Дурацкий расклад

Глава 18 Подсчет зайцев

— Внимание товарищи, ситуация критическая, реагировать нужно срочно, но летучка короткой не выйдет. Пока я объясняю в чем суть — начинайте подписывать уведомления. Это стандартные «гостайники», ставьте свои закорючки. Изотов, Радин, вы тоже, как и все. Прикройтесь чем-нибудь, отвлекаете. Приступайте, я пока включу проектор.

В комнатке было тесно от «когтей», набившихся полным составом, так еще и окружающие пытались отпихнуться от голозадых нас с Кузьмичом, примчавшихся как на пожар. Впрочем, это им и было.

На желтом от старости полотне, повешенном на стену, появилась довольно гнусная и определенно славянская рожа. Худая и не блещущая интеллектом.

— Жаров Антон Викторович, в прошлом известен как «Одна нога». Преступник, рецидивист, адаптант. Отбыл шестнадцать лет на госслужбе для заключенных. Три неудачных побега. Телепортатор. Ликвидирован Симулянтом, — коротко представила рожу наша блондинистая майор, — Теперь то, что представляет для нас интерес — радиус способности по перемещению у Одной ноги был порядка двенадцати километров. Однако, по словам нашего соучастника-свидетеля, Жаров отправил его на Кубу. Что считалось невозможным. Тишина в зале, товарищи… потом попи*дите. Времени нет. Вникайте. Следующий слайд.

Лицо полной женщины, прекрасно мне знакомое.

— Логинова Мария Кирилловна, пропала без вести возле Дремучего порядка десяти лет назад, считалась мертвой. Одаренная исследователь-энтузиаст, была обнаружена в ходе спасательной операции того же Симулянта. Отказалась покончить жизнь самоубийством, как сделал её коллега, тоже один из пропавших… наших.

А еще он меня на три буквы послал, вспомнил обидчивый я.

— Следующий слайд. Ответ на предыдущие вопросы, товарищи. Устройство, которое вы можете наблюдать, получило название «амплификатор». Вообще он уже секрет из разряда «расстрелять перед выдачей информации», но мы — счастливое исключение, так как именно нам и разгребать всё это дело. Итак, эта несуразная штука усиливает адаптантов…

Вот тут шум поднялся изрядный. Даже опытные вояки не смогли сдержать нахлынувших чувств. Ждать, когда они придут в себя, майор не собиралась, облаяв народ матерно и грубо, а затем продолжила. Амплификатор, разработанный учеными «Стигмы», не был волшебной палочкой-выручалочкой от слова «совсем». Всё, что он делал — это дестабилизировал источник адаптанта, расширяя рамки использования способности. Одной случайной способности. Остальные прекращали работать сразу же.

— Раскрою тему шире, — слово взяла бледная и сосредоточенная Нина Валерьевна, чувствовавшая себя не очень ловко на этом празднике тестостерона и эстрогена, — Амлификатор — название почти шуточное, на самом деле, как мы смогли убедиться, устройство активирует тоже самое, что и «поле мертвеца», только… намного медленнее. Когда неоген попадает в «поле мертвеца» на определенное время, то его источник идёт вразнос, а затем гаснет, сам организм впадает в короткую предсмертную кому. Тут процесс растянут на месяцы, позволяя медленно угасающему физически и психически субъекту использовать одну свою способность за рамками ранее для него возможного. Насколько за рамками, могу объяснить просто: у Жарова «Одной ноги» был фиксированный показатель перемещения в двенадцать километров, однако, он закидывал одного из наших свидетелей на Кубу… то есть, это не просто усиление, а еще и изменение способности.

— Но смерть неизбежна? — в тишине грубый голос Колдуна прозвучал почти выстрелом.

