10

Некоторое время спустя, когда усадьбу окутала зимняя синяя ночь, но часы упорно показывали стрелками, что вечер только начинается, в густой темноте сада ярко заиграли гирлянды иллюминации. Аллеи наполнились светом, и круглая бледная луна засияла в звездной вышине. Всё было готово к праздничному балу.

Юлий закончил со всеми делами и отправился на кухню, на выручку к тете Дусе. Работницы вновь оставили ее управляться одну: накрыв столы, расставив приборы по белоснежным скатертям, они поспешили покинуть усадьбу с наступлением темноты.

Шампанское в ведерках со снегом и водочка в запотевших графинчиках дожидались своего часа на сервировочных столиках. Правда, к некоторым графинчикам оставшиеся без присмотра мужики то и дело подкрадывались, пропускали по одной, для храбрости. Храбрость им была просто необходима, ведь Юлий снова пообещал постояльцам, что без женского общества они на праздник не останутся, но как тут не волноваться, после прошлого-то казуса?

Все рыбаки послушно нарядились в карнавальные костюмы. Кто-то пыхтел в коричневом плюше: в чепчике с круглыми ушами, маленький хвостик мешал сидеть, равно как и набитое синтепоном пузо, а варежки в виде широких лап болтались на резиночках, ибо препятствовали крепко держать рюмку. Кто-то косился на заячьи розовые ушки, свисающие на лоб с залысинами. Кто-то изображал матерого Бэтмена с авторитетным брюшком. Кощей Бессмертный тоже неимоверно растянул вширь нарисованный на трикотаже фосфорицирующий скелет.

Соня не пожалела, что доверилась Ромео, парень оказался замечательным стилистом. Быстро и ловко накрутил ей локоны, уложил в прическу, облил сверкающим блестками лаком. И нарисовал ей такие глазки, что Васька-Кот, притащивший с чердака для нее вместо туфель лаковые ботфорты на невероятных шпильках, при виде ее нового образа не удержался, хохотнул:

— Ну надо же! Из гадкой цыпочки превратилась в прекрасную лебедку!

Соня была польщена. Ей понравилось и как сидит на ней новое платье, и как вызывающе смотрятся в разрезе подола сапожки. И макияж, и прическа! А еще больше по душе пришлись удивленные взгляды, которыми встретили ее мужчины, маявшиеся от безделья в каминном зале наедине с выпивкой и закуской. Соня горделиво процокала к окну (молясь про себя не скопытиться с каблуков) и скромно присела на подоконник, вполоборота, исподтишка любуясь на собственное отражение.

Мужики-то быстро влезли в свои костюмы для детских ёлок. А вот пока нарядятся парни, пришлось еще подождать. Впрочем, до приезда гостей оставалось время — о чем каждые пятнадцать минут сообщала выбегавшая с кухни тетя Дуся. Она облачилась в костюм Бабы Яги, и наряд этот ей безумно шел.

Когда наконец-то ребята спустились в зал, всем подумалось, что они даже скоро управились. Соне точно потребовалось бы полдня, не меньше, чтобы навести такую красоту. Если рыбаки выглядели, как подвыпившие актеры на детском утреннике, то парни в своих нарядах жили — как будто всю жизнь только так и одевались. Хотя, возможно, дело в опыте, ведь это, по-видимому, уже не первый их маскарад в усадьбе.

Словом, они вновь смотрелись, как глянцевые фотомодели. Никаких плюшевых ушек или помятых шляп. Двое выбрали романтический стиль: длинные сюртуки, белоснежные рубашки с пеной кружев на манишках и манжетах, завитые кудри, причем свои собственные вместо полагающихся напудренных париков, скромный бриллиантовый блеск на перстнях и серьгах. Еще один нарядился гусаром, но усы клеить не стал, и оттого стал похож на переодетую кавалергард-девицу. Третий облачился в кимоно, украсил скрученные в высокую прическу волосы длинным хвостом-шиньоном, шелковыми цветами лотоса и тонкими спицами с золотыми кистями и подвесками, а традиционный выбеленный макияж делать не стал, ограничился лишь стрелками на веках. Остальные выбрали проверенную готику-унисекс: черный бархат и кожу, черный лак на ногтях и густую подводку «смоки» вокруг глаз, засверкавших лукавством. И с этим блеском было не сравниться стразам, клёпкам и хромированным шипам.

Но Ромео затмил всех своим розовым платьем Мальвины! Юбка-колокольчик до колена, складки топорщатся, рукавчики фонариком. Жесткая ткань, похожая одновременно на атлас и пластик, такая гладкая и яркая, что, кажется, будет в темноте светиться. Еще на нем был парик с длиннющими сиреневыми кудрями, ободок с бантиком на волосах, белые ажурные гольфы и туфли лодочкой.

