Эпилог Цивилизации. Том 2 - Агония

Глава 19 Даже если время упущено

Два дня. Ровно столько пришлось сидеть по домам, прежде чем высунуть нос наружу. И это было самой бесполезной тратой времени, потому как не происходило ровным счётом ничего. Жизнь остановилась, замерла. Радовало лишь то, что подобное творилось не только у нас.

Однако инициатива уже была упущена. Все планы пошли псу под хвост, и нам придётся уповать на удачу, а я очень не люблю этого делать.

Вообще, считаю, что её придумали ленивые люди. А как ещё можно называть тех, кто, сидя на диване, рассчитывает на волю случая — мол, однажды и мне повезёт. Нет, в жизни всё устроено не так.

Когда тот, кто ничего не добился, смотрит на соседа, у которого есть всё и говорит: «Повезло» — не видит самой сути. Сосед работал, стремился, наверняка не один раз падал, чтобы в итоге подняться и добиться успеха. А это совершенно разные понятия.

Разумеется, странно слышать такие суждения от человека, который «правильно родился». Но что бы я имел сейчас? Нет, сидеть, сложа руки, и ожидать милости госпожи Удачи — не моё. Пахать и добиваться успеха — такой путь мне нравится больше. Хотя бы просто потому, что он прогнозируемый. Я знаю цель и иду к ней, несмотря ни на что — только так и никак иначе.

Однако все мы живём в обществе, где таких, как я, тоже хватает, а их планы чаще всего пересекаются с моими. Помимо всего этого, как оказалось, у природы тоже есть норов, и у нас нет даже малейшего шанса повлиять на него. Хотя это всего лишь одна из ступеней, очередная преграда, которых на пути к цели и без того великое множество.

Да, стихия помешала, разрушила планы. Всегда будет что-то или кто-то, провалы неизбежны, но это не повод опускать руки и сдаваться. Вся жизнь заключена в движении. А ошибки — что ж, только благодаря им мы приобретаем опыт.

— Глеб Николаевич, — шикнула рация, — мы дошли.

— Что там, Сань? — уточнил я.

— Пока тихо, такое ощущение, что они все в Метро скрылись. Посты свободны, на улицах никого.

— Идти можно? — поднёс лицо к устройству связи Толя.

— Если выступить сейчас, то вполне, — отозвался Потный. — Глина промёрзла, но такой расклад ненадолго. Как только это всё растает, мы и шага ступить не сможем.

— Принял, — ответил командующий СБ. — Осмотрись там, нужно больше данных.

— А с этим-то как быть? — переспросил тот.

— Сюда приведи, — снова вступил в разговор я. — Может быть, он что-то ещё знает.

— Есть. Конец связи.

— Ну, что думаешь? — с горящими азартом глазами спросил Толя.

— Пожалуй, лучшего момента и не сыскать. Но тут всё наудачу, сам понимаешь.

— А война — она вся такая, — усмехнулся тот. — Мне вот повезло, а Белому нет. Все под богом ходим.

— Да, но в данный момент переменных гораздо больше, — покачал я головой. — Мы не знаем, где у них расположены секреты, наблюдают он за подходами или нет? Как они планируют выход, ведь наверняка предполагают, что мы будем их встречать.

— Ты думаешь, в предыдущем плане было мало погрешностей?

— Всё лучше, чем вообще без него.

— Тоже факт. А ну, дай коробочку, — забрал он у меня рацию. — Сыночка, родной, слышишь меня?

— Толя, я тебе когда-нибудь лицо обглодаю, — отозвался Цинкин. — Я слышал всё, думаем.

— У тебя же есть план метро, правильно?

— У меня всё есть, — усмехнулся в ответ он. — Слишком много точек, где есть выход, Толя. Мы не сможем перекрыть их все, сил не хватит.

— А район перекрыть сможешь?

— Ты дурак, нет? Хотя, смотря, что имеешь в виду. Если наблюдателей в нужных местах посадить, то вполне получится. Но для этого нужны мобильные группы, а когда глина растает… Ну сам, короче, понимаешь — не вариант.

