Дурацкий расклад

Глава 15 Театр одного актера

Субъективность времени — штука, к которой я успел отлично приспособиться. Вообще-то это несложно, если ты живешь с двумя… как бы это выразиться? Страстными и требовательными девушками, да. То есть, скажем, время с 23 вечера до 3–4 утра пролетает совершенно незаметно, а вот потом, иногда даже до утра, растягивается неописуемо, потому что ты — работаешь, иначе и не сказать. Причем настолько плотно и с такой самоотдачей, что спортзал становится излишеством. Пробежки тоже.

В данном случае я не жалуюсь и не хвастаюсь, а объясняю, почему врываюсь в мой театр с шашкой наголо и со всей дури. Понимаете, товарищи, мы, туманы, часов не носим. Это досадное упущение приводит к тому, что, затратив какое-то время на не слишком адекватный прорыв до терминала суперкомпьютерного кабеля, я понятия не имел, сколько его пролюбил. Следовательно, зовём на помощь маму арифметику — при 25-процентном шансе обнаружить неведомое количество злых и гадких врагов народа в своей точке, я вполне могу рискнуть и ворваться. А еще, если вспомнить, на каком отдалении от центра событий находится этот театр, можно легко предположить, что как раз тут никого и нет.

Логично? Более чем.

Вообще, всё, что делаем мы — очень логично. Это не фильм, где заложников обязательно спасают, выводя бедолаг прямо в объятия рыдающих от облегчения родственников. Этот вопрос можете даже не поднимать. Такое бывает только в сказках и плюс-минус с обычными людьми, а не с неогенами, понимаете? Неогенами. Пусть там адаптанты, но посмотрите на то, кем стал Радин с обычной деревяшки. Или тот же Коробок с его ультимативным промораживанием. Так что нет, ни о какой надежде на спасение Окалина не думала, распределяя своих по двум точкам с прицелом добраться до третьей и принимая моё предложение насчет четвертой. Ни она, ни девчонки, ни, тем более, парни, никто из них не будет кидаться грудью на амбразуру, если эту амбразуру отыщет.

Мы не в сказке.

…но рождены, чтобы сделать её былью. То есть — иметь ответ на вопрос «а где были вы, когда это всё случилось?». Нам полагается, понимаете? Ответ должен быть охренительно убедительным.

Поэтому я врывался как к себе домой на запах чебуреков. Как в ту, чья очередь пришла «застревать» в стиралке. Как в бухгалтерию в день зарплаты.

…и первым же делом, моментально понимая, что вытащил «счастливый» билет, я сшибаю с ног троих субчиков, ошивающихся в фойе этого дома детской радости.

Да еще каких!

Укатившегося в угол доходягу я не опознал, а вот за двух старичков-китайцев у меня взгляд зацепился намертво, благо что у одного из них, стекающего сейчас по доске почета, реально руки были замотаны в пакеты. Этого мне вполне хватило, чтобы, сменив форму на человеческую, тут же пробить футбольного пинка стонущему деду без пакетов на руках. На портреты и мутные фотографии детей, обрамляющие стены в этом царстве веселья, брызнули фрагменты китайского пенсионера. Следующим был дед с пакетами, стоящий на карачках и тянущийся куда-то рукой. Снова брызнуло на стены.

Так, теперь доходягу…

Я еле успел отпрыгнуть, но и то — только потому, что перед тем, как в меня зарядили способностью, стрелявший предупредительно издал глухой предупреждающий крик.

Сука…

— Парень… не трогай его, — еле проговорил тяжело дышащий человек, стоящий у вынесенных мной дверей, — Отой…ди…

Вымотанный, грязный и вспотевший, несмотря на снег на улице. Коробок.

— Ты как здесь оказался? — негромко спросил я, прислушиваясь не к дыханию оппонента, не отводящего от меня ладоней, а к окружающей среде, которая, пока, никак не проявляла себя шумом подбегающих по тревоге людей.

— Я же… не спрашиваю… как ты… здесь ока-зался, — выдавил из себя человек, пытающийся справиться с дыхалкой, — Почему так… припозднился?

Вот же сукин кот.

— Пацан, слушай…, — продолжал Коробок, — Мне нужен этот хер. Я его заберу и уйду. У тебя свои… дела, у меня свои. Все ваши… живы. Никого не убил. Так что…

Приятная новость, только увы, ты меня видел. Ну и еще одна штука, почему я не дам этому козлу то, что он хочет. Даже в этих обстоятельствах.

