Эпоха второсортных злодеев

Глава 1

Жара.

Солнце плавило асфальт, на улицах практически никого не было. Туристы попрятались в отелях и немногочисленных ресторанах, где работали кондиционеры. Самые отчаянные отправились на пляж, так что в районе набережной люди наверняка были. А здесь, в не самом туристическом из районов, стояли тишина и покой.

Что, как ты понимаешь, губительно для уличной торговли.

Местные появятся на улицах позже. Кто после работы, кто после сиесты, и будет примерно полтора часа, когда я не смогу даже присесть из-за наплыва покупателей. А потом до самого закрытия поток уменьшится до обычных двух-трех человек в час. Не самая интересная работа в жизни, и далеко не самая высокооплачиваемая, но она, по крайней мере, не требует никаких специальных навыков. Разве что умения считать сдачу.

Кондиционера в лавке не было, слишком дорого. Висевший под потолком вентилятор неторопливо перемешивал воздух широкими лопастями, но проку от того было, как от стеклянного молотка. Я смотрела телевизор и обмахивалась веером, который подарил мне Гарсия.

Около полудня забегал мальчишка Лопесов, взял коробку дешевых сигар для отца. В кредит, разумеется, и я внесла в гроссбух соответствующую запись. Гарсия, как и все торговцы, не очень любит, когда кто-то забирает его товар без денег, но глава семейства Лопесов — коп, а если ты не будешь доверять копам, кому тогда вообще будешь доверять?

Его сыну двенадцать. Конечно, у нас дома ему бы ничего не продали, но здесь смотрят на мир гораздо проще. Этим мне Белиз и нравится, особенно после всех сложностей, что были у меня в моей прошлой жизни.

Белиз — крошечная страна, о существовании которой вообще мало кто знает. Белиз не связан договором о выдаче кого-бы то ни было ни с одним государством мира. Это идеальное место для того, чтобы спрятаться ото всех, хотя бы на время.

Переждать, пока все о тебе забудут.

И даже авианосец уже уплыл.

По телевизору показывали какую-то мыльную оперу. Красивые люди в шикарных интерьерах страдали от недопонимания и неразделенной любви. Большую часть их проблем можно было решить одним откровенным разговором, но они упорно молчали о важном, беседовали о каких-то пустяках, а потом расходились по домам, где мужчины нервно наливали себе виски, а женщины рыдали в подушки. Раньше я бы такое смотреть не стала, а теперь — самое оно.

Раньше я не понимала тех, кто это смотрит. Сейчас понимаю.

Сериалы отлично помогают не думать. Хотя бы какое-то время не думать о том, какая фигня происходит в твоей жизни. Это идеальное ненапряжное зрелище для таких людей, как я. Прошлое ужасно, будущее неопределенно, зато Мария беременна от Хуана-Карлоса, а любит при этом Виктора, но не может ему в этом признаться и держит во френд-зоне, и все страдают, кроме злобной служанки, которая вечно подслушивает не касающиеся ее ушей разговоры и ворует ложечки.

Я даже всплакнула разок. Смахнула слезы, вытерла руку о широкую цветастую юбку.

Еще одно напоминание о моей новой жизни. Я теперь ношу юбки, в жару это гораздо практичнее. Кроме того, мои любимые джинсы уже почти перестали на мне сходиться.

Скоро я таки стану огромной. Пока, Боб!

Здравствуй, Большая Берта!

— Привет, Боб.

— Привет, Карлос. Не заметила, как ты вошел.

Карлос — владелец небольшой парикмахерской, что находится в двух дверях от табачной лавки Гарсии. Он же и единственный ее работник. Так-то у него в зале два кресла, но работает он всегда один, держать наемного сотрудника при небольшом количестве клиентов просто невыгодно.

Во втором кресле обычно спит Марко, большой, жирный, рыжий кот Карлоса.

— Я принес тебе лимонад.

Карлос живет в крошечной квартире над парикмахерской. Его мама делает отличный домашний лимонад.

