Дверь в небо, или Жизнь напрокат

25

Дом начинался с темных сеней. Дверь, оббитая войлоком, привела гостей в маленькую прихожую комнату с большой русской печью и умывальником в углу. На мебель в комнатушке не хватило места. Напротив двери имелся закрытый шторами вход в еще одну комнату.

В доме было тепло. Печь превосходно обогревала все помещения. На кухне хлопотала по хозяйству хозяйка. Услышав скрип двери, она вышла к гостям поздороваться. Крупная пожилая женщина с круглым как блин румяным лицом, вытирая руки об передник, приветливо улыбнулась входящим и предложила им пройти в горницу.

В гостиной Ольга сразу заметила икону в красном, противоположном от входа, углу. Посреди горницы стол и стулья. У стены лавка. Над ней часы с кукушкой. На окнах за вышитыми в ручную занавесками цветы в горшках. Единственный признак, указующий на то, что за стенами дома не девятнадцатый, а начало двадцать первого века, японский телевизор на тумбочке. Связь времен обеспечивала вязаная салфетка, на которой танцевала фарфоровая балерина. Она покрывала верх телевизора как попона.

В горнице гостей встретил хозяин. Они прошли в комнату, пожелали ему здравствовать, и по приглашению сели вокруг стола. На вид отец Михаил находился в преклонном возрасте, но его борода и аккуратно зачесанные на бок густые прямые волосы почти не тронула сединой. Пышная как грива у льва, борода закрывала половину его лица. Острый нос с тонкими красными капиллярами. Веселые морщинки в уголках по-детски живых глаз цвета зимнего неба. Он сидел, положив руки на столешницу, за круглым деревянным столом, покрытом кружевной накрахмаленной скатертью. Рядом лежала библия в затертом кожаном переплете.

Дед из вошедших сразу выделил Ольгу. Она села справа от священника, рядом с Мариной. Оля почувствовала себя неловко от его долгого пристального взгляда и опустила глаза, сосредоточившись на рассматривании узоров по скатерти.

– Рассказывай девица, какая забота тебя привела. – Глубоким, несколько скрипучим голосом, произнес старик. – Не берусь я в любви советовать, но как вижу тут дело особое.

Оля без слов достала из сумочки фотографию Димы и положила ее перед дедом. Отец Михаил неспешно взял фотографию в руки, глянул на нее на расстоянии вытянутой руки, прищурился, приблизил и что-то не разглядев, отодвинул стул, поднялся из-за стола и подошел к окну. Там он долго рассматривал фотографию, поворачивая под лучами утреннего солнца.

– Вот еще одна. – Оля тоже встала и вручила деду вторую фотографию. Старик, нахмурившись, взял ее и изучая повертел из стороны в сторону под полосой солнечного света из-за окна. Оля стояла в сторонке и с замиранием сердца ждала, что он скажет.

– Садись, дочка. Дело не скорое, а в ногах правды нет. – Вымолвил отец Михаил и вышел из комнаты, забрав с собой фотокарточки.

Стрелки на настенных часах показывали, что он отсутствовал сорок минут. Вернувшись, он сел на свое место и положив на стол фотографии, одну ну другую, сказал:

– Время много прошло, и взялись за парня сурьезно. Тяжело его вернуть, но можно. Бог благ.

У Ольги камень с души упал. Она готова был плакать и смеяться от счастья, что нашелся человек, который поможет. Лишь суровый и неприступный вид священника, удержал девушку от того, чтобы в порыве благодарности за подаренную надежду, не расцеловать его.

Отец Михаил обвел сидящих немигающим взглядом, от которого хотелось съежиться, и снова остановился на Ольге:

– Крещенная ли ты?

– Да. – откликнулась Ольга и со стыдом добавила, – только давно в церкви не была…

– Н-да. – Вздохнул дед.

– Отец Михаил, помогите, пож… – начал Иван Федорович.

– Помогите-помогите. – Как бы передразнивая, повторил дед. Он показал глазами наверх: – Не меня, а Его просить нужно. На всё воля Божья.

