Дурная кровь (СИ)

Глава восьмая

Чувство было сильным и радужным — почти то же самое испытываешь при встрече с давней и сильной любовью, пусть постаревшей, но все такой же прелестной и желанной. Просто буря чувств. Аж в душе все переворачивается.

— Ваша мантия, милорд магистр, — продребезжал старый слуга, держа на вытянутых руках аккуратно сложенную фиолетовую мантию.

— Благодарю, — Бере взял одеяние, развернул и набросил на плечи. Сколько лет прошло с тех пор, когда он в последний раз надевал эту мантию? Подумать страшно. Целая жизнь будто один день.

Слуга поклонился и вышел. Бере огляделся. Здесь, на кафедре сверхъестествознания, ничего не изменилось за минувшие годы. Все та же старая потертая дубовая мебель, массивные столы с покрытыми синим сукном столешницами, наполненные люмерумом лампы из матового стекла, шкафы, полные книг и свитков. Солнечные лучи, проходя через витражные окна, покрывали стены и сам портрет сеткой разноцветных зайчиков. Сменился только портрет ректора — раньше тут висел en pied профессора Аврелия Никкера, теперь вот Хилариуса Ротгевена.

Нет, дело не только в этом портрете. Он сам тоже стал другим. А сегодня будто вернулся в свое прошлое. В те дни, когда мир казался огромным и полным соблазнов, молодость превращала каждый мин жизни в праздник, и каждый день был полон новых, невероятных планов на будущее. Хорошие были дни, счастливые.

Были…

— Скучаете? — Роланд Вар Вестерик вошел уверенной походкой, улыбнулся, протянул руку. — Поздравляю с первым днем работы, магистр Беренсон.

— Спасибо, — Бере ответил на рукопожатие. — Я очень рад, что вернулся сюда.

— Всегда считал, что человеку для счастья нужно совсем немного, — сказал Вестерик. — И это на самом деле так. Признайтесь, вы же чувствуете себя счастливым?

— Конечно.

— Прекрасно. Люблю, когда люди разделяют мои чувства, — Вестерик раскинул руки в обнимающем жесте, будто хотел заключить в объятия и Бере, и всю эту комнату. — Я чувствую себя триумфатором. Мог ли я еще месяц назад об этом мечтать? Не мог. Подумать только, я не кто-нибудь, а второй лектор на одной из самых престижных кафедр лучшего университета страны! Потрясающе.

— Рад за вас, профессор. Надеюсь, мы сработаемся.

— Надеетесь? Я уверен в этом, — Вестерик шагнул к Бере, перешел на заговорщический шепот. — Знаете, у меня есть мысль. А не пойти ли нам куда-нибудь и не выпить за начало новой светлой жизни? Я угощаю.

— Не думаю, мэтр Роланд, что это хорошая мысль. Ван Затц…

— Арно сейчас нет в университете. Это точно, я знаю. Старый Фейбер не станет доносить на нас, убежден. По большой кружке пива, а, Бере?

— Как будет угодно мэтру, — Бере слегка поклонился.

— Бросьте! — поморщился Вестерик. — Бросьте, Бере. Я не желаю, чтобы мы строили с вами отношения по принципу: «я начальник, ты дурак, ты начальник — я дурак». Мы с вами партнеры. У нас общее дело и общие перспективы. Собирайтесь, снимайте мантию и… Впрочем, нет, не снимайте. Пусть все видят нас в этих одеждах. Нам есть чем гордиться.

«— Тебе, пожалуй, есть чем, парень, а вот мне…» — подумал Бере, но говорить ничего не стал. Вестерик взял со стола колокольчик, позвонил. Вошел слуга Фейбер.

— Мы с магистром Бере должны уйти, — заявил Вестерик. — Если нас будут спрашивать, скажите, что мы отправились в Королевские архивы. Понятно?

— Да, милорд, — Фейбер поклонился.

— Идемте, — Вестерик увлек Бере мимо слуги в коридор. — Я знаю хорошее место для примерного принятия на грудь. Останетесь довольны.

