Две половинки демона (СИ)

Глава восемнадцатая, в которой демоны пытаются не думать о белой обезьяне

— Нас поджидают, — прошептал Ванька, неловко прижавшись ухом к каменному дну саркофага. — Не ушли никуда, я голоса слышу. И вампирами вовсю несёт.

Вампирский дух Стёпка и сам очень хорошо ощущал. И выбираться наружу через этот выход совершенно не стремился. Как и Ванька. Хватит уже, повоевали в склепе. Как говорится, таких приключениев мы наелись, нам теперь другие подавай. Тем более что там сейчас не три кровососа, а намного больше. И камень в склодомасе хоть и засиял заметно ярче после не слишком приятной встречи с Ниглоковой раной, всё равно ещё не набрал полную силу.

Так что пришлось спускаться в сокровищницу. Страж двери, уже, видимо, уставший от их хождений туда-сюда, вздохнул и ничего не сказал, чувствуя свою вину за пропуск вампира. Но едва они вошли, сразу аккуратно закрыл за ними дверь. И засовы задвинул — вжик, вжик, вжик. Словно точно знал, что выходить они теперь будут нескоро. Хотя, возможно, и знал. От этих магических дверей всего можно ожидать.

— А крутая была битва, да? — вздохнул Ванька. — Колдуны, вампиры, призраки… Только молнии были лишними.

— Да уж, — поёжился и Стёпка. — Здорово нас с тобой подзарядили. У меня мышцы на ногах до сих пор болят. И синяк, наверное, будет на мягком месте.

— Это всё Алексидор, сволочь магическая. Он мне сразу не понравился, так и знал, что подлянку какую-нибудь устроит. Жаль, что не получилось его заиффыгузить.

— Ничего. Зато они нас схватить не сумели. Небось локти сейчас кусают.

— Как думаешь, долго нам тут прятаться?

— А я откуда знаю! Может, день, может, два.

— Фигово, — вздохнул Ванька. — Здесь же ни поесть, ни попить. И туалета тоже, между прочим, нет.

— Ничего, — успокоил его Стёпка, оглядываясь. — Зато здесь много золотых ваз. Можно вместо горшков использовать.

— Ха-ха, — скривился Ванька. — Очень смешно. Всю жизнь мечтал посидеть на золотом унитазе.

Мальчишки слегка приуныли. Хотя, казалось бы, чего грустить? Плена избежали, от врагов удачно скрылись, сокровища нашли. Даже склодомас проверили на антивампирскую устойчивость. А поди ж ты — всё равно на душе было как-то смутно. Наверное, оттого, что победа получилась не полной. Сражались, сражались — а в итоге всё равно отступили. Можно, конечно, утешать себя тем, что вдвоём против отряда кровососов они всё равно бы не выстояли… Можно убеждать себя, что отступление — это не трусость… На душе от этого легче не становится. Да ещё это золото вокруг! Его назойливый тусклый блеск уже не радовал, а откровенно раздражал. Стёпка даже нарочно в пол уставился, чтобы не видеть громоздящуюся повсюду вычурную посудную желтизну.

А на полу, как назло, мозолило глаза оставшееся от Ниглока тряпьё. Так и лежало посреди хранилища. Стёпка, брезгливо морщась, затолкал его ногой под одну из полок. Пояс с ножами и меч отправились туда же. Вампирий прах он, понятное дело, трогать не стал. Лежит на каменном полу серая пыль, ну и пусть лежит. Пылесосов поблизости всё равно не наблюдается. «Для подохших кровососов здеся нету пылесосов» — невесёлые стишки сами собой сложились в голове.

— Как ты думаешь, мы бы тоже могли в вампиров превратиться? — спросил Ванька. — Как этот лейтенант?

Стёпка помотал головой:

— Нет, не могли бы. А вообще — не знаю… Здесь, наверное, всякое бывает. Повезло, что нас в Летописный замок закинуло, а не в Оркланд. Нас бы там никто и спрашивать не стал. Превратили бы как миленьких. И бегали бы мы сейчас с тобой по тайге в поисках добычи с бледными лицами и жуткими клыками. Воняли бы на всю округу трупным запахом.

— Бр-р-р! — передёрнул плечами Ванес. — Даже представлять такое не хочу. Хуже нет, наверное, в вампира превратиться, помнить, кем ты был, и знать, что нормальным уже не станешь.

— Да уж, невесело. Прикинь, вот так вот жил человек, жил, в школу ходил, друзья у него какие-то были, родители, — размышлял вслух Стёпка, глядя на рассыпанную по полу серую пыль. — Уроки делал, мультики смотрел, мечтал о чём-то, в армии служил, офицером стал… А потом обернулся в кровососа и умер ни за что среди сундуков с золотом. И никто никогда не узнает, что с ним случилось. И получается, что всё у него в жизни было зря. Вообще всё.

— А по-моему очень даже и хорошо, что никто не узнает, — сделал вывод Ванька. — Пусть лучше его родные думают, что он на войне погиб. Давай больше не будем о нём говорить! Противно!

— Давай, — согласился Стёпка.

И они на некоторое время замолчали. Впрочем, непоседливого Ваньку надолго не хватило. Тихо сидеть и покорно ждать неизвестно чего он был не в состоянии. Душа требовала действия, переполнявшая организм энергия (вон они — последствия магических молний!) требовала выхода. Соскочив с сундука, конопатый экзепутор принялся бегать от стены к стене, без особого почтения пиная по пути валяющиеся на полу золотые подносы и тарелки.

