Глава 18

В зале тут же поднялся шум, и Раэль вскочил, потрясая поднятыми руками.

— Успокойтесь, друзья мои, — прокричал он. — У нас есть два часа. О том, чтобы сдаться, не может быть и речи, значит, это время надо использовать для укрепления нашей обороны. Все вы, кроме подвижников Капришана, Никлина и Ро, должны вернуться к своим обязанностям. На вражеских кораблях определенно имеются разрушительные орудия дальнего действия.

Ступайте по своим кварталам и займитесь эвакуацией мирного населения в восточную часть города. Вагарским офицерам уже приказано держать своих людей в боевой готовности, а также создать спасательные и похоронные команды. Позаботьтесь о гонцах, чтобы постоянно держать связь с вагарскими частями и Военным Советом. Ступайте, друзья мои: время не терпит.

Как только последний из советников покинул зал, Капришан заявил:

— Этой войны, кузен, нам не выиграть.

— Знаю, — отрезал Раэль, — но сейчас не время для дискуссий. Восемь их кораблей, как все мы видели, отправились по реке к землям эрек-йип-згонадов. Полагаю, что на борту каждого находится около трехсот солдат, и это значит, что в тылу у нас высадится две тысячи пятьсот вражеских воинов.

Такое же количество отплыло на юг. Если бы их флотом командовал я, они получили бы приказ высадиться на болотах в трех милях южнее Пейкана, самого слабого из пяти городов.

Он и суток не продержится, а следом за ним падут Бория и Каваль. В этих трех городах аватарские солдаты присутствуют лишь символически, и им приказано отступить в Эгару, как только враг покажется, а городским советникам дано распоряжение сдаться незамедлительно. Большинство аватарских семей уже уехало оттуда, кристаллы и энергетические устройства вывезены или разобраны.

— Выходит, мы сдаемся без боя? — спросил Никлин. — Не нравится мне это.

— Вы думаете, мне нравится? — рявкнул маршал. — Как верно заметил Кас-Коатль, у нас менее двухсот аватарских солдат. И полторы тысячи обученных вагаров. Вспомните, что Совет и лично вы, Капришан, всегда выступали за недопустимость слишком большого наличия вагарских сил в пяти городах. Теперь мы за это расплачиваемся.

— Не я один этого опасался, — указал Капришан.

— Верно, не вы один, — вздохнул Раэль. — И я во многом соглашался с вами. Но кто мог предвидеть, что мы столкнемся с таким врагом? Наши зи-луки восполняли недостаток живой силы, но на сей раз, боюсь, они нас не спасут. Мы должны сосредоточить все усилия на Эгару и Пагару. У них обоих стены высокие и крепкие, и силовые сундуки тоже здесь. Кроме того, у нас есть еще два козыря: «Седьмой змей» под командованием Талабана и полностью заряженный солнцестрел, который подвижник Ро по моему указанию тайно установил в Гаванской башне.

— Этот солнцестрел не заряжался и не использовался лет двести, — прервал маршала Никлин. — Если он даже не взорвется при первом выстреле, враг сразу заметить откуда исходит огонь, и сосредоточит свою атаку на Гаванской башне.

Стрелок окажется в смертельной опасности.

— В таком случае, кузен, вы наконец-то избавитесь от меня, — усмехнулся Ро, — поскольку стрелком буду я.

— Я не желаю вашей смерти, Ро. Мы с вами политические соперники, но мне будет горько, если с вами что-то случится.

Что вы поручите мне, кузен Раэль?

— Отправляйтесь в Пагару, пока враг не запер реку, и держитесь до последнего. Заставьте их дорого заплатить за каждую пядь земли. Вы получите только шестьдесят аватарских солдат, но больше двухсот зи-луков. Не забывайте подзаряжать запасные. Вы, Капришан, отправитесь с Никлином. Ваша задача — обеспечить подвоз провизии в оба города и в долину к подвижнику Ану. Это будет нелегко, когда враг высадится.

Ану должен убрать туман завтра — сообщите ему о нашем положении.

Капришан кивнул.

— Ану со своими рабочими находится в двадцати милях от побережья. Мы не сможем его защитить.

