошлите одного человека сюда, а сами действуйте штыками. Старайтесь не стрелять. Нам надо дойти до своих объектов без лишнего шума.

Передовая группа уходит вперёд. Мы с основным отрядом двигаемся следом. Дауны продолжают глазеть, восхищаться, галдеть и возмущаться. Но есть среди них и такие, которые заняты конкретным делом. Это лифтёры. Они по ходу движения выводят из строя все пассажирские подъёмники. Грузовые лифты уже взяты нами под охрану. Это вторая коррекция, внесённая мной в разработанный штабом Мирбаха план. Первая — наше выступление на сорок минут раньше срока. Если хочешь переиграть серьёзного противника, начинай путать ему карты с первого же хода. А дальше, лорд Мирбах, будет еще веселее.

Звенит разбитое стекло, торжествующе кричат дауны. Так и есть, громят какой-то супермаркет. Приказываю Джорджу с людьми двигаться в прежнем направлении, а сам иду к месту событий. В магазин ворвались две сотни даунов. В толпе мародёров замечаю и Иеремию. Так! Останавливать грабёж бесполезно, надо действовать по-другому.

—Иеремия! — кричу я. — Мы сюда пришли не за этим. Впереди будет еще много такого добра. Скоро весь город будет наш. Быстро забирайте, что вам понравилось, и идём дальше.

Поколебавшись, Иеремия подчиняется. Он кричит на своих даунов и выгоняет их из магазина. Мы быстро догоняем отряд Джорджа. Вот и развилка. По плану мы все сейчас должны идти брать телецентр. Но я и на этот раз решаю по-другому.

—Джордж, бери половину людей и двигайся по этому проспекту до большого голубого здания по левой стороне. Это будет, — я показываю на плане, — через пять кварталов. В здании расположен центральный банк. Постарайся взять его без стрельбы, работайте штыками. Распредели людей по всем этажам. Большую часть оставь на первом этаже. Возьми под охрану все входы в здание. Как только захватишь банк, пришли ко мне посыльного. Потом я тебя проинструктирую, что делать дальше. Мы с Иеремией идём брать телецентр. Когда возьмём, я дам тебе знать. Всё понял?

Джордж кивает. Он с половиной отряда направляется прямо. Иеремия, покосившись на меня, тоже идёт за ним, но я останавливаю его:

—Иеремия! Ты пойдёшь со мной.

Тот возмущенно сопит, но, бросив взгляд на мой автомат, смиряется и молча поправляет на плече винтовку.

Площадь перед телецентром патрулирует наряд полиции из шести человек. То ли они из числа полицейских, поддерживающих Мирбаха, то ли просто обалдели при виде вооруженной толпы, но они замирают на месте, с недоумением смотрят на нас и не пытаются принять никаких мер. Делаю жест рукой, как бы устраняя их с нашего пути. Полицейские послушно скрываются в переулок.

Дело за малым: проникнуть в телецентр. Быстро разделяю толпу даунов на группы и распределяю вокруг здания. Сам с Иеремией и двумя сотнями даунов иду к главному входу. Через закрытые стеклянные двери вижу вооруженную охрану. Их десять человек.

Я жестом приказываю им открыть двери. Стоящий впереди охранник отрицательно мотает головой. Иеремия и еще два дауна без команды бросаются к дверям и колотят по стеклу прикладами. Нет, друг мой Иеремия, это не магазинная витрина. Охранники смеются. Смейтесь, ребята, смейтесь. Пока. Но надо поспешить. Они уже наверняка вызвали подкрепление. Вступать в бой на открытом пространстве с необученным и недисциплинированным войском мне не улыбается.

Подхожу к дверям, достаю гранату наступательного типа с малым радиусом разлёта осколков и подвешиваю её к ручке двери, прямо напротив запора. К кольцу привязываю бечевку и разгибаю усики. Иеремия с интересом наблюдает за моими действиями. До охранников почему-то тоже никак не доходит, что я делаю.

—Назад! — командую я.

Отбежав на пятнадцать метров, дёргаю бечевку. Гремит взрыв. Одна створка двери разлетается вдребезги, вторая повисает, наполовину сорванная с петель. Двое охранников валяются на полу, остальные отбежали подальше.

—Вперёд!

Толпа даунов, уставив штыки, устремляется в образовавшийся проход. Навстречу им гремят автоматные очереди. Шуметь так шуметь.

—Огонь!

Творится что-то невообразимое. Палят все. И те, что впереди, и те, что сзади. На всякий случай приседаю. Первыми жертвами оказываются дауны, штурмовавшие проход. Иеремия догадался упасть и тем самым сохранил себе жизнь.

Стрелки из даунов, понятно, никакие. За одну ночь снайперов не воспитаешь. Но при такой численности плотность огня делает своё дело. Поражены еще три охранника. Оставшиеся отбегают в глубь холла. Я снова веду даунов в телецентр. На этот раз иду впереди сам. На входе к нам присоединяются Иеремия и десятка три уцелевших после огневой атаки даунов.

Из дальнего конца холла вновь гремят выстрелы. Посылаю вперёд полсотни даунов вместе с Иеремией. Может быть, нарвётся-таки на пулю и избавит меня от хлопот.

—Не стрелять! — командую я остальным.

Сам я с колена, поверх голов вырвавшихся вперёд даунов точными очередями заставляю замолчать один автомат за другим. Через несколько минут всё кончено. Телецентр в наших руках.

—Иеремия! Возьми половину людей и пройди по всем этажам, по всем помещениям. Кого встретишь, загоняй в какое-нибудь пустое помещение на втором этаже. Сюда никого не пускай. Будут сопротивляться, не церемонься. В каждом помещении оставляй по два человека. На каждом этаже — еще по десятку. На лестницах и у лифтов тоже выстави охрану. Закончишь, спускайся сюда.

Иеремия отправляется выполнять приказ, а я быстро расставляю даунов у входов в телецентр. Едва я успеваю покончить с этим делом, как на площадь с разных сторон выезжают кары, набитые полицейскими. Они выскакивают и устремляются к телецентру.

—Огонь!

Снова начинается ружейная какофония. Но в неё вплетаются и автоматные очереди. Это кто-то из даунов подобрал автоматы охранников. Полиция, потеряв более десятка человек убитыми или ранеными, откатывается под защиту каров. Плохая защита.

—По карам огонь!

Плотный винтовочный огонь прошивает кары насквозь. Тогда полицейские отступают еще дальше: в переулки и на бульвар. Теперь они укрылись надёжнее и ведут огонь из-за каменных оград и из-за углов. Но расстояние слишком велико для их слабеньких автоматиков. Даунов поражают лишь шальные пули. Но сейчас полиция вызовет подкрепление, национальную гвардию с пулемётами. Тогда может стать жарко. Впрочем, это и к лучшему. Уж тогда-то смена, подчинённая Мирбаху, сюда никак не проберётся.

—Реже стреляйте! Берегите патроны! Они еще понадобятся.

Сам я участия в перестрелке не принимаю. Патроны для АКМ здесь не достать ни за какие деньги. И одно Время знает, сумеем ли мы раздобыть их где-нибудь дальше.

Ко мне подходит Иеремия:

—Милорд, всё сделано, как вы приказали. Я собрал всех в зале на втором этаже.

—Отлично! Оставайся здесь, командуй.

Дежурный персонал телецентра собран в конференц-зале. В коридоре лежат три неподвижных тела. Иеремия воспринял мои слова буквально и не церемонился с теми, кто оказывал сопротивление.

В конференц-зале, охраняемые двумя десятками даунов, сидят две сотни сотрудников телецентра. Хм! Я бы поставил их на колени. Или расставил лицом к стене и руки за голову. С минуту я рассматриваю эту массу людей в ярких комбинезонах, отделанных затейливыми узорами. За ночь, проведённую в даунтауне, я уже успел отвыкнуть от этой пестроты.

—Здравствуйте, господа! Вас собрали здесь по моему приказу, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие. К вам пришли дауны. Даунтаун восстал и берёт власть в городе в свои руки. Нравится вам это или нет, но начали они именно с вашего телецентра. Поэтому предупреждаю: все, кто будет делать глупости, незамедлительно присоединятся к тем, что уже лежат в коридоре. Желающие есть? Нет? Очень рад, господа, что среди вас нет таких идиотов. А теперь меня интересует: кто из вас дежурный оператор узла связи?

Понятно, что никто не встаёт и не представляется. Но все, как один, оборачиваются и смотрят на человека в лимонно-желтом комбинезоне, густо вышитом золотистыми звёздочками.

—Понятно. — Я подхожу к этому человеку и представляюсь: — Андрей Коршунов.