— Чёртов Феридорий! — возмущался он при этом. — Когда не надо, обязательно физиономию свою недовольную из стены высунет. «Сюда не ходи, туда не ходи!» А тут ждёшь его, ждёшь, а он даже не чешется… Эй, Федя, покажи личико! Ты нам нужен! Аллё-о! — Ванька даже по стене кулаком постучал. — Из дер энибади хоум? Шоу ми ё фэйс, плиз!.. Не хочет, гадский секретарь. На обед, наверное, ушёл или спит.

В конце концов, устав бегать и ругаться, он попытался узнать хоть что-нибудь полезное посредством единственного известного в этом мире средства магической связи. Подойдя к отвечай-зеркалу, он осторожно заглянул в его глубину, убедился, что хозяин на месте и попытался его разбудить. Пустая затея. Ни на просьбы, ни на окрики, ни даже на стук по стеклу хозяин не реагировал. Дрых себе без задних ног среди зазеркальной золотой роскоши и в ус, что называется, не дул. Даже когда Ванька, рискуя получить в итоге одни осколки, аккуратно постучал несколько раз по стеклу рукоятью склодомаса, хозяин лишь бормотнул что-то невнятное и повернулся на другой бок.

— Обленился, гад, — с неудовольствием констатировал Ванька. — А чего ему? Тепло, светло и мухи не кусают. Ещё и золота вокруг полно. Не жизнь, а малина. Помереть от тоски можно.

— Зачем он тебе? — поинтересовался Стёпка.

— Затем. Чтобы он на помощь кого-нибудь позвал. Серафиана там, или Купырю. Пусть бы они вампиров из склепа разогнали. А то будем тут с тобой сидеть до этого… как его… до морковного загнивения.

— А ты знаешь, что?.. — предложил, отсмеявшись, Стёпка. — Ты лучше пока сундуки пересчитай.

— Нафига?

— Для отчёта. Чтобы точно знать, сколько здесь золота. А то будешь у князя, как плохой рыбак, руками разводить: вот такенные там сундуки! Вот такая там гора золота! Несерьёзно.

— Монеты пересчитать не получится, — озаботился Ванька, окидывая жадным взором хранилище. Стёпкино предложение ему явно пришлось по душе. — Здесь работы на год, не меньше. А вот сундуки — другое дело, тут ты прав. Жаль, записать некуда.

— Двадцать больших, тринадцать средних и восемь маленьких, — получилось у него в итоге. — Всего — сорок один. Легко запомнить, фильм такой есть… Вот это круто я наисполнял! Щас ещё тарелки с кувшинами пересчитаю…

Пока Ванька с увлечением занимался ревизией сокровищ, Стёпка гадал, всё ли, рассказанное Ниглоком, было ложью. Очень похоже на то, что кое в чём перешедший на сумрачную сторону бывший лейтенант был прав. Особенно в том, что уж очень всё легко у мальчишек получалось. Стёпка ведь до этого тоже нет-нет да и задумывался о своём невероятном везении. И Ванесу про рояли недавно не просто так говорил. И что? Вот, положа руку на сердце, разве это плохо? Да хорошо, конечно. Очень даже хорошо. Только боязно, что везение однажды вдруг кончится и всё исполненное каким-то образом исчезнет. Ну, мало ли, ну вдруг. В магическом мире всякое бывает. И останутся тогда демоны ни с чем. Без оружия, без умений, без защиты, без золота… И предназначение своё не выполнят (знать бы ещё, каким образом они его вообще выполнять будут). И домой никогда не вернутся… Нет-нет, вот об этом даже думать не надо. Вот про это Ниглок точно врал. Специально, чтобы напоследок гадость сделать. Это ему было заказано вернуться, потому что он изменённый, а мы мутировать не собираемся, мы не такие, мы в любом случае людьми останемся… хочется верить. Шибко-шибко хочется верить.

Стёпка несколько раз выдвинул и вновь убрал эклитану, пощёлкал ногтем по отполированному клинку… Настоящая сталь. Твёрдая, острая, тяжёлая… Странно, что вампиров не рубит, но тут уж ничего не поделаешь. Очень, знаете ли, успокаивает, когда знаешь, что магическая эклитана всегда у тебя под рукой. Он запустил руку в открытый сундук, захватил горсть монет. Золото тоже настоящее. Тяжёлое, местами тусклое, местами блестит, монеты разные, большая часть потёртая, попадаются даже с обкусанными краями, но таких мало. Есть с драконами, есть со скрещёнными мечами, есть просто с отверстиями на японский манер. Сравнил с теми монетами, что когда-то были получены от Серафиана и не нашёл никаких особых отличий, кроме, разве того, что на чародеевых имелись гномьи печати (когда знаешь, их легко найти), а на тех, что лежали в сундуках — ничего похожего обнаружить не удалось. Ни на монетах, ни на посуде, ни на прочих украшениях. Лучшее доказательство того, что вездесущие гномы здесь ещё не побывали. Выходит, всё-таки прав был Ниглок: придуманное это золото, недавнее, свеженькое. Ничьё. Неужели это всё появилось по желанию Ванеса? А если он вдруг пожелает отмотать своё желание назад? Ну вот вдруг? Что тогда? Всё исчезнет или уже нет?

Он отобрал одну монетку, самую свежую на вид и самую крупную (почему-то аж с двумя драконами, видимо, двойной драк) и сунул её в нагрудный карман. Пригодится для убеждения особо недоверчивых. А то ведь вдруг и вправду только один из нас до князя доберётся. В свете последних событий такое вполне можно допустить.

— И опять й-есс! — донёсся из дальнего угла ликующий возглас. — И опять я молодец! Круче меня только Гэндальф! Стёпыч, иди скорее сюда! Хорош киснуть! Смотри, что я нашёл!

