Дорога на юг

Глава 3

3

Комната размером не больше двенадцати квадратных метров, была разделена на две зоны небольшой стойкой примерно на треть ширины помещения. За этой стойкой находился небольшой узкий холодильник, электрическая плита, микроволновка и разделочный стол. Кроме того, имелась различная посуда, и столовые приборы. В холодильнике обнаружилась целая упаковка баночного пива, на которое, я взглянул с некоторым сожалением, но решил не трогать его, потому что денег, чтобы заплатить за него у меня не имелось. А нарываться на претензии того, кто его сюда поставил совсем не хотелось.

Рядом с входной дверью обнаружилась еще одно помещение, представляющее собой санитарный блок. Здесь имелся умывальник с горячей и холодной водой, поступающей через проточный водонагреватель, рядом с ним душевая кабина. Просто огороженный от общей комнатки крохотный пятачок, с душевой лейкой, торчащей из стены, и двумя кранами смесителя. Тут же на полочке лежало несколько кусков мыла, начатая бутылка с каким-тот шампунем, тюбик зубной пасты «Колгейт» и пластиковая баночка из которой торчало десяток новых зубных щеток в прозрачной обертке.

Увидев все это богатство, решил, что мне нужно вначале привести себя в порядок, от меня ощутимо попахивало. Ведь я сорвался в бега, едва выбравшись из трюма рыболовного сейнера, да и после не было возможности помыться. Достав из своего чемодана чистое белье, полотенце и мыло я перешел в санитарный блок, где разделся и попытался привести себя в порядок. Честно говоря, попытка оказалась не слишком успешной. Я разумеется помылся, но вода, текущая из душевой лейки, оказалась едва теплой. Проточный нагреватель гудел со страшной силой, а вода вряд ли превышала температуру парного молока. И к завершению, я даже слегка замерз. Впрочем, даже это пошло мне на пользу, и я почувствовал себя гораздо лучше. В качестве компенсации прихватизировал одну из зубных щеток, моя собственная осталась в поселке, Иколай похоже просто не обратил внимание на то, что у него в ванной комнате остались кое-какие мои вещи. Наверное, впервые с момента появления в этой реальности, с удовольствием почистил зубы, нормальной зубной пастой, а не дрянным зубным порошком созданным на основе мела и каких-то ароматизаторов.

Выйдя из душа, решил приготовить себе обед. Некоторый запас концентратов, взятых в дорогу у меня был, поэтому помереть с голода мне не грозило. Помешивая вермишелевый суп в кастрюльке задумался о своих дальнейших действиях. По всему выходило, что меня еще не однажды будут допрашивать, а после и проверять все, что я им наговорю. С одной стороны, если тот же Женька, из которого наверняка сейчас вытрясают душу, не проговорится о том, что Валерка Баранов и Сергей Понамарев, одно и тоже лицо, то мое старое имя не должно будет всплыть. Да и учитывая его официальную смерть, в результате аварии, наверняка и дело давным-давно закрыто. Опять же, кто знает, сохраняются ли отпечатки умерших преступников или нет. Но даже если сохраняются, вряд ли ими поделятся с Соединенными Штатами, поэтому будем надеяться на лучшее.

А раз так, то стоит придерживаться именно версии с письмом. А в нем, в общем-то ничего сверхъестественного написано не было. Ну немного пожурил СССР с его закрытыми от своего же народа границами, и выразил желание посмотреть мир. За исключением разве что, Советского Союза, все это не предосудительно, и как бы считается естественным желанием любого нормального человека. Кстати, наверное, не стоит говорить и о золоте. Если его найдут, можно будет отметить, что готовился к побегу и потому намыл на одном из ручьев. Если же нет, то и вспоминать о нем не стоит, а то еще и получу обвинение в контрабанде. Лучше позже, когда дадут вид на жительства, можно будет или официально объявить о находке, или же пристроиться у какого-нибудь ручейка на Аляске, и после, попытаться выдать его за найденное здесь. Надеюсь, что найду место, куда его можно будет пристроить. Пока же решил его не светить. В остальном приходится только ждать решения руководства.