Человек сначала озирается — выдали, сволочи — потом встаёт, тяжело вздыхает и тоже представляется:

—Герберт Тил.

Его глаза бегают, а пальцы нервно теребят лимонного цвета перчатки.

—Будьте добры, мистер Тил, проведите меня к вашему хозяйству. Не надо так нервничать. Вам лично ничто не угрожает, пока вы будете себя прилично вести и правильно и быстро выполнять мои указания. Мне крайне необходим специалист по телесвязи высокого класса. Надеюсь, вы таковым являетесь?

—Да, сэр. Я уже двенадцать лет работаю дежурным оператором. Я к вашим услугам, сэр.

Мы покидаем конференц-зал, провожаемые взглядами коллег Тила.

Хозяйство Герберта Тила находится на пятом этаже. В помещении дежурят два дауна. Они тупо взирают на пульты и мониторы. При нашем появлении они вскакивают и хватаются за винтовки. Но, узнав меня, успокаиваются и снова усаживаются на свои места.

—Мистер Тил, у вас здесь можно добыть пиво?

—Через три помещения налево есть бар.

Я посылаю туда одного из даунов и объясняю Тилу задачу. Мне необходимо иметь связь с банком, энергоцентром и другими объектами, которые захватывают дауны. В первую очередь — энергоцентр, где должен быть Пётр, и центральная компрессорная станция, где должен находиться Дмитрий. Все остальные каналы следует отключить. Канал резиденции Мирбаха должен находиться в ждущем режиме. Он ни в коем случае не должен включаться автоматически, то есть по запросу от Мирбаха, Мы должны включить его сами, когда сочтём нужным.

—И предупреждаю вас, мистер Тил, я в этом деле тоже кумекаю. Если я замечу, что вы неверно поняли мои распоряжения…

Я поглаживаю ствол автомата, висящего на ремне под правой рукой. Тил испуганно кивает и приступает к работе. Тем временем посланный мной даун приносит упаковку пивных банок. Пиво он взял не лучшего качества, но Время с ним. Откуда ему разбираться в пиве? Они у себя в даунтауне довольствуются тем, что им наливают из пивопровода. Даю банку Тилу и разрешаю даунам тоже взять себе по одной.

—Милорд! Милорд Андрей! — слышится крик из коридора. — Где лорд Андрей?

—Я здесь! Иди сюда!

В зал вваливается запыхавшийся даун. Видно, что он долго бегал по этажам, не щадя ни ног своих, ни дыхания.

—Милорд! Джордж послал меня сообщить вам, что мы взяли банк!

—Молодцы! Возьми это и передохни, — я протягиваю гонцу банку пива. — Отдохнёшь и пойдёшь назад, уже не спеша. Мистер Тил, можем мы сейчас связаться с банком?

Тил делает переключение на пульте, и один из экранов связи начинает светиться. Через пару минут на нём появляется изображение Джорджа.

—Милорд! Мы взяли банк!

—Твой посыльный уже доложил мне об этом. Потери большие?

—Не очень. Человек сорок.

—Отправь людей к грузовым подъёмникам. Сейчас будут прибывать те, кому не хватило оружия. Надо проследить, чтобы они не разбрелись по городу. Забирай их всех к себе и используй, как посчитаешь нужным. Сюда пока не направляй. У нас скоро будет жарко. Когда потребуется подкрепление, я с тобой свяжусь. Впрочем, вас тоже не оставят в покое. Посади возле монитора человека, пусть дежурит постоянно. Я могу выйти на связь в любую минуту. Теперь энергоцентр, мистер Тил.

Энергоцентр отвечает горазд быстрее. Пётр, видимо, уже сидел у терминала.

—Вижу, Петро, что вы тоже выполнили основную задачу. Потери большие?

—Приличные. Здесь держал оборону взвод национальной гвардии с пулемётами. Пришлось повоевать. Всё закончилось буквально три минуты назад.

—Вот как?! Это не было предусмотрено. Твои дальнейшие действия?

—Сейчас к нам движется отряд второго эшелона. Раздам им оружие, а дальше — по плану: склады, лифты, узлы связи.

—Сообщай сюда по мере захвата объектов. Мы будем включать их в сеть связи. А сейчас давай поговорим с Дмитрием. Мистер Тил, центральную компрессорную.

Дмитрий долго не отвечает. Я уже начинаю беспокоиться, когда экран оживает и на нём появляется лицо Дмитрия. Оно окровавлено, но сам Дмитрий улыбается.

—Дима! В чем дело? Где тебя носит? Мы же договорились: постоянно быть на связи, — набрасываюсь я на него.

—Извините, Андрей Николаевич. Мы сюда только что проникли. Охрана, пять человек, здание удерживать не стала, а сразу отступила сюда. У них у всех были автоматы. Пришлось повозиться. Только гранатами и смогли их взять. Меня самого зацепило.

—Гранату, Дима, — назидательно говорит Пётр, — следует бросать под ноги противнику, а не себе самому.

—Спасибо за науку, — Дмитрий смеётся, — я и не знал. Сейчас пойдём брать хранилище ГСМ и насосную станцию. Компрессоры я уже отключил.

—Надеюсь, ты даунтаун без воздуха не оставил?

—Нет. Здесь была дежурная смена. Помогли разобраться. Ну, мне пора.

—Стоп! Ты забыл, о чем мы договаривались? Наши КП здесь. Телецентр, энергоцентр и центральная компрессорная. Пошли на объекты даунов потолковее, сам всё равно везде не успеешь.

—Да нет среди них потолковее!

—Так не бывает, Дима. Присмотрись. Джордж у нас уже центральный банк взял.

—Так то Джордж!

—А Иеремия здесь внизу оборону держит. Слышишь? Дмитрий с Петром прислушиваются к шуму перестрелки, доносящемуся с площади. Лицо Дмитрия вытягивается:

—Вас атакуют?

—Было бы странно, если бы нас оставили в покое. Здесь же главный нервный узел города. Так что, Дима, не глупи и не пытайся поспеть везде сам. Еще навоюешься. Всё только начинается. И оставайся на связи. Мистер Тил, дайте изображение площади перед телецентром.

Там всё по-прежнему. Идёт вялотекущая перестрелка. Но когда Тил поднимает обзор повыше, я замечаю густые столбы дыма где-то в районе площади, на которую выходят грузовые лифты. Этого следовало ожидать. Безоружный второй эшелон даунов уже поднялся наверх и начал действовать. Понятно, что люди, посланные туда Джорджем, не смогли увести с собой всех. Да их и не очень-то послушали, наверное. У меня нет никакого желания смотреть на эти события поближе. Всё это — неизбежные издержки даже не гражданской войны, а бунта. Стихийного бунта. Когда у тех, кого угнетали несколько поколений, появляется возможность отомстить, на поверхность, как правило, выплёскиваются самые низменные инстинкты. Время с ними! Как сказал Мирбах: «Это тоже входит в план». В конце концов, именно он организовал всё это. Вот пусть теперь и пожинает плоды.

Лёгок на помине! Канал связи с резиденцией Мирбаха оживает. Кто-то пытается соединиться с нами, запрашивает связь. Ну, я прекрасно знаю, кто это. Тил протягивает руку к пульту, но я останавливаю его:

—Не надо. Пока. Возьмите лучше еще пива.

Тил берёт еще одну банку, открывает её, раскуривает сигару и усаживается таким образом, чтобы не видеть даунов. На лице у него такое брезгливое выражение, что я не могу удержаться от провокационных вопросов. Открываю банку пива, тоже закуриваю и, подсев поближе к Тилу, спрашиваю:

—Я вижу, мистер Тил, вы не очень-то любите даунов? Тил вздрагивает и бросает на меня испуганный взгляд. Но увидев на моём лице выражение доброжелательности и любопытства, берёт себя в руки и отвечает вполне откровенно:

—А за что их любить, сэр Андрей? За то, что они живут под землёй, как звери в норах? За то, что они пожирают падаль? За то, что они тупые и безграмотные?

—А кто сделал их такими? Кто загнал их под землю и заставил питаться падалью? Можете не отвечать, это сделали задолго до вас. Но это продолжается с вашего молчаливого согласия, и такое положение вещей вас вполне устраивает.

А ведь они такие же люди. Их предки жили рядом с вашими предками. Вы отказываетесь видеть в них людей. Вы презираете их. Хорошо. Я не настаиваю на любви и братских чувствах. Но следует хотя бы уважать их за то, что всё, чем вы пользуетесь, создано их руками.

—Их? Уважать?!

