Его последний приказ

IX

08.17, 193.776.М41

Осколочные Равнины, Штаб

Спаршадская Боевая Зона, Анкреон Секстус

Одетый в чистую полевую форму и черную кожаную куртку, с тяжелым вещмешком на плече, Нахум Ладд остановился у двери комнаты, мгновение постоял и затем тихо постучал.

Он ждал. Офицеры проходили мимо него по коридору казарменной палубы. Из столовой доносился слабый запах завтрака, смешанный с едким запахом крысиного яда, который, казалось, всегда накапливается в воздушных системах Левиафана за ночь.

Ладд собирался уже постучать снова, когда дверь открылась. Он понял, что уставился на Эзру ап Нихта. Большой размер партизана уже был достаточно пугающим, но сейчас Ладд с удивлением сделал шаг назад. Удовлетворив приказы, Эзра помылся и побрился. Или его помыли и побрили.

Спутанные волосы и длинные, матированные воудом усы, исчезли, как и переливчатая мозаика вокруг глаз. Его лысый череп, царственно выпуклый сзади, его широкие плечи и длинная шея придавали ему благородный вид. Его кожа была полностью темно-серой, либо из-за того, что это была естественная пигментация, либо паста Нихтгейнов просто хронически въелась, чтобы ее можно было отчистить. Накидка из перьев и племенные атрибуты тоже пропали. На Эзре были зашнурованные ботинки, рабочие брюки и шерстяной свитер, все сделано для Гвардии, все черное. Они только подчеркивали его рост и тонкое телосложение.

— Я здесь, чтобы увидеть комиссара, — сказал Ладд.

Темное лицо Эзры было невозмутимым. Его серая, гладкая кожа блестела, как полированный оружейный металл. Его глаз видно не было за старыми, потертыми солнечными очками.

— Комиссар? — повторил немного громче Ладд.

Эзра сделал шаг в сторону, чтобы пропустить Ладда, затем закрыл за ним дверь. Гаунту выдали апартаменты в офицерском крыле. Комната, в которой стоял Ладд, была частью многокомнатного жилища. Из открытой двери на другой стороне комнаты, Ладд мог слышать свистящий звук, как будто что-то хлестали.

Ладд положил свой мешок около двери и кинул фуражку на него. Нихтгейнец вернулся к креслу в углу комнаты, и был занят чисткой какого-то древнего оружия, которое по всем признакам выглядело, как арбалет. Повсюду в комнате лежало снаряжение, большинство из которого было все еще в пластековых упаковках, свежее со складов квартирмейстера. Ладд видел шерстяной спальный мешок, мешок с полевой одеждой, кожаный плащ, полевой бинокль 10x60, и совершенно новую комиссарскую фуражку, с блестящим кантом, все еще полузапакованную в бумагу. На боковом столике в открытом стальном контейнере, в прессованной форме лежала пара хромированных, коротких болт-пистолетов. Десять запасных магазинов были прикреплены к крышке контейнера эластичной лентой.

На основном столе лежала кипа планшетов и открытых досье. Проходя мимо, Ладд заметил, что на одном планшете были текущие коды и протоколы. На другой были загружены тактические схемы Спаршад Монс. С особенным интересом Ладд отметил новую бумажную копию Инструментов Порядка, книгу с «инструкциями» Комиссариата.

Ладд вошел в дверь. Комната, большая по размеру, была спальней, но кровать и остальная фурнитура были отодвинуты к стенам, и двуслойное покрытие на полу было свернуто.

Гаунт был в центре освобожденной комнаты. На нем были высокие сапоги и темно-серые бриджи с зелеными каймами вдоль ног. Высокие бриджи держались на паре черных подтяжек. Кроме подтяжек на Гаунте выше талии одежды не было. Его тощее, мускулистое тело покрывал пот. Он держал великолепный, отполированный силовой меч двуручным хватом, и выполнял мастерские повороты, взмахи, блоки и повторения, кружась и двигаясь, никогда не ставя ногу неправильно, каждое движение точное и четкое.

