Эхо мёртвого серебра-2

Глава 8

Кулак грохнул по столу, и кубки подпрыгнули от неожиданности. Опрокинулись и на карту полетели капли вина. Король Жан тряхнул гривой и оглядел собравшихся. Соседи, заклятые друзья и спутники на охоте. На зов прибыло семеро из двенадцати. Ну и пусть, это лучшие из людей! В кабинете душно, а ветер не рискует подуть в распахнутое окно.

Снаружи доносятся рутинные звуки вечернего двора и множественное ржание лошадей в переполненной конюшне.

— Мы должны атаковать первыми! — Рявкнул Жан, потрясая кулаком. — Пока он не закрепился! Сжечь каждого, кто встанет у нас на пути!

— А стоит ли бежать впереди повозки? — Спросил сидящий на противоположной стороне лорд Игнаций, сурового вида рыцарь с тронутыми сединой волосами и шрамом вместо правого глаза. — Скоро прибудет экспедиционный корпус из Святых Земель, и этому цирку настанет конец.

— Зло у нас под боком! — Взревел Жан, потрясая кулаками и обводя взглядом собравшихся. — Наши славные предки жили и умирали ради его низвержения, а мы?! Мы СТЕРПИМ?!

— Ну, не стерпим. — Подал голос самый молодой участник, юноша, едва обзавёдшийся бородой. — Славный друг, считай это... выбраковкой.

— Что?!

— На сторону этого... ха-ха... Элдриана, переметнулось двенадцать лордов. Двенадцать предателей, чьи земли будут поделены, между нами, когда армия Геора вырвет Тьму с корнем. А к весне, я уверен, их число удвоится. Только представь, мы сможем расширить владения, просто подождав.

— Удвоить... — Повторил Жан. — Владения?! Это вопрос не прибыли! В сердце наших земель укоренилось ЗЛО. Вы что же, не слушали стариков?! Не помните Путь Крови?! Где наших предков вбивали в землю повозками. Может, забыли, что его остатки проходят через ваши королевства?!

— Старики откровенно приукрашивали победы и врага. — Сказал третий из самых весомых союзников, лорд Саган.

Кряжистый, как древний дуб, он опёрся о стол и наблюдает, как вино растекается по карте. Слабый сквозняк играет седыми прядями. Саган взял бутылку, поднёс к глазам, близоруко щурясь. Время выгрызло цвета бумажной этикетки, но сохранило дату розлива. За два столетия до падения империи.

— Нам расписывали войну как ужасное побоище, но сам Сквандьяр утверждает, что Элдриан самолично упокоил легион. Выходит, наши деды даже меча с ними не скрестили.

— Ложь! — Рявкнул Жан, развернулся к гостю, раздувая ноздри и стискивая кулаки, но поймал саркастичный взгляд. — Это гнусная ложь! Мы потомки благородных воителей, что освободили мир от Тьмы! Никто не смеет оспаривать это!

— Даже тот самый герой, что шёл вместе с Геором от берегов далёкого моря?

Жан скривился, но смолчал, а Саган налил вино в кубок и продолжил, покачивая напиток и наблюдая за игрой света в красных глубинах.

— В любом случае. Я согласен, мы должны выждать и помочь Геору. Так, наша слава будет выше, как и прибыль.

За дверью раздался крик, полный изумления и ужаса. Короли умолкли и повернулись к выходу. По ту сторону гремят шаги, кто-то стонет, и протяжно скрипят колёса тележки.

— Наз Жан? — Спросил молодой король, хватаясь за пустые ножны. — Что это?

— Не знаю...

В дверь постучали, и спустя секунду звенящий голос пробился через доски:

— Господин... наз Леонард вернулся... с посланником Элдриана.

— Так чего вы ждёте? — Прорычал Жан и вновь ударил по столу. — Пусть входит!

— Это... хорошо, господин. Закатывай!

Дверь отворилась, и в кабинет протиснулась тележка, на которой строители возят щебень. Только вместо камней в ней... нечто лишь отдалённо напоминающее человека. Скорее ком глины, который долго мяли и растягивали, а потом забыли на солнце. Жан судорожно выдохнул, разглядев на месиве деформированной плоти лицо старого друга и наставника. Наз Леонард пытается говорить, но вместо слов изуродованный рот выдувает пузыри слюны и булькающие хрипы.

Тележку толкает старик в шутовском наряде. Увидев королей, он остановился и, стянув колпак, поклонился, заодно обмахнув им ботинки.

— Добрых лет вам, господа. Я посланник великого императора Элдриана.

— Как... — Выдохнул Жан, не отрывая взгляда от изуродованного вассала. — Что он сделал с ним?!

