Дурацкий расклад

Глава 5 Презумпция виновности

Представьте себе, вы случайно обнаружили источник сверхспособностей, буквально валяющийся под ногами. Какими они будут — неизвестно, но будут совершенно, определенно точно. И, что куда интереснее, вам ничего не будет за использование этого кусочка дерева на себе! А как же иначе? Вы его не заказали, не купили, не… тысячу раз «не». Он просто упал с неба.

Да, есть шанс обрасти шерстью, начать дышать аммиаком, стать гидрофобным или превратиться в нечто непотребное, но не такой уж и большой. Обычный житель нашего необъятного Союза еще бы подумал, но стакомчанин, ежедневно видящий применяющих способности неосапиантов? Нет.

Итак, он подбирает кусочек дерева, а затем смотрит, как тот погружается в его плоть. В наиболее распространенном случае, конечно же, потому что решение импульсивное. Другие, в которых люди бегают, сгребая артефакты в пакеты, а затем уносят, чтобы раздать, продать, предложить… я их не хочу рассматривать, потому что в результате все равно в конце будут блестящие глаза, дрожащие руки и бывшее дерево, растворяющееся в человеческом теле. Он, она, они, идущие после школы… подбирают и используют.

Не суть. Что потом? Всё-таки между обычным советским гражданином и неосапиантом есть разница и, если вторые её прекрасно видят, в чем-то даже завидуя простым смертным, то вот для первых она неочевидна. В основном, потому что ну… кто будет вникать в нюансы жизни другого человека? Куда он ходит отмечаться, какие обязанности имеет, чем ограничен? Нет, этого нет. Все просто хотят делать руками пых-пых, и чтобы окружающие завидовали.

А еще, конечно же, крепкое здоровье, идеальный иммунитет от болезней, слегка улучшенную внешность…

Дерррьмо…

После двухнедельной лежки, когда ты вялый и сонный ползаешь осенней мухой от туалета до холодильника и назад на кровать, наступает короткая и яркая жизнь мотылька. Ты приобретаешь силы. Понимаешь, как они работают. Можешь их применять. Не зря мучился! Не зря рисковал!

Ты теперь другой!

Но знать окружающим об этом вовсе не обязательно. Все эти законы, положения, ограничения… зачем они тебе? Здоровье поправил? Отлично! А остальное никого не касается.

Затем ты узнаешь, что Миронова, твоего личного кума, взяли прямо на хате, где он мирно спал. Воткнули мордой в пол, закрутили руки, заковали как преступника, швырнули в автозак и увезли черт знает куда. А Балашину, вспыльчивую, но в принципе добрую бабу с твоей работы, пристрелили. Нахер. Тоже на дом приехали. Соседи видели, соседи слышали, соседи рассказали.

Ты понимаешь, что придут и за тобой.

Что ты делаешь? Ищешь таких же, как и ты, успевших, везучих. Обсуждаешь с ними слухи и сплетни, не веришь властям, вещающим из каждого динамика. Вы готовитесь защищаться от произвола тех, кто хватает людей по их собственным домам. На самом деле произвола нет, потому что вы с товарищами уже не люди, но с этим вы не согласны. Совсем не согласны. Вы скрываетесь, вы тренируете свои силы, вы пьете. Кто-то для храбрости, кто-то для спокойствия.

Потом вас находят. Начинается бой. И луч, прекрасный зеленый луч, которым ты можешь разрезать бетонный блок для фундамента, он проходит с твоей дрожащей похмельной руки мимо высокой седой китайской стервы, уходя куда-то в сторону, влево и вверх, сквозь стены и этажи. А через три минуты все вокруг узнают, что твой луч прошёл еще и через колыбель…

— ТВАРЬ!! — рычу я, запертый в сфере бабы Цао, — Сраная тварь! Убью!!

У моего отношения к алкашам долгие, черные и горькие корни. Ни раз и не два видел, как такое полуживотное медленно деградирует, отравляя жизнь окружающим. Он не считает себя опасным или даже вредным членом общества, отнюдь. «Я же работаю, почему я не могу себе позволить…?». Можешь, все могут. Но регулярно? Ежедневно? Начиная вращать всю свою жизнь вокруг вечерней бутылки?

У алкоголиков и дураков есть одна очень неприятная особенность — они не осознают глубин собственного падения, даже когда валяются в кутузке обосранными и с сотрясением мозга.

