Эпилог Цивилизации. Том 2 - Агония

Глава 16 Люблю, когда все идет по плану

— Эт самое, Глеб Николаевич, — в кабинет, уже, наверное, в сотый раз за день, заглянул Митяй.

Ну вот хоть бы раз начал с другого выражения. И ведь гадство такое, заразное оно, уже несколько раз ловил себя на его употреблении. У нас уже половина лагеря «эт самое» — настоящее стихийное бедствие.

— Что опять, Митенька? — поднял я на него взгляд.

— Вторую линию стены закончили, там эт самое, людям-то можно переезжать уже?

— Толя часовых распределил?

— Типа того, ага.

— Ладно, пусть распределяются, — кивком подтвердил я свои слова, — и попроси Толю ко мне.

— Ща всё будет, — натянул на лицо улыбку он и наконец исчез за дверью.

Вот ещё одна странная привычка у него, разговаривать через порог, в едва приоткрытый притвор. Не понимаю, в чём сложность войти в кабинет полностью, присесть на стул и спокойно поговорить. Ой, ну его, Митяй, он и в Африке таким останется.

А тем временем мы расширялись и очень неплохо. Теперь, вместо полутора кварталов, стена охватывала практически целый район. С материалами особых проблем нет, особенно когда под рукой целый склад с цементом. Да, он за зиму, разумеется, слежался, однако своих свойств не утратил, а уж битого кирпича в округе — весь город в кольцо обнести хватит.

Размах у нас, конечно, неслабый, хотя задачу очень сильно облегчали дома. Начни мы выстраивать такое в чистом поле, сейчас и третьей части от работы не увидели бы. Но одно дело — открытое пространство и совсем другое — небольшие участки, дабы перегородить дорогу.

Расширение, естественно, неспроста: лагерь за последние две недели раздулся так, что в одной квартире приходилось ютиться по пять-шесть человек. Когда это одна семья — ещё куда ни шло, но посторонние друг другу люди — это постоянный конфликт.

Первый поток перебежчиков случился через три дня после праздника. Как только закончились «гладиаторские бои», я выстроил около шести десятков взятых в плен Центровых и объявил их свободными. Короче, выставил за ворота вместе с победителями, коих из восьми осталось лишь двое.

Народ, к слову, воспринял схватки с большим энтузиазмом. Если во время речи ещё слышались какие-то возмущения, то по окончании первого поединка от них не осталось даже намёка.

Оба ублюдка искромсали друг друга ножами, да так сильно, что и медицина не справится. Тот, что остался на ногах, едва мог удерживать кишки, которые постоянно норовили выскользнуть из распоротого брюха. Да и никто, на самом деле, даже не собирался помогать. Потому из четырёх схваток относительно живыми вышли лишь двое.

Последняя пара решила отказаться от поединка, но им быстро обрисовали дальнейшие перспективы, на сём бунт моментально исчерпался.

Ну а что касаемо зрителей, то равнодушных в самом деле не осталось. На третьей паре бойцов среди них даже драка вспыхнула — настолько раззадорило. Их, конечно же, быстро растащили, помогли успокоиться, а уже через десять минут они в обнимку вино из горлышка хлестали.

Пленным тоже было разрешено участвовать в празднике, я вообще, изначально приказал кормить их лучше остальных и ухаживать как за близкими родственниками. Да затратно, да многие посчитали это несправедливым, но всё сработало как по написанному.

Стоило им вернуться домой, как их моментально взяли в оборот. Пара дней допросов в полуголодном состоянии и в завершение тяжёлый физический труд. Леший к тому моменту уже пел в особо податливые уши, как же прекрасно жить у Глеба. А тут, как назло, старые знакомые подоспели и вот ведь что удивительно, принялись подтверждать слова новенького, да в красках всё расписывать.

А на третью ночь, у ворот нарисовались первые беженцы. Само собой, что отношение к ним было уже иным. И работать заставили, да и местные постоянно косились. Плюс Толя за ними пригляд поставил, который, впрочем, даже не думал скрываться. Вот только назад уже не вернуться — в лагере Центровых, отныне они предатели.

Жаловаться, конечно, грех, я не тиранил людей, не просил чего-то сверхъестественного, просто приравнял их ко всем остальным. Так что люди вполне себе быстро свыклись с новыми реалиями, а через пару дней даже благодарили меня лично за приют и заботу. А ещё спустя три дня народ повалил сплошным потоком.

Если изначально Петрович даже не обращал внимания на одиночных перебежчиков, то сейчас был вынужден принимать меры, иначе рисковал вообще остаться в гордом одиночестве. Ну что в таких случаях делает любой нормальный предводитель? Правильно, запрещает пересекать границу под страхом смерти.