— Плата за дерзость. — Ответил шут, качая головой. — Повелитель очень... чувствителен. Молодость полна ярости.

Жан двинулся к тележке. Ноги наливаются свинцом, а густой смрад нечистот и немытого тела забивает нос. Нечто, совсем недавно бывшее благородным рыцарем, мычит и вращает глазами. В горле короля застрял колючий ком. Это всё его вина! Он отправил Леонарда с наказом передать послание. Ведь прекрасно знал, что старый рыцарь вспыльчив и нетерпелив... Может, втайне, даже от себя, надеялся, что гневливый нрав решит проблему.

Не решил.

Меч выпорхнул из ножен, подрагивающая рука направила клинок в деформированную грудь. Леонард дёрнулся и затих, из уголков глаз скользнули слёзы. Должно быть, облегчения и радости. Шут лишь удостоил убитого посла безразличным взглядом, откашлялся и сказал, обращаясь ко всем:

— Мой повелитель, Элдриан Великолепный сообщает, что судьба во сто крат хуже ждёт любого, кто осмелится перечить. Случившиеся с этим... рыцарем, лишь малая толика тех мучений и страданий, что перенесут они.

— Пусть только попробует! — Прорычал Жан, стискивая кулаки и скрипя зубами.

Остальные промолчали, глядя то на Леонарда, то на седого шута. Послание более чем наглядное. Элдриан отправил к ним не посла или рыцаря, но паяца. Это даже хуже, чем крестьянина. Ведь даже простолюдин не воспринимает лицедея, как равного...

— Засим откланиваюсь. — Сказал шут и выскользнул из кабинета, оставив королей в тягостном молчании.

***

Я опустился на корточки и коснулся земли. Линия волшебного круга проведена безупречно. Фарина уже занятна другой частью, орудуя стилом на верёвке с колышком. В стороне за нами наблюдает Ваюна, сидящая на телеге с песком.

Лес теснится вокруг нас не осмеливаясь переступить незримую черту. Даже вездесущие папоротники сторонятся поляны, чья земля перемешана с крупной солью и утрамбована до плотности камня. На краю поляны меже деревьев натянуто просмолённое полотнище, ещё блестящие, а на повозках темнеют огромные рулоны. Скоро вся поляна будет спрятана под ними, от вездесущего солнца и дождя. Позже прикажу прокопать водоотводы, чтобы весной всё не смыло. Эта площадка пригодится для обучения магов и чернокнижников.

Фарина вычерчивает круги один за другим, вписывает друг в друга и пересекая, словно звенья. Получается затейливый узор, предназначение которого для меня неясно, как и женская логика. Отец и дед творили без каких-либо символов или инструментов. Я сам видел, как лич взмахом руки поднял дракона.

— Зачем тебе это всё? — Спросил я, обводя узор. — Я не против, конечно же, но просто интересно.

— Я учусь! — Сосредоточенно бросила чародейка, облизывая губы и сверяясь с чертежом. — Круги позволяют контролировать поток магии, создавать завихрения и концентрировать.

— О... а это всегда нужно? Посреди боя у нас не будет времени чертить!

— Нет. Это как учиться ходить. Сначала нужна поддержка, а потом уже и сам побежишь.

— Хм...

Подмышкой Фарин держит заветный фолиант из глубин Крипты. Каждый раз, когда заглядывает в него, лицо бледнеет, а в глазах проступает хтонический ужас. В такие моменты стараюсь попасть в поле зрения и улыбнуться. Мелочь, но женщинам такое нравится. Главное — не переборщить, а то успокоение перерастёт в раздражение и ярость. Да и вообще, мужское внимание, как соль в еде. Мало — невкусно. Много — омерзительно!

По опыту знаю, что лучше держать баланс едва переступая через "мало". Подначивает женщину искать большего.

Закончив расчерчивать круги, Фарин, махнула рукой и плюхнулась на землю. Настал мой черёд. Я сбросил рубаху, красуясь выточенным из светлого дуба торсом. Мышцы красиво перекатывают, идеально подогнанные, будто в произведении искусства. Иногда я задумываюсь, а не экспериментировал ли отец со строением человека. Скульпторы плоти славились превращением людей в чудовищ... но разве они были не способны сотворить нечто эстетично совершенное? Ведь всякий живой тянется к прекрасному.

Фарин наблюдает, как засыпаю золотистый песок в борозды, прижав книгу к груди. Глаза блестят, а на щеках играет румянец, перетекающий на шею и уши.

