Драконы и дипломаты

Глава 14. Драконы, машины и люди

Когда Константа втолкнули в открытый в общей зале портал, он запнулся о какую-то драгоценную и, без сомнения, древнюю рухлядь из числа той, что награбили наёмники, но ещё не успели перенести на ту сторону портала.

А может быть это было что-то из техники землян, которую его пленители, по возможности аккуратно, демонтировали и тоже переносили через портал, чтобы изучить её и познать все секреты ретрансляторов и размножителей сигналов для вышек сотовой связи. Дикари! Чтобы разобраться в технических решениях чужой цивилизации надо, по меньшей мере, превосходить её в степени научного познания мира, да и то не факт, что получится разобраться. Хорошо, если известен принцип, на основе которого работает чужая техника, а если нет? Тогда придётся экспериментировать и строить теории, а для этого нужна развитая научная школа. Неужели у этих паранормалов есть что-то подобное?

Зачем им, бессмертным и почти всесильным, научная школа? Она избыточна, а то, что не используется, то отмирает либо вовсе не развивается. В глобальном смысле миром правит лень. Если орган не нужен, то эволюция избавляется от него. Если можно спокойно жить, крепко спать и сладко есть, то в животном никогда не проснётся разум, потому, что разум — это дорого, разум — это сложно и почти всегда избыточно. В очень редких случаях разум даёт определённому виду зверей настолько большое преимущество над окружающими, что оно оправдывает биологические затраты на него. Если человек может прекрасно жить ничему не учась, то он и не будет учиться. Учиться сложно, это работа, которую приходится делать вместо того, чтобы лежать под пальмой и ждать, когда прекрасная дикарка принесёт гроздь спелых бананов.

Для того, чтобы делать то, что делать надо, но без чего вроде бы можно обойтись — нужна серьёзная умственная дисциплина, соответствующее воспитание, а значит и построенное по определённым принципам общество, внедряющее в юные умы новых членов гениальную и прорывную идею — слова «долг», «совесть» и другие непонятные и смешные, для более простых умов, слова.

Наука, техника, всё это сложно и долго и, казалось бы, не нужно бессмертным всемогущим паранормалам. Своих более слабых собратьев и, тем более, неодарённых людей они крепко держат под пятой. Казалось бы, миры, где правят древние могучие паранормалы, должны быть статичны. В них нет развития и сегодня там тоже, что было тысячу лет назад и даже правитель может быть одним и тем же. Все сведения, получаемые до сегодняшнего дня, лишь подтверждали это правило.

Но правильно говорят мудрецы, что не бывает правил без исключений. Конкретно эти паранормалы понимали или, как минимум, догадывались, какие возможности может дать им технический прогресс. Они умели использовать технические устройства, чтобы открывать портал, обходя блокирующее заклинание наложенное гильдией портальщиков по договору с республикой. И они хотели разобраться в технике землян для чего и взяли Константа в плен. Или, его, скорее, похитили? Военнопленным Констант себя не чувствовал, а вот угнанным в рабство, похищенным — вполне.

Замешкавшись перед пеленой портала, Констант получил от сопровождающего его мага сильный толчок. Он сделал шаг вперёд, запнулся о что-то твёрдое и имеющее как минимум один острый угол, и влетел в мир своих похитителей вперёд головой. Всё, что успел сделать Констант, это выставить вперёд руки и хоть как-то смягчить падение на что-то гладкое и прохладное на ощупь. Болел ушибленный палец.

Он едва успел осознать, что лежит на гладком каменном полу в чём-то вроде огромной каменной чаши, по-настоящему огромной, размером с пару стадионов, как его резко схватили за плечо и заставили подняться.

Встав на ноги, Констант столкнулся лицом к лицу с мордой ужасной твари вышедшей, казалось, прямиком из ночных кошмаров какого-нибудь любителя Босха или почитателя литературного таланта Лавкрафата. Он успел увидеть зубы, каждый толщиной в его руку, может быть чуть поменьше и огромный глаз величиной с его голову. Этот большой глаз смотрел прямо на Константа и он не был мёртво-стеклянным как у чучел, рептилий и гадов. Нет, глаз был живой, очень похожий на человеческий, если не считать размеров и накрывшей его прозрачной плёнки. В его глубине явственно светился чужой и злобный разум. Чудовищный разум чудовища.

