Дорога на юг

Глава 2

2

Судя по всему, я сейчас нахожусь примерно в том месте, откуда, как говорил Николай до ближайшего поселка не больше тридцати километров. Если мне удастся проехать хотя бы половину, или две трети из этого расстояния, я буду рад и счастлив. Все-таки, как говорил один мой хороший знакомый — Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А учитывая, что идти придется достаточно далеко, и уж точно не по асфальтированному шоссе, пикап, будет очень даже к месту. Тем более, что у меня одних вещей, только под три десятка килограммов, да еще и кроме рюкзака имеется пара чемоданов. Представляете, что произойдет, если к вам из тундры вдруг придет такой вот турист, с рюкзаком, карабином и парой чемоданов в обеих руках. Впрочем, как говорил один известный парикмахер: «Шок — это по-нашему».

Следующая ночь прошла гораздо лучше. Толи окончательно подсохла кабина, или я уже как-то адаптировался к здешнему климату, но так или иначе, едва залег на достаточно широкий диван пикапа, как тут же уснул. Во сне виделось что-то очень приятное, и хотя пытался запомнить, но едва проснулся, как все тут же вылетело из головы, оставив после себя только хорошее послевкусие, и прекрасное настроение. Как обычно разжег костер, согрел остатки от вчерашнего ужина, попил советского растворимого кофе, по вкусу напоминающего пережаренные желуди пополам с цикорием и ароматизаторами, и перекурив, наконец решился попробовать что же у меня в итоге получилось.

Прежде чем заводить двигатель, долго матерился накачивая шины. Камеры внутри были спущены не до конца, что давало надежду на то, что их можно будет накачать, но вот ручной насос с рассохшимся шлангом, вымотал все мои нервы. В итоге, пока не воспользовался универсальным средством, случайно обнаруженным на лодке Николая, а именно синей изолентой, и не обмотал весь шланг в два слоя, так ничего и не получалось. Зато потом, как к бабушке сводили. Воистину синяя изолента — творит чудеса! Колеса, вроде бы держали давление, и поэтому я перешел к запуску двигателя, пока, не снимая пикап с колодок. Хотелось заодно и проверить трансмиссию, а сразу давать нагрузку было чревато.

Еще с вечера, я через нижнюю пробку, постарался слить с мотора все имеющееся в нем масло. И сейчас, первым делом разогрев слитое масло над костром, залил его обратно в двигатель, добавив к нему моторного масла из запасов Иколая. Да, я понимаю, что эти масла наверняка различаются друг от друга, но лучше пусть так, чем его будет не доставать. Потом несколько раз провернул вал с помощью кривого стартера, найденного в кузове автомобиля, нажав декомпрессор, и наконец, решился попробовать. Старый аккумулятор стоящий там, даже не пытался проверять. Он априори должен был быть дохлым, но благо, что у меня имелась лодка Николая, и стоящий на ней аккумулятор хоть и оказался слегка велик, для штатного места, но тем не менее достаточно ровно встал на него, и мне даже удалось его закрепить, правда поверху пришлось положить кусок резины, чтобы клеммы не касались капота. Но это по большому счету, сущие мелочи.

Включив зажигание, пару раз провернул вал, все с тем же декомпрессором, прислушиваясь к каждому звуку, а после решив будь, что будет, попытался завести двигатель уже по-настоящему. Пару раз кашлянув, мотор, к моему немалому удивлению, вполне нормально завелся и затарахтел на малых оборотах. Минуту-две послушав его, решил, что корпус достаточно прогрелся и никаких проблем не предвидится. После чего заглушил двигатель, и некоторое время сидел, приходя в себя от радости. Затем вышел из кабины, дошел до костра и подхватив пару ведер, висевших над ним, в которых плавился собранный в округе лед, вновь вернулся к машине. Здесь открыв пробку радиатора, через сетку, чтобы не допустить в него случайный мусор залил воду в систему охлаждения. Почему не сделал этого сразу? Все просто. Двигатель стоял без работы неизвестно сколько времени, и промерз до такой степени, что залитая в него вода, могла просто схватиться льдом, даже нагретая на костре. На некоторых дизелях, чтобы избежать проблем, ставят специальные пробки, которые выдавливаются в случае замерзания охлаждающей жидкости, и в какой-то степени могут уберечь двигатель от разморозки. Здесь ничего подобного я не нашел. Поэтому решил, что пара минут работы мотора, даже без системы охлаждения, не слишком ему навредят. Наоборот прогреет в какой-то степени корпус двигателя и выпарит всю смерзшуюся влагу. И сейчас, заливая довольно горячую воду в слегка прогревшийся двигатель, я был уверен, что уже ничего не разморожу.