— Борь, значит, смотри, сажаем людей на их же посты и держим осаду. Пулемётов у нас сейчас на всех хватит, на самые слабые места КПВТ воткнём…

— Они там год могут сидеть, — отмёл в сторону очередную версию тот. — Даже если мы к ним войдём — тоже без шансов. В любом тоннеле прижмут на раз и пикнуть не успеешь.

— А если выкурить попробовать?

— Толя, там люди, ты совсем-то не быкуй, — ещё один план полетел в мусор. — Я как только ни кумекал уже; лучший вариант — это дождаться, пока они сами выйдут. Подвинем операцию на неделю, а там уже как планировали лучше. По обстоятельствам посмотрим: как возможность появится, так и двинем.

— Этот вариант больше не сработает, — вмешался я. — Платона взяли, он знает, что мы знаем, тьфу, ну ты понял короче.

Мысли путались, скакали одна на другую в попытке разыграть ситуацию более выгодно. Но как ни крути, выходило, что она в самом деле па́товая. Да, мы можем их прижать, но толку с этого не выйдет.

— А что если завалить все выходы, кроме одного? — предложил я. — Можно их как-то взорвать, перекрыть?

— Ага, можно, — засмеялся тот. — Изнутри и то не факт. Нет, Глеб Николаевич, для этого придётся перекрыть им поток воздуха, каждая вентиляция оборудована, как запасной выход. Помимо прочего, идут технические тоннели, коммуникационные. Там такая паутина — мы год потратим, чтобы взрыв подготовить. И опять же — люди.

— Да понял я, — даже рукой махнул, будто собеседник мог меня видеть. — Ладно, пусть выходят тогда.

— Да ты подожди, Сына, — снова перехватил разговор Толя. — А что, если нам свои секреты расставить? Дождёмся выхода и накроем с двух сторон?

— Трое суток максимум, больше люди не протянут, — отозвался тот, — но может сработать.

— Заминируй их позиции, только неочевидно — сам понимаешь: Вол соображает, если что.

— Толя, я тебя умоляю, не нужно меня учить, — устало отозвался Цинкин. — Значит, ждём трое суток, если не выходят — будем дальше думать. Эх, сейчас бы с Лешим связь.

— Ну уж исходим из того, что имеем, — буркнул я. — А вообще, он мужик умный, допрёт, наверное, когда шумно станет.

— Да нам бы хоть внутренний настрой понять, — отозвался тот, — но это всё лирика, конечно.

Центровые вышли, когда мы уже собирались снимать с точек людей. Мало того, даже приказ «возвращаться» отдать успели, но один из тех, кто находился на позиции, вовремя остановил процесс. А у нас началась срочная мобилизация всех сил.

Настроение портило лишь одно — то, что находилось под ногами. В первые дни, когда глина растаяла, ноги тонули в ней по середину голени, по всему лагерю раскидали железо, какие-то щиты и даже драгоценные сейчас доски пришлось пожертвовать во имя относительного удобства.

Я будто где-то в деревне оказался, притом в самой глубинке, когда каждую весну всё выглядит именно так. Картину портили высотки, которые раскинулись вокруг. Это смотрелось настолько контрастно, что казалось чем-то нереальным, из ряда «Вон».

Ну как бы глаза всё равно привыкли, что мегаполис — это всегда тротуары и асфальт. Да — пыль, да — лужи, но не такое месиво, даже засохшая глина была гораздо приличнее. В общем, на будущее этот момент обязательно нужно взять во внимание.

Однако на следующий день грязь более или менее подсохла, а спустя ещё два она засасывала ногу лишь по щиколотку. Как раз в этот момент на поверхность и вышли Центровые.

Наблюдателей оставили на позициях до вечера и к этому моменту спланировали наступление. Увы, на этот раз переодеться тоже не светит, так, наверное, и оставлю этот костюм, как похоронный. Тьфу три раза! Что за мысли такие перед боем?

— Глеб, может, не сто́ит? — в очередной раз попытался остановить меня Толя.

— Не знаю как у тебя, у меня всё стои́т, — усмехнулся я. — Даже не смотри вот этим осуждающим лицом, я сказал, что пойду с вами. Поверь, у меня гораздо меньше шансов там умереть, чем у каждого из вас.

