Древнее сокровище

1

Наутро Арония проснулась с таким чувством, будто она, после экскурсии в судьбу Проши, прихватила оттуда его уникальные способности и превратилась в некого суперкиборга.

Это дарило ей странные ощущения…

Девушка поняла, что теперь умеет невероятные делать вещи — всё, на что раньше были способны только казаки-пластуны, владеющие незауряднымиутерянными ныне техниками и приёмами. Могла, став практически ниндзей, быть невидимой и неслышимой лишь одной силой мысли.

Да и кто она теперь? Прасковья Проша или, всё же, Арония? А прежде ещё и Лара. Имён у неё нынче — «як у собаки блох», как съязвила бы чародейка Фаина. А батько Фома — она так и слышала его тихий голос, поучительно изрёк бы:

— Имя, доню, це неважно, главно — чоловиком остатысь.

Кстати та сторона личности, которая была когда-то Прасковьей, почти не проявлялась. Надев казачью форму, Проша будто вовсе забыл свою женскую суть, посвятив всего себя службе Отечеству. И, благодаря въевшимся в подсознание пластунским техникам, почти утратил личностные качества, не имея ни собственных предпочтений, ни желаний. Для пластуна это лишнее, отвлекающее службы. Главное это одолевать «ворога», красться и прятаться в засаде, проникать всюду незамеченным. Быть идеальным воином, боевой машиной, каким был его отец батько Фома. Вне дома таким и был. И такой же стала Прасковья, полностью трансформировавшись в Прошу…

Теперь и в облике Аронии проявились эти стальные черты воина. Её внутренний «сокол», разбуженный временной слепотой во время ношения на глазах повязки, соединившись с её даром ведающей, бдил теперь за окружающим пространством постоянно. И — она это чувствовала: мгновенно реагировалн а малейший сигнал опасности.

Интересно, а сейчас она, приобретя пластунские навыки, «почуяла» бы опасность, исходящую от ведьмака Ратобора? Тогда, встретив его, она ощутила лишь симпатию. Явно, колдовским образом наведённую им. А чего удивляться? Даже Фаина против него не всегда «сдюживает». Увёл же он её оборотней — она и не почуяла.

И ещё Арония отметила, что в ней вдруг проснулось яростное стремление служить своему Отечеству — не жалея ни сил, ни самой жизни.

Ну, с этим она как-нибудь справится, преодолев эту неудержимую тягу к служению. Всё ж, она девушка, а не солдат. И не Проша, который «змалку» оберегал свою Родину, привык. Да и времена нынче иные — границы далеко расступились. Не идти ж ей в пограничники, в самом деле. Да и кто её туда возьмёт, служить? В качестве кого? Разве что — училки для детей офицеров.

Кстати, Арония, кроме русского и английского, знала теперь ещё кубанскую балачку, черкесский и адыгский языки.

Что ж, как говорится — «може, присгодится». Хотя — где? Впрочем, она, например, если после окончания вуза может работать в республиках, где живут эти маленькие, но гордые народности. Батько Фома ведь считал, что надо уважать и знать традиции и язык тех людей, рядом с которыми живёшь.

Однако оказалось, что эти её вновь обретённые способности и знания «присгодились» ей в этот же день. Батько Фома «як в воду глянув», говоря своей «доне», что времени у них мало…

Арония, быстро оделась, собираясь в институт, и пришла на кухню.

Там её уже ждал завтрак. Ну, как — завтрак? Полина Степановна, в связи со своей активной танцевальной деятельностью, почти полностью перешла на полуфабрикаты. И на завтрак лишь подогрела внучке магазинные блинчики с творогом. Арония проглотила их с горячим чаем, даже не ощутив вкуса. Если он у них был, конечно.

Девушка решилась немедленно поведать бабуле, что намерена перевестись на заочное отделениев универе. И слегка тревожилась — как она воспримет эту весть? Подбирала про себя нужные слова. Но Проша, теперь прочно поселившийся в душе Аронии, не любил политесов и та, неожиданно для себя, брякнула:

— Вот что, бабуля, я перехожу учиться на заочное. Скучно мне там.

Между двумя блинчиками.

В ответ Арония ожидала возражений или, по крайней мере, удивления. Но неузнаваемая бабуля лишь бросила на ходу:

— Вот как? Хорошо, поступай, как считаешь нужным. Ну, пока, внученька!

И, чмокнув в щёку опешившую девушку, Полина Степановна сняла передник и устремилась к вешалке.

— Я побежала! Сегоднянаша студия в детском доме выступает, опаздываю, — заявила она.

И, одев свою шикарную шубу и кокетливо водрузив такой же берет, убежала. Нет, всё же — ушла. Арония слегка зависла, глядя на захлопнувшуюся дверь.

А что она считает нужным? Этого Арония пока и сама не знала.

Честно говоря, девушка ожидала, что бабуля затеет с ней перепалку, в ходе которой ей и удастся как-то определиться со своими планами на будущее. Но та, живя в последнее время на своей волне, предоставила и ей полную свободу. Мол — переводись и радуйся жизни. Или танцуй, как я.

«Прямо какая-то пожилая цветочная фея стала, а не бабуля! Никакой ответственности за внучку! — усмехнулась девушка. — Взять хотя бы эти блинчики», — вставая из-за стола, покосилась она почти на полную тарелку общепитовских изделий».

Никакими супчиками с фрикадельками, домашними сырниками и котлетками в последнее время в доме и не пахло. А холодильник был забит полуфабрикатами из ближайшей «Кулинарии». Полину Степановну, гастролирующую по городу с бальной студией, подобно цыганскому табору, это вполне устраивало, да и Аронию, занятую учёбой, тоже. Просто непривычно как-то. Даже участие в массовках бабулю так не отвлекало от домашнего быта. А что ж, в этом есть и свои плюсы — после такого разговора на тему перевода девушка почувствовала крылья за спиной — лети, куда желаешь, бабуля не против.

Свобода!

Она быстренько покидала в раковину посуду, оделась и побежала, нет — полетела, по заснеженной улице к остановке.

«Это раньше я была занята учёбой, — радостно думала девушка. — Теперь-то у меня будет совсем другая жизнь, в которой качество еды окончательно потеряет значение. А что не потеряет? — озадачилась она и решила: — Там видно будет!»

И встала на остановке, ожидая свою маршрутку.

Всё же ей было немного не по себе — будто собиралась прыгать в холодную воду. Откуда, возможно, вынырнуть не удастся.

И тут Проша — видно чтобы отвлечь от сомнений, напомнил о себе — мол, для него качество еды вообще не имело значения.

«Был бы хлеб та квас з молоком и — будя! Та шоб хлопцы казаки, шо рядом зи мною, были бы живы, та и — ладно», — тихо шепнул он.

И то, правда. Проша был очень нетребователен в быту. И лишь иногда он харчевался у Марьи, жены двоюродного брата Андрея. Детей им бог не дал, вот Марья и ошивалась с мужем на кордоне. То обстирывала кого-то — за деньги, то кухарила — тоже не бесплатно. Хотя стряпухой Марья была «ще худшей, чим прачкою» — вечно для стирки щёлок экономила, а для борща заправку. Да и хлеб у Марьи то пригорал, то не пропечён был. Кубанская поговорка гласит: «Умила Марья готувати, та не вмила подаваты», а эта Марья ни «готувати», ни «подавати» не умела. Но харчевателей у неё было — хоть отбавляй, красивая она баба была, та языкатая, вот ей и сходило всё с рук. Так что стряпня из кулинарии по сравнению с Марьиной — это ж просто цимус.

«Причём тут стряпня? — спохватилась Арония, зябко пряча нос в шарф. — Я ж сегодня заявление о переводе подам! И куда потом? Хотя, — хмыкнула она, — всегда есть вариант — в армию пойти служить. Радисткой Кэт. Курсы закончить. После математического вуза-то одолею азбуку Морзе «як нэбудь», — хмыкнула она.

«А где бы применить навыки пластуна? Уникальные ведь техники, утерянные ещё век назад. Вряд ли они ведьме «присгодятся» — против нарушителей Покона нужны совсем другие умения. Тогда почему батько Фома говорил о том, чтобы она не давала пощады «ворогу»? Не на ловлю же оборотней и домовых её благословлял? Этим делом пластуны не занимались — сами на ведьмаков и оборотней были «схожи».

Что-то холодает, — поёжилась она, — а маршрутки всё нет. На Кубани ведь минус десять пострашнее, чем в Сибири сорок — климат влажный, — вздохнула она, пряча руки в перчатках в карманы дублёнки. Хорошо, что сумка на длинном ремешке, не мешает.