— Ты с самого начала знал, куда бежать…

Одновременно с этими словами я со всей своей дурной силы метну в гада две полные пригоршни максимально густой и липкой слизи. Удар, которым я теперь на расстоянии в десяток метров могу пробить однокирпичную стену.

Мы не в сказке, где существуют благородные разбойники. Если стоящий напротив меня человек соврал, то его нужно валить. Если же он не соврал, то это значит одно — он слишком силен, поэтому смог позволить себе такую роскошь. Тем более нужно валить. А еще он нас обманул. Всех обманул. Подвел под риск.

Оба моих снаряда с оглушительным грохотом разбились о почти невидимую сферу, «включившуюся» вокруг Коробка как раз в момент, когда заканчивал размах. Сама она такой удар выдержала, а вот плитка, в которую эта прекрасная защита частично уходила — нет. Сферу сорвалось с места и нехило брякнуло о стену, сделав крайне похожей на изолирующий шар Цао Сюин, только побольше. Но с говнюком внутри.

— Ах ты, тварён… НЕТ!!!

Даже сквозь пыль мой внезапный противник увидел, что я собираюсь сделать. Там было всё просто — швырнув в Коробка еще один мой «подарок», второй я отправил в лежащее на полу тело, которым этот перебежчик так интересовался. Тут щита не было, так что кучка лохмотьев просто стала чуть менее человекоподобной.

— Сволочь…, — прохрипел Коробок, осторожно поднимаясь на ноги, — Тебе не жить, сука…

Угу, действительно, давайте оставим в живых вражеского телепортатора ради трусливого идиота, толкавшего дерево народу. Не мне, конечно, такое говорить после всего, что я сделал, но сейчас-то надо выбесить мужика, определенно не контролирующего эту свою защитную способность? Надо. А как я это узнал? А отправив щелчком еще одну небольшую «соплю» слизи в этот прекрасный щит. Да и сам Коробок, поднявшись на ноги, лишь сверлил меня взглядом, сжимая кулаки.

И слушая, конечно же.

— Всё, пацан, ты нарвался…, — очень многообещающе проговорил он, продолжая сверлить меня взглядом глаза в глаза.

— Ага, — кивнул я ему, — Боюсь до усрачки. Стою вот прям тут и боюсь.

Вот стоял, а вот не стою, а сматываюсь плотным куском тумана, потому как в нашем доме топают маленькие ножки, оповещая меня своими умилительными звуками о том, где тут прячутся «стигмовцы». Точнее, откуда вылазят. Это, конечно, не точно, но, если подумать — у какой еще организации хватило бы ресурсов скрытно содержать целую свору боевиков в китайской части Стакомска? То-то и оно. Так что несемся по потолку, великодушно отдавая этим милым людям возможность атаковать, а то и убить орущего мне в спину Коробка.

А еще нельзя исключать такой момент, что сюда прется со всех ног кавалерия в виде сборной «когтей» вместе с их начальницей, у которой точно чешутся кулаки. Ой, нет, пока не чешутся.

Вообще план был классный, спешащие на шум люди, ломившиеся вперед плотной толпой, меня не замечали до тех пор, пока я почти наполовину не вполз на лестничные пролеты, ведущие к подземному комплексу, а вот потом что-то пошло не так. Я рассчитывал, что авангард, вооруженный, кстати, китайскими модификациями автомата Калашникова, запросто запрёт Коробка в его сферическом поле, а может даже и прихлопнет какой-нибудь способностью, но, как оказалось, у этого товарища, так жалобно поднимавшего лапки перед «винторезом» Козы, оказались еще козыри в рукаве.

Мне пришлось изобразить натурально физический объект, одновременно «падая» с потолка на солдат (и попутно обмазывая их слизью вместе со ступеньками) и отдёргивая свой «хвост» от широкого конуса лютого холода, который пришёл сзади. Упавшие скользящие китайцы, загомонившие как стукнутые электротоком сороки, мешали расслышать, что там вообще наверху происходит, но я решил, что такому большому телу как мое такое большое охлаждающее излучение не подойдет по фасону. Поэтому рванул вниз со всей дури, создавая позади буквально живые китайские завалы, орущие от неожиданности и невозможности пальнуть чем-нибудь своим, пороховым или неогенным.

Так, в принципе, дальше и пошло. Я спускаюсь вниз, позади кричат (недолго) люди, периодически пыхает морозно-голубым светом, а частички этого излучения (которое Коробок временами отправляет вертикально вниз по шахте) больно кусаются, промораживая хоть и несущественные, но части меня.

