Эпоха второсортных злодеев

Глава 23

После коротких препирательств и консультации с синьором Луиджи по телефону, Бордена все-таки впустили в отель. Ему пришлось расписаться в книге посетителей, после чего консьерж сообщил ему, что во времена чрезвычайного положения администрация отеля не несет перед ним никакой ответственности и не может гарантировать его безопасность.

Борден вежливо кивнул и заверил, что если вдруг его сегодня убьют, он не будет иметь к администрации никаких претензий, после чего нас проводили до моего номера.

Консьерж уведомил меня, что управляющий сейчас очень занят и свяжется со мной, как только разберется с неотложными делами. Я подумала, что большая часть неотложных дел наверняка связана с моим присутствием на территории отеля, и не стала настаивать. По большому счету, торопиться мне было некуда. У Пирпонта и так была фора, которой, учитывая современные средства передвижения, ему вполне хватило бы, чтобы скрыться на другом конце света, так что пара часов роли тут уже не играла.

Зато у меня появилось время на душ.

Я сдала одежду в прачечную, сказав, что она нужна мне обратно как можно быстрее, постояла немного под струями горячей воды, накинула на себя гостиничный халат и вышла в гостиную, обнаружив там Бордена, склонившегося над заставленной едой тележкой.

— Я взял на себя смелость сделать заказ, — сказал он, откусывая бутерброд с икрой и наливая себе кофе из кофемашины.

— Я вижу, что ты особо не скромничал.

— Но ты же все равно ни за что здесь не платишь, — заметил он. — Кстати, что ты такого сделала, чтобы заслужить подобное отношение? Папу Римского собой прикрыла?

— Наоборот, зарубила топором одного чудотворца, — сказала я. — Не очень хочу об этом говорить.

— Понимаю, — сказал он.

Борден заказал кучу еды, а мне, наверное, следовало бы поесть, но от одного вида всех этих блюд меня начинало воротить. Я поковырялась вилкой в салате и отправила внутрь себя немного зелени.

Борден ухватил кусок ветчины, обильно намазал его горчицей, бросил на свежевыпеченную булочку и впился в нее зубами.

— Тебе надо бы съесть что-то более существенное, чем два листочка рукколы, — заметил он.

— Возможно, тебе стоит обсудить это с моим диетологом, — огрызнулась я.

Гарри вздохнул.

— Согласен. Это не мое дело.

— Угу, — сказала я.

Я верю в теорию, согласно которой организм сам знает, что ему нужно в тот или иной момент. И если аппетита нет, то нет и никакого смысла что-то в себя насильно запихивать.

Сейчас мой организм хотел только одного — спать. Желательно часов четырнадцать, и лучше всего — в кровати, хотя это опционально.

Едва подумав об этом, я не сумела сдержать зевок. А потом еще один. И еще.

— Иди спать, — посоветовал Борден.

— Мне нужно поговорить с управляющим…

— Но он пока явно не готов с тобой разговаривать, потому что я его здесь что-то не наблюдаю, — сказал Борден. — Если он даст о себе знать, я тебя разбужу. И если тебя беспокоит, что кто-нибудь попытается убить тебя во сне, то можешь расслабиться. Я покараулю.

— А сам не заснешь? — вероятность того, что на нас нападут в «Континентале», казалась мне исчезающе малой.

— Я на этой неделе спал уже дважды, — сказал Борден.

— Да ты, как я посмотрю, счастливчик.

С этими словами я удалилась в спальню и закрыла за собой дверь. После приключений прошедшей ночи у меня болело примерно все, а то, что не болело — ныло и взывало о пощаде. Я аккуратно, чтобы не причинить себе еще больших повреждений, рухнула в кровать, даже не позаботившись снять халат. Казалось бы, в таком состоянии я должна была ворочаться в постели несколько часов и встать с нее все еще уставшей и еще более раздраженной (по крайней мере, такое частенько случалось раньше), но черта с два. Мне показалось, что я заснула, едва моя голова коснулась подушки.

Когда я проснулась, было уже темно. И не только потому, что кто-то заботливо задернул в спальне шторы, за окном тоже было темно. Видимо, я проспала весь день.