Иван Федорович покраснел как мальчишка и умолк на полуслове. В комнате повисла неудобная тишина. Через полминуты батюшка смягчился:

– Конечно, помогу. Чем смогу. Как иначе. Только очень трудно будет. Если не получится, то не обессудьте. Сейчас очень многое будет зависеть от тебя.

При этих словах дед зыркнул на Ольгу. Повернувшись к насупившемуся Ивану Федоровичу, старик накрыл своей ладонью его руку и мягко попросил:

– Вот что Ваня. Ты чай занятой. Хочешь в город езжай … – Дед глянул на настенные часы – А мы пока на утреннюю службу пойдем.

Священник опять повернулся к Ольге.

– Ольга. – подсказала свое имя она.

– С Ольгой делом займемся. – Продолжил дед и повелительным тоном повторил: – А вы можете ехать.

Иван Федорович и Марина внимательно слушали указания старика.

– Понял? – спросил Ивана Федоровича дед.

– Да, понял. Только, если позволите, батюшка, мы у вас останемся. А дела подождут.

– Хорошо. Воля ваша. – Согласился с улыбкой дед. – только оставьте нас пока вдвоем.

Гости поднялись из-за стола. Проходя мимо Ольги, Иван Федорович наклонился над ее ухом и быстро прошептал: – Не волнуйся. Если согласился, значит, поможет…

Когда за Мариной и ее тестем захлопнулась дверь, и отголоски их шагов послышались в сенях, дед взял своей прохладной дланью Ольгину руку и повел через прихожую в комнату за занавесками:

– Пошли. Время не ждет.

У Оли мурашки побежали по спине. Дед Михаил провел через комнату без окон, в которой по обеим сторонам от дверного проема стояли две большие кровати, с горками подушек одна на другой. За кроватью была еще одна дверь. Дед приоткрыл ее и пустил внутрь Ольгу. Тьма кромешная. Только горит перед большой иконой крохотной огонек лампадки. Комната надежно спрятана от солнца и света. Ольга услышала, как сзади дед плотно закрыл за собой дверь. Ей сделалось не по себе. Руки покрылись гусиной кожей. Дед в темноте прошел мимо девушки вперед. Чиркнула спичка. Огонек зажженной свечи выхватил из темноты кусок пространства, в котором стояла тумбочка, два плетеных кресла, над тумбочкой закопченная икона с едва различимым образом Божьей Матери. Отец Михаил трижды перекрестился на икону и сел в одно из кресел.

– Садись. – предложил он Ольге.

Девушка тоже опустилась в кресло и стала глядеть как горит свеча. Язычок пламени, оранжевый с синевой у фитиля, и бело-желтый наверху слегка подрагивал. И в такт ему дрожали на стенах тени. Оля смотрела на огонек не моргая и постепенно мысли ее убежали далеко-далеко.

– Любишь его? – Неожиданно спросил старик.

– Да. – кротко ответила девушка.

– Так любишь или нет? – Повысив тон переспросил дед.

– ЛЮБЛЮ! – уверенно повторила Ольга.

– Другое дело. – Одобрил дед. – Так вот, чтобы вытащить твоего парня, сначала его нужно найти. Потом я подскажу дорогу, и остальное уже будет зависеть от него.

Ольга ничего не поняла. Как он собирается его искать? Говорит загадками какими-то. Меж тем батюшка продолжал:

– И от тебя очень многое зависит. Без твоей помощи я не обойдусь. Годков мне уже многовато для такой работенки. Будем вместе просить за твоего парня. Делать нужно все за один раз, потому что сил много понадобится, и второй попытки не будет.

– Что мне делать?

– Подумай о нем. И сердцем соединись с ним.

– Как?

– Чувствуй. Покажи ему, как будто он рядом, как ты любишь его. Поняла?

– Да.

– И молись за него. А для начала исповедаться тебе нужно.

– Я не знаю как …

– Рассказывай как помнишь, а я подскажу.

Глаза привыкли к полутьме. Ольга нашла на стене трещинку и, зафиксировав на ней взгляд, вызвала образ Димы. Она очень волновалась.

Отыскав в памяти любимого, такого же как в их первую встречу, она приблизила его и поставила перед собой. Образ через несколько секунд размылся. Оля усилием сфокусировалась на нем, но он опять потерял четкость. Что такое? Раньше удерживать было легче.

