Эволюционер из трущоб. Том 16

Глава 21

Сражаться с бесконечной ордой зараженных у меня желания не было. Почему? Не знаю, наверное спал плохо, а может, просто считаю это бессмысленной тратой времени. Я потянулся к магии Ветра, направил поток энергии вниз, под ноги, и резко выбросил его, создав подушку из сжатого воздуха, которая зашвырнула меня вверх.

Я взмыл над улицей, поднялся на двадцать метров, видя крошечные фигурки заражённых, которые в бессильной ярости тянули ко мне руки. Но не успел я сделать что-либо ещё, как в следующую секунду небо вокруг меня заполнилось крылатыми тварями. Гарпии, птеросы и ещё какая-то мерзость, похожая на виверн, атаковали со всех сторон, словно стая разъярённых ос.

Они набросились на меня, наполнив воздух пронзительными криками, хлопаньем крыльев и свистом рассекаемого воздуха. Первая гарпия атаковала справа, вытянула когтистые лапы и вонзила их мне в плечо. Ну как вонзила? За мгновение до этого я набросил на себя адаптивный доспех, поэтому когти лишь высекли искру, крепко схватив меня.

Я дёрнул гарпию за лапу, подтянув к себе, а второй рукой схватил за шею и одним резким движением сломал ей хребет. Вторая атака пришла слева: птерос ударил меня клювом по рёбрам. Ощущения были такие, как будто в меня врезался груженый грузовик. А ещё адаптивный доспех треснул, но чешуйчатая кожа из жопы василиска меня спасла. Было больно, но не смертельно.

В последний момент я сжал кисти. Послышался хруст, костяной клюв твари развалился на части, обнажив длинный слюнявый язык. Птерос резко отпрянул в сторону и с жуткими воплями помчался прочь, позволив мне вернуться к свободному падению.

Земля приближалась с катастрофической скоростью, внизу была толпа заражённых, готовых разорвать меня на куски, как только я приземлюсь. И я приземлился. На каменный столб, вырвавшийся из-под ног зараженных. Столб подхватил меня в воздухе, и я заметил, что на нём лежит десяток камешков. Улыбка появилась на моём лице сама собой.

Схватив горсть камней, я тут же швырнул вдаль один из них и активировал пространственный обмен. Мир вокруг меня размылся, превратился в калейдоскоп цветов и форм, а затем снова сфокусировался, и я обнаружил себя в воздухе, на том самом месте, куда только что летел камень.

Обернувшись, я увидел, как птерос, не успев затормозить, врезался в каменную платформу, на которой я только что стоял, и раздробил себе череп. Я тут же бросил вперёд новый камень, совершил обмен и переместился ещё дальше. Потом ещё один, и ещё, прыгая по воздуху, как кузнечик, я с каждым броском приближался к чёртовому Биг Бену.

Когда до крыши Биг Бена осталось жалких двадцать метров, я услышал звук, от которого сердце на секунду замерло. Оглушительный выстрел, эхом отразившийся от стен разрушенных зданий и прокатившийся по всему Лондону. Звук снайперской винтовки. Резкий обжигающий удар врезался в мой бок, выбив весь воздух из лёгких

— Твою… мать… — прохрипел я, чувствуя резкую боль, от которой перед глазами всё поплыло.

Но отключаться я не планировал. Уж точно не здесь. Всё же я в гостях, а спать, не поприветствовав хозяина, как минимум невежливо. Я стиснул зубы и изо всех сил швырнул последний камешек. Увы, пришлось отказаться от полёта на крышу Биг Бена, вместо этого я выбрал крышу ближайшего здания.

Мир снова размылся, и я переместился на покатый скат крыши, рухнул на холодную черепицу и закашлялся, выплёвывая кровь. И тут моё нутро скрутило, тошнота подступила к горлу, и меня вырвало. Чем? Правильно. Кровью.

— Видать, так и не восстановился, — улыбнулся я, с трудом поднимаясь на ноги.