Ну и черт бы с ним. Зато я чувствовала себя лучше. Ненамного, скажу честно, но все-таки лучше.

Я накинула на себя халат и вышла из спальни. Борден комфортно расположился в кресле, закинув ноги на журнальный столик, курил сигарету, стряхивая пепел в пустой пивной бокал, и читал газету. И, судя по атмосфере в номере, занимался он этим уже довольно давно.

При моем появлении он торопливо затушил окурок и принялся махать руками, разгоняя дым, что было довольно бесперспективным занятием.

— Извини, я не подумал, что…

— Забей, — предложила я. — Табачный дым мне абсолютно не мешает.

— По правде говоря, у меня не такой уж большой опыт общения с беременными.

— По правде говоря, у меня не такой уж большой опыт беременности, — сказала я.

А вообще, я думала, что в номерах нельзя курить. С другой стороны, а что они могут сделать Смерти, кроме замечания?

— Который час?

— Почти девять.

— Я так понимаю, синьор Луиджи до сих пор не давал о себе знать?

Борден развел руками.

— На отель кто-нибудь нападал?

— Была какая-то стрельба около четырех часов, — сказал он. — Но она быстро закончилась, и, совершенно точно, никто не пытался прорваться на этаж.

— Полагаю, управляющий ищет способ выписать меня побыстрее под каким-нибудь благовидным предлогом, — сказала я.

И я могла его понять.

Постоянные перестрелки беспокоят гостей и вредят бизнесу. Даже такому бизнесу, которым занимались постояльцы этого отеля.

Борден указал на небольшую упаковочную коробочку, лежащую на столе.

— Пару часов назад тебе передали посылку, — пояснил он.

— От кого она?

— Этого посыльный не сообщил.

— Почему ты меня не разбудил?

— Не думаю, что там что-то особо важное, — сказал он. — К слову, я считаю, что нет ничего более важного, чем здоровый сон и хороший отдых. Ну, по крайней мере, в твоем положении.

— Ты очень заботлив.

— Слушай, может быть, я и монстр, — сказал он. — Но я — дружественный монстр.

— Ну да. Почти родственник.

— Хочешь совет?

— Валяй.

— Ты совершаешь ошибку, пытаясь уйти от конфликта, когда он уже идет, — сказал Борден. — Шансы разрешить эту ситуацию миром есть, но они, я полагаю, крайне невелики. Это у тебя, кстати, наследственное, твой отец тоже зачастую любит устраивать переговоры, но, как правило, это не помогает, и в конечном итоге все равно случается кровавая бойня.

— А что бы сделал ты?

— Я бы повышал ставки до тех пор, пока противник не признает свое поражение, — сказал Борден. — Или до тех пор, пока противника не останется.

Я покачала головой.

— Это не мой вариант.

— Почему?

— Ну, помнишь, я тебе рассказывала. Если при повышении ставок что-то пойдет не так, появится моя божественная сущность и все такое. Противнику, конечно, мало не покажется, но и для меня ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

— Почему?

— Я не могу это контролировать.

— А ты пробовала?

— Да. Однажды.

— Этого слишком мало для статистики.

— Может быть. Но я совершенно не хочу повторять этот опыт, — я мало что помнила о Йеллоу-Парке, но те фрагменты, что задержались в моей памяти, мне категорически не нравились.

— Может быть, ты себя недооцениваешь, — сказал Борден и снова указал пальцем на посылку. — Не хочешь открыть?

— А вдруг там бомба или сибирская чума? — спросила я. — Кто, ты говоришь, ее принес?

— Служащий отеля, — сказал Борден. — И я думаю, что существующая здесь система безопасности не позволила бы ему это сделать, если бы там было что-то, способное причинить тебе вред.

— Угу, — согласилась я без особого энтузиазма.

— Если, конечно, они не сами засунули туда какую-нибудь смертельную штуковину, — добавил Борден. — Но, полагаю, если бы они хотели от тебя избавиться, то могли бы найти способ и попроще.

— Ты плохо знаешь этих ребят, — сказала я. — Они как раз славятся тем, что простых путей не ищут.