— Абсолютно неизбежна, — твердо ответила ученая, — Вы знакомы с Изотовым, знаете, как действует его экспатия, да? Вот тут вопрос такого же порядка. Только если воздействие Вити мы можем нивелировать уже целым рядом мер, в том числе и с его помощью, то дестабилизированный амплификатором источник уже ничему не поддается. Это как цепная реакция, понимаете? Её нельзя остановить. Мы провели вскрытие тела Жарова, жить ему оставалось считанные дни. Повреждения мозга были…

— Неважно, — хлопнула по столу Окалина, — Суть в том, что наши аналитики не очень и ошиблись. Они просчитали возможный старый план «стигмовцев», призванный скомпрометировать неосапиантов и нашу страну в глазах мирового сообщества. Однако, все события в Стакомске преследовали иной набор целей. Полный список нам сейчас не интересен, интересно другое — порядка пяти сотен наших граждан-адаптантов, переброшенных Жаровым за прошедшие дни, содержится на базе «Стигмы» возле Каледона. Они — наша цель номер два. Первоочередные — доктора Алекса Валлиаччи и Хельмут Блинскитц, разработавшие амплификатор, а также сама база. Мы идем на штурм.

— Товарищ майор, а где этот Каледон? Как будут нас перебрасывать? — взяла слово Мотылеску, задав вопрос, как я понял, чтобы никто больше ничего не ляпнул.

— Самолетом, Зинаида, — поморщилась Ржа, — Каледон возле Кейптауна, Южная Африка. На этом всё, почти. Разойтись всем, кроме глав отделений и… да, Радин, Изотов, тоже останьтесь.

Оставшись, мы узнали еще одну маленькую деталь — по словам «языка», той самой толстушки, доставшейся буквально даром, сама «Стигма» была расколота на два лагеря. Если фундаментальную идеологию даже сама Логинова особо четко интерпретировать не могла, то вот вторая группа как раз и упростила этот момент, решив противопоставить человечество неосапиантам. Они стояли за событиями, из-за которых сейчас Европу бултыхало как пьяную школьницу на уставшем матросе. Между обеими группировками пробежала кошка размером с контейнер, набитый артефактами, и теперь, вполне возможно, мы могли встретиться в африканских джунглях не только и не столько с боевиками «Стигмы», сколько с регулярами из любой европейской страны. Или нескольких.

— Именно в этом деле вы, товарищи Радин и Изотов, можете оказать крайне существенную поддержку, — неторопливо, но очень внушительно произнесла мать моей призрачной подруги, глядя прямо в глаза… собрату-майору. Пристально так.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — металлически откашлявшись, заявил Кузьмич.

Брехал, собака железная… уж я-то знаю. Радин точно также себя вел смущенной институткой, когда в детстве убалтывал меня посидеть со своей дочкой пару дней, пока он рыбачит. Причем, с тряпочной маской на роже.

Надо бы вернуть должок.

— Мы, Кузьмич, пуленепробиваемые, — даже с некоторым удовольствием пояснил я стоящему рядом человеку, — Мы можем взять на себя всех простых вояк. Даже с танками и прочими приблудами.

— Именно, — кивнула Окалина, не сводя взгляда с коллеги, — Развязать нам руки.

— Нелла Аркадьевна, — смешался Радин, — У меня нет подготовки. Я кабинетчик. И…

— Чрезвычайно прочный и сильный, насколько мне известно, — кивнула женщина, — Валерий Кузьмич, вы же понимаете, что у нас тут не игрушки? Дело государственной важности, к которому я в данный момент могу подключить лишь очень небольшую оперативную группу, чтобы оно не вышло за рамки юрисдикции внутренней безопасности города Стакомска? Понимаете?

— Честно говоря, нет, товарищ майор, — окаменел лицом Радин, — Мне бы позвонить, согласо…

— Объясню проще, товарищ майор, — лязгнула голосом блондинка, — Моё подразделение целиком состоит из неосапиантов! С высокой степенью вероятности в Африке нас будет ждать конфликт с обычными людьми, гражданами европейских стран. Какова обстановка в Европе — вы должны понимать прекрасно. Именно поэтому мы действуем немедленно и крайне небольшим контингентом. Если Союз пошлёт войска в Кейптаун — это может стать прелюдией к мировой войне.

— Кузьмич, там люди, — негромко добавил я, — Скорее всего, их начали ловить до того, как объявили эвакуацию из районов. То есть — невинные люди.

— Да я в человека тридцать лет не стрелял!! — взорвался металлический майор, — Да и вообще… почти не стрелял! А вы предлагаете на передовую?! Что я там смогу?!! Что Виктор сможет?! Он вообще пацан! Против армии?!