— Ну, и что ты думаешь, Бер? — говорил Вестерик, пытаясь зацепиться расфокусированным взглядом за лицо собеседника. — Моя мечта сбылась, вот! Кто я был? Никто. Молодой шалопай с дипломом Туре в кармане. И все! Таких как я сотни, понятно? В лучшем случае — карьера провинциального умника без шансов подняться выше третьего лектора, в худшем… — тут Вестерик помахал рукой у губ, — нет, не буду говорить, что в худшем. Выпьем?

Бере кивнул. Вестерик просиял и наполнил стаканы.

— Хороший ты парень, Бере, — сказал он. — Твое здоровье!

— За нас! — поддержал Бере.

Наверное, со стороны они смотрелись смешно. Два солидных господина, одетых в академические мантии, восседающие за столом, заставленным пустыми бутылками из-под линвейна. Вдребезги пьяные, поскольку девять бутылок на двоих — это совсем не шутки. И десятая полна еще на треть…

— Знаешь, что такое Туре? — начал Вестерик, закусив выпивку листиком салата. — Туре — это самая сраная дыра во всей Руфии. Гребаный провинциальный город, населенный набежавшей в него деревенщиной со всего юга, унылой и бестолковой, как стадо ослов. Тамошний университет — сарай, преподаватели в нем — болваны. Но… Представляешь, я ведь был без ума от счастья, когда мне предложили там место тьютора. Вонючий тьютор в университете для деревенщины, хах! Но я был рад, — Вестерик скривился, вытер пальцами набежавшую слезу. — Давай выпьем, Бере. Выпьем за то, что судьба нас любит.

— Выпьем, — сказал Бере.

Мимо их стола прошли какие-то люди. Глянули на ученых мужей бегло и прошли дальше, вглубь зала, где уже сидело с полдюжины посетителей. Вестерик проводил их взглядом, а потом лихо вытянул линвейн из своего бокала.

— Хорошо! — вздохнул он. — Столица — это хорошо. Тебе этого не понять, Бере. Ты родился в столице, а я… Хорошо!

— Я родился не в столице, — выговорил Бере, борясь с накатившей тошнотой.

— Не в столице? — Лицо Вестерика приобрело озадаченное выражение. — А… где?

— Я родился в деревне, — заявил Беренсон, нащупывая на тарелке надкушенную сосиску. — В деревне.

— Ну и что? — Вестерик тряхнул своей светлой шевелюрой. — И я родился в деревне. Выпьем за деревню. Эй, трактирщик!

— Я больше не хочу, — сказал Бере, пытаясь успокоить сосиской бунтующий желудок.

— Вздор! Трактирщик, еще две… нет три бутылки! Трех довольно будет?

— Роланд, я… Нормально будет.

— О! Я знал… Так, о чем я говорил? А, о деревне. Вот. Я теперь житель столицы. Второй лектор, а? А ты мой лаборант. И мой друг. Ты мне друг?

— Друг, — кивнул Бере.

— У меня есть друг, — Вестерик полез к Беренсону обниматься, но зацепился краем мантии за ножку стола и едва не упал. Трактирщик за стойкой усмехнулся.

— Слушай, друг, — Вестерик, высвободив край мантии, сел на скамью рядом с Беренсоном, обнял его за плечи, — вот хочу тебе сказать одну вещь. Я и ты… Вобщем, мы сработаемся. Мы их тут всех за глотку возьмем. Веришь мне?

— Верю, — кивнул Бере.

— Видишь ли, я был тьютором в Туре. Сначала… ик… магистрантом, потом тьютором. Шесть лет. Скучно. Да, мы пили и веселились, но я знал… — Вестерик остановился, пытаясь восстановить вылетевший из головы конец фразы. — Мы веселились в борделе тетки Грантам. Отличное местечко, но девки там пахнут коровником. Этот Туре — столица навоза. А сейчас я в настоящей столице, да?

— Угу, — сказал Бере.

— Мы им всем покажем, — Вестерик погрозил кулаком столбу, подпирающему стропила. — Я теперь второй лектор, а ты мой лаборант. Кто бы мог подумать!

— Да, — сказал Бере и рыгнул.