— Чем же мне потом заняться? Может, пора восстановить на Кубани пластунство? И начать детишек пластунским техникам обучать? Сейчас ведь разных секций — кунг-фу, айкидо и прочих восточных единоборств — как горбуш на нересте, будет ещё секция… «пластунят»? С детьми я сумею поладить — в педвузе, всё ж, учусь. Но согласятся ли родители отдать на обучение своих детей? Ведь кроме справки о неоконченном педвузе у меняни чего нет. Ни солидных корочек, ни престижных призов победителя всяких состязаний. Один лишь сон в активе, — хмыкнула Арина. — Да воспоминания о жизни пластуна Проши, жившего в позапрошлом веке. Этого в дело не вошьёшь», — усмехнулась девушка.

К тому же, она знала, как строг отбор в пластуны. Детей, способных усвоить техники пластунов, мало. Вспомнить хотя бы Макса и Пашу, неудачных учеников Георгия. Проша, достигнув возраста, когда тело утратило гибкость и послушность, очень тщательно отбирал себеу чеников. И реакцию проверял, и сообразительность, и гибкость, а главное — бесстрашие, настойчивость и смекалку. И воспитал всего тринадцать настоящих пластунов, зато каких — штучный товар. Легенды о них ходили. Казаки с радостью и гордостью отдавали Проше сыновей в обучение. Всезнали, что просить его об этом бесполезно. А нынче что? Родители, узнав, что его чаду на месяц или больше завяжут глаза, что увезут в глухомань, где оно будет бродить с завязанными глазами, жонглируя режущими предметами, скакать на коне без седла и упражняться в джигитовке, вряд ли обрадуются. Мало того — посчитают это издевательством. И если в итоге кто-то из детей пораниться или того хуже — на неё заведут уголовное дело.

Да и зачем нынешним детям такие экстремальные забавы? О том, чтобы его ребёнок сделал военную карьеру, основанную на его способности мгновенно убивать или, становясь невидимым, обезвреживать противника, мечтают лишь военные, привычные к этой профессии. И некоторые мальчишки, насмотревшиеся боевиков. Или детдомовские сироты, озлобленные на весь мир. Кроме того, для обучения пластунов необходима специальная база, расположенная на закрытой территории, и недешёвое оборудование и экипировка. Да и среднее образование никто не отменял.

Так что обучать пластунскому делу ребёнка в современных условиях невозможно. А взрослого парня, например — в десантных войсках, уже бесполезно…

А вот и её маршрутка подъехала, прервав размышления Аронии.

Оплатив проезд и сев на свободное сиденье впереди, Арония растеряно осмотрелась… Ей почему-то захотелось выскочить наружу и пойти пешком. Но машина уже мчалась в потоке транспорта.

«В никуда, без возврата, — мелькнула странная мысль и волосы под полосатой шапочкой, связанной бабулей, у неё вдруг зашевелились. — «Цветочная фея» этого не переживёт. Надо выйти.

Да что со мной такое? Куда? Там холодно! А в салоне тепло. И мне в институт надо», — возмутилась Арония, удобно усаживаясь и уставившись в окно.

— Алё! — вдруг крикнула полная женщина, сидящая рядом с Аронией.

И она вздрогнула, хотя никогда пугливой не была. Слой косметики на лице женщины был таким толстым, что шевелились только её полные губы с алой помадой. А нарисованные тушью глаза метали молнии из-под увесистых кусков туши.

— Борька! Блин! — проорала она басом. — Я ж русским языком ховорю — пускай ложут товар прям у колидоре. Не хочут? Щас приеду, разберуся. Ничо! Подождут! Всё! — гаркнула женщина и выключила свой телефон.

Тем временем водитель — пожилой лысоватый мужчина, кричал на парня, явно школьника, стоявшего у входа и нахально потягивающего из бутылки пиво.

— В салоне употреблять нельзя! А ну плати за проезд, салобон!

— Нету у меня денег, дядя! — фальцетом проблеял тот.

— На пиво, небось, есть! — возмущённо проорал водитель, подъезжая к остановке и распахивая дверь.

Мальчишка тут же выскочил, так и не заплатив.

— Урод! — зло крикнул водитель, срывая машину с места.

Парень отсалютовал вслед маршрутке бутылкой.

«М-да, какая-то нервозная атмосфера в салоне. Нехорошо это», — почему-то раздражённо подумала Арония.

И тут произошло нечто ещё более странное: внутренний сокол Аронии забил тревогу. «Опасность!!! Опасность!!!» — сигналил он ей. И сосредоточил её внимание на вошедшей женщине с большой дорожной сумкой, пылающей алым внутренним светом. Оплатив водителю за проезд, та пробралась с ней в заднюю часть салона, а Аронию будто магнитом потянуло за ней. Она поднялась и пошла за ней вслед.

— Ой, здесь такой сквозняк! — на автопилоте бросила она соседке, равнодушно мазнувшей по ней нарисованными глазами. — Сяду там!

2

Пассажиры занимались своими делами: кто безразлично смотрел в окно, кто пробирался к выходу, кто от скуки копался в телефоне…

А для Аронии пошёл иной отсчёт времени. Она ощущала, как неудержимо секунды утекают в никуда и их у неё становится всё меньше и меньше. Будто песка в самых маленьких песочных часах…

Огромная, непреодолимая опасность исходила от женщины, рядом с которой она, пройдя по салону, села на заднем сидении.

«Может, она маньяк? — вслушалась она в исходящие от той волны равнодушия. — Да нет, это что-то похуже. Отчаянье?»

Арония осторожно оглядела женщину внутренним зрением…

Вся она будто излучала злой алый свет, как и её сумка, стоящая у ног. И его огненные лепестки захватывали не только маршрутку, но и часть пространства улицы вокруг…

«Ой! Цветок этот вот-вот раскроется! И что? — задала она себе вопрос. — Тогда здесь расцветёт кровавое облако взрыва! — вдруг с ужасом увидела его девушка. — Это террористка! — поняла Арония. И то, что она заглянула сейчас в недалёкое будущее, ждущее всех их, сидящих в этой маршрутке и даже часть тех, кто будет ехать в это время рядом с ней. — Так, откуда поступит сигнал?» — попыталась девушка прочитать мысли женщины — как это делал Проша, будто растворившись в человеке.

Даже на спинку сидения отвалилась так же, как эта женщина, в лице которой она только сейчас увидела восточные черты. И полу прикрыла глаза, чтобы отключить зрение…

Поначалу ей не удалось ничего считать — какой-то туман мешал. Но вот эти мысли появились, но слова были какие-то странные — будто птичий клёкот…

«Ах, вот оно что! — догадалась Арония. — Да она же чеченка! Вот и «присгодился» язык, которому батько Фома учил!»

«Эти козлы всё равно не отдадут мне Исхака, моего бедного мальчика, — плыли равнодушные мысли женщины, будто произносимые заплетающимся языком. — Да и вряд ли он ещё жив? А! Инашалла! Без сыночка Исхака и мужа Баязэта мне незачем жить! Гори всё огнём! Пусть весь мир лети к шайтану!»

«Наверняка она под воздействием психотропных веществ или наркотиков! — мгновенно поняла Арония. — И, судя по всему, — считала она какие-то смутные картинки, — она должна была оставить здесь лишь сумку. Но впала в отчаянье и не собирается выходить перед тем, как этасумка рванёт!

Надо действовать немедленно! Взрыв может случиться в любую секунду!» — поняла Арония.

Открыла глаза и с радостью увидела, что телефон, выскользнув из рук террористки и упал на колени.

«Так, пока взрыва не будет. Но кто знает — может, её товарищи едут позади и, если что, сумеют запустить механизм сами. Надо спешить!»

План созрел мгновенно.

Арония, с подсказки Проши, вспомнив как это делается, Арония, бережно взяв телефон террористки, сунула его себе в карман и встала.

— Внимание! В салоне бомба! — громко воскликнула она. — Водитель! Немедленно останови машину!

Она опасалась, что сейчас в маршрутке начнётся паника. Что люди, толкаясь и крича, ринутся к выходу. Но ошиблась — все лишь возмущённо покосились на неё, оставаясь на своих местах, а водитель, оглянувшись, зло гаркнул:

— Ага! Щас! Чо, надо выйти в неположенном месте? Вот сдам тебя в полицию! Там покомандуешь!