— Мы их всех убьем, дядя Валера. Нахер.

Произнести это мне нужно было быстро, перебивая открывшую рот блондинку, желавшую либо оставить Кузьмича в бункере, либо… а вот фиг его знает. Но он был мне нужен там. Не сколько из-за того, что Радин стал металлическим, сколько из-за того, что он мог на себе нести какое-то средство связи, а я — нет. Но предлагать человеку просто постоять в джунглях, играя из себя рацию… тоже нет. Поэтому я воспользовался почти запрещенным приемом, заткнув и Радина и Окалину.

Зрачки, отлитые из металла, уставились на меня. «Когти» молчали, их командир тоже. Нина Валерьевна нервно кусала губы, стоя у проектора.

— Мы попытаемся, Витя, — наконец, выдохнул обычный кабинетный служака, — Это максимум, что я могу обещать.

На этой жизнеутверждающей ноте нас с Радиным выгоняют, чтобы мы не мешали взрослым мальчикам и девочкам смотреть секретные карты и планировать великие дела. Вскоре мы все начнем собираться в дорогу дальнюю. «Когти» будут проверять оружие, таскать боеприпасы в автобус, бурчать друг на друга за толстые жопы, а я, надев свежее белье и штаны, поймаю Окалину-старшую в укромном уголке, где женщина притулится, явно полная надежды побыть в покое хоть пять минут.

— Нелла Аркадьевна, — коварно я подкрадусь сзади, — А про наемников, что за мной бегали, новостей нет?

— Нет, Сс-с-симулянт, — прохрипит подавившаяся дымом женщина, — Никаких.

— Ясно-понятно, — покиваю огорченный я, — Значит, придётся беречься дальше.

— Ага… Стой, Виктор, — остановит она меня, а затем очень тихим голосом скажет, — Насчет Радина и его перевода…

— Внематочно вас слушаю! — навострю уши я и, конечно же, потом крепко задумаюсь.

Тимура мутило так давно, что он забыл первоисточник своего плохого состояния. Перелет, незнакомая тошнотворная жратва в полном чернокожих городе, одуряющая жара, которую местный черный хер, лучась белозубой улыбкой, окрестил «прохладно!», совершенно мерзейшая жидкость, выдаваемая тут за воду и не менее убийственный алкоголь, с помощью которого он попытался сократить себе остальной путь… выбор обвинителя был богат, как никогда.

Но Коробок выбрал другое. Четырех невозмутимых людей, бывших при нем неотлучно от самого Стакомска до этой чертовой дыры, где жить в принципе невозможно. Все, что хорошего они сделали, так это вытащили его из самой задницы, закрыв какой-то странной способностью, когда Коробок был в трех шагах от того, чтобы вломиться носом в шикарные сиськи огромной блондинки, ворвавшейся в тот гребаный театр. Там бы ему конец и настал… Про легендарную Ржу он кое-что слышал еще во время службы.

Снова подкатывает комок к горлу. А эти четверо… да и им вообще плевать, похоже. Стоят, смотрят на него, на Коробка, ждут. В той же снаряге, кстати, в которой они из зимы в это пекло прилетели. Не люди, роботы. Или очень-очень бывалые ребята. Опасные.

Проблевавшись на какую-то крупную насекомую тварь, к своей беде или счастью выползшую из травы, Коробок вновь попытался собрать разъезжающиеся в этой удушливой влажной жаре мозги в кучу, чтобы оценить своих спутников. Не четверо. Трое и один. Трое рулят, разговаривают между собой, даже перебрасываются фразами с Коробком, а вот один, в глухой маске с лыжными очками, тот молчит. Приказы выполняет, но молчит. И, почему-то, кажется опаснее прочих. Наверное, за счет того, что постоянно вооружен.

— Всё… поехали, — выдавил из себя бывший разведчик, забрасывая непослушное тело в открытый багажник машины, на которой они продирались сквозь джунгли. Переглянувшиеся люди в черной плотной униформе, как и их молчаливый спутник в очках, тоже полезли на сиденья. Автомобиль вновь тронулся с места, принявшись скакать по ухабам.