В углу, за последним сундуком, скрытая от посторонних глаз высокими полками, обнаружилась дверь. Ещё один выход. Запасной. Или чёрный. Такая же крепкая, дубовая, скорее всего, дверь, так же тщательно усилена железными полосами. Стёпка на всё найденное золото готов был поспорить, что ещё полчаса назад этой двери здесь «не стояло». И полки тянулись тут до самого угла, и за последним сундуком не имелось ни сантиметра свободного места — а вот поди ж ты…

— Ниглок был прав, — сказал довольный Ванька, приплясывая от восторга. — Главное — сильно захотеть. Я захотел найти выход — и нашёл. Круто, правда?

— Ты молодец, — пробормотал Стёпка, с неудовольствием отметив, как его царапнуло это мимолётное признание правоты Ниглока. — Интересно, куда мы выйдем? Что ты напожелал?

Ванька дёрнул плечом:

— Да ничего. Просто выход. Пойдём и увидим. Главное, что там вампиров нет.

— Уверен?

— Ну… — протянул Ванька. — Я уже ни в чём, кажется, не уверен. Но ведь вампиров-то я не заказывал. Значит, их там и нет. Логично?

— Открывай, логичный ты наш, — вздохнул Стёпка. — Давай уже и вправду отсюда уйдём.

Дверь открылась с помощью того же драконьего глаза. Что никого не удивило, потому что ну что ещё Ванька мог придумать? Сработало один раз, сработает и другой. А если бы не сработал глаз, Стёпка без колебаний применил бы Большой Отговор, он уже знал, что если произносишь его без гнева, то дверь не вышибает, а просто открываются все замки.

Когда мальчишки оказались за порогом, всё тот же голос спросил:

— Совсем уходите?

— Совсем, — ответил Стёпка. А потом, подумав, добавил: — Мы совсем, но скоро, наверное, придёт ещё кое-кто. От нас.

— Хорошо. Тогда я закрываю, — сказал голос, дверь захлопнулась, и в ней глухо брякнули скрытые запоры.

— До свидания, — зачем-то сказал Стёпка.

Но голос промолчал. Видимо, вежливость в охранное заклинание добавить забыли. Хорошо, хоть о самосветках позаботились. А то пришлось бы неизвестно куда в темноте идти…

И вот ведь пакость какая — не успели мальчишки сделать и пары шагов, как самосветки все разом погасли. Стёпка, понятное дело, сразу остановился. Почему-то показалось, что впереди что-то нехорошее, что-нибудь вроде глубокого провала. В кромешной темноте было слышно только недовольное Ванькино сопение.

— Ну и что делать будем? — спросил Стёпка. — Почему они погасли? Сначала, главное, включились, а потом вдруг выключились. Это ты что-то неправильно придумал. Давай скорее передумывай, а то мне уже надоело в темноте стоять.

— А чего я-то? — возмутился невидимый Ванька. — Может, это ты наперепридумывал.

— Ну да, опять я виноват, — сказал Стёпка, а у самого так и вертелось в голове, что, может быть, и виноват. Только порадовался свету, а он возьми и погасни. Явно неспроста.

— Я этого не говорил, — тут же возразил Ванька. — Просто я-то точно не хотел, чтобы они погасли. А тут, кроме нас с тобой, никого больше нет.

— Это ты так вежливо дал понять, что всё из-за меня, да? Ладно, сейчас попробую что-нибудь сделать, — Стёпка зажмурился, помолчал, настраиваясь, потом объявил:

— Хочу, чтобы самосветки засветились.

— Ты ещё пальцами щёлкни, — съязвил Ванька минуту спустя всё ещё в полной темноте.

— Ну и сам тогда их включай!

— Да будет свет! — торжественно объявил Ванька, кажется, взмахнув при этом руками. — И мир во всём мире.

И самосветки тут же послушно засветились, одна за другой, до самой развилки, которая была теперь ясно различима далеко впереди.

— Видал! — Ванька гордо выпятил грудь. — Меня послушались. Учись, салага!

— Ага, — согласился слегка раздосадованный Стёпка. — Осталось только выйти и проверить, может, и в самом деле мир во всём мире наступил.

— А что — я был бы не против. Только что-то не верится. Между прочим, мы опять в погранцов переоделись.

Ванька, красуясь, крутнулся вокруг себя.

Действительно, их одежда вновь стала такой же, как тогда в Проторе, перед встречей с орклами. Теперь они были уже не студиозусы, а суровые таёжные порубежники.

— Мне такой прикид нравится больше, чем эти студиозовские рубашечки с безрукавками, — сказал Ванька. — Круто и мужественно.

— Ага-ага, — закивал Стёпка. — Круче некуда! Ты головой-то подумай, прежде чем радоваться!

— А чё такого? Прикольная одежда.

— Ты что, забыл уже, с кем мы в такой одежде встречались?

— С орклами, ну и что?

— А то, что значит мы опять с ними встретимся! Понимаешь? Они там где-то нас ждут! И на этот раз это будут уже не торговцы, и не глупая девчонка, а самые настоящие оркимаги. Их тут вон сколько понаехало. Как навалятся все разом!

Ванька посопел, поразмыслил, затем беспечно отмахнулся:

— Ну и пусть! Им же будет хуже. Вампиров побили и оркимагов уделаем… Смотри — дверь исчезла.

Стёпка оглянулся.

В том месте, где пару минут назад захлопнулась выпустившая их дверь, теперь была сплошная каменная стена, без малейшего намёка на какую-либо тайну. Ни за что не скажешь, что в этом скучном тупике спрятан проход к огромной куче золота.