— Он не нуждается в защите. Всякий, кто пройдет через туман, умрет и рассыплется в прах за несколько мгновений. Он подвергнется опасности, лишь когда уберет туман, чтобы получить провизию. Узнайте, не сможет ли Ану как-нибудь проделать там тайный ход.

— Непременно узнаю, кузен, но разве нельзя применить здесь ту же силу, которую он применяет в долине? Разве нельзя поставить туманную завесу перед городами и уничтожить врагов, когда они сойдут на сушу?

— Ану не станет этого делать, — покачал головой Раэль. — Он не способен убивать, и не в моих силах принудить его к этому.

Поверьте мне, я уже пробовал. Еще вопросы? — Вопросов не было, и Раэль кивнул:

— Хорошо. За дело, друзья, и да благословит Исток наши начинания.


Через час началась эвакуация. Вагарские солдаты заполнили улицы, выгоняя растерянных жителей из домов. Не все подчинялись беспрекословно, но присутствие синеволосых аватарских советников утихомиривало горожан. Быть арестованным за гражданское неповиновение и лечь на кристаллы не желал никто. Вагарские части получили приказ патрулировать покинутые кварталы во избежание мародерства.

Но дело двигалось медленно, и к назначенному сроку больше тысячи домов остались неочищенными. Беженцы запрудили улицы и в движении то и дело возникали заторы: в одном месте от тяжело нагруженной повозки отвалилось колесо, загородив дорогу, в другом какой-то купец попытался проехать через толпу на коне. Он сбил с ног женщину, муж которой стащил купца с коня и принялся охаживать кулаками. Вагарские солдаты навели порядок в обоих случаях.

Подвижник Ро, сидя в Гаванской башне, смазывал колесики и шестеренки солнцестрела. При нем находились трое аватарских солдат, и десять вагаров ждали наготове, чтобы передвинуть орудие, когда оно разрядится. Башня, сложенная из тяжелых каменных блоков, представлялась достаточно надежным укрытием, особенно здесь, внизу, но Ро не имел понятия, каким оружием воспользуется враг. Вытерев мягкой тканью избыток масла, он стал праздно полировать длинный бронзовый ствол.

Маленькое окошко, куда подвели дуло, не обеспечивало широкого огневого поля. Ро посмотрел через него на залив. Отсюда он видел все восемь золотых кораблей, но все они стояли не меньше чем в полумиле. Ро не знал, способны ли их орудия стрелять на таком расстоянии.

Последние девяносто лет солнцестрел содержался в Музее.

Ро был свидетелем того, как такое же орудие, использованное против боевых кораблей хасли, разнесло их вдребезги. Сами хасли после Четырнадцатилетней Войны тоже исчезли с лица земли. «Теперь в роли хасли оказались мы», — подумал Ро.

Он попытался вспомнить, сколько времени требуется для перезарядки кристаллов, но так и не вспомнил — знал только, что это займет несколько минут после каждого выстрела.

Подозвав солдат, Ро переместил ствол, взяв под прицел устье залива. Ствол, которому при этом полагалось быть параллельным полу, на волосок расходился с этой параллелью. Ро прикинул, какое значение это будет иметь на расстоянии четырехсот ярдов. Он не был воином и не слишком хорошо умел обращаться с солнцестрелом. Но из всех аватаров в Эгару этого не умел никто, кроме Раэля. Солнцестрелы уже двести лет как вышли из обращения.

Для мятежных племен вполне хватало зи-луков. Перейдя к тыловой части, Ро установил прицел — бронзовый стерженек с золотым кружком на конце, и совместил его со штырем на конце ствола.

У Ро пересохло во рту. Солдат налил ему воды из глиняного кувшина. Ро бросил взгляд на песочные часы — цветной песок струйкой бежал вниз. Теперь уже недолго.

Три золотых корабля двинулись через залив к Пагару, четыре других направились в гавань. В их движении было что-то, вселяющее в Ро страх. В плавном скольжении чувствовалась сила и непоколебимая уверенность. То же самое испытывали хасли несколько веков назад, подумал Ро. Внутренне содрогнувшись, он привел солнцестрел в действие, и орудие загудело, накапливая заряд. Ро ощутил, как оно вибрирует, и это вдруг сделало предстоящий бой реальным. В душе у подвижника нарастала паника.