Рефлекторно дёрнувшись, Констант поскользнулся и снова упал, приложившись спиной о каменный пол. Сопровождавший его паранормал успел пройти через портал и снова рывком поставил своего подопечного на ноги и потащил его прочь от марева портала, словно кошка котёнка. Отойдя на расстояние хотя бы в несколько десятков метров от портала, Констант смог окинуть взглядом общую перспективу. Напугавшее его чудовище повернуло голову к такому же как оно собрату и как будто бы переговаривалось с ним без слов. Переговаривалось? Та искорка разума, которую углядел Констант в больших, похожих на человеческие, глазах, сейчас казалась бредом. Подобных чудовищ было где-то с десяток, вместе с ними или даже на них сидели люди в одинаковой одежде похожей на военную форму. Вереница носильщиков и, используемых как тяговые животные для перевозки тяжестей, больших гусениц сновали через портал перетаскивая награбленные ценности и технику землян.

Первое впечатление оказалось верным, Констант действительно оказался в гигантской чаше будто бы выплавленной в земле. Словно здесь когда-то бушевал плавящий камень огонь, а то, что получилось затем сгладили и зачем-то превратили в большую каменную чашу. Хотя, почему «словно», сильные маги вполне могли напрячься и устроить подобный локальный апокалипсис для каких-то своих целей.

В небе кружили необыкновенно крупные птицы. Приглядевшись, Констант догадался, что это не птицы, а такие же чудовища, что сейчас сидят перед входом в портал, будто кошка перед мышиной норой. Драконы! Ещё одна ожившая страшная сказка. И почему в этом мире оживают только страшные и злые сказки, а добрые и хорошие выдумки так и остаются выдумками?

За пределами границ каменной чаши высились каменные башни. Очень высокие, наверное не меньше чем в тридцать этажей, может быть больше. И зачем понадобилось строить такие высокие башни? Башни стояли группами по несколько штук, а между ними раскинулись обычные одноэтажные дома из дерева или камня. Совсем обычные средневековые дома. Ничего технологичного, что мог бы ожидать Констант от цивилизации, умеющей с помощью техники открывать проходы между мирами, вокруг не наблюдалось.

Впрочем, и заниматься наблюдениями ему толком никто не давал. Бросив подопечного где-то на верхних ярусах каменной чаши, охранявший землянина маг встал рядом и какое-то время они оба смотрели, как чудовища, один за другим, ныряют в марево портала. Но затем на той стороне что-то произошло, портал сверкнул так, что стало больно глазам, и моментально закрылся. Находившиеся в центре каменной чаши люди явно не ждали ничего подобного потому, что заволновались и забегали. Не успевшие пройти на ту сторону драконы недовольно перерыкивались. Разминаясь, чудовища поднимали длинные крылья, обёрнутые вокруг туловища, делали один-два взмаха на пробу и успокаивались. От их движений по каменной чаше гуляли порывы сильного ветра.

— Это твой родной мир? — спросил Констант у охранника. Если уж он оказался здесь, то надо что-то делать, готовить побег, а для этого нужна информация. Очень много информации.

Редклиф, — вспомнил Констант, его охранника зовут Редклиф.

— Что это за башни? — поинтересовался землянин. — Такие высокие, выше чем здания-высотки в новых городах.

Внимательно наблюдавший за суетой вокруг закрывшегося портала, охранник вдруг решил ответить на вопрос пленника: — Это и есть здания-высотки.

— Там внутри? — поразился Констант, — но зачем вы заковали их в камень?

— Чтобы не развалились. Они очень и очень старые, — ответил Редклиф.

Констант хотел было задать очередной вопрос, но сопровождающий снова рывком, как будто не умел по-другому, поставил его на ноги, на этот раз соизволив чуть-чуть прояснить ожидающее землянина ближайшее будущее: — Идём. Я должен отвести тебя в цитадель ордена хранителей.

— Хранителей чего? — всё же осмелился спросить Констант пока они шли к выходу из каменной чаши, по направлению к ближайшей группе каменных башен внутри которых прятались небоскрёбы неизвестной цивилизации.

