Эльфийский порноспецназ в логове национал-вампиров

Глава 14. Яша. На двойном дне

Выяснив, что не могу расширить контекст, я сначала хотел драться, но быстро передумал, ведь в гостиной было три отличных вражеских бойца. Второй вариант — броситься на клопапу и постараться умертвить его до того, как меня порвут на части.

Перехватив мой взгляд, Ту Хэл покачал головой, откладывая пневмошприц на каминную полку. Не успею, значит.

Разоряхер откровенно наслаждался ситуацией. Такова природа клопоидолов — они получают подпитку от любого негативного переживания. Низкая, но существующая вероятность успеха моей атаки также питала Иудушку Каиновича.

Извращенные они существа, паразиты эти.

Получалось, надо успокоиться и послушать, что они скажут. Как в шпионских фильмах.

Я без приглашения сел в кресло. А также вернул себе человеческий образ, который я не смог удержать, когда меня поставили перед фактом провала.

— Итак, господа…

Клопапа сцепил пухлые короткие пальчики волосатых рук, сложил губы бантиком и выдохнул.

Здесь я не удержусь от пояснения. Если Нагасима Хиросаки, чей взгляд сверлил сейчас дыру в моем затылке, умела навевать иллюзии, оставаясь богомолихой, то клопоидолы, так же как и я да берсеркьюрити, были мастерами трансформации.

Свой облик Разоряхер продумал не менее тщательно, чем я свой. Острые глазенки, невротически стреляющие из-под густых бровей, прямой длинный нос с вяло обвисшим кончиком, тонкие губы, редко остающиеся неподвижными, даже морщины и вечный пот на плешке и лбу — всё выглядело так, чтобы произвести максимально отталкивающий эффект. Клопапа играл и на антисемитизме, и на асексуальности образа, и тупо на сходстве с Березовским — главным медийным демоном девяностых.

Уверен, если бы Разоряхеру пришлось сменить личину, он бы чубайсоморфировал.

Сейчас Иуда Каинович громко причмокнул и искривил губы в невероятно неприятной улыбочке. Большие пальцы покоящихся на пузике рук принялись быстро описывать круги.

— Мы тебя, Яша, знаем как облупленного, — сказал он. — И все данные говорят, что ты будешь с нами. Добровольно, с радостью и глубокой преданностью мне и моей семье.

Я холодно хмыкнул.

Разоряхер стал накручивать пальцами в противоположную сторону.

— Видишь ли, мой пресмыкающийся дружок, у тебя не остается других вариантов. Даже в геройской смерти я тебе отказываю. Я гуманист, особенно если речь ведется о неантропоморфах.

Нагасима усмехнулась, Хай Вэй и Ту Хэл не поняли лингвистической игры. Клопапа продолжил:

— Твой наставник, Яша, очень интересный вылезавр. Великий охотник и легенда. Идеал, о котором у вас на родине, как я слышал, поставили роскошный интраспектакль. Дурацкий вид искусства, кстати. Чтобы я надевал шлем и впускал галлюцинации в мозг? Никогда в жизни! — Разоряхер расцепил руки и с видом государственного обвинителя наставил на меня указательный палец. — Самоконтроль. Полный. Тотальный. Ежемгновенный. Вот залог полной жизни, дружок.

Он помолчал, снова сцепив руки и запустив бесконечное вращение больших пальцев.

На меня навалилась усталость. Наверное, иссяк эмоциональный заряд, связанный с опасностью. Теперь было почти всё равно.

— Оборонилов — это величайшая ошибка вашего рода, малыш, — продолжил разоряться Разоряхер. — После долгих лет успехов… Вместо того, чтобы уйти на отдых, он споткнулся об меня. Я изучил его и даже полюбил. Да-да, я вас полюбил, милые мои охотники. Вы примитивны и оттого предсказуемы. А еще упрямы. Ты вчера запрашивал у своего компьютера список нарушителей вашего идиотского кодекса.

Великая сушь, они и компьютеры «слушали»! Полный провал…

— Трое там. Последним номером идет твой наставник, дружок. — Разоряхер замолк, ожидая моей реакции. Даже пальцы остановил.