— Тоже заколдовалась, — сказал Стёпка. — Как там, во дворе.

— Зато никто не найдёт, — Ванька по-хозяйски похлопал по стене. — Вот это маскировочка! Даже на ощупь не чувствуется. Фиг теперь кто наше золото захапает… Ну что, двинули?

И они двинули. И больше ничего интересного с ними не происходило. Ни вампирских нападений, ни погружения в темноту, ни призраков. И это, честно говоря, радовало обоих. Они шли себе и шли, от одного поворота до другого, а коридор всё не кончался и не кончался. Минут через пять (или через десять) Стёпка сказал, глядя в Ванькину спину:

— Слушай, а давай ты сейчас придумаешь, чтобы поскорее выход появился. А то мне кажется, что мы уже до центра земли добрались.

— Мы идём не вниз, а вперёд, — не слишком уверенно возразил Ванька. — Значит, скоро куда-нибудь придём.

— Куда?

— А я почём знаю. Куда-то!

Шли они, конечно, наобум. Сворачивали в те переходы, которые казались им более ухоженными на вид, старались особо не петлять и примерно выдерживать первоначальное направление, которое, впрочем, вполне могло оказаться неверным. Самосветки послушно загорались впереди и неспешно гасли за спиной. Ни единой живой души (и, к счастью, мёртвой) им больше не встретилось. Стёпка, спохватившийся было, что надо как-то отмечать дорогу, поразмыслил и махнул рукой. Ни к чему. Самый удобный вход в хранилище им известен, и этого вполне достаточно. Князь сам потом решит, нужен ли ему второй выход и стоит ли им пользоваться. Может быть, он потом вообще всё золото отсюда заберёт. Интересно, сколько повозок для этого понадобится? Золото, оно ведь очень тяжёлое…

Ванька вдруг остановился и негромко предупредил:

— Стёпыч, ты не пугайся, но сейчас, кажется, скелет будет.

— С чего ты взял?

Ванька замялся:

— Ну это… Он у меня сам случайно придумался. А что?.. Призраки уже были, теперь только скелета не хватает для полного счастья. Как в той пещере.

— Он тоже на нас бросится?

— Не знаю. Не должен, вроде. Вон он, в нише лежит. Видал какой?

Скелет был… подходящий такой, как раз для подземелий. И он оказался нормальным скелетом. Вполне мирно лежал себе в тёмном углу, таращась на мальчишек затянутыми паутиной глазницами, и оживать пока не собирался. Но когда мальчишки скрылись в темноте, он, неловко поднялся, подобрал с пола меч, повертел перед глазницами ржавое выщербленное лезвие, разочарованно пощёлкал челюстями и побрёл, покачиваясь, в противоположную сторону, туда, где громоздились за заколдованной стеной сундуки с золотом. Там было его место, там ему предстояло отныне стоять на страже, охранять и не пущать.

Мальчишки этого уже не видели. Впрочем, едва ли бы их смог испугать оживший скелет. После всего-то пережитого — три раза ха! Однако Стёпка, до которого, вроде бы, донеслось из темноты едва различимое постукивание, всё же попросил:

— Ты только чудовищ каких-нибудь непобедимых не придумывай, ладно.

Ванька тут же опять остановился.

— Ну вот зачем ты это сейчас сказал? Кто тебя за язык тянул? Гузгай твой, да? Спасибо ему за это огромное. Потому что я теперь точно что-нибудь придумаю.

— Может тебе по голове посильнее треснуть, чтобы в неё фигня всякая не лезла?

— Себе тресни, — Ванька на всякий случай отодвинулся от друга. — Думаешь, легко не думать о белой обезьяне?

— Ванька, ты опять заговариваешься?

— Да это история такая известная. Ну когда мудрец говорит, что если хочешь вылечиться, не думай о белой обезьяне.

— А, помню, — сказал Стёпка. — Это про Ходжу Насреддина. Мне папа рассказывал. Ладно, уговорил, обезьяна пусть будет. Лишь бы не чудовища.

Странно получилось, если подумать. Его самого слова Ниглока как-то не по-хорошему смутили, даже сомневаться в себе заставили, а вот Ванька, наоборот, вовсю вдохновился, без колебаний уверовал в свою способность изменять мир, в свою непобедимую демонскую силу, и — что удивительно — у него даже в самом деле кое-что получается. Запасная дверь, самосветки, скелет… Как бы он в самом деле чудовищ не вздумал исполнять… С него станется.

— А ты знаешь, — неуверенно сказал Ванька. — Я тут подумал…

— Об чём? — как можно равнодушнее спросил Стёпка. А сам уже напрягся в ожидании очередных придуманных другом неприятностей.

— Об всём, — хихикнул Ванька. Стёпкино спокойствие его не обмануло. — Да ты не парься, я не про чудовищ подумал. Просто представил вдруг, что неплохо было бы нам найти и хранилище с камнями… Ну, с алмазами-брильянтами-рубинами.

Ф-фух! Стёпка даже дух перевёл. Похоже, монстры пока откладываются.

— Ты же не хотел.

— Да понимаешь, я просто представил, как эти камни драгоценные лежат там в сундуках и шкатулках… И все такие сверкают… Красные, синие, зелёные… Красиво же, да? Не то что это тусклое золото, скажи?

— Согласен. Мне тоже это золото как-то не того. Поднадоело слегка. А ты что, хочешь сказать, что уже?..

Ванька с сожалением помотал головой:

— Нет, не уже. Пока просто подумал.