А потом он, дойдя до дна, оставляет включенным газ. Сбивает своим падающим пьяным телом коляску. Ворует нечто важное на заводе, где его терпят по старой памяти на почти ненужной должности. Крадет у бедного соседа-подростка смартфон, чтобы продать его в скупке за копейки. Бьют домашних. Обманывают. Попрошайничают. Или же — как сейчас…

Поэтому баба Цао меня и заперла в своей сфере. Чтобы я не оторвал валяющейся на полу полупьяной мрази, что-то причитающей себе под нос, чего-нибудь. Рук, например, вместе с ногами. У меня слизь замечательно останавливает кровь.

Только прости, баба Цао, но твоих усилий будет маловато. Я в слишком большом, буквально поглощающем меня бешенстве. Не могу ничего не сделать. Эта мразь убила ребенка.

— СМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА!!! — реву я на всю эту вскрытую подвальную «малину», обращаясь к ублюдку, — В ГЛАЗА СМОТРИ!

Он смотрит. Тяжело сглатывает. А потом падает навзничь, насколько это позволяют границы его «мыльного шарика» авторства Цао Сюин. Затем алкаша-убийцу начинают колотить судороги. Спасти его успевают, даже несмотря на кровотечение из наполовину откушенного языка, но вот вернуть в сознание из мира кошмаров?

…нет.

— Ты убил задержанного, Изотов! — рычит на меня товарищ майор, с хрустом разламывая сжимаемую в руке ручку.

— Да любой бы убил! — не думая, отвечаю я. В глазах еще стоит это отупелая опухшая и небритая харя, мямлящаяся себе под нос что-то вроде «я не хотел».

— Идиот! Баран тупоголовый! Казался ведь, б*ять, таким умным!

— Покажите мне того, кто бы его не шлепнул, я сука с той тварью на одном поле срать не сяду!

— Заткнись! Мне тебя под трибунал отдать нужно за такое, понимаешь?!

— Так отдавайте! — делая три шага вперед, опираясь руками на стол у начальницы, сверля её взглядом сквозь маску, — Задолбало! Постоянно кидают на баррикады, а потом орут — не так свистишь, не так летаешь! Дерьмо прёт из всех щелей…

— Утихни, Витя, — рычит Окалина, — Мои уже десятка три на тот свет отправили идиотов. Но они, придурок, не убивали дистанционно взглядом на глазах у полутора десятков задержанных! И медпомощь вслух при этих задержанных диагнозы не ставила! А ты при гражданских так обосрался!

— Повторюсь, товарищ майор, — тяжело дышу я, — Любой бы нормальный человек обосрался бы! Любой бы эту тварину спитую кончил! Не смог бы сейчас, я бы его потом нашёл!

— Х*евое оправдание!

— А я и не оправдываюсь!

Тяжело дышим, глядя друг на друга.

— А ведь отдам, лейтенант, — неожиданно тяжело вздыхает майор, — Отдам…

— Хрен с ним, — машу рукой, — Всё равно сидеть не буду, меня куда-нибудь в лабораторию заберут. Там я всех поубиваю мучительно и сбегу, вас за мной на охоту и отправят. Вот и свидимся.

— Дебил.

— Я за него.

Опять молчим. Не будет никакого трибунала, мы оба по уши в болоте, называемом Стакомск. Да, мой поступок — большая-большая проблема, но только за счет свидетелей.

— Короче, дятел ты сизокрылый, — выдыхает Нелла Аркадьевна, — Раз ты тут свои полированные яйца так выкатываешь, то значит — ох*ел и доигрался… сержант.

— Ну…, — развожу я руками.

— «Когтей», — припечатывает меня Окалина, — Ибо зае*ал ты меня хуже горькой редьки, мудак ты наш причудливый. Раз тебя постоянно на мокруху тянет, будешь под присмотром и приказом у Колдуна… или еще кого. А алконавта я оформлю тебе задним числом на ликвидацию, понял?

— Понял, — киваю дураком я, — А Цао…

— За бабку не переживай, — дергает щекой огромная блондинка, — Я приставлю к ним Егора, у него есть защитная способность. Он блондина и её убережет. Ты там, по сути, нахер не всрался с самого начала, но втыкать тебя, психа, к левым людям я не хотела…

— Если б не я, то их бы кончили…, — бурчу я.

— Много о себе думаешь. Я бы выделила профессионала. Но решила довериться тебе. Всё, закрыли тему. На сегодня свободен.

