Дурацкий расклад

Глава 20 Искусство войны

Сначала всё пошло так, как я распланировал. Освободить Радина было плевым делом, контроль телекинеза предполагает отсутствие весомых посторонних факторов, влияющих на удерживаемую и нагреваемую лучом цель, а я запустил в майора булыжник кило под двадцать весом. Каменюга вроде даже что-то помяла Кузьмичу, выбивая его из захвата в джунгли как пушечное ядро…

Дальше всё должно было быть достаточно просто. Вырываюсь из своего укрытия большим туманным одеялом, рассредоточиваюсь по местности, оперативно убивая телекинетика, а потом мы с дядей Валерой быстро и решительно делаем всем сикись-накись… Импровизируя, конечно. Потом я отрываю ему всё лишнее, погружаю в землю головой вниз метра на три, и ухожу в закат, не оборачиваясь на взрывы.

План? План.

И всё шло довольно хорошо, во всяком случае, до телекинетика и его собрата-лучевика я добрался как лавина с горы — быстро, решительно и беспощадно, не обращая внимания на лучи и летящий в меня мусор, что я пропускал сквозь себя. Оба неогена, грамотно расположившиеся в высокой траве, не успели даже вякнуть, получая в нос и уши мой туман, тут же принявшийся производить слизь в их дыхалке. Оставив позади двух мужиков, содрогающихся в конвульсиях, я кинулся обшаривать лес в поисках возможных выживших и неогенов, но…

Впрочем, как всегда. Пока я разглядывал несколько некрасиво выглядящих трупов, обнаруженных всего в трех десятках метров от задыхающихся неосапов, на меня напал выскочивший из-за дерева… Коробок. Опешив от удивления, я разорвал с ним дистанцию одним своим концом, а другим, сзади, внезапно накрыл этого внезапного гада, одновременно вымазывая с ног до головы в слизи, а затем попытавшись воткнуться ему в ноздри. Тот, впрочем, потерявшись лишь на секунду, резко развернулся, отпиливая своим морозным лучом небольшую часть меня, чем и спас свою жизнь. Я, не будь дурак, уже вовсю разрывал дистанцию, матерясь от болевых ощущений.

Начался довольно странный бой. Внезапно оказавшийся в джунглях гад плевался, вертелся на месте, палил по мне своим лучом смерти и ругался как проклятый. Я кружил на расстоянии, организуя в своем туманном теле дырки для пропуска луча насквозь, и вполне законно опасался приближаться, как знал, что этот исходящий на говно гад может пустить свою способность конусом, от чего мне станет очень больно. Как минимум. А еще, справедливо полагая, что просто так на пердячей тяге два ровных пацана посреди южноафриканских джунглей не встретятся, я пас по сторонам, в поисках его группы поддержки. Нет, ну на самом-то деле — зачем мне атаковать хоть опасный, но всё-таки труп?

Сам Коробок, не ведая про своё печальное будущее, вовсю крутился на одном месте, боясь, что я снова подкрадусь сзади, и всё лупил и лупил своим узким лучом, становясь всё злее и отчаяннее с каждым новым залпом. Спустя некоторое время он начал крупно дрожать и надрывом кашлять, от чего я с большим недоумением понял, что мужик банально переохладил покрывающую его мою слизь, от чего ему всё хуже и хуже.

Ну так это просто праздник какой-то!

Правда, приближаться я всё равно не приближался, ожидая, что на кашель и мат Коробка из кустов вылезет Радин, а пока они будут друг друга восхищать, я что-нибудь придумаю. Вместо этого, мой враг осунулся, сгорбился, захрипел… и упал мордой в джунглевую растительность, тут же скорчиваясь в позу эмбриона. Покупаться я на это не стал (а зачем?), вместо этого пристально рассматривая окрестности.

И заметил крохотную мерцающую звездочку, неспешно и незаметно удаляющуюся от тела неподвижного Коробка. На расстоянии метров в пятьдесят эта кроха рванула чудовищным тепловым взрывом, от ударной волны которого меня отнесло всей массой на несколько десятков метров. Когда я вернулся, этот притворщик, оттеревший рожу и грудь от слизи, уже стоял на ногах и выцеливал меня среди деревьев. Правда, ничего он не выцелил, так как спустя секунду после того, как мы друг друга заметили, сквозь раздолбанные взрывом джунгли прошла прозрачная волна синеватого оттенка, после которой что меня, что Коробка скрутили лютые спазмы.