Не мудрено, что мужики смотрели на парней теми же ошалелыми квадратными глазами, как и при первой встрече. И на вытянувшихся физиономиях вновь обозначилось глубокое сомнение, что перед ними всё-таки парни, и что именно с ними, с вот этими, они вчера весь вечер глушили водку под гитару.

Ребята этих взглядов в упор не замечали. Со скучающим видом вздыхали, позёвывали, из-под накрашенных ресниц стреляли быстрыми взглядами в циферблат часов на каминной полке. Кто-то неторопливо мерил зал шагами, остальные расселись по креслам-диванам.

Кот и Ромео устроились на угловом диванчике неподалеку от Сони. Причем Васька по своей кошачьей привычке притулился к приятелю, обвив обеими руками его локоть и положив голову на плечо. Ромео не возражал, то ли привык, то ли был занят куда более насущными мыслями.

Кстати, он и вправду выглядел озабоченным. Нашел в складках пышной юбки мобильник и принялся названивать своей невесте:

— Аллё! Нина? Ты где сейчас?.. Блин, ничего не слышно. Нина? Что? Блин, один шум! Нифига не слышу!..

Нажав отбой, в нервной обиде стал выжимать из телефончика эсэмэски. Тот только успевал попискивать — завязалась ожесточенная переписка.

— Милые бранятся — только чешутся, — хихикнул Кот, без зазрения совести подглядывая в сообщения.

Но и сам тут же заелозил: задний карман брюк завибрировал.

— Да? Ждем! — коротко отрапортовал Кот.

Захлопнул раскладушку, за шнурок покрутил на пальце. Обведя хитрым взглядом всё собрание, со смешком объявил:

— Готовность семь минут! Шеф с девчонками на подлёте.

— А почему это он тебе позвонил, а не мне?! — обиженно спросил появившийся в дверях Юлий, торопливо застегивая свой маскарадный костюм.

— Потому что у тебя телефон был занят, — расплылся в улыбке Кот.

— Я ж ему и названиваю! — чертыхнулся Юлий и вновь исчез из виду.

Соня моргнула: яркий костюм Салатика за мгновение буквально впечатался в сетчатку. Куцая курточка из алого плюша с крупными золотыми пуговицами. Проволочный ободок на волосах, украшенный парой миленьких изогнутых рожек, сполз набекрень. Еще на нем были алые латексные шортики, залезть в которые не отказалась бы любая «гоу-гоу» девица, танцующая в ночных клубах. Под мини-шортики (наверное, для тепла, ибо зима же всё-таки) он надел обтягивающие красные лосины «с искрой». А от колена и ниже сияли синтетическим клеенчатым блеском красные же сапожки на высоченной платформе. Массивный каблук и толстая подошва были черного цвета, чем сходство с копытами доводилось до чрезвычайности. Вдобавок, у костюма имелся хвостик — длинная бархатная веревка с пышным помпоном на конце. Дабы хвост не волочился по полу, оный был предусмотрительно завязан «бантиком»… Соня снова поморгала, чтобы отогнать наваждение.

Взгляд ее теперь прилип к телефончику, Кот игрался им от нечего делать, беспечно вертя на пальце за шнурок.

— Простите, а можно… — робко произнесла Соня.

— Конечно! — понятливый Кот протянул ей мобильник. — Поздравь бабушку с наступающим. Потом тебе будет не до нее.

Соня благодарно кивнула. Хотя многообещающий намек несколько встревожил. Она-то рассчитывала, что про нее быстро забудут, если под шумок она не станет особо маячить перед глазами. Компания празднично забурлит в привычном составе, а Соня отсидится до утра где-нибудь в уголочке. Неужели на нее имеются у них какие-то особые планы? Ну да и черт с ним! С ними со всеми! Соня уже устала гадать, что с ней сделают да зачем похищали. Устала бояться и беспокоиться. Надоело! Сколько можно? Пусть потом убивают, как хотят, а сейчас ей всё до фонаря!..

Да, бабушка была дома. Куда ж она пойдет отмечать, если все подруги празднуют со своими детьми и внуками. Да, конечно, она была сердита. Очень сердита на загулявшую невесть где нерадивую девчонку.

Но Соня не хотела слушать ворчание, на это не было времени. Потом еще наслушается. Не позволяя вставить слово, она протараторила, чтобы бабушка не волновалась, что она сейчас на даче у друзей, за городом. Что поехать согласилась совершенно спонтанно, что здесь нисколько не холодно. Нет, она не замерзнет и не простудится. Что здесь, напротив, очень весело и много красивых мальчиков.

