Двойник короля 13

Глава 3

— А-а-а… — протянул алхимик и поднялся с кровати.

Его движения были неуверенными, словно тело не до конца подчинялось. Он провёл руками по лицу рыженького, ощупывая каждую черту, привыкая к чужой плоти. Глаза, нос, скулы — всё казалось ему теперь одновременно знакомым и чужим.

— Херня какая-то! — озвучил мужик свои мысли. — Очень странно себя чувствую! Словно моё и не моё тело одновременно.

Дядя Стёпа окинул комнату рассеянным взглядом, будто собирал мысли в единое целое. Потом покрутил руками, разминая суставы, повертел шеей, прислушиваясь к хрусту позвонков, и, наконец, опустил ноги на пол.

— Рассказывай, что пошло не так во время перемещений? — выдал он с плохо скрываемой злостью.

Морщины на молодом лице Лампы делали его похожим на сморщенное яблоко. Странный эффект: будто старая душа проступала сквозь юную плоть.

Через своё новое зрение я видел, как источник рыженького пульсирует неравномерно. Ядро словно раскололось на две части, каждая из которых сияла собственным светом. Одна — яркая, насыщенная, сильная. Вторая — тусклая, но более стабильная. Они не смешивались, а сосуществовали, связанные тонкими нитями энергии.

— М-м-м… — я почесал подбородок, ощущая лёгкое покалывание щетины. — С чего бы начать? Да, пожалуй, с этого. Всё! Всё пошло через одно место.

Голова ещё гудела, остатки энергии едва теплились в каналах. Сутки выдались слишком насыщенными даже по моим меркам. Было искушение впитать кристаллы, которые стоят в комнате, но…

Что-то не так… Источник и эта новая магия. Интуиция упорно подсказывала не рисковать. После того, как я подзарядился и проверил, что переход на ближайший ранг мне не грозит, принял решение немного подождать, проверить новую магию и двигаться дальше.

Вот только спокойная жизнь и Магинский не сочетаются.

— В смысле? — поднял бровь мужик, перехватив полностью контроль над телом Лампы.

Его движения сразу стали резкими, отрывистыми, словно он управлял неисправным механизмом. Плечи расправились, подбородок поднялся, взгляд стал жёстче. Тело молодого алхимика на глазах приобретало повадки старика. Что-то и правда не так. Раньше после вызова дяди Стёпы не было таких сильных изменений.

— Коромысле! — хмыкнул я. — Начиная с того, что Лампа не хотел возвращаться к себе в тело, пришлось его силой туда запихивать. Саша примерно в это время истощилась и вырубилась, поэтому я действовал сам.

По лицу дяди Стёпы пробежала тень беспокойства. По его словам, без усилителя магии процедура была практически невыполнима. Тем не менее я стоял перед ним, а сам он, судя по всему, тоже вернулся в тело. Правда, не совсем так, как планировал.

— Как? — удивился алхимик, и в его голосе проскользнуло неподдельное изумление.

Я заметил, что источник алхимика изменился. Тусклая часть ядра вспыхнула ярче, когда эмоции захлестнули старика. Интересный эффект.

— По наитию, — пожал плечами, ощущая, как от этого движения простреливает болью плечевой сустав. — Следующая проблема — это было вернуть тебя. Почему-то тело не принимало, пришлось напрячься.

На самом деле «напрячься» — слишком мягко сказано. Я выжал из своего источника всё до последней капли, чуть не сжёг каналы и даже использовал новую магию, о которой пока ничего не знал.

Дядя Стёпа закрыл глаза и сосредоточился. Лицо молодого алхимика начало меняться, словно восковая маска под пламенем свечи. Сначала на нём отразилось изумление: брови взлетели вверх, рот приоткрылся. Потом пришла злость: губы сжались в тонкую линию, желваки заходили под кожей. Наконец, появилось разочарование: уголки губ опустились, морщинки прорезали лоб. Эти эмоции сменяли друг друга по кругу, как картинки в калейдоскопе.

Через новое зрение я видел, что старик исследует своё состояние. Энергия источника Лампы текла по каналам тела, и дядя Стёпа, похоже, изучал каждый изгиб, каждую развилку, каждый узел. Осмотр длился примерно пять минут.

— Ну что я могу сказать? — открыл глаза старик в теле юнца. — Не понимаю, как ты сам с этим всем справился, но получилось. Не совсем так, как планировал, но я жив, и это главное.

Его голос звучал одновременно удивлённо и раздражённо. Дядя Стёпа был благодарен за спасение, но явно недоволен результатом.

— Поздравляю, — я дёрнул щекой. Что-то мало благодарности от засранца.

— Вот только… Даже не знал, что так можно, — потёр губу мужик, и его палец задержался, ощупывая молодую, непривычно гладкую кожу. — В общем, ты каким-то образом умудрился соединить наши души.

Слова прозвучали как диагноз. Я внутренне напрягся. Соединить души? Это было за гранью моих намерений. Я просто хотел вернуть обоих в тело, не более того.

— Что? — поднял бровь, непроизвольно выпрямляясь.

