Ёлка Для Вампиров (СИ)

18

Силы противников изначально были неравны. Новорожденный оборотень в свое первое полнолуние совершенно неуправляем. В безумии перерождения Кот был силен, как объевшийся мухоморами викинг. Было странно видеть такую неожиданную мощь в по-прежнему изящном теле вампира-полукровки.

С другой стороны, Герда уже изрядно утомил насыщенный событиями длинный день, и даже запала злости хватило ненадолго. Видимо, поэтому схватка вышла стремительно короткой.

Уже через пару минут Кот, припертый к стволу потрепанной новогодней ёлки, жалобно скулил и дергался, безуспешно пытаясь освободить горло от захвата холодных пальцев.

— Почему ты сразу не сказал, что тебя зацепили? Я бы нашел средство тебя вылечить, — потребовал ответа Ольгерд.

— А я не хотел, чтобы ты меня лечил! — злобно просипел Кот.

— Почему? Неужели ты всерьез рассчитывал стать главой клана благодаря этому?

— Пошел ты на… вместе со своим кланом! — матерно огрызнулся оборотень.

— Почему, Василий? Разве кто-то из нас хоть раз упрекнул тебя в том, что ты полукровка? Разве я не относился к тебе как к брату? Почему ты злишься на меня?

— А разве я обязан тебя обожать?! Думаешь, если ты уродился чистокровным — за это тебя все любить обязаны? Я не буду! Я никогда не пил твоей паршивой крови! И ты меня не заставишь!

Герд улыбнулся. Чуть ослабил хватку, позволив ногам противника коснуться земли.

— А ведь ты прав, — произнес он мягко. — Ты полукровка, зря я старался этого не замечать. Ты никогда до конца не был одним из нас. Похож на нас, но лишь наполовину. Поэтому-то ты и заразился.

— Убьешь меня? Чистокровные обязаны избавляться от таких выродков, как я! — мрачно оскалился Кот.

Но оскал медленно сполз с его лица, побелевшими от страха глазами он уставился на потянувшегося к его шее Герда. Тот облизнул губы. Скользнул ладонью, взъерошив Коту волосы на затылке, заставив пригнуть голову. Сквозь ресницы бросил быстрый взгляд:

— Я давно должен был это сделать. Видимо, это судьба.

Кота пробрала дрожь:

— Нет! Не смей!

Он забился в смертельной панике. Но Герд навалился на него всем телом, придавив к стволу, обхватил за плечи.

Кот чувствовал, как вместе с кровью его тело будто покидает сама жизнь. Но ничего не мог с этим поделать. Внутри всё холодело от ужаса, от ожидания вечной черноты. И он был беспомощен перед этой подавляющей силой…

Герд морщился, но пил. Ему никогда не нравился вкус страха, а уж тем более с животным привкусом. Но что поделать — он обязан заботиться обо всех членах своего клана. Тем более о таких непутевых…

Выпив достаточно, Герд отер губы о рукав свитера. Заодно зубами подтянул рукав повыше, обнажив руку до локтя. Второй рукой он поддерживал дрожащего Кота, готового потерять сознание.

— Давно надо было тебя обратить, — повторил он, полоснув клыком себе по запястью. Подставил сочащийся порез к побелевшим губам непутевого родственника.

— Не буду! — слабо отпихнулся Кот. — Меня ты не заставишь поклоняться тебе! Не стану твоим рабом! У тебя не кровь, а отрава!

— Полегче! Мы же всё-таки с тобой с одного куста ягодки, — засмеялся Герд. — Пей и не выпендривайся. Всем нравится, и ты тоже привыкнешь.

Кот протестующее замычал, попытался отплевываться. Но Ольгерд бесцеремонно пользовался преимуществом силы. Кровь тяжелыми, обжигающими каплями скатывалась по языку в горло, и Кот умолк. Притих, прикрыв глаза. Несмело поднял руки, обхватил его локоть, прижал ко рту. Герд усмехнулся, ощутив жадный укус.

— Хватит с тебя, — решил он через минуту. Отнял руку, зажал ладонью наливающийся на белой коже засос.

