Глава 1. Чёрная лилия

Наши дни...

— Проклятье! — громко выругалась я, глядя на черноту перед собой.

Будто огонь прошёл, выжигая травинки и лепестки. Не щадя ничего живого.

Но пламени не было в помине. Это моя злость хлынула вниз. Родилась при виде замка клана Ван-се-Росса на холме и приумножилась, стоило вспомнить последний день работы там. Представилось самодовольное лицо Свена Фаули — юнца-аристократа, гостившего у благочестивого семейства. Мерзавца, из-за которого начались мои нынешние беды. И вот результат — выжженная земля. Ни в чем неповинная.

А, впрочем, разве я виновата? Я не просила двух беспечных молодых магов, опьяненных ежегодным карнавалом, поддаваться безумной страсти. Я не просила их о рождении. Никто не хочет рождаться несовместимым. Полуцветом.

Карнавалы…

Их Эдвард Ван-се-Росса устраивал пышными, съезжалась знать из всех юго-западных герцогств — от заколдованного моря до мёртвой бескрайней пустыни, погубившей сотни самонадеянных магов. Длились празднования целую неделю, вино лилось рекой, танцы не прекращались круглые сутки. По ночам небо озаряли фейерверки, не давая спать всей округе из-за умопомрачительного грохота, днём ввысь взлетали хлопушки, рассыпая разноцветные конфетти.

Наряду с богатеями карнавалы привлекали и простых смертных. Пропуском в замок в праздничную неделю служили не титулы или золото, а оригинальность костюмов. От гостей требовалось веселиться и категорически запрещалось называть настоящие имена и снимать маски. Именно благодаря красочному наряду, украшенному живыми лилиями, на карнавал шестнадцать лет назад попала и моя мать Ренет — младшая дочка хранителя трав и цветов.

Юная белокурая девушка мечтала побывать в замке Ван-се-Росса во время празднования, и, если повезет, потанцевать со старшим сыном герцогской четы Эмилио. Моя вредная тётка Дот не раз рассказывала с усмешкой, как матушка страдала по красавцу-брюнету, отчаянно стараясь его увидеть хотя бы издали. Но вниманием девицы неожиданно завладел другой персонаж карнавала — юноша в костюме шута. Понятия не имею, чем он привлек маму — изысканной речью, галантными манерами или умением бережно вести партнершу в танце, словно она хрустальная ваза.

Но факт остается фактом. В результате той мимолетной встречи на свет появилась я — Лилит София Вейн. Полуцвет. Родительская магия оказалась несовместимой, и я пополнила ряды ненавидимых ублюдков, которым изначально не предусматривалось места в мире полноценных цветов. Да, таких, как я, немного. Но рождение любого из нас становится оплеухой для остальных магов.

О полуцветах сочинено множество зловещих историй, которыми родители пугают непослушных детей. Рассказывают, едва заходит солнце, мы превращаемся в тени, неслышно скользим по городам и деревням, проникаем в дома и высасываем из обитателей светлые сны. А в особенно темные ночи овладеваем чужими душами, чтобы красть частички магии.

Разумеется, в реальности ничего подобного не происходит. Просто мы — не такие, как все. Мы сломаны. Большинство полуцветов не способно перенять родительскую силу полностью. Мы — насмешка над магией, проявляем способности в извращенном виде. Огневики не поджигают, а заставляют тлеть или рассыпаться в прах. Водные маги не дарят живительную влагу, а заливают все вокруг странной жидкостью, не способной впитаться в землю и нести жизнь.

Однако встречаются и исключения — полуцветы с почти нормальной магией. Их ненавидят еще сильнее. Ведь уродец — на то и уродец. Над ним приятно насмехаться, он не внушает страх. От уничтожения нас спасает принятый столетия назад закон, приравнивающий истребление таких, как я, к любому другому тяжкому преступлению. Существует даже поверье, что убийство полуцвета — особенно ребенка — ляжет проклятием на весь род.

Правда ли это? Вряд ли.

Но все смирились с нашим существованием. Полноценных успокаивает тот факт, что мы бесплодны. Проживаем свой век, не приводя в мир новых неправильных магов.