Тил искренне поражен моими словами. Даже не столько поражен, сколько возмущен. У него такая реакция, будто в пивной банке оказалось не пиво, а… ну, скажем, моча кошачья. Здорово здешнему населению закапали мозги «прорабы перестройки». Я решаю свернуть беспредметный разговор и пожимаю плечами. Но задетый за живое Тил, в свою очередь, задаёт мне вопрос:

—А вы, сэр Андрей, как я понял, питаете к этим даунам искреннее уважение. Не так ли?

—Я бы так не сказал. Я уважаю их как людей труда. Людей, создающих своими руками всё, чем мы пользуемся, чем мы живём. Но я не могу уважать тех, кто позволяет загнать себя в резервации, в гетто, в концлагеря. Тех, кто позволяет лишить себя всех радостей жизни, превратить себя в рабочую скотину. Тех, кто вынужден стать каннибалом и смиряется с этим. Таких людей я уважать не могу.

—Тогда почему вы с ними?

—Сложный вопрос. Вряд ли вы поймёте до конца. Тому есть три причины. Первая: я хочу, чтоб они почувствовали, поняли, что они — сила. Хочу, чтобы они проснулись и забрали назад всё, что у них отняли. Чтобы они снова стали людьми. Причина вторая. Как вы поняли, я — русский. И в силу этого терпеть не могу Америку и америкосов. Страну и народ, которые десятилетиями и веками живут за чужой счет и при этом еще презирают все другие народы и поучают их, как они должны жить. Сейчас мне представился удобный случай устроить этой стране и этому народцу хорошенькое увеселение, которое они надолго запомнят. И третья причина. Еще больше я ненавижу тех, кого вы называете альтами. Ненавижу за то, что именно они организовали существующий порядок. Порядок, при котором такие, как вы, благоденствуют, а все остальные стонут. Вы ведь работаете оператором связи и должны знать, что недавно произошло в России. Но вы думали, это там, у них, в дикой России, у нас это невозможно. Как видите, возможно. И это только начало. Представьте, что будет, когда в город войдут еще и рэфы.

Я уже хотел нарисовать картину гладиаторских боёв с участием обеспеченных горожан, но меня прерывает вновь оживший канал связи с резиденцией Мирбаха. Теперь с ним можно и поговорить.

—Мистер Тил, есть возможность организовать хорошие помехи по этому каналу?

—Достаточно отключить фильтры вот этим тумблером.

—Будете ставить помехи по моему сигналу. А теперь включайте связь.

Через минуту монитор связи оживает, и на нём появляется лицо Пола Мирбаха. Он возмущен, расстроен и раздосадован одновременно.

—Андрей! Что происходит? Мы не об этом договаривались. Я уже полчаса пытаюсь выйти с тобой на связь…

—А что я могу сделать, Пол? Дауны, когда ворвались в телецентр, крушили всё подряд. Вот, только сейчас удалось восстановить связь, да и то работает кое-как.

Я киваю Тилу, и тот выключает фильтры. Секунд сорок я любуюсь рябью на экране и с наслаждением вслушиваюсь в треск и шипение, несущиеся из динамиков. Потом Тил восстанавливает связь.

—Сам видел. Сейчас я налаживаю связь с энергоцентром. Его, по моим сведениям, уже захватили.

—По моим тоже. Но почему вы выступили так рано? Ты поломал весь график.

—Извини, Пол, но ты не представляешь, как тяжело управлять этой толпой. Едва они получили оружие, сразу рванулись штурмовать лифты. Я с огромным трудом удерживал их. Пришлось даже пристрелить нескольких слишком ретивых. Но когда они навели винтовки на меня, я решил не рисковать.

Снова идёт сеанс помех. На этот раз я развлекаю ими Мирбаха подольше, почти три минуты.

—Андрей! — прорывается наконец Мирбах. — Сейчас подъедет дневная смена операторов телецентра. Она почти вся состоит из моих людей. Они помогут тебе наладить связь.

—Пол, ты в своём уме? Как они пройдут в телецентр? На площади идёт бой. С минуты на минуту подойдёт национальная гвардия, и там такое начнётся!

—Во имя дьявола, Андрей! Как же я организую отречение Келли? Как я сам обращусь к нации? Используй ночную смену.

—Если бы это было возможно, я бы это уже сделал. Но дауны, когда ворвались в телецентр, всех перебили. Приходится разбираться самому, и то урывками. Я же сказал: идёт бой. Доставь к площади Анатолия. Он в этой технике лучше меня разбирается. Поможет и всё организует.

—Но как он пройдёт? Ты же сказал, что идёт бой.

—Одному пройти легче, чем большой группе. И потом, он же профессионал. Именно для таких дел его и готовили.

—Хорошо, сейчас мы его доставим.

—Только будьте осторожны. Город наводнён даунами. Теперь отключайся, мне некогда. Когда всё наладится, я сам с тобой свяжусь.

Тил внимательно вслушивался в мой разговор с Мирбахом, и, когда я отключаюсь, порывается о чем-то спросить меня. Но в этот момент в зал врывается посыльный даун.

—Милорд! Иеремия просит вас срочно спуститься! К легавым подошла помощь.

—Мистер Тил! Быстро дайте мне обзор площади с разных точек.

Так и есть! На помощь полиции подошла национальная гвардия. Но они тоже не рискуют соваться на площадь под пули даунов. Другое дело, что с ними прибыли два бронеавтомобиля. Правда, пулемётные установки на них открытого типа, как на БТР-152. Но всё равно это уже серьёзно. Они заняли позиции в разных местах площади и ведут непрерывный огонь по первому этажу телецентра. Стоят они на приличном расстоянии и практически неуязвимы для огня таких «опытных» стрелков, как дауны. А вот их огонь наверняка капитально прореживает ряды моего воинства. Тем более что и в том плане, чтобы укрыться от огня, опыт у них, конечно же, отсутствует. Надо идти вниз.

—Мистер Тил! Никакой самодеятельности! А вы, — я обращаюсь к даунам, — следите за ним. Если он начнёт дурить, примите меры.

Я рассчитывал подавить пулемёты огнём своего автомата. Не так уж и далеко стоят бронеавтомобили, всего метрах в трёхстах — двухстах пятидесяти. Расстояние для «калаша» в умелых руках плёвое. Но я не учел только, что одно дело — разглядывать площадь и позиции пулемётчиков с высоты в пять-шесть этажей, и совсем другое — с земли. Один пулемёт оказался под очень неудачным для обстрела углом, а второй вообще закрыт кустами. И где эти национальные гвардейцы воевать научились? Неужели в охоте на рэфов?

Но раздумывать некогда. Пули по холлу свистят так, словно против нас работает пулемётная рота. А дауны вместо того, чтобы прижаться к полу, бестолково мечутся, шарахаются от свиста пуль, спотыкаются о тела, вскакивают и снова мечутся. Это похоже на панику. Через несколько минут полиция и гвардия пойдут в атаку, и всё будет кончено, даже не начавшись. Я с одним автоматом их не сдержу.

—Ложись! Ложись! Мать вашу!..

Я ору на даунов, а сам перебегаю вдоль разбитых окон, выбирая позицию. Впрочем, тут и выбирать нечего. Все позиции плохие. Пристраиваюсь за колонной и в положении с колена ловлю пулемётчика на мушку. Одна очередь. Неточно. Прицеливаюсь более тщательно и вновь даю очередь. Вижу, как трассирующие пули рикошетят от брони. Но и меня обнаружили. Второй пулеметчик переносит огонь на меня. Не страшно, я прикрыт колонной. Не меняя точки прицеливания, даю длинную очередь. Пулемёт замолкает и беспомощно задирает ствол вверх, а пулеметчик безжизненно перевешивается через борт. Почему-то никто не торопится сменить его. Умные ребята! Но второй пулемёт продолжает неистовствовать. И мне его никак не взять.

—Иеремия!

Пригибаясь, ко мне бегут два человека. Иеремию я узнаю с трудом. Его лицо сильно ободрано и залито кровью. Зато в другом я с удивлением узнаю Соломона. Это удача. Я уже собрался было идти на пулемёт сам. Но Соломон — мужик более сообразительный, чем остальные дауны. Он справится.

—Иеремия, отбери сотню человек и организуй атаку на тот броневик, — я указываю на бронеавтомобиль с замолчавшим пулемётом. — Особо не увлекайтесь, идите перебежками и побольше стреляйте. Вам надо просто отвлечь на себя внимание. А ты, Соломон… — Я даю Соломону гранату и объясняю, как ею пользоваться. — Подберёшься метров на пятнаддать. Ближе не надо, самого может убить. Бросай прямо в кузов.

Через минуту сотня даунов, паля на ходу из винтовок, устремляется к броневику. Сразу весь огонь переносится на них. Сотня быстро тает.