— Отвратительный вкус! — упрямо заявил Кот, тяжело дыша, пряча заблестевший взгляд.

— У тебя не лучше, — фыркнул Герд.

Кивнув двоим ребятам, он передал им едва держащегося на ногах родственничка, приказал отвести в дом.

Следом в дом заторопились и все остальные. Увлеченные зрелищем зрители не сразу заметили крепчающий морозец, который теперь незачем стало терпеть, раз всё разрешилось.

Герд подошел к двоим оставшимся. Пока он был занят Котом, Юлий перенес Соню на скамейку. Девушка по-прежнему пребывала в сладком беспамятстве.

— Не замерзнет? — спросил Герд. Встал позади скамьи, облокотившись о кованую узорную спинку. Окинул девушку долгим взглядом.

— Не думаю. Кажется, ей наоборот нужно слегка охладиться, — откликнулся Юлий, поправив на ней свою куртку. — Полагаю, на свежем воздухе она скорее придет в себя.

И впрямь, щеки девушки пылали ярким румянцем. Грудь под наброшенной курткой волновалась глубоким, частым дыханьем. Герд протянул руку, осторожно, едва прикасаясь кончиками пальцев, очертил овал лица — кожа ее горела.

— Да, немного остыть ей не помешает.

— Еще пару минут, и я отнесу ее к себе.

— К тебе? — эхом переспросил Герд.

— Не волнуйся, она в порядке. Пульс в норме, только давление чуть упало … — говорил Юлий, не глядя в глаза друга.

— Можно тебе попросить? — негромко произнес Герд.

— О чем? — отозвался тот.

— Я… Мне хотелось бы всё же узнать, из-за чего мы с тобой дрались.

— Боюсь, ты будешь разочарован. Уверяю тебя, это было вовсе не так вкусно, как ты себе представлял.

И всё-таки Юлий склонился над Соней, отвел разметавшиеся волосы на шее. Сделав новый крошечный прокол, набрал в рот глоток терпкой, горячей крови. Выпрямившись, взглянул на Герда. Тот потянулся вперед, разделявшая их скамейка была не помехой. Не пряча огонек любопытства под густыми ресницами, Герд кончиком языка тихонько слизнул густую капельку, пролившуюся с уголка рта на подбородок Юлия. Осторожно губами раздвинул его губы, прильнул, ища вкус, который так давно его манил…

Короткая боль от укола в шею помогла Соня очнуться. Она будто вынырнула из жаркого, яркого океана незабываемой неги — и вдруг окунулась в прохладную свежесть зимней ночи. В глаза ударил золотистый свет фонарей, ореолы огней смешивались с фиолетово-синим сумраком…

Соня приподняла голову. У левого ее плеча, словно темный ангел-хранитель, стоял Юлий. Напротив, по правую руку, она увидела Ольгерда. Оба так близко, самые красивые парни в ее жизни… и она лежит между ними бревном. Но ни тот, ни другой на нее и не смотрели, занятые друг другом — забылись в страстном французском поцелуе, на сей раз соревнуясь в дуэли языками.

Взглянув на них, Соня не поняла, отчего ее глаза вдруг сами собой сошлись на переносице, а мир вокруг нее опрокинулся. Последнее, что она услышала перед падением в пустоту, был стук собственной головы о деревянное сидение скамьи.

— Господи! — оторвавшись, едва перевел дух Герд. — Какая несусветная горечь! Как такое возможно? Ведь ее запах…

— Видимо, не только внешность бывает обманчива, в этот раз нюх тебя подвел, — пожал плечами Юлий.

— Так вот почему, когда ты ее укусил, у тебя из глаз слезы брызнули? — понял Ольгерд и посмотрел на Соню с недоверчивой подозрительностью, смешанной с жалостливым презрением.

Юлий кашлянул. Вот о слезах, об этой минутной слабости, не хотелось бы слышать напоминаний даже от самого близкого друга.

— Что-то она долго не приходит в себя, — заметил Юлий. — Я отнесу ее ко мне в номер.