«Одни психи и идиоты вокруг! Пассажиры, одним словом, — уже легко прочитала Арония его мысли. — Жаль, график поджимает! А то б, и правда, сдал. Пусть валит! На остановке вытурну!»

А раскрашенная толстушка, рядом с которой Арония раньше сидела, недовольно крикнула:

— Эй! Чо за дурацкие шутки? Я опаздываю!

Арония растерялась: «Что делать? А вдруг на бомбе есть часовой механизм?»

И тут снова в дело вмешался Проша, силы которого подкрепил её ведовской дар. С помощью «сокола», широко распахнувшего крылья, онвзял сознание водителя под контроль.

И Арония вновь крикнула ему — чтобы уж доходчивее:

— Это приказ! Тормози! К обочине!

Водитель отреагировал мгновенно. Сбавив газ, он свернул и, остановив на обочине машину, распахнул входные двери.

— Приехали! — ошалело обернулся он к ней.

— В салоне бомба! Эвакуируй людей! — снова приказала ему Арония.

Но водитель бы в шоке, а пассажиры не торопились это делать, продолжая сидеть на местах. Только возмущённо переглядывались.

— Чо за дела? — протянул молодой парень, недовольно отрываясь от своего, то и дело пикающего, телефона.

— Да это подстава! — буркнула девица, сидевшая через проход, так и не оторвавшись от игры в телефоне.

— Нас снимает камера? — игриво спросил мужчина из средины салона. — Где она? — завертел он головой в бейсболке.

И тут её Прошина часть включила массовый гипноз. Владея методикой бесконтактного боя, он задействовал её, отключив волю пассажиров. А чтобы все не повалились тут замертво, Арония подстраховалась, выкрикнув:

— Граждане! Выходите! И бегите подальше от машины! Дорога каждая минута!

Маршрутка мгновенно опустела.

Пассажиры, почти не толкаясь, высыпали наружу и организованно побежали вперёд вдоль потока машин.

Вух!

Арония выбралась последней, таща за собой расслабленное тело террористки. Оно оказалось очень тяжёлым, хотя с виду она была довольно хрупкой женщиной. Огляделась — ни одна машина поблизости не остановилась. Значит, соучастников террористки рядом нет.

Водитель, оказывается, ждал её на выходе из маршрутки и подхватил женщину с другой стороны.

— Я бывший военный, — проинформировал он. — Давай помогу! На фига она тебе? — спросил он. Но, не дождавшись ответа, спросил: — Там точно бомба?

— Более чем! — ответила та, таща террористку к группе пассажиров, остановившихся далеко впереди. И пояснила: — Она тоже жертва.

Водитель только хмыкнул, но помогал хорошо, взяв почти всю нагрузку на себя.

И вот они добрались до людей, сбившихся в отару, будто испуганные овцы, и опустили тело женщины в снег на обочине.

— Что с ней? Плохо? — заволновалась интеллигентного вида пассажирка. — У меня вода есть!

— А у меня валидол! — сказала пожилая женщина гренадёрского роста.

— Не приближайтесь к ней! — крикнула Арония, выставив руки. — Это террористка! Она может быть опасна!

Все отшатнулись. А Арония стянула с себя шарф и, не задумываясь, мгновенно связала руки террористки. И ноги — тем же узлом, используя снятый с себя пояс от дублёнки. Действия были автоматические, отработанные Прошей за долгие годы в дозоре. Водитель ошарашенно глядел на неё. Наверняка, он, военный, знал, что это за узлы. Арония теперь тоже, но ей было не до того.

— Вы звонили в МЧС? — спросила она его.

— Конечно! — огрызнулся водитель. — И вызвал всех, кого мог — МЧС, полицию, скорую и даже психушку, — ухмыльнулся он. — Вся ответственность на тебе — ты заварила кашу. Ты хоть видела эту бом…

— Минутку! — вскрикнула девушка, резко вскинув руку.

Все вокруг замерли, водитель — с открытым ртом. Очевидно, остатки гипноза ещё продолжали действовать. Да и Арония выглядела сейчас не девушкой, а как опасной боевой единицей.

И только в эту минуту она вспомнила, что в кармане её дублёнки всё ещё лежит телефон террористки. Вдруг нечаянно заденет опасную кнопку и он сработает? Девушка максимально бережно достала из своего кармана кнопочный телефон, сняла с себя сумку, длинный ремешок которой был надет через плечо, и, положив телефон поверх, медленно унесла его подальше от дороги и опустила всё это в снег. Оглянувшись, моментально выбрала из толпы внушавшее доверие лицо и, поманив рукой, поставила рядом с сумкой женщину-гренадёра. Ту, что предлагала недавно валидол.

— Следите, чтобы к телефону никто не прикасался! Иначе будет взрыв, — наказала она ей. — Отдадите только полиции.

— Поняла! — решительно выдвинула та челюсть. — Я вахтёром на ведомственном предприятии служу! — доложила она и Арина поняла, что не ошиблась. — Справлюсь, деточка!

Арония, расслабившись, направилась к толпе пассажиров и вдруг опять похолодела — а что, если на террористке одет «пояс шахидки»? Почему она раньше об этом не подумала? Почему не проверила ещё в маршрутке? Тогда б она её оставила там, чтобы не рисковать остальными. Но она же новичок и ещё не бывала в подобных ситуациях, когда закладывали в транспорт бомбы. Каки Проша. Учились на ходу.

Но сама бы она, точно, не справилась.

Арония подбежала к женщине, по-прежнему лежащей на обочине, и, закрыв глаза, всмотрелась в неё «третьим глазом»… И ничего не увидела. Нет пояса? А вдруг она ошибается?

Водитель тем временем закуривал, стоя поодаль. Ей больше не к кому обратиться — он воевал. И Арония тихо сказала ему:

— У меня появилось сомнение: нет ли на этой женщине пояса шахидки? Вы же военный, помогите это проверить!

Он чуть не поперхнулся и отбросил далеко в сторону уже зажжённую сигарету. Будто от неё на этот пояс могла попасть искра.

— Так у неё бомба или пояс? — хорохорясь, ехидно отозвался он, но заметно побледнел.

Ещё бы — сам ведь притащил сюда эту шахидку и, если что…

«Как я сразу не сообразил? — подумал он и зло покосился на Аронию. — А всё она — заморочила мне голову! Командует тут, хотя сама в терактах ничего не понимает! — услышала Арония. — Однако кое-какие навыки имеет. Откуда?»

Честно говоря, ей уже надоело читать чужие мысли. В сознание пробивались и те, что вертелись в головах пассажиров, не понимающих серьёзности происходящего и досадующих на задержку и своё невезение.

Но водитель всё же помог Аронии разобраться с этим поясом, взяв всё на себя. Он медленно и аккуратно расстегнул замок на куртке лежащей женщины, бережно завернул край свитера и майки. Оголился её смуглый живот, на котором никакого пояса не было. А та, умиротворённо закрыв глаза, этим манипуляциям не препятствовала.

— Тьфу, ты! — сплюнул водитель, поднимаясь. — Нет тут ничего! Совсем заморочила мне голову! Вот приедет полиция — тебе решётка! За ложный вызов. Поняла, кукла? — зло заявил он, срывая на ней стыд за свой страх.

— Лучше уж решётка, чем гибель невинных людей, — огрызнулась Арония, быстро застёгивая молнию на куртке террористки. — Бомба есть, повторяю — она в маршрутке, в её сумке.

— Зуб даю — нет там ничего, как и пояса шахидки на ней, — упрямо дёрнул подбородком водитель. — Ты её видела, эту бомбу?

— Граждане! — крикнула Арония, обращаясь к столпившимся вокруг людям, с любопытством, наблюдающим за их манипуляциями: — Прошу не расходится! Вы — ценные свидетели возможного теракта! А уйдёте — вас могут обвинить в соучастии! — предупредила она.

И парень с девушкой — любители телефонных игр, которые уже подружились и попытались потихоньку свалить, неохотно вернулись в отару.

«Вух! — выдохнула Арония, оглядевшись: Опасная маршрутка далеко, люди эвакуированы, службы вызваны. Кажется, успели!»

Но тут опять беда.

Она вдруг поняла, что праздновать им, всё же, пока ещё рано.

Сумка с бомбой, которая осталась в маршрутке, продолжала слать вокруг алые лепестки опасности. А мимо них, не подозревая ни о чём, по улице шли люди и двигался поток городского транспорта. На толпу пассажиров на обочине никто не обращал внимания. Мало ли, зачем люди покинули маршрутку. Наверное, поломка.