Соломон, пользуясь тем, что в его сторону не стреляют, вплотную подбирается к кустам, из-за которых заливается, захлёбывается огнём пулемёт. Только бы не напутал! Он вполне может от волнения прижать к гранате снятое кольцо, а скобу отпустить. Нет, Соломон всё сделал правильно. За кустами грохочет взрыв, и пулемёт резко обрывает свою надоедливую болтовню.

— Куда? Стой! Назад! Назад! Мать вашу в дышло! Назад!

Бесполезно. Неуправляемая толпа даунов с восторженными криками, беспорядочно паля из винтовок, устремляется вслед за группой Иеремии. Время побери! Всё пропало! Из боковой улицы бьёт третий пулемёт. То ли он только что подтянулся, то ли молчал до сих пор. Его очереди отсекают толпу даунов от здания телецентра. А с фронта их выкашивает огонь полицейских и гвардейцев. На этой площади они, как муравьи на столе. Эх, Андрей, с кем тебе воевать приходится! Через несколько минут я останусь здесь один.

Не один, а с Соломоном! Он ползёт от кустов и тащит с собой пулемёт. Молодец! Сообразил. Хотя вряд ли пулемёт остался исправным после взрыва гранаты. Но всё равно молодец! Не то, что эти.

Пулемёта, работающего из переулка, я не вижу. Мне к нему под таким огнём никак не подобраться, Соломону тоже. Значит, телецентр мы потеряли. Обидно. Надо что-то предпринять. Но что? Вызвать подкрепление от Джорджа? Или от Петра? Хотя одно Время знает, в каком они сейчас сами положении. Но в любом случае до их подхода мы с Соломоном не продержимся. Остаётся одно: надо подняться наверх, собрать всех даунов, которые караулят помещения, и держаться в узле связи. Вряд ли по этому узлу будут бить из гранатомётов или орудий, связь им самим нужна. Что ж, это решение, пожалуй, единственно правильное.

Неожиданно в шум боя вплетается звук, от которого мне хочется заорать: «Ура!» Звук, который я узнаю в любой какофонии. Работает автомат Калашникова. Две короткие и одна длинная. Пулемёт захлёбывается и умолкает. Анатолий! Больше некому.

Теперь нас двое, и мы уже сила! Да еще и Соломон. Продержимся. Но как Толя проберётся сюда под таким огнём? Полиция и гвардейцы продолжают избиение потерявших всякое соображение даунов. Напряженно всматриваюсь, пытаясь углядеть между мечущимися даунами рослую фигуру Анатолия.

Передо мной вдруг возникает фигура в светло-лиловом пластиковом комбинезоне, и я чуть не натыкаюсь на неё. Анатолий! Ясно, он входил в режим ускорения собственного времени, и только это позволило ему благополучно миновать смертельно опасную зону. Внезапно до меня доходит, что Анатолий впервые использовал эту возможность в боевой обстановке. Мне становится интересно, какова будет реакция его организма после такой перегрузки. Нездоровый, надо сказать, интерес.

А реакция не заставляет себя ждать. Колени у Анатолия подгибаются, руки дрожат. На пол со стуком падают автомат и пулемёт, который он захватил из броневика. Анатолия трясёт, он тяжело дышит и бледнеет. На лбу выступает обильный пот и тут же ручьями стекает по лицу. Классический отходняк.

Я подхватываю своего друга, помогаю усесться на пол, прислонив спиной к колонне. Надо срочно принять допинг. Отстёгиваю от пояса фляжку с коньяком, которую я предусмотрительно наполнил из запасов Мирбаха. Протягиваю её Анатолию.

—Глотни как следует.

—П… п… по… по… поможет?

—Мне помогает. Эк развезло тебя, бедолагу. Глотни и ненадолго расслабься. Молодец, догадался. Но всё равно, под пулями такие вещи мало помогают. Надо было ползком и перебежками.

—Не знаю, — Анатолий открывает глаза, лицо его порозовело, лоб высох. — Почему мало помогает? Я видел, как движутся пули, и лавировал между ними.

—Движутся?! Не летят, а движутся? Ты с ума сошел! Тебя Лена не предупреждала разве, что до такой степени ускоряться крайне опасно? Ты представляешь, сколько лет своей жизни ты сейчас потерял? Такое, Толик, даром не проходит! За всё приходится платить.

—Плевать! Не важно, сколько лет жизни я потерял. Главное, сейчас жив остался.

—Резонно. Только учти на будущее: всё должно быть в меру. Это как коньяк, — я выразительно потряхиваю фляжкой.

—Понял. А это кто?

Анатолий смотрит на Соломона, который уже выбрался с площади и приближается к нам с пулемётом в руках.

—Это Соломон. Отличный мужик! Видел бы ты, как он уделал броневик с пулемётом. А ведь первый раз в жизни гранату бросал. Соломон, ваши по глупости всей толпой высыпали на площадь. Из них мало кто вернётся. Беги по этажам, посылай всех сюда, иначе мы не удержимся. Оставь там только охрану пленных и на узле связи. Как там лорд Мирбах? — спрашиваю я уже у Анатолия.

—Психует, — коротко отвечает тот.

—Так и должно быть. Пусть психует. Он думал, что будет двигать мной как пешкой и, когда придёт время, разменяет. Хрен ему в сумку! Эта пешка намерена пройти в ферзи! Ты оклемался? Тогда давай попробуем помочь этим люмпенам выбраться из той заварушки, в которую они по недоумию себя загнали.

—Не слишком-то почтительно относишься ты к своим соратникам.

—А как, Толя, к ним еще относиться? Когда человек питается человечиной и считает это в порядке вещей, сколько ему осталось быть человеком? Еще несколько поколений, и они превратятся в настоящих морлоков. Так что, друг мой, не зацикливайся на этических проблемах, а рассматривай их как обычное пушечное мясо. Есть и среди них личности. Но основная масса иного отношения не заслуживает. Вот за детей их стоит побороться, это нормальные человеческие детёныши. Ну так за них-то мы и воюем. А родителей не жалеем. И ты не жалей.

Рассуждая таким образом, я проверяю ручной пулемёт, который принёс Соломон. Вопреки моим сомнениям, он вполне исправен, только патронов маловато, не больше сорока штук. Зато Анатолий не забыл захватить с собой из броневика запасную коробку с лентой. Мы с ним делим поровну патроны, занимаем позиции и открываем огонь по полиции и национальной гвардии.

Их огонь сразу теряет плотность и прицельность. Уцелевшие после бойни дауны начинают возвращаться в телецентр. Не так уж и много их уцелело, около сотни, не больше. Среди них я с удивлением вижу и Иеремию. Везучий, дьявол! Начинают подтягиваться дауны с верхних этажей. Вскоре возвращается и Соломон. Я отдаю один пулемёт ему, другой — Иеремии.

—Держите их на расстоянии, не давайте подходить близко. А то они вас гранатами закидают. И сами на площадь больше не выходите. Хватит и тех, что мы уже потеряли. Мы пойдём на узел связи. Узнаем, как дела в других местах, и вызовем подкрепление.

На узле связи нам предстаёт впечатляющее зрелище. Дауны, сидя в креслах и отставив в сторону винтовки, потягивают из банок пиво. А перед пультом в луже крови валяется тело Герберта Тила, проколотое в нескольких местах штыками.

—За что вы его так?!

—Он пытался с кем-то связаться, и мы приняли меры, — спокойно отвечает один из даунов.

—И правильно сделали. Он нам больше не нужен. Уберите тело и засыпьте лужу песком. Ящик с песком стоит в коридоре, у пожарного щита. После этого спускайтесь вниз. Воюйте вместе со всеми, а мы здесь поработаем.

Анатолий быстро разбирается в технике, и мы связываемся с Джорджем, Петром и Дмитрием. Везде идёт бой. Полиция и национальная гвардия пытаются отбить захваченные даунами объекты. Особенно тяжелое положение на энергоцентре. Пётр потерял там около трети своих людей. Подкрепления прислать нам никто не может. Устраиваю короткое совещание с Джорджем по поводу привлечения на объекты безоружных даунов из второго эшелона. Джордж мрачнеет.

—Я уже посылал к ним людей, милорд. Вернулся только один. Он сказал, что управлять этой толпой уже невозможно. Я, может быть, и справился бы, но мне нельзя отсюда уходить.

Анатолий находит пульт управления обзорными камерами наблюдения, установленными на улицах и площадях. Перед нами предстаёт жуткая картина.