— Пришлю к вам тетю Дусю, пусть ее осмотрит, — кивнул Герд.

Он ушел в дом. Юлий посмотрел ему в след. Стыдно. Обманул лучшего друга! Из жадности, из всколыхнувшейся ревности, из мелочного страха и недоверия, что Ольгерд может не сдержать данное обещание, — испортил единственный глоток крови, о котором тот попросил, как об одолжении. И вот теперь загнанная на дно души совесть проснулась и заныла, казня за обман, не позволяя насладиться честно завоеванной победой. Однако у него не было выхода — игра зашла слишком далеко.

______________

Осмотрев девушку, тетя Дуся диагностировала нервное потрясение. Прописала мягкую постель и длительный сон. Уходя, кинула хитрый взгляд на Юлия, но ничего не сказал.

Последовав рекомендации, он уложил бедняжку в постель, укрыл теплым одеялом. Конечно, снял с нее сапоги. Но, поразмыслив, на платье всё-таки не покусился.

Сел, уныло повесил голову, погрузившись в безрадостные размышления. Видимо, сегодня опять придется спать на узком диване в одиночестве.

А Герд будет праздновать с девчонками, всю оставшуюся ночь до самого утра. И Юлий мог бы пойти развлекаться вместе со всеми, как и всегда… Но каким бы взглядом встретил его теперь Герд, после всего этого? Нет, раз уж добился своего, то нужно хотя бы сделать вид, что рад выигрышу. Пусть он фактически ничего не получает от этой победы, но Герд об этом не должен узнать. Пусть думает что угодно, воображает, что подскажет его извращенная фантазия. А Юлий может переночевать и на диване.

Он поднялся, собрался уйти в комнату. Но Соня слабо застонала сквозь сон. Положив руку ей на плечо, Юлий почувствовал, как ее бьет дрожь. Пальцы, ладони ее были ледяные, но щеки пылали. Шея же была восхитительно горячей… Тетя Дуся заверила, что волноваться не о чем, хихикнула, что взрыв гормонов еще не убил ни одну девственницу. Но оставлять ее одну в подобном состоянии Юлий не решился. Он нырнул под одеяло и, прижавшись к ней со спины, обнял за талию. Под его руками дрожь постепенно ушла. Соня доверчиво затихла, засопела глубоко и ровно. Слушая ее дыхание, Юлий и сам незаметно стал погружаться в сладкую дремоту. Бурные каникулы вымотают кого угодно, даже вампира.

_________

Соня проснулась от того, что ей стало невыносимо жарко. Жар поднимался изнутри, откуда-то из глубины ее самой, разливался расслабляющим теплом по рукам, отдавался в ноги, как крепкое вино. Все тело ее ныло, как будто требовало чего-то. Какая-то жажда томила. Но простой водой эту жажду было не утолить. Хотя пить тоже очень хотелось.

Она вскрикнула, обнаружив, что лежит в объятиях Юлия. От этого сдавленного писка он заворочался, сонно чмокнул губами. Попытался удержать, машинально обняв во сне. Но рука упала на опустевшую постель.

Выпрыгнув из-под одеяла, Соня метнулась к стене, щелкнула выключателем. Юлий, недовольно заурчав, прикрыл глаза рукой от вспыхнувшего света.

Обследовав себя при свете, Соня удостоверилась в наличии платья и нижнего белья. Но это открытие, похоже, только еще больше ее расстроило.

Она обижено шмыгнула носом. Заметалась по комнате, собирая свои вещи: свитер, брюки, сапоги. Подумала и вынула свитер, запихала в сумку сапоги, принялась суетливо натягивать свитер поверх платья. Запуталась в рукавах — едва нашла, куда просунуть голову.

— Ты знаешь, который час? — проворчал Юлий. Игнорировать этот ураган в комнате было невозможно.

— Что? — встрепенулась Соня, испуганно выглянув из длинной трубы воротника.

— Сейчас час который знаешь? — сонно повторил он.

— Я хочу домой! — с ноткой истерики выдвинула Соня ультиматум.