Именно это повлекло за собой ещё больше недовольства, и настроение народа постепенно перетекало в революционное.

Леший снова оказался при деле и даже успел сколотить небольшую бригаду подпольщиков. Немного, всего человек двадцать, но начало было положено. Центровым стало совершенно не до внешней борьбы с каким-то пацаном, под носом бы проблемы разгрести.

На самом деле такие дела проворачиваются годами — схема давно обкатана. В своё время она прекрасно показала себя в нашей стране, притом дважды. Но здесь другие масштабы, можно сказать, всё на виду, и слухи распространяются моментально. СМИ больше нет и цензуру особо не устроить.

Эти события повлекли за собой не только приток людей от Центровых, равнодушными не остались и Северные. Но самое смешное, что позавчера к нам в лагерь прибыл сам Цинкин и протянул руку дружбы. Честно говоря, для меня этот момент оказался самым неожиданным. Если вчерашний визит Савельева, того что является главой Северных, был вполне предсказуем, то Сына я не ждал от слова совсем.

Однако он прибыл, официально признал себя неправым и попросил принять под крыло себя и своих ребят. В течение дня военную базу опустошили до последнего ржавого гвоздя. И вот сейчас наша численность возросла до пяти тысяч человек. Естественно, когда только начались первые потоки людей, я отдал приказ: «Расширить территорию». Митяй, конечно, возмутился. Да на что, да какими силами, но с каждым днём люди всё прибывали, а места становилось меньше. И вот наконец-то вся эта гудящая недовольством масса расселится в новые квартиры. Что, опять же, сыграет моей репутации на руку.

А вчера прибыл Антон. Снова сжал мою ладонь так, что я её тайком под столом минут пять разминал. Только в отличие от Цинкина, принялся требовать от меня невозможное.

— Мы с тобой так не договаривались! — сразу же «взял быка за рога» он. — Я требую, чтобы ты не принимал к себе моих людей!

— Антон, эм-м-м…

— Можно просто, Антон, давай без своих закидонов, — раздражённо бросил он. — Мне сейчас не твоих этикетов. Людей и так не хватает, так они теперь всей толпой на твою крепость засматриваются.

— А знаешь что, Антон, — положил я руки на стол и слегка к нему наклонился, — не пошёл бы ты на хер?

— Что-о-о⁈

— Я могу повторить и даже в более грубой форме, всё как ты любишь, — даже самодовольную ухмылку на лицо накинул. — Я не стану прогонять людей, которые добровольно желают ко мне присоединиться. Это как минимум тупо, к тому же ты сам заметил: «Их и без того катастрофически не хватает».

— Ты кем себя возомнил…

— Только попробуй добавить это слово, — ледяным тоном перебил его я.

Савельев замолчал, глубоко вздохнул и забарабанил пальцами по столешнице.

— У тебя выпить есть? — уже спокойным тоном спросил он.

Я молча указал глазами на графин с коньяком, что расположился на небольшом столике у окна. Антон поднялся, налил себе в широкий стакан на два пальца и залпом опрокинул содержимое. Затем прошёлся по кабинету туда-сюда и наконец вернулся на место.

— Ладно, что хочешь взамен?

— Ничего, — пожал я плечами. — Как видишь, у меня всё есть.

— Ты пойми, без должного ухода весь урожай погибнет, а людям помимо этого нужно питаться сейчас. Только есть одна маленькая проблема: вся жратва похоронена под толстым слоем глины. Вот и выходит, что для работы нужны люди, либо на раскопках, либо в саду.

— Допустим, я могу сдавать тебе людей в найм, скажем сто грамм золотом за человека.

— Да совсем, что ли, оху… Бля… Глеб Николаевич, давайте решать проблему цивилизованным путём?

— Антон…

— Валерьевич.

— Антон Валерьевич, со своей стороны я могу предложить лишь одно: присоединяйтесь к нам, пока ещё без налоговых пошлин. Это одним махом решит все ваши проблемы. К тому же, я предлагаю в итоге вам весь город целиком.

— Что? — казалось, его глаза сейчас вылезут из орбит. — Я… Я вас не совсем понимаю.

— Всё очень просто, Антон, — вежливо улыбнулся я. — Мне необходим такой управляющий, как вы. В будущем мои планы уходят далеко за границы Екатеринбурга, а кто-то же должен за всем этим следить.

— Но почему я?

— Отказываетесь, значит? — я невинно улыбнулся и попытался сделать грустные глаза.

