Эпоха альтернативно живых

29 марта Третий год Белого Дракона. Калужская область, Пос. Шайковка, вечер.

В каждом баре ты должен ждать драки. Либо для того, чтобы вовремя избежать неравной схватки, либо – что бы насладиться победой. Участие, на худой конец, тоже подойдёт. Это вполне естественно. Горячительные напитки толкают на поиски приключений, томные взгляды присутствующих дам толкают на подвиги, ибо – героям дают, вернее одаряют вниманием гораздо больше чаще и охотней. Закон жизни.

Я знал этот закон и потому, ещё на подходе к бару, моя кровь кипела от возбуждения, заставляя учащённо биться сердце и подрагивать колени. Давненько я не посещал подобных мест. Соскучился по возможности на людей посмотреть и себя показать. Даже просто по возможности посидеть в окружении людей тебе незнакомых, поглазеть на них, потягивая пиво – соскучился. А если тут официантки есть…. При мысли об официантках в коротких юбочках, с фигурами моделей «Плейбоя» из времени «до пришествия Белого Дракона», мои мысли засбоили, заметались бессильно, враз пересохло в горле и, сосредоточенность моя пропала. За что я был сразу наказан получив толчок плечом в грудину и рык в ухо «смотри куда прёшь, плесень!». Дела-а-а. Не успел до бара дойти, уже вляпался. Лицо само собой приняло выражение «морда кирпичом», и я лениво поинтересовался у толкнувшего меня мужичка «Уверен? Может, попутал?». Тот трепыхнулся было, что -то сказать но я давил взглядом, а внутри уже полыхнуло предвкушение схватки, желание промять кулаками эту рябую рожу и послушать хруст взятой на излом руки. Абориген почуял предстоящую трёпку и вякнул что -то типа «без проблем братан» торопливо ковыляя в сторону ближайшего угла. Бог с ним, убогим. Меня ждёт пиво и зрелища.

Сразу за порогом посетитель попадал в объятия глубокой, чернильной темноты. Лишь кусок стены, с вросшими в неё перилами крутой лестницы, освещённый косо падающим светом, служил ориентиром для дальнейшего движения. Людям, приученным нынешней жизнью избегать непросматриваемым пространств, этот кусок здорово портил благодушный настрой, заставляя рефлекторно собраться в комок. Надпочечники в этот момент щедро брызгались адреналином. С одной стороны, это сбивало уровень алкогольного опьянения, с другой – посетители в бар попадали уже взвинченными и, на первых порах, действие алкоголя не ощущали. Вряд ли это было задумано специально, скорее следствие единожды проявленной небрежности, давшей неожиданные плоды. Тем не менее – по словам Лёхи-торговца бар славился как объёмом расходов алкоголя, так и количеством драк.

Я не избежал общей участи. Шагнув в замкнутое пространство, в полную темноту, я невольно сжался, предчувствуя как гнилые пальцы зомби вцепятся мне в плечи а осклизлые гнилые зубы прокусят шею, пустив горячую кровавую дорожку по телу. Всё это представилось настолько живо, что достигнув полуосвещенной лестницы, я почти ощутил, как обжигающая струйка крови стекает с груди на живот. Так что – на лестницу я вступил со вздохом облегчения. Коленки мои мелко подрагивали при каждом шаге, а желание выпить стало совсем нестерпимым.

Лестница вывела меня в прямоугольный холл, где по центру располагалось нечто, в изначальном замысле задумывавшееся как гардероб, по-видимому. За низкой стойкой этого неродившегося гардероба сидела на редкость примечательная образина, со следами всех мыслимых пороков на лице, при виде которой на ум, непроизвольно, приходило одно только словосочетание «страшная манда». Поскольку образина была женского полу, или, по крайней мере, тужилась к нему принадлежать. Правая сторона помещения была отведена под туалеты, целых два, разделённых по классическому принципу «М и Ж». А вот слева – слева и располагался вход в то самое средоточие порока, куда я так отчаянно стремился. Оттуда волнами выплёскивалась музыка, украшенная хриплым голосом певца. Качество звука не позволяло разобрать слов, но – было понятно, что певец страдал. «С таким голосом только „занято“ в сортире кричать, а он ещё и поёт» – ухмыльнувшись собственным мыслям, я продолжил осмотр. Над дверью, перекрытую двумя створками, вроде как в салуне на Диком Западе, висела скромная надпись «БАР» а вот над ней – над ней висела громадная надпись: «Выстрелил в баре – умер на месте!».