Ольга начала рассказ. Потом полились слезы. Много слез. Оля их не стеснялась. Когда закончила исповедь, мыслеобраз Димы снова вернулся, и на душе сделалось очень легко.

Девушка подняла глаза на священника: он по-прежнему сидел в своем кресле, положив руки на колени. Его глаза были закрыты. Пламя свечи легло в сторону Ольги, как будто от отца Михаила дул ветер.

Девушка тоже закрыла глаза. В лицо самым настоящим образом повеяло жаром, словно от костра. Образы стали ярче. Оля увидела себя рядом с Димой. Он взял ее за руку и приблизил к себе. Она сделала шаг навстречу и очутилась в его объятиях. Ее не покидало ощущение, что за ними кто-то подсматривает. Как будто рядом стоял некто и наблюдал. Ольга открыла глаза.

А слушал ли он меня? – подумалось ей, глядя на ушедшего в себя отца Михаила.

– Ладно. – Раздался голос батюшки, будто в ответ. – пойдем в церковь помолимся. А ты вот так и смотри на него. Твоя роль – не терять парня из вида, пока я буду его искать. Главное, чтобы ты всегда его видела в голове и в сердце. Как только потеряешь, придется мне дорогу заново проходить, а силенок на это ох как много нужно. Так что от тебя зависит хватит ли мне их, пока я твоего отыщу.

Оля с пониманием кивнула.

– Есть у тебя кто в городе из помощников? – Поменял тему отец Михаил.

Прочтя на лице Ольги недоумение, дед счел нужным разъяснить:

– Чтобы бесу тому, что вошел в тело парня твоего, закрепиться в нем, ему нельзя в зеркало смотреться. Поэтому люди зеркала закрывают, когда в доме покойник. Так вот – нужен человек, который заставит злодея взглянуть на себя в зеркало хоть на секунду. Тогда его выбросит из тела и парню твоему легче будет возвернуться.

– Но как это сделать? – потерянно спросила Ольга.

– Я еще не все сказал. – Прибавил священник. – Голубушка, вот так и сделать. Головой думать надо. И выполнить нужно это до того, как мы начнем искать парня.

– Времени почти не осталось. – С отчаянием в голосе сказала Ольга.

– Дочка, прошло больше месяца. Чем смогу, я помогу. Кто ж виноват, что вы только сегодня ко мне приехали. А там черная магия.

Ольга сжала губы. Одна надежда на Николая. Но он ведь ногу вывихнул! Что делать? Что делать? Вариант один – звонить Николаю. Пусть он сам или, если не может ходить, друзей кого своих или Диминых просит, чтобы они Арнольду дали посмотреться в зеркало.

Как много всяких "если". Оля готова была от досады заплакать.

Когда она вышла на крыльцо дома, глаза, отвыкнув от яркого света, инстинктивно сузились. Иван Федорович прогуливался во дворе. Марина была тут же: подошла к подруге и поинтересовалась как прошел разговор.

– Долго вы беседовали. Часа два.

– Ты шутишь?

– Нет. Пожалуй, даже два-десять. – Марина посмотрела на часики, чтобы убедиться в своей правоте.

– Я не заметила, как время пролетело. Показалось, что вы только что из комнаты вышли. Ой, Маринка, мне же позвонить нужно. – Всполошилась Оля, вспомнив, что наказал отец Михаил.

Марина попросила у Ивана Федоровича мобильный телефон.

На счастье, Николай оказался дома. Он сразу понял насколько важно срочно отыскать Арнольда и организовать операцию с зеркалами. Уточнил у Ольги каким временем располагает и заверил ее, что со своей стороны сделает все возможное для успешного исхода.

В церковь пошли все вместе. Отец Михаил в рясе выглядел совсем по-другому. Священник в одеянии словно перешагнул порог между мирским и горним. Неуместными показались бы сейчас всякие бытовые разговоры. Он отслужил службу. Гости вернулись в дом, а батюшка остался в церкви разговаривать с прихожанами.