— Ну и не думай больше. Когда много золота — это хорошо, а кому нужны камни? Только каким-нибудь боярыням да княгиням. Всё, пошли. И постарайся не думать про обезьяну, ладно? Ну и про всё остальное тоже.

— Легко сказать, — проворчал Ванька. — А если оно само в голову лезет?

— А если я тебе всё-таки по этой голове щас ка-ак тресну?

— А у меня, между прочим, склодомас имеется. Он меня от тебя ка-ак защитит.

— Так, тормози, — остановился Стёпка. — Я этот перекрёсток знаю. Мы тут со Смаклой проходили. Ага, вон и листы выдранные валяются.

Это было то самое место, где Стёпка впервые увидел призрачного милорда Шервельда со товарищи. Рогатые рыцари тогда потрошили здесь похищенные из замкового хранилища книги в поисках некоего очень нужного оркимагам документа. А некоторое время спустя эти документы достались Степану, и он, воспользовавшись магическим кристаллом, обнаружил среди них утерянное гномами «слово Яргизая»… Тоже, между прочим, очень удачно получилось, словно по заказу. Есть о чём подумать, есть.

Стёпка смотрел на разбросанные по полу обрывки пергаментов и, не обращая внимания на дёргающего его за рукав Ваньку, беззвучно шевелил губами. Ниглок-Нигашин был прав. Неспроста такое везение. В обычном мире всю жизнь можно прожить и тебе ни разу не повезёт. А тут чуть ли не на каждом шагу. Удобно быть демоном-исполнителем, хотя порой и довольно опасно.

— Стёпыч, просыпайся! Алё, ты где? — Ванька помотал растопыренной ладонью перед его лицом. — Отомри уже!

— Здесь рядом есть тайный выход из замка, — Стёпка отмахнулся от Ванькиной руки. — Это рядом. Вон там.

— А мы разве наверх не пойдём?

— Там вампиры и Алексидор с Полыней. Думаешь, они успокоились? Наверное, уже все выходы из подземелья перекрыли. А мы выйдем там, где они нас точно не ждут. Смакла говорил, что этот ход ведёт за Лишаиху. Выберемся — и сразу к князю. Про золото ему расскажем. Надо побыстрее это сделать, пока оркимаги с вампирами не пронюхали.

— Вот что мне не нравится, так это то, что всякие гады в замке, как у себя дома разгуливают. Как будто кроме них здесь и власти другой нет. И чародеи тоже — куда смотрят? У них под носом у людей кровь почти высасывают, а они даже не чешутся. А ещё защиту обещали!

— У чародеев других забот сейчас полно, ты же сам видел, сколько всяких важных шишек понаехало. А вчера ещё и царский наместник прибыл, этот, как его, царёв брат, пресветлый князь Всеяр. Я с ним в Проторе встречался, когда Смаклу хотел освободить.

— И что, он в самом деле такой весь из себя пресветлый?

— Ага. И ещё очень пузатый.

— Препузатый князь Всеяр.

— Ты только при весичах это не брякни.

— Как будто я сам не знаю, — покривился Ванька. — Больно мне надо, чтобы какой-нибудь Перегной меня за оскорбление ихова князя на поединок вызвал. Я же не ты, я на мечах сражаться не умею. Мне сразу по кумполу настучат. Охота была позориться… Ты лучше скажи, где этот твой тайный выход? А то идём, идём…

— Вот он, — Стёпка остановился перед неприметной дверью, которая, к его облегчению, никуда не делась и даже не заколдовалась. Как стояла закрытой, так и стоит. — Приготовься, сейчас весело будет.

И он решительно постучал по двери кулаком.

— Хто? — глухо поинтересовался ожидаемо недовольный голос.

— Открывай!

— Чё припёрлись?

— Выйти хотим.

— Зачем?

— Затем.

— Не велено.

— Нам велено. Открывай!

— Ишь ты какой ретивый! У тебя на лбу не написано, что велено. Ключ отговор предъявить смогёшь?

Стёпка оглянулся на слегка обалдевшего Ваньку, потом склонился к замочной скважине и тихонько прошептал:

— Если не откроешь, я Большой Гномий Отговор скажу. Мне его усть-лишайские предводители передали. Не веришь?

— Кхм… — прокашлялся голос. — Стеслав, ты што ль?

— Я, — признался тоже несколько озадаченный Стёпка.

— Что ж сразу-то не сказал? Я ить и не признал тебя… сослепу-то. Ну проходь, что ж, держать не буду.

Дверь, негромко скрипнув, отворилась. Когда через порог перешагивал Ванька, голос спросил:

— А энтот растопыра с тобой ли?

— Со мной, — подтвердил Стёпка. — Ванесием его зовут.

— Ну дык… шагайте тады. Удачного дня!

— Даже двери тебя знают, — прошипел Ванька, когда они отошли от закрывшейся двери. — Я реально фигею! Ты в тайге медведям случайно автографы не раздавал?

— Медведям ещё не раздавал. А вот с Медведьмой одной познакомился. Она бы тебе понравилась. Осторожно, Ванька, тут где-то ещё и какие-то охранные демоны сидят. В прошлый раз так на нас заорали, что нам убегать пришлось.

Ванька тут же выставил склодомас.

— Мы щас этим демонам…

— Не дёргайся, — захихикал Стёпка. — Они просто блажат… Ну — орут громко.

— А отключить их никак нельзя? Не люблю, когда на меня орут разные-всякие.

— Не будем мы их отключать. Пусть орут. Для нас это даже полезно.

— Почему?

— А в прошлый раз, когда они заорали, сразу из стены Феридорий выглянул, проверял, не чужие ли здесь ходят. Если сейчас выглянет, мы ему про склеп расскажем и про вампиров… Чёрт!