— Хранителей старого знания, — пожал плечами Редклиф и, устав от вопросов пленника, велел ему замолчать.

Прошло ровно сорок семь дней с тех пор как Константа похитили, и он стал пленником здесь. Широка темница — целый мир, но всё равно тюрьма с самыми ужасными на свете надзирателями — паранормалами способными залезть тебе в голову и вывернуть там всё наизнанку, превратить человека в послушную живую машину. Он вдоволь насмотрелся здесь на подобных «живых машин». Больше, чем нужно чтобы всю жизнь, каждую ночь, видеть кошмары с пустыми глазами и неживыми лицами тех, кого из людей «переделали» в автоматы.

Константа до ужаса пугала подобная участь. Он подумывал убить себя, чтобы не работать на врагов, но оставил эту мысль на самый крайний случай. Помогая ордену хранителей драконьей империи разбираться в технике землян, он гораздо больше узнавал о них самих. Вот только сможет ли он когда-нибудь передать то, что узнал своим? Способны его новые знания помочь республике или так и умрут мёртвым грузом в нём самом — никому не переданные, не использованные, бесполезные. Предатель он или всё же разведчик? Вот, что мучило Константа. И всё же он не верил, что на основе его объяснений местные хранители смогут построить что-то работающее, что может быть использовано во вред землянам. Если бы Констант поверил, что такое возможно, он тут же убил бы себя или постарался убить, потому, что за ценным пленником наблюдали не только глазами и могли бы успеть вмешаться.

Сорок семь дней. Полтора месяца. Посланные на помощь союзному домену армии республики, вместе с сопротивлением, готовились штурмовать город АшХашбаш, чтобы разом лишить самозваную коллегию трёх четвертей подвластных ей производственных мощностей массового поднятия умертвий и костяных конструктов.

На деле столкнувшись с возможностями мобильных противовоздушных зенитно-ракетных комплексов, драконы-маги прекратили устраивать массовые налёты на разворачивающиеся для штурма АшХашбаша силы землян. Вместо этого они сеяли ужас и смерть в переметнувшихся к республике отдалённых городах домена, уничтожали отдельные отряды армии сопротивления и пиратствовали в небе, не позволяя организовать воздушное снабжение войск.

Поднявшиеся за границы атмосферы драконы-маги сожгли шесть из девяти функционирующих спутников, выведенных на низкую орбиту, пока их не спугнули поднятые по тревоге звенья многофункциональных истребителей. Но дело было сделано, земляне лишились возможности наблюдать с орбиты за перемещением противника. Плюс начались перебои со связью. Из-за малого количества оставшихся спутников, порой связь могла отсутствовать по несколько часов, что недопустимо на войне. Пришлось разворачивать сеть ретрансляторов на земле, а в критических случаях, поднимать и использовать летающие авианосцы и транспортники как средства ретрансляции сигналов, но без хорошей воздушной охраны большие самолёты превращались в лёгкую добычу для драконов и их всадников.

Несколько дней назад землянам удалось ловко подловить драконов на приманку из якобы вылетевшего без охраны транспортника. Превращённый в брандер, в воздушную бомбу, большой самолёт летел, управляясь автоматикой, без единого человека на борту. Сразу четыре двойки драконов накинулись на него, радуясь беззащитной добыче. Но стоило им подлететь поближе, как транспортник обернулся вторым солнцем, перед которым мерк свет первого, настоящего светила. Воздушный взрыв условно «экологичных» ядерных зарядов почти не порождающих долгоживущих изотопов снёс выставленные драконами-магами щиты и разом спалил трёх, подлетевших наиболее близко. Остальные получили ударную дозу радиации и страшные ожоги, но выжили и если дать им время смогли бы восстановиться. Но времени не было. Лишившиеся щитов и почти всех своих всадников, драконы бестолково метались, представляя собой лёгкую мишень. Ослеплённые как в прямом смысле, близкий взрыв вскипятил их глаза, а прочнейшая прозрачная плёнка, заменяющая чудовищам веки, помутнела и обуглилась, так и в переносном — от страшной боли они сейчас были беспомощны. Заранее занявшие позицию зенитно-ракетные комплексы разобрали цели. За подлётное время, понадобившееся ракетам чтобы преодолеть разделяющее их с целью расстояние, драконы ничего не смогли сделать. Все цели были успешно поражены.

