Эсминцы против линкоров

Глава 9

Возле проходной, ведущей на судоремонтный завод, Александр Лебедев стоял в растерянности. Крепко сбитая седоватая тетка средних лет, охранница из ВОХРа, вооруженная «Наганом» не стала даже разговаривать с Сашей, услышав, что документов при нем не имеется. А все попытки объяснить ей, что он уже утром вышел из этой же самой проходной, сотрудница военизированной охраны проигнорировала. Позвать кого-нибудь с эсминца «Яков Свердлов» она тоже отказалась. Мол, не положено ей, видите ли, пост покидать да по территории бродить. А звонить по внутреннему телефону и беспокоить собственное начальство ради человека без документов, она не собиралась, указав Александру на дверь. Вреднющая попалась вахтерша. Настоящая мымра.

И теперь Саша стоял столбом возле каптерки, задумавшись и перебирая в уме варианты, что же следует предпринять. Забор вокруг завода был высоченным, построенным из бетонных блоков и с колючей проволокой, идущей по верху. Он уставился на ограду, прикидывая, как через нее перелезть. Но тут, как назло, со стороны ближайшей городской улицы показался патруль, состоящий из дюжих краснофлотцев с винтовками, заставляя Александра нервничать и лихорадочно соображать. Лебедев прекрасно понимал, что в случае, если патрульные попросят у него документы, а их нет, то обязательно отведут в комендатуру «до выяснения».

Может быть и того хуже, ведь командир патруля запросто может заподозрить, что он шпион немецкий, раз в форме, но без документов ошивается возле судоремонтного завода, на котором ремонтируются боевые корабли. Тогда и в местное отделение НКВД попасть недолго. А там доказывай потом, что никакой и не шпион, а самый обыкновенный разгильдяй. Время-то суровое, военное. Как минимум, измордуют не разобравшись. А если, к тому же, выяснится, что портфель с планами всех укреплений береговой обороны Лебедев потерял по пьяному делу, то и совсем плохо будет. Да и дяде с отцом он тогда очень серьезные неприятности подкинет. И это ему еще пока повезло, что, сходив в госпиталь и обратно, он не напоролся по дороге на патруль.

Накручивая себя, Саша начал пятиться к проходной завода, желая скрыться в ней от патруля. К тому же, внезапно ему в голову пришла мысль, что нужно все-таки настоять на своем, потребовать у вахтерши вызвать начальника караула, чтобы попытаться уговорить того позвать на проходную боцмана Мочилова. А Игорь уже подтвердит его личность. Да и портфель Мочилов вынесет, если даже самого Лебедева внутрь не пустят. Александр даже удивился, как такой простой план сразу не пришел ему в голову. Наверное, по той причине, что тетка на проходной показалась чересчур вредной. С такой особой общаться совсем не хотелось. Александр всегда терялся, общаясь с подобными хамоватыми женщинами. Вроде бы, с одной стороны и женщина, слабый пол, представительницу которого обижать не следует, а, наоборот, надо бы защищать. Но, с другой стороны, такая «слабая женщина» своей напористостью и коня завалит. И кто только таких хамок воспитывает? Хотя, делать нечего, придется пообщаться с мымрой еще раз.

Приняв решение, Лебедев уже взялся за ручку двери, ведущей в проходную, когда его внезапно окликнул звонкий голос:

— Подождите, товарищ капитан-лейтенант! Я за вами всю дорогу бегу от самого госпиталя! Меня майор Широкин послал вас искать.

Александр обернулся и увидел Тараса Прокопенко, своего нового вестового. Саша уже и позабыл про этого бойкого паренька. Теперь же его присутствие оказалось весьма кстати. Патруль, услышав упоминание про майора Широкина, помощника самого генерала Елисеева, прошел мимо. А командир патруля, старшина второй статьи, еще и отдал честь Лебедеву.

Тарас, действительно, выглядел запыхавшимся, его бескозырка съехала на затылок, а синий воротничок с белыми полосками подогнулся с одного края.