Конечно, я ему не поверил. Излагал он бойко, но и я не из деревни приехал.

Только вот в чем забава: я ведь и сам сомневаюсь в действиях шефа… Поэтому я крепко поразмыслил.

Как я попал в команду Ярополка Велимировича? Опубликовал заявку в информатории — если и есть канал официальнее, то я такого не знаю. Через некоторое время пришел вызов от Оборонилова. Собеседование по дальней связи, дополнительная виртуальная встреча, и вот я принят.

Пробиться в команду прославленного охотника — главная удача молодого вылезавра. А я, между прочим, отличник и спортсмен. Почему бы Ярополку Велимировичу не заинтересоваться перспективным ящером?.. Я влился в бригаду уже в разгар охоты, но это нормально — состав пополняется постепенно, по мере приближения к логическому финалу.

Очевидно, опытный Разоряхер догадался, о чем я думаю, и подкинул дровишек в топку моего ума:

— А ты в курсе, что ты подменный?

— Не понял.

Иуда Каинович снова выпустил воздух через трубочку губ.

— Оборонилов потерял одного из членов команды. Пришлось нанимать тебя.

— Ничего об этом не слышал, — отмахнулся я. — Рано вбрасываете, шаблон еще недостаточно разорван.

— Возможно. — Он подчеркнуто равнодушно пожал плечами. — Ты считаешь, что мне больше делать нечего, только вот здесь сидеть и всякую зелень на понт брать? Наивный паренек…

С Разоряхером вдруг приключилась метаморфоза — из плешивого потливого самца человека он превратился в коренастого вылезавра.

— Прошу любить и жаловать, — раздался голос за моей спиной. — Член нашей семьи, осознавший преступность кодекса охотника и ваших хищнических наклонностей.

Я обернулся.

В дверях гостиной стоял Иуда Каинович Разоряхер.

Снова посмотрев на своего прежнего собеседника, я увидел вылезавра.

— Привет, заместитель. — Он подмигнул.

Я вскочил из кресла, сбрасывая личину.

Заорал Ту Хэлу:

— Что ты мне вколол?!

Меня не удостоили ответом.

Разоряхер номер два прошел к дивану и сел. Теперь Ту Хэл и Хай Вэй переместились ближе, отсекая мне возможность атаковать клопапу. Нагасима Хиросаки, остающаяся за моей спиной, щелкнула затвором, посылая прозрачный намек.

Что же это выходит?! Иуда Второй — истинный, а Разоряхер Первый — лже-Иуда?!

Я покачнулся и плюхнулся в кресло. Мне стало паршиво: сначала замутило, потом пробежала судорога по телу — дело табак: у нас, вылезавров, это симптомы мощнейшего шока. Круче оцепенения в разы.

Накатила тьма, точнее, я провалился в нее, как пешеход под лед реки. Холод схватил меня за бока, и я стал яростно выгребать туда, где только что виднелся смутный свет.

— Когда он очухается? — услышал я раздраженный голос Разоряхера. — Я же сказал, одинарную дозу, Нагасима…

— Я подстраховалась, он действительно хорош, — донесся откуда-то издалека голос богомолихи.

Я открыл глаза. Долго искал фокус, затем наконец-то вернулась резкость.

Похоже, я полулежал в кресле большой комнаты, по-моему, гостиной, а напротив в бежевом кресле сидел Иуда Каинович.

— Ну, вот, босс, клиент в норме, — отрапортовал Ту Хэл.

Он и его напарник нависали, словно грозные шкафы над моей головой.

— Что случилось? — спросил я.

— Это мне хочется знать, молодой, что случилось, — быстро проговорил клопапа и вдруг завопил: — Почему ты предал наставника?!!

Мысли мои путались, будто конь, попавший всеми четырьмя ногами в сеть. Он то неуклюже вскакивает, то снова падает и еле ворочается в отчаянье. Бедный конь.

Я забыл про коня и стал выстраивать хоть какую-нибудь теорию, объясняющую, что происходит.

— Э-э-э… — высказался я, чтобы взять паузу и не расстраивать Разоряхера.