Пока я заворожённо рассматривал информационную надпись, справа послышалось мерзкое хихиканье и, дребезжащий пропитый голос спросил:

– Впервые в наших краях, сынок?

Я обернулся и с некоторым недоумением глянул на «гардеробщицу» явившую дар речи, помолчал и спросил, указывая на предостерегающую надпись венчавшую вход в бар:

– Что, правда?

– Правда, сынок, правда. Не успеешь бабахнуть, как тебя тут же и упокоят. Сюда многие ходят как раз за этим развлечением.

– Скажете тоже, бабуля – ждать пока в тебя выстрелят, а потом стрелять самому?

Бабка снова мерзко хихикнула, затем закивала с частотой швейной машинки и спросила с насмешкой:

– Много ты видел пьяных и метких, в одно и то же время?

Я хотел было поспорить, но передумал, и решил поддержать разговор. Выведать дополнительную информацию о месте, где ты можешь оказаться мёртвым – бывает полезно. Тем более что Фермер, сербом подойдут не скоро. А разлучаться с ними мне внезапно расхотелось. Поэтому я улыбнулся словоохотливой гардеробщице и поддержал разговор, заметив что «раз на раз не приходится, может и пьяный метким оказаться – по нынешним-то временам». Мысль моя понравилась собеседнице. Согласно кивая, она поведала, что, дескать, на прошлой неделе как раз двоих из местных любителей этого развлечения подстрелили. Одного – несильно, так, пустяк мясо поцарапали. А вот второго – до смерти. Она ещё долго распространялась, сравнивая различные ситуации как в древние времена на заре существования бара, так и сейчас. Я же слушал в пол-уха, больше глазея на посетителей, проходивших от лестницы к входу и обратно. Большая часть опасений у меня не вызывала. Эти скорее сами опасались вляпаться в неприятности, чем желали их причинить кому либо. Но, иногда проскальзывали персонажи ощутимо хищного облика, при виде которых рука сама собой тянулась к стволу. Бабка заметила мои поползновения.

Снова хихикнув так, что меня передёрнуло от омерзения, она заявила, что сегодня бояться нечего.

– Это почему же так, бабуля?

– Сегодня из Безопасности много народу в бар набилось. Без их знака никто чихнуть не посмеет, кроме, понятное дело, приезжих.

– Безопасников много, говоришь. Праздник у них что ли? Часто они у вас Бар в массовом порядке оккупируют?

– Так кто их знает милок? Души у безопасников тёмные, а мысли мутные. Как угадать что у них на уме? Соберутся вот, пакость устроят доброму человеку – и всё, не вырвешься от них, на всю жизнь в кабале.

– Ну, ты скажешь бабуля, тоже. Ваши безопасники только здесь сильны – выйди за забор как они сразу – никто, и звать их – никак. Я уж постранствовал за годы Белого Дракона, знаю. Много чего повидать пришлось.

– Что за Белый Дракон? Расскажи сынок, будь ласков. Я такого не слыхала никогда.

Я с удовольствием пустился в описание концепции мироустройства после пришествия Великого Белого Песца. В точности так, как некогда рассказывал Андрей, царствия ему небесного. А у самого мысли крутились вокруг одной темы – входить в бар сейчас, или подождать товарищей.

Собственно, соображений всего два. Первое – разумно войти в гнездо разврата сплочённой группой, и явить себя собравшемуся изысканному обществу в качестве силы, слишком крупной для одиночки и равной мелкой стае хищников.

Второе – зайти и занять столик к моменту подхода остальных членов команды. Мысля логически – для разведки выделяется часть основных сил, и никто никогда не лезет в пекло всей массой. Так говорил великий Сунь в Цзы. А это был великий китаец, которого цитируют как мудрецы, так и идиоты. Классик. Дзен военного искусства. Так какого же, спрашивается, я стою?

Решившись, я тряхнул головой и широкими шагами направился к входу в бар, не попрощавшись с собеседницей. Спину между лопатками неприятно свело, как будто некто вперился мне в спину немигающим змеиным взглядом. Но это ощущение быстро пропало, стоило мне перешагнуть порог заведения.