«Ты аватар», — сурово сказал он себе и вытер масляной тряпкой стекающий в глаза пот.

— Нам подняться на крышу, подвижник? — спросил один из солдат.

— Нет, оставайтесь здесь. Мы вынесем отсюда солнцестрел, если сможем. Он слишком ценен, чтобы терять его после одного-единственного боя.

Ро присел у прицела. «Когда-то мы действительно были богами, — думал он. — Мы шествовали по земле, как колоссы, неся закон и просвещение первобытным народам. Мы обучали их земледелию и зодчеству.

И порабощали их…»

Первый из золотых кораблей медленно выходил на линию огня.

«Мы порабощали их и при этом сами становились рабами.

Рабами традиций, рабами своего прошлого».

Ро нажал на огневой рычаг — безрезультатно.

Тихо выругавшись, он открыл силовую коробку. Один кристалл выпал из гнезда. Ро вставил его на место и закрыл крышку. Первый корабль вышел из-под прицела, но уже подходил второй. Снаружи донеслись какие-то глухие удары, сопровождаемые свистом потревоженного воздуха, и три мощных взрыва сотрясли башню.

— В гавани пожар! — крикнул солдат. — Орудия на кораблях стреляют огненными шарами по городу.

Ро, не слушая его, смотрел в прицел на второй корабль. Он снова нажал на рычаг. Из ствола с треском вырвался голубой разряд, и белая вспышка ударила Ро в глаза. Ослепленный, он отшатнулся и не увидел молнии, пронзившей вражеский корабль. Обшитые золотом доски разошлись под действием страшного жара, и последующий взрыв расколол корабль на три части.

Человеческие тела взметнулись в воздух, тепловая волна докатилась до Гаванской башни. Ро, стоящий на коленях, зажав руками глаза, ощутил толчок нагретого воздуха.

Он открыл глаза и сморгнул слезы. Зрение медленно возвращалось к нему. Он выглянул в окошко. От золотого корабля остались только обломки, и Ро испытал прилив дикого ликования.

Снова отойдя назад, он приложил ладони к стволу солнцестрела. Орудие вибрировало, перезаряжаясь.

«У нас все-таки есть шанс, — подумал Ро. — Не так они сильны, как им думается».

Первый из золотых кораблей в заливе отошел назад. Огненный шар, отделившись от него проплыл над водой и упал футах в сорока от Гаванской башни. Камни здания, не выдержав сокрушительного взрыва, полетели во все стороны. Одного солдата швырнуло о стену, и этот удар раздробил ему хребет.

Двое других стреляли из зи-луков по верхним палубам корабля, но толку от этого было мало.

От корабля отделился второй огненный шар, и солдаты обратились в бегство. Они не пробежали и тридцати ярдов, как шар разорвался в гавани. Их пронесло по воздуху, и они исчезли под водой.

Ро засыпало пылью и обломками камня. Третий корабль шел прямо на него. Ро стал на колени у солнцестрела. Орудие продолжало вибрировать, не набрав еще полного заряда.

Стена слева от него дала трещину, часть потолка обвалилась. Массивная деревянная подпорка рухнула, упершись одним концом в притолоку двери. Ро, щуря глаза в облаке пыли, выровнял прицел. Вибрация прекратилась. Он зажмурился и нажал на рычаг.

Разряд прошел за кормой третьего корабля и напрочь срезал всю его заднюю половину. Ро, открыв глаза, увидел, как ушла под воду носовая часть. Немногие уцелевшие поплыли к берегу.

Огненный шар с грохотом угодил в крышу Гаванской башни. Кровлю сорвало, и потолки всех четырех этажей обрушились, похоронив солнцестрел и подвижника Ро под горами щебня.


Подвижник-маршал, укрывшись в узком переулке позади гавани, наблюдал за обстрелом. Дома вокруг него горели, в них кричали люди, но Раэль смотрел не на них, а на первый золотой корабль, снова идущий в гавань.