Когда он двигался, клинок делал сильный, свистящий звук, похожий на хлест.

Ладд смотрел мгновение. Он не хотел мешать. Гаунт был, очевидно, блестящим фехтовальщиком, который очень серьезно тренировался. Когда он развернулся вокруг, Ладд с легким вздохом заметил огромную и старую складку из шрамов на животе у Гаунта. Это выглядело так, как будто Гаунта ударили цепным мечом или –

— Ладд. — Гаунт остановился на середине удара и опустил меч. — Могу я тебе помочь?

— Доброе утро, комиссар, — сказал Ладд. — Я пришел сказать, что вас определили. Транспорт будет в полдень.

— Так скоро? — сказал Гаунт. Он взял полотенце и вытер им шею и лицо.

— Они хотят, чтобы вы были на передовой так скоро, как только возможно.

— Я уверен, что она хочет, — сказал Гаунт. — Полдень. Хорошо. У нас есть место размещения? — Ладд залез в куртку и вручил Гаунту сообщение. Гаунт взял его, деактивировал меч и дал его Ладду.

— Не подержишь?

Ладд взял оружие. Оно было старым, роскошным, восхитительно тяжелым. Рукоять была потерта от использования, и эфес потемнел от времени, но великолепно сбалансированный клинок сиял, как зеркало. Выключенный, он все еще был теплым, и пах нагретым маслом и озоном.

Повесив полотенце на левое плечо, Гаунт открыл конверт с сообщением и прочитал. — Логистическая База Третьего Отсека. Хм-хм. Полагаю, хорошо, как и везде. Мы должны доложиться в штабе Маршала Сайтона. Знаешь его?

Ладд покачал головой.

— Я знаю, — сказал Гаунт, и остановился на этом. Он скомкал сообщение и кинул его в маленький сжигатель на тумбочке.

Гаунт повернулся к Ладду и протянул руку, чтобы забрать меч. — Нравится?

— Это очень хорошее оружие, сэр, — ответил Ладд, осторожно отдавая его.

— Церемониальный клинок Иеронимо Сондара, — сказал Гаунт, взмахнув клинком туда-сюда последний раз перед тем, как убрать его в кожаные ножны. — Награда, Ладд. Его вручили мне правящие семьи Улья Вервун в знак уважения. — Гаунт посмотрел на Ладда. — Это практически единственная вещь, которую я взял с собой на Гереон, и которая вернулась неповрежденной. С тех пор, как я прибыл сюда, он был на хранении. Они только что прислали его мне. Я рад, что он со мной. Я скучал по нему.

— Я запросил, чтобы все забранное у вас в ходе обработки в Лагере Зено было отправлено, — сказал Ладд.

— Обработка, — улыбнулся Гаунт. — Как приятно ты это произносишь.

Ладд покраснел.

— Забудь, Ладд, — сказал Гаунт, снимая подтяжки и вытирая полотенцем подмышки и плечи. — Если мы собираемся работать бок о бок, я не хочу, чтобы ты краснел каждый раз, когда я напоминаю об обстоятельствах нашей встречи.

Ладд кивнул и попытался выглядеть счастливым. — Я хочу сказать, сэр... Я хочу сказать, что считаю настоящей честью быть прикрепленным к вам.

Гаунт уставился на Ладда, когда закончил вытираться. — Я не просил о тебе, знаешь ли.

— Я знаю, сэр.

— Тебя назначили ко мне. — Гаунт выбросил полотенце и потянулся к чистым майке и рубашке, висящим на спинке стула рядом.

— Вы могли бы запросить альтернативу, сэр, — сказал Ладд.

Гаунт натянул майку и заправил ее в бриджи. — Полагаю, что так. Но после той первоклассной работы, которую ты проделал на трибунале...

Ладд вздохнул. — Должен ли я считать, сэр, что мне стоит ожидать, что такие подколы станут ежедневным аспектом службы в качестве вашего заместителя?

— Да, а почему нет? — сказал Гаунт, застегивая на пуговицы рубашку. — Это будет держать тебя в тонусе. — Ладд кивнул.