Бар встретил меня полумраком, ряд столиков слева и стена справа от меня образовывали коридор, ведущий к барной стойке, располагавшейся в центре помещения. Пустое пространство перед стойкой служило танцполом по моему разумению, а оставшаяся часть бара была так же занята столиками.

Мысля логически, уходить далеко от входа не стоит– мне нельзя пропустить момент появления Фермера с Живко. В этой части бара, где я сейчас, столики в два ряда, за большей частью из них по два-три человека, но и пара одиночек имеется. Пустые столики тоже есть, собственно, пустых примерно треть от общего количества. Это меня вполне устроило. Насколько можно понять – дальняя часть бара заполнена намного плотнее, вероятно завсегдатаями. Не лучший выбор для соседства – случись заварушка, они с готовностью выступят единым фронтом против случайных посетителей. Мысля логически – оценку обстановки я завершил, будем занимать столик в дальнем от меня ряду, у противоположной стены – оттуда просматривается и входная дверь, и дальняя часть бара. Да и пустые столы вокруг – лучше не придумаешь, и обходить просто, и оборону держать тоже не сильно сложнее.

Заняв место за столиком, я принялся озираться в поисках официантки. Гормоны пробудились, и устроили настоящую бурю, требуя от меня найти объект гормональной же атаки. Не тут -то было. Единственное женское лицо в баре мелькает за барной стойкой, в паре с мужиком барменом и является, судя по всему, барменшей. За ней, с неотрывным вниманием, следит несколько десятков пар глаз. Знпчит, с этим ясно, вариант дохлый, как мумия фараона? тут даже простым знакомством не пахнет, не то, что приятным во всех отношениях продолжением оного. Неужели здесь женщин вообще нет? Я тоскливо вздохнул, ощущая, как мои мечты с грохотом рушатся в бездну. Вот, кстати, ещё вопрос – как здесь делать заказ, если нет официанток? Может, заказывать в баре, и дальше – самовывозом, так сказать? Мысля логически – надо решить этот вопрос наблюдением, чтобы потом произвести впечатление на Фермера и Серба знанием местных обычаев. Решив так, я устроился удобнее, навалившись спиной на стену и, принялся незаметно наблюдать за поведением аборигенов.

Все мои планы испортил Фермер. Трудно сказать, что ворвалось в пространство бара первым – клич «Официант! Водки!», стук разлетевшихся в стороны дверных половинок или могучая грудь моего товарища, подпиравшая его же довольную морду – красную и разгорячённую. Из-за спины бывшего отшельника с кришнаитской невозмутимостью выглядывал Живко. Надобно полагать, он тоже разделял желание как можно скорее припасть к источнику огненной воды.

На этот дикий вопль, откуда-то из-за неприметной двери в стене бара выскочила женская фигура в передничке и завертела головой. В этот же момент я привстал и помахал рукой, привлекая внимание Фермера. Офицантка приняла мой призыв на свой счёт, и направилась в мою сторону, опередив Фермера с сербом на несколько мгновений.

Пару бутылок спустя мы разгорячились, захмелели, а драка так и не начиналась. Стало немного скучно, и чтобы развеселить компанию, я принялся рассказывать старую историю, виденную мной ещё перед училищем, в компании отца и Опенбаха мы как раз сидели в похожем гадюшнике. Взрослые угощались коньяком, я же, по причине малого срока службы, наслаждался зелёным чаем. Точно так же, как и сейчас, я озирал столики, в надежде высмотреть что-нибудь интересное и прозевал момент, оказавшийся впоследствии ключевым в случившемся буйстве духа и торжестве порока. К нашему столику тогда подсел неприметный сухонький мужичок и мягко вклинился в беседу, умело жонглируя терминами и помогая себе жестами.

Рассказывая историю я настолько вошёл в роль, что к моменту ссоры мужичка с моим героическим родителем, просто вскочил на ноги, опрокидывая стул, и дёрнув (у кАмка китель или куртка?) за полы, распахнул его, обрывая пуговицы.

– Да я маЁр Дэ Шэ Бэ, – старательно копируя интонации моего счастливого детского воспоминания, возопил я на весь бар. – Я оба Авгана прошёл и три Чечни!!! Да у меня контузий, как у тебя волос на жопе!