— Сам не понимаю, — продолжил дядя Стёпа, разглядывая свои — теперь уже Лампины — руки. — Моя и душа пацана по факту одна, но их одновременно две. Если раньше я тихо-мирно спал у него внутри, то теперь…

Он не успел закончить мысль. Что-то изменилось. Тело рыженького вздрогнуло, словно через него пропустили разряд тока. Осанка сразу поменялась: плечи поникли, спина сгорбилась. Глаза, секунду назад жёсткие и колючие, стали широкими и испуганными.

— Господин, что происходит? — голос Лампы звучал совсем иначе — выше, мягче, неувереннее.

Я видел, как источник снова стал другим. Теперь яркая часть ядра сияла сильнее, а тусклая отступила на второй план, словно два сознания боролись за контроль над телом и сейчас верх взял сам Лампа.

— Да ты что? — голос опять изменился, став глубже и саркастичнее. Дядя Стёпа перехватил контроль. — Сам догадался или кто подсказал? Гений ты малолетний…

Удивительное зрелище. Два сознания в одном теле, две личности, сражающиеся за право говорить, двигаться, существовать. Их борьба была видна не только в голосе и мимике, но и в самой структуре источника. Энергия перетекала от одной части ядра к другой, словно волны прилива и отлива.

Невольно чуть отвисла челюсть. Я умудрился как-то слить две души… Что-то новенькое даже по меркам этого мира. Не знаю, радоваться или…

— Почему? Нет! Я не хочу! Это моё тело! — снова вырвался на поверхность рыженький.

Его лицо исказилось страданием. Губы дрожали, глаза наполнились слезами. Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Всё его существо протестовало против вторжения чужого сознания.

— Думаешь, я особо желал? — вступил в их диалог алхимик, перехватывая контроль. — Прям мечтал объединиться с сопляком безмозглым! Жил сотню лет, чтобы потом делить одновременно тушу с тобой?

Его голос сочился ядом и презрением. Казалось, дядя Стёпа испытывает физическое отвращение к самой идее делить тело с Лампой. Хотя раньше это его не смущало. Но там было так: то один, то другой, а теперь вместе.

— Выгоните его! — Лампа схватил меня за руку, пальцы впились в мою кожу с неожиданной силой.

Тут же одна ладонь паренька ударила по второй, словно наказывая её за непослушание. Дядя Стёпа перехватил контроль.

— Фу! Место! — одёрнул он Лампу, словно нашкодившего щенка. — Сиди и не вякай! Совсем страх потерял, сопляк?

Это было бы даже комично, если бы не оттенок трагедии, проступающий в каждом движении и слове двойственного существа передо мной. Два сознания, запертые в одном теле, вынужденные делить каждый вдох, каждую мысль, каждое действие.

— Господин… — слёзы полились по щекам рыженького, его голос дрожал от отчаяния.

Ситуация становилась всё более абсурдной и неконтролируемой. Нужно что-то решать, причём быстро.

— Тихо! — вмешался я, повысив голос.

Мой окрик заставил обоих умолкнуть. Тело рыженького замерло, а источник стабилизировался. Обе части ядра сияли с одинаковой интенсивностью, словно заключив временное перемирие.

Что тут сказать? Могу лишь развести руками. Вышло как вышло. Ситуация далека от идеальной, но сейчас просто нет времени исправлять её, у нас слишком много других проблем. Да и, признаться честно, я в душе не предполагаю, что делать.

— Как же тебе повезло, рыжее ты недоразумение! — хмыкнул старик, снова перехватывая контроль. — Сначала спасли, когда ты чуть рассудка не лишился, а меня подчинили. Потом идиот решил из-за тёлки блеснуть, вот только не понятно, чем? Тупостью? Желанием сдохнуть? Она же страшная, как семь подвалов. Выпендрился? Сам чуть не сдох и меня за собой потянул. Тебя, урода неблагодарного, вернули, а ты тут слёзы льёшь?

Его слова были жёсткими, но в них проскальзывала странная забота. Дядя Стёпа злился не только из-за собственного положения, но и из-за глупости Лампы, который едва не угробил их обоих.

— Не говорите так о Евдокии. Она хорошая, добрая и любит меня, — хныкал Лампа, вновь перехватывая контроль. — Она в меня верит.

Девушка, из-за которой всё это началось, сама того не зная, стала причиной слияния двух душ, превращения Лампы и дяди Стёпы в странного двойственного монстра.

Вообще, было даже забавно наблюдать за этим театром двух актёров в одном теле, но в данный момент я думал о том, что мне теперь с ними делать. И без того проблем выше крыши, а тут ещё эти двое со своими разборками.

— Старик, ваши сознания переплелись? — спросил, переходя к сути проблемы.

— Да! — поморщился мужик, и лицо рыженького сложилось в гримасу отвращения. — Знал бы ты, что у него там в голове… Фигня полная.

Дядя Стёпа сделал неопределённый жест рукой, словно пытаясь объяснить невыразимое. По его тону я понял, что мысленный мир Лампы оказался для алхимика неприятным сюрпризом.

Плохо… Очень плохо. Из пространственного кольца появился кинжал — тонкое лезвие блеснуло в свете, падающем из окна. Проклятие, снова придётся себя калечить!