Конечно будь я известным человеком, все было бы наверняка иначе, но даже в моем случае есть надежда на лучшее. Кстати вспомнился и когда-то прочитанный эпизод связанный с одним перебежчиком. Кстати произошедший не так давно, и это вселяло дополнительную надежду на то, что у меня все получится.

В ноябре 1970 года у побережья Массачусетса недалеко от острова Мартас-Винъярд произошел необычный инцидент. С советского рыболовецкого судна «Советская Литва» на приблизившееся к нему судно Береговой охраны США «Виджилант» спрыгнул литовский моряк-радист Симас Кудирка и попросил политического убежища. Но ему было отказано и его выдали советской стороне. Впоследствии капитан судна береговой охраны ссылался на показавшееся ему потепление отношений между США и СССР, и на фоне этого он решил не накалять обстановку. Как оказалось, был в корне неправ.

Вслед за этим, после того, как сведения об этом инциденте дошли до президента США, этот отказ вызвал серию отставок в руководстве Береговой охраны. И сразу же в закон были внесены поправки прямо указывающие на запрет выдачи любых перебежчиков по запросу советского руководства. Сведения о переходе границы, с того момента, следовало сразу же отправлять президенту США и только он имел право решить, возвращать перебежчика назад, или дать ему право на проживание в стране. И чаще всего это право предоставлялось, за исключением всего нескольких случаев, когда границу переходили отпетые уголовники, которым грозила смертная казнь, за совершенные преступления. Но и тогда, в одном из таких случаев, уголовника с таким прошлым не вернули обратно в СССР, а просто дали пожизненное заключение и определили в одну из местных тюрем, без права помилования. Неизвестно, что лучше.

Начальство появилось на третий день моего пребывания в выделенной мне квартирке. Честно говоря, я уже успел заскучать. И вызванный докладом местного офицера скандал, касающийся моего появления, изрядно меня развеселил. Домик, в котором я находился, был каркасно-щитовым, и я слышал, что происходит внизу, даже тогда, когда старый Гарри Фишман, полицейский, который оформлял мое появление, громко испускал газы. Поэтому я, устроившись возле окна, прекрасно слышал, что происходило внизу.

Оказалось, что о перебежчиках из Советского Союза нужно было сообщать руководству в течении четырех часов с момента их появления. И эти поправки внесены в правила еще с начала этого десятилетия, скорее всего тому виной, как раз тот случай с береговой охраной, подумал я. И теперь приехавшее начальство, очень опасалось того, что понесет наказание, только из-за одного бестолкового офицера полиции. Впрочем, чуть успокоившись, и похоже с кем-то связавшись, в итоге было решено, что Фишман все сделал более или менее правильно. То есть снял с меня начальные показания, изъял оружие и поселил в полицейском участке взяв под охрану.

А нервы начальства, и его отсутствие в городке, как выяснилось были связаны с тем, что в сотне милях севернее Уэйлса, в поселке Шишмарев, обнаружился еще один непонятный мужчина. Как я уже говорил, слышимость была превосходная, и потому я вскоре оказался курсе происходящего, что в итоге мне очень помогло.

Как и следовало ожидать, капитан обнаружился уже на утро. Его, еще находящегося в бессознательном состоянии быстро перенесли в дом, раздели и оказав помощь, сообщили о его появлении в Государственную Службу Гражданства и Иммиграции города Ном. Именно они занимаются подобными случаями. У тех, или не оказалось свободных сотрудников, или была какая-то иная причина, но они связались с городком, в который в итоге приехал я, и отдали распоряжение полиции разобраться с этим делом. Вот начальство и отправилось туда в командировку.

Судя, по их словам, мужчина неизвестно каким путем оказавшийся на пристани, во-первых, был мертвецки пьян, и потому находился без сознания. В общем-то полбутылки водки влитые ему в горло, по здешним меркам, вполне могли соответствовать этому утверждению, хотя по советским нормам, это было скорее опьянение средней тяжести, если не меньше. Во-вторых, у него на руках оказались застегнуты наручники, что вызвало еще большее количество вопросов, на которые так и не нашлись ответы. Честно говоря, опасаясь его внезапного пробуждения, я до последнего момента не снимал с него браслетов, а после скорее всего забыл об этом. При этом, ни единого документа при нем не оказалось, а одет он был в одежду японского и южнокорейского производства. То, что одежда была импортная я заметил сразу. А документы, нужно искать на дне пролива. Похоже капитан был не простым сотрудником.