Услышав это, Кот снова расплылся в ухмылке. А бабушка на другом конце эфира потеряла дар речи. Чем Соня и воспользовалась — бодро прощебетав поздравления и пожелания, быстро отключилась.

Никто, ни бабушка, ни кто-то другой, не испортит ей праздник! Да, блин! Нынче Новый год! И никакие обстоятельства не помешают ей встретить праздник с отличным настроением. И пусть все идут к черту! А она не желает потом последующие триста шестьдесят пять дней ходить с кислой миной. И потому она намерена веселиться сегодня до упаду! И напиться до потери сознания — в первый раз в жизни! («В первый» — потому что прошлая ее попытка закончилась чертовски обидно…)

— Спасибо!

Соня протянула мобильник Коту. Но тот, улыбаясь, взял не телефон, а ее руку. Притянул к себе, повернул ладонью вверх и вкрадчиво поцеловал голубеющие на запястье венки. Соня опешила.

— Кот, фу! — скомандовал оскорбленный неподобающим выпадом Юлий, очень кстати заглянувший в зал.

Василий нехотя отпустил Сонину руку, одарив долгим и, кажется, не вполне уже трезвым взглядом. В больших выразительных глазах сверкнуло отражение полной луны, заглядывающей в окно сквозь тонкие занавески. И когда он успел спьяниться, от лунного света, что ли? Соня даже не видела, чтобы он что-то пил.

— Брысь на улицу! И вы все! — раскомандовался Юлий, подгоняя ребят. — Пора проветриться! Заодно хозяина встретим.

Парней будто ветром сдуло.

Заинтригованные мужчины поплелись следом.

Снаружи вправду поднялся ветер. Он-то и разогнал снежные облака с неба, расчистив простор для луны.

Соня вышла вслед за всеми и, поежившись, сразу пожалела, что не додумалась прихватить с вешалки пальто.

В ушах свистел ветер, и до нее не сразу дошло, что за шум доносится откуда-то из-за леса, нарастая с каждой секундой. Прирожденная горожанка, она давно привыкла не обращать внимания ни на грохот поездов, ни на проносящиеся над головой с ревом самолеты. Но этот шум уже нельзя было игнорировать: из-за леса показался вертолет. Небольшой, хоть и шумный, он немножко смахивал на стрекозу. На борту виднелся фирменный логотип: одна из стилизованных букв напоминала силуэт нетопыря с острыми крылышками.

В конце парадной аллеи вспыхнули яркие огни, очертив круглую площадку для посадки.

— Ну, ни ху… хухры-мухры! — крякнул, вовремя поправившись, впечатленный Кощей Бессмертный, вставший за спиной Сони.

Впечатляющая машина аккуратно подлетела, зависла над площадкой. Оглушающе гремевшие винты вихрями разогнали пургу, с сугробов поднялась туча колючих крупинок, воздух заискрился от ледяной пыли. Вертолет плавно опустился, точно и ровно. Лопасти стали вращаться всё медленней, рокот затих.

И вокруг площадки, фыркнув, полыхнули огни фейерверка. Фонтанами взлетели искры до небес. Чуть поодаль зашипели ракеты, стремительно взвились вверх, принялись наперебой с хлопками взрываться над вертолетом, осыпая лопасти винта дождем сияющего пламени. Ослепительную феерию дополняла загремевшая задорная музыка.

Под этот грохот и вспышки, под канонаду выстрелов, из вертолета высадилась веселая стайка долгожданных гостей: две дюжины разодетых в пух и прах девиц и дамочек. Роскошные вечерние платья и шубки из драгоценных мехов — и накинутые на голые плечи боа из пушистой елочной мишуры. Замысловатые прически, каскады бриллиантов в длинных серьгах, колье и декольте — и смешные маски с рожицами кошечек и хрюшек, мышек и заек, и просто полумаски, осыпанные блестками, с разноцветными колыхающимися перышками.

Дамочки постарше отличались осиными талиями и пышными достоинствами, подчеркнутыми корсетами и изысканным кроем нарядов. Они, похоже, чувствовали себя тут как дома. Приветливо замахали встречающим — полупустыми бутылками шампанского, захваченными из вертолета. А девушки помоложе, кажется, попали сюда впервые, как и Соня. Их неуверенность сквозила в движениях: она неуклюже придерживали подолы непривычно длинных юбок, украдкой подтягивали смелые декольте, и вообще предпочитали робко держаться позади своих старших подруг.

— Оу, каких сытных пупсиков нам девчонки привезли! — довольно облизнулся Кот. — Кровь с молоком, причем со сгущенным!

