Дорога на юг

Глава 19

— Да. — Спокойно ответил мне вождь племени. — Для таких как ты, подобное деяние ничего не стоит. Любой другой, просто лишится жизни.

— И кто же в таком случае — Праматерь Детей Ягуара?

— Праотец — Ягуар. Праматерь племени — Пиранья. Ты же видел тотем нашего племени, вполне мог бы догадаться и раньше. Если бы такой человек как ты, обнаружился у Матисс, ему пришлось бы просить прощение у нее.

Хорошо хоть не придется нырять в Амазонку, разыскивая большую пиранью, подумал я. Боюсь в этом случае, мой дар бы мне не помог, или сожрали бы меня, или захлеюнулся, гораздо раньше, чем добрался бы до Большой Зубастой Рыбы. Впрочем, отправляться в пасть пантере, тоже мало надежды на выживание, но здесь я хотя бы буду находиться на твердой земле. В общем, как там говорил, друг детей и спортсменов: «Жить становится все лучше, все веселее».

— И когда, все это произойдет?

— Десять-пятнадцать дней.

— Я могу взять с собой хоть какое-то оружие.

— Какое оружие⁈ — Вскричали тут же оба. — Ты отправишься в нашему Праотцу, как ты можешь такое говорить. Ты должен просить у него прощение за своих детей, а не пытаться его убить!

Похоже я несколько переборщил подумалось мне, как бы мои слова не стали причиной мести, и я тут же возразил.

— Я не собираюсь его убивать. Родители всегда святы. Но ведь по пути к нему всякое может случиться?

— Не беспокойся, тебя проводят до стен города Пайтити — Отца Ягуара, а за ними, все делается по слову его. И все будет зависеть только от него, и тебя самого.

Одним словом, меня отправляют на съедение к какому-то древнему облезлому кошаку. Вдобавок ко всему обитающему в развалинах какого-то города. С каждым часом «Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее!» — как говорила Алиса. Осталось только найти «кота без улыбки, или улыбку без кота». Интересно, что окажется страшнее⁈

— А, что это за город? — Спросил я на всякий случай. Мало ли вдруг удастся затеряться в толпе и сбежать.

— Пайтити — это древний город нашего народа. Точнее его развалины. Когда-то, еще до войны в этом городе находились храмы, посвященные нашему отцу, и жили люди. После войны, когда племя распалось на три части, город пришел в запустение, и там, никто не живет, кроме праотца нашего народа. Дорогу туда, знают только высшие жрецы нашего народа, и несколько воинов, которые сопровождают их во время жертвоприношения.

— Три? Вы же говорили о двух племенах.

— Третье племя изгои, и тебе лучше не спрашивать об этом, и как можно быстрее забыть.

Спустившись по Амазонке, свернули на один из ее правых притоков, и около трех дней поднимались по течению реки, название которой мне ничего не сказало. Хотя возможно мне назвали местным словом, принятым среди индейских племен. Поэтому не сейчас, ни много позже, я так и не нашел на карте того места, где в итоге я оказался, хотя примерную область, где находился этот город, я указать все-таки смог бы. Спустя три дня, все племя, за исключением шамана, военного вождя, и двух десятков воинов, остановилось возле одного из притоков, состыковав все плоты в единое целое и организовав плавучее поселение, в то время, как один из плотов, был разобран, и на двух освободившихся пирогах, я в сопровождении вышеуказанных людей отправился дальше, выше по течению этой безымянной реки.

Лодки, управляемые опытными кормчими, и десятком умелых гребцов, неслись вверх по течению реки, с такой скоростью, что порой я не успевал разглядеть что находится на берегах реки, по которой мы плыли. После примерно часа, усиленной гребли, гребцы менялись местами со своими напарниками сидящими с другой стороны бортов, и вновь брались за весла. Честно говоря, меня очень сильно удивила выносливость этих людей. Ну что такое пятиминутная остановка, предназначавшаяся скорее для того, чтобы сменить руки, после которой вновь начиналась многочасовая гонка.

Ближе к полудню, лодки приставали к берегу, часть воинов уходила на охоту, остальные отдыхали на берегу, занимаясь охраной имущества, приготовлением пищи, и прочими делами. После обеда, вновь начиналась гонка, до самой темноты. Таким образом, за десять дней, мы по моим прикидкам прошли довольно большое расстояние, как минимум около тысячи километров, добравшись почти до самых истоков этой реки. Последний день, мы поднимались куда-то в гору, по узеньким, заросшим травой тропинкам, которые можно было разглядеть, наверное, только тому, кто знал эту дорогу наизусть.

Где именно мы находились в это время, боюсь даже предполагать. Вначале пути судя по подслушанным разговорам, мы свернули на приток Жавари, по которому проложена граница между Бразилией и Перу. Куда плыли, а последние дни шли, поднимаясь в горы, известно только проводнику, который хоть и называл какими-то словами эти места, но без проводника, выбраться отсюда, будет практически невозможно, во всяком случае тем же путем что мы попали сюда.