А вдруг бомба срабатывает не только от телефона, но и от часового механизма? Хотя, честно говоря, Арония видела лишь некую алую ниточку, связывающую потенциальный огненный цветок и её сумку, лежащую неподалёку в снегу, рядом с женщиной-гренадёром.

Но лучше подстраховаться.

Арина встревоженно спросила у водителя:

— Ну, где же ваша МЧС? Надо перекрыть радиус! И остановить движение на улице!

— Много ты понимаешь! — скривился тот и злорадно пообещал: — Скоро все тут будут. Не обрадуешься! Так ты виделату бомбу? — не отставал он. — Скажи честно!

— Не видела, — буркнула Арония. — Но знаю точно, что она там есть!

— Откуда? — зло прищурился водитель. — Уверенна, что эта заварушка не зря? А то сейчас тут такое начнётся! — покачал он головой.

— Очень надеюсь! — отмахнулась она.

— И что ты с ней такое сделала? — кивнул он на мирно лежащую террористку. — Чисто — ангел! А вдруг убила? Учти, если она не при делах, тебе и за это придётся отвечать.

— Уверенна, что не ошиблась — у меня интуиция.

— Чего? Интуиция? — скривился водитель. — Не гони туфту, девочка! Я бывал в горячих точках и видел, как ребята находят закладки и распознают засады каким-то шестым чувством! Они — не чета тебе! Это опытные бойцы, прожжённые волки. А не такие, как ты… фотомодельки.

Похоже, он недолюбливал не только школьников и пассажиров маршрутки, но и фотомоделей.

«Устроила тут аврал! В Вангу поиграть решила! Сорвала мне график! Дурак! Да мне за такое с работы слететь — на «раз»! — услышала Арония его мысленные стоны. — Ничего! Вот приедет полиция, разберётся! Поделом ей будет!»

Арония отвернулась.

«Ну, как его убедить? Не о Проше же рассказывать? Ладно, скоро всё и так разъяснится. Главное — люди выведены из опасной зоны. А есть ли бомба — проверка покажет».

Аронии и самой это было интересно узнать. А вдруг ей только показалось. Вот позор-то будет…

И тут, действительно, здесь та-акое началось…

3

И вот она — помощь!

К сбившимся на обочине людям под завывание сирен подъехала целая колонна этой помощи: полицейские машины, несколько автобусов и две скорые помощи. Из них как горох из банки, высыпала толпа людей в спецформе ис ними собака, овчарка. Тут же возник громкий человек с мегафоном, остановивший движение людей и транспорта. Улица вмиг опустела. А опасная зона была отсечена, будучи ограниченна красными лентами, оцеплена транспортом и людьми в бронежилетах. Толпу пассажиров тут же вывели, усадив в автобус. За лентами остались только Арония и водитель маршрутки, стоящие рядом с лежащей террористкой. Да поодаль, в снегу, маячила женщина-гренадёр, охраняющая телефон.

Всеми действиями руководил высокий молодой капитан. Который сразу же, каким-то наитием, выделил их из толпы растерянных пассажиров, оставив на месте.

Тем временем к лежащей на обочине женщине подбежали двое санитаров с носилками и два врача в белых халатах.

— Ранена? — спросил тот что в очках, склоняясь над ней.

— Сердце? Потеря сознания? — спросила белокурая врач, на ходу торопливо вдевая в уши стетоскоп и расстёгивая на женщине куртку.

— Почему связана? Буйная? — спросил, подбегая, третий врач, пожилой мужчина, неся в руках большой чемодан.

И Арония увидела за оцеплением третью подъехавшую скорую.

— Это террористка. Я ее… временно обездвижила, — пояснила она.

— Женщина? — удивилась женщина-врач, подняв голову и одновременно слушаясердце лежащей.

— Каким образом — обездвижила? — нахмурился пожилой, расстёгивая чемодан и с недоумением глядя на бездвижную женщину. — Травматик применили?

— Сюда нажала, — указала себе на шею девушка.

— Не вижу следов, — удивился то, ощупывая шею женщины, безвольно откинувшей голову.

— Она знает кое-какие приёмы, вот и… нет следов. Арестуйте её? — истерично выкрикнул водитель, указывая на Аронию. — Устроила шоу! График мне сорвала! Пассажиров высадила! Да меня за это с работы выгонят! О славе мечтает! В фотомодели рвётся, в блогеры! Гляньте-ка — даже прессу сюда вызвала! — злорадно указал на подъехавшую к оцеплению машину с надписью: «Телевиденье».

Оттуда выскочили два молодых человека. У одного в руках была телекамера, которой он стал всё вокруг снимать. В том числе и ребят из оцепления. Те принялись им что-то угрожающе внушать, выталкивая обратно к машине и указывая вдаль. Всё это время второй телевизионщик, пятясь, что-то говорил в микрофон, а первый — снимал их лица, закрытые щитками, Но выдворение от опасной зоны мало помогло — машина телевизионщиков лишь чуть-чуть отъехала. Первый парень продолжал снимать, высунув камеру в окно, а второй торопливо говорить в микрофон. Глаза у обоих азартно горели — будто у хищников, почуявших добычу. Наверное, если б сейчас здесь рванула бомба, они были б счастливы. Ещё бы — такие кадры! Их имена прогремят навсю страну! И неважно, что погибнут люди — это ведь всего лишь новости, улучшающие рейтинг их канала. И их личный имидж.

Тогда ребятаиз оцепления, применив силу, забрали у телевизионщиков аппаратуру и сами отогнали микроавтобус подальше.

Арония проводила удаляющуюся машину возмущённым взглядом.

Но тут за её спиной кто-то спросил:

— Готовы поговорить?

Это был капитан.

— Это вы нам звонили? — сразу обратился он к водителю. — Опишите вкратце ситуацию. Что, где, почему? Где обнаружена бомба?

— Так я ничего не знаю! — развёл тот руками.

У капитана округлились глаза. И Арония, понимая, что терять драгоценное время нельзя, выступила вперёд и сказала:

— Бомба в маршрутке, — указала она на стоящую вдали машину. — Находится в конце салона в синей дорожной сумке на полу.

К капитану подтянулось ещё несколько людей в бронежилетах и с рациями. Стоя позади, они внимательно её слушали.

— А во нтот телефон, что я забрала у террористки, — указала Арония на телефон, лежащий на её сумке в снегу, рядом с которым продолжала нести охрану озябшая женщина. — Возможно, он запрогра…

Но тут водитель, прервав её рассказ, зло крикнув:

— Что вы её слушаете! Нет там никакой бомбы! Она всё выдумала! — ткнул он в сторону Аронии пальцем. — Выгнала нас из маршрутки, приказала звонить вам! А ведь она эту бомбу не видела! Женщину, вон, убила, — кивнул он в сторону врачей, склонившихся над телом террористки. — Это она её… специальным приёмчиком укокошила! — Снова ткнул он в сторону Аронии пальцем. — Видали, как связала её? Морским узлом! Хрен развяжешь! — продолжал он ябедничать. — График мне сорвала! Серьёзных людей от дел отвлекла!

— Женщина жива! — отозвался пожилой врач. — Но, судя по всему, под действием психотропных веществ. Но жить будет!

— Наверное, это она её и накачала! — истерично крикнул водитель. — Ещё и телевиденье сюда вызвала! Прославиться хочет! Арестуйте её! — потребовал он. — И учтите — я тут не причём! Она заставила меня МЧС вызвать и эту тётку тащить!

— Разберёмся! — выставив руку, остановил его капитан. — А пока — не мешайте! Поставьте ему успокоительный, — предложил он врачам так, что это прозвучало, как приказ. — И подготовьте эту женщину к транспортировке в отделение полиции. Надо, чтобы она начала говорить!

— Сделаем! — деловито отозвались те.

Капитан, бросив на Аронию вопросительный взгляд — холодный и опасный, будто дуло пистолета, отошёл. Маршрутчик, наверняка, заронил в нём подозрения. И сомнения в необходимости их присутствия здесь.

«Что, если я, и вправду, ошиблась! Капитан мнетакого не простит, — ужаснулась Арония. — А водитель маршрутки, точно — побьёт. Я могу дать ему сдачи, но грех обижать ветеранов армии. Достаточно приёмчика, — усмехнулась она. — Ничего, главное, чтобы он сейчас не мешал! Вколите ему успокоительного. Пожалуйста!»

— Я просто хотела спасти людей! — пробормотала она вслед капитану, уже тихо отдающему своим бронированным воинам следующие распоряжения.