Уа-а-у-у-и-и-и-и!!!

Уи-и-у-у-а-а-а-а!!!

Голоса у охранных демонов были не только громкие, но ещё и на редкость противные. Мальчишки почти сразу вынуждены были закрыть уши ладонями, и всё равно визгливые завывания больно отдавались в голове. Блажили демоны недолго, от силы минуту, но и этого хватило, чтобы проникнуться к ним самыми неприятными чувствами. И после того, как эти шибко громогласные магические сущности замолчали, отголоски надоедливых рулад ещё долго звенели в ушах.

Лицо из стены вскоре появилось, однако это был не Феридорий. Незнакомый молодой парень с отчётливым отпечатком рукавных пуговиц на щеке сердито уставился на морщащихся мальчишек.

— Кто посмел потревожить охранных демонов? — спросил он хриплым со сна голосом.

Забавно было смотреть на то, как он пытается изобразить из себя могучего чародея. Особенно на то, как хмурит белесые брови и гневно сверкает заспанными глазами.

— Бр-р-р! — Стёпка помотал головой, пытаясь избавиться от неприятного ощущения: после оглушительного визга казалось, что все звуки доносятся как сквозь вату. — Ну и вопли! А потише их нельзя было настроить? Ты бы там звук чуть прикрутил. Мы же чуть не оглохли.

— Ежели бы и оглохли, невелика потеря, — осклабился чародей. — Ответствуйте немедля, кто вам дал позволение ходить тайным ходом? Уж не подсылы ли вы вражьи?

— Тебя как звать, сонная голова в стене? — не слишком вежливо спросил Ванька. — Мы вообще-то с Феридорием хотели поговорить.

— Имя моё вам ведать незачем, — ещё сильнее нахмурился чародей. — А с магом-секретарём говорить и вовсе не по чину. Занят он, нету у него на всякую шелупонь времени свободного.

— Слушай ты, секретарский секретарь! — вскипел Ванька. — Дрыхнешь там в рабочее время! Щас вот выберусь отсюда, узнаешь, кто тут шелупонь! Живо давай Феридория, пока мы не рассердились!

Глядя на исказившееся в злой гримасе лицо, Стёпка понял, что сейчас может произойти что-то очень нехорошее. Что, например, стоит этому невыспавшемуся чародею ещё раз включить охранных демонов и сделать при этом звук погромче. Чтобы у наглых отроков кровь из ушей пошла и мозги вскипели…

— Так, стоп! — объявил он, решительно отодвигая раздражённого друга за спину. — Все замолчали, я сказал! И ты тоже кончай нам свои хмурые рожи корчить, понял! Мы — демоны-исполнители Стеслав и Ванесий. Феридорий нас хорошо знает. И отец-заклинатель знает. Непонятно, откуда ты такой взялся? Ты что, ни разу нас не видел? Как тебя зовут?

— Гм! Гм! — смутился чародей. — Оливаний я. Меня недавно при маге-секретаре определили. Второй день. Про демона Стеслава у меня есть запись… А в лицо я тебя пока не знаю.

— Теперь знаешь. Вот он я, — Стёпка повертел головой влево-вправо. — И давай больше не будем ругаться. Мы не враги. У нас есть важные новости. Ты слушаешь?

— Слушаю. Говори, — Оливаний постарался придать лицу серьёзное выражение.

— В общем так. Колдун-оберегатель Полыня заманил нас двоих в склеп и попытался захватить. Ему помогал его младший брат — замковый маг Алексидор. У них не получилось, и они призвали на помощь сначала призраков, а потом вампиров. Да-да, оркловских высосов. Они с утра в замке торчали, между прочим… Нам удалось от них сбежать в подземный ход. Одного вампира мы ранили, а другой сам погиб. Остальные, наверное, всё ещё поджидают нас в склепе. Очень хотят нас захватить.

— На кой вы им сдалися? — по-простецки удивился Оливаний. — Зачем им ловить демонов?

— Значит, сдалися зачем-то. Мы потому и оказались здесь. Не хотим к вампирам попадать на обед. Выйдем наружу и постараемся добраться до князя Могуты… Или до Серафиана, он ведь тоже сейчас не в замке. Всё запомнил?

— Всё. Кому сиё послание передать?

— Кому-кому. Отцу-заклинателю или Феридорию… Купыре можно. Кого первого увидишь, тому и передай. А то у вас под носом такие дела творятся, а вы и не знать не знаете. Всё. Доклад закончил. Ты там, Оливаний, давай, шевелись, дело-то серьёзное… Ну ты смотри, даже не попрощался.

— Думаешь, передаст? — хмыкнул Ванька.

— А куда он денется. Видел, как его перекосило от удивления, когда я про Могуту услышал? Сразу зауважал. Так что, не сомневайся, передаст. Только нам-то это уже не поможет. Самим придётся выбираться.

— Ну так пошли. Хочу на свежий воздух. И чтобы небо над головой. И птички.

И Стёпка, глядя на рванувшего вперёд Ваньку, подумал, что ему тоже надоели нависающие над головой каменные своды и тоже очень хочется увидеть над собой небо. И услышать, как поют птицы. А ещё лучше — оседлать Дрэгу и взмыть в небесную синеву, под самые облака или даже выше. Чтобы самому — как птица, мчаться на крыльях, с ветром в лицо, с солнцем в глаза, с восторгом в душе.