В засаде вместе с Раэлем ждали пятьдесят аватаров, а рядом затаились двести вагарских солдат. От дыма люди начали кашлять. Раэль завязал шарфом нижнюю часть лица. Его адъютант Катион сбегал куда-то и вернулся с ведром воды. Солдаты стали смачивать свои красные плащи и прижимать их к лицу. Катион предложил воду Раэлю, и тот, намочив шарф, повязался снова.

Теперь дышать стало легче.

Золотой корабль причалил к каменной стенке гавани. Двадцать сходней опустилось с него, и по ним побежали солдаты с черными дубинками. Щитов у них не было — всю их защиту составляли легкие панцири из закаленной кожи и медные шлемы.

Как только первые сошли на причал, Раэль вывел из засады пятьдесят своих аватаров. Они построились в боевую линию, и разряды зи-луков посыпались на вражеских солдат. Несколько десятков погибли на месте, но уцелевшие, не поддавшись панике, вскинули к плечам черные дубинки. Прогремел залп, и больше половины людей Раэля повалились наземь. Двести вагаров тоже выбежали из укрытия и бросились в атаку. Огневые дубинки, как показалось Раэлю, внезапно утратили силу, и раздалось лишь несколько беспорядочных выстрелов. Вагары, орудуя мечами, прорубались сквозь ряды алмеков.

— Люки! Бей по люкам! — крикнул Раэль оставшимся лучникам и сам послал разряд в люк за сходнями. Разряд ярко полыхнул внутри. За ним последовали другие, и корабль загорелся.

Вагары в стальных доспехах продолжали пробиваться вперед. Золотой корабль отошел от причала. Солдаты, оставшиеся на сходнях, падали в воду. В гавани продолжал бушевать бой.

На берег успели сойти больше ста меднокожих воинов, и теперь они, оставшись в меньшинстве, яростно сражались за жизнь.

Бросая огневые дубинки, они выхватывали кинжалы и короткие мечи, но вагары, защищенные тяжелыми доспехами, продолжали теснить их.

Корабль пустил огненный шар.

— Назад! — закричал вагарам Раэль.

Никто не расслышал его за шумом битвы, и шар разорвался в середине свалки. Несколько десятков солдат с той и другой стороны разнесло на части, другие, охваченные огнем, в агонии корчились на причале.

Уцелевшие вагары в панике побежали. Алмеки прыгали в море, пытаясь доплыть до корабля.

Раэль увел своих аватаров обратно в переулок. На корабле еще виднелось пламя, но скоро пожар потушили.

Взяв десять человек, маршал велел им вышибить дверь выходящего в переулок склада и поднялся на его крышу. Корабль снова подходил к причалу, и перед ним летел огненный шар. С соседнего дома снесло крышу, и Раэль начал считать.

На счет «пятнадцать» очередной шар пролетел у него над головой и взорвался за складом.

— Стрелять вслед за мной по дулу орудия! — скомандовал он своим людям.

Они, заняв позицию на краю крыши, наставили свои луки.

Раэль медленно досчитал до десяти и пустил разряд, угодивший в длинный бронзовый ствол на фордеке. Сверкнул свет, но с орудием ничего не случилось. Другие лучники тоже попали в цель — безрезультатно. Раэль выстрелил снова. На этот раз разряд попал прямо в жерло в тот самый миг, когда оттуда вылетал огненный шар, и тот взорвался в стволе. Орудие сорвало с постамента, куски бронзы взлетели в небо. На носу корабля вспыхнуло и забушевало пламя.

Золотой корабль, кренясь на левый борт, отошел прочь, но в гавань уже входил другой. Раэль выругался.

Ро сделал попытку открыть глаза. Тело превратилось в сгусток боли, левый глаз заплыл, левую руку завалило камнями. Он попробовал пошевелить правой и убедился, что три пальца сломаны. Грудь сдавило, дышать было трудно. Открыв правый глаз, он увидел, что на него упала кровельная балка. Правую руку прижало к солнцестрелу. Тот больше не вибрировал. Его тоже засыпало камнями и придавило балкой. Поэтому Ро и остался жив. Когда потолок рухнул, ствол орудия остановил упавшую балку.