Итак, карнавалы.

А, может, дело было в сливочном ликере. Иначе б моя мать, славящаяся благоразумием, догадалась бы поинтересоваться цветами магии нового знакомого, в объятиях которого оказалась. Знаю, нехорошо так думать о женщине, подарившей тебе жизнь. И вообще язвительно рассуждать на тему деторождения в пятнадцать лет. Но полуцветы взрослеют быстрее сверстников, с раннего детства понимают, насколько небезупречен мир вокруг. А, главное, насколько безжалостен.

Самое отвратительное в ситуации — никто, даже я сама, не знал, какие способности у меня могут проявиться. Ведь мама не нарушала правил карнавала, именем случайного любовника не интересовалась, снять маску не требовала. Поэтому, какие дары я унаследовала, оставалось тайной. С рождения было известно лишь одно: магия у меня тёмная, а не светлая, как у матери.

Пятнадцать лет я почти не проявляла способностей. На меня даже мэтры из колледжа Гвендарлин махнули рукой, решив, что заниматься моим обучением нет смысла. Родственники сделали вывод, что неизвестный папаша — слабенький маг, и успокоились. Но три недели назад всё перевернулось с ног на голову. Случился взрыв. В буквальном смысле. Жестокая шутка Свена Фаули обернулась катастрофой, из меня хлынули потоки магии. Чёрной и очень мощной.

— Лилит! Что ты делаешь? Я везде тебя ищу!

Голос звучал грозно, но уголки моих губ поползли вверх. Я не могла иначе реагировать на маму. Даже в самом отвратительном настроении любовалась ею. Ярость на весь остальной мир стихала. Мама походила на лань. Прекрасную, лёгкую и свободную. Стремительная походка напоминала полёт, светлые волосы неслись шлейфом, рассыпая лепестки от неизменных цветов, украшавших голову.

Мама любила меня, несмотря ни на что. Окружающие уважали её. Хотя обычно матери полуцветов становятся отверженными, а иногда и вовсе изгоняются прочь вместе с ублюдками. Но у Ренет Вейн есть козырь. После смерти отца она осталась единственной хранительницей трав и цветов в герцогстве. Столь сильной, что никому из соседей не мечталось. К ней благосклонно относилась сама герцогиня Виктория Ван-се-Росса. В наших краях более важной рекомендации не существовало.

— Ох, Лил… — выдохнула мама, увидев, во что превратилась трава у меня под ногами.

— Можешь вылечить? — спросила я без надежды.

Она покачала головой.

— Мне нечего противопоставить твоей силе, Лилит, — вздохнула она, осторожно касаясь тонкими пальцами моих каштановых с рыжинкой волос, совсем непохожих на её собственные. — Так, что стряслось? На кого ты разозлилась?

Я кивнула на замок на холме.

Как же я его ненавидела! Особенно с некоторых пор. И семейство Ван-се-Росса заодно. Надменного герцога Эдварда, любителя поморщить длинный нос. Его жену — вечно молодую герцогиню Викторию, красивую, но холодную, как лёд. Их младшего сына Элиаса, притащившего в гости дружка Свена. И старшего Эмилио. Правда, заочно. Он приезжал в родовой замок крайне редко и предпочитал не выходить за ворота.

— Лил, клан Ван-се-Росса не заслуживает твоей ненависти. Если б не их доброта, неизвестно, где бы мы с тобой сейчас находились. Что до Элиаса и его друга… — мама запнулась, подбирая слова. — Нужно искать положительные моменты. Если б не их глупая выходка, твои способности выплеснулись бы гораздо позже. Сейчас есть время их обуздать, а через несколько лет тебя бы просто похоронили в подземелье.

Я закусила нижнюю губу до боли. Как мама умудряется видеть во всем хорошее? Светлый маг, он и в преисподней не почернеет!

— Зато теперь мне придется жить в одном замке с этим… с этим…. - я отчаянно подбирала самое грязное слово, подходящее к случаю, но мама перебила.

— С самодовольным мальчишкой, в которого ты влюбилась, как распоследняя дурочка?