— Домой — завтра…

— Ты мне это уже обещал!

— Теперь точно. Праздник закончился. Всех развезло… То есть, всех развезем по домам. Завтра… Иди, ложись, поспи, — Юлий без сил уронил голову на подушку. Глупо похлопал ладонью по свободной половине постели, будто она дрессированная собачка и должна подчиняться командам.

Соня нервно сглотнула, уставившись на постель лихорадочным взором.

— Мне? К тебе? — проговорила она срывающимся голоском. — Чтобы ты… меня?..

— Чего — я тебя? Не видишь — я сплю! И собираюсь проспать до обеда. Как положено вампиру. Пальцем тебя не трону. Даже не собирался. — Юлий перевернулся на другой бок и натянул на голову одеяло.

— Я тебе не нужна? — трагическим шепотом переспросила Соня.

— Угу… — промычал из-под одеяла Юлий.

Через секунду до него дошло, какую ошибку он допустил. Но было уже поздно.

— А я знала! — заявила Соня. — Я так и знала! Я никому не нужна. Ни тебе, ни Ольгерду. Вы просто мной играли. Соблазняли по очереди, гипнотизировали. А на самом деле только о себе думали, только счеты сводили между собой. А я вам не воланчик от бадминтона! Я живая! Я любить хочу!!!

Она плюхнулась на край постели и разрыдалась от обиды. Пережитый стресс наконец-то прорвал все плотины самообладания и излился потоком горючих слез.

Юлий сел. Наклонив голову к плечу, посмотрел на вздрагивающую спину девушки. Прикрыл зевок ладонью. Делать нечего, успокоить ее возможно только одним способом. Видно, выспаться сегодня ему не так и придется.

Он подобрался к ней поближе. Осторожно погладил по волосам:

— Ну, что ты такое говоришь? — мягко произнес он. — На самом деле ты нам понравилась одинаково сильно. И мне, и Ольгерду.

— Неправда! — всхлипнула Соня, замотав головой. — Нет во мне ничего, что могло бы понравиться таким, как вы!

— Есть, — улыбнулся Юлий. — И ты знаешь это. Ты — особенная. Искренняя. Неподдельная. Настоящая и чистая, как вода…

— Угу, как вода — в лу-уже-е!.. — Соня повернула к нему голову, подняла заплаканные глаза, всеми силами желая поверить в его слова.

В доказательство Юлию следовало поцеловать ее. Он и собирался. Но обилие слез вызвало естественную влажность под носом. Нежный взгляд его невольно изменился на задумчивый. Он пошарил в кармане брюк, но носового платка не нашлось.

— Минуточку, — бросил он озабоченно.

Неуклюже перебрался к изголовью кровати, попутно совершенно скомкав одеяло. Дотянулся, открыл ящик прикроватной тумбочки, вернулся к Соне с коробкой салфеток.

— Вот, — протянул ей коробку.

Она непонимающе молчала, не сводила с него покрасневших глаз. Пришлось самому достать салфетку и, будто малому ребенку, приставить к ее носу.

— Давай! — велел он.

У Сони слезы ручьем брызнули: до нее дошло, как она сейчас безобразно выглядит в его глазах! Скуксившись и покраснев, она машинально напузырила соплей в его кулак со слоновьим трубным гласом — и оскорбленно выхватила салфетку из руки.

— Вы меня оба за человека не считаете! — зарыдала она.

И еще разок громко прочистила нос. Скомкала салфетку и, не зная, куда ее выбросить, вернула Юлию. Выдернула из коробки следующую. И еще одну для верности. И третью на всякий случай. Уткнулась в пучок салфеток лицом и продолжила реветь.

— Я мечтала!.. Я так сильно хотела!.. — хлюпала и булькала она. — И вот всё сбылось! Почти как во сне! Почти как в мечтах! Но всё совсем не так!!! Ну почему со мной всё всегда не так?!