Но бомба в посылке была совершенно не в их стиле. Если бы они захотели от меня избавиться, то наверняка предпочли бы что-нибудь куда более вычурное и церемонное.

Хотя проще всего было бы тупо не пустить меня в отель и оставить на улице. Тогда всю работу за них сделали бы наемники Пирпонта. Нормальные злодеи именно так бы и поступили, но ребята из «Континенталя», как я уже говорила буквально только что, не ищут легких путей.

— Хочешь, я открою? — предложил Борден.

— Нет, я справлюсь.

Я разорвала упаковочную ленту и открыла посылку. Внутри лежал телефон, и он даже не взорвался, когда я достала его из коробочки и переложила на стол.

Похоже, кому-то очень хотелось со мной поговорить и его не устраивало, что я не беру трубку. Осталось только узнать, кому, но тут, на самом деле, было не так уж много вариантов.

Я включила телефон, посмотрела на фирменное приветствие и уже секунд через двадцать он принялся звонить. Входящий номер не определился.

— Ответишь? — спросил Борден.

— Конечно, — я дважды стукнула пальцем по экрану, сразу включая громкую связь. Похоже, что Смерть на данный момент — единственный мой союзник, и было бы глупо от него что-то утаивать.

Если, конечно, это не Реджи. Личные разговоры Бордена все-таки не касаются…

Но это оказался не Реджи.

— Добрый вечер, мисс Кэррингтон.

— Здравствуйте, Гарольд, — сказала я. — Как вам кресло теневого министра? Не жмет?

— Я заранее знал, насколько оно неудобное, — сказал он. — И хочу заметить вам, что оно все еще не совсем мое.

— Ну, я в вас верю, — сказала я. — Полагаю, вы хотите знать, как продвигаются мои поиски?

Если он знал, что я в отеле, почему просто не позвонил? Опасался, что «Континенталь» будет подслушивать разговор? Можно подумать, они в номерах не пишут…

При необходимости, конечно же. Думаю, что за своими они не шпионят. Слишком уж опасный контингент.

— А как продвигаются ваши поиски?

— У меня есть версия, которую я прорабатываю, — сказала я. — Но пока получается не очень. Много отвлекающих факторов, знаете ли.

— Да, знаю, — сказал он. — Но я хотел поговорить с вами по другому поводу.

— По какому же?

— Гм, — сказал он. — Знаете, мне казалось, что ваши разногласия с ТАКС были улажены и у вас не было необходимости что-то предпринимать…

Он узнал о моем визите к Ленни, и эта новость ему не понравилась? А почему? Понятное дело, он не знает, что ТАКС причастно к истории с Блокнотом, поэтому может расценить это, как личный выпад против агентства, но, черт побери, это же не я отправила Ленни в больницу.

— Если речь идет о специальном агенте Джонсоне…

— Нет, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Речь не идет о специальном агенте Джонсоне.

— А о чем же она тогда идет?

— О погроме, который вы устроили в штаб-квартире ТАКС сегодня ночью, — сказал Гарольд и печально вздохнул. — Говоря по правде, я очень огорчен и не совсем понимаю, что мне со всем этим делать. Наши договоренности…

— Подождите, — сказала я. — О погроме?

— Десятки убитых, сотни раненых, — сказал Гарольд. — Если это не погром, то я не знаю, как это еще называть.

— Ну, судя по вашему описанию, это действительно похоже на погром, — согласилась я. — Только вот если я и участвовала в чем-то подобном сегодня ночью, то никак не в штаб-квартире ТАКС. Меня в той части Города вообще не было.

Гарольд снова печально вздохнул.

— Я понимаю, что у вас есть причины плохо относиться к этой организации, — сказал он. — Но, черт побери, мы живем в двадцать первом веке, и я не думал, что вы будете сводить счеты столь нецивилизованных способом. Я разочарован, мисс Кэррингтон. Разочарован, растерян и огорчен. ТАКС, независимо от того, одобряю ли я их методы, является частью теневых структур, и я не могу просто взять и закрыть глаза на этот инцидент. Полагаю, вы понимаете, что с этого момента все наши договоренности расторгнуты и вам лучше всего будет покинуть страну.