— Не влюблялась, — проворчала я. — Увлеклась.

Мы всегда были близки. Могли говорить обо всем на свете, называя вещи своими именами и не смея лгать друг другу. Иногда как мать с дочерью, а порой, будто сёстры или подружки-заговорщицы. У меня не было других друзей. Только чёрная дикая кошка Тира, которая наведывалась в гости время от времени. Сворачивалась на кровати и, прищурив желтые глазищи, слушала жалобы.

Мой интерес к Свену стал первым в жизни фактом, о котором я не рассказала матери. Было стыдно, что строю глазки богатому красавчику. Самой не верилось в собственную влюбленность. Как и в серьезность намерений Свена. И не зря…

— Не переживай, — мама зашла с другой стороны. — Полуцветы в Гвендарлин живут отдельно. Вы со Свеном Фаули встречаться будете крайне редко. Обычные ученики побаиваются вашего брата. Вдруг спалите кого-нибудь, не рассчитав силенки.

— Утешила, — усмехнулась я, отворачиваясь от ненавистного замка с серыми, тянущимися ввысь башнями.

— Ой! — вскричала мама. — У тебя глаза серебряные! Такими я их ещё не видела.

— А я видела. Пару дней назад. Вчера они золотыми были. Совсем с ума сошли, как сила проснулась.

Ох уж, эти глаза! По ним нас — полуцветов — и вычисляли. Они меняли «окрас» каждые несколько минут. Смена не зависела ни от времени суток, ни от освещения, ни от нашего настроения. Ладно б палитра ограничивалась естественными цветами. Так нет, глаза бывали огненными, карамельными, вишневыми и даже абсолютно белыми, что смотрелось особенно жутко.

— Идём, — велела мама, беря меня под руку. — Нечего тут киснуть. Нужно сборами заниматься. Не откладывать на последний момент.

Я подчинилась, умолчав, что любое действие, связанное со скорым отъездом из родного дома, сильнее сжимало сердце.

Наш поселок Бирюзовый — самый ближайший к замку из принадлежащих Ван-се-Росса селений располагался между герцогским холмом и быстрой речкой с прозрачной прохладной водой. Жили здесь пятьдесят три семьи — чинные и благородные, не замеченные в чем-либо неподобающем, а, тем более, противозаконном. Но я их не выносила. В ответ на презрение в мой адрес. Вот и сейчас, пока мы шли к дому на окраине посёлка, соседи здоровались с Ренет, не замечая меня.

На пороге я почувствовала запах яблочного пирога, и настроение улучшилось. Это тётя Дот постаралась. Она не любила быть обузой, брала на себя львиную долю домашних дел. Из-за перенесенной болезни в раннем детстве родовой магии в ней не осталось ни на грамм, получить полноценную работу, а, следовательно, и заработок, не представлялось возможным. Отношения у нас с Дот непростые. Но мы обе обожали Ренет и старались не досаждать друг другу по-крупному.

— Сподобилась, — констатировала тётка, появляясь в дверях кухни с полотенцем, перекинутым через плечо. — Ещё бы десять минут, и без ужина осталась.

Угроза была пустой. Ренет никогда бы не позволила морить меня голодом. Но Дот — это Дот. Без ворчания и выговоров никак. Она являлась противоположностью младшей сестры во всем. Внешнее сходство, правда, присутствовало. Но тётка была раза в четыре шире моей матери, а лицо вечно выражало недовольство.

— Тира приходила? — спросила я, ныряя к себе в комнату, чтобы переодеться в домашнее платье — кремовое с цветной вышивкой на вороте.

Дот негодующе фыркнула.

— Только этой нахлебницы не хватало! Явится, метлой выгоню. Запомни, Лилит! Шатается где-то неделями, а потом на постель. И молока ей подавай!

Последняя фраза — явное преувеличение. Тира ни разу не съела в доме ни крошки. Пила исключительно воду. И вообще была аккуратной и чистоплотной кошкой. Меня всегда удивлял её внешний лоск. Ни единой пылинки на идеально гладкой черной шерсти. Сначала я думала, она живет у кого-то в нашем посёлке или в одном из соседних. Но расспросы результатов не дали. Похожее животное никто не держал. И если б Тиру не видели домашние, я бы решила, что она плод моего воображения.