— Так точно, товарищ майор! — отдаю честь как умею, заставляя богатыршу поморщиться как от зубной боли.

— Сходил бы лучше к своей беременной бабе, — бросает она мне в спину, — Девка, наверное, испереживалась вся. Бросил её как тряпку ненужную…

Умная, коварная, хитрая начальница. На вид-то огромный блондинистый дуб, способный одной рукой размозжить человека о пожарную машину, но вот в голове у нее шарики еще как вертятся, тормозя только когда заходит речь о ненаглядной доченьке.

— Сейчас и поеду, — киваю я, не оборачиваясь к блондинке.

Вот такой вот у нас союз и заговор. Вроде прочный, вроде доверие почти абсолютное, но это вовсе не мешает товарищу майору то и дело готовить крючки, которыми меня «если что» можно будет зацепить. Натраханный в групповухе ребенок Сидоровой — один из самых сильных, поэтому я пожертвую частью случайного выходного, чтобы ни дай Партия у Окалины не возникло сомнения, что этот крючок уже не работает.

Она на всякий — и я на всякий…

Надо будет сегодня устроить моей Веронике большой и страстный секс-сюрприз. Более чем заслужила.

Сидорова, оставаясь верной своим сидоровским корням, на мой стук в дверь сначала пищала робко и боязливо, а потом, посмотрев в глазок, неожиданно превратилась в разъяренную фурию, громко гавкающую матом. Рассудив, что только очень здоровый и бодрый человек может так орать, я развернулся задом к нераскрытой двери и ушел, не особо вслушиваясь, что она там хочет мне сказать.

— Я не договорила! — истошный девичий вопль из окна девятого этажа огласил окрестности.

— Да мне пох*ю! — жизнерадостно заорал я в ответ на той же волне, — Будь здорова, Сидорова!

В ответ почему-то промолчали. Видимо, думали, что «пох*ю» быть не должно. А зря. Я еще в прошлый раз, когда похищал эту актрису погорелого театра, внимательно осмотрел берлогу бывшей любовницы. На хате у Юльки был бардак, причем бардак небрежный и жилой. Посуда в раковине, засохшая колбаса в холодильнике, развешанные в ванной трусы… такой устраивают те, кто не ждет гостей ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. А был бы у неё мой ребенок, то к ней бы ежедневно шастали разные убийцы в белых халатах. Хех, а вы что, думали, что я Кладышевой всей душой доверился в обмен на её готовку и прелести?

Ага, сейчас.

Нет, уважаемая моя публика, Витя Изотов уже не доверяет никому и ничему. Даже красивым голым женщинам с чебуреками.

— Тихо, мать вашу! — гаркнул Тимур на разгалдевшихся в соседней комнате мужиков, игравших в домино, — Тихо! Тут сверху передача!

Никакого соображения у придурков! Лучше бы за бабами присмотрели, те снова продукты делят так, что аж клочки по закоулочкам летят!

И как так вышло, что здесь бабы с детьми? Черт его знает. Все пошло не так. Вообще всё.

Изначально Тимур, более известный среди бывших сослуживцев как Коробок, просто приехал в Стакомск продать батин самогон, да закупить сахар. Неплохая подработка, если сам мастер аппарата употребляет очень в меру, да и соседям не хвалится. В деревне, конечно, такое не утаишь, но мало ли кто для себя варит? Чай не в глуши живут, чтобы спивались все как один. Так вот и придумали Тимур с батей себе подспорье, снабжая пару наливаек.

А здесь, уже в городе и распродавшись, встретил Коробок своих давних корешей, Круга и Гроба. В старом баре сидели, чертяки, там, где они собирались, когда еще служили!

Ну и, конечно, загудели все трое, делясь жизненными историями. Так и выяснилось, что Круг батрачил на фабрике тканых изделий в самом Стакомске, Коробок тянул лямку механизатора и приторговывал самогоном, а вот Гроб… Гроба «ушли» со спецприёмки у Дремучего, где тот пахал кладовщиком на конфискате. Причем, уволили мужика честно и чисто — поступила разнарядка принять на его место неогена, мол, общемировое положение тяжелое, должность ответственная.

Хотя, по тому, как злился Гроб, Тимур уверенно мог сказать, что руки у того были нечисты. Такую черную обиду таят лишь те, кого лишили куда большего, чем зарплаты. Это подозрение вскоре подтвердилось: узнав, что приятели не слишком обременены трудовым графиком, Гроб, таская всё больше и больше пива, принялся подбивать их на одно мутное дельце, а именно — поработать падальщиками у Дремучего.