Николай с хохотом укатился под стол, серб невозмутимо начал биться лбом об столешницу, а я, немного отрезвев от глубокого вдоха, быстренько окинул гадюшник взором. На нас, точнее на меня, смотрели все, поголовно. Более того, от компании, чуть менее бурно нашего застолья обмывающей какой-то повод, отделился мужичок, буквально копия персонажа из моего рассказа. Пришлось искать ногой стул, и присаживаться, уже примерно представляя дальнейшее развитие вечера. Мысля логически – Рубикон перейдён. Будет весело.

– Тебе чего? – Наконец выбравшийся из-под стола Коля ткнул вилкой с огурцом в направлении потенциального собеседника. – Кто ты такой? Мы тебя не знаем. Иди на.. в общем, обратно!

– Как вы разговариваете с майором как бэ! – слегка заплетающимся языком вознегодовал нежданный гость. На что Фермер, пожав могучими плечами лениво ответил:

– Я вот как бэ независимый начальник народной военной дружины, и владелец фазенды как бэ, и что с того?

«Какбэ майор» побагровел и, с заметным усилием, тщательно выговаривая каждый слог, сообщил:

– Я майор государственной безопасности. Комитет государственной безопасности – это «КаГэБэ».

После чего подбоченился и принялся ждать нашей реакции. Живко тупо жевал, глядя на какбе-майора незамутнённым кришнаитским взором, Фермер, во взгляде которого отчётливо читалось «шёл бы ты сынок… восвояси» лениво откинулся на спинку стула и принял позу выжидания. Наверное, он ждал дальнейших откровений. Я же ляпнул, не подумав, давешние бабкины слова:

– У безопасников души мутные, а их сегодня тут много собралось. То-то я и гляжу, как из мути к нам всякое дерьмо приплывает. А ведь ты, Коленька, взрослый человек, а всякую пакость у стола привечаешь. А мы тут кушаем….

Не успел я закончить свою тираду, как почувствовал чужую хватку у себя на горле. «Какбе майор», с исказившимся от натуги лицом тянул меня из-за стола правой рукой, широко размахиваясь, для удара, левой. Дело это знакомое, ещё с босоногой юности. Я подался навстречу замаху, прижался головой к плечу бьющей руки, попутно всадив удар под рёбра майора. Потом, провальсировав с партнёром на полтакта, принял его на правое бедро и завершил наш короткий спарринг броском через бедро. Майор приземлился именно так, как мне было нужно, а именно – плашмя и на всю спину, сметя ногами пару стульев из-за соседнего столика. В его затухающем взоре читалось глубокое изумление от жестокой встречи с действительностью. Движимый состраданием, я ускорил его встречу с миром мечты. Просто небрежно махнул ботинком в направлении его промежности. Ботинок не пострадал, а майор – скрючился молча и обмяк. Мысля логически – ушёл в страну больших и красивых снов. Конец первой серии, ждите продолжения.

Оно и не заставило себя ждать, в виде двух собутыльников отправленного в командировку к Нокауту, синхронно вставших и двинувшихся в обход пустых столиков на более свободную площадку, оставленную Колей справа от себя. Видимо, посчитали его более серьёзным противником и решили начать с него, что, собственно говоря, имеет под собой основания. Но я тоже не зря по тайге с малолетства шарился, и потому замыслил свой ход, но в данный момент аккуратно снимая и вешая на спинку стула куртку от формы. Теперь пару гимнастических упражнений, наклоны в стороны, размять руки-плечи, пару прыжков на месте, пяток быстрых ударов в воздух перед собой, аки застоявшийся боксёр. Всё, теперь я готов, кто тут у нас ещё жаждет удаль молодецкую показать?

Желающих нашлось быстро, видимо они, разочаровавшись отсутствием стрельбы, решили принять участие в «справедливом наказании» бузотёров, в лице нас троих. Точнее, двоих, ибо Живко, с блаженной улыбкой на лице, взлядом сопровождал полёт слетевших сапог одного из опрометчиво вошедших в зону поражения кулаками Фармера товарищей какбэ-майора. Сам гражданин из поля зрения выпал за секунду до моего взгляда в ту сторону.