После ужина, во время которого тётка ворчала, пока мама выразительно не постучала ложкой по столу, я принялась складывать вещи. Вся одежда была новой, ни разу ненадеванной. Несколько повседневных и выходных платьев, осеннее пальто и шубка из скромного меха кролика прибыли вчера из замка Ван-се-Росса. Три недели назад, едва стало ясно, какая судьба меня ожидает, герцогиня Виктория прислала портниху. Пусть я — никчемный полуцвет, но позорить герцогство непозволительно! Гвендарлин — не сельская школа, а древний магический колледж.

Синюю форму и чёрно-белые плащи мне выдадут на месте, как и учебники. Оставалось сложить тетради, письменные принадлежности и личные вещи. Однако я никак не могла решить, что стоит взять с собой, а что оставить дома. Например, цветочный веер — атрибут маминого наряда на памятном карнавале. Я играла с ним всё детство, представляя себя знатной леди. Или браслетики из разноцветных стекляшек. Мы делали их вместе с Ренет, но в колледже они, наверняка, вызовут насмешки. Как и сборник романтических стихов, который я читала втайне от Дот, критикующей любые проявления чувств.

— Лил…

Я вздрогнула и едва не выронила книжку. В дверях стояла мама и смотрела на меня с пронзительной тоской, которую прятала последние дни. Ей было не легче, чем мне. А, может, труднее.

— Ложись спать, Лилит, — проговорила она мягко. — Завтра длинный день. Наверняка, не обойдется без сюрпризов. Ой! — мама прижала пальцы левой руки к губам, а правой начертила в воздухе знак против сглаза — овал с тремя длинными линиями.

Я послушалась, забралась в постель, укрываясь простыней. Но спать не хотелось ни капельки. Слишком много мыслей терзало голову, не остывшую от гнева. Вспоминался, как назло, Свен Фаули. Мои глупые чувства к нему и его мерзкая выходка под покровительством младшего герцога Элиаса.

На летнюю работу в замок Ван-се-Росса я попала по настоянию Дот. От неё самой место уплыло по причине отсутствия магических способностей. Бред, конечно. Для чистки столового серебра и мытья полов никакой дар не требуется. Лишь на кухне трудились повара, наделенные кулинарной магией. От остальных особенных талантов никто не ждал.

Я подозревала, причина неудачи тётки крылась во вздорном характере. Дот не поладила с Гертрудой — герцогской экономкой, отвечающей за набор прислуги.

Меня костлявая мегера с седым пучком на затылке тоже невзлюбила с первого взгляда. Определила в поломойки и велела не попадаться на глаза господам. Нечего такой, как я, щеголять перед хозяевами. Натыкаясь на меня в коридорах, Гертруда придиралась и напоминала, что приняла полуцвета исключительно из-за крайней нужды. Летом наплыв гостей в замок удваивался, и рабочих рук не хватало.

Моя серая унылая жизнь быстро превратилась в сплошную черную полосу. До того дня, как из кареты вместе младшим герцогом Элиасом не вышел Свен — белокурый, высокий и утонченный. Ему исполнилось восемнадцать, учиться оставалось всего год. Помню, как я стояла во дворе, разглядывая гостя: голубой костюм из заморского шёлка, начищенные до блеска ботинки, часы на цепочке с семейным гербом на крышке: расправившим крылья орлом.

Наши взгляды встретились. На целую вечность, как показалось тогда. Приятель хозяйского сынка подарил легкий приветственный кивок и улыбнулся. Кто бы знал, что то была улыбка демона. В белокурой голове зрел мерзкий план. Богатый избалованный мальчишка скучал и искал возможность развлечься в каникулы, а полуцвет — идеальный кандидат для злого розыгрыша.

Не знаю, почему я купилась на знаки внимания Свена. Быть может, хотелось верить, что кто-то видит во мне симпатичную девушку, а не ублюдка, без спроса занявшего место в мире полноценных магов. Я краснела, слыша комплименты, сказанные невзначай, смущенно отводила взгляд. Однажды поздним вечером, как на крыльях, упорхнула из-под «опеки» экономки на тайное свидание.