В отместку драконы сожгли три старых города на территории республики. Если новые города были хоть как-то защищены от налётов, то старые, оставшиеся ещё от бывшего домена, города, после бегства всех сильных паранормалов в другие домены, оставались полностью беззащитны. Поднятые по тревоге «чеглоки», только отпугнули драконов, но они опоздали. Погибло около четырёхсот тысяч местных и не меньше трёх сотен землян, из тех, кто вёл в старых городах пропагандистскую и социальную работу с их населением.

Посланную вдогонку стаю ракет, драконы, с лёгкостью современных противоракетных систем, расстреляли лучами концентрированного света ещё на подлёте. Те же немногие ракеты, что смогли прорваться, бессильно стекли пылающими комьями огня по личным щитам, окружившим чудовищ едва заметным пузырём с радужным отливом. Не удалось убить ни одну тварь, раны для них не в счёт. И даже все драконьи всадники вроде бы остались живы. Страшный, по своим последствиям, налёт показал командованию республики насколько уязвима часть их собственной территории. Срочно требовалось растянуть зонтик противовоздушной обороны над всеми городами республики, в том числе и старыми, но как успеть построить для этого достаточно стационарных или мобильных зенитно-ракетных комплексов?

Эта чудовищная акция возмездия, совершённая драконами, привела к выработке негласного кодекса воздушной войны. Никто ни с кем не заключал никаких договоров, но с тех пор земляне больше не пытались подлавливать драконов брандерами с ядерными зарядами, а драконы не совершали налётов на города республики. Города союзного домена не в счёт, но и в этом случае они ограничивались точечными акциями, не выжигая дотла целые кварталы. Выходивших из воздушного боя драконов, как правило, не преследовали, а они, в свою очередь, обычно позволяли уйти повреждённому истребителю и давали возможность достигнуть земли выбросившимся с парашютами лётчикам.

И земляне и драконы поняли насколько ужасной могла бы стать война перейди она в стадию взаимного истребления. По негласной договорённости воздушная война из грязной, кровавой, страшной работы превратилась во что-то вроде рыцарских поединков, только в воздухе. Раньше, ещё до исхода, могли бы сказать, что воздушная война из «азиатской» (или «русской», в зависимости от говорящего) стала «европейской». Но только до поры до времени. Пока одна из сторон, чувствуя, что начинает проигрывать, не пойдёт на сознательное нарушение неписаных правил, тем самым развязывая руки своему противнику. Ситуацию усугубляло то, что материнский мир драконьей империи оставался надёжно защищён от землян границей миров, а территорию республики защищали от драконов только зенитно-ракетные комплексы и дежурящие на аэродромах истребители. Слишком хрупкая, несмотря на всё мужество и выучку ракетчиков и пилотов, защита. К тому же комплексов и истребителей катастрофически не хватало, чтобы защитить всю территорию. Их даже не хватало, чтобы полностью закрыть небо на замок над одними только новыми городами.

Констант ничего этого не знал. Не знал о воздушных схватках многофункциональных истребителей с драконами, стая на стаю, где земляне часто побеждали фактически, а драконы «по очкам» так как раненые твари регенерировали за несколько суток, а подбитые самолёты порой и вовсе нельзя было починить. Он не знал об отдельных отрядах блокировавших захваченную столицу союзного домена и город АшШартах, мешающих коллегии аристократов сосредоточить все силы в осаждённом городе АшХашбаше, намеченном генералами первой крупной целью компании.

Каждый новый день он просыпался на кровати, в доме, который ему выделили. Еду готовила служанка. Сначала это был автомат с промытыми мозгами и несколькими десятками прописанных реакций. Биоробот, голая функция, в которую превратили когда-то живого, настоящего человека. Но отвращение перебороло страх, и Констант взбунтовался. Он не мог жить с одним из этих существ под одной крышей.

От своего маленького бунта Констант ожидал чего угодно. Например, его могли показательно наказать, чтобы он не смел думать, будто может диктовать свою волю драконьей империи даже в самом малом. Но Константа не наказали. Его прошение удовлетворили на следующий же день. Так в выделенном пленнику доме появилась новая служанка, следящая за чистотой и готовящая для него — девочка по имени Номи.