Ромео не ответил. Он в волнении выглядывал среди прибывших свою суженную.

А девушки и вправду были как на подбор: сдобные и далеко не хрупкие. Только одна, отделившаяся от неторопливо приближающейся шумной компании, выглядела случайно попавшей сюда дюймовочкой. Обогнав всех, она подлетела к Ромео. Но вместо того, чтобы броситься в объятия, с возмущением уставилась на его розовый наряд. Что-то выкрикнув — слова заглотил шум фейерверка, — влепила жениху пощечину. И убежала в дом. Ромео, понятное дело, кинулся следом.

— Ну, вот теперь это точно девочки! — У мужиков от десантировавшихся красоток замаслились глазки.

— Все! — подтвердил ехидный Кот. — Кроме одной.

— Что, опять шарады разгадывать?! — взвыли мужики.

— Нечего гадать, — буркнула Соня. — Вон та блондинка в черном…

— Хороша! — мечтательно протянул Кощей. От вздохов его нарисованный скелет еще больше растянулся.

«Блондинка», на которую кивнула Соня, вышла из вертолета последней. Сняв массивные наушники пилота, небрежно бросила их в опустевший салон. Встряхнула волосами цвета пшеницы, тонкой рукой поправила пряди. По сравнению с остальными сверкающими павами, эта смотрелась мрачной вороной в своем черном приталенном длинном плаще, напоминающем сутану западного священника. Образ подчеркивали полоска белого воротничка под горлом и крестик на груди: на изящной цепочке — простой серебряный тау-крест, с верхней перекладинкой в виде петельки. «Блондинка» шла по аллее легкой походкой от бедра, ветер развевал распущенные светлые волосы до плеч, теребил расклешенные полы плаща. Мужики, стоявшие рядом с Соней, не могли отвести глаз от стройных ног в узких отутюженных брючках.

— Все снегурочки хороши, но эта — снежная королева! — жадно сглотнул Кощей.

— Это их хозяин! — припечатала безжалостная Соня.

— Брешешь? — вздохнули мужики.

— Мой бывший начальник, — выдала Соня. И это утверждение показалось рыбакам достаточно весомым доводом:

— Да вашу ж мормышку об корягу!.. — простонали они чуть не хором.

Впрочем, горевать об одной «блондинке» при наличии дюжины истинных и несомненных тигриц было бы лицемерием.

Шумная стайка веселых леди закружила мужчин в водовороте кокетства и влилась в гостеприимно распахнутые двери усадьбы. Двор опустел. Только перед крыльцом «чертик» Юлий перехватил блонди-«священника»:

— Отче! Благословите? — И в почтительном поклоне схватив руку, смачно чмокнул крупный фиолетовый камень в «епископском» перстне.

— Что за пошлый у тебя наряд? — брезгливо дернул уголком рта Ольгерд.

— Зато как пикантно мы смотримся вместе! — ухмыльнулся Юлий.

— Старая шутка. Каждый год одно и то же, — вздохнул «священник».

— Неправда! — горячо возразил «чертенок». — В прошлом году я изображал мертвеца!

— И весь вечер требовал себя отпеть и причастить, — покачал головой Ольгерд.

— Ну, причаститься я бы и сейчас не против, — Юлий галантно предложил локоть кренделем и преданно заглянул в глаза. Однако «падре» ходить под ручку парочкой был не расположен.

— Обойдешься, — ласково улыбнулся он. — Много вас тут, страждущих.

Заглянув чертику за спину, Ольгерд с силой дернул за хвост. Хвост не оторвался, однако «бантик» распустился, и кисточка-помпон замела по снегу. Завертевшись волчком, Юлий принялся подбирать хвост обратно:

— Ну, зачем? — расстроился он. Переступая копытами, неловко отдавил себе хвост и едва не упал.

Пока он подвязывал хвост обратно, Ольгерд ушел в дом.

Соня стояла не так уж далеко от крыльца, чтобы можно было пройти мимо и не заметить ее. Однако для него она будто прозрачной сделалась! Не заметил? Или проигнорировал? Как будто ее здесь и нет, как будто она — пустое место! И что всё это означает? Ради чего был весь этот розыгрыш с похищением? И что теперь ей следует делать?! И впрямь остается только напиться…

На самом деле ему хватило одного беглого взгляда, чтобы понять — он не ошибся с выбором. Тихо стоящая в сторонке девушка была настолько прекрасна, настолько маняще невинна и в то же время вызывающе привлекательна, что ему стоило большого труда сдержаться и не наброситься на нее прямо здесь и прямо сейчас, сразу же. Так долго подавляемое желание сделалось до боли невыносимым. Терпеть еще сколько-нибудь не было сил! Однако… Усилием воли он подавил в себе волну жажды. Предвкушение ведь тоже особое удовольствие. Он хотел получить максимальное удовлетворение от этой игры. Поддаться искушению и сорвать неспелый плод не трудно, вот только вкус будет неполноценным. Чтобы получить незабываемое наслаждение, ему придется подождать. В конце концов, терпеть осталось уже совсем недолго.