…интересно, а как он спускается по слизи? Неужели перемораживает её в порошок?

Гадать сложно и не хочется. Адаптанты слабее криптидов, относительно, конечно, но зато их способности сразу работают на максимум.

С лифтом, мощной закрытой платформой, рассчитанной на три-четыре десятка человек, мне сильно повезло — она отсутствовала. Превратившись на несколько секунд, я взломал закрытые двери шахты, а затем, не слишком думая о последствиях, спрыгнул вниз как был, то есть человеком, превращаясь в туман на ходу. Это было то еще развлечение, так как буквально через секунду пришлось производить обратную эволюцию, попутно разрывая к чертовой бабушке потолок у лифтовой кабины. Очень хотелось грохнуть тросы, чтобы Коробок точно ко мне сюда в гости не зашёл, но не стал — здесь могли быть заложники.

Внизу меня ждали.

С одной стороны, чертовски приятно чувствовать себя пуленепробиваемым, особенно когда в тебя долбят с четырех стволов, с другой стороны понимание, что вся эта прелесть будет ровно до момента, когда ты отпустишь тяжеленные створки суперлифта… она слегка напрягает. Достаточно для того, чтобы, протолкнув себя вперед, кинуться плотным куском тумана в атаку на людей, до которых очень быстро доходит мысль о том, что пора пользоваться способностями.

С автоматчиками я поступил довольно негуманно, заставляя поскользнулся на слизи, а затем «щупальцами» ускоряя полёт их голов к полу так, чтобы черепа точно не пережили этого путешествия. Жестоко, но мне нужно очень быстро двигаться — вспышки из шахты и лютый холод, который я ощущаю, они, знаете ли, не к добру.

— Изотов!! — хриплый голос Коробка, явно еще сидящего наверху, был хорошо различим, — Жди! Я иду за тобой!

Напугал козла полной жопой капусты в огороде. Идет он за мной. Ну иди-иди. Думаешь, что твоя сфера может вынести вообще всё, даже мой удар с ноги? Ню-ню…

Правильно товарищ Молоко говорила: у народа с высокой «невой» крышу переклинивает просто на раз. Внутренняя обезьяна стучит себя ногой в грудь, мол, она сверхъобезьяна, она всех заобезьянит…

Но вообще, я оказался в очень дурацкой ситуации, так как приходилось реально лететь вперед, заворачиваясь плотным облачным «сверлом» вместо того, чтобы продвигаться относительно осторожно и не рискуя. Единственным плюсом было то, что я как туманный слизень, везде оставлял за собой непроходимую для нормальных людей и неосапиантов область, которую, судя по доносящимся до меня хриплым крикам, Коробку, каким-то образом уже очутившемся здесь, все-таки приходилось промораживать, чтобы пройти.

Коридоры, повороты, спуски. Я несся, периодически сбивая в узком коридоре разные узкоглазые лица с ног. Их было немного, пятеро или шестеро. Пара пыталась меня застрелить, один использовал способность, похожую на ломаную зеленую молнию, которая прошла насквозь, не причинив никакого вреда, а остальные даже и не поняли, что их сбило с ног.

Я шел к заложникам. Пленникам. Идиотам. Не знаю, кем их считать.

Но кое-кто определенно считал меня трупом, спеша позади и, судя по всему, испытывая крайне мало удовольствия от ходьбы по коридору с собственноручно вымороженным воздухом.

Это слегка напрягало, поэтому, опасаясь не просто получить луч в спину (такое-то переживу), я просто-напросто согнулся раком и… подпрыгнул изо всех сил, ударив собственным упрочненным телом в потолок со страшной дури. Такого стальное покрытие не выдержало и надорвалось, что позволило мне, вновь слегка подпрыгнув и уцепившись за край, рвануть его вниз, устраивая приятный глазу обвал из раскрошенного моим ударом камня. Небольшой, но сколько там узкому подземному коридору нужно?

— Эй, Коробок! — не выдержал я рвущейся из груди песни, — Свистни в х*й!

А потом превратился в туман, высокомерно не слушая обещаний обманутого в лучших ожиданиях морозильщика. Пусть колупается, мне вовсе не нужно выводить отсюда людей, а уж туманчиком куда-то да просочусь… Мне нужно совершенно другое. А тут, глядишь, и Окалина подоспеет.

— Коробок?!! — неожиданно и громко раздалось спереди от двух потертых и взлохмаченных мужиков, бодро выскакивающих из какой-то подсобки, — Что/Где?!! Кор… блгххх!!