Пока они спорили, я схватил руку рыженького и пырнул себя ножом. Кровь тут же выступила на рубашке, а боль прострелила всё тело. Оба заткнулись мгновенно. А потом началось представление. Тело рыженького тут же скрутило, словно невидимые руки выворачивали каждый сустав. Клятва крови вступила в силу: тот, кто нанёс мне рану, должен был расплатиться.

— А-а-а-а! — закричал Лампа, его голос взлетел до невозможных высот.

— Какого хрена, Магинский? — подключился алхимик, и тон сменился на низкий рык.

Боль была единственным языком, который понимали оба. Я отменил действие клятвы крови, и тело рыженького обмякло, словно марионетка с обрезанными нитями. Помог ему подняться и сесть на кровать, чувствуя, как собственная рана пульсирует в такт сердцебиению.

«Работает, — подумал я. — Хоть клятва крови на обоих по отдельности… Я должен был убедиться, что теперь она функционирует, когда они — одно целое».

— Сейчас оба даёте мне клятву молчания, — тут же начал, не теряя времени. — Обо мне, моём роде, обо всём.

— Что? Зачем? — хлопал глазами Лампа, не понимая, к чему такие строгости.

Его наивность, граничащая с тупостью, начинала раздражать. Пришлось ещё раз повторить ранение себя их руками. Вот тогда оба сделали то, что я просил. Пока они приходили в себя, пил лечилку и заливал ею уже третью рану за последние сутки, нанесённую из-за Лампы. Кровь остановилась.

Зачем я это сделал? Дядя Стёпа… Как бы глупо это ни звучало, но ему я мог доверить свой главный секрет, который он недавно узнал. Сам такой — переселенец из другого мира, занявший чужое тело. А вот пацан… Никто не должен знать, что я занял это тело. Слишком опасно, слишком непредсказуемо. Одна случайная фраза, и я превращусь из графа Магинского в одержимого, которого нужно уничтожить.

С этой новой проблемой разобрались. Почти…

— Так, слушайте меня, — привлёк их внимание, стараясь говорить уверенно, несмотря на боль. — У нас тут дел выше крыши. Людей и тварей, кто хочет меня убить и забрать род, тоже немало. Так что у вас день, чтобы научиться общаться друг с другом, работать вместе, уживаться. Считайте, что вы теперь семья.

— Уродов… — хмыкнул алхимик, скривив губы в усмешке.

— Да как угодно! — оборвал я. — А я озвучу задачи. Зелье против отравления кровяшей… Оно должно быть лучше, мощнее и эффективнее. Неплохо бы помочь разобраться с тем, какая магия во мне проснулась. Ещё монстры новые: степные ползуны, песчаные змеи. Их нужно изучить и понять, что можно сделать, помимо брони. Увеличить объёмы производства зелий в целом. И это так, по верхам.

Мой голос звучал всё более утомлённо. Сказывались бессонная ночь, потеря крови и истощение источника. А вот время и количество врагов поджимали.

— Кто против нас? — тут же сосредоточился дядя Стёпа, перехватывая контроль над телом.

Его глаза сузились, взгляд стал острым и холодным. Несмотря на конфликт с Лампой, дядя Стёпа знал, что его выживание напрямую связано с моим родом, лично со мной. И если всё пойдёт через одно место, то планы алхимика о новом теле накроются медным тазом.

— Орден, император, ставленник, аристократы, монголы, некроманты, моя… тётка, — перечислял я, загибая пальцы. — Добавляем сюда то, что скоро я уеду на суд земельных в столицу, род хотят разорвать. Так что ваша проблема кажется такой…

Я не закончил фразу, но смысл был ясен. На фоне всех этих угроз личные неурядицы дяди Стёпы и Лампы выглядели мелкими и незначительными.

— Мы всё сделаем, — тут же кивнул алхимик, и его решимость передалась телу рыженького — плечи выпрямились, подбородок поднялся. — А если ты, малолетний идиот, не понимаешь, что твоя жизнь полностью зависит от Магинского… То я даже не знаю… Может, тебе и правда нужно было сдохнуть.

— Я постараюсь, господин, — выдавил из себя пацан, когда снова перехватил контроль.

Лампа опустил глаза, но в его голосе я услышал нотки искренности. Возможно, он наконец начал понимать серьёзность ситуации.

Что-то у паренька какой-то поздний пубертат, и придётся мне его немного разочаровать. Показать, так сказать, взрослую жизнь. Не то чтобы очень жажду этого, но Лампа с дядей Стёпой в одном теле — мои ключевые люди. Без них выживание рода окажется под большим вопросом.

— Вставайте, прогуляемся, — решил не откладывать в долгий ящик.

«Два в одном» поднялись с кровати. Движения были неловкими — тело ещё не привыкло к двум хозяевам, управляющим им попеременно. В те мгновения, когда у руля стоял старик, он кивал мне с пониманием. Дядя Стёпа догадывался, что я собираюсь сделать.

Мы вышли из комнаты и направились по коридору. Свет ламп заливал особняк. Слуги, встречавшиеся на пути, кланялись так низко, словно перед ними был не я, а сам император. Что-то изменилось со времени моего отъезда. Я видел в их глазах не просто уважение, а благоговейный трепет.