Она была немного похожа на голографический аватар интеллекта Зари. Констант подарил ей сплетённый из красных, белых и бледно-розовых, проводков браслет на руку и сходство только усилилось. Проводки он достал, нарезав часть сетевого кабеля, пока из нескольких десятков украденных из Аш-амоном ретрансляторов, усилителей, преобразователей и прочего сетевого оборудования пытался собрать примитивный узел связи с несколькими подключаемыми абонентами.

Номи обрадовалась подарку и больше не плакала, когда Констант подпирал ночью стулом дверь своей комнаты. Ей было хорошо у нового хозяина и Номи сильно боялась, что он может прогнать её потому, что она некрасивая и он не разрешает ей греть свою постель по ночам. Но раз новый хозяин подарил ей такой прекрасный и необычный браслет, значит всё в порядке. Он доволен ею и не собирается гнать прочь. А то, что не разрешает греть по ночам постель, так мало ли какие у новые хозяина предпочтения. Зато он почти каждый вечер, после того как возвращается из цитадели ордена хранителей, садится вместе с Номи и учит её язык. А последнее время, когда хозяин уже немного научился, он иногда рассказывает Номи волшебные сказки про чудесный мир, где ни у одного человека нет хозяев или, наоборот, где все люди хозяева, а служат им не другие люди, а только лишь металлические големы. Где всегда полно вкусной еды и у каждого много красивой одежды и прочих вещей тоже очень много. Где никого не «улучшают», превращая человека в бездушный механизм только и умеющий, что выполнять одно-единственное дело, но зато умеющий выполнять его очень хорошо. Сказочный, чудесный мир. Номи плакала, потому, что такой прекрасный мир точно не мог ног существовать на самом деле. Новый хозяин терялся, спрашивал, почему она плачет. А она никак не могла ему объяснить и сама не до конца понимала — почему. Почему от слишком хороших сказок иногда сами собой наворачиваются и текут по щекам слёзы?

Понемногу Констант изучал драконью империю. Он закончил собирать уже второй узел связи, на этот раз для десятка абонентов, но в раскуроченном оборудовании заканчивались детали. Возможно, местные что-то поняли из принципов его работы, но без материально-технической базы их знания бесполезны, а два лишних узла связи не смогут дать им никакого преимущества.

Так называемые хранители неприятно удивили Константа довольно неплохими, пусть где-то отрывистыми, а где-то поверхностными, техническими знаниями. Они пользовались довольно продвинутой математикой, где-то на уровне учеников второго или третьего кругов обучения средней школы. Понятия функций, переменных и начала комбинаторики, были им знакомы. Они знали, что такое постоянный ток и даже использовали примитивнейшие гидроэлектростанции, чтобы его вырабатывать. Там, же где не имелось текущей воды, большие колёса вращались специально измененными силой животными, а иногда и рабами. Что такое переменный ток они не знали и поэтому не умели передавать энергию на большие расстояния по проводам.

Они прекрасно разбирались в биологии и даже в генетике, успешно, хотя и несколько грубо, изменяя наследственность зверей и рабов-людей в нужную им сторону с помощью силы. Ему показали действующую биологическую электростанцию — по сути, огромное брюхо, переваривающее любую органику и выдающую слабый электрический ток. У Константа создалось устойчивое впечатление, что знания генетики и общей биологии — хранители не открыли сами, а где-то нашли или украли. Слишком уж отрывистыми и плохо сочетаемыми между собой они были. Сложное знание соседствовало с вопиющими пробелами в самом простом. Может быть, такой же пленник как Констант был вынужден им объяснять начала генетики или же они выкопали их в древних книгах погибшей технической цивилизации, на останках которой возвысилась драконья империя.

А на этой версии земли когда-то явно существовала технически развитая цивилизация. Цитаделью ордена хранителей назывался замкнутый комплекс небоскрёбов, закованный в каменную броню, чтобы не развалились от старости. Отдельные здания были соединены между собой подземными переходами. Константу особенно некогда было гулять и заниматься исследованиями, но кое-что он видел. Впрочем, не так уж много — похоже, что прошли, по меньшей мере, несколько столетий с тех пор как местную цивилизацию поглотили дикари-паранормалы. В то, что сами маги или хотя бы их предки могли создать развитую техническую цивилизацию — Констант не верил.