— Они знали, кто я такой, — ни с того, ни с сего заявил Вестерик, — вот и нашли мне достойное меня место. Но это только начало, Бере. Только начало. Я еще заставлю себя уважать, вот! Ты уважаешь меня, Бере?

— Ага, — ответил Бере.

— Друг! — расчувствовался Вестерик. — Дай я тебя обниму…

— Мадлена, — сказал трактирщик подавальщице, — иди и скажи папаше Брантону, чтобы держал наготове свою двуколку. Этих умников скоро надо будет грузить, как поленья в телегу.

— Второй лектор — это только начало, — прошептал Вестерик с бессмысленной улыбкой. — Скоро я… скоро мы им всем покажем. О-о, они у меня узнают, кто такой Роланд Вар Вестерик! Они будут мне… ик… туфли целовать. А ты не будешь. Ты мой друг. Ты же мой друг?

— Хм, — сказал Бере.

— О, я знал! Слушай, а что мы тут сидим? — Вестерик с отвращением посмотрел на стол с пустыми бутылками и полупустыми тарелками. — Едем ко мне. Едем?

— Ух, — ответил Бере.

— Господа, — трактирщик будто вырос прямо из пола, — простите великодушно, но не позволите ли вызвать для вас экипаж? Мне кажется…

— Нет! — взвизгнул Вестерик. — К демонам… ик… экипаж. Пошли, Бере! Где хозяин?

— Я хозяин, с позволения вашей милости, — ответил трактирщик.

— Еще… линвейна. Пять бутылок.

— Виноват, ваша милость, еще десять гиней с вас.

— Получи! — Вестерик запустил руку в кошель, сыпанул на столешницу горсть монет, и они раскатились по всему столу. — Линвейна!

— Прикажете открыть?

— Нет, с… собой.

— «Дьявол, какой я пьяный! — подумал Бере, пытаясь встать из-за стола. — Давно я так не… напивался. Ч-черт!!!»

— Ах, ваша милость! — Трактирщик бросился к Бере, помогая ему встать.

— Еще… линвейна, — потребовал Вестерик.

— Да будет вам, ваша милость, — взмолился трактирщик. — Довольно вам. Дозвольте, экипаж вам доставлю. Зима на улице, замерзнете.

— Вздор! — Вестерик подхватил Бере, покачнулся; трактирщик тут же помог вцепившимся друг в друга приятелям удержать равновесие. — Дозвольте, экипаж…

— «Ой, как мне плохо! — подумал Бере. — Хорошо, что меня Фес не видит. И Эллина…»

— Едем ко мне, — сказал Вестерик откуда-то издалека, будто в трубу прогудел. Бере хотел ответить, но уже не мог. Он полетел в ту самую трубу, из которой с ним говорил Роланд Вар Вестерик.

Более скверной вещи с ним не случалось уже много лет.

Скелеты появились неожиданно — покрытые могильной землей, стучащие своими обнаженными мослами и оскалившиеся в вечной дьявольской ухмылке. Он пытался убегать от них, но они его все время догоняли и хватали костяными пальцами за руки, ноги, плечи, отчего по всему телу проходила волна ужасного озноба. Наконец, они загнали его в какой-то лабиринт, где не было ничего, кроме черно-белых стен, и самый рослый из скелетов, светя ему прямо в глаза факелом, заорал:

— Беренсон! Беренсон, очнись!

Бере закричал, открыл глаза и увидел, что темная фигура с факелом в руке нависла прямо над ним. Но это был не скелет. У человека с факелом было лицо, и Бере узнал его — это был Йенс де Кейзер.

— А? — пробормотал Бере, закрывая ладонью глаза: свет факела был нестерпимо ярок, от него в воспаленной голове разлилась боль.

— Что «а»? — Де Кейзер схватил его за ворот камзола свободной рукой: лицо начальника разведки перекосила злоба, глаза горели. — Очухался? Славно, очень славно!

— Где я?

— В полицейском участке.

— Я что, спал?

— Нет, кувыркался с дочкой императора! Где Вестерик?

— Вестерик? — Бере посмотрел по сторонам. Де Кейзер сказал правду: такие обшарпанные, выкрашенные грязно-бурой краской стены и забранные решеткой окна могут быть только в полиции. — Черт, а где Вестерик?