Юлию было ясно, что никакими словами ее не успокоить. Следовало переходить к решительным действиям. Пусть ему совсем не хотелось прибегать к этому, выбора-то не осталось. Впрочем, раз уж он сам начал — надо довести игру до конца. Если бы девушка досталась Герду, тот не позволил бы ей рыдать. Убил бы — да. Но перед этим подарил бы целую ночь непередаваемого блаженства, ради которого и умереть не жалко. А что же Юлий? Если уж он отобрал эту конфетку у соперника, то надо хотя бы фантик развернуть. Хотя бы из жалости. Ну, или из любопытства.

— Пожалуйста, не плачь, — шепнул он ей на ушко. — Я сделаю всё, что ты захочешь.

Соня замерла. Судорожно проглотила слезы.

— Отвезешь меня домой? — недоверчиво прошептала она.

— Если ты захочешь, — мурлыкнул он.

Прошелся щекотными поцелуйчиками от ее ушка до ключицы. Ладонь легко скользнула на талию. Приобняв ее, принялся тихонько поглаживать сквозь тонкую материю платья область пугливо поджимающегося пупка.

— Ну… — снова сглотнула Соня. Затрепетали ресницы, ибо глаза сами собой вдруг взялись закатываться к звездным небесам. — Может быть, и вправду лучше завтра…

— Вот и прекрасно, — одобрил он. — Мне было бы жаль потерять эту ночь.

— Да врёшь ты всё, — выдохнула она, с обреченностью и облегчением прижавшись к нему спиной, пристроив голову на плечо. — Ты со мной, просто чтобы позлить Герда, ведь так?

— Что за глупости! — отмахнулся Юлий. Похоже, конфетка уже вполне созрела, пора разворачивать фантик.

Юлий соскользнул с кровати, опустился перед Соней на колени. Она под его взглядом неловко попыталась натянуть юбку на плотно сдвинутые коленки.

Он поднял на нее томные глаза, заявил с подкупающей прямотой:

— Прости. Если ты не хочешь, мы не будем торопиться. Отложим на следующий раз.

И собрался было встать.

— Нет-нет! — вскрикнула Соня, явно не контролируя свой порыв.

Тут же окаменела от собственной смелости, заодно поняв, что ее просто подловили. Но раз смолчать не смогла — отнекиваться дальше нет смысла. Потеребила край подола. Отвернулась, густо покраснев, зажмурилась — и дрожащими пальцами подтянула платье, открыв коленки.

Юлий улыбнулся. Действительно жаль, что нельзя ее поделить на двоих! Ольгерд пришел бы в восторг от этой взрывной смеси невинного смущения и страстного возбуждения. Столь редкостно терпкий коктейль в наши распутные времена.

Его ладони плавно скользнули от коленок до бедер. Напрягшиеся ягодицы, талия. Нащупав под платьем резинку колготок, потянул вниз. Со слабым вздохом, словно смиряясь перед неизбежным, Соня кинулась спиной на постель, закрыла ладонями пылающее лицо — не рассчитав размах рук, звонко хлопнула себя по щекам.

Юлий аккуратно стянул колготки и прикоснулся губами к коленной чашечке. Соня тихонько вскрикнула. У нее странно сработал рефлекс — нога непроизвольно дернулась, и в тот же миг Юлий получил нешуточный удар пониже пояса. Из глаз его брызнули слезы, но прикусив губу, он сдержал мат.

— Ой! — вскинулась Соня.

От этого ее скачка Юлий едва не схлопотал повторный удар, но сумел увернуться.

— Я? Тебя? Что же?.. — залепетала девушка. — Больно, да? Прости, пожалуйста! Я не нарочно!

— Всё в порядке, — уверил ее Юлий сквозь зубы. — Я же вампир. Меня так просто не убить.

Чтобы прекратить поток бессвязных извинений, пришлось заткнуть ей рот поцелуем.

Поцелуй длился долго. Так долго, что у Сони дыхание прервалось. Она едва отдышалась, когда их губы наконец разомкнулись. Она откинулась на постель без сил, едва он отпустил ее. Голова кружилась. Было тревожно, но сладостно.