Самым же удивительным по мнению полицейских, после того, как его удалось привести в чувство, он оказался в невменяемом состоянии. Постоянно просил прощения, говорил, в том, что: «Vovke Didenko prolomili kamnem bashkoo, vinovat ne ya, a Тereha is pervogo pod’ezda», при этом перескакивая с русского языка на английский буквально после каждой фразы. И вообще считал себя четырнадцатилетним мальчишкой и не понимал, как оказался так далеко от «Pitera», просил и позвать маму. Мужчину первым же самолетом отправили в больницу города Ном, а сами вернулись обратно.

По всему выходило, что я все-таки смог добраться до его памяти, правда, как это у меня получилось, так и не понял. Но в любом случае, для меня, и для Иколая, сейчас безопасен. Может когда-то он и сможет прийти окончательно в себя, но к тому времени это дело уже будет закрыто. Да и свидетельствовать о том, что Иколай помог мне с побегом он тоже не сможет, и это радует.

После этого, начальство связалось с нужными людьми в Номе, и уже на следующий день, меня самолетом, в сопровождении офицера, который заодно перевез кофр с моим оружием и документами, отправили в столицу округа. Здесь тоже была вполне благоустроенная комнатка с примыкающим к ней санузлом. Правда уже без холодильника и электрической плиты, но кормили меня трижды в день, принося еду из местной столовой, которая была достаточно сытной, хотя и несколько поостывшей. Но хотя бы в душевой текла горячая вода и это радовало. Из развлечений присутствовал телевизор, с переключением каналов через пульт на длинном шнуре, который выдавал больше пятидесяти каналов на самые разные темы. Благодаря этому я постарался найти языковую программу и большую часть времени повышал свои знания в английском языке, хотя не брезговал и развлекательными передачами. Правда заниматься всем этим приходилось только перед сном.

Сразу по приезду, меня прогнали через медицинское обследование, сделали несколько прививок, а после несколько дней подряд опрашивали совершенно разные люди. Причем некоторым из них было совершенно не интересно то, как именно и почему я решил покинуть Союз, а вот описание тех мест, где я побывал и что видел, интересовало даже очень. В принципе ничего секретного, я не знал, а описание мест старался делать скорее поверхностно, упирая, на незнание предмета. Например, при описании леса говорил про деревья говоря, что не разбираюсь в их породах. При просьбе описать место где служил Женька, вообще сказал, дальше проходной меня никуда не пускали, а по слухам здесь стояли танки, оставшиеся со времен войны, и старые автомобили. Один из которых пятьдесят девятого года выпуска я и приобрел. Одним словом, пытался изображать из себя не слишком образованного человека, хотя вряд ли преуспел в этом. Все же как заметил один из этих людей, английский язык выучить я сумел, значит не такой уж и недалекий.

Несколько раз пришлось повторить историю с письмом, и с тем, как мне удалось бежать. Причем в один из последних допросов, я краем уха услышал, что мои показания подтвердились. Как именно и с чьей помощью осталось неизвестным, но по большому счету, мне это было и не нужно знать. В итоге, после двух недель пребывания в Номе, меня в один из дней вызвали к большому начальству, которое поздравило меня с успешным завершением моего дела, и выразило надежду, что я оправдаю оказанное мне высокое доверие… Дальше мне в голову пришло выступление товарища Саахова из комедии «Кавказская пленница» и честно говоря, я слегка выпал из реальности, уйдя в воспоминания.