Коробок, чувствуя бурчание в многострадальном животе, уже был готов убить кого-нибудь за то, чтобы оказаться в прохладном помещении с сухим воздухом… но надо было терпеть. Он должен был вытерпеть.

Но не смог. Вскоре после остановки на поблевать Коробка скосило окончательно, поэтому на место новой дислокации его доставили бредящего и в бессознательном состоянии. Очнулся он в прохладном помещении с сухим воздухом и диагнозом — воспаление легких.

— Это вы, мистер, где умудрились так себе легкие заморозить? — удивится местный доктор, накачавший Тимура жаропонижающим и вернувшим в этот мир.

— «Хорошо, что не догадался морозить воздух, как прибыл в эту жару», — подумает про себя Тимур и будет совершенно прав, так как смуглый мужчина, явно пробывший под африканским солнцем не один год, уверенно докажет Коробку, что если бы у них здесь не было неогена-целителя, подстегнувшего возможности организма бедолаги, то смысла бы в дальнейшей жизни у него не было бы совершенно.

Слишком серьезно парень наглотался промороженного воздуха, когда шел по следам того… чудовища.

Пацан, это Изотов, сразу дёрнул Коробка, но как именно, тот догадался лишь потом, несясь со всей дури в дыму Стакомска, к своим приятелям. Высокому бледному парню с нехорошим давящим взглядом и смешной прической было совершенно, полностью плевать, что буквально на его глазах морозящий луч Тимура забрал жизни троих китайцев. Он видел это, не мог не видеть. Стоял в зоне поражения, не зная, где находится та баба с оружием. Но ему было плевать…

То, что он напоролся на чистильщиков, Коробок понял после, когда пёрся за страшной бабой и металлическим мужиком. Пацан был одним из них.

А затем гребаный театр. Гребаный пацан. Тупой Тимур, зачем-то попробовавший договориться, несмотря на то что уже понял, что это за фраер. Чистильщики — это не разведка, они вообще не вояки, у них, дебил, нет линии поведения в неясной ситуации. Они, эти суки, любую неясную ситуацию делают ясной как день. А он, дебил, договариваться… Ну что, идиота кусок, хорошо договорился?!

Сам себя буквально прикончил, не добившись ни-че-го. Круга и Гроба, невесть как оказавшихся на базе, сматывающийся от него пацан, так и не проявивший ни грамма страха, кончил просто походя. А какие у пацанов были способности…! Черт-черт-черт! Им всем троим несказанно повезло заграбастать себе…

Ай, да что там говорить.

Теперь вот лежишь на койке в гребаной Африке, уже должный местным по самую маковку. Что противнее всего — билет «Кейптаун-Гавана» вон он, прямо на тумбочке. Молчаливый занес. Вместе с паспортом, написанным на непонятном Коробку языке, но с его рожей. Мол, расслабься боец, ты тут не на приколе, а вообще весь красивый, с авансом и в заботе.

Вашу мать!

Подстава. Всё это подстава. Прохладная палата, улыбчивый доктор, прищуренная девчонка, приходящая раз в день, чтобы помацать Коробку сиськи своими светящимися руками. Бывший разведчик сохранял каменную морду лица, но внутри выл волком, попавшим в западню. Таких как он не оставляют отлеживаться просто так! К ним приходят, с ними говорят, уточняют, черт побери, хотя бы проверяют, на месте ли крыша! Но не один скупой разговор в Стакомске и всё!

Дураком Коробок не был. Он также не был хитровывернутым глистом, как покойный Гроб, способным влезть в жопу без мыла кому угодно, не имел наивного вида Круга, который всегда был готов к движухе, даже пьяным и на бабе, но он был командиром с реальным опытом. И знал, что так как сейчас — быть не должно.

А затем к нему пришли. Пришёл. Тот самый молчаливый мужик в очках. Сел на стоящую рядом пустую кровать, помолчал с полминуты, а затем… снял маску и очки, оказавшись невыразительным рыжеволосым типом со свернутым набок носом.

— Мой позывной — Каскадер, — негромко произнес тип, — Тебя зовут Тимур. Врач с ассистентом будут спать около часа. Нам надо поговорить.