Сердце до сих пор сжимается при воспоминании, как вместо дражайшего Свена навстречу вышел громадный чёрный медведь. Издал грозный рык и двинулся на меня, словно демон, вырвавшийся из преисподней. Что произошло дальше, я знаю по рассказам других. В памяти запечатлелся лишь страх. Столь сильный, что не было сил закричать. Говорили, зверь рухнул, а по замку и всей округе прошла мощная волна чёрной магии, домашние животные бесились до утра, а матери не могли успокоить испуганных детей.

Герцогиня Виктория пришла в неописуемую ярость. Но её гнев обрушился не на меня, а на младшего отпрыска с приятелем. Неважно, что медведь был чучелом, «ожившим» благодаря Свену, умеющему управлять неодушевленными предметами. Гость был выдворен из замка с позором, а сын «награждён» внушительной затрещиной и заперт в покоях до конца каникул. Заодно и экономке Гертруде попало. За то, что посмела взять меня на работу.

…В тревожный сон я провалилась, когда ночная тьма проиграла битву рассвету.

Я шла по темному незнакомому коридору с подсвечником в руке, ступая как можно тише. Шаги заглушал ковер, гораздо громче стучало сердце.

— Лилит… — шептал кто-то едва слышно. Мужчина или женщина, не разберешь.

Меня пугал не голос. Он хотел того же, чего и я — идти и не останавливаться. Страшило, что мне в любой момент могли помешать, преградить дорогу. Они не понимали, насколько важен мой сегодняшний путь. Не желали признавать очевидное.

— Лилит, скорее!

Поздно.

От стены отделилась серая фигура. Прошла мимо меня к спутнику-невидимке. Что-то случилось с моими ногами. Они отказались двигаться дальше, приросли к полу, будто за секунду обрели корни, как у векового дерева.

Я едва не рыдала от злости и безысходности. Но не смела. Позади началась битва. Не на жизнь, а на смерть. Я не могла видеть двух злейших врагов. Следила за их тенями на ковре. Они походили на хищных птиц, сражающихся за добычу. Но мне не хотелось думать, что это я.

— Лилит!

Новый голос, зазвучавший из глубины коридора, без сомнения, принадлежал женщине.

— Приди ко мне, Лилит София Вейн, — звал он протяжно. — Ты моя… Моя…

Я хотела подчиниться. Больше всего на свете. Но не могла. Ноги не слушались, а грудь сдавила странная тяжесть, не давая дышать…

— Мяу!

Я с трудом разжала склеившиеся веки и громко вскрикнула.

На меня смотрели два жёлтых глаза! С черной морды!

— О, боги, — выдохнула я, хватаясь за сердце. — Тира!

Так и приступ заработать недолго. Демоны б побрали эту кошку! Теперь понятно, почему я задыхалась. Черная бестия лежала на груди. Она, конечно, изящная и стройная, но и миниатюрной её не назовешь.

— Слезай с меня. И с кровати тоже. Увидит Дот, выставит.

Но Тира не сдвинулась с места. Смотрела, не отрываясь.

По телу прошла судорога. Кошка всегда была странной. Но такого пронзительного взгляда раньше я у неё не видела. Будто в душу заглядывала, читая мысли, узнавая потаенные желания.

— Лил!

Мама влетела в комнату без стука, чего за ней обычно не водилось.

— Поднимайся! — велела она с порога. — И Тиру спрячь. Дот с утра не в настроении.

— Что-то случилось? — спросила я, опуская кошку на пол.

Ренет поджала губы.

— Сглазила я вчера. Не стоило упоминать сюрпризы.

— Мам? — поторопила я.

— После обеда нас ждут в замке Ван-се-Росса. Не спорь, — опередила Ренет волну протестов. — Герцогиня Виктория хочет тебя видеть. Её желания для нас закон.

Я смолчала. Скорчила гримасу Тире, внимательно наблюдавшей за мной немигающими жёлтыми глазами.

Загрузка...