Он вообще постоянно был спокоен и собран — будто валун, стоящий в бурном водном потоке горной реки. Трое из его подчинённых тут же ринулись, взявс собаку, в сторону маршрутки — рысцой, неся в руках какое-то оборудование. Пара других ребят подбежала к женщине-гренадёру и бережно подняв, унесла вместе с её сумкой телефон — к ближайшей машине.

— А вас прошу — пройдите пока в полицейскую машину, — обернувшись, отдал капитан приказ, указав им с водителем на микроавтобус.

Женщину, охранявшую телефон, он знаком направил туда, где сидели в автобусе пассажиры маршрутки. Сам куда-то направился, тихо говоря по рации.

Всё происходило чётко, быстро и жёстко.

Но Аронии хотелось ещё быстрее. Надо, чтобы эти бравые ребята успели раньше, чем прозвучит взрыв. Хотя её внутренний «сокол» уже заметно уменьшил сигнал тревоги — с тех пор, как красная нить, соединяла алый огненный цветок с телефоном, исчезла. Но сам алый цветок всё ещё пульсировал вдали. Но было что-то ещё… Какая-то новая засада, что ли…Бомба и без телефона могла расцвести алым цветком…Надо спешить…

А, может, у неё уже паранойя? Жаль, она совсем ничего не понимает в устройстве взрывных устройств…

Пара полицейских сопроводила Аронию и насупленного водителя, получившего успокоительный укол, к полицейскому микроавтобусу. То ли помогая им не заблудиться, — хотя сложно потеряться здесь, на пустом, оцепленном лентами пространстве, то ли охраняя. В микроавтобусе, кстати, на окнах были решётки…

К нему же, сопровождаемые пожилым врачом, санитары перенесли и террористку, которая была все ещё без сознания. В салоне рядом с ней сел полицейский в каске и с автоматом на плече.

Арония, сев впереди — чтобы наблюдать за происходящим в оцепленной зоне, ещё раз пояснила медику:

— Имейте в виду — она скоро должна прийти в себя. Я лишь на время вырубила её, нажав нужную точку.

— Я это уже понял, — кивнул врач, с недоумением проговорив. — И где вы этому научились? Раньше я считал, что такие девушки способны только муху убить. Да и то не с первого раза. Я вижу, что причина длительного обморока не в этом ударе.

— Думаю, это из-за наркотиков. И ещё из-за стресса. Кроме того, возможно, её держали в плену. Может, даже не кормили или сама не ела.

— Вот как? — удивился врач. — Да, похоже, её организм истощён. Надо исправить.

И открыв свой чемодан, он обозрел его содержимое, будто художник палитру. А потом, выбрав две ампулы, сделать укол безучастной женщине.

И зачем она так разболталась? Ведь она заглянула в судьбу Назиры Боевой, когда сидела рядом с ней. Ну, как она могла промолчать, если человеку плохо? Хоть и террористке. Будь, что будет.

Водитель маршрутки, конечно же, отсел от Аронии в самый дальний угол автобуса — не мог простить, наверное, что столь юная девица верховодила сегодня над ним, старым воякой. Сидел, зло косясь на неё. Но вскоре укол сделал своё дело и он задремал, откинув голову на спинку сиденья. Ну, и славно!

А что там, в опасной зоне? Аленький цветочек всё ещё очень тревожил её сокола. И там сейчас ребята, которые могут погибнуть, стремясь защитить город от взрыва. Наверное, вот это и есть граница между своими и ворогом, от которого надо обороняться. И которая может возникнуть в любое время и в любом месте. Да, времена поменялись…

Арония всматривалась в стекло, но тщетно.

Что можно увидеть из окна микроавтобуса, стоящего у опустевшей парикмахерской, откуда видны лишь красные ленты да маячат спины ребят в брониках? Иногда сюда доносились только невнятные обрывки переговоров по чьей-то рации…

Что, она так и будет сидеть тут бессмысленной куклой, когда там решается судьба операции? Но когда Прохору могло помешать отсутствие зрения?

Закрыв глаза — будто тоже задремала, Арония разбудила внутреннее око и отправила своего «сокола» туда, где шла операция. И он увидел всё. Жаль, что это были только картинки — без звука. Ведь Проша не обладал яснослышанием. Но и этого было достаточно…

Вот стоит капитан с рацией в руках — мозговой центр операции, гуру, который всех тут дёргает за ниточки. И вполне результативно. Вокруг него стоят наготове люди в бронежилетах и касках…Но главное сейчас происходит не здесь…

Арония сместила внимание сокола к источнику алого полыхания, к маршрутке. Она была центром событий и внимания, там решалось всё.

Возле маршрутки сейчас находилось трое ребят — отчаянные головы. Один, кинолог, вошел в салон и, отдав команду, отпустил собаку, оставшись ждать у входа. И оставив дверь открытой.

«Правильно. Для отступления, в случае форс-мажора — если собака заденет что-то и произойдёт взрыв, — прикинула девушка. — Это даст возможность улететь подальше на взрывной волне и, может, выжить».

Двое других полицейских, сапёров, держались пока вдали.

«Тоже правильно. Зачем зря рисковать? Риска ими так хватает».

Но вот овчарка, пробежав по салону и принюхиваясь во все стороны, оказалась у задних сидений. Она обнюхала стоящую на полу сумку, замерла в стойке, а потом и села возле неё.

«Умница! — напряглась Арония на своём сидении. — Значит, я не ошиблась — бомба есть! В сумке взрывчатка! Ребята, теперь ваша очередь — не подведите!» — сжала она кулаки.

Полицейский-кинолог, отозвав умное животное, выскочил наружу, кивнул сапёрам и что-то проговорил в рацию. Затем забрал у ребят куртки и, посвистев собаке, не спеша, ушёл с ней далеко, очень далеко. Хотя кто его знает, где тут это далеко? Арония чувствовала, что овчарка каким-то образом донесла весть, что заряд велик. Но насколько велик? Куда достигает его убойная сила? И кинолог с собакой остановились так, чтобы не терять из зоны видимости товарищей. Наверное, в случае взрыва они намеревались бежать им на помощь…

Теперь внутрь салона, к бомбе, вошли двое сапёров, неся с собой небольшие носилки. Осторожно погрузив на них сумку, они с большими предосторожностями, вынесли носилки наружу. И, о чём-то переговорив на ходу по рации, медленно пошли с ними в сторону пустыря, расположенного на улице сбоку и в глубине. Повезло, что ограждающий его забор, был весь в проломах. Наверное, это территория была отведена под будущую застройку. Один из проломов легко впустил сапёров внутрь с их опасной ношей. Остановившись примерно в центре пустыря, ребята бережно поставили на землю носилки с опасным грузом.

О чём-то переговорив, они медленно открыли сумку…

Осторожно достали свёрток, обмотанный разноцветными проводами, будто змеями…

Арония с замиранием сердца смотрела на него. Он лучился тем самым злым алым светом, похожим на огненный бутон. Очень опасный. Невероятно неустойчивый…

Отбросивв сторону сумку, сапёры бережно положили пакет на носилки…

Несколько минут ювелирно-отточенных манипуляций и страшный алый свет потух.

Огненный бутон завял…

Ребята, поднявшись, выдохнули, и, радостно улыбаясь, сели прямо в снег. Один что-то доложил по рации, второй помыл в снегу руки. Будто в навозе копался.

А к ним через пустырь уже бежал кинолог с собакой на поводке, неся в руках куртки…

Арония вскочила со своего сиденья и крикнула на всю маршрутку:

— Мы спасены!

Радости её не было предела.

— Тю! — проснувшись, подскочил водитель маршрутки. — Сдурела совсем! Только прикемарил.

— Что такое? Кто спасён? — не понял врач, ожидавший от пациентки проявления признаков жизни.

И они появились — она открыла глаза, но тут же закрыла их вновь. Врач снова открыл чемодан и начал в нём что-то перебирать.

— Ну, я тут услышала краем уха, что бомба обезврежена, — проговорила Арония. — Ребята по рации сказали, — изобрела она на ходу объяснение и показала за окно. — Видите?

Там, действительно, происходило нечто необычное. Ровный строй оцепления сломался, возникла какая-то радостная суета и перемещения.

— А, вот как? Всё? Значит — раненых сегодня не будет, — буднично кивнул врач.

— А ты что думала? Кранты? МЧС это тебе не салон красоты! Дело знают! — желчно проговорил водитель, усаживаясь удобнее.