Все предлагают мне покинуть страну, будто бы они сговорились. Что ж, похоже, что мое присутствие здесь действительно чревато дополнительными сложностями.

— Но я все еще не понимаю, о чем вы говорите, — сказала я. — Меня там не было. Этой ночью я была не одна, у меня есть свидетели, которые могут подтвердить каждый мой шаг. В том числе и специальный агент Джонсон…

Наверное, Ленни — моей единственный надежный свидетель, потому что вряд ли я смогу притащить на допрос Дарвина, все встреченные нами наемники мертвы или зализывают раны, затаившись на самом дне, а слово Бордена в нашем мире мало что значит. Жаль, что Ленни не было со мной на протяжении всей ночи.

Надо, кстати, позвонить в больницу и узнать, как он. А потом позвонить в другую больницу и узнать, как Кларк.

Все мои знакомые рано или поздно оказываются в больнице, не нравится мне эта тенденция.

— В телефон, по которому мы с вами сейчас разговариваем, загружены видеофайлы, — сказал Гарольд. — Посмотрите их, прежде чем решите продолжить этот разговор. Если, конечно, вы решите его продолжить.

И он положил трубку.

— Кто это был? — осведомился Борден.

— Исполняющий обязанности главного босса, — сказала я.

— Похоже, он обвиняет тебя в том, что ты не делала.

— Я тоже заметила, — сказала я.

— Посмотришь видео?

— В наш век развития нейросетей видео мало что значит, — сказала я.

— Но, видимо, не для Гарольда, — заметил Борден.

Несмотря на новый ком навалившихся на меня проблем, мне было любопытно. Я нашла папку с видеофайлами, открыла ее, ткнула пальцем в первый попавшийся.

На экране смартфона возник фрагмент коридора. Возможно, это был фрагмент коридора штаб-квартиры ТАКС, хотя, на самом деле, это мог быть фрагмент какого угодно коридора, ибо коридоры по большей части везде одинаковы.

Сначала там ничего не происходило, а потом мимо камеры пробежал человек. Он успел сделать всего несколько шагов, как был застрелен в спину. Потом в кадр ворвались еще двое, похоже, это были настоящие агенты, они носили темные костюмы и черные очки, и они отчаянно от кого-то отстреливались, но не преуспели. Один получил пулю в голову, другой — в грудь, и оба упали на покрытый ковролином пол, истекая кровью.

Все это происходил в абсолютной тишине, потому что звук, по всей видимости, камера не писала. Но зрелище от этого не стало менее жутким.

Я работала в полиции и видела много трупов, а потом работала ликвидатором ТАКС, не сказать, чтоб по собственной воле, но все же, и видела еще больше трупов, но, черт побери, убийство — это зрелище, к которому я так и не смогла привыкнуть. Только что человек был жив, и вот его уже нет. Вместе с его мечтами, надеждами и устремлениями. Тем уютным (или не очень) мирком, который он для себя выстроил.

К тому же, я могла утешать себя тем, что убивала, по большей части, плохих парней, а эти были самыми обычными…

А потом в кадр вошла я, с двумя «песчаными гадюками» в руках. Хладнокровно переступила через трупы, кинула взгляд вдоль коридора и выстрелила во что-то, находящееся вне зоны видимости.

И быстрым шагом ушла из кадра.

В нижнем левом углу экрана была дата. Если ей верить, все произошло этой ночью. Уже ближе к утру.

Наверное, ТАКС повезло, что это случилось ночью. В дневную смену там работает куда больше людей.

Не говоря ни слова, я включила следующее видео. На нем я спускалась по лестнице, а помешать мне пытался целый отряд спецназа. Эпизод получился слишком коротким, потому что действующие лица сразу же принялись палить друг в друга почем зря, и одна из случайных пуль прилетела в камеру, изображение с которой сразу же сменилось серым экраном.

На третьем видео я ворвалась в какой-то кабинет и расстреливала сидящего в нем человека. Если фрагменты были рассортированы в хронологическом порядке, то можно было сделать вывод, что ни один из спецназовцев на лестнице в меня так и не попал, хотя стреляли они почти в упор.

Божественное вмешательство или агентство тупо набирало бойцов по объявлению?