«Должно быть, я умираю», — подумал Ро. Он попробовал пошевелить пальцами сдавленных ног, и у него как будто получилось, но тут он вспомнил, что калеки тоже чувствуют пальцы отрезанных рук и ног. Правой рукой он дотянулся до кармана камзола, но сломанные пальцы отозвались на это такой болью, что он не смог вытащить кристалл. Ро просто положил на него руку и стал читать первый из Шести Ритуалов. Боль утихла, он почувствовал, что кости начинают срастаться. Силы понемногу возвращались к нему. Он скинул камни с живота и ног и выбрался на волю. Сделав это, он увидел, что один из кораблей с горящим носом уходит из гавани, а другой идет ему навстречу.

Ро подобрался к тыльной части солнцестрела и разгреб обломки. Спусковой рычаг сломался посередине, задний прицел сорвало, но ствол смотрел прямо на оба корабля.

На мгновение Ро заколебался. Даже если орудие действует, он сможет подбить только один корабль, и тогда другой наверняка его прикончит.

Смерть. Долгий спуск во тьму. Ужасающая мысль для человека, который мог бы жить вечно.

Но что такое жизнь без чести? Ро надавил на сломанный рычаг. Сначала ничего не произошло. Потом из трещины в стволе сверкнуло голубое пламя, и солнцестрел произвел свой последний разряд. От падения балки орудие перекосилось, и молния, едва не разминувшись со вторым кораблем, попала ему в верхнюю палубу и снесла рубку. Отраженный разряд взмыл высоко в небо и там разразился грохотом сотни громов.

Корабль увеличил скорость и понесся к гавани. Не выпустив ни одного огненного шара, он дошел до причала и ударился носом о камень. Обшивка треснула, потом разошлась совсем, и судно дало крен. Люди, карабкаясь по палубам, прыгали через борт.

Ро вылез из разрушенной башни и сел на кучу щебня. Усталый и все еще страдающий от боли, он смотрел с отрешенным интересом, как Раэль и его лучники расправляются с потерпевшими крушение алмеками.

Корабль накренился еще сильнее и затонул.

Головной корабль, стоявший на рейде, отошел в море. Четыре других обстреливали через залив беззащитный город Пагару.


Никлин и четверо старших офицеров, занявшие пост на западной стене Пагару, ожидали вторжения. Позади них горели дома, на улицах лежали трупы. Часть стены справа от Никлина обрушилась, убив трех аватарских солдат.

Никлин, пригнувшись, подошел к бреши и выглянул в нее.

Один из золотых кораблей шел к их гавани. Люки на нем открывались, и Никлин видел за ними солдат.

Мощный взрыв внезапно озарил небо. Никлин моргнул и перевел взгляд в глубину залива. Корабль, курсирующий там, лег на борт, из него валил дым. На глазах у Никлина судно скрылось под водой и пошло ко дну. Корабль, шедший к берегу, спешно задраивал люки, поворачивая назад. Брешь в стене ограничивала поле зрения. Никлин встал — и увидел спасение!

«Седьмой змей», как черная смерть, резал носом волны на полной скорости. Молния сверкнула с его борта и срезала корму у другого золотого корабля. Два оставшихся алмекских судна устремились в открытое море, а «Змей» повернул в гавань.

Аватарские солдаты выбегали из своих укрытий в порту с криками «ура». Никлина тоже охватило ликование, но он подавил его и вернулся к своим офицерам. Сохраняя полное спокойствие, он отдал распоряжение относительно пожарных команд и спасательных работ и лишь потом спустился в гавань.

Со «Змея» спустили сходни, Никлин взошел на борт. Молодой вагарский матрос проводил его в каюту Талабана. Капитан сидел за письменным столом, туземец Пробный Камень — тут же на ковре. Талабан встал, поклонился и предложил подвижнику вина.

— Вы явились как нельзя более вовремя, капитан, — сказал Никлин, принимая кубок. — Но я бы обрадовался еще больше, увидев вас час назад.

— Виноват, подвижник. Ночью нам пришлось укрыться от шторма, поэтому мы запоздали.

— Жаль, что алмеки не сочли нужным тоже переждать шторм.