— Бля, вот типун тебе на язык, — прихлопнул по столу он. — На меня только зудеть можешь, мол, язык твой без костей, а сам чего мелешь?

— Да я же… Ну ты понял… Ой, отвали, а?

— Ха-ха-ха, — грохнул он на весь кабинет. — Вот тот и хрен. Ладно, хочешь — иди, но командую я, ты в курсе.

— Угу, — буркнул я и проверил пистолет на наличие ствола в патроннике.

— Ишь ты, даже стрелять собрался? — ухмыльнулся Толя.

— Вообще-то, у меня «отлично» по боевой подготовке, — похвалился я. — И в стрельбе довольно хорошие результаты.

— Это да-а-а, — покивал он. — Только в человека стрелять — это совсем другое.

— Я знаю, как выглядит смерть, — совершенно серьёзно заявил я, глядя ему прямо в глаза. — Платона допросили?

— Вчера трещал языком как пулемёт, — кивнул в ответ Толя. — Ничего особенного, в принципе всё то же самое, что мы и без него уже знали. Это его докладывать заставили, а не наоборот.

— Он был внутри.

— И ни хера не увидел, — отмахнулся тот. — Как выглядят станции, я и без него тебе рассказать могу. А дальше турникета его никто не пускал, так что смысла от его жизни больше не вижу.

— Пока рано, — покачал я головой. — На цепь его посади, пусть все знают.

— Принял, — улыбнулся Толя.

Передо мной сидел грузный мужчина, на вид лет пятидесяти. Волевые черты лица, строгий взгляд и тонкие, словно ниточка губы. Телосложение крепкое, что говорило о спортивном прошлом. Скорее всего, посещал тренажёрный зал, но то ли здоровье в итоге подвело, то ли какие другие события повлияли, в общем, забросил. От спокойной жизни организм отложил на мясо жирок, что и сделало его внешность похожей на трактор. Наверняка боли в спине для него — явление привычное.

Однако по взгляду, манере держаться, было видно, что он привык повелевать. Уж не знаю, возможно ли с ним договориться? Как правило, такие люди приемлют лишь одну точку зрения — свою, а все остальные априори не правы. Но внешность порой бывает очень обманчива и на поверку такие сдаются гораздо быстрее. Здесь важнее всего отыскать слабое место, и грамотно, а главное — в нужный момент, его ковырнуть.

— Думаешь, ты крутой? — вместо приветствия, поинтересовался он. — Молодой, дерзкий, вся жизнь впереди, так?

— Уверен, что хочешь продолжать разговор именно в таком тоне? — совершенно спокойно ответил я. — Может мне ещё раз обрисовать твою ситуацию?

— Я прекрасно понимаю своё положение, а вот ты нет, — усмехнулся он. — Думаешь, теперь ты царь? А сможешь защитить свои владения?

— Ну, пока в этом вопросе я справляюсь гораздо лучше тебя.

— Тебе просто повезло.

— Возможно, — пожал я плечами, — но это не отменяет того, что ты — проиграл.

— Ты в этом уверен? — ухмыльнулся пленный. — А вот я думаю, что ты даже не представляешь, какие проблемы ожидают впереди тебя и твоё царство.

— Как войти внутрь? — уже в пятый раз повторил я основной вопрос.

Мы допрашивали его уже третий час и, честно говоря, сами больше устали.

— Ха-ха-ха, никак.

— Петрович, давай не будем играть в партизана на допросе? — склонился над ним Толя. — Там остались люди.

— Они там по вашей вине и твоей в частности, — нагло заявил тот, глядя начальнику СБ прямо в глаза.

— Не я отдавал приказ подрывать метро, — покачал он головой, — и не я закладывал заряды по всем выходам.

— Зато пришёл в мой дом с оружием, убил моих людей, — голосом, полным ненависти, заявил тот. — Вы вынудили меня пойти на крайние меры.

— Петрович, не трахай мне мозги, ладно? Твои фишки здесь не прокатят. Леший помешал тебе вернуться в самый последний момент, и я ни за что в жизни не поверю в твоё самопожертвование и жажду быть похороненным под завалами. Ведь ты же как таракан, по-любому оставил для себя лазейку.