Меня очень быстро, болезненными рывками, скукожило в человека, а потом я свалился на землю, не чувствуя, как в тело впиваются обломанные от взрыва ветки. Это было больно, очень. Ощущения, при полной неспособности себя контролировать, напоминали те, что возникают в «поле мертвеца», но были куда сильнее, правда, быстро изойдя на нет.

…и оставив парализованных нас валяться.

Я не мог вообще ничего. Ни пошевелиться физически, ни обратиться к способностям. Просто лежать и смотреть одним глазом. Думать тоже было практически нечем, потому что в потрохах и голове творилась какая-то лютая ересь, как с большого бодуна. Нас чем-то шарахнули как мухобойкой…

А вот потом, буквально через несколько секунд, я увидел деловито бегущего ко мне человека, чье лицо было закрыто черной маской, а на глазах были большие радужно отблескивающие очки. В руках человек держал пистолет-пулемет, уже начиная разворачивать оружие стволом ко мне.

Вот кого я искал. Вот кто искал меня. Это было очевидно. Мы, я и этот вполне себе бодро скачущий мужик, были кошками, пустившими вперед каждый свою мышку. Только у него получилось лучше просто за счет того, что он был простым человеком, а я — нет. Это Каскадер, тот самый принципиальный ненавистник неогенов…

Когда он на бегу открыл огонь, я почему-то ничего не мог испытать, кроме восхищения профессионализмом охотника, шедшего по моему следу. Рисковый, умелый, терпеливый, он тщательно выжидал всё это время в Стакомске, как-то сумел проследовать сюда, как-то просчитал даже то, что я буду искать прикрытие Коробка. Даже больше. Можно было отдать левое яйцо на отсечение, что вот эта волна, превратившая нас, двоих неогенов, в беспомощных лягушек, вовсе не его рук дело, просто молниеносно сориентировавшийся наемник делает то, ради чего его наняли.

Тело дёргается от попаданий. Спина, бедро, бок, снова спина, плечо. Кажется, еще в пятку попал. Молодец, настоящий профессионал. Даже помирать от такого не стыдно ни грамма, наоборот, гордость берет, глядя, как он останавливается, перебирая ногами, попутно прицеливаясь мне в голову. Контрольный, наверное. Пистолеты-пулеметы, они, товарищи, обычно девятимиллиметровые, так что… Витя отпрыгался.

Всем пока.

Вид, как человека буквально распыляет в клочья прыгнувшая на него откуда-то сверху фигура, объятая розовым пламенем, был… душераздирающим. Меня даже кольнула иррациональная обида — вот он жил, вот он уверенно шёл к победе, не совершив ни единой ошибки и все делая правильно, но это его не спасло. Рухнувшая с неба Ржа, то ли попавшая прямо на Каскадёра, то ли успевшая его ударить, она попросту смахнула его из мира живых с потрясающей небрежностью. Был и нет. А ведь незаурядный парень был этот ваш Каскадёр… Или это не он? Мой-то в шлеме был, а этот в шапочке.

— Витя! — рванула ко мне майор, тут же грязно выругавшись. Зато хоть перевернула на спину. Правда, я тут же начал захлебываться кровью. Снова перевернули. Вот нашла себе забаву…

— Витя! Ты меня видишь?! — вставшая на одно колено Ржа от меня определенно что-то хотела, но получила слегка ненужный результат — я немедленно залип взглядом не в её орлиные очи, а чуть ниже, там, где розоватое пламя красиво обрамляло… ну теперь точно не жалко дуба дать. Всё равно ведь развидеть не получится то место, откуда Юлька выпрыгнула.

Меня немилосердно встряхнули.

— Изотов! Твою мать! Соберись! Шок сейчас отпустит! Слышишь?! Отпустит! Ты должен будешь немедленно превратиться! Понял?! Моргни, если понял!