Борозда за бороздой наполняется песком, а узор силой. Не магической, но... то чувство, когда смотришь на идеально расчерченные геометрические фигуры. Нечто подобное испытал, когда в джунглях натолкнулись на пирамиды. Циклопические строения из идеальных блоков полированного камня. Дед называл это чувство дуновением Эйдоса, но я так и не понял, что он имел в виду.

Я двигаюсь осторожно, стараясь не испортить круги. Фарина же стилом выцарапывает символы между них. Долго думает над следующим, глядя на мою спину и движение мышц.

Ваюна же наблюдает за нами, разминая пальцы и кривясь.

— Это поможет быстрее выучить некромантию? — Спросил я, в очередной раз вгоняя лопату в песок.

— Выучить, нет, но освоить.

— А это не одно и то же?

— Нет.

За деревьями мелькают фигуры гвардейцев, но им приказано не приближаться. Только охранять волшебницу от чужих глаз и диких зверей. Люди отобраны из коренных жителей империи. Кого-кого, а их некромантией и тёмными ритуалами не напугать.

Закончив с песком, я обнял Фарину на прощание и вместе с дочкой отправился в замок. На ходу переодеваясь в королевские одежды. На опушке расположился отряд сопровождения, что подскочил с земли и вытянулся по струнке. Два десятка крепких ребят в покрашенных чёрной краской доспехах. У каждого на груди мой родовой знак.

— Что-то приближается. — Пробормотала Ваюна, взяв меня за локоть и нервно оглядываясь.

— Откуда? — Я опустил свободную руку, слегка отвёл в сторону, готовясь позвать меч.

— Не знаю, оно ещё далеко... но точно ищет... нас.

— Это тебе твой... ну этот самый, сказал?

— Да... оно напугано.

Я облизнул губы. Если монстр боится, то и мне стоит напрячься. Да и вообще, что могло напугать чудовище, истребившее целый город?

— Хорошо. Буду готов.

Кулачок сжал края рукава, ткань натянулась и потянула плечо вниз. Я опустил взгляд, лицо девочки бледно, а в глазах плещется ужас мелкого зверька. С улыбкой потрепал макушку, резко наклонился и, подхватив подмышки, посадил на плечо. Ваюна взвизгнула, вцепилась в голову и волосы, прижалась. Так что я услышал, как гремит сердечко.

— Всё будет хорошо. — Заверил я. — В этом мире нет никого и ничего, способного потягаться со мной.

— Оно страшное... — Пробормотала она.

— Нечего бояться. — Повторил я. — Скоро оно начнёт бояться нас!

— Правда?

— Правда!

Детям лгать легко. У меня до сих пор болят рёбра после схватки с Орсвейном. А где-то там в неизвестности затаился дед, и он точно не питает ко мне тёплых чувств. Тень набежала на душу, но я улыбнулся через силу. Повёл плечом, устраивая дочь поудобнее.

Отряд сопровождения двигается следом, ведя коней под узды. Широкая колея тянется вдоль убранных полей, а ветер приносит звуки музыки. Деревенские празднуют завершения жатвы и задабривают вечно равнодушных богов. Мир готовится к зиме, будто и не будет никакой войны. А может, простые люди и не догадываются? Живут одним днём, как животные? Заботясь лишь о припасах и зерне.

Ваюна ослабила хватку и вытягивает руку, стараясь поймать нечто над головой. Хихикает и болтает ногами, постукивая пятками по груди и рёбрам.

— А что мы будем делать, когда победим? — Спросила она, выгнула шею, стараясь посмотреть в лицо.

— Править!

— И всё?

— Этого мало?

— Не знаю... но звучит... довольно скучно. Ты весь день сидишь за столом, спишь всего ничего... а ведь это тоже правление?

— Правление, лучшая вещь в мире! — Заверил я. — Мы будем отстраивать империю! А ты, возможно, поведёшь войска на завоевание новых земель!

— Новые земли... — Пробормотала Ваюна, задумчиво глядя через поля на далёкий горизонт. — Звучит интересно, но... не завоёвывать. Я хочу их посмотреть!

— Можно и без войны. — Согласился я. — Когда они увидят наши богатства и оружие, сразу сдадутся!

— А где они, эти новые земли?

— Где-то за океаном. Мой дед был уверен, что там целый континент.

— А там живут люди или эльфы?

— Хм... наверняка люди, они как муравьи везде есть!

Перед глазами встали виды пирамид среди диких джунглей. Жуткая резьба на полированных блоках и желоба-кровостоки, тянущиеся от вершин до основания. Будто пустые вены, сплетающие пирамиды в одно целое. Мы так и не нашли строителей, даже следов. А дед год безвылазно сидел в руинах, едва ли не облизывая камни.

Может, они там, за океаном?