— Им не надо экономить энергию. У вас большие потери?

Никлин пригубил вино. Он не любил Талабана, но вряд ли прилично было сохранять резкий тон с человеком, который спас город. Никлин вздохнул и заговорил уже более мягко:

— Спасательные работы только начались, но я думаю, что в городе погибли несколько сотен человек. Вы хорошо распорядились своим солнцестрелом, Талабан. Будь у нас еще пять таких, мы могли бы выиграть эту войну.

— Война еще не проиграна, подвижник, — заметил Талабан.

— Да, еще нет. Но восемь кораблей, ушедшие вверх по Луану, высадят у нас в тылу целую армию. Такое же количество ушло на юг. Подвижник-маршал разослал в Пейкан, Борию и Каваль приказ сдаться без боя. По его мнению, это убережет нас от лишних потерь и разрушений, но я с ним не согласен.

Вагары, если бы он приказал им драться, могли бы нанести врагу хоть какой-то урон.

— Их самих перебили бы до последнего, и это дурно сказалось бы на духе бойцов в наших двух городах.

— Теперь это все, что у нас осталось, — уныло молвил Никлин. — Пять золотых кораблей потоплено, девятнадцать уцелело, и через несколько дней нам придется противостоять двум или трем сухопутным армиям.

— Не все сразу, подвижник. Сегодня мы одержали победу — удовлетворимся на время этим.

Никлин печально кивнул:

— Сегодня на моих глазах за одно мгновение погибли трое аватаров — люди, которых я знал больше двухсот лет. — Он щелкнул пальцами. — Миг, и их не стало. Утром они были бессмертны, как боги, теперь — искореженная мертвая плоть.

Будь я верующим, я подумал бы, что Исток отвернулся от нас.

Талабан снова наполнил кубок Никлина.

— Мне думается, что победа всегда достается сильному.

Исток, если он существует, не имеет к этому почти никакого отношения.

Пробный Камень с улыбкой покачал головой.

— Хочешь что-то сказать, любезный? — осведомился Никлин.

— Мелкие у вас мечты, — поднявшись, ответил анаджо и вышел.


Первый день сражения стоил жизни тридцати пяти аватарам — тридцати пяти бессмертным, прожившим несколько столетий. Раэль с тяжелым сердцем сидел в Зале Совета в обществе Никлина и Капришана. На столе перед ними лежало несколько черных огневых дубинок. Раэль взял одну в руки. Она состояла из длинного железного дула, деревянного приклада и нескольких пружинных рычажков.

— В этом оружии нет магии, — сказал Никлин. — Оно не связано с разумом своего владельца. — Раскрыв сумку, снятую с убитого алмека, он высыпал ее содержимое на стол. Эта сумка была наполнена зернистым черным порошком, другая — мелкими шариками из тяжелого металла. — Вот эти шарики каким-то образом с большой силой выталкиваются из дула.

— Надо выяснить, как это делается.

— Мы взяли в плен пятьдесят алмеков, и сейчас их допрашивают, — сказал Капришан. — Но они упорствуют и почти не дают показаний.

— Отведите десятерых в Кристальную палату, — холодно распорядился Раэль, — и пусть одного лишат жизни на глазах у других. Тогда они мигом заговорят.

— Их оружие уступает в мощности зи-лукам, Раэль, — заметил Никлин.

— Тем не менее я хочу знать о нем все. Дальность выстрела, способ действия. В гавани они воспользовались дубинками только раз. Я видел, как они пытаются перезарядить их. Сколько времени на это требуется?

— Это мы выясним, — заверил Никлин. — Вопрос в том, что нам делать дальше.

— Ничего. Будем ждать их действий и отвечать на них.

Пока у нас недостаточно людей, чтобы навязать им бой, но если Вирук приведет сюда войска Аммона и союзных с ним племен, мы сможем разбить врага.

— Вы действительно верите, что победа будет за нами? — спросил Капришан.

— Ничего другого мне не остается.


Только в полночь подвижник Ро добрался домой. Он устало вылез из фаэтона, не поблагодарив кучера. Сломанные пальцы болели невыносимо, ребра и левая нога — чуть меньше. Он кое-как заживил свои переломы, но для полного излечения требовалось по крайней мере четыре сеанса, не более двух за день.