Она лежала перед ним, беспомощная в смешанном огне стыда, любопытства, желания и нетерпения. Юлию удалось — с трудом, но получилось стащить с нее платье. Он усмехнулся про себя, отметив, как охотно она подняла руки вверх, помогая освободиться от мешающего наряда. И сама, глубоко, порывисто дыша, потянулась к ремню на его брюках.

Он торопливо расстегнул пуговицы на рубашке, едва не порвал майку, спеша стянуть через голову. И тоже начал задыхаться, ощущая, как неумело ее ослабевшие пальчики дергают за пряжку, как она пытается найти замочек молнии. Не думал он, что некто настолько безыскусный, как эта глупая крошка, сможет заставить его рычать от нетерпения!

Он схватил ее запястья, прижал к подушкам, чтобы она не пыталась бороться с его брюками и перестала этим пытать его. Оказавшись в столь уязвимой позе, Соня забарахталась под ним. Но Юлий накрыл ее своим телом. Принялся легкими прикосновениями губ исследовать ее подбородок, шею, плечи, грудь. Он целовал ее между кружевными чашечками бюстгальтера, ложбинку под ребрами, зацеловал ходуном ходивший живот. Всё ее тело сотрясалось от мелкой дрожи, волнами пробегавшей от макушки до пяток и обратно. Вздохи перешли в стоны. Стоны грозили сорваться на крики.

Юлий провел языком по нежной коже от пупка и ниже, до резинки трусиков. Соня протяжно застонала и выгнула поясницу. Инстинктивно сжала коленки — и коленом случайно заехала ему по челюсти. Клацнули зубы, он чудом не прикусил язык.

Юлий поднял голову, Соня испуганно приподнялась на локтях. Их взгляды встретились, прочертив перспективу: ее тревожно распахнутые глаза — два полушария грудей в кружевах — пупок — трусики — его жаждущий взор.

— Ты не могла бы снять белье? — вежливо попросил он. — Или мне можно самому тебя раздеть догола?

Глаза Сони округлились еще больше.

— Надо, да? — наивно пролепетала она. — А это обязательно?

— Ты всё-таки хочешь отложить на следующий раз? — уточнил Юлий, внешне спокойный, но внутренне готовый взорваться.

Соня помедлила. Сердце пропустило удар. Крепко зажмурилась, мотнула головой. Если сейчас струсит, к утру сама же с ума сойдет!..

— Или ты хочешь сделать это в белье? — продолжал он, внутренне скрежеща зубами и моля богов ниспослать терпение. — Я, конечно, могу сдвинуть трусики в нужном месте, но и тебе, и мне это будет доставлять некоторые неудобства.

Соня вспыхнула.

— Свет хотя бы выключи… — еле дыша, попросила она.

— Как пожелаешь, — улыбнулся Юлий. — В темноте я вижу еще лучше.

— Тогда не надо!

Она села. Закинула руку за спину, расцепила застежку. Стыдливо придерживая груди, другой рукой освободилась от бретелек — и отбросила лифчик в сторону. Ресницы ее дрожали, тяжелые от капелек слез, щеки пылали, точно она загорала на летнем знойном пляже без солнцезащитного крема.

Юлий придвинулся, и Соня с готовностью обняла его — прижалась к нему всем телом, лишь бы спрятать от его же взгляда наготу. Мягкие груди ее расплющились, болезненно чувствительные соски бусинами уперлись в его гладкую прохладную кожу, обтягивающую напряженные, литые мышцы. Она почувствовала, как его пальцы гладят ее обнаженную спину, чертят какие-то запутанные узоры вдоль позвоночника, и ее кожа покрылась гусиными пупырышками. Юлий усмехнулся, услышав, как она еще жарче запыхтела в его ухо.

— Видел бы тебя сейчас Герд, — произнес он насмешливо. — Убил бы меня, но тебя бы не уступил!

— Герд-Герд! — проворчала Соня. — Как будто он третий между нами!

— Хочешь его пригласить? — подколол Юлий. — Ему бы это понравилось.

— Пригласить?.. — Соня обмерла в его объятиях.