____________


Соня твердо решила этим вечером веселиться — и изо всех сил старалась исполнить свое решение. Правда, в одиночестве веселиться было несколько сложно. Соня не примкнула ни к компании дам и рыбаков, ни к ребятам с барышнями, везде она чувствовала себя лишней. Молча налегать на шампанское оказалось куда проще.

Праздничная вечеринка потекла обычным чередом. Вроде бы. Закуска, выпивка, танцы, караоке. Большим успехом у мужчин пользовалась водка — для храбрости. А у дам и ребят почему-то шли на ура мясные рулетики на шпажках, отвратительно, надо признать, прожаренные или лучше сказать совсем недожаренные. Соня попробовала из любопытства и едва не подавилась: под тонкой хрустящей корочкой мясо внутри оказалось совсем сырое, хотя и нежное, при этом почти не соленое и не сказать, чтобы замаринованное. Вообще многие закуски разочаровали ее. Там, где согласно рецепту обычно требовалось класть чеснок или имбирь, оных и в помине не было. Маринованные огурчики без чеснока? Ведь это ужасно! Но похоже, никто, кроме нее, на такие странности не обращал внимания.

Все веселились, все праздновали. А Соня… Она довольствовалась обществом бокала с ледяным шампанским. Но не только она одна — еще один ряженый из компании рыбаков, лоб которого пересекала красная царапина, остался этим вечером без собеседников и собутыльников. Мало того, что оплошал на озере и вернулся в усадьбу в сопровождении Кота не в лучшем виде, так теперь вынужден сидеть в гордом одиночестве и сам себе пополнять рюмку. Почему-то, в отличие от прочих его приятелей, к этому не хотела подсесть ни одна дама.

Все другие мужчины оказались окружены вниманием роскошных леди и опьянели не столько от вина, сколько от беззаботного кокетства и призывных взглядов горящих страстью очей. Под лобовой атакой флирта не устоял ни один, даже самые верные мужья сломались, позабыв об оставленных дома супругах.

Впрочем, Соня нисколько не сомневалась в могуществе тигриц. Разве кто-то из мужчин, какими бы они ни были охотниками за городом, а в городе крутыми бизнесменами — разве кто-то из них мог устоять перед чарами этих хищниц?.. (Да, она узнала своих бывших коллег по офису еще раньше, чем они сбросили нелепые маски. А те и не отрицали своего с ней знакомства — расцеловали мимоходом, будто давнюю и порядком надоевшую подружку, из вредности измазав ей щеки помадой разнообразных оттенков.)

Очень скоро, спустя каких-нибудь четверть часа по прибытии, даже толком не успев запомнить имена новых знакомых, дамы по-сестрински поделили кавалеров между собой — и полностью поработили своим очарованием. Мужчины безропотно и с восторгом подчинялись каждому капризу и выполняли любую прихоть. Без всяких отнекиваний шли танцевать чарльстон и вальс, даже если не умели, пели под караоке любую песенку. Соне раньше не доводилось слышать, как «В лесу родилась ёлочка» исполняют нестройным мужским хором. Басом. На бис — трижды.

— Вот бабы ведьмы! Из мужиков веревки вьют, как хотят. А мы вчера с ними намучились! — пожаловался ей Кот, когда на минутку подошел к столику, чтобы наполнить тарелку ужасными рулетиками.

Но ребятам завидовать было грех: доставшиеся им девочки оказались еще более легкой добычей. Это ведь Соня попривыкла более-менее, что вокруг нее такие милашки с такой внешностью. А вот у новоприбывших девочек иммунитета не было. Маскарадные костюмы, тушь и подводка подействовали на них лучше водки. Сегодня ребятам не пришлось прибегать к изощренным методам соблазнения, оказалось более чем достаточно простой улыбки, загадочного взгляда, легкого, как будто случайного соприкосновения. Девочки рдели, краснели, хлопали ресничками и смущенно заикались. Таяли, как снегурочки под солнцем. Тяжко вздыхали в тесных декольте, ловили каждое слово, заливисто смеялись над каждой шуткой. И хоть сейчас были готовы падать в обморок — лишь бы только их подхватили в нежные объятья.