Грузовые лифты выбрасывают на ярусы всё новые и новые толпы вооруженных чем попало и совсем безоружных даунов. Они растекаются по улицам, бульварам и площадям. Мы видим разгромленные магазины, рестораны и жилые дома. Всюду пожары. На улицах полно трупов. Это тела и даунов, и горожан. Местами горожане оказывают сопротивление. Кое-где в бой вступают наряды полиции, подразделения национальной гвардии и группы «волков» разной расцветки. Иногда сопротивление оказывают молодёжные шайки. Но превосходство в вооружении не даёт преимущества. Дауны просто давят противника своей численностью. Они прут напролом, опьянённые вином, кровью, яростью и жаждой насилия. Там, где они проходят, остаётся пустыня. Если, конечно, можно применить это слово к городу. Вспоминаются строчки Высоцкого: «А перед нами всё цветёт, за нами всё горит!»

Горожане, успевшие выскочить из своих домов, в панике бегут сломя голову, пока не наталкиваются на другую толпу даунов. А те бьют всех без разбора. Только малая часть горожан, пользуясь хорошим знанием города и сохраняя самообладание, умудряется добраться до президентского дворца. Дворец окружен тройным кольцом гвардейцев. Во многих местах установлены пулемёты. Гвардейцы ждут зверя, вырвавшегося из бездны. Я прикидываю, что они могут продержаться здесь час или два, не больше. Просто патронов не хватит. Озверевшие дауны завалят их своими телами. И вал этот, быстро двигаясь, достигнет дворца и попросту задавит его защитников.

Еще раз возвращаемся к картине погрома, творимого даунами. Действительно, зверь, вырвавшийся из бездны. Каждый из них по отдельности уже невменяем. Вместе же они — неуправляемая толпа, которую держит вместе только жажда крови, разрушения и мести и инстинктивное сознание того, что всё это творить они могут только сообща.

Как же их убедить, что они должны идти на помощь своим товарищам и брать в руки оружие? Я бы за это не взялся. Меня они разорвут так же, как и всех горожан, попадающихся им на дороге. Надо послать к ним кого-то своего. Но кого? Кого-нибудь, известного им и пользующегося авторитетом. Джордж ведёт бой, обороняется в банке, и заменить его там некому. Иеремию? Тот, вместо того, чтобы организовать их, сам к ним присоединится. Соломон! Этот должен справиться.

Но сначала устроим спектакль. Анатолий готовит соединение каналов связи, а я спускаюсь в зал, где под охраной сидит персонал телецентра. Никто из них уже не пытается храбриться. Они прислушиваются к шуму боя и с ужасом поглядывают на даунов, которые их охраняют. В стороне лежат четыре исколотых штыками тела. Ясно. Здесь тоже «принимали меры».

—Господа! Кто из вас поможет мне организовать трансляцию по городской сети одного политического диспута?

После непродолжительного молчания поднимаются двое. Им всё равно, что делать, лишь бы не оставаться в компании с этими решительными и скорыми на руку даунами. Но тем не менее одного из даунов я беру с собой. Когда операторы подготавливают трансляцию, я говорю:

—Включите передачу по моему сигналу из узла связи. А ты, — обращаюсь я к дауну, — следи, чтобы они не выключали. Если попытаются, прими меры.

Снова отправляюсь в узел связи. У Анатолия всё готово. Он уже соединился с резиденцией действующего президента Джеймса Келли и предупредил его о предстоящем разговоре с претендентом. Пора соединяться с Мирбахом. Но мы не успеваем это сделать. Мой телебраслет оживает и наигрывает.

—Что случилось, Ленок?

—Андрей! Мирбах с офицером Корпуса что-то оживлённо обсуждают над картами ярусов города и черкают на них.

—Я это предвидел, Лена. Как только узнал о существовании Корпуса. Спасибо за предупреждение.

—Как у вас?

—Жарко. Но скоро будет весело. Включай телевизор. Зрелище будет незабываемое и весьма поучительное. Конец связи.

Соединяемся с Мирбахом. Кандидат на президентский пост озабочен. Он с удивлением смотрит на Анатолия. Явно не надеялся, что тот сумеет пройти к нам, и считал его уже покойником. Справившись с удивлением, он спрашивает:

—Какая у вас обстановка?

—По последним сведениям, все пункты мы удерживаем в своих руках. Хотя везде идут бои. Полиция и гвардия атакуют нас повсюду.

—Сутки продержитесь?

—А надо ли нам держаться сутки?

—Не понял.

—Сейчас поймёшь. Смотри.

Я транслирую ему несколько уличных сцен. Мирбах смотрит на то, что оставляют после себя дауны, и бледнеет. При виде озверевших толп к его бледности начинает прибавляться синева. Я даю наудачу несколько картинок фронта наступающих даунов. Одна из них показывает, как дауны захватывают «женский дом». Несчастных женщин насилуют повсюду. Возле каждой из них наготове стоят по шесть-семь даунов и ждут своей очереди. В другом месте дауны настигли группу людей, пытавшихся прорваться к президентскому дворцу. Кто-то из них пытается сопротивляться, но это только разъяряет даунов. Настигнутых буквально разрывают на куски. А здесь группа «охотников» заняла оборону на втором этаже жилого дома. Трещат автоматы, но потери даунов не останавливают. Они прорываются к первому этажу и поджигают дом. И везде пожары, везде тела убитых.

Мирбах отворачивается в сторону и что-то делает. А! Виски наливает. Когда он пьёт, стакан прыгает в его руке. Интересно, сколько он сейчас зубов себе выбьет? Я продолжаю демонстрировать картинки с улиц города. Пусть полюбуется на дело рук своих.

—Что ты натворил, Андрей? Черт возьми!

—Кто-то что-то сказал? Или мне это только послышалось? Ты, Пол, сказал, по-моему: «Ты натворил»? Так ли я тебя понял? А чей это был замысел? Или ты думал, что наверх выйдут только те дауны, для которых хватит винтовок, а остальные останутся сидеть в подземелье? Изначально неверная посылка.

Я переключаю изображение на площадь возле грузовых подъёмников. Створки дверей постоянно распахиваются и выплёвывают всё новые и новые толпы даунов. Интересно, а сколько их там всего? Наверное, Мирбах и сам этого не знает.

—Я вот всё думаю, Пол. А как вы будете загонять их назад? Сами они не уйдут, что бы вы им ни пообещали. Им здесь слишком понравилось.

Мирбах несколько раз открывает и закрывает рот, не в состоянии вымолвить ни слова. Он сейчас очень похож на рыбу, только что вынутую из воды- Проглотив еще полстакана виски, он, наконец, вновь обретает дар речи. Лучше бы не обретал.

—Тебя с президентом соединить? — спрашиваю я его, когда он начинает повторяться. — Будешь с ним разговаривать?

—А что, связь уже наладили?

—Я же говорил, что Толя — мастер своего дела. Кстати, Джеймс Келли ждёт у своего аппарата. Соединять?

—Соединяй, — машет рукой Мирбах.

—Давай, Толя, — говорю я и одновременно даю сигнал в операторскую, чтобы они включили трансляцию на весь город.

Мне совсем неинтересно смотреть и слушать, как Келли с Мирбахом будут поливать друг друга помоями. Придёт охота, посмотрю в записи. По моим расчетам, до самого интересного они доберутся не ранее чем через полчаса. За это время я успею проверить состояние нашей обороны и проинструктировать Соломона.

Но сначала я захожу в операторскую. Мои инструкции выполнены в точности. Идёт прямая передача. Операторы тихо балдеют и, раскрыв рты, слушают политический диспут действующего президента и кандидата на этот пост. Из зала, где сидит персонал телецентра, доносятся гомон и ржание. Там тоже развлекаются.

Внизу ко мне первым подбегает Иеремия. Он весь в крови, голова обмотана каким-то тряпьём.

—Милорд! У нас кончаются патроны!

—Экономьте, Время побери! Я же говорил вам, чтобы не палили без толку. Вот и сейчас стреляйте только тогда, когда они пойдут в атаку. Распорядись, быстро!

Иеремия бежит вдоль цепи стрелков, а я направляюсь к Соломону. Выслушав меня, Соломон мрачнеет. Он хорошо понимает, какая сложная перед ним стоит задача. Но, с другой стороны, и это он тоже хорошо понимает, через час телецентр падёт.

—А где мы возьмём для них оружие, милорд?

Я молча показываю ему на площадь, заваленную телами даунов. Он кивает и добавляет:

—Значит, надо привести их раза в три- четыре больше, чем нужно.

—Только объясни им, что с винтовками надо не на полицию бросаться, а отходить сюда, под защиту стен.

Соломон отбирает себе троих даунов и отправляется выполнять моё задание. А я, убедившись, что полиция и гвардия атаковать телецентр в ближайшее время не намерены, поднимаюсь в узел связи.