Пришел в себя оттого, что кто-то похлопал меня по плечу. Ответив, я несказанно счастлив, и потому сейчас слегка нахожусь не в себе от этого объявления, получил взамен дружелюбную улыбку, и вместе с нею, удостоверение личности, так называемую Грин-карту, хотя к моему удивлению, ничего зеленого я в ней не нашел. Фактически это был вид на жительство, согласно которому я имел право находиться на территории США в течении десяти лет, покидая территорию не дольше чем на полгода, и по истечении пятилетнего срока подать ходатайство на получение гражданства, или по истечении десяти, получить похожий вид на жительство, на следующие десять лет. Находясь здесь, я мог работать, организовать свой бизнес и служить в армии. А также был обязан исполнять все законы и платить налоги. Вместе с удостоверением, мне был выдан чек, на пять сотен долларов, в качестве подъемных или какой-то там компенсации. Кроме того, было возвращено все оружие, включая и пистолет, со всеми разрешительными документами на него. Правда предупредили, что использовать его я имею право только на территории Аляски. В остальных штатах, личное оружие могут иметь только граждане США. Водительское удостоверение, которое имелось у меня, хоть по закону и было действительно для использования на дорогах страны, но все же мне посоветовали обменять его на местный образец. Что я и сделал в ближайшем отделении полиции заплатив за это семь долларов. Армия США еще три года назад перешла на контрактную основу, поэтому служба в армии зависела только от моего желания.

Самым удивительным для меня, оказалось то, что сюда каким-то образом перегнали и найденный мною пикап. Причем судя по свежей резине, стоящей на колесах, его здесь основательно подремонтировали. Правда сделали это с изрядным юмором, как-то иначе назвать то, что его покрыли защитным лаком, поверх потеков ржавчины, назвать было трудно. Несказанно удивленный я стоял перед автомобилем, и не находил слов от увиденного. Один из местных офицеров полиции, подошедший по ближе вполголоса поведал мне, что благодаря мне некоторые представители Уэйлса получили, «довольно высокие премии», за свою работу. И это самое меньшее, чем они могли отблагодарить меня.

Вначале задумался было над тем, что расходов на ремонт было не так уж и много. Самым затратным было поменять резину, да и то, далеко не факт, что поставили только что купленные колеса, скорее взяли из относительно свежих, но бывших в употреблении, ну и слегка покрасили машину, чтобы сохранить первозданный вид, а также сделали новую регистрацию уже на мое имя. Впрочем, я был рад и такому. Честно говоря, имея за душой пять сотен долларов, вряд ли задумаешься о покупке автомобиля. А так у меня считай есть собственные колеса, на которых я могу укатить куда угодно. А цвет? Мало ли на свете эксцентричных людей. Да и лишняя гарантия того, что на нее не позарится какой-нибудь угонщик.

Но первая же приобретенная в ближайшем киоске карта с указанными на ней автомобильными дорогами, подсказала мне, что это даже не шутка, а форменное издевательство. Похоже наградили сотрудников полиции Уэйлса, далеко не премиями потому, что из Нома, где-то, как-то можно было добраться на автомобиле до Теллера, который находился в семидесяти милях на северо-запад, или Каунсила, на таком же расстоянии на северо-восток. Больше никаких дорог в округе не имелось. Даже из Уэйлса пикап похоже притащили на каком-то судне, потому, что иных дорог туда просто не существовало. Фактически Ном — это, как и было указано во всех справочниках «Обособленная территория». То есть, скажем, можно до нее доплыть на каком-нибудь судне. Вполне приличная пристань имелась возле города. Прилететь самолетом. Судя по длине взлетно-посадочной полосы, сюда легко могли садиться как самолеты малой, так и средней авиации. Тот же Як-40, который когда-то доставил меня в Усть-Камчатск, вполне смог бы сюда приземлиться и взлететь.

Скажу больше. Как я узнал из брошюры, в 1925 году в Номе случилась эпидемия дифтерии. Из-за плохих метеоусловий в город не могли доставить по воздуху нужное количество сыворотки и это грозило большим количеством смертей. Так как метель в этих широтах может длиться целыми неделями, то было принято решение отправить сыворотку с помощью ездовых собак. До города Ненана, что находится в центральных районах Аляски, сыворотку доставили на поезде, а дальше, более тысячи миль до Нома, её везли на собачьих упряжках. На всём пути упряжки сменяли одна другую. Всего было задействовано двадцать каюров и больше ста пятидесяти собак. Они привезли антидифтерийную сыворотку в Ном за пять с половиной дней. Вся «гонка» проходила в тяжелейших погодных условиях и в истории именуется не иначе как «Великая гонка милосердия 1925 года». В честь тех событий каждый год, правда почему-то с 1973 года, проводят гонки на собачьих упряжках от Анкориджа до Нома. Дистанция в тысячу сто шестьдесят преодолевается за срок от восьми до пятнадцати дней. Правда это не дорога а собачья тропа, на время гонки по всей трассе дежурят вертолеты. О том, чтобы пройти ее же на автомобилях, почему-то умалчивают.