Залив воду, вновь нажал стартер, и двигатель уже схватился практически моментально. Причем заглянув под капот, не нашел там никаких изъянов, разве что в паре мест он слегка поддымливал, из-за худой прокладки на выхлопе, но это было не критично. Сев за руль я слегка погазовал, прогревая давно стоящий без движения мотор, затем выжав сцепление, переключил коробку на первую скорость и дал ход. Судя по звукам, донесшимся до меня, и небольшой вибрации из-под автомобиля, колеса начали свое вращения. Выскочив из кабины, я обошел вокруг, убедившись, что все нормально, затем вернувшись в салон, переключил передачу на нейтраль.

Выбравшись на землю, несколькими ударами лома, сломал задние деревянные колодки, и машина осела на землю задними колесами. Убрав из-под нее обломки дерева, вновь сел за руль, и дал ход. Слегка качнувшись, машина пошла вперед, срываясь с передних колодок, и вскоре выкатилась из гаража. У меня все получилось и это радовало. Проехав на пикапе метров пятьдесят, и не найдя в движении никаких огрехов, я остановился возле лодки, из которой не торопясь переложил все свои вещи в кабину, и частично кузов пикапа. После чего внимательно осмотрел катер, прикрыл его имеющимся в лодке брезентом, и пожалел о том, что нечем, и не на чем, было написать слова благодарности своему другу, который помог мне выпутаться из столь непростой ситуации. После чего сел в машину, и стараясь выбирать дорогу поровнее осторожно покатил прямо по берегу моря, на запад, слегка смещаясь к югу. По моим прикидкам именно в той стороне и должен был находится поселок, о котором говорил Иколай.

Сильно я не разгонялся, все-таки автомобиль долго простоял без движения, и кто знает, какие болячки, заставили хозяина поставить машину на прикол. Но в общем пикап шел довольно ходко и нареканий не вызывал. Даже дымок, который вначале выходил из коллектора, и прорывался в салон, вскоре истончился, а чуть позже и вообще иссяк, мне подумалось, что небольшая щель имеющая там место просто забилась копотью, что в общем-то подтверждалось тем, что позади меня стоял такой черный дым, вылетающий из выхлопной трубы, мама не горюй. И тут виной было скорее дрянное топливо, и возможно, какой-то дефект двигателя из-за чего масло уходило в камеру сгорания.

Впрочем, судя по спидометру я успел проехать уже больше десяти миль, что приближалось к двадцати километрам, хотя честно говоря, рассчитывал на гораздо меньшее расстояние. Вскоре впереди показались какое-то строения, и я увидел перед собой бетонную взлетно-посадочную полосу местного аэродрома. В этом отношении здесь все налажено достаточно хорошо. Любая связь с вешним миром осуществляется с помощью авиаперевозок, что оказывается и быстро, и удобно. Причем взлетно-посадочные полосы имеются практически в любой, даже самой захудалой деревне. Вскоре показались и аккуратные, выстроенные, как по линеечке жилые дома. В середине поселка шла довольно широкая забетонированная дорога. От нее под прямым углом отходили неширокие отводы, которые заканчивались у гаражей, от которых была проложена неширокая тропка к крыльцу.

Все было достаточно чистенько, аккуратненько, и до приторности одинаково. Создавалось впечатление, что все эти домики мало того, что были построены по единому проекту, так еще и полностью были лишены своей индивидуальности. Даже крыши и те были выкрашены совершенно одинаково. Вначале это был скорее всего цвет горького шоколада, а сейчас, после не знаю скольких сезонов, все они смотрелись заржавевшими до невозможности. Мой пикап в сравнении с ними, можно было выставлять на выставку самых элегантных моделей этого поселка.

Проехавшись по улочке этого городка, изредка замечал удивленные взгляды его жителей, а мне, так и хотелось спросить у них:

— Вы лучше на собственные крыши, гляньте!