А охранник, ранее небрежно посиживающий возле бесчувственной женщины, закинув за плечо автомат, вдруг вскочил и перевесил его себе на грудь. Будто до этого ещё сомневался в её причастности к теракту. И немедленно нацепил на неё наручники. С этого момента она уже перешла из статуса бедной женщины, безвинно пострадавшая от нападения сумасшедшей пассажирки, в опасные террористки, государственные преступницы. Всё же, вопли водителя маршрутки были довольно убедительны.

Далее изменения стали происходить с невероятной быстротой:

Оцепление сломалось и исчезло, полицейские столпились у автобусов, ленты были собраны и выброшены. По улице, как ни в чём не бывало, потоком двинулись машины, по тротуарам люди. А бравые полицейские, успешно завершив операцию, погрузились в транспорт и уехали.

Здесь осталась лишь одна скорая, ожидавшая пожилого врача — две другие уехали, микроавтобус и небольшой автобус, в котором сидели пассажиры маршрутки. В нём двое людей в штатском переписывали имена участников события.

Вот уж не повезло — никто и никуда из тех, кто сел сегодня в ту маршрутку, сегодня не попал. Кроме этого события, конечно. А бедный Борис, с которым говорила начальница со свирепым макияжем на лице, так и не дождался её. Положил ли он привезённый товар в «колидоре»? Да и бог с ним — и с Борисом, и с товаром. Главное, что все они — и женщина-гренадёр, и юные любители телефонных игр, и мужчина, считавший, что его снимает камера, остались сегодня живы…

Арония после всех этих перипетий хоть и ощущала себя выжатым лимоном, была счастлива. Главное, как говорил пластун Проша: «Шоб хлопцы казаки, шо рядом зи мною, были бы живы, та и — ладно». Пассажиры были рядом с ней? Значит — товарищи, хоть и временные. Ежели б они погибли — выйди она из маршрутки, как поначалу рвалась, жалела б она их? Чувствовала б себя виноватой? Несомненно! В чём они повинны, её попутчики? В том, что сели не в ту маршрутку? Нет ничего нелепее такой смерти…

Арония сегодня проявила себя настоящим воином, вставшим на защиту своих товарищей против «ворога». Как и велел ей батько Фома…

Тут в микроавтобус вошли ещё два полицейских с автоматами. Зачем это? Оказалось — дополнительная охрана для всё ещё бесчувственной террористки. Встав со всех сторон, они глаз с неё не спускали. В автобусе сразу стало тесно от их автоматов, бронежилетов и жёстких взглядов.

Сюда же втиснулся и капитан, который руководил сегодняшней операцией.

А тут и террористка начала приходить в себя. И усугубляя тесноту, возле неё принялся суетиться врач с новыми ампулами и бутылочками, на которые та смотрела с ужасом. Как и на ребят с автоматами. Но молчала.

Капитан, оглядевшись, удовлетворённо кивнул, и знаком пригласив за собой Аронию, прошёл в конец салона. Там он отдал ей сумку и сказал:

— Разрешите представиться: капитан Чуров Владислав Богданович! — И даже козырнул, стукнув берцами. — Спешу доложить: бомба обезврежена! Спасибо вам за бдительность! — наклонив голову градусов на тридцать, заключил он.

Арония заулыбалась — не ожидала от этого сурового воинадобрых слов. А водителя перекосило так, будто он съел сразу штук пять лимонов.

— Это наш долг, — промямлил он. — Я ведь бывший военный.

— Что ж, рад, что эта операция успешно завершилась. Скоро вы будете свободны. Но ещё кое-какие формальности. Прошу предъявить мне ваши документы. Поскольку вы будете проходить по делу о несостоявшемся теракте как свидетели.

— Так это ж по судам затаскают! — ахнул водитель, снова почему-то с лютой ненавистью покосившись на Аронию. — Меня с работы попрут!

— Таков порядок, — пожал плечами капитан Чуров.

Водитель, достав из нагрудного кармана куртки, недовольно подал ему стопку документов. Арония тоже достала свой паспорт и студенческий билет из сумки. Хорошо, что прихватила его сегодня с собой — без паспорта её б не перевели на заочное.

«Да и так не перевели — не до того. Опять мир спасать надо было. Вместе с капитаном Чуровым», — усмехнулась она.

Капитан внимательно изучил документы, сфотографировав на свой телефон, и, возвращая их девушке вдруг белозубо улыбнулся. И от этого совершенно преобразился — оказывается он настоящий красавец.

— Студентка, спортсменка и, наконец, просто красавица! — вдруг сказал он.

«Так мы оба красавцы! — усмехнулась девушка. — К чему он клонит?»

— Рад знакомству! Не ожидал, что такие девушки способны оказать реальную помощь в антитеррористических операциях! Жаль, что телевиденье прогнали! Вы бы неплохо смотрелись на экране. Но, увы, режим секретности. Всё, что сняли эти юнцы, уже стёрто.

«Как банально! А мне казалось, что он — воплощение воина. А не Казановы», — почему-то рассердилась она. — Не люблю таких!»

— Шутите, капитан Чуров? — прищурилась она. — Нельзя устраивать шоу там, где могут погибнуть люди! Я рада, что операция прошла без крови и жертв!

Капитан растерянно посмотрел на неё — явно, не ожидал такого отпора. Видно, девушки липли к нему, как пчёлки к мёду.

И тут он вновь будто покрылся панцирем.

— Серьёзная вы девушка! — сказал капитан. — А можете сказать, как вы, Арония… э-э, — заглянул он в паспорт, — Викторовна, узнали, что в маршрутке находится террористка? Как вы узнали о бомбе? Если она была в закрытой сумке? — спросил он.

— Н-ну, это непросто объяснить…, - растерялась та.

Она, будущий педагог, ненавидела ложь. Но как тут скажешь правду?

— А вы постарайтесь, — нахмурился капитан. — Учтите, вам всё это надо будет подробно описать сегодня в протоколе.

— Н-ну… Женщина показалась мне подозрительной. Она явно была под воздействием наркотиков. И… — остановилась она, не зная, что сказать.

— Достала из своей сумки бомбу и стала ею жонглировать, — ехидно подсказал водитель. — Меня тоже терзает сомнение…

— Вам позже дадут слово! — отмахнулся капитан. — Арония Викторовна, сосредоточьтесь. Вы — главный свидетель.

Та тяжело вздохнула.

— Что я из вас каждое слово клещами тяну? — протянул капитан, удивлённо глядя на неё бездонными синими глазами. — Впрочем, нам уже пора ехать. В отделении составим протокол, там и продиктуете, — сказал он, уходя в начало автобуса. — И вы тоже, Олег Сергеевич, напишете.

— Отпустите! — взмолился тот. — У меня график, товарищ капитан! Начальству надо доложить! Она бучу подняла, с ней и разбирайтесь! — покосился он на Аронию.

Капитан задумчиво глянул на неё и сказал:

— Вы правы. Если б не она — от вашей маршрутки и гаек не осталось бы.

Водитель дар речи потерял:

— Ё-моё! — пробормотал он. И тут же подыграл капитану: — Кремень-девка! Так нас всех построила, товарищ капитан, что — мама не горюй! А с виду — фотомодель, будь они неладны! — всё же, сорвавшись, криво ухмыльнулся он.

— Попрошу — повежливей! — одёрнула его Арония. — Я не фотомодель, а будущий преподаватель математики!

— Оно заметно! В армию б тебе! Строить всех там, как нас сегодня! — отмахнулся тот. — А если что — приёмчиком ему в рыло! — ехидно хохотнул он.

Арония понимала, почему он так ненавидит красивых девушек — фотомоделей, как он их называл, но приказала себе не лезть в его судьбу. Там такого было наворочено… Помог людей спасти — и на том спасибо.

— Хоть Арония Викторовна и похожа на фотомодель, — снова защитил её капитан — понравилась она ему, что ли? — но это к делу не относится. Она сегодня всех нас сильно выручила. Да и вы, Олег Сергеевич, не оплошали, — милостиво заметил он. — Короче — едем в отделение, снимаем показания и вы свободны! — подобрев, заявил он. — Понимаю, что все устали.

— Это — да. Только я на своей машине за вами поеду, — сдаваясь, вздохнул водитель, — Не оставлять же мне тут казённое имущество?

— Разумеется, — кивнул Чуров и, пройдя, встал возле бледной, как смерть, террористки.

Врач поднёс той ватку с нашатырным спиртом, и женщина, вдохнув, что-то злобно прошипела, оттолкнув его руку, и отвернулась.