Да, местные маги понимают, какую мощь представляет собой развитая цивилизация. Они пользуются старыми машинами, доставшимися им в наследство от тех, кого они поглотили. Удивительно, что древние машины ещё работают. Константа пока не подпускали к старым машинам, а жаль, очень жаль.

Орден хранителей не только использовал старые машины, но и пытался строить собственные. Старые небоскрёбы, снаружи закованные в камень, внутри тоже переменились. От старой начинки остались только перекрытия и фрагменты внешних стен. Хрупкие, плохо сгибающиеся, провода змеились по каменным стенам. Они протянулись от ближайшей гидроэлектростанции и заканчивались гроздьями тусклых ламп. Лампы по всем параметрам, проигрывали обычным свечам, но, видимо, для ордена хранителей использование электрического освещения было вопросом престижа. Собственно, от самих небоскрёбов мало что осталось, их переделывали по несколько раз. Здесь требовались скорее археологи, чем историки, а Констант так и вовсе всего лишь инженер.

Не менее любопытной была социальная структура местного общества. По крайней мере, тот срез, которого Констант вынужден непосредственно касаться. По аналогии с другими магическими мирами, следовало ожидать, что разделение на «людей» и «низших» здесь также проходит по признаку наличия или отсутствия дара. Отчасти так и было, но не настолько просто. Местный социум, в самом прямом смысле, был построен на рабстве. Здесь свободным считался только тот, кто имеет рабов. Нет рабов — значит раб ты сам. Есть рабы — следовательно, общество признаёт тебя в качестве «человека» и ты уже что-то стоишь в его глазах.

Номи была рабыней Константа и отказаться от неё не имелось никакой возможности, если он конечно не хочет потерять свой статус «свободного человека», пусть эта свобода весьма призрачна и условна. Впрочем, Констант и не думал прогонять Номи. С ним девочке явно будет лучше чем с кем либо ещё здесь. Она только недавно прекратила запихивать в рот любое количество еды, которое он ей давал. При этом, если Констант не разрешал есть чётко выраженным приказом, она могла буквально умирать от голода и при этом добросовестно готовить для него, не смея взять себе ни кусочка. Он чуть с ума не сошёл, когда обнаружил это и осознал, что несколько дней маленькая девочка голодала только потому, что он был занят собственными мыслями и забыл разрешить ей брать еду. Но с разрешениями тоже приходилось быть осторожным потому, что Номи могла съесть за раз столько, сколько взрослому человеку хватило бы чуть ли не на неделю. Видимо она руководствовалась принципом — ешь, пока дают, потом могут и не дать. И только в последние дни Номи научилась самостоятельно ограничивать себя, поверив, что не обязательно всё съедать сегодня, завтра тоже можно будет поесть и послезавтра.

Рабом мог быть не только «обычный человек», но и одарённый. Понятно, что на практике это встречалось относительно редко.

Местные прекрасно освоили и активно пользовались техникой «промывки мозгов», когда всё многообразие возможностей живого человека сводят к выполнению конкретной функции. Чудовищная операция необратима, но местные паранормалы не видели в ней ничего чудовищного. Наоборот, они считали, что живые механизмы гораздо лучше выполняют свою роль, меньше ошибаются и вообще удобнее «необработанных» людей.

Они специально выводили «линии» рабов «оптимизированных» для решения той или иной задачи. И тоже не видели в этом ничего такого. Считая подобное положение дел полностью нормальным. Для создания устойчивых линий использовались любые методы, начиная евгеникой и заканчивая прямым изменением генома сразу после зачатия с помощью проклятой таинственной силы и куцых знаний наворованных орденом хранителей. Процент нежизнеспособного брака при прямом вмешательстве в генотип просто зашкаливал, доходя до девяноста девяти процентов. Но они всё равно полагали процесс экономически оправданным. Успешным считался результат, при котором объект выживал, изменения сохранялись и самостоятельно воспроизводились в потомках.