В центре поселка, несколько домов все же имели некоторые отличия от всех остальных, при этом крыши, были точно такими же, и честно говоря вызывали некоторое недоумение. Хотя это был всего лишь цвет, неправильно выбранный цвет, наверняка они достаточно прочны. На одном из домов несколько больших размеров, чем все остальные висел флаг Соединенных Штатов, и небольшая вывеска, говорящая о том, что здесь находится полицейский участок города Уэйлса. Чуть поодаль находилось здание Лютеранской церкви, рядом с ним продовольственный магазин, а напротив начальная школа.

Припарковавшись рядом с полицейским автомобилем, я подхватил свои документы и пошел «сдаваться». Не успев сказать и пары слов, услышал обращенное ко мне замечание от грузного полицейского офицера, развалившегося на кресле-качалке возле окна, закинувшего ноги на подоконник с сигарой в зубах, и надвинутой на глаза шляпой. Из-за чего казалось седые усы топорщившиеся над сигарой двигались так уморительно, что я не смог сдержать улыбки.

— Ты зря припарковался на этом месте, парень. Оно предназначено для начальства, которое, если вдруг изъявит желание появиться, будет очень недовольно твоим проступком.

Решив не спорить с полисменом, спросил.

— Скажите пожалуйста, сэр, где мне стоит встать, чтобы не вызвать чьего-то неудовольствия.

— Можешь оставаться на месте. — Все так же, не вынимая изо рта сигары, сквозь зубы процедил офицер. — Раньше послезавтрашнего дня, я никого не жду.

После чего вынул изо рта сигару и повернув ко мне голову спросил.

— Что у тебя за вопрос парень, ты вообще откуда прибыл, что-то я не видел тебя здесь раньше. И где ты взял такую ржавую колымагу?

— Понимаете, сэр, я, как бы это сказать?

— Говори, как есть парень, — перебил меня полицейский, — поверь мы для этого здесь и находимся, чтобы выслушивать таких как ты, и направлять их на путь истинный.

Сказав это мужчина на мгновение замолчал, а после во весь голос расхохотался. Немного успокоившись, он еще продолжая улыбаться спросил.

— Ты заметил? Это все нравоучения нашего падре, еще немного и я смогу вещать это не хуже него, стоя за кафедрой.

Произнеся это, он вновь рассмеялся и наконец успокоившись, спросил.

— Так что у тебя случилось парень. Выкладывай и ничего не бойся.

— Я бы хотел попросить убежище, но не знаю, к кому обратиться с этим вопросом.

— Убежища? Ты стал свидетелем преступления и хочешь защиты? Или ты сам кого-то убил, и хочешь, чтобы полиция защитила тебя от произвола?

— Нет, сэр, совсем нет.

— А что же тогда?

— Я нарушил границу.

— В смысле?

— Понимаете, сэр. Позавчера, я угнал лодку и сбежал из Советского Союза, сюда в Америку. И мне очень бы не хотелось возвращаться обратно. Боюсь ничего хорошего меня там не ждет. Так что я, как бы это сказать — перебежчик. Именно поэтому, я и хотел бы попросить политического убежища.

После моих слов мужчина вмиг подобрался, скинул ноги с подоконника и стал серьезен.

— Ну ка повтори еще раз, что ты сказал? И предупреждаю тебя о том, что твои показания будут записываться.

— Я понимаю сэр.

Офицер поставил на стол микрофон включил на запись магнитофон, который до этого момента стоял на тумбочке и произнес.

— Итак, что с тобою произошло, из-за чего, ты вдруг оказался здесь.

— Позавчера, а точнее первого августа 1978 года я на лодке, которую одолжил у моего хорошего знакомого, пересек государственную границу между СССР и Соединенными Штатами Америки, в двадцати милях севернее островов Ратманова и Крузенштерна, и высадился на берег Аляски в тридцати милях северо-восточнее этого поселка, возле какого-то полуразрушенного дома. Это можно проверить, лодка на которой я переправился через пролив, наверняка находится до сих пор там. В этом доме я надеялся найти помощь, но там никого не оказалось.

— Если ты говоришь о доме старого Августа Вольфа, там и не могло никого оказаться, с тех пор как с ним произошел несчастный случай, вот уже два года, там никто не живет.