— Хотя, я люблю сантименты, — добавил Гаунт, заправляя рубашку и надевая подтяжки.

— Факт того, что ты думаешь, что это какая-то честь. У меня было впечатление, что это больше похоже на долг. Разве ты не предполагал, что должен наблюдать за мной?

— Сэр?

— Да ладно, Ладд. Я могу свыкнуться с мыслью, что ты будешь следить за каждым моим шагом, отчитываться, убеждаться, что со мной все нормально. Но я не терплю обман. Ты – назначенный шпион Балшин. Я знаю это. Ты знаешь это. Давай, по крайней мере, быть честными в этом. Я не выношу обман, Ладд. Будь мужиком и будь откровенным, и мне не придется убить тебя.

Ладд откашлялся. — Еще один пример вашего фирменного юмора, я так понимаю?

— Ох, будем надеяться, — сказал Гаунт. Он осторожно прикрепил два маленьких значка на грудь, и сейчас что-то искал на комоде.

— Что-то потеряли, сэр? — спросил Ладд.

— Больше, чем ты когда-либо сможешь представить, Ладд, — ответил Гаунт. Он присел на корточки, заглядывая под комод. — Фес, где, черт возьми...

Осматриваясь, Ладд заметил что-то маленькое и блестящее рядом с тумбочкой. Он подошел и поднял это. Это был полковой крест, череп, окруженный венком, с клинком, идущим сверху вниз. Там был какой-то девиз, но годы сделали его неразборчивым. На значке были грубые края, как будто его части были отколоты.

— Это то, что вы ищете, сэр? — спросил он.

— Да, — сказал Гаунт. Он взял значок и прикрепил его на рубашку рядом с остальными.

— Могу я спросить...? — начал Ладд.

Гаунт по очереди указал на эмблемы. — Знак Гирканского Восьмого. Кирка Улья Вервун. Знак Танитского Первого и Единственного. Для меня все они потеряны, Ладд, но я не вступлю в войну без них на себе.

— Счастливые талисманы? — сказал Ладд.

— Полагаю, что так. Ладд, ты когда-нибудь терял то, что для тебя на самом деле было важно? — Ладд пожал плечами. — Не совсем, я... да. Да, сэр. Я потерял отца на Балгауте.

— Серьезно? Он был комиссаром?

— Да, сэр. Служил в штабе Генерала Карелла в Балополисе. Насколько я знаю, его убили в газовой атаке в первые дни сражения.

— Как его звали?

— Так же, как и меня, сэр. Нахум Ладд. Комиссар Нахум Ладд. Я Младший Комиссар Ладд во многих отношениях.

Гаунт кивнул. — Я не знал его. Я был в Олигархии на Балгауте. Я знаю, что Балополис был плохим местом. Худшим. Хотя, я знал Карелла. Немного.

— Олигархия, — сказал Ладд. — Там был центр всего этого, так ведь? Вы были со Слайдо?

— Да, был.

— Святой Трон. Это там вы...

— Что, Ладд?

— Шрам на вашем животе, сэр...

Гаунт покачал головой. — Я получил его задолго до Балгаута. За честь моего отца. Думаю, что тогда у нас с тобой есть кое-что общее. Следуем путями наших отцов.

— Да, сэр.

— Осторожнее с тем, куда они ведут, Ладд, — сказал Гаунт.

Он пошел обратно во внешнюю комнату, где Эзра все еще чистил свое древнее оружие. Они обменялись несколькими словами, которые Ладд не понял. Гаунт вытащил свежий новый плащ из пластековой обертки и надел. Плащ был сложен так долго, что на нем все еще были складки, висящие на плечах Гаунта. Комната наполнилась запахом новой кожи.

Гаунт подошел к главному столу и начал работать с планшетами и досье. Он вытащил план третьего отсека и поизучал его какое-то время.

— Инструменты Порядка? — спросил Ладд, взяв книгу.