Что? Опять жить? Ну, Нелла Аркадьевна, ну на хера мне столько счастья? Не, давайте как-нибудь сами. Мне и так хорошо. Только Радина добейте. И Коробка, суку такую, найдите, он тут… недалеко…

Говорить я, правда, не мог, несмотря на всё желание сделать напоследок еще чуть-чуть добра. Булькал, хрипел, плевался кровью. Этой бабе вообще всё было по барабану, она лишь трясла меня и орала, чтобы я превращался в туман. Твою мать, я тут серьезные вещи говорю, а ты, блондинка огненная…

И тут меня вставило так, что в туман превратился, даже не поняв, почему! А когда понял, что всё это время хренова майор буквально сжигала мне плечи своими лапами!

УУУ!!! — закрутился я на одном месте всем своим туманным телом. Очень хотелось что-нибудь сделать этой голой варварше, только ничего было нельзя — она же в огне!

— Слава КэПээСэС, очухался, — дёрнула щекой вставшая на ноги женщина, — Кончай придуриваться, Изотов. Давай за мной, в темпе. Всё уже кончилось.

Там Коробок должен быть, хотел сказать я, но было нечем, да и тратить на меня время Окалина больше не хотела. Пришлось в темпе вальса лететь за ней, на захваченную нашими орлами, орлицами и одной обнаженной птицей счастья базу «Стигмы». Правда, мне нужно было что-то сделать с огромной, просто невыносимой благодарностью горящей блондинке за то, что она спасла мне жизнь, вынудив превратиться, но этот момент можно было отложить на потом. Или потерять по дороге.

Иногда даже самая неожиданная и трудная ситуация может предстать вопиющим идиотизмом. Никакого штурма базы не было. Вообще. Как только «когти» начали вламываться в здания, тут же заработали громкоговорители, оповещающие, что весь персонал готов сдаться без всяких условий. Заодно было озвучены места и состояния каждого из защитников комплекса, по которым как раз шарахнули тем же самым, что и по нам, но куда жестче.

Затем, когда силы Окалины поставили под контроль как сам комплекс, так и лиц, принимающих решения, они воспользовались предложением этих лиц, запустив экспериментальное, но уже отлаженное оборудование, выдавшее нехилый импульс вовне, дестабилизирующий источники неосапиантов. Последнее было необходимо за тем, чтобы нивелировать угрозу со стороны «Чистоты», так как боевых неосапов у готовящихся к штурму оказалось неприятно много. Мы с Радиным, как оказалось, успели сделать неприятно мало просто потому, что ничего-то и не знали.

Причина происходящего? Раскол в самой «Стигме». Научные руководители комплекса «Азимут», ученый Алекс Валиаччи и доктор Хельмут Блинскитц, оказались перед сложным выбором — либо выпустить ситуацию из-под своего контроля, не зная, сколько из защитников остаются верными их фракции, либо вытащить из рукава тот же козырь, что помог организации уцелеть в прошлом. То есть — сдаться… Очень рабочий ход, кстати.

Самое ироничное на взгляд туманного облака, которое вот буквально всем окружающим никуда не всралось, было то, что сдаваться Валиаччи собирался уже давно, с тех пор как «Чистота» начала набирать силу.

— Нас подвела белая полоса, товарисч Окалина, — живо болтал худой как палка и невысокий итальянец, разгуливающий взад-вперед в халате синего цвета, — Подвела возникшая в организации меритократия! Если у вас тайная организация, си? …то вы так или иначе пестуете руководителей, отвечающих за то или иное направление! И они работают, долго! Сейчас, секунду, я вспомню слово! Да, это оно! Текучука… текучка на русском! У нас нет текучки, есть только смерть, си? Следовательно, социальные лифты отсутствуют. Большая организация, невероятно важен момент личной инициативы, си? И вот в чем проблема…

В неосапиантах.

Чхать на способности, не в них суть. Дело в здоровье и тонусе, которые приобретают пользователи артефактов и криптиды. Способности, если они полезные, шли лишь бонусом, на который руководители почти не обращали внимания. Из-за этого рождался конфликт основной идеологии «Стигмы» с тем, что наблюдали ее члены. Он и послужил причиной раскола, так как истинные цели организации были известны лишь очень немногим её членам. Но об этом чуть позже, товарисч! А что это за странный дым вокруг нас? О, сам Симулянт?! Как чудесно. Мне бы очень хотелось… нет-нет, это как вы решите. Тогда извольте, я продолжу.