— Я не знаю, кому именно принадлежал этот дом, сэр, но в разрушенном гараже, я обнаружил этот пикап. — указав рукой за окно я продолжил. — Я неплохой механик, сэр, и мне удалось завести двигатель, и вернуть машину к жизни. Боюсь в противном случае, я добрался бы сюда гораздо позднее. Вот я здесь, и хотел бы попросить политического убежища, для того, чтобы меня не отправили обратно в СССР. Ничего хорошего там меня не ждет.

— Успокойся парень, никто тебя туда не отправит. Если ты конечно не преступник, но в любом случае это буду решать не я. У тебя есть оружие?

— Да, сэр. — услышав мой ответ, офицер потянулся к своему пистолету.

— Нет, нет сэр. Не здесь. У меня в машине имеется охотничий карабин Симонова и пистолет Макарова. На карабин, имеется разрешение, вот мои документы, — добавил я, протягивая все, что у меня было офицеру.

— На пистолет, увы, нет, в Союзе запрещено иметь личное оружие. Поэтому ствол можно сказать нелегальный.

— Зачем тогда он тебе нужен, парень?

— Я охотник, сэр. И всегда охотился на территории советского севера. То есть на Камчатке и Чукотке. Иногда наличие быстрого и короткого ствола, может спасти жизнь.

— В этом ты прав, парень. Здесь на севере это необходимо. Скажи, почему ты решил перейти границу и сбежать из СССР?

— Я не знаю, сэр, настоящей причины моего побега. Точнее я не думал совершить его именно сейчас.

— Как это так? — Удивленно переспросил офицер.

— Дело в том сэр, что до сих пор я работал механиком-дизелистом, на судоремонтном заводе в Усть-Камчатске. Это небольшой городок рядом с Петропавловском-Камчатским. Оттуда меня отправили на ремонт дизеля в Инчоун, это поселок, на северном побережье.

— Знаю такой, продолжай.

— Я уже заканчивал ремонт двигателя, когда в поселке появились представители КГБ. Мой хороший знакомый предупредил меня, что слышал разговор о том, что они пришли за мной. Якобы нашлись неопровержимые доказательства того, что я собираюсь сбежать из страны. Именно поэтому, меня хотели арестовать. В СССР это считается преступлением равным государственной измене. И ничего хорошего от этого ждать не приходится. Узнав об этом, я в тот же вечер, угнал лодку и перешел границу.

— Понятно. У меня есть несколько вопросов к тебе. Первый, что это за знакомый, который мог узнать такие вещи. Не думаю, что о подобном офицеры КейДжиБи, болтают на каждом углу.

— Мой друг, сын председателя колхоза в котором я занимался ремонтом дизелей рыболовецких судов. По его словам, они потребовали у председателя моего немедленного ареста, но тот отказал им под предлогом того, что ему нужно выполнять план, и пока суда не будут отремонтированы, он никого от сюда не выпустит. Учитывая, что любое разрешение на выезд из поселка проходит через него, это было в его силах.

— Понятно. Второй вопрос. В чем могла быть причина твоего побега. Что-то мне не очень верится в то, что эти люди приехали за тобой основываясь только на подозрениях, или чужом доносе. Может ты совершил на территории СССР какое-то преступление, и поэтому тебя разыскивали именно за это?

Я решил пока не рассказывать о том, что произошло два года назад. Учитывая, что скорее всего все проблемы исходят из-за найденного письма, решил остановиться именно на этом. В крайнем случае позже можно признаться и в грабеже, рассказав истинную причину того, почему мой предшественник влез в квартиру директора гастронома. Тем более, что у меня имелся перстень, который можно было назвать наследством моих родителей. Пока же я надеялся на то, что разыскивали именно Валерия Баранова в связи с найденным посланием.

— Я не очень в этом уверен, сэр, но однажды, я написал своему знакомому письмо, в котором говорил о том, что хочу посмотреть мир, и поэтому скорее всего, попытаюсь перейти границу и уйти или на Аляску, воспользовавшись лодкой, как это и произошло, или спрячусь в одном из иностранных судов, которые иногда заходят в советские порты. Насколько я знаю, это письмо он так и не получил. Скорее всего именно оно и стало причиной моего преследования.

— Когда ты отправлял это письмо.