— Говоришь, что товарищ майор тебя послал? — переспросил Лебедев.

— Так точно! Он о вас беспокоился. Сказал, что доложили ему о том, что рана у вас открылась, отчего и на совещание вы не пришли. Вот и отправил меня в госпиталь, чтобы разузнать, не надо ли помочь чем-нибудь. Так я в госпитале вас не застал, стал там вас искать, но случайно увидел из окна со второго этажа, как вы за ограду уже выходите. Вот и побежал следом за вами.

— А чего не окликнул тогда? — поинтересовался Саша.

— Так это, не положено младшим по званию командирам кричать на всю улицу, — промямлил вестовой.

— Экий ты щепетильный. Кричал бы. Чего уж там. В следующий раз кричи в такой ситуации во все горло. Понятно?

— Так точно. А с вашей раной что?

— Да все в порядке уже. Перевязали в госпитале. Сейчас хочу на завод еще раз попасть, забыл там кое-что. Да только вахтерша меня обратно не пускает без пропуска, — рассказал Саша. И тут же поинтересовался у вестового:

— Ты можешь придумать, как мне попасть обратно на этот завод?

Тарас предложил:

— Так пойдемте на катер майора. На нем можно заходить в заводскую акваторию без всякого пропуска. Мне же велено оказывать вам всяческое содействие. Да и шкипера с мотористом я хорошо знаю. Служу здесь уже почти год. Не однажды с майором ходил на этом катере.

Лебедев кивнул, и они пошли в сторону городского причала для разъездных катеров. По дороге Тарас рассказывал:

— Я же, обычно, помогаю Тимофею Григорьевичу. В сущности, я у него вестовым служу. А тут он меня к вам прикомандировал, потому что у майора, кроме меня, есть еще другой вестовой, который готовит майору разные вкуснятины, как личный повар. А еще у Широкина имеется личный водитель. Я же больше помогаю в быту по мелочи. Но бывает, что и обязанности помощника геодезиста выполняю, когда Тимофей Григорьевич просит подсобить с разметкой местности. Он же сам всегда размечает объекты прежде, чем строительство начинается. Он не только инженер отличный, но и опытный землеустроитель. Много чего сам умеет. Ну, и меня учит уму-разуму понемногу, например, теодолитом пользоваться. Когда закончу службу, пойду на геодезиста учиться. Нравится мне карты составлять.

Слушая болтовню краснофлотца, Александр смотрел вперед, туда, где кончался длинный забор судоремонтного завода и начиналась береговая портовая территория. Оба эсминца, «Карл Маркс» и «Энгельс» за это время уже пополнили припасы и боезапас, отойдя на рейд. А место у пирсов занимали транспортные суда, сухогрузы, с которых сходили на берег эвакуируемые из Курляндии. С транспортов выносили раненых бойцов, а также выгружали кранами из трюмов военное имущество, снарядные ящики, полевые пушки, автомобили и даже танки.

Между судоремонтным заводом и портом располагалась маленькая уютная бухточка, где на воде покачивались несколько небольших суденышек, больше напоминающих обыкновенные моторные лодки. На их фоне четырнадцатиметровый начальственный катер выглядел настоящим красавцем. Впрочем, Лебедев уже накануне проделал на этой посудине довольно долгий путь между островами Моонзунда. Катер был немецкой постройки. Он достался Балтфлоту вместе с самим архипелагом, а до присоединения Латвии к Советскому Союзу принадлежал какому-то местному латышскому капиталисту.

Суденышко считалось относительно новым, 1935-го года постройки. Оно представляло собой довольно комфортабельный винтовой глиссирующий катер с деревянным корпусом водоизмещением в девять с половиной тонн, предназначенный для морских прогулок в ближней морской зоне. По сути это была небольшая моторная яхта, которую приспособили для перевозки специалистов в портовой акватории и между островами архипелага.