Гаунт бросил взгляд. — Подумал, что мне надо освежить знания. Я бродяга, Ладд. Я очень долго пробыл в глухомани. Я подумал, что было бы неплохо напомнить себе о действующих правилах.

— И?

— Это абсурд. Официальная, возвышенная, утомительная нудятина. Я понял, что мне сейчас трудно вспомнить, что я вообще выполнял свои обязанности комиссара без слез разочарования.

— Вы снова комиссар, сейчас, сэр, — сказал Ладд.

— Да. А не тот редкий зверь – полковник-комиссар. Я скучаю по командованию, Ладд. Очень скучаю. Вот что я тебе скажу, лучше спрячь эту книгу в своем плаще. Ты мне будешь нужен для того, чтобы напомнить мне кем, фес дери, я должен быть.

— Сэр?

Гаунт рассмеялся и покачал головой. — Солдат боится за свою жизнь, как это весьма естественно на войне. Он ломает строй. Что надо, чтобы я сделал?

Ладд замялся.

— Ладно, вот подсказка, Младший Комиссар Ладд. Не говорить с ним, успокоить его страхи, повысить его боевой дух и вернуть обратно в строй. О, нет, сэр. Правильный ответ, согласно этому отвратительному тексту, казнить его перед его товарищами в качестве примера. — Гаунт вздохнул. — Как мы вообще построили этот Империум?

Смерть и страх. Они не строительные блоки.

— Это еще один пример вашего необычного юмора, так ведь, сэр? — Гаунт посмотрел на него. — Если так ты будешь ночью спать лучше, то я скажу да. — Гаунт положил планшет. — Я хочу увидеть Призраков.

— Сэр?

— Призраки. Их тоже готовят к распределению, правильно?

— Да, сэр. Через день или около того.

Гаунт кивнул. — Их собираются отправить в это новое подразделение?

— Лорд генерал подумал, что так будет лучше всего, сэр. При условии, что командующий подразделением согласится.

— Ясно. Как его зовут?

Ладд секунду подумал. — Полковник Люсьен Вайлдер, сэр.

— Фес меня, — сказал Гаунт. — Как истина просачивается во сны.

— Сэр?

— Забудь, Ладд. Я хочу увидеть Призраков. До своего отбытия...

— Мудро ли это, сэр? Конечно, гладкое расставание...

— Слишком много в прошлом, Ладд. Слишком много крови утекло. Мне нужно увидеть их, в последний раз.

— Барак E Девять, сэр. Ожидают распределения.

Гаунт пошел к двери. — Спасибо. Я вернусь к полудню. Займись полезным, и упакуй вещи для меня.

Ладд сделал паузу. — Я?

— Я говорил не с Эзрой, — сказал Гаунт, когда открыл дверь комнаты. — У него много прекрасных качеств, но пакование полевого снаряжения Гвардии по всем правилам не одна из них. Я имел в виду тебя, Ладд.

— Да, сэр.

— В транспорте для Эзры есть место, так ведь?

— Он отправляется с нами?

— Конечно.

— Тогда я удостоверюсь в этом, сэр.

Гаунт шел по коридору, под неприятными люминесцентными полосами. Он знал, что сейчас будет и ненавидел это. Он никогда не мог представить, вообще никогда, что он должен будет сделать то, что ему нужно будет сделать...

Сказать «прощай».

Он быстро проходил мимо румяных молодых офицеров. Большинство притворялись, что не смотрят на него, но он мог чувствовать на себе их глаза, когда проходил мимо.

Напуганные, подозрительные, неуверенные.

Правильно, черт возьми. Они должны быть напуганы.

Прямо сейчас, Ибрам Гаунт чувствовал себя самым опасным фесовым ублюдком во всем Империуме.

Призраки встали, когда он подошел, но Гаунт сделал жест рукой, чтобы они обратно сели. Они выглядели странно в чистой, черной одежде, как новоиспеченные призывники. Только их лица выдавали их опыт. У всех, кроме Крийд, были обриты головы. На некоторых обнаженных предплечьях, Гаунт заметил медицинские пластыри, маленькие пластыри, которые подавали лекарства в их организмы, чтобы очистить от паразитов и вшей.