Первые две минуты, разведка боем и обмен ударами, прошли за моим явным преимуществом – в противники набился народ преимущественно сельский, к боевому рукоприкладству непривычный. Но хитрый и коварный – о чём мне рассказал внезапно просвистевший в опасной близости стул. Я рефлекторно пригнулся и полуприсел, одновременно сократившись в размерах как можно сильнее и, ветерок от разрезавшего воздух над моей головой предмета мебели взъерошил мне волосы. Продолжая полет, он врезался в широкую спину Фермера, исторгнув из его груди крик недоумения. Я же крутнулся, по-прежнему пригнувшись, и рыбкой нырнул в направлении стулометателя. Он сделал ошибку, поставив ноги вместе, и мне удалось этим воспользоваться в полной мере. Кольцо рук надёжно зафиксировало ноги противника в сомкнутом положении, толчок плечом заставил его потерять равновесие и качнуться назад, а я добавил ему ускорения, когда смог сгруппироваться и подпереть его голени левым коленом и правой рукой, а левой – толкнув в нижнюю часть грудины. Оппонент беспомощно взмахнул руками и рухнул на пол как статуя командора – такой же прямой и несгибаемый. В отличии от статуи – он не был каменным. Потому, удар об пол основательно его потряс, а удар затылком (я даже успел подумать что с таким звуком падают кокосы на камни) – вышиб дух окончательно.

Мимо, с удивлённым кряканьем, пролетел серб. Повстречав стол, он обмяк и затих. Где-то внутри меня, мозг сказал «Умм» и свет сознания выключили. В себя я пришёл лишь несколько мгновений спустя, спина к спине с Фермером. Коля работал мельницей, размахивая своими кулачищами с устрашающей скоростью, а я сгрёб в горсть лацканы какого-то типа с осоловелыми глазами и прикрывался им от снующих туда-сюда кулаков наседающей толпы. Тип с трудом, но держался на ногах, поэтому удерживать его было достаточно легко. Я, то и дело, нырял под прикрытие его тела, всаживал удар другой под рёбра своего живого щита, отчего он начинал глотать воздух как рыба и слегка обмякал, сильнее наваливаясь на удерживающую его руку. Пользуясь моментом, я распрямлялся, бил в первую попавшуюся цель и снова подсаживался под своего «защитника», помогая ему удержаться на ногах и прячась от ударов разъярённых противников, число которых необычайно стремительно росло с ударами сердца.

Вспомнился Геракл, с его гидрой, отращивающей на месте отрубленной головы ещё три. Холодный пот заструился между лопаток, мне стало страшно – сейчас передо мной маячило семеро, если я вырублю троих слева и упыря по центру – их станет пятнадцать. Мысля логически – ещё с десяток минут, и в баре будет не продохнуть, нас тупо задавят массой, посему – надо начинать продвигаться к выходу.

Кое-как взглядом объяснив Николаю, чего я от него хочу и увидев наконец подтверждение понимания моего плана, начинаю двигать в сторону двери, но не по прямой – раскусят и просто встанут в проёме и попадём мы между молотом и наковальней, а по красивой баллистической траектории, нам препод по ОП показывал, как пуля летит. Вот так и мы, отбиваясь от уже тридцатиглавой гидры, мчим аки черепах на всех парах, к свежему воздуху и пространству для манёвра. Как раз по причине ограниченности этого самого манёвра, Фармер вдруг схватил тяжёлый железный барный стул, и принялся с уханьем расчищать улицы да проспекты для немедленной эвакуации.

– Я дурак! Я в Чечне служил! Бросай оружие! – С хрустом рассыпалась барная дверь, и в помещение ворвались два гоблина. То что произошло дальше никто и никогда не смог бы угадать. Колян внезапно изменился в лице, и, аки Гэсэр-богатур, метнул на звук. Импровизированное оружие совершило три витка и завершило полёт аккурат в том месте, где у обычных людей находится голова, что поспособствовало падению как стула, так и крикуна, на пол.

– Бах, бах, бах – С потолка осыпалась штукатурка, люстра подозрительно закачалась.

– На пол, суки! Мордой в пол, мля! – Оставшийся гоблин не растерялся.