На катере имелись кают-компания с двумя диванами и столом, размещенная в носу, машинное отделение с двумя дизельными двигателями посередине корпуса, а также каюта экипажа с двумя койками-рундуками в корме. Штурвал помещался в полуоткрытой рубке, расположенной ближе к носу, над которой возвышалась небольшая мачта с флажком военно-морских сил Советского Союза. Назывался этот катер «Рига». О чем было написано по носу белыми буквами на синем фоне основной окраски.

Причал охранялся краснофлотцами с винтовками и даже зенитным постом, оснащенным счетверенным пулеметом «Максим». Но Тараса Прокопенко, действительно, на этом причале все знали и охотно здоровались с ним. А потому никаких препятствий никто не чинил. И они вдвоем легко прошли к катеру. Правда, шкипера по имени Янис на месте не оказалось, потому что он отпросился у начальства на берег. Мама у него в этот день приболела.

Как рассказал Тарас, шкипер был вольнонаемным местным латышом. Он жил в самом Аренсбурге и занимал свою должность еще при прежнем хозяине катера, до того, как этот катер реквизировали у капиталиста в пользу Балтфлота. Шкипера оставили на своем месте потому, что он состоял в латышской компартии и неплохо говорил по-русски. Его покойный отец был моряком царского флота, который погиб здесь же, на Моонзунде, во время нашествия немцев в 1917-м. Кроме того, сыграло роль и то обстоятельство, что Янис прекрасно знал местные фарватеры. Моторист же был молодым русским парнем по имени Василий, который просто служил на флоте третий год, получив уже звание старшего матроса. Им заменили прежнего моториста, который не прошел проверки НКВД.

Лебедев приказал запускать дизеля. Но, Василий поначалу не желал подчиняться пришлому командиру. Он отказывался отчаливать без шкипера, потому что не хотел брать на себя ответственность за проводку судна. Тогда Александру пришлось взять управление на себя. В сущности, после торпедного катера, управлять этим гражданским корытом Саше казалось проще простого. И он уверенно занял место за небольшим штурвалом. Василий, что-то пробурчав себе под нос, все же, завел оба дизеля, а Тарас отдал швартовы. И, урча моторами, катер начал потихоньку отходить от причала по спокойной воде.

* * *

Эрих Редер, разумеется, радовался встрече с «Шарнхорстом» и с эсминцами. И пусть их дошло до точки рандеву не так много, как он рассчитывал поначалу, но, все же, они представляли собой достаточно неплохие кораблики. И гросс-адмирал надеялся, что выучка команд на эсминцах гораздо лучше, нежели на легких крейсерах. Ведь эти эсминцы, в отличие от легких крейсеров, никогда не использовались в качестве учебных кораблей. И экипажи на них имели кое-какой боевой опыт.

Собираясь начинать войну против СССР, Гитлер убеждал Редера, что разворачивать крупные силы кригсмарине на Балтике не потребуется. Фюрер был твердо уверен, что война на суше будет молниеносной. И потому серьезные силы флота Германии даже не понадобятся. Большевистский флот предполагалось очень быстро запереть в Финском заливе, выставив минные заграждения небольшими отрядами немецких минных заградителей и с помощью финских союзников. А вот за северный фланг имелись определенные опасения. Потому 15 июня и было принято решение отправить шестую флотилию эсминцев на север, в Норвегию, для помощи генералу-адмиралу Бему.

Германским эсминцам ставились задачи нанести поражение Северному флоту СССР и не допустить морские перевозки в порт Мурманск. Но, в связи с провалом первоначального плана в первые же дни войны, шестая флотилия под командованием капитана цур-зее Альфреда Щульце-Хинрихса была отозвана с первоначального курса и направлена на Балтику в качестве эскорта для «Шарнхорста». И вскоре к линейному крейсеру, вышедшему из французского Бреста, присоединились пять эсминцев: «Рихард Байцен» с бортовым номером «Z-4»; «Герман Шеман» (Z-7); «Ганс Лоди» (Z-10); «Фридрих Экольд» (Z-16), и «Карл Гальстер» (Z-20).