За пленником присматривал притащивший его в этот лепесток Редклиф, боевой маг — невидимка, входивший в специальное подразделение асасинов. Насколько понял Констант, Редклиф работаюл на орден хранителей, но сам не входил в него. Каждое утро он заходил за Константом и отводил его в цитадель ордена. Там он выступал переводчиком и гидом, по настроению объясняя непонятные чужаку тонкости или отделываясь приказом не докучать ему. Редклиф начал учить пленника местному языку, но когда появилась Номи, то взвалил этот труд на маленькую служанку. По воину было видно, что он тяготится обязанностью охранять чужака и служить ему переводчиком.

…Редклиф нашёл патрона в зале для медитаций на тридцать втором, предпоследнем, этаже южной башни цитадели ордена.

Тускло светила гроздь ламп. Толстое мутное стекло ещё больше скрадывало и без того не яркий свет. Впрочем, качество компенсировалось количеством и, несмотря на отсутствие окон, в зале было достаточно светло.

Хранитель сидел с закрытыми глазами, собирая энергию и позволяя разуму свободно блуждать в мировом эфире, пытаясь разобраться в эфемерных образах. Практикующие медитацию старались понять, видят ли они картины прошлого или будущего, или вовсе субъективные галлюцинации, рождающиеся прямо в мозгу, а не приходящие извне. Дальнозрение, предсказания будущего, ретроисследование — крайне ненадёжные грани искусства. Слишком сложно в них отделить то, что действительно видишь от того, что хочешь или боишься увидеть.

Не желая отвлекать патрона от медитации, ассасин сел на одну, из множества, подушек из дорогой, яркой ткани и приготовился ждать. Сам он никогда не был силён в дальнозрении или предсказаниях, поэтому вместо того чтобы медитировать собирался просто отдохнуть.

Но долго ждать не пришлось. Патрон открыл глаза буквально через минуту, после появления Редклифа в зале для медитаций. Похоже, он почувствовал его присутствие и при этом плавал в не слишком глубоких слоях, откуда можно было легко вынырнуть при необходимости. Повернув голову, Редклиф наткнулся на острый, как кончик меча, взгляд хранителя.

— Ты с новостями?

— Старший хранитель юго-западной башни цитадели отправил отряд ассасинов, чтобы убить лидера чужаков.

— Значит он решил начать полноценную войну, — задумчиво кивнул хранитель.

— В начале войны с чужаками и провале миссии по их изоляции и подчинению совет хранителей обвиняет тебя, господин.

— И это вполне ожидаемо. К сожалению должен признать, что я совершил некоторые ошибки и тем дал своим врагам в совете повод для обвинений, — согласился хранитель южной башни цитадели..

— Но почему ты игнорируешь эти обвинения, господин! — вскричал Редклиф, но тут же понизил голос. — Зачем позволяешь порочить своё имя?

Хранитель южной башни едва заметно улыбнулся: — Я всего лишь даю возможность выдвинутому советом старшему хранителю совершить собственные ошибки и жду когда тяжесть его ошибок перевесит тяжесть моих и тогда я скажу своё слово.

— Сколько асассинов отправились убивать лидера чужаков?

— Три пары самых лучших из числа тех, кто не служит тебе или поддерживающим тебя, — ответил Редклиф.

Хранитель прокомментировал: — Поздно и глупо.

— Поздно, господин? — переспросил боевой маг-невидимка.

Пребывающий в неплохом расположении духа, хранитель южной башни объяснил: — Земляне уже сталкивались с подобными тебе и имеют опыт борьбы. Разумно предположить, что охрана их лидера настороже во время войны. Поэтому поздно. Если уж хранитель юго-западной башни решил поднять уровень конфронтации, а именно так расценят земляне покушение на своего лидера, то следовало избрать целью важные производства тех же самолётов, попытаться сорвать повторный запуск ракеты-носителя выводящую на орбиту спутники, взамен уничтоженных и так далее. Кроме того, убийство лидера взбесит землян, но не причинит им особого вреда. Имело бы смысл попробовать убить всех трёх их электронных богов-интеллектов, это был бы уже серьёзный удар. Впрочем, их слишком хорошо охраняют. Я предоставил свой доклад совету хранителей, но видимо его проигнорировали. Поэтому глупо.

