Эсминцы против линкоров

Глава 22

Над Балтикой опустилась летняя ночь. Эскадра главных сил кригсмарине следовала по спокойной воде в Готенхафен по дорожке из лунного света. В штилевом море отражалось ясное небо с огоньками звезд. Такая спокойная погода редко бывает в этих суровых краях. А в этот раз повезло. Морскую тишину нарушали лишь гул машин, да плеск воды в кильватерных струях. Но, расслабляться никто не собирался. На всех кораблях эскадры команды строго соблюдали дисциплину, заступив на ночную вахту. Даже на кровожадном «Шарнхорсте» и то не бузили. Практические стрельбы главным калибром по противнику несколько разрядили обстановку. Вот только главнокомандующий эскадрой и всем флотом Германии не спал. В своей просторной адмиральской каюте на «Тирпице» Эрих Редер ворочался в постели, тщетно пытаясь найти такое положение тела, которое позволит заснуть. Наверное, это был очередной приступ старческой бессонницы, навеянный стрессом.

Как бы там ни было, а сон все не шел к гросс-адмиралу. В голове его крутились мысли и воспоминания, не давая покоя нервной системе. И снять это нервное напряжение ему никак не удавалось. Ведь завтра утром Редеру предстояло лично объясняться с Гитлером за потерю двух крейсеров и двух эсминцев. И простит ли такое фюрер, еще неизвестно. В самом лучшем случае, вождь Третьего Рейха накинется словесно, оскорбит, устроит моральное унижение престарелому моряку. А ведь Редер относился к критике очень болезненно, что и фюреру, разумеется, было хорошо известно.

В то же время, гросс-адмирал понимал, что его вряд ли отправят под суд, потому что он честно выполнял личный приказ фюрера, отправившись в серьезный морской поход без обычной тщательной подготовки, которая по всем правилам должна предшествовать такому событию. В этот раз все произошло настолько спонтанно, что даже штаб кригсмарине не успел уже ничего толком просчитать. Вот и закономерный результат импровизации. А чего еще можно было ожидать без тщательной разведки и педантичных расчетов? Отсюда и потери. Значит, скорее всего, грядет отставка с должности. Может быть, оно и к лучшему? Выйдет он на пенсию, будет общаться с домочадцами в обстановке комфорта, да выращивать клубнику на своем участке, а также снова получит возможность внимательно следить за спортивными событиями и посещать футбольные матчи. Ведь он когда-то очень увлекался тем, что болел за футболистов. А еще он сможет гулять с собакой и слушать любимую классическую музыку Бетховена и Брамса в филармонии. Чем же плохо? Так, во всяком случае, пытался успокаивать себя Эрих Редер. Вот только то, что флота боевых кораблей может больше не быть в его жизни, пугало Эриха пустотой и бесполезностью возможного будущего. Ведь он посвятил флоту всю свою жизнь.

Внезапно Редер вспомнил, как впервые познакомился с этим самым Адольфом. Это произошло в начале февраля тридцать третьего года в доме у барона Курта фон Хаммерштейна-Экворда, тогдашнего главнокомандующего рейхсвера. Барон пользовался репутацией независимого в своих суждениях человека. Он пытался держаться подальше от политических дрязг, заявляя всем, что слишком ленив и любит больше комфорт, нежели политику и интриги вокруг нее. Будучи достаточно независимым от политических раскладов в стране, он провозглашал служение Германии, а не какой-нибудь из политических сил и их лидеров. За эту независимую патриотическую позицию барона и уважали многие влиятельные люди страны.

Как ни странно, Гитлера и его партию Курт фон Хаммерштейн недолюбливал. Он даже отговаривал президента Германии Пауля фон Гинденбурга от назначения Гитлера на пост канцлера. Потому визит Гитлера в дом Хаммерштейна, да еще и произнесение там перед высшим руководством вооруженных сил программной речи, со стороны Адольфа были рискованной провокацией, рассчитанной на скорейшее привлечение сторонников из среды влиятельных друзей барона. Ведь Гитлер вступил в должность рейхсканцлера всего за два дня до этого и сильно нуждался в сторонниках. И, надо сказать, он в тот день преуспел, заручившись поддержкой многих военных руководителей, пообещав возрождение Германии в виде Третьего Рейха, а также упомянув о предстоящем завоевании нового жизненного пространства для немцев на Востоке. Новый вождь нации произвел в тот раз впечатление и на Редера. Наверное, из-за того, что слова Адольфа звучали вполне убедительно.

Сам Редер имел талант удерживаться на ведущих постах, связанных с флотом, при разных правительствах. Его считали мастером политических интриг. Некоторые думали, что он убежденный монархист, другие видели в нем истинного демократа, третьи подозревали в нем приверженца национал-социализма, но, на самом деле, секрет Редера состоял в том, что он никогда не выступал против политических лидеров и их партийных программ, все его амбиции ограничивались только вопросами возрождения немецкого военно-морского флота. И ради этой задачи он был готов сотрудничать с кем угодно, даже с Гитлером, раз уж этот взбалмошный ефрейтор возглавил страну, хотя, например, расовую теорию фюрера Редер совсем не поддерживал.