— О чем? — хмуро поинтересовался уже более-менее нормально чувствующий себя Коробок, понятия не имеющий, сколько он тут валяется.

— У нас одна цель — Симулянт, — так же тихо и ровно продолжил загадочный тип, — Мы его желаем уничтожить по разным причинам. Этот момент не обсуждается, ради него здесь с тобой и занимаются. Я пришел поговорить о том, что будет после.

— То есть, вот это — лажа? — кивок Тимура на столик был однозначен.

— Нет, это действительный билет, — слегка недоуменно ответил ему рыжий Каскадер, а затем занудно уточнил, — Тебе не дадут им воспользоваться. Я объясню.

Объяснение выдалось коротким. Одна организация, две партии, находящиеся сейчас почти в состояние прямого противодействия. Каскадер — наемник со стороны, заключивший контракт на одного особого неогена. Тем не менее, его взгляды и принципы слишком близки противникам тех, кому принадлежит эта уютная исследовательская база, а с тех пор, как отношения внутри «Стигмы» вступили в стадию активного конфликта, рыжеволосого в мире живых удерживает только его безукоризненная репутация и… шанс, что цель может появиться. О самом Коробке можно сказать почти тоже самое.

— То есть, местные в осадном положении, ждут атаки как от стакомовцев, так и от своих, ничего им не ясно, но при этом готовы угробить нас обоих? — кривая усмешка дернула губы Тимура, — Это…

— Это факт, — ровно и хладнокровно оборвал его собеседник, — Поразмысли. Я не предлагаю тебе вообще ничего, что шло бы вразрез хоть с чем-то из ранее принятых обязательств. Всего лишь объединить силы после нейтрализации цели. Объединить для побега. Я знаю, куда нам идти, знаю как, владею одним из местных наречий, а также английским языком. Мы расстанемся в Кейптауне, каждый отправится на свой рейс, но до этого момента нужно выжить. Вот и всё.

Он говорил очень разумные вещи, только вот Коробку всё это не нравилось. Не потому, что было нелогично или пахло засадой, наоборот, для наёмника со стороны прийти вот так вот к единственному, кто подпишется на бегство, было разумно. Но оставалась одна маленькая деталь. Способности Тимура. Он продемонстрировал всего две из пяти, да и то его щит видел лишь этот проклятый Симулянт, но что мешает предположить существование способности, позволяющей узнавать другие способности? Если же такая или хоть её подобие существуют, то…

…предложение Каскадера попахивает весьма мутно.

Только вот Коробок его примет.

Всем надо, чтобы тот пацан с шипастой прической сдох. Этим, тем, рыжему, самому Тимуру. Всем без исключения. Ему это тоже надо. В первую очередь. Вовсе не потому, что пацан ухлопал Круга и Гроба, хотя тогда, конечно, псих тогда получилось схлопотать зверский. Нет, совсем нет. Вообще ни капли.

Просто Тимур не сможет дальше спокойно жить, зная, что где-то есть тот, кто повел его за собой, как козла на веревочке, вынудил ухлопать огромное количество народа, а затем, походя убив его товарищей, еще пожелал ему свистнуть в х*й. Ах да, не только. Совсем не только. Коробок чуть не убил себя, бегая за тем, кто вообще его всерьез не воспринял. Как козёл на веревочке. Как… он сам водил легших под него гражданских.

Убью, суку, твердо решил Коробок. А потом будь что будет. Терять ему нечего, максимум клад на сраной Кубе, только вот какие шансы на огромном острове дойти до той местности, ориентиры которой он помнит? Невеликие них*я шансы, вот оно что. Как и добраться в одну рожу до Кейптауна. Дареному коню в зубы не смотрят, даже если он рыжий и мутный.

Он глубоко вздохнул с закрытыми глазами, посидел так секунды три, а потом вновь уставился на наемника.

— Я с тобой.

— Хорошо, — с едва заметным облегчением кивнул ему будущий… напарник, — Тогда слушай. У меня нет точных данных, только предположения, но если что-то начнется, то меня сразу поставят в известность, сообщив максимум деталей. Итак, вот что мы должны предпринять…