Дело находника всегда большой риск. Если тебя берут, то это срок, если берут с вынесенным деревом — это крупный срок. Поэтому находники, чувствуя, что за ними уже идут, приноровились сбрасывать добытое, делать тайники. Ласты не завернут, так вернуться можно, а если завернут, то на год-два, не больше. Падальщики с этих тайников и кормятся. Сдают добытое, конечно, за половину от цены находника, но за это скупщики их имен не раскрывают и под прицелом обреза.

Вот Гроб и божился, что знает ухоронки к юго-западу вообще все. Мол, одному ходить дело-то гиблое, любой встречный находник мочкануть может в чистом поле, а вот при виде троих — нет, не решится. Уйдет. Не носят они с собой артиллерию, чтобы с тремя-то связываться.

Тимур с гнилой темы решил съехал сразу, но обижать старого друга, не одну миску солдатской каши с ним сожравшего, не хотел. Да и любопытно было послушать, что там Гроб про эту муть знает. Круг тоже помалкивал, но Тимур видел, что этот товарищ скорее на одной волне с ним, чем с бывшим кладовщиком. Дерево Дремучего — это, конечно, вкусно, это не самогоном торговать, только вот за первач в тебя с вертолетов не стреляют… А что Гроб умалчивает о том, что армии насрать, находник там или падальщик — так это не в пользу дела говорит.

Но, настроение было создано, пиво лилось рекой, вобла вся, как одна была с икрой, так что сидели просто зашибись.

А потом с неба начали сыпаться артефакты. Прямо у кафе, где они трепались! Просто! С неба! Куча!

Тимур и сам не понял, как спустя час оказался в другом районе, в каком-то сыром полуподвале с рюкзаком, полностью набитым «деревом» на сотни тысяч рублей. А рядом с такими же квадратными глазами, потеками пота на побагровевших рожах, с трясущимися руками и губами стояли его друзья. В голове был бардак, а что-то решать им надо было очень срочно…

…потому что каждый уже воткнул себе в живот по драгоценному радужному бруску. Да, можно было бы и другой, чай всё было свежим, а «радуга» не портится, да и стоила она, по лихорадочному бреду Гроба, не знай сколько, но… кто бы поступил иначе?

А вот потом всё пошло не так. Арендовав половину здоровенной квартиры у знакомой круговой бабки и затарившись жратвой, товарищи вызвонили Виталика, сына Круга, тот подогнал еще пару смышленых парней, и вот, Коробок сотоварищи открывает подпольную продажу «дерева». Денежный народ, прочухавший, что как раз сейчас можно стать адаптантом практически безнаказанно, потащил им деньги рекой. План был четкий как часы — отлежаться, отожраться, приобрести силы, а попутно еще и деньги. Ну кого заметут, если по всему городу насыпало?

Плюнут. Деревяшек свалились тысячи. В такой мутной водичке как раз хорошо половить жирную рыбку, а упускать такой шанс даже Коробок с Гробом не думали. Это не по лесам чужие нычки обшаривать, это само в руки пришло.

Дерьмово строить планы на пьяную голову. А они пили, еще как пили. Бухали только влет, потому что водка единственное, что позволяло хоть как-то игнорировать хреновое самочувствие и раскидывать дела с пацанами и клиентами…

Только оказалось, что ничто не забыто, никто не забыт. Дома начали шерстить, людей стали буквально выдирать из постелей и увозить… куда-то. Слухи ходили самые нехорошие, слухов ходило много, а они, как это бывает, все правдоподобнее, особенно когда отовсюду орёт успокаивающе диктор, что всем адаптантам надо отметиться, провериться, получить клеймо на жопу и так далее.

И здесь сыграл пьяный базар Круга, похваставшегося племяшу, что они все «радужные». Пацан, молоденький дурачок, перед возможными клиентами это расписывал в красках, сгущая последние и суля невероятные способности, так что каждая собака узнала, что они трое служили и что заправились ресурсом, уже лет сорок как считающимся стратегически важным. Одно цепляется за другое…

Когда понеслись аресты и стычки, клиенты стали приходить и приползать к ним снова. За защитой, за советом, высказать претензии, как это бывает… Только вот одно дело — вопли паникующего стоматолога, и совсем другое, когда претензии приходит высказывать один из первых, которого «дерево» превратило в помесь человека и волка. И начинает разговор с того, что разрывает бабку, хозяйку квартиры, пополам.