Когда, отменив для себя ограничения Версальского договора, Германия пыталась создать военно-морской флот заново, разумеется, строились не только тяжелые корабли и подводные лодки, но и эскадренные миноносцы, которым отводилась роль кораблей для атаки. Немецкие конструкторы старались оснастить новые эсминцы достаточно мощными турбинами и современной артиллерией. Ставилась задача придать эсминцам приличную скорость и одновременно сделать их способными противостоять вражеским кораблям в современном морском бою. В итоге эсминцы типа 1934/1934А и типа 1936 получились, вроде бы, весьма неплохими. По своим техническим характеристикам они не уступали, а то и превосходили корабли аналогичного класса производства других ведущих мировых держав. Однако, в погоне за высокой скоростью хода, на них применялись не слишком надежные энергетические установки, что вызывало высокую аварийность и необходимость в частых ремонтах и обслуживании машин. И на этот раз «Карл Гальстер» отстал от остальных из-за необходимости срочного ремонта, хоть и был самым новым, относясь уже к типу 1936, в то время, как все четыре остальных эсминца шестой флотилии относились к предыдущему проекту.

Эсминцы типа 1934/1934А имели полное водоизмещение чуть больше трех тысяч тонн, длину в сто двадцать метров при ширине чуть более одиннадцати. При этом осадка составляла примерно четыре метра. На форсаже эти эсминцы могли выжимать 38 узлов, но экономичный их ход рассчитывался при средней скорости всего в 19. При такой скорости дальность плавания достигала две с половиной тысячи миль. Эсминцы вооружались пятью 127-мм орудиями главного калибра, двумя четырехтрубными 533-мм торпедными аппаратами, а в качестве зениток несли по шесть 20-мм автоматических пушек и по две сдвоенные 37-мм полуавтоматические универсальные установки. На каждом из них имелись и бомбометы с глубинными бомбами. Экипаж каждого эсминца состоял из трехсот двадцати пяти моряков, из которых десять были офицерами.

На этих эсминцах применялись котлы с очень высоким давлением и температурой пара. На каждом из эсминцев устанавливались шесть подобных котлов, расположенных побортно в трех котельных отделениях. Таким котлам были свойственны некоторые серьезные недостатки. Например, для них требовалась специально подготовленная вода с повышенными требованиями к качеству, что привело к необходимости установки дополнительных устройств. Вместо обыкновенных опреснителей инженерам пришлось разрабатывать специальные доаэраторы. Но и эти устройства не помогли до конца решить проблему образования накипи внутри нагревательных трубок. К тому же, специальные суперподогреватели котлов часто выходили из строя по причине интенсивной коррозии. По этим причинам эксплуатация эсминцев подобного типа являлась для технического отдела флота постоянной головной болью.

Но, несмотря ни на что, исправные эсминцы шестой флотилии вполне могли обеспечить охранение и защиту более крупных кораблей эскадры, как от вражеских подводных лодок, так и от эсминцев противника. Во всяком случае, прибытие эсминцев однозначно расширяло возможности гросс-адмирала на Балтике. А уж «Шарнхорст», разумеется, значительно увеличивал мощь немецкой эскадры своим присутствием. Как надеялся Редер, все эти обстоятельства должны очень помочь в предстоящей битве двух флотов.

Ведь линейный крейсер поддержит огнем флагманский «Тирпиц». И пусть даже «Шарнхорст», поврежденный английскими бомбами, не столь мореходен и не может так быстро маневрировать, как раньше, но он все еще обладает отличной броней и дальнобойным артиллерийским вооружением. Его девять одиннадцатидюймовок бьют гораздо дальше и точнее, чем двенадцатидюймовки старых русских линкоров. И, конечно, эсминцы тоже сыграют свою роль, как в атаке, так и в обороне. Эрих Редер верил в это. Он надеялся, что с приходом этих кораблей на Балтику операция «Ход ферзем» наконец-то приближается к своей высшей точке, к победе кригсмарине в генеральном сражении.