Редклиф поклонился, благодаря за объяснения: — Что же делать мне и другим твоим людям?

— Ждать, — сказал хранитель, — пока старший хранитель юго-западной башни не совершит достаточно ошибок. Я подам знак, когда это произойдёт.

— Но как же чужаки? — удивился боевой маг. — Они за это время могут захватить все три контролируемых нашими ставленниками города домена некромантов. Позиции империи в Аш-амоном могут серьёзно ухудшиться. Мы лишимся плацдарма!

Выслушав его с непроницаемым лицом, хранитель какое-то время молчал, давая возможность боевому магу успокоиться и справиться с недостойным его волнением. После чего, спокойным голосом, как будто рассуждал об обыденных и простых вещах вроде того, что собирается съесть на завтрак, а не о серьёзном проекте который должен был значительно усилить империю и привезти в неё новых вассалов, сказал. — Я больше не думаю, что нам удастся подчинить землян. Окно возможностей закрылось. Мы избрали неверную тактику. Надо было действовать по-другому. Признаться, сейчас я уже не уверен, что у нас получится уничтожить их, если советом будет принято подобное решение. Да и зачем пытаться уничтожить землян — только растрачивать свои силы и это притом, что у нас идёт война с сообществом Тар. Драться на уничтожение с врагом своего врага — что может быть глупее? Первоначальный план подчинить землян, сделать их силу и их знания своими, был разумен. Если бы знать ранее и избрать иной способ, может быть гораздо более медленный, то… Но что толку жалеть о несбыточном! Реши мы сейчас уничтожить землян — что толку? Они останутся в своём лепестке, на этой их «большой луне». Там они недостижимы для нас так же как мы здесь для них. Земляне сложный противник и после победы, если она ещё будет, армия изрядно ослабнет. Сообщество Тар неизбежно воспользуется этим моментом для нападения. В данный момент я не вижу хорошего пути разрешения сложившейся ситуации.

— Ты предлагаешь договариваться с этими низшими, будто с равными, господин?! — возмутился Редклиф. — Империя…

— Империя прежде всего, — недовольно оборвал его хранитель. — Если для блага империи нужно будет разговаривать с низшими на равных, ты и я сделаем это.

Редклиф опустил взгляд.

— Драконья империя сильна не драконами, не старыми машинами древних, не легионами боевых магов и и не технологиями, которые орден хранителей мучительно восстанавливает по крупицам, — сказал хранитель. — Империя сильна тем, что её слуги ставят благо империи выше своего личного и честь империи выше своей чести. Только поэтому мы входим в центральные миры. Драконы и старые машины это хорошо, но далеко недостаточно. Нужна эта готовность поступиться, при необходимости, собственными желаниями. Тот, кто готов на это — станет непобедимым в мире законченных эгоистов, будь они как угодно сильны в магическом плане. К сожалению, земляне в этом плане похожи на нас. Возможно, они прошли по этому пути даже дальше нас.

Услышав из уст хранителя, что чужаки в чём-то могут превосходить их, Редклиф дёрнулся, но смолчал. Хранитель, возможно, был прав. Возможно.

Вместо этого он спросил: — Неужели все потери, всё было зря?

— Я всё ещё надеюсь не только восстановить, но и значительно упрочнить своё положение в совете, — улыбнулся хранитель. — Эта компания должна была возвысить меня. Увы, но я умею признавать поражения. Пусть не получилось прыгнуть через несколько ступенек, но шанс сделать хотя бы один шаг вверх ещё остаётся. На благо империи, когда-нибудь я возглавлю совет ордена. И ты будешь при мне, Редклиф.

Благодаря за доверие, боевой маг поклонился. Зал медитаций был изолирован, плюс хранитель наверняка наложил собственную защиту, но всё же не стоило вести подобные разговоры в цитадели ордена. Но, не ему указывать господину. Их двоих связывало достаточно, чтобы полностью доверять друг другу и не опасаться удара в спину, но всё равно это оставались отношения слуги и господина. Хороший слуга должен быть исполнительным и почтительным. О верности речи не идёт. Хороший слуга обязан быть верным по умолчанию.