Тот, удовлетворённо улыбнувшись, стал складывать свой чемодан и насмешливо сказал:

— Товарищ капитан, я заканчиваю лечебные мероприятия — пациент может говорить. Дальше пусть ваши врачи занимаются.

— Хорошо, — кивнул капитан и задумчиво проговорил: — А толку? Кто такая? Похоже, ни имени, ни места проживания, ни обстоятельств подготовки теракта мы никогда от неё не узнаем.

— Ни про тех уродов, кто её сюда послал, — подхватил один из охраны.

— Так у неё же телефон есть, — напомнил водитель маршрутки, останавливаясь у двери. — Может, там что-то записано?

— Абсолютно новый, — махнул рукой капитан. — Был запрограммирован на взрыв.

Арония, почувствовав ненависть к тем, кто прячется за спиной этой несчастной женщины, не выдержала и выкрикнула:

— Назира её зовут. Фамилия — Б-ва. И вы с ней помягче, товарищ капитан. У неё террористы сына забрали, Исхака. Может уже и убили. Да и тех уродов ещё можно достать! Только торопиться надо!

— Что-о-о? — опешил капитан Чурови его голубые глаза блеснули сталью. — Эй, Костя, одень-ка браслетики на Аронию Викторовну! — тихо проговорил он.

Один из охранников, подбежав, мгновенно защёлкнулна руках Аронии наручники.

Она растерянно воскликнула:

— Что это? Меня-то за что?

— Арония Викторовна Санина! Вы задержаны до выяснения обстоятельств, связывающих вас с террористкой Боевой. Костя, приступи к охране задержанной, — сурово объявил капитан и отвернулся.

Его взгляд заледенел. Куда делся прежний красавчик? Снежная глыба в униформе.

Костя, усадив Аронию, встал над нею с автоматом наперевес.

Вот так. С чего начался день, тем и закончился — снова она сидит в салоне транспорта позади. Да ещё в качестве арестованной преступницы. Не лучше ли было ей тогда выйти? А то всех спасла, а сама в капкан попала. Который сама себе и поставила…

— Вот! Правильно! — радостно воскликнул водитель. — А я вам сразу говорил, товарищ капитан — неспроста эта красотка тут вертелась! Она одна из них! и бомбу подложила, и вам мешала! — Хотя такого он вовсе не говорил. — Приёмчики знает, команды сем отдаёт, узлы морские вяжет. Знаем мы таких, встречали в горячих точках…

Капитан Чуров, не глядя на Аронию, указал водителю на дверь.

— Идите вы… в свою машину! — сердито гаркнул он.

Тот пулей выскочил вон и побежал к своей маршрутке. То ли от страха, то ли от радости — аж подпрыгивая.

— Степан! В отделение! — громко приказал капитан Чуров водителю автобуса и плюхнулся на переднее сидение.

И тот под завывание сирены рванул с места.

4

В отделении их приезд радостно встретила целая толпа вооружённых людей.

Два полицейских торжественно, чуть не под овации, вывели террористку под руки, а двое других шли следом, держа её под прицелом автоматов. Выход Аронии был не менее торжественным: её охраняли два охранника, а Костя шёл рядом, прицепивеё наручник к своей руке. Капитан Чуров, даже не глянув на неё — студентку, спортсменку и просто красавицу, легко вбежал по ступеням здания и, козырнув, стал докладывать некому высокому чину, окружённому свитой, будто кроль. Похоже, все ликовали удачно завершившейся операции и столь богатому и быстрому улову.

Арония только хмыкнула — она уже видела, как где-то в городе наливается ещё один огненный цветок, а те, кто послал сюда бедную беззащитную женщину, ищут новую жертву…

Миновав проходную и длинный коридор полицейского отделения, поэтому случаю пустующего, девушка оказалась в допросной — судя по отсутствию мебели, где её оставили одну. Полицейские сразу же остались за дверью, а Костя, прицепив её наручники к столу, удалился.

Арония была полна возмущения — любому идиоту ясно, что не могла она, нашедшая бомбу, спасшая пассажиров маршрутки и вызвавшая МЧС, чтобы избежать жертв, быть террористкой. А капитан Чуров — судя по всему, не совсем идиот. Он сейчас войдёт и, извинившись, освободит её. Отстегнувот стола, снимет эти жуткие наручники. Конечно же — со своей неотразимой обаятельной улыбкой.

Но время шло, а её никто не отстёгивал…

Да в чём же дело? Ей уже давно пора быть в институте, чтобы — как это планировалось, оформить перевод на заочную форму обучения. Дёрнуло же её помочь этому приунывшему Чурову, назвав имя террористки! А в итоге — коли уж Арония Викторовна Санина в курсе всех жизненных коллизий этой несчастной, её же и обвинили в организации теракта. Полный бред! А может про неё уже вообще все забыли? Может, ей просто сбежать отсюда? У неё в арсенале — по наследству от Проши, имеются необходимые приёмы…

«Ну, уж нет — мне же потом вовек не отмыться! — возразила Арония не себе, а кому-то другому, будто шепчущему ей из-за плеча эти подлые подсказки. — Сбежала, значит, виновата. Скрывайсяпотом от правосудия, давшего осечку, в тёмном лесу, будто ведьма из позапрошлого века! К тому же капитан Чуров предусмотрительно сохранил мои данные из паспорта, где указан адрес. Если бабуля узнает, что я подозреваюсь в терроризме, она умрёт на месте. И откуда взялся этот Чуров на мою голову со своей обаятельной улыбочкой! — сжала она кулаки. Но тут же призналась себе: — А причём тут он? Просто я сразу решила помочь несчастной Боевой. Ещё в маршрутке, когда прочитала её мысли… на чеченском. Угораздило же батьку Фому научить её ему! Вернее — Прошку. Вернее — напомнить во сне, какой она была прежде. Вот и «присгодилося». И выходит, если б не он со своей наукой, от меня вместе с Боевой, каки от остальных пассажиров, сейчас осталось бы одно воспоминание. А что было б, если б я, после того, как помогла обезвредить бомбу, уехала оформляться на заочное? Или не сказала Чурову имя террористки и не попала сюда? — Арония тяжело вздохнула, вспомнив ещё один огненный цветок. — Поскольку я здесь, есть надежда избежать новых жертв. Если Чуров поумнеет, — как же Боевой помочь? Даже если б она вышла из маршрутки, её ждала бы смерть — как ненужного свидетеля. А здесь — тюрьма. Я должна наказать этих уродов! — ещё более утвердилась Арония в своём решении стать на время сообщницей террористки. — Как батько Фома велел — не дам ворогам спуску! И если надо, на время и сама буду в ворогах числиться. Спасибо Чурову, помог, — усмехнулась она, покрутила она прикованной к столу затёкшей рукой. — Ничего, что-нибудь придумаю. Где там этот бравый капитан Чуров? Пора нам уже браться за дело, а то опоздаем!» — осмотрелась она, чувствуя себя загнанным в угол зверем.

И то, что сейчас за ней наблюдают через зеркало, вмонтированное в стену. И её внутренний сокол был тут совсем не причём. Ведь во всех ментовских сериалах разъяснено про такие зеркальные окна в допросной, через которые можно наблюдать за ней.

И вот, наконец, дверь допросной распахнулась, а на пороге явился капитан Чуров. Который даже и не подумал отстегнуть наручники Аронии от стола, а прошёл и сел напротив неё.

И неудивительно, что не отстегнул — девушка уже примерно знала, какой информацией капитан обладает.

Например, что она владеет приёмами гипноза. Об этом — и ещё о многом другом, нехорошем, рассказал Чурову водитель маршрутки. Под протокол. Отстегни её, а она, того, сбежит, а он и не заметит. А если и заметит, то промолчит. Ведь, честно говоря, капитан по-прежнему симпатизировал девушке и не очень верил в её виновность. Но, что он мог поделать — сама себе обвинение вынесла, своими необдуманными словами. При свидетелях. Да и против фактов ведь не попрёшь, которые были получены уже в отделении от этих свидетелей. Санина подчинила себе волю водителя, заставив его остановить машину, когда у него — график? Безусловно. Вывела пассажиров из маршрутки, загипнотизировав их? Легко. А самое удивительное: как она, хрупкая девушка — почти фотомодель, обездвижила Боеву? Одной левой. Как потоми показала врачу. А такие приемчики обычным красавицам не положено знать. Да и бомбу она почуяла, которая была в закрытой сумке, тоже самым непостижимым образом.