Но когда это подобные мелочи останавливали русского человека. Зайдя в книжный магазин, внимательно просмотрел все имеющиеся карты, и отобрал некоторые из них себе. Внимательно изучив их, убедился, что, имея под собой пикап, вполне смогу добраться и до более обжитых мест. Дело в том, что здесь дорогой считается то направление, на котором имеется твердое покрытие, а все остальные проселочные дороги хоть и имеют место быть, но указаны на картах, скорее, как направление, редко использующаяся тропа, или бездорожье. При этом, поселки, находящиеся вдоль этих мнимых дорог, чаще всего имеют в своем распоряжении аэродромы, то есть связь с ними поддерживается по воздуху. А самое интересное, что расстояния между большинством из них, не превышает тридцати миль. Специально прошелся по карте вымеряя все расстояния расстояния.

И я в принципе, уже даже прикинул свой будущий маршрут до Анкориджа. В конце концов, если по этой дороге каждый год проходит гонка на собачьих упряжках, почему бы и мне не попытаться проделать этот путь на автомобиле. Тем более, что поселки и городки, стоящие вдоль этой мнимой трассы, находились совсем недалеко друг от друга. То есть, если даже с машиной произойдет что-то слишком радикальное, и я не смогу ее починить, уж пройти каких-то тридцать миль, или пятьдесят километров до ближайшего поселка, будет вполне в моих силах. А если все будет нормально, то в любом из этих поселений, я смогу заправить свой автомобиль топливом. В отличии от СССР здесь с этим дело налажено хорошо.

Первое, что я услышал в свой адрес едва попытался озвучить свой проект, это были слова: — «Чокнутый русский!», в тот же момент, это прозвище прилипло ко мне намертво. Впрочем, я не настаивал и начал готовиться к переходу. По сути вся подготовка сводилась к тому, что я облазил весь пикап снизу до верху, проверяя все узлы и детали, и готовя его к дальнему переходу. Резину у него поменяли, а все остальное меня вполне устраивало. Разве что поменял несколько прокладок в моторном отсеке, и заменил когда-то залитое в двигатель масло на купленное в магазине. В итоге, от выданных когда-то пятисот долларов, у меня осталось примерно триста, зато все было готово к путешествию.

В один из дней, проходя по городу на здании местного банка, где я в первые же дни открыл счет и оприходовал чек, который обычно действителен в течении трех дней, вдруг увидел табло, говорящее о котировках золота на Товарно-сырьевой бирже, согласно которым на двадцать первое августа она равнялась 204,90 долларов за тройскую унцию. Чуть ниже, что меня удивило несколько больше, значилась несколько другая цифра. Но при этом здесь была приписка, говорящая о том, что здесь принимают золотой песок и самородки от местных старателей по правилу «Вольного приноса». И цена приема на сегодняшний день составляла 143,43 доллара за унцию.

Все это меня очень заинтересовало, и я постарался узнать об этом как можно больше. В итоге, узнал следующее. Ном, начиная с 1963 года, считается свободным городом в плане добычи золота. Подобное постановление вышло скорее всего потому, что основная часть драгоценного металла, была выработана еще в двадцатые годы, во время золотой лихорадки. Но несмотря на это, золото, большей частью рассыпное, в окрестностях города еще имеется, но его промышленная разработка, по каким-то причинам считается не выгодной. И это место, отдано на откуп вольным старателям.

Кстати в Соединенных штатах это довольно обычная практика, например, в том же Арканзасе имеется алмазный кратер, где любой желающий за небольшую цену, может попытать счастья в поиске драгоценных камней. И в случае находки найденное будет принадлежать именно ему. Я даже слышал, о том, там был найден алмаз весом в сорок два карата, который считается самым большим из камней, когда-либо найденных в США. И обнаружил его случайный человек. В союзе подобную находку наверняка бы отобрали. А здесь никто даже не задумался о подобном. Что в принципе верно. Человек заплатил за поиск, нашел алмаз — следовательно он и является его владельцем.