* * *

Выслушав отца, Александр вспомнил кое-что интересное про разработки СССР в области безэкипажных катеров волнового управления. И эти известные ему факты как раз напрямую касались перспективного морского оружия Советского Союза, которое предназначалось именно против крупных надводных кораблей противника и не было никакой фантастикой, а уже имелось в наличии. Причем, катера с телеуправлением существовали даже не в виде единичных экспериментальных образцов, а вполне серийных экземпляров, принятых на вооружение еще за несколько лет до войны вполне официально. И эти катера, управляемые радиосигналами, как с торпедами, так и начиненные взрывчаткой, могли сильно пригодиться в сложившейся ситуации.

Имелось в СССР такое Особое техническое бюро, которое разрабатывало интересные изделия военного назначения с самого начала двадцатых годов. Руководил Остехбюро талантливый инженер-изобретатель Владимир Иванович Бекаури. При нем это бюро сделалось настоящим передовым научным центром, занимающимся разработкой перспективных секретных изделий. Бекаури лично занимался не только модернизацией минно-торпедного вооружения, но и разработкой радиотехнических методов телеуправления подрывом взрывных устройств и дистанционным управлением средствами их доставки. Так что Бекаури, фактически, стоял у истоков создания настоящих беспилотников-дронов.

Во всяком случае, морские безэкипажные торпедные катера, управляемые по радиоканалу, успешно испытывались специалистами Остехбюро, начиная с 1924-го года, когда впервые испытали катер-торпеду «Пионер», представляющий собой быстроходное плавсредство, начиненное взрывчаткой и управляемое по радио. Развитие идеи радиоуправления заключалось в том, чтобы управлять массированной атакой роботизированных катеров по радио с эсминцев. К началу тридцатых годов аппаратура управления разработки Остехбюро была достаточно прогрессивной, позволяя не только по радиокоманде выпускать с катеров торпеды или ставить дымовую завесу, но и дистанционно программировать курс торпедного катера на автопилоте с помощью счетно-решающего электромеханического вычислителя и гироскопа. Впрочем, систему радиоуправления, предложенную Остехбюро, правительственная комиссия во главе с Ворошиловым посчитала слишком сложной и дорогостоящей. В серию образцы не пошли, их завернули на доработку. Вот только доработать аппаратуру в Остехбюро не успели, а самого талантливого изобретателя и начальника этой секретной научной организации Владимира Ивановича Бекаури арестовали в 1937-м, да и расстреляли через год, обвинив в шпионаже.

К счастью, одновременно с Бекаури сходную тему разрабатывал другой советский конструктор, инженер-связист Александр Федорович Шорин, директор Центральной лаборатории проводной связи. Помимо военных разработок, он, например, создал систему озвучивания кинофильмов, оптической записи и воспроизведения звуков на кинопленке. Шорин был разносторонним специалистом. Занимался он не только радиотехникой, а и проблемами электроакустики, цветного кинематографа, портативной звукозаписи, даже изобрел буквопечатающий телеграф и организовал массовое производство радиоточек-репродукторов «Рекорд».

Система управления катерами посредством радиоволн, предложенная Александром Федоровичем, оказалась даже дешевле и проще, чем разработанная Бекаури. Отличие системы Шорина заключалось в том, что оператор управлял катером-роботом не с корабля, а с самолета, непосредственно наблюдая с воздуха за его перемещениями. Да и приемо-передающая аппаратура вместе с исполнительными механизмами разработки Шорина оказалась гораздо дешевле в производстве, чем та, которую предлагало Остехбюро. Потому после государственных испытаний, состоявшихся в Финском заливе летом 1931-го года, в которых соревновались роботизированные катера, оснащенные системами волнового управления разработки Бекаури и Шорина, нарком по военным и морским делам Ворошилов одобрил для постановки на вооружение и рекомендовал к производству именно разработки последнего.

Вот только реальное оснащение торпедных катеров передовыми системами управления, превращающими их в беспилотные аппараты, происходило слишком медленно. Электронная промышленность Советского Союза в те годы находилась еще в зачаточном состоянии, потому с заказами на передовую технику справлялась с трудом. Да и параметры конкретных электронных аппаратов, изготовленных на радиозаводах, приходилось «подгонять» вручную специалистам на местах. Комплекты состояли из приемного блока «Вольт», сопряженного с исполнительными механизмами, а также из командного передающего модуля «Кварц». Монтаж этих хрупких и довольно капризных аппаратов требовал от исполнителей большой точности и аккуратности, а регулировщиков-монтажников радиоаппаратуры высокой квалификации в те годы в СССР сильно не хватало. Даже на флоте нужных специалистов имелись считанные единицы. «Вольт» устанавливали на катере. Для этой цели использовали торпедные катера конструкции Туполева, сначала Ш-4, а позднее и Г-5. А модуль «Кварц» размещали на борту самолета. Обычно, на «летающей лодке» МБР-2, которая получала индекс ВУ, что означало самолет волнового управления.