«Дискуссия» уже закончилась, идёт деловой разговор. Оговариваются условия передачи власти и компенсация, которую должен получить Келли. При этом с обеих сторон называются такие источники доходов и такие цифры, что по законодательству любой страны собеседникам светит по меньшей мере пожизненное заключение. Любой страны, но не этой. Здесь, как я уже понял, любые источники доходов законны. Но и эта часть разговора подходит к концу. Начинается самое интересное.

—Ну хорошо, — говорит Келли, — мы договорились. Но отступные ты перечислишь на мой счет прямо сейчас. Я тебя, прохвоста, хорошо знаю. Но скажи на милость, Пол, как ты выкрутишься из этого положения? Ты знаешь, что творится в городе? Это хуже, чем Содом и Гоморра, вместе взятые. Чтобы загнать их обратно, не хватит объединённых сил полиции, гвардии и охотничьих отрядов.

—Пусть это тебя не волнует. Начнут полиция, гвардия и охотники. Они, конечно, не справятся, но хотя бы остановят продвижение толп и блокируют захваченные объекты. И тогда в дело вступят те, на кого я рассчитываю.

—Ты с ума сошел! Для них же не существует ни своих, ни чужих. Ни правых, ни виноватых. Если уж их пускают в дело, значит, они делают его капитально.

—Это будут неизбежные издержки. Кто попадётся им под руку, будет сам в этом виноват. А как иначе загнать даунов обратно? Признаюсь, Джеймс, я и сам не предвидел, что получится такое. Моя ошибка, мне её и исправлять, и мне отвечать за последствия. Да и потом, стоит ли считаться с этим быдлом? Чем меньше его останется в городе, тем легче будет их прокормить. Тем более что даунов сильно проредят.

—Ладно, это будут твои проблемы. Я пошел готовить текст отречения. Но выступлю я с ним только тогда, когда сумма окажется на моём счете. Ты понял?

—Понял, понял. Действуй. — Монитор Келли гаснет, и Мирбах обращается ко мне: — Ты, как я понимаю, всё слышал?

—Разумеется. Пол, ты, как я понял, намерен ввести в город войска Корпуса?

—Я постараюсь обойтись без этого. Как ты считаешь, смогут полиция, гвардия и охотники справиться с ситуацией?

—Не знаю, — я пожимаю плечами. — Смотря насколько грамотно и решительно они будут действовать. Если так, как сейчас, то у них ничего не получится. А сколько нам еще удерживать захваченные объекты? Я вижу, что ты тоже действуешь с опережением графика.

—А что мне остаётся делать? Если даунов не остановить, к утру от города ничего не останется. Но ты удерживай объекты, как договорились, до утра. Мы постараемся вас особенно не беспокоить. Активные действия мы предпримем пока только против погромщиков.

—А если у вас ничего не выйдет?

—Тогда придётся ввести в действие Корпус. Но это будет крайняя мера. Если мне придётся к ней прибегнуть, я извещу тебя не позднее чем за час.

Черта лысого ты меня известишь. Но Время с тобой. Я тоже не собираюсь сидеть сложа руки. Посмотрим. Кстати, первые два раунда — за мной. Как-то будут развиваться события дальше?

А они не заставляют себя ждать. Настойчиво звучит сигнал вызова с линии президента Джеймса Келли. Киваю Анатолию, и на экране появляется разъярённое лицо.

—Кто это сделал?! — рычит Келли. — Срочно соедините меня с Мирбахом! А, ты еще на линии! Черт побери, Пол! Что это за шутки?! Ты понимаешь, что это такое?

—О чем ты, Джеймс? — искренне недоумевает Мирбах. Он всё еще ничего не может понять. И немудрено. Он же после разговора с Келли не выходил из связи и ни о чем не подозревает. До Келли, видимо, это тоже доходит, и он снова рычит:

—Наш с тобой разговор транслировался по городской сети в прямом эфире! С первого до последнего слова! Понимаешь? С первого до последнего!

Мирбах немеет. Он несколько раз разевает рот, но не может выдавить ни звука. Он задыхается. Время побери, а вдруг его хватит удар? Кто тогда организует мою встречу с альтами? Цвет лица кандидата в президенты меняется от бледного с синевой до пунцового. Наконец его прорывает. Точнее, он находит в себе сил проскрипеть:

—Дьявольщина!

Еще минута проходит в молчании. Мирбах переводит взгляд с Келли на меня, с меня — на Анатолия, с Анатолия — снова на Келли. Он лихорадочно соображает, как вести себя во вновь сложившихся обстоятельствах. Но пока ничего путного в его голову не приходит. Тем не менее он уже несколько овладел собой и спрашивает меня относительно спокойным тоном:

—Ну, Андрей, кто это сделал? И зачем?

—Представления не имею, — я невинно пожимаю плечами. — Ты же видел, мы с Толей всё время были здесь. В других помещениях телецентра — только караульные дауны.

—Тогда кто это сделал? Дауны?

—А что? Возможно! Караульная служба — дело скучное. Вот они и развлекались, щелкая тумблерами и нажимая клавиши.

—Гм… возможно…

Мирбах задумывается и готов принять эту версию. Но Келли далеко не так прост. Его на кривой козе не объедешь.

—Не говорите ерунды, господин Андрей! Дауны, согласен, могли случайно включить трансляцию на город. Но совершенно невероятно, чтобы они включили её именно в тот момент, когда мы начали разговор, и выключили именно тогда, когда мы его завершили! Этого ваша версия объяснить не в состоянии. Кто, кроме вас и даунов, находится в телецентре? Не пытайтесь убедить меня, что никого больше там нет!

Я хлопаю себя по лбу ладонью и, словно поразившись проницательности Келли, говорю:

—Верно, господин президент! Как я это забыл? Дежурный персонал ночной смены! Я запер его в одном из помещений под охраной даунов.

—Что это за помещение? Можно оттуда проконтролировать каналы связи и включить трансляцию?

—Не знаю. Я не выбирал какое-то конкретное помещение. Но, видимо, можно, раз они это сделали.

—Расстрелять! Всех! Немедленно! — орёт Мирбах.

—Будет исполнено! — с готовностью отвечаю я и берусь за автомат.

—Подождите, господин Андрей! — останавливает меня Келли. — Расстрелять вы их всегда успеете. Часом раньше, часом позже, невелика разница. Пол, вопрос сейчас не в расстреле, а в том, как выйти из создавшегося положения. Согласись, что всё, о чем мы договорились, утрачивает силу. После того как наш разговор стал всеобщим достоянием, и моё отречение, и твои обещания навести порядок вызовут только смех.

А я уже хохочу, правда, про себя, когда смотрю на растерянные и одновременно разъярённые физиономии Келли и Мирбаха. Пора, Андрей Николаевич, брать игру в свои руки.

—Разрешите мне, господа, сказать пару слов?

Келли с Мирбахом удивлённо смотрят на меня. Чего еще путного может сказать этот наёмник? Но я, воспользовавшись наступившей паузой, продолжаю:

—Давайте, предоставим событиям идти своим чередом. Нет, разумеется, продвижение даунов по городу и погромы следует остановить. Для этого вы, милорд, — я обращаюсь к Келли, — двинете на даунов все наличные силы. Ты, Пол, не только не препятствуй этому, но и окажи содействие теми силами, какие у тебя есть в распоряжении. Мы будем продолжать удерживать захваченные объекты. Как и планировалось, мы будем держать их до утра. Город, прожив сутки в таком режиме, завтра восстанет сам. Горожане возьмутся за оружие. Вот здесь-то и должен выйти на сцену Пол Мирбах, который возглавит народное возмущение и организует освобождение от проклятых даунов жизненно важных для города объектов. Вы, господин Келли, получите свои отступные и сойдёте с политической сцены. А толпа горожан вознесёт на президентское кресло нового героя, Пола Мирбаха. При этом никто и не вспомнит о сегодняшней трансляции ваших переговоров. Победителей не судят.

—А что, Пол? Твой наёмник логично рассуждает, — соглашается Келли.

—Слишком логично для простого наёмника, — ворчит Мирбах.

—А кто вам сказал, что я — простой наёмник? Вы желали получить профессионала высокого класса. Почему же, когда я начинаю проявлять свои профессиональные качества, вы относитесь ко мне с подозрением? Нелогично, Пол.

—Хорошо. Пусть всё идёт так, как предложил господин Андрей. Другого выхода я, по крайней мере, сейчас не вижу. Действуйте, Джеймс. А я поразмыслю, посоветуюсь со своим штабом. Может быть, появятся еще какие-нибудь конструктивные предложения.

Естественно, я не намерен расстреливать персонал телецентра. Я просто спускаюсь в операторскую и благодарю их за качественно сделанную работу. При этом я не забываю поинтересоваться:

—Ну, господа, как вам понравилась политическая дискуссия ваших лидеров?