Я огляделся по сторонам, пытаясь оценить ситуацию и понять, откуда прилетела пуля. Десятки фигур, расставленных на крышах окружающих зданий с математической точностью, словно кто-то специально расчертил карту города и отметил на ней оптимальные позиции для снайперов. Каждый из них держал в руках винтовку, направленную в мою сторону.

— Весело, — рыкнул я сквозь стиснутые зубы.

Король Червей куда умнее, чем та же Дама Пик. Не думал, что у меня возникнет столько проблем на пути к нему. Лондон превратился в одну гигантскую западню, сконструированную так, чтобы я не мог пройти и метра без сражений.

Это была шахматная партия, в которой он контролировал всю доску. А я был всего лишь одинокой пешкой, пытающейся пробиться через армию противника к королю.

В очередной раз передохнуть не получилось. Со всех сторон на крышу полезли зараженные, а сверху на меня стали пикировать гарпии одна за другой. Что ж, спасибо Королю Червей. Ведь у меня закончились камешки. На лету я поймал одну из гарпий, оторвал ей голову и зашвырнул окровавленную черепушку в сторону Биг Бена. Использовал пространственный обмен, следом создал под ногами воздушную подушку выбросившую меня ещё выше, а после ударил себя ветром в спину.

А пока я летел в сторону крыши Биг-Бена, снайперы Короля Червей угостили меня свинцом. Пули не могли пробить мой адаптивный доспех, усиленный чешуёй василиска, однако боль причиняли жуткую. Особенно мне не понравилось, когда какой-то умник шмальнул мне промеж глаз. От этого выстрела я кувыркнулся в воздухе и упал на узкую площадку у основания часового механизма.

Отсюда открывался панорамный вид на весь Лондон, простиравшийся во все стороны до самого горизонта. Прекрасное зрелище, если бы не орды зараженных, вопящих, как стадо баранов на выгуле.

Я рухнул на колени, тяжело дыша и чувствуя, как по лицу стекает пот. Что и говорить? Пришлось потрудиться на славу, чтобы добраться сюда. А вот и он. Король Червей стоял в трёх метрах от меня, у самого края площадки, раскинув руки в стороны, как актёр на сцене.

Красные глаза Александра, нет, скорее, иномирной твари, кричали об опасности, которую представлял Король Червей. Они были налитыми кровью, без зрачков и радужки, просто сплошное алое полотно, светящееся изнутри нездоровым светом. А когда он улыбнулся, я увидел, что между зубами шевелятся тонкие красные черви, копошатся в дёснах, выползают из уголков рта, словно передо мной не человек, а гниющий труп, кишащий паразитами.

— А вот и ты, братишка, — произнёс Червовый Король голосом Александра, с металлическим призвуком, как будто говорило сразу несколько голосов, наложенных друг на друга. — Я так долго ждал этой встречи, так долго мечтал преподнести твоё тело господину. Оно станет идеальным сосудом. Отдашь своё тело добровольно или мне придётся переломать тебе все кости и заставить молить о том, чтобы я позволил тебе стать сосудом?

Я собрал остатки сил, поднялся на ноги, пошатываясь, и потянулся к мане, готовясь атаковать эту тварь. Но в этот момент снова грянули выстрелы, два почти одновременных хлопка, и мои колени пронзила боль. Ноги предательски подогнулись, и я рухнул вперёд, упав на четвереньки, не в силах подняться.

Король Червей торжествующе расхохотался, запрокинув голову, и смеялся так заливисто, так самозабвенно, что его смех эхом прокатился по всему Лондону. Он наслаждался этим моментом.

— О, как же это прекрасно! — выдавил он сквозь смех, вытирая несуществующие слёзы. — Видеть тебя на коленях, сломленного, неспособного даже встать! Это лучший подарок, который я только мог себе преподнести!

Я поднял голову, посмотрел на него сквозь пелену боли и ярости, застилавшую сознание, и прохрипел,

— Хорошо, что ты глист поганый, в очередной раз раззявил свою пасть. Мне будет проще засыпать в неё глистогонный препарат…

Король Червей перестал смеяться, склонил голову набок, словно удивляясь моей дерзости, а затем снова улыбнулся, на этот раз более холодно и жестоко.