Мне давно не давала покоя мысль, что в туманной форме я довольно беззащитен и максимум могу лишь уклоняться от чужих атак. Что с этим делать я не понимал ровно до момента, пока меня в родной хате чуть не довели до цугундера, затрахав если не насмерть, то до потери желания жить точно. Тогда-то я и обозлился, перейдя в состояние тумана, а затем, укрепив вращательным моментом «щупальца», которыми раньше набивал на клавиатуре код, устроил двум наглым и эгоистичным девчонкам…

В общем, неважно. Главное, что я тогда понял — если можно совать для удовольствия, то можно совать и с другими целями, главное уплотнить свою форму до такой степени, чтобы пытающийся сжать зубы человек не смог этого сделать. А там уже, добравшись до его легких, можно пускать в ход слизь, закупоривая всё дыхательное нафиг.

— Гроб! Круг! — очень приглушенно заорало сзади голосом все понявшего человека, — Парни! Нет!! Нет! Изотов! Сука, отпусти их! Я тебя не трону! Клянусь! Только отпусти!!

Ага, щазз, нервно думал я, удирая от небольшой воющей сферы, бешено вращающейся вокруг своей оси. Эту хрень создал задыхающийся долговязый дылда на полу, из последних сил пытающийся направить её на меня. Не было печали. Лучше бы подумал, придурок отмороженный, почему твои друзяки тут, а ты не тут. Точнее должен быть не тут. Но ты тут. Такая вот загогулина.

Дальше я уже пошёл осторожнее. Слишком уж громко и грубо орал Коробок, так орут те, кто внезапно оказался бессилен. Следовательно, за спину можно не волноваться. Спускаемся, аккуратно проверяя этажи. Меня интересуют самые нижние, именно там большие складские помещения и резервуары, призванные обеспечить спрятавшихся в бомбоубежище людей едой и питьем. Почему не жилые? А потому что я уже в них, по крайней мере, половиной себя. Жилые не подходят, они разнесены и раздроблены так, чтобы народ, набившийся сюда битком, не толпился, не ходил друг у друга по ногам и не беспокоил окружающих. Так вот, эти жилые? Там красиво ничего не заснимешь. Там у нас только тощие рюкзаки, определенно ранее принадлежавшие тем, кто бегает по городу и тем, кого заморозил Коробок.

По всем писаным канонам таких ситуаций должно было случиться следующее: я такой врываюсь, а меня такие ждут. Особо мощные юниты противника, можно даже сказать «специальные боевые пидор*сы», которым батько настрого сказал караулить жертв, дабы те вовремя померли. И потом эпичная битва, в которой я превозмогаю.

Нет, битвы бы не было. Я просто-напросто залез почти весь в вентиляцию, а затем, пользуясь приобретенным опытом, вообще безо всякого риска пошёл разведывать вперед. А кто мне что сделает, когда большая часть аморфного тела там, в перекрытиях? И будет ли? Дышать, знаете ли, всем хочется. А вот драться я был морально не готов. Смысла нет, мне же надо просто камеры сломать, если их обнаружу…

…и только в этот момент до меня дошло, что я сам, по своей воле, залез в глубокую подземную жопу перед зачисткой районов с помощью «ограничителей» …

Сгорел сарай, гори и хата, решил я, двигаясь дальше. Понимаете, в жизни постоянно надо двигаться дальше? Бросили тебя по смс? Ну, сука, обидно, давай сотри ее и двигайся дальше. Уволили? Двигайся! И так во всем. Даже если бабушка умерла. Вытри слезу и двигайся, чем раньше, тем лучше, потому что двигаться все равно придётся! Движение — жизнь!

Вот так, понукая себя полнейшей бредятиной, я и сочился вниз по канали… вентиляции.

И просочился.

Только вот заложников на складе не было. Аналитики снова обосрались. Сука, прямо как метеорологи. Никаких тебе рядов несчастных советских граждан, призванных сдохнуть на камеру, как и самих записывающих устройств. Никто не страдал, воняя собственными выделениями, никаких детских невинных слезинок не лилось. Даже многократно изнасилованных злыми китайскими адаптантами комсомолок не было. Вообще ничего подобного. Пустота, полутьма, отсутствие присутствия.

И… фигулина.

