Эргоном: Маски лицедея

Глава 28

Обсуждать по телефону операцию, конечно, я не собирался. Мне только нужно было убедиться, что глава местной резидентуры Старгорода нашёл человека, который сыграет главную роль в компрометации Неклюдова. Пусть и без своего ведома.

— Всё в порядке, Ваше Сиятельство, — проговорил Лыков после обмена приветствиями и любезностями. — Ваша картина подготовлена к перевозке. Сегодня вам её доставят. В новой раме, как вы и просили.

Ничего такого я не просил, так что это, видимо, был какой-то намёк.

В ожидании картины я позвонил в отдел, который занимался компьютерными технологиями и восстановлением сотовой связи. Начальник долго рассказывал о том, чем они заняты, но речь его, по итогу, сводилась к тому, что дело идёт, но медленно. Медленней, чем мне хотелось бы. Хотя не скажу, что меня это сильно удивило. Перед войной технологии развивались с геометрической прогрессией, но каждое новое открытие основывалось на предыдущих. Сейчас же дела обстояли несколько иначе. Инженерам приходило разбираться в технологиях, которых они не понимали. Слишком большой разрыв существовал между нынешним состоянием науки и прежним, довоенным. Это как если бы человеку из тысяча девятьсот восьмидесятого дали сломанный смартфон и попросили бы построить на его основе систему сотовой связи. Собственно, примерно так я и поступил, если подумать.

— Продолжайте работу, — сказал я начальнику отдела, когда он замолчал. — И я жду отчёт о результатах. Пришлите его в замок спецкурьером.

Это означало, что документы будут привезены в сопровождении сотрудника отдела разведки и надёжной охраны. В случае нападения агент немедленно уничтожит все бумаги. Я вовсе не желал, чтобы то, чем занимаются мои инженеры, стало известно посторонним. Тем более — чтобы кому-то достались какие-либо результаты их исследований и разработок.

Достав из сейфа копии документов, содержащихся в книге Хранителей, я выбрал два листка с текстами договоров и переснял их. Затем сел писать сопроводительное письмо от лица неизвестного. В нём князю Неклюдову предлагалось приобрести весь комплект контрактов. Две же копии прилагались в качестве образцов товара. Закончив, я запечатал всё в плотный конверт. Надписывать не стал.

Через час с небольшим привезли картину из музея. К моему удивлению, сопровождала её Елена Мурина.

— Господин директор послал меня убедиться, что полотно будет доставлено, как положено, — проговорила она после того, как мы обменялись приветствия.

— Благодарю его и вас. Не угодно выпить кофе?

— С удовольствием приму приглашение.

Велев слуге проводить девушку в малую гостиную, я дождался, пока рабочие отнесут картину в зал, где я собрался размещать приобретённые произведения искусства, сам распаковал её и осмотрел раму. Как я и думал, за неё был засунут небольшой конверт. Вскрыв его, я прочитал короткое послание от Лыкова. Директор писал, что Мурина — тот человек, который будет вести с Неклюдовым переговоры, и передать материалы для князя следует именно ей. Теперь смысл её приезда стал ясен.

Спалив записку, я отправился в гостиную, куда слуга уже принёс кофейник, сливки, сахар и тарелку с маленькими круглыми печеньями, которыми очень гордился повар. Надо сказать, по праву.

— Ступай, Андрей, — отпустил я лакея. — Мы сами справимся.

Поклонившись, слуга ретировался, а я налил девушке и себе кофе.

— Сахар?

— Нет, спасибо. Стараюсь не есть ничего, что полнит.

— Значит, и печенье не отведаете?

Мурина отрицательно покачала головой.

— Мой повар будет в отчаянии.

— Съешьте одно за меня.

— Пожалуй, так и поступлю. Сливки?

— Я сама добавлю, спасибо. Господин Лыков сказал, у вас есть кое-что для меня.

Я вытащил из внутреннего кармана пиджака приготовленный конверт и протянул девушке.

— Как вы передадите его Неклюдову?

— Очень просто. Я консультирую его по вопросам приобретения произведений искусства.

— Он один из меценатов музея? Я не видел его на банкете.

— Нет, Его Светлость просто собирает коллекцию. Он это не афиширует и на музейных мероприятиях не появляется. Я просто знаю его вкусы и, когда появляется что-нибудь подходящее, связываюсь с ним.

— Понятно. И что у него за вкусы?

— Исторические полотна. Старые. Баталии, в основном. В музее есть одна подходящая картина, и я сообщу об этом князю. Когда он назначит встречу, передам ему конверт.

Теперь ясно, почему Лыков выбрал Мурину на роль провокаторши. Логичный ход.

— Князь захочет узнать, откуда у вас это, — показал я на конверт, который девушка держала в руке. — И не побрезгует применить пытки, чтобы убедиться, что вы говорите правду.

— А правду мне сказать как раз и нельзя? — отозвалась Мурина.

— Совершенно верно. Поэтому вы должны оставить конверт так, чтобы он не заметил его сразу, а нашёл после вашего ухода? Сумеете?

— Девушка кивнула.

— Конечно.

— После того, как он с вами свяжется, никаких встреч. Только переговоры по телефону. Напирайте на то, что у вас есть клиент, которые заинтересован продать то, образцы чего находятся в конверте, тому, кто больше заплатит. Это придаст Его Светлости азарта. Пусть не думает, что кому-то понадобился именно он.