—А не планируется вторая серия этого шоу? — со смехом спрашивает один из операторов. — Знаете, сэр, я всегда считал, что политика — весьма грязное дело. Но что оно грязное до такой степени, узнал только сегодня.

—Такое узнать никогда не поздно. Хотя чем раньше это узнаешь, тем лучше. Умнее будешь. Еще раз спасибо за четкую и качественную работу, господа. — Я направлюсь к выходу и тут вспоминаю: — Да! Чуть не забыл. Пол Мирбах в знак признательности за организацию телешоу с его участием приказал мне расстрелять вас.

Операторы медленно поднимаются со своих мест и с ужасом смотрят на мой автомат. Но я смеюсь.

—Нет, господа, я не намерен исполнять этот приказ. Но советую вам находиться здесь до самого завершения событий. Когда можно будет безопасно покинуть здание, я вам скажу. А пока посидите вместе с нами в осаде. Еда и питьё здесь есть, не пропадём.

Поднимаюсь к Анатолию и связываюсь с Джорджем, Петром и Дмитрием. У них такая же картина. Интенсивный огонь и атаки прекратились. Полиция и гвардейцы ведут вялую беспокоящую стрельбу. Пётр опытным глазом определил, что численность осаждающих энергоцентр существенно уменьшилась. Всё идёт как задумано. Пока. Неизвестно, к какому решению придёт Мирбах со своим штабом.

—О чем задумался, Андрей?

Анатолий пробуждает меня от размышлений. Я достаю из коробки две банки пива, отдаю одну Анатолию, а вторую открываю сам.

—О том, что сейчас предпримет Мирбах. И, главное, когда?

—Да, сейчас нам придётся думать за Мирбаха.

—И какие у тебя пробуждаются мирбаховские мысли? Какое ты примешь решение на его месте?

—Мне довольно трудно думать за Мирбаха. Я ведь даже твоего нового плана не знаю. Он, как я понимаю, родился у тебя экспромтом, час назад. Что ты имел в виду, когда предложил этим акулам такой план действий?

—Вряд ли тебе это поможет разгадать ход мыслей лорда Мирбаха. Но чтобы ты был в курсе на тот случай, если Мирбах не придумает ничего интересного, скажу. Как ты помнишь, я сказал, что мы будем удерживать объекты до утра. А утром Мирбах должен возглавить выступление горожан. Но утром ничего этого не будет. Всё должно произойти ночью. Мы оставим на объектах охрану, а сами с двумя отрядами атакуем резиденцию Мирбаха и президентский дворец. Келли большую часть полиции и национальной гвардии бросит на подавление даунов на улицах города. Так что там серьёзного сопротивления не ожидается. Что же касается резиденции Мирбаха, то, поскольку он нападения с нашей стороны никак не ожидает, думаю, там сопротивления вообще не будет. После этого мы доставляем Мирбаха в президентский дворец и ставим ему условия. Либо он организует мне встречу с альтами, после чего мы покидаем город и он становится президентом. Либо он не становится президентом, а становится покойником. Уверен, что он выберет первое.

—В итоге может возникнуть много вариантов.

—Именно. Целая вязанка. Предположим, восстание победит. И что дальше? Дауны взять власть в свои руки не в состоянии. Они поголовно безграмотны. Их учили только выполнять свою работу. От и до. Ни больше, ни меньше. Это всё, что они умеют. Организовать новое правительство из верхних жителей? Где гарантия, что, когда мы отсюда уйдём, они не повернут всё по-старому и не загонят даунов обратно в подземелье? Предположим другое. Мы приводим Мирбаха к власти и принуждаем его подписать с даунами договор, гарантирующий им некоторые свободы и прочее. И опять я не поручусь, что он не разорвёт этот договор, когда мы покинем эту Фазу. Это я рассматриваю благоприятные варианты. Но в итоге будут, скорее всего, именно неблагоприятные. Ты предлагаешь остаться с ними до конца и отдать за них свои жизни? Мы сюда с какой целью пришли? Толя, если мы в каждой Фазе будем наводить порядок по своему усмотрению, нам жизни на это не хватит. Да и не дадут нам этого сделать. Ты забываешь об альтах, этих «прорабах перестройки». Вот наша настоящая, главная цель. Цель, ради которой я и согласился участвовать в этой авантюре. А это именно авантюра. И весь мой опыт работы хроноагентом восстаёт против участия в такого рода мероприятиях. Здесь же цель оправдывает средства. Поэтому давай, друг мой, отбросим сантименты и займёмся своим прямым делом. Не смотри на меня так. То, что сейчас происходит, всё равно произошло бы здесь, с нашим участием или нет, без разницы. Другое дело, что благодаря нашим усилиям восстание имеет некоторый успех и будет иметь некоторые результаты. Несмотря на неизбежное поражение в итоге. Ты спросишь: какие результаты? Прежде всего дауны почувствуют свою силу. Второе — у них появятся лидеры. Это Джордж, Соломон, Иеремия и другие, какие выживут. Третье: они поймут, что к таким делам надо основательно готовиться. Они будут готовить к грядущим выступлениям своих детей. Детей, еще не испорченных рабским трудом и противоестественным питанием. Ах, да! Ты же не в курсе. Основным продуктом питания даунов служит белковая паста, получаемая в результате переработки человеческих трупов. Да-да! Это мы видели своими глазами. Только детей до двенадцати лет здесь кормят как обычных человеческих детёнышей. Но хватит об этом. Лучше подумаем, что сейчас решается в штабе Мирбаха? Что он намерен предпринять?

—Для этого было бы неплохо узнать, с кем он сейчас советуется.

—Это как раз не проблема. — Я набираю на телебраслете вызов Лены.

—Я на связи, Андрей, — отвечает подруга.

—Лена, с кем сейчас общается лорд Мирбах?

—С офицером Корпуса и еще с тремя такими же личностями.

—Спасибо, Ленок. Конец связи. Ты понял?

—Трухлявый пень и тот поймёт. Следует ждать появления на сцене Карательного Корпуса.

—Совершенно верно. Я это сразу понял, как только увидел офицера Корпуса в штабе Мирбаха. Вопрос: когда?

—В любое время. Но, скорее всего, ночью или поздно вечером. Такие операции всегда проводятся под покровом темноты. Меньше очевидцев, и работать легче.

—И это верно. Вопрос второй: откуда их ждать? Поясняю. Пассажирские лифты разрушены, а грузовые захвачены даунами. Что остаётся?

—Верхний ярус. Крыша мегаполиса.

—Точно. Только оттуда мы и можем ждать карателей. Но как они туда попадут? Когда мы там были, я заметил, что места под посадочную полосу для самолётов там нет. Вертолётов я здесь не видел. Хотя… Может быть, на вооружении Корпуса как раз есть десантные и штурмовые вертолёты. Как ты думаешь?

—Никак. Зачем им вертолёты, когда здесь есть дирижабли? А дирижабль для таких целей еще лучше подходит, чем вертолёт. Грузоподъемность выше, а большая скорость им не нужна.

—Голова! А я вот зациклился на вертолетах, а про дирижабли не подумал. Будем действовать так…

Я открываю еще одну банку пива и закуриваю сигарету. Анатолий следует моему примеру и ждёт продолжения. А я не спешу, потягиваю пиво, пускаю дым в потолок. И думаю. Думаю за Мирбаха. Нет, я не составляю никаких уравнений. Это не тот случай. Просто сейчас я Мирбах. Я не представляю себя Мирбахом и не ставлю себя на его место, и не думаю, как поступил бы он в этом случае. Я думаю за него, более того, я думаю так, как он. Мы, хроноагенты, владеем этим методом в совершенстве. Это только со стороны кажется сложно. А на самом деле… Впрочем, это нам, хроноагентам, просто. Ведь каждый из нас не раз воплощался в какого-либо носителя и действовал так, как действовал бы этот носитель. И думал точно так же. Разумеется, с поправкой на то задание, которое должен выполнить. Естественно, при разработке отдельных деталей операции всегда помогают компьютеры; к нашим услугам полный психофизиологический портрет нашего объекта внедрения. Здесь у меня всего этого нет. Но мне вполне достаточно тех часов общения с Мирбахом, которых я удостоился, и наблюдений Лены. А она мастер этого дела. То, что я никогда бы не заметил, от неё никогда не ускользнёт.

—Прежде всего вызываем сюда Сергея с пулемётом. Но он должен прийти сюда тайком от Мирбаха, и уже вечером.