Воображение живо нарисовало ей эту заманчивую картину: она в постели сразу с двумя красавцами. Причем один из них гораздо привлекательнее ее самой. И оба в близких отношениях друг с другом… Не станет ли третьей лишней она? Да в разгар страсти ее просто выпихнут из-под одеяла на прикроватный коврик — и даже не заметят! А ей только останется забиться в темный уголок под кроватью и тихо пыхтеть от обиды?

— Нет! Не хочу! — пискнула Соня.

— Ну, как знаешь, — с ехидцей протянул Юлий, внимательно следивший за выражением ее личика, стремительно изменявшимся по ходу развития мысли. — Было бы интересно.

Соня зажмурилась. Сдержалась — не задала напрашивающийся вопрос о том, сколько же раз они так играли в оргии вместе с напарником, сводя с ума юных дурочек вроде нее? Партнеры, понимающие друг друга без лишних слов, забавляющиеся с одной общей игрушкой… Наверное, это и вправду чудесно, испытать такие ощущения?.. Соня замотала головой: нет! Она больше не хочет быть игрушкой! Хватит, и так с ней уже наигрались! Она не тряпичная кукла. Не безвольная…

Тело ее безвольно обмякло, едва Юлий губами дотронулся до тонкой кожи между ключицами. До часто-часто пульсирующей жилки. По позвоночнику пронеслась волна тепла, и ноги как будто отнялись. Юлий по-хозяйски погладил безобидные, больше не лягающиеся девичьи конечности.

Снова впился губами в ее губы быстрым поцелуем. Однако разорвать поцелуй оказалось не просто: он отстранился, но она не хотела отпускать его так скоро. Потянулась следом, не отрываясь, приподнялась, обхватила руками за плечи, обвила ногами за пояс. Крепко к нему прижалась всем телом. Оторвалась, едва дыша. Но отпускать не собиралась.

Юлию пришлось быть осторожным. Он кое-как подполз по постели повыше и, встав на четвереньки, уложил Соню на спину, головой на подушку. Но вот расцепить ее объятия оказалось куда труднее. Юлию пришлось помучиться, особенно с ногами, освобождая свою поясницу. Всё же ноги нужно было разогнуть, так как еще предстояло избавиться от трусиков. На крайний случай, конечно, можно было воспользоваться ножом и просто распороть белье. Но прибегать к оружию в первую ночь любви с девственницей не годилось.

…И всё-таки Герд продолжал незримо присутствовать третьим в их постели. Мысли о нем никак не шли у Юлия из головы.

Поначалу он не испытывал особого желания. Но видя, как отзывчиво ее тело, как живо она реагирует на каждое его движение, трепещет от малейшей ласки, он и сам распалился. Заразился ее возбуждением, почти влюбился заново. В нем пробудились глубинные инстинкты, лучше разума умеющие приказывать в таком деле.

А вместе с тем вдруг проснулся и неуместный при подобном занятии голос совести. Сначала тихим шепотом, вкрадчиво, потом всё громче и назойливей, заглушая стоны и вскрики беснующейся в лихорадке страсти девушки. Внутренний голос этот безжалостно корил Юлия за воровство — за кражу этого сегодняшнего счастья. Соня оказалась действительно хороша, слишком хороша для него. Не он, а Ольгерд заслуживал ее. Это ему она должна была достаться. Это Герд должен был сейчас срывать поцелуями крики с ее губ. Это Герд смог бы по достоинству оценить несовершенную красоту этого девственного тела. Насладиться вкусом ее слез, росой выступающих на ресницах от самой первой боли, от самого первого удовольствия. Герд не обманулся, он выбрал самую чудесную девушку, а Юлий посмел ее отобрать — у собственного хозяина, у лучшего друга!

Юлия захлестывали эмоции. Обнимая потерявшееся в конвульсиях экстаза хрупкое тело, чувствуя ее острые пятки, в порыве страсти молотящие его по ягодицам, ощущая ногти, царапающие ему спину до крови — он почти рыдал от острого чувства непреодолимого отвращения к самому себе.