Я с благодарностью взяла запотевший стакан — он даже вставил в него трубочку и зонтик — и сделала большой глоток.

— Отлично, как всегда.

— Зайдешь к нам сегодня на ужин?

Идея была крайне заманчивая. Готовит мама Карлоса превосходно, да и на продукты тратиться не придется, но мне не хотелось злоупотреблять их гостеприимством.

— Может быть, завтра.

— Ты вчера так же говорила.

Карлос хороший и мама у него тоже хорошая. Скорее всего, им просто меня жалко.

— Мама обещала приготовить кесадильи. Тебе ведь нравятся кесадильи, Боб.

— Ладно, уговорил.

Он довольно кивнул.

— Как торговые дела?

— Сам видишь, — сказала я. — Наверное, Гарсия меня уволит.

— Не уволит. Он хороший.

— Но небогатый.

— Сейчас у него сиеста, — сказал Карлос. — А после сиесты он отправится играть в бинго в салон донны Игнасии.

Салон — это громко сказано. Скорее, большая терраса, на которой имеют обыкновение собираться местные пенсионеры.

— Потом он пойдет в кафе на набережной и будет сидеть там до глубокой ночи, вспоминая с друзьями дела давно минувших дней, — продолжал Карлос. — Ему слишком нравится его жизнь, и он не променяет ее на эту лавку. К тому же, он все равно мало тебе платит.

— Это да, — согласилась я.

Но работодатели не выстраивались передо мной в очередь. Когда ты беременна и у тебя всего одна рука, твой выбор рабочих мест крайне ограничен. Я даже в официантки пойти не могла, одной левой полный поднос не удержать.

Поэтому, сколько бы Гарсия мне ни платил, я все равно была благодарна ему за эту возможность. Торговать в табачной лавке — не работа мечты, но где они, те мечты?

А запас наличности не безграничен, да и расходы впереди предстоят нешуточные. Памперсы, пеленки, распашонки, детские кроватка, присыпки, вот это вот все… Даже не представляю, как я со всем этим справлюсь.

Впрочем, я не первая, и все как-то живут дальше. Наверное, и у меня тоже получится.

Аренда домика, который снял для нас Реджи (где он, тот Реджи?) истекает через полтора месяца, и хотя мне там очень нравилось, я уже начала подыскивать себе что-нибудь подешевле.

Карлос облокотился на прилавок. Я закинула ногу на ногу и одернула юбку, чтобы закрыть шрам на лодыжке.

— Не хочешь зайти ко мне и уложить волосы, пока покупателей нет?

— А вдруг зайдет кто-нибудь?

Карлос смахнул со лба пот и красноречиво посмотрел на пустую улицу. Ну да, вряд ли. Но более благовидного предлога я найти не смогла.

— Сколько мы уже знакомы, Боб? — спросил он — Три месяца?

— Где-то около, — согласилась я.

— И за все это время ты ни разу не позволила моим ножницам и расческам прикоснуться к твоим волосам, — сказал он. — Мне кажется, ты сомневаешься в моих профессиональных качествах.

— Вовсе нет, — сказала я. — Я видела лица твоих довольных клиентов и все такое. Просто я — ретроград, не люблю что-то менять, и меня вполне устраивает та прическа, которая у меня сейчас.

— То, что у тебя сейчас, это не прическа, — ухмыльнулся Карлос — Ты — красивая женщина, Боб, но зачем-то пытаешься это скрыть.

— Меня устраивает, — повторила я.

Не объяснять же ему, что это лучшее, на что я могу рассчитывать, причесываясь одной рукой и не глядя в зеркало. Именно поэтому я и не захожу в его парикмахерскую — из-за зеркал. Их там два, и они огромные, занимают почти всю стену.

Для парикмахерской это нормально, а для меня — явный перебор.

— Я настойчивый, — сказал Карлос. — Когда-нибудь ты мне все равно разрешишь.

— Когда-нибудь.

— Но не сегодня, да?

— Не сегодня.

— В тебе много загадок, Боб.