— Нет, с чего вы взяли? — снова включил заднюю тот. — Хочется понять…

— Антон, ты мне сейчас напоминаешь школьника у доски. Мне нравится твой подход и воля, вот и все причины. И да, продолжай высказывать всю правду в глаза, это вызывает уважение. Прекращай хвататься за соломинку, мимо тебя сейчас проплывает целый плот.

— Да, — ухмыльнулся он, — недооценил я тебя. Думал, всё закончится плачевно, но сейчас ты меня прямо в угол загоняешь.

— Да что тебе всё не так опять⁈ — всё же не выдержал и поддался эмоциям я. — Тебе в итоге весь город достанется.

— Зато придётся исполнять твои приказы.

— Пока они ещё ничего плохого не принесли. Или тебя снова мой возраст смущает?

— Да я ни дня под начальниками не работал, ну не моё это, спину гнуть и задницу целовать.

— А кто тебя просит? Делай свою работу, следи за порядком. Главное, чтобы люди не голодали и зимой не мёрзли — пока это всё, что от тебя требуется. Ну слово «верность», думаю, тебе и без объяснений понятно?

— Твой Платон — стукач. Он через день бегает с докладом к Петровичу.

— Знаю.

— Даже так? — приподнял бровь Савельев. — И что, тебя это совсем не смущает?

— Он мне пока выгоден в этой роли.

— Понятно, значит, подковёрные игрища…

— Называй это как угодно, но именно они привели тебя сюда. Я знаю, что делаю и зачем.

— Я ещё выпью?

— Могу даже с собой завернуть, — усмехнулся я. — Надо?

— Нет, спасибо, — отмахнулся тот, уже наливая в стакан. — Дел ещё сегодня полно.

— Ну, что скажешь на моё предложение?

— Как будто у меня есть выбор, — усмехнулся Савельев и, отсалютовав стаканом, опрокинул коньяк в рот. — Две сотни человек нужно.

— Свободных только полторы, — кивнул я, — и те сейчас на обеде. Подойдёшь к Митяю, он всё решит.

— Так, давай сразу договоримся, землю я бросить не могу, а значит, за стены мы к тебе не переедем.

— Ну и дурак, — пожал я плечами. — Здесь вы сможете спокойно спать по ночам и не забивать голову раскопками. Я так подозреваю, что две сотни тебе нужны именно за этим?

— М-да, похоже, нужно начинать жить другими стандартами, — почесал переносицу тот.

— Вот именно эта хватка мне в тебе и нравится. Я распоряжусь, чтоб теплицы и землю взяли под охрану. Относись к садам, как к дополнительному объекту, завтра мы должны закончить второе оборонное кольцо, заберёте себе один из домов. И начинай обустраивать свой кабинет где-нибудь по соседству. Митяй введёт тебя в курс всех дел.

— Спасибо, барин, — изобразил поклон Савельев. — А если серьёзно, ты уж извини, что резко начал. Характер у меня такой: вначале ору, а потом думаю.

Сейчас я с улыбкой вспоминал вчерашний разговор. Всё сложилось как нельзя лучше, по крайней мере, на данный момент. Остался последний штрих — Центровые, но и этот вопрос совсем скоро решится.

Я стоял напротив шкафа, с задумчивым лицом глядя на аккуратно повешенный костюм. Похоже, пришло время переодеться, через пару часов встреча с Петровичем, и я собираюсь предстать перед ним в идеальном виде.

Кто бы что ни говорил, но красивая, дорогая одежда — очень сильный аргумент в переговорах. А уж в наступивших реалиях мой внешний вид просто обязан произвести эффект ядерного взрыва. Я практически уверен, что этим, легко выбью оппонента из колеи.

— Вызывал? — в кабинет вошёл Толя.

— Да, проходи, — кивнул я затылком в сторону стола.

— Всё же решился? — видимо, это он на одежду намекает.

— Честно говоря, не совсем, — улыбнулся я в шкаф. — И хочется, и колется. Ведь без драки не обойдётся, как думаешь?

— Скорее всего, нет, — серьёзно ответил тот. — Хочешь сказать, пора?

— Не вижу смысла тянуть дальше, — пожал я плечами. — Ну перебежит к нам ещё сотня человек, особого смысла это не даст.

— Это ослабит Центровых ещё на сотню.

— С одной стороны — да, но с другой… Не всё так просто, Толя. Петрович не дурак и уже принимает меры. Рано или поздно он обнаружит Лешего, и даже если нет, всё равно дальнейшие события теперь будут протекать гораздо медленнее. У него в основном остались те, кто готов терпеть и самые верные. Нет, действовать нужно сегодня, пока и мы на самом пике, и у Центровых бардак в разгаре.