— Письмо было отправлено довольно давно. Точнее говоря, боясь доверить это письмо советской почте, я спрятал его в квартире своего старого знакомого два года назад, собираясь сказать ему об этом письме, непосредственно перед тем, как соберусь покинуть страну. Но так получилось, что в этом году мой приятель переехал в новую квартиру, и я не успел предупредить его о письме, которое лежало в тайнике на старой квартире. Вероятнее всего, новый жилец обнаружил это послание и передал в госбезопасность.

— И что, там поверили письму, написанному неизвестно кем, неизвестно для кого? Не посчитав это глупой шуткой.

— На конверте был указано имя адресата, и мое имя. Дело в том, что мой знакомый служит в Советской Армии, на одном из складов стратегического резерва, в звании прапорщика. Это что-то вроде старшего унтер-офицера. Естественно, что если это послание было найдено, то оно должно было быть передано в особый отдел.

— Так оно было найдено, или это сугубо ваши предположения.

— Да это так, но другой причины, я просто не нахожу. Там где я работал, числился передовиком производства, то есть меня там уважали и я всем своим видом показывал, что никуда бежать не собираюсь.

— Понятно. Так как в данном случае, я являюсь офицером полиции, то согласно правилам, я вынужден задержать тебя до полного выяснения всех обстоятельств дела. Так как в поселке не имеется помещения для содержания в течении нескольких суток, вынужден поселить вас в камеру временного содержания.

Сказав это, офицер выключил магнитофон и произнес.

— Прости парень, но таковы правила. И еще, дело в том, что и камеры, как таковой у нас тоже не имеется. Поселок у нас не большой, и мне гораздо проще привести в чувство какого-нибудь буяна, дав ему по морде, нежели закрывая, хотя бы на сутки в камере. Да и по большому счету, нам просто выделяют не так много денег, чтобы кормить распоясавшегося пьяницу. И хотя к тебе это не относится, но я даже не знаю, куда именно можно тебя поселить на это время. Хотя знаешь, если тебя устроят гостевые апартаменты, предназначенные для временно командированных, в нашем полицейском участке, я буду этому только рад. Разве что попрошу тебя находиться именно там и не выходить из них на улицу. Все необходимые удобства, включая кухню, душ и туалет, там имеются. С питанием есть некоторые сложности, но я постараюсь их решить. Дело в том, что по большому счету, мы не занимаемся такими вещами, о которых ты мне поведал. Но начальства в городе пока нет, и до его приезда, тебе придется пожить здесь. А дальше все будут решать именно они.

— Я не против, сэр, но я могу забрать свои вещи.

— Кончено парень, единственное, что тебе сейчас не положено иметь, так это оружие. Его придется изъять и сложить в оружейный шкаф, ни на что иное мы не претендуем.

Пикап офицер лично отогнал на внутреннюю стоянку, поле чего забрал у меня карабин, пистолет и все боеприпасы, которые были тщательно пересчитаны, и сложены в сейф, а мне была выдана квитанция с полным перечнем изъятого у меня снаряжения. Комнатка, а точнее можно сказать полноценная, хотя и очень невеликая квартира-студия, расположенная на втором этаже полицейского участка, оказалась вполне благопристойной. Полицейский запустил меня в нее, показал где что находится и предложил обживаться. Видя подобное, вполне благожелательное отношение, я сказал, что у меня имеются кое-какие продукты, и уж пару дней, я точно не помру с голода. Тем более, что в квартире имелась электрическая плита, на которой я вполне мог приготовить все что угодно. Разве что немного не доставало хлеба, но насколько я знал, его здесь не особенно употребляют, поэтому даже не поднимал этого вопроса.

Показав мне все, и дав кое-какие пояснения, офицер сказал, что закроет меня на замок, и очень надеется, что я буду вести себя вполне благопристойно, а не выбрасываться из окна, и не ломать мебель. В конце концов это ведь мне требуется благожелательное отношение со стороны руководства, и поэтому лишний раз напрягать его не стоит. На этом мы и расстались.

Предоставленное в мое распоряжение квартирка, оказалась достаточно удобной. Здесь имелся широкий диван, платяной шкаф, в котором обнаружилось постельное белье, и чистые полотенца. На тумбочке находился радиоприемник и даже телевизор, впрочем, офицер предупреждал меня о том, что последний поломан, поэтому не стоит его включать. Впрочем, я уже давно привык к тому, что в Усть-Камчатске, с телевидением тоже проблемы, и мне хватало радио.