К вечеру истопили баню. Этим занялся Иван Федорович. Ольга до сего момента ни разу по-настоящему не парилась в русской бане. С девушками пошла жена отца Михаила и от души попотчевала их березовыми вениками. Девчонки визжали, а неумолимая хозяйка продолжала работать веником, невзирая на то, что с нее самой пот тек ручьями, и лишь после двух перерывов позволила гостьям ускользнуть.

Раскрасневшиеся девушки пулей выскочили в предбанник, где с удовольствием вылили друг на друга по ушату ледяной воды из бочки. Кровь стучала в висках, от разгоряченного тела валил пар.

Тут же на столе их ждал ковш с холодным квасом. Подружки с удовольствием его выпили и, укутавшись в простыни, вышли на улицу под звездное небо. Было прохладно. Где-то под крыльцом стрекотал сверчок, глухо лаяла на другой улице дворовая собака.

Оля подняла лицо к звездам. Удивительно, как баня может изменить наряду с самочувствием человека его настроение. Девушка чувствовала себя как заново рожденной и готовой к тому, чему суждено сбыться послезавтра.

– Волнуешься? – спросила Марина.

– Знаешь, сама удивляюсь – спокойна как удав. Отволновалась уже.

– Все будет хорошо. – Марина взяла руку подруги.

– Я знаю. – Безмятежно ответила Оля.

Отец Михаил вернулся поздно вечером. Ранним утром на рассвете, когда девочки еще спали, он вернулся в церковь, а Иван Федорович завел машину и поехал в соседнюю деревню с запиской, адресованной местному священнику.

Приехал он ближе к закату. И не один, а с двумя священниками. Они сразу же отправились в церковь к отцу Михаилу.

В назначенный час батюшка послал за Ольгой. Подружки обнялись. Марина пожелала подруге "ни пуха, ни пера", и та пошла в церковь, где ее ждали священники.

Прихожан уже не было. Двери церкви закрыли, стали совместно молиться.

Через какое-то время, то ли от монотонных голосов священников, то ли от многочисленных поклонов, то ли от своеобразной смеси церковных запахов, глянув на свечи, Оля почувствовала головокружение. Все перед глазами закачалось как во время морской качки. Через минуту пламя свечи раздвоилось, а потом потемнело, как будто вместо огня образовался огненная дыра. И в то же самое время Оля чувствовала удивительную ясность в голове.

Отец Михаил встал рядом с девушкой и прошептал ей:

– Подумай о возлюбленном.

Оля вспомнила, что от нее требуется. Само собой произошло, будто в голове зажегся экран. И на него она вызвала из памяти образ Димы. Она словно переместилась внутрь умозрительного экрана, который приобрел объем и удивительную реальность. Комната исчезла. Ольга видела Диму и себя со спины, стоящую перед ним. Внезапно, она почувствовала горячую волну и как вместе с ней что-то плотное входит, начиная со ступней и занимая поочередно ноги, тело, втиснулось в плечи, натянуло как перчатки руки и в конце, выдавило ее из головы. Она перестала чувствовать свое тело как раньше. В первую секунду стало страшно, но тут помогло понимание, что рядом с ней отец Михаил. Возможно, так оно и должно быть. И это тот самый ожидаемый эффект, о котором батюшка говорил вчера, что он начал свою работу. Ольга приняла свое новое состояние как нечто необходимое и неизбежное.

Она с интересом наблюдала за своим сознанием. Любопытные ощущения, когда все понимаешь, что с тобой происходит, но телом не управляешь. Девушка почувствовала как ее лоб удлиняется, вытягивая содержимое головы от затылка, как карамельную тянучку. Голова пластично изогнулась, все дальше и дальше убегая вытягивающейся частью от тела, которое тоже будто разделилось, и какая-то его часть последовала за головой, утончаясь в струну. Потом еще поворот, завихрение. Провал. Сжатие. Тяжесть подъема. Легкость как будто катишься с горки. Сжатие. Расширение. Еще поворот. Еще и еще.

Ольга потеряла направление и перестала отслеживать, куда летит вместе с частью своего сознания, силой которого она удерживала перед своим внутренним зрением экран и Диму. Такого родного, любимого. Близкого и одновременно далекого.