В общем, надо теперь разбираться.

Разумных объяснений всему этому нет, а из здравых лишь одно: Арония Викторовна Санина является соучастницей преступления и обучена безотказным боевым приёмам. В некой террористической организации. Иначе откуда б ей знать обстоятельства, заставившие Боеву принести бомбу в маршрутку? Остаётся только выявить, зачем она сдала Боеву? Зачем спасла людей. Но самое главное — кто организовал теракт и где их искать?

А посему надо быть с ней хитрым и осторожным. И протокол составить, подчиняясь разуму, а не сердцу. Которое было навсегда — как бравому капитану сейчас казалось, пленено подозреваемой в ужасающих преступлениях пленённой им Саниной. Вот такой парадокс…

5

Капитан пришёл с помощником — невысоким крепеньким лейтенантом, обладающим, как он считал, способностями к гипнозу или кое-чем подобным. Вот именно — кое-чем. Но, надо признать, лейтенант был мастером допросного дела. Как говорится — интуитом. Лейтенант, деловито установив напротив стола треногу с видеокамерой, сел в углу за стол и положил перед собой стопку бумаги с ручкой. Чуров, не глядя на девушку, разложил на столе папку, диктофон и свой телефон.

— Итак, Арония Викторовна Санина, — заглянув он в папку, будто забыл за это время её имя, — скажите, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с…, - он ещё раз заглянул он в папку, — Назирой Боевой? Кстати, каково её отчество?

— Не помню, — хмыкнула та.

Её почему-то злил его вид. И равнодушие, написанное на его лице. И, главное — его глаза, стальные и холодные. Она, поддавшись эмоциям, тоже решила его позлить.

— Кто были ваши сообщники при подготовке теракта в маршрутном такси? Сколько их было? — также не глядя, монотонно проговорил Чуров.

Лейтенант тем временем быстро писал на своих листочках в углу. Ну, цирк! Нашли террористку!

— Не знаю таких! Студенты университета — вот мои сообщники! — съязвила девушка. — Постоянно готовлю с ними штурм предмета, называемого математикой. Других сообщников никогда не имела!

Аронии было даже интересно, как скоро Чурову надоест ломать комедию? Когда он осмелится взглянуть ей в глаза? Он-то ведь понимает, что никакой она не террорист. Или он, всё же, боится её гипноза?

— Как называется организация, готовившая с вами теракт? — частил капитан. — Как они вас завербовали?

— Понятия не имею! Как-то же они себя называют. И я тоже очень хотела бы это выяснить! Хотя, разве это важно? Ведь главное это поймать и наказать их!

Тот только покосился на неё.

Арония была вне себя — он и вправду считает, что она к этому всему причастна?

— Почему вы помогли избежать теракта? Почему сдали свою подельницу Боеву? — задал он, наконец, вопрос мучавший его. И поднял глаза: Вы с ней поссорились? Обиделись на руководителей?

И оказалось, что его волевое лицо, казавшееся ей таким симпатичным, сейчас было непробиваемо суровым, а голубые глаза отливали сталью. Да он ли это? И только тут она поняла, что все эти вопросы он подготовил заранее и сейчас просто зачитывает ей текст. Она почувствовала, как ему больно, что она попала в силки, но он ничем ей помочь не поможет. Тем более — проявить это внешне. Он отличный воин и привык неукоснительно исполнять инструкции. Она — под следствием, он — следователь.

Тьфу, ты! А ведь вся её надежда была на него.

Арония упорно молчала, её руки, прикованные к столу, возмущённо сжались. А напротив мигал огонёк пишущей видео камеры…

«Всё, конец мне! И Боевой тоже! Надо выходить на организаторов, а для этого я должна увидеть её. Только через неё можно увидеть их. Но она даже не знает адреса, где они могут находиться — всё предусмотрели. Зато я могу увидеть след от её сына. Возможно, он ещё жив и через него я их найду. Но разве мне это позволят? Как называется, когда сводят преступников? Очная ставка? Дайте мне эту ставку! — с отчаянием подумала она. И спохватилась: — Я ведьма или кто? Ну-ка, что там гласят правила нашего рода? — И в её голове прозвучали слова:

«Не иди только по пути силы… Будь справедлива к слабым и жестока к сильным… Применяя силу, не сомневайся — действуй на опережение… Никогда не показывай свою слабость… Если ты вступила на путь, то иди по нему до конца… Правда дороже выгоды…».

И везде повторялось:

«Ошибка может стоить тебе жизни. И даже души».

А в данном случае, можно лишиться если не жизни, то уж свободы — точно. — В голове у Аронии был полный кавардак, а в душе паника! — Как пробиться к этим солдафонам? — Покосилась она на капитана с лейтенантом. — Какое правило тут подойдёт? Наверное, это: «Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным», — усмехнулась она. — Или же их легче убить — как это сделала Кармен, чем переубедить».

Капитан Чуров Владислав Богданович — сама суровость, смотрел на неё удивлённо.

«Ещё и усмехается! — восхищённо подумал он. — Вот где выдержка! Да уж! Попали мы с тобой, Арония Викторовна! Врагу не пожелаешь».

Но как он мог её вразумить? Надо сотрудничать со следствием, иначе — хана. На столе перед ним работал включенный диктофон, поодаль снимала видеокамера, а лейтенант в углу всё до запятой вносил в протокол.

«Ты прав, Владислав! Прямо спецслужбы в действии! Где тут у них настольная лампа? — съехидничала Арония, вспомнив сериалы о сталинских временах. И вдруг поняла: — Я знаю, какой слоган мне подойдёт!

«Если ты вступил на путь, то иди по нему до конца». И ещё один: «Будь честна, даже если это невыгодно». Я скажу им правду! Естественно — ту, которую они смогут принять, — решила девушка. — А там — пусть будет, что будет!»

И спросила, наклонившись к диктофону:

— Сюда говорить?

— Просто говорите, Арония Викторовна, — дёрнулся в углу лейтенант, чувствуя, что эта бодяга заканчивается.

«Кто его знает, чего она тут наплетёт? А мне потом расхлёбывай!» — заполошно подумал капитан Чуров, не дрогнув ни одним мускулом.

Он не ожидал, что эта девушка расколется — не из таких она, потому и вёл допрос дежурно, для галочки. И внутренне рвался к Боевой. С минуты на минуту там должен был подойти переводчик, чтобы допросить её. И очень надеялся, что после сумеет выкроить возможность поговорить, оставшись с Аронией наедине. Чтобы вместе выработать правильную линию поведения. Пусть им не суждено быть вместе, но он сделает всё возможное, чтобы помочь ей выкарабкаться с наименьшими неприятностями. Потому и делал каменное лицо — чтобы полковник Щеглов и лейтенант Тимошенко — тот ещё фискал, не догадались о его… не лояльности следствию, что ли.

И вот — на тебе! Заговорила!

Кстати, его ребята, проводившие антитеррористическую операцию «Маршрутка», в том числе и его друг Костя, все были на стороне этой девушки, Саниной, так облегчившей им задачу. Он это перекуривая с ними на площадке, выяснил. Не вникая в тонкости, они душою верили в её непричастность. И обещали помочь, чем смогут. Главное — пусть Владислав разберётся, что к чему. Ясное дело, что девчонка не имеет отношения к организации теракта. Пусть она даст честные показания. А какие они, честные? Не навредила б себе опять. Вон он лейтенант — строчит, как из пулемёта, всё на карандаш берёт…

— Не надо напрягаться, Арония Викторовна. Говорите, хорошо подумав и взвесив, — с нажимом посоветовал он. — Учтите, вас также снимают на видео, — многозначительно кивнул он на аппарат. И не выдержал: — Уверен, это будет самое красивое кино из тех, что будет лежать на полке в архиве. — Уж очень хороша была она сейчас, несмотря на сложность момента. И, спохватившись, сделал строгое лицо: Говорите на камеру чётко и ясно.

Арония, наконец, оттаяв, ослепительно улыбнулась ему и сказала:

— Слушаюсь, товарищ капитан!

Сев поудобнее перед объективом, девушка красиво разложила на плечах свои длинные волосы, насмешливо подмигнула лейтенанту и игриво спросила:

— Что вы там спрашивали, господин начальник? Огласите ещё раз свой список!

Чуров, чувствуя себя немного странно — вообще-то здесь он задаёт вопросы, а не ему приказывают, заглянул в папочку…

— Впрочем, не надо! Все ваши вопросы вообще не о том! — вдруг махнула рукой Арония.