«Стигма» разрослась. Ей требовались ресурсы, влияние, контроль, координация сил. Многое. Очень и очень многое. Постепенно, созданная для прикрытия идеология о уничтожении неосапиантов стала абсолютно доминирующей, среди руководителей, вынужденных вести свои дела в «поле мертвеца», защищающем столицы мировых стран, назрел заговор о смене власти. Обыденно и прозаично.

— Разумеется, мы были к такому готовы! — вещал Валиаччи, тут же самокритично добавляя, — Но крайне частично! Крайне! Кристаллизация исполнителей, их повальный перевод в адаптантов, буквально связали нам руки, чем и воспользовались противники! Их целью стало получение полного контроля над основным руководством организации…

Что, конечно же, не получилось. Тайная она на то и тайная, «Стигма» надежно была защищена от подобного произвола строго дозированной по функционерам информацией. В итоге всё шло к открытому конфликту, на который «фундаменталисты» готовы не были. Они выложили последний козырь — амплификатор. «Чистота» собиралась создать себе целую армию подчиненных адаптантов с помощью груза артефактов из южно-американской зоны, а он был перехвачен наемником фундаменталистов, решивших, что куда выгоднее будет провернуть сырую и недоработанную операцию в Стакомске, одновременно попытавшись «выключить» Союз с КНР из списка насущных угроз (временно) и… заполучить себе некоторое количество боеспособных адаптантов, которых можно было бы обработать амплификатором.

Отличный способ убить одним тапком сразу нескольких зайцев. Правда, Окалине пришлось отгонять от перепуганного итальянца меня, захотевшего проверить падле легкие и гланды, от чего блондинка сильно расстроилась (ей же пришлось загореться), а я успокоился, записав этого Фибоначчи в трупы. Может быть и зря, но… не суть. Убедив доброго доктора в моей относительной адекватности, майор убедила его петь дальше.

— О чем? — удивился глава местного всего, — Я вам практически всё рассказал!

— Ваши люди похитили исходный элемент у КНР, Алекс, — процедила моя начальница, — Что вы собирались с ним делать?

— Тоже самое, что безуспешно пытались сделать китайцы! — всплеснул руками ученый, — Изучать! Вы же совершенно ничего не добились со времен появления Зон!

Они про это… металлическое черное говно?

Оказалось — да. Остатки того самого вещества, ради которого в Сибири и отгрохали огромный реактор, который затем рванул, порождая Дремучий. Только вот, по словам Неллы Аркадьевны (которая внезапно задает такие вопросы), следовало, что само исходное вещество так сильно трансформировалось от неизвестных энергий, что уже полсотни лет ученые не могут даже на полшага приблизиться к пониманию, что это за говно у них лежит. Слишком.

На этот момент худенький итальянец лишь пренебрежительно махнул рукой, сказав, что навыки работы «Стигмы» с уникальными образцами на два порядка опережают возможности современной науки. Взять хотя бы присутствующего здесь Симулянта, о котором ему, Алексу Валиаччи, известно куда больше, чем тому же многострадальному Лещенко, который, несмотря на всю свою инициативность, профан профаном…

На этом месте я не выдержал и превратился, но лишь для того, чтобы упасть на одно колено и начать кашлять кровью. Попытка закрыть дырки от пуль слизью не дала ничего, девятимиллиметровые натворили знатных дел у меня в потрохах, так что пришлось превращаться обратно. Но мой взгляд напрягшаяся майор поняла прекрасно…

Валиаччи рассказал, испуганно посматривая на вновь прижавшегося к стенам комнаты туманного меня.

Оказалось, я тоже был черным металлическим говном. В каком-то роде. Мой дядя самых честных правил, будучи шестеркой «Стигмы», сунул моим родителям не просто радужные артефакты, а обработанные излучением, вроде того, что с одобрения Окалины повырубало всех неосапиантов вокруг базы. Их, кстати, то есть враждебных неосапов «Чистоты», положили наши «когти», выдвинувшиеся тут же, как прошёл импульс. И их, и простых людей, и артиллерию. Всех. На всякий случай. Так вот, на сейчас это уже было готовое, пусть и очень недолгоиграющее оружие, а тогда, девятнадцать лет назад…

— Мы игрались с частотами «поля мертвеца», — продолжал жестикулировать тощий Алекс, — Мы экспериментировали! Человеческих ресурсов всегда не хватало, тем более что применять артефакты на людях, не имеющих достаточного образования и воображения крайне неэффективно, поэтому для таких, случайных, можно сказать, проб, мы использовали «метод Изотовых». Не часто, образцов высокого качества было крайне мало, но вот такую супружескую пару мы просто не могли упустить! Итогом стало появление Симулянта — в высшей степени уникального криптида!