Гаунт сел на одну из коек, и они образовали случайную группу вокруг него.

— У меня направление, и я уеду этим утром, — начал Гаунт. — Так что, вероятно, я больше никого из вас не увижу.

Было мало комментариев. Роун всего лишь спокойно кивнул головой. Белтайн уставился по пол.

— Ладно, не надо обо мне плакать, — сказал Гаунт. Варл и Бростин засмеялись. Бонин что-то пробормотал.

— Мах? — сказал Гаунт.

Бонин пожал плечами. — Ничего. Я всего лишь сказал... все не так, как вы ожидали.

— О чем это ты говоришь? — спросил Фейгор.

— Он говорит о конце, — сказал Макколл, поникшим голосом.

Бонин кивнул. — Вы никогда не думали о нем, — сказал он.

— Кроме тех времен, когда о нем думал ты, — прошептал Ларкин.

— Ага, кроме тех, — согласился Бонин. — И тогда все, что вы могли представить... ох, я не знаю. Может быть, славная последняя битва. Или триумфальный парад и Гвардейская пенсия. Или то, или другое.

— Или мертв, или все кончилось, — сказал Варл, насмешливо подняв брови. — Какой-то выбор.

— Мах прав, — сказал Ларкин. — Это все, что вы могли когда-либо представить. Две крайности. А не это.

— Не это, — эхом повторил Бонин.

— Это все выглядит так... — начал Белтайн. — Так... приземленно.

— Это реальный мир, Бел, — сказал Роун. — Жизнь Гвардии, хей-хо. Забудь про триумфальные песни. Изнурительная работа и разочарование, вот наш жребий.

— Ладно, — сказал Гаунт. — Теперь я уже поднял боевой дух до предела... — Засмеялось еще больше, но в основном это был грустный смех.

— Вы знаете, куда вас отправляют? — спросил Гаунт Роуна.

— Мы ждем распределения, — сказал Роун, вставая на ноги. Он пошел к своему вещмешку и начал копаться в нем. — Но примерно мы знаем. И мы знаем, кто мы такие.

Он достал вощеный бумажный пакет из мешка и кинул его Гаунту. Он был тяжелым и бренчал.

На нем был штамп Муниторума. Гаунт вытряс содержимое на ладонь.

Блестящие серебряные значки с обозначением 81/1(r).

— О них я знаю мало, — сказал Гаунт, изучая один значок. — Но Муниторум будет стараться, чтобы любое соединение из остатков, как это, имело смысл. И Вон Войтц дал этому объединению персональное одобрение.

Кто-то пренебрежительно фыркнул.

— Ладно, я понимаю, что он не ваша любимая персона. Но я думаю, что он все еще на нашей стороне, даже сейчас. Мне дали понять, что ваш новый командир приличный человек. — Гаунт посмотрел на Крийд.

— Его зовут Вайлдер.

Полускрытые за волосами, глаза Тоны Крийд на секунду расширились.

— Да, я полагаю, что ты помнишь это, Тона.

— Что? — спросил Варл.

— Ничего, — сказала она.

Гаунт ссыпал значки обратно в пакет и отдал его Роуну. Он встал. — Я не собираюсь прощаться, потому что это верный путь сглазить нашу новую встречу. И я не собираюсь произносить грандиозную речь. Для этого тут не место, да и, в любом случае, у меня ее нет. И я не хочу, чтобы вы думали, что вы должны выйти отсюда и заставить меня гордиться. Вы мне ничего не должны. Ни-че-го. Делайте это ради Трона, и делайте это ради себя.

Он пошел к двери барака. Он даже не собирался оборачиваться, но на пороге что-то заставило его повернуться в последний раз. Тихо, Призраки поднялись на ноги. Они не встали в шеренгу, или еще в какой-то официальный ряд, но все смотрели на него, стоя по стойке смирно.

Гаунт отдал им честь, и затем ушел.