Когда тяжёлая и грубая, тщательно замаскированная (а точнее — заколдованная) под часть скалы дверь бесшумно встала на место, выяснилось, что Смакла — ну, не то чтобы соврал, — правильнее сказать, был кем-то введён в заблуждение. Тайный подземный ход вывел мальчишек не за Лишаиху, а перед ней. Пробравшись сквозь густые заросли можжевельника, они обнаружили, что до берега им ещё идти и идти. Едва заметная, давно не хоженая тропинка спускалась к реке по дну неглубокой каменистой расщелины. За спиной вздымалась крутая, покрытая мхом скала, на ней, высоко и далеко, возносились в небо зубчатые стены замка. Там едва слышно пели трубы или горны, приветствуя, возможно, как раз пресветлого князя Всеяра.

Позади остался затхлый сумрак мрачных подземелий, унылые призраки, скучные гробницы, полуистлевшие скелеты, набитая золотом сокровищница и не знающие жалости враги. Здесь, на свежем воздухе, в тёплых лучах солнца все эти подземные передряги казались не сказать чтобы кошмарным, но и не слишком увлекательным сном, вспоминать который приятно, но повторения не хочется. Тем более что заработанные в результате этих передряг ушибы, синяки и ссадины всё ещё довольно ощутимо болели.

— Ура! — вполголоса воскликнул Ванька. — Да здравствует свобода! И главное — никаких белых обезьян!

— Ты лучше отряхнись, — посоветовал ему Стёпка, убирая с лица налипшую паутину. — И можешь уже не шептать. Тут, кроме нас, никого…

Договорить он не успел. Ловкая фигура в чёрном выскочила из-за огромного замшелого камня прямо перед опешившими мальчишками. Выскочила и застыла, пригнувшись и растопырясь в напряжённой позе посреди тропы. Странно и чужеродно смотрелась она на фоне покрытых разноцветными лишайниками трав и беззаботной хвойной зелени. Словно кто-то недобрый посадил забавы ради чёрную кляксу на яркий летний пейзаж, и эта клякса вдруг ожила, обретя человеческие очертания.

— Я фигею! — не удержался Ванька. — Вместо белой обезьяны почему-то появилась чёрная мартышка.

— О-остэ зиер дас! — прошипел незнакомец, без промедления выдёргивая меч из ножен. — Ирес цэ-еста отта!

Он был очень молод, почти юн, этот непонятно откуда взявшийся оркимаг в угольно-чёрном костюме с серебряными застёжками. (Это из-за нас они в такое переоделись, вспомнил Стёпка слова Ниглока, а ведь даже спасибо не скажут). У него было бледное, слегка вытянутое лицо с пронзительными тёмными глазами, собранные в хвостик длинные, чуть ли не девичьи волосы и узкая талия, перехваченная широким поясом. Меч в напряжённо отставленной в сторону руке отливал льдистой сталью… (А вот это недоработка — чёрный меч смотрелся бы здесь намного симпатичнее). Мальчишка. Подросток. Моложе даже Ц'Венты. Этакий юный паж. Оркипаж. Стоит, преграждая дорогу. Думает, наверное, что он здесь самый сильный и крутой. Что он может справиться с двумя могучими демонами. Или что эти демоны так его испугаются, что сразу поднимут ручки и потопают в оркимажий плен. Ага, щас.

— Стёпыч, ты был прав насчёт оркимагов, — сказал Ванька. — Давай я его… шарахну, а? Я смогу, ты же знаешь. На него заряда как раз хватит.

— Ты кто, мальчик в чёрном? — спросил Стёпка. Не хотелось ему начинать сразу с драки. Может быть, получится договориться.

— А я знаю, кто он, — ухмыльнулся Ванька. — Это киндер-сюрприз. Подарочек нам из Оркланда.

— В гробу я видел такие подарки, — не поддержал шутливый тон Стёпка. Не нравился ему этот шустрый оркипаж. Стопудово он здесь не один такой.

— Дэймон йест? — оркимажик повёл мечом, словно выбирая, кого первым ударить. Трудно было поверить, что столь юный подросток, всерьёз владеет мечным боем. У него и мышц-то на руках нет, и сам настолько тоненький, что кажется, толкни не слишком сильно — тут же в поясе переломится.

— Йест-йест, — подтвердил Ванька. И тут же пояснил хмыкнувшему Степану: — А чё, понятный язык. Йест — почти йес… Да демоны мы, демоны. Тебе что, жить надоело, малявка? Чё выпрыгнул, как чёрненький чумазенький чертёнок? Сидел бы себе на дереве, шишки грыз… Ты смотри, если мы щас рассердимся, тебя потом твоя рогатая оркимама не узнает.

Мальчишка зло и почти по-собачьи вздёрнул верхнюю губу. То ли не понравилось, что его малявкой назвали, то ли, не понимая по-весски, просто расслышал в Ванькиных словах явное оскорбление. Ну и ладно, сколько угодно можешь скалиться, нам ты всё равно не помеха…

— Гетта, вой-гелах! — не оглядываясь, вдруг звонко крикнул мальчишка. — Анно цуг деймон хизр!

— Шур-бур-шур-цур! — неразборчиво крикнули в ответ сразу несколько голосов откуда-то из-за скалы. Так и есть — пацан здесь не один, вот почему он такой смелый. Этот юный оркимажик, видимо, просто вперёд вырвался, вроде как передовой дозор, юный следопыт. А теперь зовёт своих, сюда, мол, вот они — демоны, я их нашёл.

Плохо дело. И главное, не понять, сколько их там — один, два или сразу десяток?