Так, чтобы Мирбах, обнаружив его отсутствие, уже ничего не мог изменить. А мы действуем в течение дня по предложенному мной плану. То есть удерживаем объекты. Впрочем, больших хлопот здесь не предвидится. Мы же до утра никуда выступать не собираемся. А Келли все силы бросит на очистку улиц и площадей города от даунов. Более того, Мирбах придаст ему в помощь все свои силы, те, которые его сейчас поддерживают. Они ему уже не нужны. Он делает ставку на Корпус. Игра в демократию кончилась. Произойдёт военный переворот, и Мирбах придёт к власти на штыках Корпуса. Конечно, восстановить город после того, как здесь похозяйничали дауны, да еще и Корпус пройдётся, будет стоить немалых средств. Но игра стоит свеч. Тем более, как сказал Келли, для Корпуса не существует правых и виноватых. Этой ночью Корпус выбьет даунов из захваченных объектов и уничтожит их на улицах города. И нас заодно, под горячую руку. Таким образом господин Мирбах решит сразу три задачи: и даунов усмирит, и от нас избавится, и к власти придёт. Неплохой расклад? Но прикуп-то еще не открыт! А в прикупе-то два туза, да еще при мизере! А тузы-то эти — мы! Он с такими партнёрами еще не играл. А мы сыграем так. К концу дня мы, то есть я, ты, Пётр, Сергей и Дмитрий, оставим объекты под контролем даунов и поднимемся на верхний ярус, на крышу. Там мы постараемся блокировать все места, пригодные для высадки десанта с дирижаблей. Да! Надо, чтобы Сергей захватил пару гранатомётов. Будет очень неплохо, если мы сумеем сбить один-два дирижабля.

—А зачем нам это нужно, Андрей? Я имею в виду, зачем нам затевать бой с Корпусом на крыше мегаполиса? Пусть Корпус делает своё дело, а мы будем делать своё. Возьмём сразу Мирбаха, и пусть он ведёт нас к альтам, пока Корпус освобождает захваченные объекты.

—Нет, Толя, так вряд ли получится. Ты забываешь, что полное название Корпуса — Карательный Корпус быстрого реагирования. Это спецназ. Пусть им еще далеко до наших спецназов, но они — уже профи. Они успеют везде. Я не знаю, сколько их будет, но уверен, что непременно будет выделена группа для захвата президентского дворца и для охраны Мирбаха. А успешно воевать со спецназом мы вряд ли сможем.

—Тогда почему нам не захватить Мирбаха прямо сейчас?

—Мирбах нам не доверяет, и он наверняка предвидел такой шаг с нашей стороны. Сколько бы своих людей он ни направил на помощь Келли, отряд для охраны своей резиденции он всё равно оставил. Мы его, конечно, одолеем. Но повозиться придётся. И немало. За это время Мирбах успеет поднять Корпус, и тот ударит нам в спину. Тем более что задержать его движение будет просто некому. Я же намерен встретить Корпус на крыше. И встретить жестко, так, чтобы они сразу поняли: против них действуют такие же профи. Это заставит их развернуться прежде времени и действовать с предельной осторожностью. Это заставит Мирбаха послать отряд своих людей, чтобы они зашли на нас с тыла. А откуда ему их взять? Только оголив свою резиденцию. Вот тут-то мы его и возьмём, сердешного. Как ты находишь этот план?

—Изъянов не вижу. Предусмотрено вроде всё. Но ведь ты знаешь, Андрей, всё предусмотреть невозможно.

—Верно, Толя, всё не предусмотришь. Какой-нибудь унтер или лейтенант перепутает что-нибудь и окажется у нас в тылу. Но на войне как на войне. Придётся действовать, исходя из обстановки. Итак, через три часа мы оставим телецентр, но предварительно выведем его из строя. Незачем отдавать в руки Корпусу такое могучее средство связи и наблюдения. А Иеремия против Корпуса без нас долго не продержится. Впрочем, с нами — тоже. Не будем себя переоценивать. Сюда они нанесут главный удар. Мы соберёмся у Петра в энергоцентре. Он ближе всех к верхнему ярусу. Туда же должен будет прийти и Сергей.

Мы связываемся с Дмитрием и направляем его к Петру. Выключив аппаратуру, мы с Анатолием, не мудрствуя лукаво, разбиваем вдрызг блоки питания и генераторы. Пусть попробуют восстановить. Ту же операцию мы проделываем во всех других аппаратных помещениях телецентра. Арестованный персонал я отпускаю по домам. Идти сейчас по улицам города опасно. Но еще опаснее будет оставаться здесь, когда в телецентр ворвутся наёмники Корпуса. Они не будут разбираться, кто есть кто. В холле первого этажа инструктирую Соломона и Иеремию:

—Мы уходим в энергоцентр. Вернёмся не скоро. Если ночью вас атакуют, особо не геройствуйте, а отступайте к банку. Там командует Джордж. Поступите в его распоряжение. Мы тоже туда придём. И берегите патроны, черт возьми!

Местом сбора я выбрал банк не случайно. От него до резиденции Мирбаха — рукой подать. Банк окружен цепью полиции. Цепь довольно редкая и расставлена на почтительном расстоянии от здания. Я нахожу командира оцепления.

—Господин капитан, президент Келли уполномочил нас для ведения переговоров с мятежниками об условиях прекращения огня.

Долговязый офицер с испачканным сажей лицом и перевязанной головой презрительно выплёвывает окурок сигареты.

—Президент Келли! Какой он, к рэфам, президент? Вы что, не слышали передачу? Ха! Переговоры? Какие могут быть переговоры с этим отребьем? Валите-ка вы отсюда подальше, сэр!

—Капитан, я бы с удовольствием последовал вашему совету и свалил бы отсюда, если бы не одно обстоятельство. Сами дауны отсюда не уйдут. Если мы не сумеем убедить их оставить банк, вам придётся брать его штурмом. Вас привлекает такая перспектива? Если да, то мы уходим, а вы — вперёд! Что же касается Келли, то, извините, какая разница, кто сейчас наводит в городе порядок? Хоть черт с рогами! А когда всё кончится, разберёмся, кто куда, а кто с кем.

Капитан мрачно усмехается и закуривает новую сигарету.

—Дай-то бог. Удачи вам, сэр. Хотя я в это не верю.

—Дальше мы пойдём в энергоцентр. Прикажите своим людям выпустить нас беспрепятственно.

Вполне понятно, что Джордж получил от нас инструкции, совершенно противоположные тому, о чем мы только что говорили с капитаном полиции. Держаться до конца и принимать людей, которые будут отходить сюда с других объектов. Я еще раз убеждаюсь, что с самого начала не ошибся в этом человеке. Условия, в которых он оказался с рождения, не дали развиться его талантам незаурядного организатора и военачальника. Он очень толково расставил своих людей и понёс минимальные потери. В отличие от Иеремии, у него в запасе осталось еще две трети неизрасходованных патронов. В банке — идеальный порядок. Все помещения — под охраной. Открыты только ресторан и бар, но пьяных не видно. Дисциплину Джордж поддерживает железной рукой.

Из банка мы с Анатолием отправляемся в энергоцентр. Он оцеплен ротой национальных гвардейцев. Выслушав ту же сказку о переговорах, немолодой утомлённый лейтенант молча кивает и пропускает нас. Я договариваюсь с ним, что он пропустит так же Дмитрия с Сергеем и выпустит нас через оцепление спустя три часа. Лейтенант всё так же молча кивает. Он, видимо, тоже смотрел или слушал «политическую дискуссию», сделал свои выводы, и сейчас ему уже на всё плевать.

У Петра на энергоцентре, как и следовало ожидать, полный порядок. Сразу видно, что здесь командует профессиональный военный. Среди даунов я вижу уже знакомого мне Тома. Пётр неплохо о нём отзывается. Значит, за тыл, когда мы уйдём на крышу мегаполиса, можно не беспокоиться.

Почти сразу же появляется Дмитрий. Он докладывает, что объект уже заминирован, и дауны, оставшиеся там, получили приказ: при отступлении всё уничтожить. Дмитрий добавляет, что многие из командиров групп заверили его, что отступать они не намерены и уничтожат объекты вместе с собой, когда возникнет угроза их захвата.

Вместе с Петром мы минируем энергоцентр и объясняем Тому, как взорвать здание при отступлении к банку. Том зловеще улыбается.

—Пусть господа каратели приходят сюда, и побольше. Я похороню их здесь вместе с собой.

—Нет, Том. Такие люди, как ты, Джордж, Соломон, Иеремия, нужны в даунтауне. Ведь сегодняшним днём всё не кончится. Борьба впереди. А кто будет ею руководить, если вы все положите здесь свои головы? У вас уже есть опыт, вы многому научились.