— Это я у тебя хочу спросить, идиот! Напился, сволочь.

— Йенс, не ори. Голова… разламывается.

— Где Вестерик? — Де Кейзер, продолжая светить факелом прямо в глаза, уселся на табурет, показав край кружевной ночной рубашки под темным плащом. — Говори!

— Я… не знаю.

— Дважды идиот! Трижды идиот! Пьяная обезьяна!

— Мы пили в «Тигре и розе», — начал Бере, осекся и посмотрел на свои руки. — Почему я весь в грязи?

— Знаешь, где тебя нашли? На городском кладбище, в пустой могиле. Можешь объяснить, как ты там оказался?

— На кладбище? — Бере похолодел, вытер со лба разом и обильно выступивший ледяной пот. — Как я туда… попал?

— Вот уж не знаю, — де Кейзер понемногу успокаивался. — Хвала Девяти, кладбищенский сторож заметил какой-то свет среди могил. Пошел посмотреть и увидел тебя в пустой могиле, отрытой для завтрашних похорон. Кто-то чуть не закопал тебя живьем.

— А… зачем?

— Это тебя надо спросить. Вестерик был с тобой?

— Да. Мы выпили немного, а потом…

— Вставай! — Де Кейзер схватил мага за руку. — Поедешь со мной кое-куда.

— Йенс, я…

— Робсон, помоги мне! — приказал начальник королевской разведки молчаливому верзиле, стоявшему у дверей камеры. Вдвоем они подняли Бере на ноги. — Ах ты, проклятье!

— Я… не нарочно, — Бере вытер рот рукой и посмотрел на де Кейзера, отряхивающего облеванный плащ.

— Ох, Бере, Бере! Я думал, ты умнее, а ты… Робсон, дайте воды. Вестерик был в таком же состоянии?

— Конечно. Мы ведь пили… вместе.

— Великие боги, ну и дерьмовая же история! Можешь вспомнить, что было в «Тигре и Розе»?

— Вспомнить? Могу… наверное.

— Ладно, это мы потом обсудим, — де Кейзер помолчал, давая Бере возможность напиться.

Вода была ледяной, и Бере вновь продрал озноб, но ему стало немного легче. Постепенно до мага доходил смысл случившегося. Что-то произошло с Вестериком. Что-то скверное, и де Кейзер теперь обвиняет его.

— Идем, — властно сказал начальник разведки. — Хочу, чтобы ты увидел это своими глазами. Может тогда до тебя дойдет, что случилось этой ночью.

— Йенс, а что случилось?

— Скоро узнаешь, — самым зловещим тоном сказал де Кейзер. — Робсон, помогите мне довести этого… господина до кареты.

Королевский медицинский колледж располагался в двух кварталах от полицейского участка. На улице было холодно, началась метель. Бере, дрожа от холода и похмелья, вошел следом за де Кейзером в подвал колледжа. В ноздри ударил жуткий трупный смрад, перемешанный с едким запахом серы. Пройдя под низкой аркой, Бере оказался в просторном каземате без окон, освещенном полудюжиной смоляных факелов. Помещение занимали ряды мраморных столов, два из них были заняты.

— Вот, взгляни-ка, — предложил де Кейзер, показывая на то, что лежало на столах.

Бере глянул пристальнее — и тут же его скрутила рвота. То, что лежало на столах, когда-то несомненно являлось живыми людьми. А потом на них кто-то опробовал сразу несколько видов магии, и люди превратились в месиво из переломанных костей, разорванных внутренностей и обгорелого мяса.

— Хватит блевать, — поморщился де Кейзер. — И благодари богов, что ты сейчас не лежишь на одном из соседних столов.

— Проклятье, их будто в аду поджаривали, — прохрипел Бере.

— Тот, что слева — мой агент Зето. Мне теперь будет очень трудно объяснить его жене и двум детям, почему они стали вдовой и сиротами. Он наблюдал за вами и видел, как вы выходили — точнее, выползали из «Тигра и Розы». Успел сообщить по Кристаллу, что видит двух пьяных свиней и собирается следовать за ними. А потом связь прервалась. Мы нашли его труп в переулке в полусотне шагов от кабака, в котором вы так славно нажрались.