А сам принялся за ситуацию с самого начала. Вот я выскочил из нашего офиса. Вот петляю по улицам, водя за собой клопапских подручных. Вот девушка Света. Вот еще улицы, улицы… Вот мне в бок упирается какой-то твердый предмет. Я отскакиваю. Нагасима. «Я же сказал, одинарную дозу!», — только что попенял Иуда.

То есть, всё, что было с момента нашей встречи с Нагасимой Хиросаки, — сон?!

Я не могу работать в таких идиотских условиях, так можно и провалить задание.

— Что вы мне вкололи? — повторил я главный вопрос, растирая запястье.

Разоряхер подскочил вплотную ко мне, взял меня за грудки и стал тормошить, словно желая разбудить:

— Почему? Ты? Предал? Наставника? — проорал он раздельно.

Я схватил его за руки, чтобы остановить тряску и… выполняя задание Ярополка Велимировича, прицепить хапуговку.

Клопапа стал вырываться, на его роже появилась гримаса брезгливости. Ему удалось освободиться со второй попытки, когда я получил в бок от Хай Вэя, но дело было сделано.

Разоряхер требовательно замахал правой рукой, глядя на Ту Хэла. Тот проявил выучку — метнулся куда-то в сторону (я не мог проследить, куда, мешал подлокотник кресла) и принес детские влажные салфетки. Как мило!

— Никогда больше не позволяйте ему меня касаться! — визгливо проговорил Разоряхер, с остервенением вытирая трясущиеся руки салфетками. — Никогда!

Из чистого озорства я потянулся ногой, чтобы дотронуться до распалившегося клопапы, и тут же прилетел пинок от Хай Вэя. «Ему и больно, и прикольно», — так, кажется, у вашего поэта?..

— Наш юный ящер не понимает, куда угодил, — произнес Иуда, покончив с профилактикой. — Растолкуйте ему в не очень тяжелых выражениях.

И вышел.

Через пять минут он вернулся, и вместе с ним ворвался запах мыла.

— Какие мы нежные, — пробубнил я, стараясь не тревожить рассеченные губы.

Берсеркьюрити поработали надо мной добросовестно. Если бы не способность контролировать боль, пришлось бы худо. А так — раздолбанный организм, помятая фотокарточка и твердое обещание списать Хай Вэя и Ту Хэла в утиль. При первой же возможности.

— Я жду ответа на вопрос, — сказал Разоряхер, садясь в кресло.

— Напомните, пожалуйста, — попросил я. — А то как-то из головы вытряхнулось…

Клопапа жестом предложил Хай Вэю помочь мне с памятью.

Хай Вэй грамотно выписал мне в бубен.

Выплюнув кровь, я устало вздохнул.

— Ну, вы, ребята, и зануды. Если я покинул Оборонилова, значит, были причины. Они касаются нас с ним. Я подам прошение в управление полетами, меня заберут при первой же возможности. А вы столкнетесь с новым Оборониловым. Оборониловым, который положил хвост на все кодексы. Я в этом не участвую.

Разоряхер сощурил поросячьи глазки.

— Ну, предположим, предположим… — Он потер подбородок. — Хотя в предыдущие разы он прокололся именно на кристальной честности.

Дальнейший анализ Иудушка предпочел не озвучивать. Хитер, поганец.

Клопоидолы вообще народец неумный. Ну, то есть, звезд с неба не хватают. Знаете, у вас есть такие жуки-мужики — абстрактно туповаты, но в прикладном смысле хитрецы необыкновенные: и наворуют, и профессора обжулят.

— Можем заключить сделку, — неторопливо сказал Разоряхер. — Ты обрисовываешь суть нарушения, я оставляю тебя жить.

— Великолепные условия, — чопорно произнес я. — А с какой, собственно, стати…

И тут я заткнулся.

Не потому что чего-то испугался или слишком сильно били по голове.

Запах.

Я услышал запах.

Его ни с чем не спутаешь. Гребневые наросты на моей голове, должно быть, пылали, потому что к ним прилила кровь (она потекла по лицу — берсеркьюрити разбили и нарост). Скулы свело, я стал подбираться, чтобы совершить хотя бы попытку броска.

Заметив изменения в моем облике, Иуда повернул голову к входу.