Каждому досталось по две барышни минимум. Кот отхватил троих, заграбастав «долю» приятеля, так как Ромео было не до развлечений — он вел осаду своей неприступной крепости. Половину вечеринки его подруга дулась и шипела, как масло под оладьями. Но постепенно лед в ее сердце удалось растопить, она сдалась по ласковым напором — на радость Ромео и переживавшим за него друзьям-болельщикам. Под овацию, под звон бокалов и крики «Горько!» зеленая юбка на диванчике придвинулась к розовой, ножка в серебристом чулочке нежно обвила ногу в белой гольфе. Смущенный «чмок» в губки — и сразу же взрыв неудержимой страсти вылился в долгий поцелуй, заставивший позабыть обо всём на свете, и о зрителях в том числе. А зрители шумели, ничуть не смущаясь, рвали за нитки хлопушек, осыпая парочку конфетти и серпантином.

От слегка расфокусированного, но всё еще цепкого взгляда Сони не ускользнула реакция Ольгерда на эту сценку. Всё это время он держал парочку в поле зрения и, казалось бы, тоже был на стороне Ромео. Но когда состоялось торжественное примирение, взгляд его, обращенный на влюбленных, как будто помрачнел. Не то досада, не то сожаление или даже жалость мелькнула на прекрасном лице. В заинтригованном недоумении Соня нырнула носом в шипящее пузырьками вино, приметливо стреляя глазами поверх хрусталя.

Ольгерду с самого начала вечеринки приглянулся уютный диванчик в дальнем углу, где было относительно тихо, но отлично просматривался весь зал. И, похоже, ни ради танцев, ни для других развлечений, облюбованное место покидать он не собирался. Дамы к нему не подходили, барышни поглядывали в его сторону с любопытством, но приближаться боялись. Только Юлий и Кот без стеснения приставали к шефу с разговорами. Впрочем, второй не задержался и вскоре покинул компанию в сопровождении своих трех барышень, пообещав тем показать полнолуние над замерзшей рекой. Да, конечно! Кто бы ему еще поверил, что он впрямь горит желанием любоваться пейзажем.

Еще, как приметила Соня, к дальнему диванчику на поклон подходила Авдотья Семеновна. Именно что на поклон, взирая на Ольгерда действительно как на хозяина — с видом почтительного восхищения. Выражение, на взгляд Сони, странное для пожилой дамы по отношению к молодому гостю: даже если он владелец пансионата, хозяйкой здесь должна ощущать себя тетя Дуся и никто больше. Соня решила, что со стороны их недолгая беседа выглядела, как доклад старшей повитухи гарема юному султану о приплоде за квартал. Ольгерд выслушал доклад благосклонно и, похоже, пообещал прибавку к бюджету и премию за усердие, до того Авдотья Семеновна расцвела от его негромких слов и мягкой благодарной улыбки.

Когда тетя Дуся отбыла, едва удержавшись от реверансов, Юлий совершенно обнаглел. Придвинулся к шефу вплотную, принялся нашептывать на ухо всякие сплетни. Наверняка, поняла Соня, и о ней самой наябедничал! Ольгерд наклонил к нему голову, огонек интереса не притушили пушистые ресницы лениво прикрытых век. Вид как у довольного кота! Юлий совсем зарылся носом в светлые пряди, до того хотелось ему всё рассказать. Наверняка ее глупый побег расписывает в красках! Недаром Ольгерд засмеялся, незаметно погладил усердного приятеля по колену, обтянутому алыми искрящимися лосинами. Соня так разозлилась, воображая, в каких выражениях этот чертенок описывает своей обожаемой «Герде» ее, Сонину, неуклюжесть! Даже две порции ледяного коктейля, проглоченные залпом, не смогли загасить разгоревшийся в ее душе пожар раздражения. Как же ее бесила эта сладко воркующая парочка! Она даже глаз от них отвести не могла, словно прикипела.

Однако, если бы Соне удалось подслушать их разговор, она пришла бы в еще большее смятение.

— Она сбежала от тебя? В дремучий лес? — фыркнул Ольгерд.

— Попыталась сбежать, — поправил формулировку в свою пользу Юлий.

— Если бы оказался на ее месте, я бы тоже сбежал, — повел плечами «священник».

— От меня? Да неужели? — изумился «чертенок».

— Смелая дурочка, — пробормотал Герд. — Такой она еще больше мне нравится.

— Нравится? Ты всерьез влюбился? Или ты просто жаждешь ее крови? — насторожился Юлий.

— А разве есть разница? — спросил Ольгерд. — Посмотри на наших леди. Любая из них без ума от меня, настолько, что готова перегрызть горло всем остальным ради глотка моей крови вне очереди.