Точнее, это была не совсем фигулина, а если совсем точно, так вообще не одна, а несколько фигулин. Основная изображала из себя нечто вроде огромной дрели с основанием на пятке. Эдакий супертехнологичный излучатель какой-нибудь хрени, придуманный безумным ученым из 60-ых, понимаете? Если вот эту ересь уменьшить раз эдак в 100, то получится тот же футуристический бластер из тех же годов. Ну еще и пульт рядом, но он современный, из подставки, ноутбука и проводов к фигулине.

Вторая фигулина, находящаяся под прицелом первой, представляла из себя натуральный стеклянный колпак двухметровой высоты, под которым, на соразмерном колпаку металлическом диске, стояла высокая подставка, на которой лежала кучка черного металлического говна. Нет, это было не оно само, конечно, а металл, выглядящий в точности как металлическое говно черного цвета, но оно было. Под прицелом.

Возле этой машинерии с умеренно нервным видом маялись дурью два человека преклонных лет. Один из них, на вид вылитый и слегка безумный ученый, был мужиком в возрасте сорока с копейками, а вот второй, женщина, вообще была похожа на товарища Молоко как сестра от другого папы. Рост, возраст, вес, мимика, поведение. Вообще не отличишь.

Это, знаете, думал я, потихоньку таща к обнаруженному все свое тело, как бухгалтерия. То есть, там же тетки довольно похожие друг на друга в статистической величине? Злые, перегидроль, витиеватые прически, социопатия… так-то присмотришься, все разные, а вот если мимолетом глянешь — то, как пингвины, только, сука, не пингвины…

— Здрасти! — поздоровался я с людьми, со всей дури дергая толстенный кабель, связывавший «дрель» с питанием от бункера, — Как дела?

Дебилизм, правда? Вот так, выходить перед совершенно незнакомыми адаптантами… только вот Витя не дурак, Витя много фильмов видел, в которых каждый идиёт, оставляющий работать вражескую машинерию — обязательно некисло так посасывал перед тем, как доблестно всех забороть. То есть, следим за мыслью — вырубить эту хрень надо обязательно, но вырубить так, чтобы никто не заметил, я не умею. А так бы, конечно, выключил, а потом бы коварно подслушивал. Но чего нет, того нет. Извините-простите. Поэтому я даже не выходил, а дернул за углом, высунув для приветствия голову!

Кабель, разумеется, выдернулся со всей моей страшной силой, дрель тут же поскучнела и слегка от моего рывка накренилась, ноутбук нездорово мигнул, а мужчина, ну тот, который в самом закате лет, издал леденящий душу вопль:

— Нееееет!

— Что за день сегодня такой? — спросил я женщину, правда, риторически, — Стоит мне сделать что-нибудь правильное, как это тут же кого-то сильно расстраивает.

Женщина молча смотрела на меня, тряся губой и руками. Мужик продолжал пялиться на «дрель» с таким видом, как будто тут его любимое дитя лопатой убили. Они что, некомбатанты? Совершенно? То-то как на Молоко похожи…

Лаааадно, тогда делаем так.

Высунувшись из-за угла чуть посильнее, я предложил обоим участникам этой мизансцены представиться. А то убью.

Проигнорировали.

Лаааадно.

На щупальца из тумана оба ученых среагировать успели, но без толку. Дернуться, взвизгнуть — это не реакция. Уронив обоих на пол, я поволок их подальше от хреновины по дорожке из самолично оставленной слизи. Пока волок, ощупывал на предмет оружия и прочих интересных штук, но ничего не нащупал. Оттащив так, чтобы они точно не могли ни до чего добраться, вновь превратился в человека, вновь слегка высунулся из-за угла, а затем скромно спросил:

— А чего это вы тут делаете? …делали?

— Маша, пора! — страдающим голосом сказал извивающийся на спине мужик, — Он сломал амплификатор!

— Витя, нет! — испуганно заелозила женщина, смешно суча короткими ручками.

— Маша, надо! — с еще большим надрывом выдал мой тезка, — Давай! Ну! Маша!!

— Я не могу! — тетка мастерски подхватила надрыв, — Не хочу, Витя!

— Вы там не взрываться думаете? — опасливо спросил я из-за угла.

— Маша! — не слышал меня мужик.

— Витя! — не сдавалась Маша.

— Да зае*али! — сдался я.

— Да идите вы на х*й! — интеллигентно, но от души послал меня мужик, чем-то хрустнул, а затем забился в судорогах.

Ну слава яйцам, не бомба.

— Витя!! — скользила по полу, плача, женщина, — Витя!!!

— Я за него, — ответил ей бесчувственный я, — Других Вить тут больше нет.

Действительно, кроме меня и неё здесь больше никого не было. Но недолго.