— Поняла, — кивнула Мурина.

— Ваша задача — убедить князя, что скоро состоится подпольный аукцион, на котором документы и будут проданы. Ему лишь предлагается принять в нём участие. Имена остальных приглашённых на торги не разглашаются. Если он выразит опасение, что на аукционе его увидят те, кому он не желает попадаться на глаза — а, скорее всего, так и будет — отвечайте, что всё будет проходить анонимно. А вообще, не уговаривайте его. Пусть почувствует, что лично в его присутствии никто не заинтересован, что есть и другие претенденты. И ни в коем случае не встречайтесь с ним после того, как оставите ему конверт. Передайте господину директору, что он должен обеспечить вашу безопасность на весь период операции.

Мурина кивнула.

— Я всё поняла, Ваше Сиятельство.

К кофе она практически не притронулась. Видать, волновалась. Правда, испуганной не казалась. Скорее — воодушевлённой. Наверное, считала, что такое поручение — высокая честь. Что ж, тем лучше.

Через день после визита Муриной явился Свечкин — привёз сведения о трёх членах Красного клана, которые я просил. Получилось немало. Пролистав бумаги, я понял, что это именно то, что нужно. Отдел отлично поработал.

— Спасибо, Юрий Михайлович. Надеюсь, эти занимались разные люди?

Начальник разведки кивнул.

— Конечно, Ваше Сиятельство.

Спрашивать, зачем мне материалы, само собой, не стал. Хотя, подозреваю, догадывался, для чего я запрашиваю время от времени подобные сведения.

Отпустив Свечкина, я приказал принести кофейник и засел в кабинете для тщательного изучения. Никаких дополнительных требований от Беркутовой не поступало, и это радовало, так как облегчало работу. Как и то, что со мной эти трое никак не были связаны. От слова «совсем». Собственно, потому и трудно вычислять киллеров и серийных убийц: как правило, они со своими жертвами не знакомы, и найти мотив практически невозможно. А без этого работа полиции существенно осложняется.

Конечно, члены Красного клана не были лёгкой мишенью. У них имелась охрана, но они не ждали нападения, так что у меня имелись хорошие шансы сделать всё быстро.

Разумеется, я не собирался мочить всех троих разом. Тем более, что они вместе и не собирались. Разве что на семейные праздники, но не ждать же подходящего случая. Да и на подобные мероприятия собирается слишком много посторонних. А лишних и случайных жертв лучше избегать. Во-первых, за них не платят, во-вторых, учитывая, что каждый убитый аристократ в империи — это потенциальное расследование родственников, желающих отомстить, чем чище сделана работа, тем лучше.

Две мои цели принадлежали к семье Горемыкиных, и одна — к Аксёновым. Причиной, по которой они убрали отца Беркутовой, была банальной: вдова младшего брата главы семейства влюбилась в него по уши, и у парочки закрутился бурный роман. Несмотря на то, что Беркутов был женат. Надежда Горемыкина хотела выйти замуж. Была она вдовой, так что имела полное право распоряжаться своей судьбой. Беркутов, конечно, против того, чтобы породниться с аристократами, ничего не имел. В отличие от Горемыкиных, которые ничего подобного даже в принципе рассматривать не собирались. Ну, и подрядили имевшего кое-какие связи с криминалом Аксёнова. Тот договорился с бандитами, и те всё сделали. Пальнули в машину Беркутова из пары гранатомётов да с дрона несколько ракет добавили. Установить виновных, конечно, не удалось. Да и не было у Беркутовых таких связей, чтобы дело до конца довести. Полиция списала всё на деловые разборки и оставила расследование висяком. Это я знал не из материалов, предоставленных Свечкиным, а со слов Дарьи. Она же вытянула это из отца уже после его смерти.

Начать я решил с самого молодого — Олега Аксёнова. Он происходил не из самого влиятельного семейства клана и, видимо, по этой причине не брезговал ничем, чтобы приумножить состояние. В том числе, связями с криминалом. В числе его занятий имелось крышевание борделей и казино, с которых он получал немалый процент. Да и сам был не прочь сделать пару ставок. Иначе говоря, был заядлым игроманом. Не знаю, как он ещё не разорился. Наверное, лишь потому что мафия платила ему крупные регулярные суммы за то, что он позволял заниматься на своей территории, чем угодно. Ну, и жена, видимо, сдерживала страсть супруга к рулетке и картам. Тем не менее, каждый четверг он отправлялся в казино «Олимп», чтобы испытать удачу.

У Зелёного клана с Красным были хорошие отношения. И портить их убийством даже одного члена соседней общины было нельзя. А это означало, что мне придётся действовать так, чтобы никому даже в голову не пришло, кто стоит за смертью врагов Беркутовой. Пожалуй, это было единственным осложнением.

Надежда Горемыкина была сестрой Аксёнова. Она подозревала, кто организовал смерть её возлюбленного, и с братом с тех пор прекратила всякое общение. Как и с двумя другими родственниками. Вела довольно уединённый образ жизни, часто посещая церковь. Не знаю, что она просила у Спасителя, но простить убийц Беркутова так и не смогла. А может, не захотела.

С неё я и решил начать.