— Ну, ради этого я тоже готов на многое, — вкрадчиво мурлыкнул Юлий, недвусмысленно придвинувшись, осторожно, одним пальцем принялся убирать от воротника-стоечки рассыпанные по плечам светлые пряди назад. — Например, как верный пёс, оберегаю твою избранницу. В свои законные выходные, между прочим.

— Требуешь награду? — выгнул бровь Ольгерд. — Прямо здесь и сейчас?

— А зачем откладывать? — невинно протянул «чертенок».

— Совсем обнаглел? — улыбнулся Герд. Чуть заметно передернул плечами, тем самым признавшись, что от слов приятеля у него по спине пробежались мурашки возбуждения. — Хочешь, чтобы остальные тебя на клочки порвали от ревности?

— Чтобы я да убоялся твоего гарема? — шепнул Юлий ему на ушко, уже предвкушая свою маленькую личную победу. В предвкушении быстро облизнул губы. — Они того не заслуживают.

И уткнулся носом в местечко между воротничком священника и его светлыми волосами.

Ольгерд резко вдохнул, сомкнул веки. Чуть напрягся всем телом, но посторонний взгляд ничего не заметил бы, лицо хозяина усадьбы оставалось безмятежным и спокойным, как всегда.

— Ты специально пустил мне кровь, чтобы их подразнить? — в голосе прибавилось строгости. Но он не отодвинулся, не оттолкнул. Даже наоборот, чуть повернул голову, удобнее подставив шею под жадный поцелуй. — Тебе так нравится кусать меня у всех на виду. Каждый раз демонстрируешь свое особое положение?

В ответ послышалось лишь удовлетворенное сопение.

— Вот заведешь свою семью, тогда узнаешь, на что способны ревнивые женщины, — пригрозил Герд. Голос дрогнул, с губ сорвался короткий, тихий стон-выдох.

— Я еще слишком молод для серьезных обязательств, — со смешком отозвался Юлий, едва найдя в себе силы, чтобы оторваться на секунду для обмена колкостями. Тяжело переведя дыхание, он снова прижался губами к нежной коже с упоительным запахом.

— Это ты сейчас так говоришь, — коротко вздохнул Ольгерд. — А скоро обзаведешься женщиной и собственным домом…

Горячее дыхание щекотало шею, Герд поежился. По коже вновь пробежали мурашки, будто электрические искры заставили волоски на теле подняться. Подумалось, что он успел отвыкнуть от этого освежающего ощущения, легкого головокружения и пьянящей эйфории. Один охотно отдавал, второй жадно и благочестиво брал, соединяясь в единое целое, спаянное общими эмоциями и мыслями… Но пора было заканчивать, оба слишком увлеклись, а рисковать так — непростительная роскошь.

— Хватит, поумерь аппетит… Я сказал фу! — Герд пихнул локтем забывшегося друга.

— Прошу прощения, — выдохнул Юлий, едва не заскулив от горечи разъединения. Но быстро совладал с дикими рефлексами, загнал своего заворчавшего зверя назад в темноту души.

— Тебе действительно пора завести невесту, — проворчал Ольгерд с преувеличенным недовольством. — Иногда ты меня пугаешь своей нерастраченной пылкостью.

— Хочешь, чтобы я влюбился? Вдруг, в одну прекрасную ночь, сделался таким же дураком, как наш Ромео? — съязвил Юлий. В качестве последней привилегии слизнул густые капли, выступившие на нежной коже, чтобы не запачкался белый воротник. — Кстати, как ты поступишь с его Ниной?

— Придется обратить, — без особого воодушевления решил Герд. Достал из внутреннего кармашка своей сутаны лейкопластырь, оторвал кусочек, подал Юлию. — Я связался с его родным кланом. Ради дружбы со мной они готовы простить своего блудного сына. И даже согласны принять нового члена.

— А Соня? Ее тоже обратишь? — как бы между прочим поинтересовался Юлий. Аккуратно заклеил свежие ранки-проколы, отодвинулся со вздохом сожаления.

— Не знаю, — честно сказал Герд. Задумчиво потер шею ладонью, обвел тяжелым взглядом зал. Все, и дамы, и парни, добросовестно делали вид, будто бы ничего не заметили, не почуяли запаха крови хозяина. — Пока не знаю…

— Значит, она просто подарок к празднику? — с безразличием протянул Юлий. — Очередная игрушка. Выходит, напрасно мы с Котом рисковали, когда ее от волков отбили. Могли бы просто в город за новой съездить.