— О, вы только посмотрите, какой умный мальчик вырос, — голосом, полным сарказма и желчи, высказался Петрович. — Грушин, ты ещё под стол пешком ходил, когда я уже руководил всей областью. Что зенки вылупил, будешь меня пытать? Давай, только учти, у меня сердце слабое, я умру быстрее, чем ты дорежешь первый палец. У вас единственный вариант, и это мои условия.

Мы молча вышли за дверь, и я тут же прислонился спиной к стене. Несколько раз глубоко вдохнул и с силой провёл ладонями по лицу — это всегда помогало взбодриться и привести мысли в относительный порядок. Этот урод прав, мы никак не можем его заставить.

Да, победить удалось очень легко, но стоит ли считать это успехом? Вряд ли.

Как только началась операция, и стало понятно, что Центровым конец, Петрович отдал приказ подорвать все станции и вентиляционные шахты. У него для этого имелись все возможности и что более важно — доступ изнутри. Зачем и когда он всё это подготовил — неясно, словно была ещё какая-то опасность, помимо нашего нападения.

Леший успел оставить лидера на поверхности, просто не позволил попасть внутрь, прострелив тому ногу. Мы едва успели вытянуть его с того света, вовремя поставили капельницу и необходимые уколы.

Сейчас, из-за слабого сердца Петрович постоянно находится под обезболивающим. Иначе рана в ноге и страдания от неё нагружают и без того уставшие сердечные мышцы. Я, как всегда, оказался прав: однажды он просто надорвался, ворочая штангу, а теперь вынужден себя беречь.

Но перед нами всё ещё стоит дилемма: там внизу заперто почти три с лишним тысячи человек, среди которых остался Леший. Насколько там хватит воздуха — непонятно и всё, как обычно, зависит от множества факторов. Петрович, в свою очередь, грозится окончательно похоронить всех, если мы прямо сейчас не соберёмся и не покинем город. Естественно, придётся оставить ему всё имущество и обязательно людей… Короче, типичная игра в заложники.

Можно, конечно, послать его куда подальше. Да, это убьёт их всех и останется на моей совести.

Но всё снова не так просто. Моя репутация сильно пострадает, а внимание к ситуации сейчас такое, что врагу не пожелаешь. Короче, куда ни кинь, всюду клин и непонятно как выкручиваться.

— Что думаешь? — уже в который раз спросил Толя. — Может, хер на него, грохнем от греха подальше?

— Нет, Толя, так мы быстро потеряем всё, чего успели добиться.

— Люди поймут, — не согласился он. — Это война, здесь смерть — норма.

— Нет, нам нужны эти люди… Там Леший… Толя, я не могу так поступить, — посмотрел я ему прямо в глаза. — Одно дело — когда кто-то погибает в бою, и совсем другое — вот так пожертвовать несколькими тысячами. У него должно быть слабое место, слишком уж он из себя уверенного строит.

— Уходить тоже не вариант, Глеб, — высказал очевидное тот. — Я не скажу, что мы долго над всем этим работали, но всё же потерять такое…?

— Ты думаешь, я сам этого не понимаю?

— Сына над планами сидит, парни каждую лазейку проверяют, — переключил тему тот. — Может, нам ещё повезёт?

— А может, и нет, — грустно усмехнулся я. — Что-то с ним не так, я чувствую. Ну не стал бы он хоронить себя, не из тех людей.

— Это я тебе с самого начала сказал…

— А что, если он и не собирался выходить здесь? — меня вдруг осенило.

Сама мысль давно кружилась рядом, но я всегда её отгонял. В первую очередь потому, как она не совсем логична. Нас бы уже давно раздавили — слишком неравные силы и уровень развития. Я имею в виду то, что у Петровича вполне может быть выход в убежище Золотовой. Или у неё тоже не всё гладко? Нет, не вяжется и не сходится.

— Глеб, алё, ты на связи? — потрепал меня за плечо Толя. — О чём ты?

— А? — очнулся я от раздумий. — Золотова, я думаю, без неё не обошлось.