— Глист? — переспросил он, поигрывая бровями. — Очень грубо, Михаил Константинович, очень. Но твой ответ мне ясен. Ты выбрал путь, полный страданий и боли. Однако он приведёт тебя к тому же результату, просто это займёт чуть больше времени.

Он щёлкнул пальцами, и по лестнице, ведущей на вершину Биг-Бена, начали подниматься заражённые. Десятки фигур карабкались вверх, цепляясь за перила и толкая друг друга, чтобы поскорее добраться до меня. Они заполнили площадку за считаные секунды, окружив меня плотным кольцом и перекрыв все пути к отступлению, оставив лишь узкий коридор между мной и Королём Червей.

А потом он сделал шаг назад и растворился в толпе заражённых, у которых были лица Александра. Все они одинаково смотрели на меня, одинаково улыбались, двигались синхронно, как единое существо, управляемое одним сознанием. Я видел, как алый силуэт Короля Червей спускается по лестнице вниз. Он неумолимо ускользал, а я понимал, что моих запасов маны может и не хватить для его устранения… Да что там устранения? Даже для поимки…

Лаборатория Преображенского.

Стерильная белизна стен, ровный гул вентиляции, тихое жужжание приборов и атмосфера всепоглощающего ужаса, в которой было сложно дышать.

— Мне нужна ваша помощь.

Преображенский невольно отступил на шаг, держась рукой за край стола и чувствуя, как бешено колотится сердце, а инстинкт самосохранения вопит, требуя бежать из лаборатории. Звать охрану, делать что угодно, лишь бы не оставаться наедине с этим существом.

— П… помощь? — выдавил из себя Преображенский, стараясь говорить спокойно, но голос предательски дрожал, выдавая его страх.

— Я знаю, что ты создал филактерий для Остапа, своего названного сына, — с улыбкой проговорил Король Червей, сверля Преображенского взглядом. — А значит, ты умеешь работать с душами, умеешь отделять их часть и помещать в контейнер, который сохраняет осколок личности. Мне нужно то же самое. Создай для меня филактерий, помести туда часть моего сознания.

Преображенский молчал, обдумывая услышанное. Его разум отчаянно работал, пытаясь найти выход из этой ситуации, способ отказать, не вызвав гнева паразита, способного убить его одним движением руки. Создать филактерий для Короля Червей?

Это было безумием, абсолютным безумием, потому что означало дать твари абсолютное бессмертие, возможность возвращаться снова и снова, сколько бы раз её ни убивали. Главное, чтобы филактерий, сосуд в котором хранится душа, не был разрушен. Но отказать напрямую тоже было опасно, слишком опасно.

— Я понимаю ваши сомнения, — усмехнулся Король Червей, словно прочитав мысли учёного. — Вы боитесь помогать мне, боитесь последствий, боитесь гнева Михаила, если он узнает обо всём. Но подумайте, хорошенько подумайте о том, что ждёт вас в будущем. Человечество падёт, это неизбежно, так же неизбежно, как восход солнца или смена времён года. Рано или поздно весь мир окажется под контролем моего господина, и тогда…

Он сделал паузу, склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, недоступному человеческому слуху, а затем продолжил тише, вкрадчивее, словно змей, соблазняющий добычу сладкими обещаниями.

— И тогда… Тогда я подарю вам бессмертие и безграничную свободу. Вы сможете проводить эксперименты на ком пожелаете и когда пожелаете. Без каких-либо ограничений. Все тайны рано или поздно будут раскрыты вашим гениальным разумом. Разве это не заманчивое предложение?

Преображенский слушал и понимал, что с каждым словом этот человек вызывает всё меньше отвращения. А предлагаемые им дары — это именно то, чего ему не хватало всё это время. На лице профессора проступила холодная зловещая улыбка. Он сжал кулаки, почувствовал, как по спине побежали мурашки и сделал глубокий выдох, а после твёрдым голосом произнёс…