— А второй мертвец?

— Господин доктор! — негромко позвал де Кейзер.

Фигура, облаченная в черный бархат, вышла из темного угла морга, шагнула к столам.

— Вы подготовили заключение по второму трупу? — спросил де Кейзер.

— Да, милорд.

— Читайте.

— Неопознанный труп номер четыре, — начал врач, читая по своим записям, — пол женский, раса человеческая, возраст примерно 22–25 лет, рост пять футов четыре дюйма, вес приблизительно 113 имперских фунтов, телосложение нормальное, цвет кожи светлый, волосы темные. Характер повреждений: множественные ожоги правой стороны тела с обугливанием тканей, открытые и закрытые переломы позвоночника, черепа, правой руки и правой ноги, множественные разрывы внутренних органов, динамическая лапароэктомия с выпадением внутренностей. Особые приметы: во-первых, татуировки, выполненные черной краской на задней стороне шеи, левом плече, левой груди, вокруг пупка и на правой щиколотке в виде стилизованных растительных орнаментов и иероглифических символов…

— А во-вторых, разные глаза, — перебил врача Бере.

— Это невозможно установить, сударь, — сказал патологанатом. — Левая часть черепа сильно повреждена динамическим ударом, и левый глаз отсутствует. Что же касается правого глаза, то он зеленый.

— Причина смерти?

— Зето был хорошим боевым магом, — сказал де Кейзер. — На него напали, и одну из злоумышленниц он сумел забрать с собой.

— Вы говорили о второй примете, — напомнил Бере, стараясь не смотреть на изуродованные тела.

— Во-вторых, — врач заглянул в свои записи, — неизвестный труп номер четыре имеет специфическое перкрастовое зубопротезирование.

— Что это значит?

— Эта красотка имела клыки из перкраста, магического материала, по твердости соперничающего с алмазом. Кроме того, перкраст может изменяться в размерах под воздействием ментального импульса.

— Так она что, вампир? — Бере невольно сделал шаг от стола с покойницей.

— Я предполагаю, что она одна из жриц культа Гедрахт, — ответил де Кейзер.

— Так, — Бере сжал кулаки. — Почему ты не рассказал мне всего с самого начала?

— Потому что не счел нужным. Но теперь, когда случилось самое скверное из того, что могло случиться, доверительной беседы нам не избежать. Что еще, доктор?

— В желудке трупа номер четыре обнаружены остатки полупереваренной крови. Анализ крови пока не закончен, но предварительные результаты говорят, что эта кровь, скорее всего человеческая. Печень и почки трупа носят следы патологических изменений. Такие изменения очень часто возникают при регулярном употреблении некоторых сильнодействующих эликсиров, в состав которых входят яды растительного происхождения. В крови обнаружены следы патриума.

— Патриум? Вы ничего не путаете?

— Нет, — доктор с достоинством посмотрел на Бере, закрыл свою записную книжку. — Пока это все.

— Патриум строжайше запрещено употреблять всем магам, — сказал Бере. — И за его производство и хранение…

— Положена смертная казнь без права помилования, — закончил начальник разведки. — Все верно. Теперь понимаешь, что может случиться с Вестериком?

— Я другого не понимаю: какого дьявола вы так носитесь с этим парнем? Он что, принц крови?

— Ты, конечно же, хотел съязвить, Бере, — ответил де Кейзер, — но попал в точку. Роланд Вар Вестерик действительно принц крови. Только кровь у него слегка… дурная.

— В смысле?

— В том смысле, что его мамаша была совсем незнатного рода, как и твоя. А вот отец… — тут де Кейзер сделал выразительную паузу. — Отец Вестерика наш августейший монарх, его величество король Аррей Первый. Не больше и не меньше. И теперь он пропал. Но не только он.

— Намекаешь, что меня ждет топор палача за то, что я не углядел за Вестериком?

— Пока не ждет. Я о другом говорю. Внучка Бенедиктуса тоже пропала в эту ночь. А это значит, что не только ты оказался в дерьме. Мы все в нем по самые уши. И теперь надо вместе думать, как из него выбираться.