И в то же время он не мог остановиться. Он был захвачен этой доверчивой податливостью. Наивная, неопытная, она полностью отдалась в его власть, позволяя делать с собой всё, что угодно. И он был ненасытен. Он забыл об усталости — и раз за разом, без передышки, заставлял ее душу взлетать под звездное небо с воплями восторга…

Пока в очередной подобный момент не замер, оглушенный. Потрясенный до глубины сознания.

«Пук!» — коротко и ошеломительно ясно, при этом робко как-то, вкрадчиво негромко, почти не слышный на фоне шумного дыхания обоих, поскрипывания матраса и прочих звуков влажного слияния двух тел.

Но Юлий-то обладал нечеловеческим чутким слухом. Для него этот диссонанс прогремел, как режущий уши гудок футбольного фаната.

Однако он не мог не довести начатое движение… И снова замер, содрогнувшись. Звук повторился! Чуть громче, протяжней, похожий на усталый вздох.

Соня ничего не слышала — она, кажется, оглохла от собственных стонов.

Стиснув зубы, он попытался продолжить. Он обязан был продолжить… И не сумел себя заставить. Желание увяло, не увенчавшись разрядкой, оставив только ноющую боль, тяжесть и раздражение. Пришлось торопливо забросить Соню в последний раз на небеса при помощи руки, очень быстро и почти грубо, чтобы она не успела заметить подмену. Послушно содрогнувшись в экстазе, она наконец-то раскинулась на смятом одеяле в блаженном забытьи. Лицо ее было светло, на губах блуждала безмятежная улыбка полнейшего довольства.

Юлий не понимал, почему он оказался настолько потрясен произошедшим. Нависнув над Соней, провалившейся в безмятежный сон, он уставился на нее со жгучей обидой. Да, он сам виноват: сперва напоил шампанским с пузырьками, а затем без жалости терзал ее невинное тело, эти самые пузырьки силой страсти из нее вытряхнув.

И было у него уже в жизни всякое, ведь не мальчик давно! Чем только он ни занимался в постели и с людьми, и с вампирами, и даже, бывало, с оборотнями. И с женщинами, и с парнями, чего греха таить… Но почему-то именно сейчас он испытал такую душевную травму от этого смешного, вообще-то, пустяка, что сам себя изумил столь категоричной реакцией.

Юлий просто не понимал, как подобный вульгарный звук может родиться между пары восхитительно мягких, нежных полушарий. Это не укладывалось у него в голове, хотя частью сознания он понимал, что Соня далека от идеала. В то же время другая часть разума была совершенно уверена, что Герд не мог бы выбрать для себя неидеальную девушку!

Именно, будь сейчас на его месте Ольгерд, тонкая психика друга не вынесла бы подобного разочарования! Юлию и представить такое было больно. Если уж он сам в шоке, то каким бы ударом это стало для Герда? Может быть, не зря всё-таки Юлий затеял дуэль? Оградил друга от такой страшной ошибки. Не иначе, им руководило не упрямство, а подтолкнуло само провидение?

С тоской размышляя о подобной возможности, Юлий с великим сомнением приблизился к шее Сони. Пока та пребывала в счастливом изнеможении, ее наполненная эссенцией страсти кровь сделалась слаще божественной амброзии. Редчайший шанс насладиться незабываемым вкусом, ради которого Юлий и старался всю эту ночь.

Но у него начисто пропал аппетит.

Он без сил свалился на свободную половину постели и позволил себе медленно погрузиться в глубокий, вязкий сон без сновидений. Разочарование сменилось чувством горького удовлетворения. А голос совести пристыжено затих перед высоким долгом самопожертвования ради душевного спокойствия лучшего друга…

Соня и не подозревала обо всех этих драматических переживаниях, невольной виновницей коих стала. Она просто нежилась, покоилась на волнах блаженства, а когда пыл разгоряченного тела поостыл и она замерзла, то просто забралась под одеяло, не просыпаясь. Прильнула к свернувшемуся калачиком возлюбленному, благодарно обняла, прижалась щекой к плечу. И еще раз пукнула, заставив того судорожно вздрогнуть даже сквозь крепкий сон.