В противном случае места сращения останутся хрупкими и будут ломаться при малейшем напряжении.

Ро захромал к парадной двери. Навстречу ему с низким поклоном вышел слуга. Задержавшись на крыльце, Ро оглянулся на город. С холма, где стоял его особняк, он видел гавань и устье реки за ней. Некоторые дома еще догорали, над портом висело багровое зарево. Ро вздохнул, с новой силой ощутив боль от ран.

— Хвала Истоку, вы живы, господин, — снова кланяясь, сказал старый Семпес. Искренне ли он говорит? До нынешнего дня Ро ни разу об этом не задумывался.

— Сколько ты уже у меня служишь, старина?

— Тридцать три года, господин.

— Ты женат?

— Был, господин, да в прошлом году овдовел.

— Прими мои соболезнования, — сказал Ро.

Старик посмотрел на него с недоумением.

— Вы здоровы ли, господин?

— Не думаю. Приготовь мне, пожалуйста, ванну.

— Сию минуту, господин. Вода уже греется.

Ро вошел в освещенный лампой вестибюль, где висели на стенах виды Параполиса и окрестностей.

— Позвольте я сниму с вас сапоги, господин. — Семпес опустился на колени у золоченого стула. Ро сел и протянул ему ногу. Когда старик стягивал сапог с левой, он поморщился. — Простите, господин. Я вижу, вы ранены.

— Ничего, заживет. Не беспокойся.

Семпес обул своего хозяина в мягкие бархатные туфли. Ро, уставший до предела, хотел уже отменить ванну, но тут старик сообщил:

— Ваша гостья в садовой комнате, господин. Я разжег для нее огонь.

— Гостья?

— Та черноволосая дама, которую вы приводили третьего дня. Она здесь с прошлой ночи. Надеюсь, я правильно поступил, позволив ей остаться?

— Да, правильно. — Ро прошел через библиотеку в садовую комнату. На пороге задержался, дав глазам привыкнуть к тусклому свету догорающего очага. В комнате стояли четыре дивана и два глубоких кожаных кресла. В одном из них, у самого огня, спала Софарита.

Как только Ро вошел, четыре незажженные лампы ярко вспыхнули, и проемы трех дверей, ведущих в сад, наполнились тенью. Софарита выпрямилась и спросила:

— Они по-прежнему хотят убить меня?

— Сейчас у них другое на уме.

— Подойди сюда, — приказала она, и он, к собственному удивлению, подчинился. Софарита, встав, взяла его раненую руку в свою, и боль прошла. Ро сжал пальцы в кулак — кости срослись полностью. — Ты смелый человек, подвижник Ро, — тихо сказала Софарита. — Собравшись стрелять в третий раз, ты думал, что орудие взорвется вместе с тобой.

— Верно, думал.

— И все-таки выстрелил. Это был благородный поступок.

— Зачем ты пришла сюда? — покраснев, спросил подвижник.

— Ты по-прежнему нуждается в моей помощи, аватар. Как дела у солдата, которому я сломала ноги?

— Он лежит. Такие переломы заживают не сразу.

— Я обошлась с ним жестоко. Позволила гневу взять над собой верх. Больше такого не повторится. Завтра я и его вылечу.

Ро сел на стул напротив нее и спросил:

— Как ты думаешь, скоро они вернутся?

Она пожала плечами:

— Вряд ли они еще раз попытаются штурмовать города с моря. Они уже высадили на юге свою армию, три тысячи человек — и зверей. Еще одна армия движется по Луану, неся с собой смерть и разрушение.

— Что ты нам посоветуешь при таких обстоятельствах?

— Следуйте своей природе — что же еще? Вас уже ничто не изменит.

— Ты до такой степени ненавидишь аватаров? — спросил он, уловив в ее голосе презрение.

— Ты не понял меня, подвижник Ро, — с грустной улыбкой ответила она. — Я говорю не об аватарах, а о людях в целом.