— Я женщина, и значит, все такое…

В лавку зашел покупатель, работяга из порта. Он купил пачку дешевых сигарет и жевательную резинку, расплатившись за это грудой мелочи, которую высыпал на прилавок из кармана. Я отсчитала нужное количество монет и сдвинула остальные к нему.

Он покачал головой.

— Это вам, сеньорита, — сказал он, не сводя глаз с длинной перчатки на моей правой руке.

— Ладно, спасибо.

Я дождалась, пока он ушел, а потом смахнула все монетки в коробку для мелочи.

— Чем ты занималась до этого, Боб? — наверное, слишком очевидно, что не торговлей.

— Я не хочу об этом говорить, Карлос. Прости.

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — Здесь у каждого есть какая-то тайна.

— Даже у тебя?

— А чем я хуже других? — деланно оскорбился он. — Тебе любопытно?

— Допустим.

— Позволь мне сделать тебе новую прическу, и я все расскажу.

— Значит, когда-нибудь, — сказала я.

— Любопытство будет пожирать тебя изнутри, Боб.

— Угу, — меня столько всего пожирает изнутри, что у любопытства не будет шансов. Его там просто затопчут. — Пусть. Может быть, немного похудею.

— Твоя фигура…

— Прежде, чем ты скажешь «идеальна», я хотела бы напомнить тебе, что идеальной фигурой является шар.

— … и так хороша, — быстро выкрутился он.

Но это была просто фигура речи, разумеется, потому что беременные тетки хорошими фигурами, как правило, не отличаются. Сама я ощущала себя большой и грузной, но понимала, что это еще только цветочки.

По крайней мере, я пока еще ходила не вперевалочку и была способна завязывать шнурки без посторонней помощи. И если надеть юбку пошире и блузку посвободнее…

То все вокруг все равно будут знать, что я беременна. Проблема в том, что Белиз — очень маленькая страна, а Белиз-сити — очень маленький город с населением чуть больше ста тысяч человек. Соответственно, тут все про всех всё знают, особенно если ты не совсем местный, но и не турист.

На туристов по большому счету всем плевать, это всего лишь основной источник дохода. Туриста надо ублажить, продать ему сервис, услуги и сувениры подороже, но узнавать что-то о нем не имеет смысла, потому что не факт, что он еще раз сюда приедет. А если человек приехал откуда-то и здесь поселился, это любопытно. Как правило, за таким человеком есть какая-то история. И даже если нет шансов ее узнать, за таким человеком все равно будут пристально следить.

Без всякого злого умысла, просто потому что интересно. И мой случай, конечно, вызывает у местных особое любопытство. Однорукая беременная женщина, которую оставил ее мужчина… Это похоже на историю из сериалов, которые так любят крутить на местном телевидении.

Думаю, что Карлосу интересно не менее прочих, и он пользуется тем, что его парикмахерская находится совсем рядом с лавкой Гарсии, в которой я работаю. Но удовлетворять его любопытство я не собиралась. Моя история из числа тех, которые посторонним людям лучше не рассказывать.

Чтобы этим самым посторонним людям не навредить.

Я и так слишком многим людям навредила, и далеко не все они были посторонними. Скорее, даже наоборот.

Карлос зевнул, прикрывая рот рукой. Он явно собирался продолжить разговор, но от этого меня спасло появление довольно крупной женщины, которая принялась ломиться в дверь его заведения.

— У тебя посетительница, — заметила я.

— О, да, — сказал он. — Значит, договорились на вечер? Я зайду, когда ты закончишь работу.

— Угу.

— А теперь мне пора идти и подарить немного красоты еще одной женщине.

Карлос помог мне закрыть лавку, опустив защитные железные жалюзи, я заперла замок, бросила ключ в сумочку, а потом мы совершили короткую, примерно метров на двенадцать, прогулку, вошли в его парикмахерскую и поднялись на второй этаж, уже пропитанный запахами мексиканской кухни.