— Опять ты за своё, — отмахнулся тот. — Да нас бы уже под глину похоронили, если всё так, как ты говоришь.

— Не факт, Толя, ой не факт, — покачал я головой. — У неё могут быть совершенно другие проблемы. Да и в её характере делать грязную работу чужими руками, а затем присвоить победу себе. Она могла просто использовать Петровича, что-то пообещала, показала, и вот он уже готов рваться в бой.

— Тогда почему не рвался? — резонно заметил он. — Что ты вот её в каждую проблему приплетаешь? Может, она о тебе ни разу даже не вспомнила?

— Нет, чувствую, что без неё здесь не обошлось, — выдохнул я. — Пойми, я не вот только что так решил, уже давно об этом думаю. Они под землёй и имеют всё необходимое оборудование, чтобы пробить тоннель, куда угодно.

— Глеб, ты вообще в курсе, что для этого необходимы ещё тысячи заводов снаружи? — голосом, полным сарказма, спросил он. — Ты что думаешь, взял бур и попёр? Вначале годами ведётся георазведка, затем рисуются планы, схемы, нужны тысячи кубов бетона, различные конструкции для укрепления.

— Тогда я не понимаю, в чём подвох? — окончательно сдался я. — Почему он настолько уверен и каким образом собирался выбраться? Может, связывающий тоннель уже был? Толя, они к Москве под землёй пробивались. Я должен знать, что в его голове.

— Разве не это мы пытаемся выяснить? — похлопал меня по плечу он. — Потерпи, Сын обязательно что-нибудь найдёт.

— Ага, — кивнул я и потянул на себя дверь, ведущую к пленному.

— Ну что, решился наконец? — с уверенностью в своей победе, спросил Петрович.

— Что она тебе обещала? — прежде чем задать этот вопрос, я спокойно сел напротив и сделал умиротворённое лицо, всем своим видом показывая, будто уже раскрыл его тайну.

— Кто? — вскинул он одну бровь.

— Ты знаешь, о ком речь, — вежливо улыбнулся я. — Так что же такого она пообещала тебе?

— Я понятия не имею, о ком ты говоришь? — покачал головой тот. — Кто эта она и почему я должен знать, о ком речь?

— Золотова, — назвал я фамилию кровного врага, и в этот момент Петрович проиграл.

Конечно же, он всячески постарался не выдать себя, но я заметил, как он напрягся в этот самый момент. Его взгляд сверкнул ненавистью, всего на мгновение, желваки напряглись, и всё это не смогло от меня ускользнуть. Я оказался прав, хоть и не до конца понимал, почему она тянет?

Я вообще многого не мог понять, например: почему я всё ещё жив? С чего вдруг у меня есть время и возможность на развитие? В конце концов, ради чего она мне помогала тогда, ещё в самом начале? Это ломало мне мозг, но объяснений я не видел. Разве что Протасов солгал тогда возле ворот убежища? Но в таком случае, почему она нас не пустила?

Однако если мы всё же враги, ситуация становится ещё более загадочной и странной. Хуже нет, чем вот так гадать и совершенно не понимать противника. Даже в случае с Петровичем, вопросов теперь появилось гораздо больше.

— Так, значит, они в безопасности, — глядя на пленного, кивнул я. — Замечательная новость. Толя, вали ублюдка.

— Постой, — холодный взгляд моментально стал затравленным. — Я всё расскажу.

— Ой, а кто это у нас тут такой смелый только что был, а теперь в штанишки написал? — глава СБ натянул на лицо хищную улыбку. — Не ты ли секунду назад готов был подохнуть?

— У меня был козырь, не нужно путать хер с трамвайной ручкой, — быстро выпалил он. — Мы ещё можем договориться, Глеб Николаевич.

— Толя, подожди, — я картинно положил руку на ствол пистолета и отвёл его чуть в сторону. — Рассказывай.

— Мне нужны гарантии, — он попеременно водил взглядом с моего лица на Толю и несколько раз попытался протереть моментально взмокший лоб связанными руками.

— Только моё слово, — пожал я плечами. — И всё зависит от важности информации.

— Хорошо, — выдержав паузу, скорее, даже для порядка, чем для раздумья, согласился тот.