— Зачем приперлась, дура? Я тебе что сказал? — прокричал он.

Я поднял голову выше подлокотника, постарался сесть в кресле правильно, но не преуспел. Ладно, и так видно.

Дверь открылась. Я впервые узрел живьем клопохозяйку. Точнее, фрагмент.

Она была здоровенна. Будь я каким-нибудь Шемякиным, взял бы ее за основу скульптуры «Невоздержанность».

Она не вписывалась в дверной проем. Друзья мои, по сравнению с клопохозяйкой ваша Новодворская — Мисс Галактика.

Дряблое огромное нечто, издали напоминающее самку человека, просунуло патлатую голову в комнату и уставилось на меня глазами, полными ужаса.

Я изготовился к броску, ведь цель была в считанных метрах, и мое предназначение диктовало…

— Держите его! — велел Разоряхер.

Берсеркьюрити прихватили меня и вжали в кресло — никаких вариантов, хотя я, конечно, поборолся для проформы. Увы и ах! Если бы меня только поколотили несколько минут назад! Проблема была в другом — в проклятом уколе Нагасимы. Я не только не мог расширить контекст, но и элементарно собраться мыслями. Волнами приходил расслабон. В глазах то раздваивалось, то мутнело. Тело не слушалось, будто вместо нервов в нем поселились бюрократические цепочки, и каждое решение, принятое в голове, увязало уже в шее.

Одно дело болтать с клопапой, другое — ощущать непосредственную близость главной цели охотника… Я зашипел самые запретные проклятья вылезавров. Услышь меня родители — остался бы сиротой.

— Почему он здесь? — дрожащим высоким голосом провизжала клопохозяйка. — Ты обещал! Мне плохо, плохо! В нашем доме этот… этот… Правильно мне мама говорила!..

— Заткнись, самка!!! — заорал Разоряхер, сжимая пухлые кулачки и брызгая слюной. — Дура жирная! Ты куда пришла? Куда ты пришла, тебя спрашиваю! Ты еще к нему приползи и, падла, убей себя!.. Сама!.. Тварь! Иди к себе!

Я услышал частые всхлипы, переходящие в рыдания.

— Ты меня не лю-у-у-у-убишь!!!.. — взревела клопохозяйка и так хлопнула дверью, что люстра закачалась.

На Иуду было страшно смотреть. Он частично морфировал в насекомое, и на лице Березовского теперь шевелились жвала. Разоряхер угрожающе раскачивался, руки его удлинились и потянулись к земле, дыхание стало прерывистым.

Но всё закончилось резко — он опомнился, и через пару секунд передо мной снова было человекоподобное плешивое существо с тонкими нервно подрагивающими губами.

Он достал платок, обтер макушку, лоб и рот. Обратился к Нагасиме:

— Сколько еще будет действовать блокировка?

— Думаю, час-два, — после короткого раздумья ответила она.

— Давать препарат каждые полтора часа, глаз не сводить, — распорядился Разоряхер и добавил в адрес берсеркьюрити: — Теперь вы двое. Готовьтесь к перевозке. Надо клопохозяюшку увезти отсюда.

— А может, лучше его? — спросил Ту Хэл.

— Лучше. Но она будет чуять его еще неделю. Потом столько же будет врать, что чует. Всё, выезжаем через час.

— Что вы, сушь побери, мне колете? — подал я голос.

Иуда посмотрел на меня сверху вниз. Рожу скривил — я думал, плюнет.

— Что надо, то и колем, — снизошел он до ответа. — Дезориентируем тебя, чтобы не фокусничал.

Ага, очень содержательно. Я и сам догадался: накачивая меня какой-то дрянью, они блокируют способность расширять контекст.

Разоряхер потер ручонки и проговорил, уходя:

— Хиросаки, отключить его, спустить в подвал, приковать и далее, как я сказал.

Я почувствовал приближение Нагасимы. Шея ощутила легкое касание чего-то металлического.

Ну, ладно, ладно… Главное я сделал, дальше пусть наши решают. Теперь вози не вози, Иуда, свою бабу по Москве, а мысли не спрячешь, хи-хи…

Я заснул, смеясь.