— Может, ты и прав, я не сильно умён во всех этих играх. Ты мне скажи, на кого напасть и что защитить — вот в этом мне нет равных.

— Равные есть у каждого, возможно, где-то и посильнее люди найдутся.

— Да я образно.

— Я понимаю. Значит, смотри, Толя, — я развернул на столе карту.

На ней был детально отображён Екатеринбург. Её отыскали на заправке и, честно говоря, сильно удивились находке. Ну кому взбредёт в голову торговать бумажными картами, когда вокруг процветают технологии спутниковой навигации.

Это всё лирика, конечно, в тот момент помимо удивления мы сильно обрадовались. А в течение последних дней очень тщательно отмечали на ней все укрепления и наблюдательные пункты Центровых.

Помимо военного назначения, отмечали ещё точки раскопок, ставили крестики, где ещё можно обнаружить добро. В общем, пользовались на всю катушку.

— Оцепите вот этот и этот районы, мы с тобой зайдём в лоб под видом мирных переговоров. Боря пусть всей группой заходит в тыл и самое главное — постарайтесь поменьше убивать.

— Глеб, ты порой как ребёнок, ну ей-богу. И не нужно злиться и сверлить меня взглядом, просто вот эти твои: «Поменьше убивать»… Насколько поменьше? Сто человек нормально или уже слишком? А что если сто первый по нам палить начнёт?

— Я тебя услышал.

— Вот и замечательно, теперь касаемо твоего тыла, не в смысле задницы, конечно.

— Толя…

— Ой, да что ты вечно такой сурьёзный, ты хоть в зеркале себе улыбаешься? Короче, делать там нечего.

— Почему, там самые слабые укрепления, как по мне, всё логично.

— Вот именно. А ты не думал, с чего вдруг враг слабо укрепил позиции и, прямо скажем, очевидно?

— Ну и?

— Вот здесь и здесь, скорее всего, пулемётные точки, я бы там их обязательно установил. Большое, открытое пространство, а втягиваться придётся через узкий коридор. Но даже если их там нет, нас это приведёт в военный квартал, где все при оружии и готовы к бою в любую секунду.

— Что предлагаешь?

— Петрович наверняка придёт на встречу с усиленной охраной, о твоих способностях он уже наслышан, да ты несильно-то их и скрываешь. Всё внимание как раз стянут в нашу сторону и этим следует воспользоваться. Постараемся по-тихому их обезвредить, два потока бойцов запустим вот здесь и здесь. Плюс к тому моменту у нас будет неоспоримый козырь, в виде Петровича, в качестве заложника.

— А если не получится тихо?

— Тогда какая вообще разница, где входить, без боя уже не обойдёмся. Но всё должно пройти гладко, правда в этом случае, всё придётся перенести на завтра.

— Ну, это возможно, время терпит. Тогда предлагаю добавить ещё один штрих. Через час у нас общий совет, на нём объявим о ночной вылазке с целью захвата…

— Решил разыграть Платошу?

— Почему нет? Я обрисую свой план атаки, ты введёшь по ходу пару правок, в общем, всё должно выглядеть правдоподобно. Достоверную информацию пока держим в секрете, но людей поднимай сразу, пусть суетятся.

— О да, бессонная ночка у Центровых будет обеспечена, ха-ха-ха. В таком случае реальную атаку ставим на час дня.

— Почему именно на час?

— Так у них же обед по расписанию, ровно в двенадцать. В двенадцать сорок смена караула, а что может быть чудесней сытого, сонного часового? Оно ведь, Николаич, вся жизнь — борьба. До обеда с голодом, после обеда со сном, ха-ха-ха.

— Резонно, — согласился я. — Тогда для порядка отправь кого-нибудь в ночь к их границе, пусть пошумят.

— Вот это я понимаю, голова, — поддержал совет Толя, — Ладно, я тогда пойду пока, через сорок минут как штык на совещании. А ты переоденься — эффект будет, что надо.

— У меня даже обуви нормальной нет, не под эти же говнодавы Бриони надевать?

— Пф-ф-ф, тоже мне проблема. Иди в закромах у Митяя поковыряйся, даже не удивлюсь, если там туфли от Шанель обнаружить можно.

— Если ты решил так пошутить, то Шанель занимается мужской обувью.

— Иди ты⁈

— Ага.

— Значит, тебе точно повезёт, к нему недавно с какого-то центра шмотки перевозили, правда, там хрен разберёшься, где что лежит у этого хомяка. Позвать?

— Давай эт самое, — изобразил я Митяя, и мы вместе захохотали.