Здоровые, социально-активные, образованные, с развитым мозгом. Белые, что тоже может иметь значение. Да, такие «образцы» похищать… неумно. Но зачем, если можно воткнуть и наблюдать?

— Чем он уникален, Валиаччи? — тут же заинтересовалась Окалина.

— Даже сейчас я не могу утверждать точно, не проведя некоторых дополнительных проверок, но уже выведенные тезисы и результаты анализов позволяют мне делать весьма смелые предположения! — тут же начал тыкать в мою сторону рукой этот гад в голубом халате, — Этот юноша, как криптид, обладает слишком широким и не укладывающимся в рамки статистики потенциалом развития! Кроме того, хочу напомнить вам…

И он рассказал о нескольких инцидентах, о некоторых из которых не должен был знать даже как «стигмовец». О моем приступе сразу после активации, из-за чего треть «когтей» едва не начала под себя сраться, а ограничитель перегорел, о пьяном загуле в общежитии, когда я там с кем-то и как-то общался голосом (чего не смог повторить, несмотря на все попытки), о крайне подозрительном свойстве нивелировать любые ранения, при переходе из одного состояния в другое, о…

— Понимаете, товарисч, каждая способность строго ограничена. Не силой, но гибкостью, вы… должны это понимать, си? Телекинетик не способен удержать пар, силач развить силу выше прочностных пределов тела, защита… вы понимаете! Вы же понимаете? Границы есть у всего! Рамки, си?

Мы понимали. Каждая способность имела свои границы, условия, особенности. Взять ту же Сидорову с её управлением огнём. Не с простым, а в виде четырех языков пламени, выходящих у девушки из спины. Существует великое множество пирокинетиков, но у каждого из них свои особенности и правила. У каждой способности. У меня же… у меня они были весьма… условными.

— Именно поэтому я дал распоряжение присвоить проекту и подопытному позывной «Симулянт»! До активации! Мне хватило наблюдений за его врожденными изменениями! Его психической активности! — продолжал тараторить гордый итальянец, — ВиктОр симулирует неосапиантов, криптидов, адаптантов! Всех! Он лишь похож, он…

— Достаточно. Остальное потом, — сухо оборвала его Окалина, а затем внезапно сказала, — Егор?

Ученого как выключили. Он просто-напросто повалился в руку явно ожидавшей подобного майора. А вот появления её водителя, точнее, проявление его на пустом месте, я не ожидал. Здоровенный парень, бессменный водитель Окалины, как оказалось, присутствовал в зале. Ничего себе…

Опаски не было, как не было и удивления. Мне даже, по сути, было плевать, что вот этот вот болтливый итальянец, не чувствующий ни грана страха, так всё свободно рассказывает обычному, по сути, штурмовику. Наверное, еще не отпустило дыхание смертной тени от одной интересной долины, или… а, в принципе неважно. Зато я увидел своего крестного папашу. Мать его.

Все сразу как-то стало сложнее.

— Идем наверх, Вить, я курить хочу, — позвала меня Окалина, принимая из рук Егора пакет с еще одним комплектом формы. Хм, подготовились.

Наверное, со стороны это смотрелось бы очень странно. Южная Африка, вокруг комплекса зданий лютые джунгли, жутко жарит солнце, а стоящая отдельно от суетящихся людей высокая блондинка буквально окружена огромным облаком тумана. Оглушенного, озадаченного и… слегка настороженного. Просто потому, что в мои псевдоматериальные мозги сейчас стучалась чертова прорва догадок.

— Поговорить по нормальному у нас пока не получится, ты не научился общаться в такой форме, — скажет размеренно блондинка, выдувая из себя струю дыма, — Поэтому пройдусь по тем темам, которые тебе могут быть сейчас интересны. Первая… Радин. Мы его нашли. Он, Витя, мертв. Его нагрели до высокой температуры, а затем кто-то смял его сильным ударом…

Угу, это я. Не подумал, что нагретый металл становится мягче.