Тимуру пришлось грохнуть психа, причем, при многочисленных свидетелях. При товарищах, при пацанах, еще пара знакомых на кухне сидела. Все они видели, как промороженные насквозь куски мутанта рассыпались по всей хате.

И понеслось. Он вновь не понял, как это произошло, но буквально спустя пару дней, в бегах, оказался лидером небольшой ячейке тех, кто… не хотел попадать в застенки к государству. А еще спустя пару суток они обнаружили себя в катакомбах под городом, уже с кое-какими ресурсами, с продуктами из вскрытого склада, с контактами наверху, с разведкой, с…

Да тут черт ногу сломит. Есть такое выражение «завертелось»? Вот оно и завертелось.

Сейчас под началом Коробка было семь убийц (пятеро случайных), четыре его бывших сослуживца, которым он поправил здоровье из своей доли, Гроб, Круг и… аж под три десятка гражданских, появившихся черт знает откуда. А теперь еще и это…

— Кончайте развлекаться, братва, — хрипло выдохнул Тимур, вваливаясь в комнату, полную сигаретного дыма, перегара и щелканья костяшек, — Жопа пришла.

— А чуть подробнее? — спокойно спросил один из игроков, щурясь на Тимура сквозь дым. Остальные поддержали его согласным гулом.

Бывший солдат плюнул про себя, в очередной раз давая себе зарок слить весь этот балласт при первой возможности, но начал говорить короткими рублеными фразами:

— Только что сверху сообщили. В Третьем районе казнили первого задержанного. Понятно? Просто казнили, беспомощного.

Несколько секунд тишины и помещение взрывается мужскими голосами:

— *ля!

— Какого *уя?!!

— Как?!!

— За что?!! Коробок, говори?!

— Какая вам разница, за что!? — зло произнес Тимур, — Может шлепнул кого-то, может посмотрел косо. Только мне сообщили предельно точно — пацана грохнули на месте, при милиции, при гражданских… да при всех. И тот, кто это сделал, потом ушел оттуда своими ногами. Там медосвидетельствование было, так вот один из санитаров все четко описал — человек труп, убийце п*хуй. Так что жопы поднимайте и собираемся. Брать с собой только жратву, обувь, одежду и медицину. Если найду у кого бухло — просто кончу на месте, понятно? Бабам тоже сообщите.

— А-а а куда мы двинемся-то, командир?! — заполошно нервным тоном протараторил лысоватый мужичонка лет полсотни с гаком.

— Куда-куда…, — процедил Тимур, уже еле сдерживаясь, — Коту под туда, жопой резать провода! Зае*али спрашивать! Из Стакомска уходим, понятно?! С концами. И чтоб больше без разговоров мне!

— Так нам надо…

— Ни хера вам не надо! — Тимур повернул побледневшее от злости лицо к еще одному простофиле, — Вы ко мне пришли, не я к вам! Вас будут е*ать если что, мы с парнями уйти успеем. Поэтому, если желаете, мать вашу, ЖИТЬ — кончайте, сука, с вопросами! Еще я вас, б*ять, не уговаривал! Мухой поднялись! И исполнять приказ!

— Да ладно тебе, ко…

Договорить плешивый не успел. Коробок уже навострился выдавать вместо толстого подрагивающего луча белой энергии узенький слепящий поток, которым он сейчас перечеркнул лысоватого обмудка по диагонали, промораживая насквозь почти изолированной от пространства останавливающей движение молекул энергией. Развалившееся на две половины и одну жуткую ледяную пластину тело еще не сползло на пол, как бывший командир отделения разведроты зашипел так, что шокированные люди, находящиеся в полной прострации от увиденной расправы, затряслись как школьницы при виде волка:

— Вы что, решили, не только мне на шею сесть, но еще и совещательный голос, сука, в движении иметь? Шутки кончились. Мы, тупорылые вы идиоты, на военном положении. Мы, сука, выживаем. Я знаю, как это сделать. Вы — нет. У меня есть план, есть телепортатор, есть информация. У вас нет нихера вообще. Поэтому, когда я что-то кому-то говорю — вы подчиняетесь сразу. Иначе…

Договаривать он не счел нужным. Да и не надо было. Все присутствующие ломанулись на выход из комнаты, где в душный сигаретный смрад добавились слишком хорошо знакомые Коробку нотки крови и дерьма.

Шутки кончились…