Erratum-2

43

Уриэль со своими ангелами выходили из ада, мягко говоря, потрепанными, а откровенно говоря, с существенными потерями. И то, что демоны понесли потери не меньшие, все равно не улучшало положения. Взгляд Петры, которым он иногда одаривал старшего, словно говорил: «и чего мы добились?» Остальные ангелы брели молча, устало опустив крылья. Лететь сил уже ни у кого не было, да и при наличии того количества ран, что им нанесли, полеты были недопустимой роскошью.

Врата вытолкнули их во внешний мир, будто «свет божий» раздражал саму ткань мироздания своим присутствием в преисподней.

Рамуэль поддерживал Танату: парня шатало от ран, и он с трудом переставлял ноги, но от предложения Рамуэля понести его сконфуженно отказался. Впрочем, Рамуэль и так знал, что он скажет — у юности было столько предубеждений, которые еще не развеялись, несмотря на боевой опыт.

— Сейчас вернемся в наши холмы, и я тебя подлатаю, — произнес Рамуэль, пытаясь отвлечь парня от мучительной боли, вспыхивавшей в его теле при каждом шаге.

— Я дойду, — словно опасаясь, что Рамуэль без предупреждения подхватит его на руки, поторопился с ответом Таната.

— Ты точно дойдешь, если будешь и дальше изображать из себя героя и не позволишь себе помочь, — прокомментировал Петра, проходя мимо них.

— А ты бы лучше проверил, не почернели ли еще твои крылья, — вспылил Таната и тут же скривился от боли.

— Петра, — Рамуэль без слов посмотрел на ангела, и тот, пожав плечами, оставил их в покое. Оба старших понимали, что мальчишка не прав, но сейчас было не время и не место читать морали.

Петра ускорил шаг и вырвался во главу группы. У него не было серьезных ранений, но ангел почему-то ощущал себя настолько уставшим, что мечтал добраться до холмов и упасть, забыв об их сражении, как о дурном сне. Он понимал бои, которые велись ради великой цели — спасения других, терять же товарищей и кровь только ради того, чтобы убить несколько демонов, которые даже не терзали и не уничтожали души, было по его меркам неразумно.

— Что это, — тихо прошептал он себе под нос, когда увидел вдали колеблющиеся фигуры. Похожий возглас издал следующий за ним Кориэль. И когда уже целая группа ангелов с интересом рассматривала толпу душ в нескольких шагах от себя, к ним подошел Уриэль. Судя по озадаченному выражению его лица, он тоже не понимал, что происходит.

— Освобожденные души? — пробормотал он, разглядывая фигуры. — Но как?

— Может, Падший одумался? — неуверенно произнес Илиэль и тут же умолк от абсурдности собственного предположения.

— Так много, — Уриэль разговаривал словно сам с собой, не замечая ангелов.

— Может, это что-то наподобие белого флага? — предположил Таната. — Предложение мира?

— Тогда где посланники? — очнулся Уриэль, и парень по привычке пожал плечами, и тут же скривился от боли.

— Мы не в том положении, чтобы предлагать нам мир, — сурово произнес Уриэль. — Мы фактически проиграли, — он бросил короткий взгляд на Петру и тут же отвел глаза.

— Но он этого может не знать, — возразил Таната.

— Да ну? — голос Уриэля сочился скептицизмом. Большинство ангелов придерживались той же точки зрения, но нашлась пара, которая поддержала Танату.

Пока они рассуждали, строя бесплодные догадки, Петра успел подойти к душам, переговорить с ними и уже возвращался назад к своим братьям.

— Что ты узнал? — Уриэль напряженно посмотрел на ангела, не ожидая никаких добрых вестей. Но на лице Петры застыло изумленное выражение, которое не изменилось, даже когда он перевел взгляд на старшего.

— Они освободились сами, — глухо проговорил он.

— Как? — несколько голосов раздалось одновременно.

— Это же невозможно, — проворчал Илиэль.

— Я знаю, что это невозможно, — произнес Петра, — и, тем не менее, это так.