Но я уже летел гепардом в их сторону, воспользовавшись рефлекторным опадением перекрывающих дорогу тел. Стреляющий, краем глаза заметил моё движение и сместился в сторону, а дальше я уловил смутное движение ещё одного силуета, появившегося в глубине коридора. На фоне света из холла он выглядел сущим посланником ада, и, входя в гасящий энергию кувырок, я успел заметить, как новое действующее лицо наклонилось за повергнувшим несокрушимого доселе бойца барным стулом. Выход на ноги, стремительный блеск слева и оглушительный взрыв. И вот я лавирую между планетами, набираю вторую, а то и третью, космическую скорость и стремительно удаляюсь от Земли. Туда, где ждёт меня вселенское зло, на борьбу с которым и призвали меня силы добра и справедливости, служению которым я и посвятил последние двести лет.

Красивый полет навигатора неожиданно прервался ведром ледяной воды, шум в ушах заглушил рёв фузионного двигателя. Глаза, уже привыкшие к межзвёздной темноте, с трудом учатся видеть в условиях земной гравитации. Мокрые булыжники пола выглядят очень мягкими, кажется, вот только коснись – и уснёшь мгновенно. Но уснуть мне не дают – заломленные за спину руки не позволяют насладиться покоем, а тянущие за них посланники зла превращают горизонтальное положение в вертикальное посредством причинения болевых ощущений высокой степени интенсивности.

– Мум сепе каке лаух?! Перретаррум хоммм парааа! – Донёсся из огненного шара передо мной непонятный гул. Уставшему мозгу хватило сил лишь на невнятное «Ы?», оказавшее сильное магическое действие – звезда, выжигающая разум, немного угасла, и в её короне начало угадываться присутствие гуманоида в фуражке.

– Ну, пришёл в себя, лопух? Вот я тебе и расскажу, во что ты вляпался! – Пугая комнату раскатами эха произнесло явление. – Да тебе лоб зелёнкой намажут, за нападение на сотрудников при исполнении!!!

Судя по мимике, данная фраза была обращена ко мне уже не в первый раз, но даже сейчас, когда слова его стали мне более или менее понятны, смысл неуловимо ускользал. Повторять «Ы» я не стал, попытка покачать головой вызвала вспышку боли чуть позади левого глаза и я снова вернулся в родной космос.

– Ну наj ни на не на, Нуу наj ни на не на, ооо… – Живко завыл – Заспи ме, заспи детенце, Заспи ми чедо мамино

– Прекратить! Отвечать на вопросы! Кем, когда, и зачем были посланы в Республику?! – Рявкнул особист.

– Ну наj ни на не на, Нуу наj ни на не на, ооо… – Живко не останавливался– Заспи ме, заспи детенце, Заспи ми чедо мамино

– Прекратить! Повторяю прекратить! – Особист бесился

– Заспи ме, заспи детенце, Заспи ми чедо мамино – Но сербу было все равно – Нек расте ружа румена, Нек расте нани одмена.

– Сержант! – Разозлившийся офицер постучал в дверь.

– Товарищ капитан?! – Вошедший сержант отдал честь

– Это увести в камеру, привести опять первого мне.

– Так точно! – Он ухватил воющего серба под мышки и поволок в коридор

– Ну наj ни на не на, Нуу наj ни на не на, ооо… – Живко не сопротивлялся, просто продолжал выть – Ну наj ни на не на, Нуу наj ни на не на, ооо…

– Может Лехе Барабину на пенсию пора? Что-то эти двое совсем для разработки не подходят, нет? – Капитан повернулся к своему собеседнику.

– Фиг его знает, товарищ капитан… – Собеседник начал было знаменитую фразу.

– Хватит, надоел.

– Да я на самом деле не знаю, чтобы Барабин, да и ошибся? Ты сам то в это веришь?

– Нет конечно. Я с ним…– Капитан задумался. – Ай не важно. Не было такого еще, чтобы он ошибался.

– А в-вдруг, хотя я в это не верю сам, что-то в этих есть такое.

– Естественно, есть. Ты вспомни, вчера в баре все опера с «земли» были, и из ГБРовцев человек восемь, которые выходные, и то, еле скрутили, если бы не патруль – ушли бы.

– Согласен, драка получилась знатная. – Собеседник потёр саднящий после знакомства с Фармером бок. – У меня похоже, даже ребро треснуло.

– Товарищ капитан, задержанный Жовтобрюх – Доложил сержант.

– На стул его, сейчас мы с ним еще раз побеседуем, только в этот раз. – Капитан пристально посмотрел в глаза фермера. – В этот раз перейдем к третьей степени допроса.