Для меня теперь многое ясно, и эта ясность ширится с каждым днем. Мы все делаем то, для чего рождены. У моей тетки Лалии был кот. Его хорошо кормили, но он даже с полным животом убегал на луг и охотился там за птицами. Убитых птичек он не ел — зачем же он тогда убивал их? С тем же успехом можно спросить, зачем цветы раскрываются или дождь падает с неба.

Он убивает, потому что рожден убивать. Такова цель его жизни.

На то ему даны зубы, когти и проворство. Он охотник. Если он не будет охотиться, для чего он тогда нужен? — Софарита помолчала и заговорила снова:

— Несколько недель назад я была вдовой, живущей в маленькой деревушке. Я знала свою роль и хорошо исполняла ее. Я вела себя скромно в обществе мужчин и работала в поле с другими женщинами. По истечении траура я приняла бы нового мужа, которого выбрал бы для меня отец, и рожала бы ему детей. Теперь я больше не деревенская вдовушка. Я смотрю на мир шире, и ветры времени подвластны мне. Сегодня они унесли меня далеко. Я видела, как человек, обросший густой шерстью, вышел из дикого леса. Видела, как он умнеет и обучается разным новым вещам — и эти вещи всегда были сопряжены со смертью. Известно ли тебе самое великое из открытий, совершенное человеком шестьсот тысяч лет назад? — Ро покачал головой, и Софарита с невеселым смехом пояснила:

— Он открыл, что дротик должен быть всего тяжелее на треть длины от острия. Это обеспечивает ему хороший полет и наибольшую убойную силу. Человек изъяснялся тогда мычанием и жестами, но дротики делать уже умел.

Я видела такое, подвижник Ро, что могло бы разбить самое крепкое сердце. Натура человеческая сродни кошачьей. Как бы он ни был богат и доволен жизнью, какие знания ни приобрел, он все равно стремится сражаться, побеждать и убивать поверженного врага.

— Не все люди ведут себя так, — заметил Ро.

— Верно, не все — и что же их ожидает? Я видела и таких: поэтов, духовных вождей, мечтателей, грезящих о гармонии. Скажи мне, многие из них умерли своей смертью?

— Немногие. То, что ты говоришь, — правда, но что же нам делать теперь? Алмеки злы и хотят уничтожить нас. Есть ли иной выбор, кроме противостояния им?

— Ничего другого вам не остается, на то вы и люди. Но остерегайтесь говорить, что они злы. Они — всего лишь кривое отражение аватаров. Они питаются кровью других людей, они совершают многотысячные ритуальные жертвоприношения и вырывают сердца у своих жертв. У вас, аватаров, дело обстоит немного иначе: ваши кристаллы вытягивают из людей жизнь без кровопролития. Если алмеки злы, то и вы тоже. А они действительно злы, подвижник Ро.

Ро откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он очень устал, и правда ее слов давила на него смертным грузом.

— Почему я не видел этого раньше? — спросил он. — И почему теперь мне это так ясно?

— Раньше я не соприкасалась с тобой. Моя сила для меня внове, и я еще не научилась пользоваться ею. Сама того не желая, я открыла в твоей душе давно уже запертую дверь. Но я могу закрыть ее снова, если хочешь.

— Нет. Я не хочу вновь это потерять. Сейчас я чувствую себя цельным, как в детстве, когда мир был полон чудес. Что же стало со мной потом? Как случилось, что я растерял свой юношеский пыл, свою веру в человечество?

— Мало-помалу, сам не понимая, что теряешь. Людям свойственно огораживать себя стенами. Они думают, что эти стены защитят их, а происходит как раз обратное. Зло все равно проникает внутрь, а потом начинает биться о стены, не находя себе выхода. Ты тоже воздвиг эти стены. Теперь ты видишь мир без них. Ты свободен, Ро. Свободен наносить удары и врачевать раны.

— А чего хотела бы от меня ты?

Софарита с ослепительной улыбкой взяла его за руку.

— Ступай и прими ванну, а после отдохни. Завтра я поговорю с подвижником-маршалом. Ты приведешь его сюда.

— Ты по-прежнему хочешь помочь нам?

— Я помогу вам в вашей битве с алмеками.

Загрузка...