Служба безопасности тоже работала иначе. Бойцы стояли на постах с автоматами наперевес, проверяли всё и всех, даже меня. Витас хорошо поработал: дисциплина стала железной.

— Граф, — кивнул один из охранников, чуть склонив голову.

Теперь меня называли так даже свои. Новый титул создавал дистанцию и с теми, кто прошёл вместе со мной через огонь и воду. Странное чувство: одновременно льстило и раздражало.

Спустились в подвал. Воздух здесь был прохладным и влажным, со слабым запахом плесени и чего-то ещё — металлического, словно ржавое железо. Шаги эхом отдавались от каменных стен, создавая гулкое, тревожное звучание.

Факелы в настенных держателях бросали неровный, рыжеватый свет, отчего тени казались глубже и опаснее. Сыростью тянуло из углов, а каменные плиты под ногами были скользкими от конденсата.

Через новое зрение я видел, как тускло мерцают магические печати на дверях камер, — защита от того, что находится внутри, или от тех, кто мог бы прийти снаружи. В воздухе висела едва заметная паутина энергетических нитей — следы давних заклинаний, наложенных ещё при постройке подвала.

Прошёл мимо бывших апартаментов Саши, хмыкнул про себя. Остановился перед одной из дверей и ловким движением руки выпустил магию льда.

Тело Лампы сковало мгновенно, тонкая ледяная корка покрыла его с головы до ног, кроме нескольких участков. Так, чтобы он не мог двигаться, говорить, а только слушать. Жёстко, но необходимо. Пусть рыженький узнает правду, какой бы горькой она ни была.

Я открыл дверь резким движением, и петли протяжно скрипнули, словно жалуясь на грубое обращение.

— Господин! — тут же упала в ноги рыженькая девушка, едва я переступил порог. — Вы пришли лично проверить? Какая честь… Сам граф Магинский снизошёл до меня. Очень приятно. Как там мой Лампа?

Одежда на девушке была измята и запылена, волосы спутались, но в глазах горел странный огонь — смесь страха, надежды и чего-то ещё, холодного и расчётливого. Тонкие, почти по-детски пухлые губы дрожали, подбородок был напряжён, а руки нервно теребили подол платья.

Девушка выпрямилась так, чтобы её грудь была лучше видна. Прикусила губу, смущённо посмотрела и отвела взгляд. Да она заигрывает….

Её источник — слабенький, третьего ранга — пульсировал нестабильно, выдавая волнение. Но не ужас, не отчаяние, а тревожное ожидание. Словно она готовилась к чему-то, репетировала свою роль.

— С ним всё в порядке, — помог ей подняться, придерживая за локоть.

Кожа девушки была холодной и влажной, как у лягушки. Или мне это лишь показалось? Через новое зрение я видел, как энергия в её источнике на мгновение застыла, когда наши руки соприкоснулись, а потом забегала быстрее, словно перепуганные мальки в пруду.

Иголочка правды была зажата между пальцами моей свободной руки. Хотелось, чтобы я оказался не прав. Рыженький не видит, что я сделал. Если она всё хорошо ответит… Значит, моё чутьё меня подвело, и это будет один из редких случаев в обеих жизнях.

Я незаметно воткнул иголку в Евдокию. Девушка замерла, как статуя. Её глаза расширились, зрачки сузились до размера булавочных головок. Мой яд подействовал мгновенно. Я видел, как по каналам её источника побежала тонкая алая нить, отравляя волю и развязывая язык.

Первый раз наблюдаю, как именно работают моя магия и иголка «правды». Возникла пауза, пока изучал. Тряхнул головой.

— Расскажи, почему Лампа решил перескочить ранг, хотя это очень опасно? — спросил, глядя ей прямо в глаза.

— Я его направила, — открыла рот девушка и сразу же захлопала глазами, не понимая, почему слова вырываются против её воли. — Толкала, подговаривала.

Тень паники пробежала по лицу. Евдокия попыталась прикрыть рот рукой, но тело отказывалось подчиняться. Я видел, как она борется с желанием говорить, но яд правды уже работал, разрушая преграды между мыслями и словами.

— Зачем? Это могло его убить, — уточнил, не сводя с неё взгляда.

— Он должен стать сильнее, полезнее роду, тогда вы будете его больше ценить, платить, — слова вытекали из неё, как вода из пробитой бочки. — А значит, если бы он на мне женился, я могла бы получить ко всему этому доступ. Из того, что услышала, поняла:вы его очень цените. Умер бы он, а я бы была на вашем содержании.

Её руки начали дрожать, глаза наполнились слезами, но не от раскаяния, а от стыда и страха разоблачения. Теперь она понимала, что я знаю правду, и это приводило девушку в ужас.

— Понятно, — кивнул, чувствуя горечь во рту. — Ещё что-то?

— Та сучка! — выдохнула Евдокия с внезапной яростью, её лицо исказилось. — Ольга, она начала догонять моего мальчика в умениях. А ещё может ноги перед вами раздвинуть и стать полезнее, чем Евлампий. Нужно было её обойти, показать на её место!