— Вурдалаки слишком осмелели, — глаза Ольгерда сверкнули льдом. — Не думал, что у них хватит глупости в самом деле объявить мне войну. Напасть в открытую! В городе я терпел их мелкие пакости, жалкие выпады, думал, этого хватит, чтобы утолить их жажду мести. Я ждал «сюрпризов» и был готов смириться с их дикостью. Но заявиться на мою землю и нарушить соглашение — это слишком даже для них.

— Ты пометил ее своей кровью, — напомнил Юлий. — Отобрать игрушку у врага — это в их духе. Ничего удивительного, что они легко сумели ее выследить. Просто слюной капают на каждый ее след.

— Кота зацепили? — коротко уточнил Ольгерд.

— Ему досталось, — мрачно кивнул Юлий. — Он не признается, но я почуял его кровь даже сквозь вонь псины.

Герд промолчал. Ничем не выдал эмоций, но Юлий прекрасно понимал, какая ярость закипает под этим холодным спокойствием.

— Они за это ответят, — бросил Герд. — Не беспокойся за Василия. И ничего не говори остальным. Яд в слюне этих животных действует не сразу. За эти ночи он не успеет переродиться. До следующего полнолуния у меня хватит времени обдумать способ остановить заражение.

— Есть проверенный выход… — неуверенно начал Юлий.

— Мне хотелось бы этого избежать, — твердо оборвал его Герд. — И тебе известно, почему. Кот никогда мне этого не простит. Он и без того крайне болезненно воспринимает свое двусмысленное положение. Но если я так с ним поступлю, он меня просто возненавидит.

— Да это я понимаю, — со вздохом протянул Юлий.

Они замолкли, думая каждый о своем, рассеянно глядя на подуставшую веселиться вечеринку.

Герд поправил воротничок и волосы. Машинально разгладил пальцами лейкопластырь, прикрыл длинными прядями. На его красивом лице вновь невозможно было угадать и тени гнева или волнения, лишь холодная уверенность.

— Не пора ли придать нашему празднику нотку пикантности? — чуть побледневшие после «причастия» губы «священника» тронула легкая улыбка. — Мальчишки заскучали, девочки переели. Скоро полночь — самое время провести обряд венчания.

— Как пожелаете, отче! — задорно откликнулся «чертенок».

Ольгерд поднялся с дивана, чинно оправил сутану.

— Кстати, — добавил он тихо. — Мой долгожданный десерт совсем захмелел без присмотра. Прошу, прими меры. Мне не хочется отравиться последствиями излишеств. И ждать еще неделю, пока она протрезвеет, тоже не желаю.

Юлий покосился на Соню, покачивавшуюся в обнимку с бутылкой шампанского — и расплылся в ухмылке.

— Только не переусердствуй! — с ноткой ревности предостерег его Герд.

— Как получится, — махнул хвостом «чертик».

Герд проводил его взглядом. На губах застыла загадочная полуулыбка. Он видел, как «чертик», ловко лавируя среди танцующих пар, пересек зал и подобрался к крепко задумавшейся девушке.

На самом деле Соня уже ни о чем не размышляла. Просто потеряла такую способность. А сосредоточенное выражение лица объяснялось настойчивым желанием выпить еще что-нибудь, при этом желательно удержав в себе уже выпитое. И определить наконец, в котором глазу двоится. Юлий как раз застал ее за поочередным подмигиванием. Странно, но каждый глаз по отдельности вел себя прилично. А вот оба сразу начинали шалить…

Юлий отобрал полупустую бутыль, невзирая на пассивное сопротивление и обиженное пыхтение. Вместо стеклотары вручил стакан воды с шипучей таблеткой. Погрозил пальцем, будто маленькой. У Сони даже слезы на глаза навернулись от обиды, что ее не воспринимают серьезно. Но паршивец неожиданно припечатал ее возбухшие было возражения поцелуем. Прямо в губы! При этом придержал мотнувшуюся голову за покрасневшие уши, потер мочки с силой, чтобы разгорелись.

Не сказать, чтобы Соня разом протрезвела. Но ошарашена оказалась.

Герд только усмехнулся, наблюдая эту сценку. Взгляд, которым Соня уперлась в спину собравшегося удрать по делам «чертенка», был непередаваемо эмоционален. Она даже успела справиться с координацией: наступила ногой на несчастный хвост рогатого искусителя. Хвост, естественно, опять развязался на полную длину. Смешавшись с толпой, Юлий едва не потерял это украшение своего костюма под чужими каблуками, да и сам с трудом устоял на ногах.

Герд тихонько фыркнул смешком, прикрыв рот рукой. Похоже, он может гордиться своей избранницей.

Загрузка...