— Умер он, кстати, — продолжала майор, — вовсе не из-за этого. Остыл бы, полежал в коме, постепенно восстановился бы, да. Если бы ты до него не добрался. А ты бы добрался, я бы это легко позволила. Из него сделали одноразового «быка», да и то — не пойми зачем. Не знаю кто. Плевать. Но вот шок от «прерывателя» Радина доконал моментально. Тоже мог бы выжить, если бы цел был, но… увы. Чистое совпадение.

Я лишь покивал отрощенным туманным концом. Мол понял-принял. Майор, с подозрением покосившись на болтающуюся возле неё часть меня, продолжила:

— Насчет остального, Вить… «Стигма» выживет. Обязательно. Уже сейчас у меня есть приказ делать так, чтобы тут муха не пёрнула. Сюда летят спецвойска, в особые изолированные центры везут телепортаторов, чтобы переправлять весь местный хлам к нам, в городки. Всё, включая этого итальянца, будет перевезено на новое место, поставлено под контроль, и запущено. Заново. У Валиаччи даже вкус кофе, который он пьет по утрам, не изменится. Разочарован?

Я отрицательно покачал щупалом. Совсем нет, это логично. Потому что…

— Да, ты скорее всего уже догадался сам. Или Безликая сообщила. Или еще кто-нибудь, кого я прошляпила. Не суть. Зоны, способности, артефакты… это всё создал чуждый разум. Создал и прислал сюда, нам. Понимаешь теперь, чего хочет «Стигма»? Чего хотят… другие? Из тех, кто задумывались об этом глобально?

Конечно понимаю. Узнать зачем. Как минимум.

— Мы обязаны узнать, Витя. Никому не нравится мысль о том, что всё человечество лишь эксперимент для какой-то дряни. Совершенно никому. Те, кто сейчас управляют «Чистотой», те, кто хотят уничтожить Зоны и неогенов, они просто хотят закрыть глаза. Хлопнуть дверью в надежде, что то, что наблюдает за нами оттуда — просто развернется и уйдет. Навсегда. Понимаешь, они это всё творят просто… в надежде.

Киваю. Еще как понимаю. Трусливые говноеды, иначе таких людей не назовёшь. Рисковать всем в надежде на предположение. Всем — это статусом-кво. Просто так. Хлопнуть и забыть. Тьфу.

— У нас есть три зацепки, Изотов. Всего три, — проговорила Окалина Нелла Аркадьевна, так и не собираясь уточнять у кого это именно, — Первичный элемент, та самая дрянь, из которой товарищ Сталин велел добыть энергии на всю Сибирь. Затем есть ты, Симулянт, нарушающий те правила и алгоритмы, по которым работают все без исключения способности. А еще, Вить…

Если вы когда-нибудь задумаетесь, как триста кубических метров тумана могут перед двухметровой женщиной изобразить высшую степень заинтересованности, то не рекомендую прибегать к веществам. Наркотики — это очень плохо, товарищи. Просто сдайтесь. Надо быть мной, чтобы так сделать.

— А еще у нас есть Предиктор, — слабо улыбнулась женщина, глядя на меня, — Гляди вверх, наши летят.

В небе действительно были точки опускающихся к нам парашютов. Их было много, сотни. Это было крайне увлекательное зрелище, но я всё равно был слишком сильно для него контужен.

Такой поворот событий я предсказать точно не мог. Окалина Нелла Аркадьевна, говоря о Предикторе, совершенно точно, абсолютно ясно, неимоверно однозначно дала понять всей своей мимикой, интонацией, жестикуляцией и положением левой сиськи к Юпитеру, что он — не я.

— Вы кое-что забыли, товарищ майор…, — как-то смог пробормотать я, по-прежнему являясь здоровенным куском тумана.

— О, заговорил! — слегка удивилась блондинка, достающая следующую сигарету из пачки, — Как я тебя… то есть, о чем я забыла?

— О нашем проекте, — с огромным удивлением, ни грамма не понимая, каким местом вообще я это делаю, проговорил я, — вы же не думаете, что мы всё это время хером груши околачивали?

— Говно отдельно, мухи отдельно, Изотов, — отмахнулась от меня блондинка, продолжающая смотреть вверх, — У нас тут слишком важные дела пока творятся.

О как? Ну лаааадно.

Интересно, а если я попрошу сигарету…?