Ревность, значит. Обычное человеческое чувство, превращённое в оружие. Покосился на застывшую фигуру Лампы. Сквозь лёд не было видно его лица, но я представлял, что сейчас творится в душе рыженького.

— Тебе-то какая разница? — хмыкнул, отступая на полшага.

— Большая! Я обычная дворовая девка, у меня никакого будущего, — лицо девушки сморщилось от бессильной ярости. — Родители рабы, я рабыня. А так могла бы стать человеком. Хотела использовать Лампу, подняться, деньжат поднакопить. Он же верит во всё, что я ему говорю. А там привела бы себя в порядок и, глядишь, за имперского аристократа бы выскочила, когда он скоропостижно скончался.

Слова лились потоком, обнажая корыстную, расчётливую натуру. Никакой любви, только холодный расчёт и желание выбраться из нищеты любой ценой. Даже если эта цена — жизнь другого человека.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Не от страха, а от отвращения. Бедность была всегда… Во всех мирах. Пример — мои родные родители, которые продали сына Совету аристократов. Им было плевать, что со мной сделают, как я буду жить. Детей и так много… Главное — пожить сладко. Видел я, и как богатые прогнивали насквозь. Проблема тут не в деньгах, их наличии или отсутствии, а в конкретном человеке.

— И не жалко тебе парня? — задал ещё вопрос, хотя уже знал ответ. Чисто из любопытства. Насколько глубоко может зайти её цинизм?

— А чё желеть-то? — плакала моя служанка, понимая, сколько она уже всего наговорила. — Хочешь жить — умей вертеться. Кто же знал, что он такое ничтожество и у него ничего не получится? Лучше бы помер… Так бы на чувствах жалости я бы от вас чего получила.

Слёзы текли по её щекам, оставляя грязные дорожки на нечистой коже. Но плакала она не от раскаяния, а от страха за свою шкуру. Маска влюблённой девушки окончательно спала, обнажив существо, готовое на всё ради выживания.

— Умоляю, господин… — рыдала девка, сползая на колени. — Не убивайте!

В её глазах плескался животный ужас. Она уже представляла, как я достаю кинжал и перерезаю горло. Или того хуже — отдаю монстрам на растерзание.

Я смотрел на Евдокию сверху вниз и не чувствовал ничего, кроме усталости. Не стоило тратить на это силы, но Лампе нужно увидеть правду, какой бы горькой она ни была.

— Знаешь, — посмотрел ей в глаза, — в мире много тварей, но ты будешь похуже многих, а я, поверь, немало их встретил на своём пути.

Мои слова звучали спокойно, почти обыденно. И от этого спокойствия девушку затрясло ещё сильнее. Она ожидала криков, ударов, пыток, но не ледяного равнодушия.

Вышел из камеры и закрыл дверь. Заглушил рыдания и мольбы, доносившиеся изнутри. Растопил лёд, сковывавший Лампу. Рыженький ожидаемо плакал. Тело дрожало от рыданий, плечи вздрагивали, а по щекам текли слёзы, замерзая на полпути тающими кристаллами.

Дядя Стёпа взял контроль на мгновение и кивнул мне с пониманием.

— Я тоже так думал, — произнёс старик между всхлипами. — Но он меня не слушал. Что с ней сделать?

Его голос звучал глухо, будто из-под земли. Дядя Стёпа не испытывал жалости к девушке, только холодное презрение, но и радости от страданий Лампы я не увидел. Скорее, что-то вроде усталой снисходительности — так взрослый смотрит на ребёнка, набившего шишку, о которой его предупреждали.

— Пусть сам решает, — пожал плечами. — Но в моём роду её больше не будет.

Я оставил «два в одном» притираться друг к другу. Пусть разбираются со своими проблемами сами. У меня таких задач — сотни.

Поднимался по лестнице, тяжело опираясь о стену. Снял обувь, почему-то захотелось. Заострённые края ступеней впивались в босые ноги. Боль была почти приятной, она отвлекала от тяжёлых мыслей.

Настроение так себе. Столько всего нужно сделать, а времени почти нет. Тело держится исключительно на морально-волевых ощущениях. Каждый шаг давался с трудом — источник почти пуст, сила на нуле.

Я вспомнил о Евдокии. Расчётливая, хитрая, безжалостная… Использовала влюблённого в неё мальчишку, чтобы пробиться наверх. Ради чего? Лучшей жизни. Кто может винить её? Я!

Стратегия выживания, не более того. В других обстоятельствах я бы даже оценил её изворотливость, но не ценой жизни моего алхимика. Лампа мог умереть. дядя Стёпа — тоже. А они оба — слишком ценный ресурс для рода Магинских, чтобы вот так их терять. Убил бы… Но лучше пусть пацан решает. Это его урок, который он должен пройти сам.

Нужно отдохнуть. Уже направлялся в свою комнату, как меня перехватили близнецы. Елена и Вероника стояли в коридоре, одетые в почти идентичные платья цвета морской волны. Две сестры, две перевёртыша, две опасные хищницы.

— Ты купил её за пятьдесят миллионов? — спросила Елена, и глаза сузились, как у кошки перед прыжком. — Отдал столько денег за эту суку?