Уриэль отодвинул Петру нетерпеливым жестом и направился к группе спасенных, за ним следом ринулись другие ангелы. Шум их голосов наполнил воздух: невероятность происходящего заставила их забыть о правилах и дисциплине. А души вновь прибывших охотно делились с ними своими переживаниями и свободой, которую они все, как один, считали заслуженной. Каждый из них рассказывал о перенесенных страданиях и осознании своих ошибок, об исправлении и исцелении от зла, закончившемся тем, что они вольны были покинуть место своего недавнего заключения. С сожалением говорили об оставшихся, которые так и не смогли постичь истину, и выражали надежду на то, что скоро их ряды пополнятся новыми свободными людьми.

Уриэль слушал все это и всерьез думал, не спятил ли он. Не лежит ли на дне колодца душ, истекающий кровью от ран и задыхающийся от ядовитых миазмов. Но рядом с ним был его «свет божий», уставший, побитый и такой же обалдевший, и все окружающее было слишком похоже на правду.

— Что ты думаешь? — спросил он Петру.

— Кроме того, что сплю?

— Кроме.

— Что мир сошел с ума. Так не бывает, — беспомощно посмотрел Петра на людей.

— Ну, а если, то как это могло случиться?

— Лили? — к ним приблизился Рамуэль.

— Лили пала, — произнес Уриэль.

— Не думаю, — покачал головой Рамуэль.

— Где твой меч? — заметил старший.

— Я отдал его ей, — признался ангел, — я не смог бы причинить ей вред, прости.

— Мир действительно сходит с ума, — пробормотал Уриэль.

— А ты бы смог? — глаза Рамуэля вспыхнули.

Спустя какое-то время Уриэль лишь покачал головой.

— Ты думаешь, это она? — спросил он.

— Нет, — Петра снова вмешался в их беседу, — для того, чтобы сотворить подобное чудо, нужна сила всех посланников седьмых небес, если не больше.

— Тогда кто же, Синглаф? — Уриэль был озадачен. Новость была прекрасной, но странно было не понимать, что послужило ее причиной. И кто был тем странным благодетелем, что взял на себя их обязанности, обычно дававшиеся нелегким трудом.

— Едва ли, — сквозь боль и усталость на лице подошедшего Танаты просвечивало счастье. Его не беспокоили мотивы, как старших — он радовался тому, что видел. — Он вряд ли смог бы пойти на такое сразу после того… ну, после того, как, — Таната замялся, — как я его видел.

— Ты так и не сказал, почему так долго искал его, — мягко упрекнул парня Уриэль.

— Ну… понимаете, он был пьян.

— Что?! — казалось, у Уриэля от возмущения встопорщилось каждое перо в крыльях.

Петра и Рамуэль просто обалдело молчали, уставившись на Танату.

— Ну, пьян, я нашел его в баре. Он не держался на ногах. И все говорил мне, что потерял ее, Лили. Как можно было так раскиснуть из-за предательницы, — Таната покраснел и отвел взгляд.

— И ты сказал нам, что она пала, на основании рассказа пьяницы? — Рамуэль едва сдерживал гнев. — Рассказа о каком-то фантастическом звере, который ему привиделся в пьяном бреду? На котором якобы Лили провалилась под землю?!

— Таната, — успокаивающим тоном начал Уриэль, не желая допустить драку в их рядах, — тебе в первую очередь следовало сказать, в каком состоянии и где ты нашел Синглафа. Мы бы совершенно иначе отнеслись к его рассказу.

— Но ведь он был у нас сразу после возвращения из ада и хотел ее спасти. Зачем она отпустила его — чтобы защитить? Нет, она добровольно осталась в аду и остается поныне! — Таната обвиняющим жестом указал вниз.

— Мальчишка, — закипел Рамуэль, — она вытащила тебя из гущи драки. Если бы не она — тебя не было бы в живых, я видел.

— Лучше бы я погиб, чем был обязан кому-то из ада! — выпалил Таната.

— Хватит, — рука Уриэля тяжело опустилась на плечо Танате, придавая дополнительный вес словам старшего. Рамуэль хотел ответить, но сдержался, увидев выражение лица Уриэля. Обычно это означало, что спор окончен, что бы ни думали стороны.

— Так это могла быть она? — старший посмотрел на Рамуэля.

— Нет, — покачал тот головой, — у нее нет силы и одного брата с седьмых. Это не она.

И снова повисло тягостное молчание, в котором каждый из них перебирал все возможные варианты, вспоминая, не упустили ли они что-то еще.