За несколько лет перед войной подобной аппаратурой оснастили больше полусотни торпедных катеров, получив довольно значительную флотилию, распределенную по разным флотам. Проводили даже групповые учения. В Финском заливе летом 1939-го отрабатывали одновременную массированную атаку с применением пары десятков подобных катеров. Вот только эффективного боевого применения их так и не смогли добиться. В «Зимнюю войну» с финнами радиоуправляемые торпедные катера не применяли из-за неподходящих погодных условий. А воевать с Германией на море первоначально, до появления сведений от Александра Лебедева и изменения ситуации, готовились на минно-артиллеристских позициях. Да и флотоводцы, с недоверием относились к торпедным катерам без моряков, опасаясь, как бы они не подвели. Поскольку имелись на учениях прецеденты, когда подобные катера внезапно теряли управление на ходу, например, от того, что вибрация на скорости прерывала контакты где-то в электрических цепях исполнительных механизмов, что приводило к серьезным авариям. Ведь неуправляемый торпедный катер, имеющий на борту две торпеды, да еще и начиненный взрывчаткой, представлял собой серьезную опасность для других кораблей.

Как помнил Александр, на Черном море катера волнового управления (КВУ) пытались пару раз за всю войну применять в качестве брандеров, но единично и неудачно. А на Балтике и вовсе не применяли. Конечно, сыграло роль то обстоятельство, что против Краснознаменного Балтийского флота немцы в тот раз так и не решились действовать своими главными надводными силами. Линкоры на штурм советских баз они не посылали, вполне удовлетворившись тем, что загнали русские корабли многочисленными минными постановками в Маркизову лужу. А слабость авиационной поддержки и господство люфтваффе в воздухе делали невозможным управление с очень уязвимых «летающих лодок» за пределами баз. Но, на этот раз противостояние флотов на Балтике складывалось по-другому. Преимущество немцев в воздухе не было подавляющим. И радиоуправляемые торпедные катера вполне можно было попытаться задействовать против того же «Тирпица». Вот Александр Лебедев и рассказал отцу про то, что боевые дроны, то есть радиоуправляемые роботы-катера, являются оружием очень перспективным, если только их использовать грамотно.

Закончил Саша свой рассказ так:

— Да и сам профессор Шорин сейчас еще жив. В тот раз он осенью умер в эвакуации. Но теперь, похоже, ехать ему туда необходимости не будет. Потому надо срочно задействовать его наработки, привлечь к работе. Пусть модернизирует свою систему телеуправления. Умнейший же мужик и земляк наш! Ведь это он стоял у истоков основания ленинградского ЦНИИ «Гранит». Только тогда, то есть сейчас, насколько я помню, это называется секретный НИИ-10. А еще Шорин организовал, по-моему, в тридцать девятом году, Институт автоматики и телемеханики, который занимался, фактически, технической кибернетикой. Очень важное научное направление на перспективу! Так что обязательно надо поддержать Александра Федоровича морально и материально, дать все возможности для работы. А главное, если использовать для атаки против немецких кораблей эти радиоуправляемые катера, то краснофлотцы не погибнут!

Отец выслушал сына внимательно и кивнул:

— Ты прав, есть у нас такие катера без экипажей. Стоят в Таллине, в Ораниенбауме и в Кронштадте. Вот только аппаратура этого Шорина на них ненадежная, отсыревает она. А когда катер на глиссаде идет, то от постоянных ударов о волны соединения электрические расходятся. Да и не слишком хорошо наши командиры использовать их умеют. Боятся даже. Особенно после того, как были аварии с этими катерами. В последний раз, когда учения мы проводили, из двенадцати катеров только восемь слушались команд оператора с самолета. Два просто заклинили рулями и выписывали циркуляции до тех пор, пока топливо не закончилось, а еще два катера друг в друга врезались и взорвались. Но, идея твоя неплохая. И я тебе, Сашка, даже больше скажу. Возьми-ка ты тогда весь этот дивизион под свое командование, да доведи эти катера до ума. Мне кажется, что вот ты как раз и сможешь лучше всех сейчас подобным соединением управлять. Или я не прав?

— Ну, смогу, наверное, — неуверенно пробормотал Александр.

— Тогда, если не возражаешь, я завтра же протолкну это решение на военном совете штаба флота. Думаю, что, учитывая твой опыт успешной катерной атаки возле Хельсинки, никто возражать не станет. Наоборот, навстречу пойдут и Пантелеев, и сам Трибуц. А то они уже и не знают, что делать с этими катерами. Представь себе, что грамотных командиров на всем флоте нет сейчас для их эксплуатации. Тех, кто изначально руководил этим дивизионом и занимался его техническим обслуживанием, расстреляли в тридцать седьмом. А для того, кого назначили потом на эти должности, слишком сложная и капризная техника оказалась. Вот и простаивали у нас в последнее время все такие катера. Хотели уже издать приказ о демонтаже этого самого управляющего радиооборудования, чтобы начать переделывать их в обычные, — сказал отец.

Пока они разговаривали, дошли уже почти до другого конца Невского, пересекли перекресток с Литейным и вскоре вошли в двор-колодец, где на втором этаже размещалась коммуналка, в которой теперь проживала их семья.