Я кивнул, не особо удивляясь их осведомлённости. Судя по всему, они плотно пообщались с Изольдой.

— Ради чего? — включилась Вероника, подаваясь вперёд.

— Своих планов и чтобы вам преподнести подарок, — ответил кратко.

Не хотелось вдаваться в подробности. Изольда — сложная фигура в моей игре: мать перевёртышей, королева монстров, источник ценных знаний. Я заплатил за неё огромные деньги, но каждая копейка окупится сторицей.

— Она всё рассказала, — опустила голову Елена, и волосы девушки закрыли лицо, словно занавес. — Я… Мы… Понимаем, что во многом благодаря ей ты тут. Она сильна…

— Вдвоём мы бы с ней справились, — сжала кулак Вероника, и ногти впились в ладонь так сильно, что выступила кровь. — Но…

— Мы позволим ей остаться и служить тебе, — заявила Елена, а когда я поднял на неё вопросительный взгляд, тут же проглотила и улыбнулась. — Мы не против, чтобы она осталась. Ты хозяин и господин, тебе решать. Просто хотели это сказать. На нас нападают с разных сторон, и чем больше будет сильных бойцов, тем лучше.

Я услышал то, что они не произнесли: «Мы терпим её только ради тебя. Но если она сделает что-то не так, разорвём на куски». Дочерняя ненависть к матери, оставившей их на произвол судьбы, не исчезла. Она просто отступила, уступив место чувствам ко мне и пониманию необходимости выживания рода.

Через своё новое зрение я видел, как их источники пульсировали в унисон — два совершенно идентичных ядра, соединённых невидимой связью. Сёстры-близнецы разделяли не только внешность.

— Рад, что вы поняли, — выдохнул. — Чуть позже я покажу остальные подарки. Сейчас… устал.

В их глазах увидел понимание. Они отступили, пропуская к двери спальни. Открыл дверь и зашёл к себе в комнату.

Мои жёны тут же взялись меня раздевать. Елена расстёгивала рубашку, Вероника снимала брюки. Я позволил им делать свою работу, чувствуя, как усталость наваливается всё сильнее. Магия истощила меня, новая ниша почти потухла, да и обычный источник едва тлел. В таком состоянии нельзя принимать важные решения.

Потом была ванна с горячей водой. Пар поднимался клубами, оседая капельками на коже. Повсюду разнёсся запах лаванды и мяты — сёстры добавили в воду масла. Я думал, что вырублюсь прямо там, в ванне, но меня поддерживали четыре нежные, сильные руки.

Помыли, вытерли насухо пушистыми полотенцами. Сёстры работали молча, словно понимая, что сейчас я не готов к разговорам. А на кровати они сделали массаж тела — размяли каждую мышцу, разогнали кровь, сняли напряжение, скопившееся в спине и плечах. Елена массировала спину. Вероника занималась ногами, разминая икры и ступни. Двойное удовольствие, усиленное их звериной чуткостью, — они чувствовали каждый зажим, каждый узел в мышцах.

Через новое зрение я видел, как энергия начала циркулировать по каналам быстрее, словно подстёгиваемая их прикосновениями. Источник медленно наполнялся, возвращаясь к жизни.

Лучшее завершение дня.

Просыпаться не хотелось. Тепло, хорошо, спокойно. Тело всё расслаблено, и кажется, что никаких проблем не существует. Но эта идиллия продлилась ровно несколько секунд. Мозг вырвался из дрёмы и заработал, как мотор. Планы, действия — всё тут же снова закрутилось. Жаль, что такие моменты так мимолётны. Я вылез из-под двух голых и горячих тел. Елена и Вероника спали, как котята, — свернувшись калачиком, прижавшись друг к другу и ко мне. Их дыхание было лёгким, ровным, а лица — безмятежными. Во сне они казались почти невинными.

Посмотрел на пол и застыл в удивлении.

— А что тут за лежбище? — спросил сам себя.

Изольда притащила матрас и разложилась рядом с кроватью. Мать перевёртышей спала, вытянувшись во весь рост. Даже во сне её лицо сохраняло настороженность, а рука лежала так, словно в ней был зажат нож.

Плевать! Семейные разборки перевёртышей меня сейчас волнуют меньше всего. Как раз момент подходящий для того, что я задумал.

— Подъём! — гаркнул, и мой голос эхом разнёсся по комнате.

Близнецы тут же вскочили, как по команде. Их движения были слаженными, синхронными, словно они делили одно сознание на двоих. Елена и Вероника уставились на меня сонными глазами, моргая, как совята, пытающиеся привыкнуть к свету.

Потом их взгляды упали на Изольду. Та тоже проснулась и теперь сидела на своём матрасе, прикрывшись тонким одеялом. Мать перевёртышей смотрела на дочерей с тревогой, ожидая атаки.

Решил разрядить обстановку:

— Я обещал ещё подарки из своего путешествия? — спросил у дам. — Вот.

Из пространственного кольца появились лучшие турецкие ткани, занявшие почти половину моей комнаты. Шёлк, парча, атлас — материалы, о которых в этой глуши могли только мечтать. Золотые и серебряные нити поблёскивали в складках, создавая впечатление живой ткани.