Мама у Карлоса была очень добрая, очень громкая и чрезмерно заботливая. Готовила она превосходно, кесадильи были восхитительны, а на десерт она выдала нам свежие чурросы, так что к концу ужина я чувствовала себя еще более крупной и грузной женщиной со стремящейся к идеальности фигурой. Все это очень хотелось запить бутылочкой холодного пива, хотя бы одной, но я сумела удержать себя в руках и ограничилась соком. Потом Карлос вызвался проводить меня домой, и мы шли по темным улицам, и жара частично отступила, а с моря задул прохладный ветерок, и на какое-то время я даже стала казаться себе почти нормальным человеком.

Мы говорили о каких-то пустяках (а о чем еще говорить малознакомым людям? не о судьбах мира же), и Карлос убеждал, что я обязательно должна придти к ним в гости на выходные.

— На выходных я работаю, — сказала я. — Лавка работает ежедневно, знаешь ли.

— У тебя вообще бывают свободные дни?

Я покачала головой.

— Гарсия — проклятый эксплуататор и капиталист, — заявил Карлос. — Я обязательно с ним поговорю. У тебя есть права!

— Лучше не надо, — сказала я. — Может быть, он заподозрит меня в намерении создать профсоюз и уволит к чертовой матери, а в моем положении не так-то просто найти работу.

— Я мог бы тебя нанять.

— Не говори глупостей, — сказала я. — Я не умею стричь.

— Я быстро тебя научу. Там нет ничего сложного.

— Для человека, который может пользоваться обеими руками, — сказала я.

На самом деле, он вряд ли мог позволить себе наемного работника. Его заведение и так едва сводило концы с концами. Помещение требовало ремонта. Вдобавок, на прошлой неделе у него прорвало трубу, а я видела, какие счета тут приходят от местных сантехников.

— Тогда ты можешь сидеть при входе и привлекать внимание посетителей.

— Отличный бизнес-план, — согласилась я. — А ты не думаешь, что я могу отпугнуть последних твоих клиентов?

— Нет, — сказал Карлос. — Не думаю.

Карлос — хороший парень, но я до сих пор так и не смогла понять, чего ему на самом деле от меня надо. Что это? Любопытство, жалость, легкий флирт? К чему он хочет прийти в конечном итоге?

С некоторых пор меня стали очень интересовать мотивы окружающих меня людей. Потому что зачастую декларировали они одно, а на самом деле стремились к совершенно другому. Или же и вовсе, были рядом со мной не по своей воле, а потому что им это предписывал всемогущий сюжет, увернуться от которого попросту невозможно.

Чертов Хэм! Зачем он это с нами сделал? Ведь я ни о чем подобном его не просила. Я просто пыталась отдать долг, а в результате оказалась в такой яме, что даже десяток Карлосов с лопатами вряд ли помогут из нее выбраться.

Вынырнув из невеселых раздумий, я обнаружила, что Карлос все еще что-то говорит. Я что-то ляпнула невпопад, повисла короткая неловкая пауза, но потом мы рассмеялись, и все вроде бы прошло, но стоило нам повернуть в мой квартал, как иллюзорное ощущение нормальности этого вечера полностью растаяло.

Добро пожаловать в реальность, Боб.

Перед моим домом стоял черный лимузин с эмблемой отеля «Континенталь» на пассажирской двери.

— Кто-то должен сказать ребятам, что они ошиблись адресом, — заявил Карлос, всем своим видом давая понять, что он этим кем-то быть не собирается. — Таким машинам не место в этом районе.

— Угу, — рассеянно сказала я. — Наверное. Если только они не ко мне.

— В каком это смысле к тебе? — удивился Карлос. — Что за дела у тебя могут быть с этими людьми?

— Вроде бы, никаких дел, — согласилась я.

— Послушай, Боб, ты, видимо, не понимаешь, насколько это серьезно, — сказал он. — Эта машина и этот отель принадлежат ассоциации…

Он замялся, подбирая нужное слово.

— Убийц, — подсказала я. — И вряд ли они из тех ребят, которые ошибаются адресом.