Единство

Глава 9 Сладости

Грета была ведьмой.

К сожалению…

Нет, временами она была довольна своим социо-магическим положением. У него было много преимуществ. Ей нравилось летать — выращивать крылья и парить на специально отведённых площадках, — делать это в пределах самого небесного города Налимара разрешалась только охранителям порядка из Ордена Красной Розы и тем, кто имел на это особенное разрешение, а покидать пределы города… Грета боялась.

Так вот, ей нравилось летать, нравилось взмахом руки убираться у себя дома, нравилось читать великолепную историю её народа: про свершения Акации Мудрой, Розы Храброй, Азель Первозданной… И даже Лукреции Ужасной/Великолепной, — за последние годы дебаты о том, какую роль следует ей отвести в историческом процессе, сделались крайне оживлёнными, особенно после монументального исторического исследования, которое доказало, что именно она была автором ужасной чумы, превратившей «мужчин» в зеленокожих орков…

Ещё ей нравилось быть ведьмой потому, что только чары могли исправить её низкий рост (1.49, старшие сёстры говорили, что её, наверное, испортили в пробирке) и кучерявые волосы, и по другим многочисленным причинам.

Не нравилось ей быть ведьмой в те моменты, когда нужно было надеть лабораторный костюм, напялить защитные очки, подписать, — на добровольно-принудительной основе, — завещание и формуляр, по которому она была согласна, чтобы её органы, в случае непредвиденного происшествия, перешли на исследовательские нужды, а затем войти в покрытую стальными пластинами комнату и стать перед трещиной, которая сверкает прямо посреди пространства…

— М-может сперва отправим что-нибудь другое… Животное, например, — робко пролепетала Грета, приобнимая посох, который был выше её собственного роста.

— Ответ отрицательный, — раздался механический голос. — Постановление Верховного шабаша восьмого месяца двести восемьдесят девятого года запрещает эксперименты над животными.

— Понятно, — опустив голову сказала Грета. — А вы точно не знаете, что с другой стороны?

— По нашим данным, — снова ответил голос. — Данный портал ведёт в другой мир.

— Какой?

— Неизвестно.

— А может быть, что это мир гигантских плотоядных акул?

— Вполне.

— Или огромных пауков?

— Вполне.

— И-или гигантских саблезубых куриц?

— Очень даже.

— Или тортиков?

—…

«Почему она молчит? Почему она только теперь решила замолчать⁈» воскликнула в душе Грета, но сама не сказала ни слова.

— Начинайте процедуру, — раздался голос.

Грета кивнула, поправила свои кучерявые волосы, набрала побольше воздуха в лёгкие и пошла вперёд.

Сперва она коснулась трещины кончиками пальцев. Сглотнула. Закрыла глаза и, повторяя про себя: «Только бы тортики, только бы тортики…» шагнула вперёд.

На секунду пространство вокруг неё потеряло свою материальность. Мир вспыхнул и завихрился. Ветер света резко обдал её с ног до головы, и Грета подумала, что, если откроет глаза, наверняка увидит что-нибудь великолепное.

Она не открывала.

Боялась.

Наконец Грета почувствовала лёгкий толчок.

Окружающий мир снова сделался материальным.

Грета перевела дух, помялась и быстро прокрутила в голове варианты, что именно увидит, когда откроет глаза — в этот момент все её предположения слились воедино, — и наконец…

— Хм?

Сперва Грета заметила запах — приятный кремовый аромат, похожий на тот, который витает над булочной, возле которой она проходит по дороге на работу. Удивлённая, она приоткрыла глаза… И растерялась. Нет, остолбенела. Нет, совершенно ошалела. Ей показалось, что ещё немного, и собственные глаза выскочат у неё из орбит.

Грета увидела… торт — большой, ароматный, похожий на башенку из тёмного и светлого шоколада, — самого лучшего, который делают из какао архипелага Набура, что в Царстве На.

Рядом был другой тор — клубничный. Я рядом ещё один — жёлтый, с банановым кремом. А с ними ещё, ещё и ещё… Великое, неисчислимое множество самой разнообразной выпечки усеивали каждый сантиметр этого мира. Из них были сделаны горы, холмы, океаны; на глазах у Греты струились шоколадные реки, в которых, точно листья в ручейках, плыли тарталетки; на горизонте возвышался огромный, как вулкан, яблочный пирог.

Грета разинула рот.

Когда же она пришла в себя, то немедленно вытерла рот рукавом своей мантии и вздрогнула.

Как такое возможно? Она бредет? Может, её накачали чем-нибудь? Она же не вчитывалась в условия своего контракта. Может, всё это время на ней собирались испытывать некое вещество, которое воздействует на психику? Интересно, сколько оно будет стоить, когда поступит в продажу? Его вообще будут продавать без рецепта?..

Грета осмотрелась по сторонам, посмотрела на небо, на котором сияла ясным золотистым светом огромная лимонная карамелька, затем сглотнула и медленно, ступая носочками по шоколадной корочке, подошла к блестящему малиновому чизкейку.

Попробовать? Или не стоит? Грета дёрнула носиком. Запах был сладким и приятным. Наконец Грета протянула руку… и неуверенно отвела назад. Чизкейк был цельным, сперва его следует чем-нибудь разрезать. Грета уже было собиралась наколдовать себе ножик, как вдруг малиновый тор сам по себе разделился на равные дольки. Она обрадовалась, — как удобно! — и уже протянула руку, чтобы схватить одну из них… Как вдруг ломтики ещё немного разъехались, и между ними засверкали…

Зубы.

Длинные белые зубы.

Чизкейк приподнялся на тонких вафельных ножках и раскрыл свою огромную круглую пасть — зубастую бездну.

Грета шагнула назад.

При этом она случайно наступила на пончик и тут же отпрянула, когда последний раскрылся на две зубастые половинки и уцепился за её мантию, точно капкан.

«Ах…» подумала Грета, растерянно наблюдая за тем, как весь остальной мир медленно приподнимается и бросает на неё зубастые тени: «…так это мир саблезубых плотоядный тортиков…»

…

Когда несколько минут спустя Грета, потрёпанная и побитая, вернулась в своё родное измерение, единственными её словами перед потерей сознания были:

— Я больше не ем… сладкое…

…

…

…