За ними последовали сундуки с драгоценностями — ожерелья, броши, кольца, серьги. Золото, серебро, драгоценные камни — всё блестело и переливалось в утреннем свете, проникающем через щели в занавесках. Я выставил только половину своей добычи, но и этого хватило, чтобы превратить мою спальню в сокровищницу султана.

— Павел! — тут же вскочила с кровати Елена и понеслась разглядывать ткани. — Шёлк, тонкий, яркий, с золотыми нитями…

Она прижимала материю к обнажённому телу, словно примеряя будущее платье. Её глаза сияли восторгом, а пальцы скользили по ткани, наслаждаясь гладкостью.

— А посмотри, какие кольца, ожерелья и серьги! — уже разглядывала сундуки Вероника, перебирая драгоценности с жадностью ребёнка, дорвавшегося до сладостей.

Изольда подняла вопросительно брови и… присоединилась к осмотру богатств. Мать перевёртышей держалась с достоинством. Но я видел, как блестят её глаза при виде жемчужного ожерелья. Женщины… В любом обличье, каковы бы ни были способности, их слабость к красивым вещам остаётся неизменной.

— Ещё кое-что, — как бы невзначай бросил я, когда девушки были полностью поглощены разглядыванием подарков.

Пора переходить к главной части плана. Я вытащил из кольца сначала Лахтину. Девушка материализовалась посреди комнаты, моргая от яркого света. Она была одета в простое льняное платье.

Бывшая королева скорпикозов тут же уставилась на трёх голых перевёртышей, а потом на меня, словно спрашивая, что происходит и зачем её вытащили к этим девкам?

Пожал плечами. А я что? Просто спал. Не моя вина, что три перевёртыша решили остаться на ночь в моей спальне.

Следом появились Фирата и Тарим. Брат и сестра — бывшие король и королева песчаных змей и степных ползунов, теперь запертые в человеческих телах. Их тёмная кожа контрастировала со светлыми одеждами, которые я выдал. Они стояли рядом, прижавшись друг к другу, как испуганные дети.

— Она… она… — открыла рот Елена, указывая пальцем на Фирату.

— Фирата. Монстр, — закончил мысль. — Бывшая королева песчаных змей. А это её брат Тарим. Он тоже бывший король степных ползунов.

— Негр! — произнесла Елена, и в её голосе смешались удивление и настороженность.

— И он тоже словно в дёгте плавал, — добавила Вероника, склонив голову набок, будто разглядывая экзотическое животное.

Расизм, значит?.. Но в этом мире люди с тёмной кожей действительно редкость, особенно в северных губерниях. Хотя кто бы тут возмущался, забыли, как сами выглядят, когда становятся тварями.

— Ваша задача… С ними потренироваться где-то в лесу, без чужих глаз, — выдал приказ. — Тарим и Фирата должны научиться возвращаться в истинную форму. Имейте в виду, что они достаточно… крупные особи.

План был прост: объединить всех моих монстров в одну команду, заставить их работать вместе. Это убило бы сразу несколько зайцев: решение проблемы с человеческим обличьем, занятия тренировкой и создание ещё одной боевой единицы для защиты рода.

— И как мы это сделаем? — спросила Изольда, её голос прозвучал скептически.

Мать перевёртышей скрестила руки на груди.

— В душе не чаю, — пожал плечами. — Ты, — указал на Лахтину, — тоже королева.

— Не сравнивай меня с этими гадами ползучими! — вскинула голову девушка, и в её глазах сверкнула ярость.

Бывшая королева скорпикозов всё ещё считала себя выше остальных монстров. Что ж, о власти и гордости? Я научился манипулировать людьми и их чувствами ещё в прошлой жизни. Здесь те же принципы вполне применимы, особенно когда дело касается статуса.

Нужно будет проработать иерархию, чтобы монстры не перегрызли друг другу глотки. Сложновато будет. Тут вроде как две королевы и король. Ещё мать, которая считает себя ровней, и мои жёны…

Потом! Идеально. Сейчас вообще не хочу этим заниматься.

— А вы, — махнул рукой в сторону голых дам, — перевёртыши. Одна вообще создавала их из людей. Вот объедините усилия и придумайте. Уверен, что у вас получится. Ну, и если хотите по-прежнему оставаться на свободе, а не сидеть в кольце, то постараетесь.

Угроза, сочетающаяся с похвалой и доверием, — прекрасное мотивационное сочетание. Особенно для существ, которые понимают, что от их полезности зависит свобода.

Засим взял вещи и выскочил из комнаты, а то слишком много дам на один квадратный метр. Улыбнулся, довольный своей хитростью. Сначала тканями и побрякушками отвлёк, а потом представил новых членов нашей команды и делегировал проблему.

За дверью спальни, в утреннем свете коридора, я перевёл дух. Золотые полосы солнца ложились на полированный пол. Пыль танцевала в лучах, как крошечные звёзды в невидимом космосе.

Сначала думал сам заняться работой с Фиратой и Таримом. Но дома слишком много всего, и я тупо не успею. Поэтому пусть все трудятся на благо Магинских, каждый должен быть полезным.