Явно назревало ещё одно сражение. Мало было братьев Сквирятичей, мало вампиров с призраками — нате, получите, ещё и оркимаги нарисовались. А склодомас у Ванеса, между прочим, едва-едва зарядился. Если навалятся на нас всей толпой (а сколько их там?) — наверняка не выстоим. Ванька ещё не допетрил, думает, что он тут самый сильный, недавние победы голову ему кружат… Степан с некоторым удивлением осознал вдруг себя вполне взрослым, и на друга глядел несколько свысока, как бывалый ветеран смотрит на рвущегося в схватку новобранца. Нет, тут надо иначе действовать.

— Ванес, ты вот что… Беги! — Стёпка выдвинул эклитану, при виде которой оркимажик вновь оскалился и слегка сдал назад. — Их тут целая банда. Они нас подстеречь хотели, только мы раньше успели выйти.

— Куда беги? Как беги?

— А вот так вот прямо через лес и беги.

— А ты?

— А я их задержу.

— Ты что?! — возмутился Ванька. — Я тебя не брошу! Я не трус!

— Беги, тебе говорят! Беги, пока не поздно! Нужно, чтобы хоть один из нас до князя добрался. Ты же сам знаешь, почему. Найдёшь Могуту и всё ему расскажешь про… про Форт-Нокс. Понял?

Ванька, наставив на оркимага склодомас, набычился:

— Я не уйду. Беги лучше ты. А я их задержу.

— Я задержу. А если они меня схватят… Ну не убьют же. Скажешь Серафиану или отцу-заклинателю. Пусть выручают. Беги давай!

Голоса звучали всё ближе, оркимажик довольно щурился: сейчас ответите и за малявку и за оркимаму…

— Да почему я? — Ванька рвался в бой, не желая прослыть трусом и предателем. — Почему не ты?

— Потому что у тебя жезл, вот почему! Нельзя, чтобы он им в руки попал. Беги, дурак, пока не поздно!

— Сам дурак! — вскипел Ванька. — Герой, блин, героический… Не могу я, понял! Не хочу!

— Ванес, не тупи, они уже близко. Пожалеем ведь потом. Беги, спасай жезл!

Ванька скрипнул зубами.

— Ладно, уговорил, — сдался он. — И ты это… держись тут, Стёпыч. Я быстро. Я найду тебя!

Оркимажик дёрнулся было преградить дорогу убегающему демону, но Стёпка шагнул в ту же сторону, и юному следопыту пришлось смириться с уменьшением демонского поголовья. Проводив ловко вскарабкавшегося на скалу Ваньку злым взглядом, он вновь уставился на Степана, выставив перед собой меч и всем своим видом показывая, что уж второму-то демону он сбежать не позволит. Впрочем, нападать он тоже не торопился. Своих поджидал. А те уже и в самом деле были близко. Уже обошли скалу и поднимались по тропе — вот-вот покажутся.

— Ну что, малявка, съел? — спросил Стёпка, глядя мальчишке прямо в глаза. — Хочешь сразиться?

— Тарви их ге-ест, — невнятно буркнул оркимажик. От тоже в свою очередь не отводил взгляда от Стёпкиного лица. — Ооста цай-то.

— Оста-оста, — передразнил его Стёпка. — Язык учить надо было, чучело. А то припёрся тут в чужую страну… гостем незваным. Сразиться, говорю, не желаешь?

И шагнул вперёд с занесённой для удара эклитаной.

Мальчишка отпрыгнул, словно его невидимое поле оттолкнуло. И не сумел скрыть испуганную гримасу.

Да он боится меня, догадался Стёпка. Ну точно, боится. И понятно, почему. Видел, наверное, мой поединок с вампиром. А если не видел, то слышал. Не мог не слышать. Вот и прыгает теперь, опасается, что я его на бутерброды нашинкую.

Стёпка, желая убедиться в правильности своей догадки, резко качнулся вперёд, сделав вид, что бросается в атаку.

И вновь оркимажик отпрянул, споткнувшись о выступающий корень. Стёпка ехидно улыбнулся, заставив противника сердито прищуриться и закусить губу. Так-то, парень, будешь знать, на кого рыпаться. А то размахался тут своим мечом… Но я дурак, какой же я дурак! Вот зачем, скажите на милость, я Ваньку одного отправил? Вполне могли бы и вдвоём дёрнуть. Дали бы этому юному кренделю по его пустой оркимажьей башке и чесанули бы на пару вдоль берега. И фиг бы его взрослые дружки нас догнали. А тут и бежать-то всего ничего. До Предмостья дотянуть, а там эти гады уже поостерегутся в открытую на демонов нападать. Потому что там тролли с вурдалаками таким вот наглым да ухоженным и по рогам настучать могут… Чёрт! Почему хорошие мысли всё время приходят так поздно? Само же ведь как-то выкрикнулось, что, мол, беги, Ванька, я задержу. В кино так обычно главные герои поступают, а я-то не герой и подвиги совершать вовсе не рвусь. Что мне эти подвиги, за них медали не дают, да и медали мне тоже ни к чему. Нам не награды нужны, нам дело сделать надо, а не крутость свою показывать. Э-э-х! На автомате сглупил, крутым демоном себя решил показать, заигрался, дурак, наваляют мне сейчас, ох, наваляют. Голоса всё ближе, сколько их там, на слух так целая толпа.

Всё, поздняк метаться. Гузгай, к бою! Будем как-то исправлять собственные ошибки…

Прислушался Стёпка — и никто не отозвался, совсем никто. В захолодевшей груди стучало только сердце, испуганно и одиноко. Непривычно тяжёлая эклитана тянула руку к земле. Витой эфес неприятно давил на запястье. Шершавая рукоять так и норовила выскользнуть из разом вспотевшей ладони.

— «Гузгай, ты где?»

Нет ответа.

— «Гузга-ай?..»