— Господин! — кивнул мне Жора, возникнув словно из ниоткуда. — У вас всё хорошо?

Слуга выглядел идеально, как всегда: ни единой складки на одежде, ни пылинки на ботинках.

— Ага, — нацепил штаны и рубаху. — Просто там шумновато немного. Кстати! Девушка, которая у нас была когда-то, служанка такая немного тормознутая. Говорила плохо и вообще в пространстве ориентировалась не очень…

— Я помню её, — кивнул Жора, и тень улыбки скользнула по его обычно бесстрастному лицу.

— Вот. Она королева скорпикозов, — улыбнулся, наблюдая, как вытягивается лицо слуги. — У нас ещё пополнение. Двое: одна дама и пацан. Они немного… тёмненькие, солнышко их любит. Предупреди слуг, что под моей защитой и всех людей в роду. Ну, и информация специально для тебя: они тоже монстры в человеческом обличье.

Жора сохранял невозмутимость, но я видел, как его источник колыхнулся от удивления. Тонкие каналы энергии задрожали, словно струны от прикосновения.

— А вы на войне времени даром не теряли… — сдержал улыбку слуга, хотя в глазах плясали весёлые искорки.

— Это лишь малая часть того, что привёз с собой, — хлопнул по плечу. — Как там у нас успехи рядом с серой зоной?

Нужно было возвращаться к насущным проблемам.

— Мины вчера уже расставили, — отчитался Жора, его голос снова стал деловым. — Была попытка прорваться ночью, но большая часть людей ордена подорвалась. Наши бойцы почти до утра собирали то, что от них осталось. Зато монстры умудрились прорваться за ними.

Сквозь окно в коридоре я видел, что на территории кипит работа. Люди перетаскивали ящики с боеприпасами, другие устанавливали новые укрепления, кто-то тащил тушу монстра. Не разобрать издалека, что за тварь, но явно крупная.

— Хорошие новости, — кивнул. — Продолжаем в том же духе. Я пойду прогуляюсь.

Вышел на улицу. Свежий утренний воздух ударил в лицо, смывая остатки сна. Пахло хвоей, влажной землёй и чем-то металлическим — порохом? Кровью? Оружейной смазкой? Всего понемногу.

Нашёл Витаса и взял у него комплект одежды охотника. Теперь у нас для всех есть усиленная защита. Кожа, металлические пластины, которые закрывают весь верх и даже шею. Броня была тяжёлой, но удобной. Жёсткая кожа, обработанная особым составом, плотно облегала тело. Поверх неё крепились металлические пластины — нагрудник, наплечники, налокотники. Они были расположены так, чтобы не сковывать движений, но защищать жизненно важные органы.

Нижняя часть тоже неплохо укреплена. Колени защищены круглыми щитками из закалённой стали. Даже сапоги с металлическим носком и пяткой: удар ногой в такой обуви мог сломать кости.

Мне пытались навязать отряд для сопровождения, автомат или ружьё, но я отказался.

— Может, я с вами пойду? — спросил Лейпниш, и в его голосе звучала искренняя тревога.

Витас стоял передо мной — высокий, крепкий, в такой же броне, как и я. Его лицо было суровым, как всегда, а в глазах читалось беспокойство.

— Нет, — покачал головой. — Мне нужно кое-что сделать. Всё будет в порядке, наши люди почти во всём лесу. Раньше опасностей было не меньше. Так что со мной ничего не случится.

— Просто, — Витас замялся, подбирая слова, — теперь вы граф. Наш род — один из самых сильных в Томской губернии. Ставки выросли, и вы обязаны думать о будущем.

— Поверь, — улыбнулся, положив руку ему на плечо, — только этим и занимаюсь.

Добрался до леса. Солнце уже поднялось. Его лучи пробивались сквозь кроны деревьев, создавая на земле причудливую игру света и тени. Воздух был свеж и напоен ароматами — смола, хвоя, прелая листва, грибы, мох. Где-то вдалеке звенел ручей, его голос сливался с шелестом листвы.

Через новое зрение лес представал совершенно иным. Каждое дерево светилось тусклым зеленоватым сиянием. Жизненная энергия медленно текла по стволу, как сок. Мелкие животные — белки, птицы, даже насекомые — мерцали искорками, словно живые звёзды.

И повсюду — тонкая сеть магических нитей, связывающих всё живое. Я никогда не видел такого раньше. Лес переливался энергией, как северное сияние. Каждая травинка пульсировала в унисон с землёй, небом, воздухом.

Вдохнул глубоко, наполняя лёгкие лесным воздухом. Запах земли, коры и влажного мха смешивался с тонким ароматом цветов.

Повторил свой план. Собрать паучков. Много! А потом ещё столько же. Да и монстров каких-нибудь прихватить. Того же конельва, например. Убойная тварь, но таких лучше парочку. Потом заглянуть в прихожую серой зоны у нас и посмотреть, что там дальше. Есть ли проход, как в Османской империи, или нет. Это первая часть.

И основная — посмотреть, что творится на территории монголов. Нужно разбить этот долбаный кружок сопливой розы.