На вопрос, почему именно я? Ответ был однозначным.

— Мы вернули тебя к жизни, следовательно, эта жизнь принадлежит племени.

— А если я не хочу?

— Это не имеет значения. То, что ты слышишь сайя, сможет понять любой шаман. Следовательно, так или иначе, тебя доставят к праотцу. Хочешь ты этого или нет. Но в первом случае, если ты сможешь уговорить праотца, и он примет твои извинения, то есть шанс, что ты останешься в живых. В противном случае, ягуар просто разорвет тебя на куски.

— То есть, если я смогу договориться с ним, вы меня отпустите на свободу?

— Ты и так свободен, в своем выборе, но с того момента, как тебя вернули к жизни, твоя жизнь принадлежит племени, а в будущем, возможно союзу племен. Если все разрешится ко всеобщему удовольствию, то ты станешь одним из нас.

— А если я не хочу этого?

— Другого пути нет. Хочешь жить проси о примирении праотца ягуара, и живи среди Матисса и Пиранайя. Нет — прими смерть как мужчина.

Стойбище племени Матисса было расположено вдоль небольшого ручья, посреди леса. Здесь постоянно царил полумрак, из-за того, что кроны деревьев закрывали все небо. Если где-то и прорывался луч солнца, то это было, наверное, за радость. Во всяком случае, я часто наблюдал такую картину, когда в таких местах, сидели старики, безостановочно куря свои длинные трубки, о чем-то мирно беседуя, и время от времени, пересаживаясь с одного места на другое вслед за солнечным пятном. В общем-то их можно было понять, хотя бы потому, что к старости хочется больше тепла, а здесь в предгорьях его было не так уж и много за счет высоты гор, высокой влажности дождевых лесов, и постоянной тени, из-за которой здесь хоть и дышалось вполне нормально, но все-таки было несколько холодновато, особенно ближе к вечеру.

О том, что местное племя поклоняется ягуару, было заметно на каждом шагу. Люди племени, наносили на свои тела татуировки в виде коричневых пятен или коротких полос, подражая окрасу хищника. Воины племени, носили головные уборы похожие на голову ягуара, местные красавицы, прокалывали крылья ноздрей колючками от акации, и вставляли туда тонкие длинные соломинки, подражая кошачьим усам. Как я понял, из разговоров, в этом случае, ягуар, встретив такую красотку в джунглях, поймет, что она своя и не станет нападать.

Жрецы Матисса, как оказалось не ставили цель скормить мою тушку ягуару. Наоборот. С нашим появлением, отряд воинов тут же отправился на охоту, и в последующие несколько дней, того самого ягуара, который считался праотцом племен, всячески закармливали свежим мясом, добавляя в него какие-то травы и специи, чтобы тот насытился до отвала. Во всяком случае, мне было сказано именно так. А в один из вечеров, ко мне подсел один из местных жрецов и вполголоса произнес.

— Матисса, не хотят примирения. Если ты сделаешь так, чтобы праотец не принял твои мольбы о соединении двух племен, то воины Матисса выведут тебя за пределы леса, после того, как Пиранайя покинут наши земли.

Сказав это, он тут же исчез, а я задумался. Сказать по правде, я не поверил, ни единому слову жреца. Нет, я был уверен, что он сказал мне чистую правду, касающуюся того, что они не хотят примирения. Тут у меня не было никаких сомнений, хотя бы из-за того, что приняв делегацию Пиронайя, их сразу же поселили за пределами стойбища Матисса, и ни один из них, не воин, не вождь и даже не шаман, ни разу не переступили определенной границы. А соплеменники Матисса, в разговорах между собой, называли их «снулыми рыбами» и «болотными лягушками», всем своим отношением к ним, высказывая полнейшее презрение.Прибывшему жрецу, позволили приблизиться к развалинам города, только во время проведения ритуала с моим участием. Шаману и вождю, было сказано, что их проведут к месту проведения ритуала, и они смогут находиться неподалеку от входа в Город Древних, под охраной воинов Матисса. И вообще всем своим видом Матисса показывали, что они не желают соединения племен.

В этом, впрочем, их можно было понять. Чем меньше племя, тем проще его прокормить. А учитывая то, что племя занимается в основном охотой и собирательством, то и особенного довольства жизнью, я здесь не заметил. То есть люди в принципе не голодают, но и скажем так, не давятся от обжорства. Тем более, я видел, какими голодными глазами старики провожали тушки антилоп, которыми охотники последние дни прикармливали Ягуара. И потом, за все время пребывания с Пиранайя, дни, когда я попробовал мясо, можно было уместить на пальцах обеих рук, чаще всего, в котле варилась рыба. Одним словом охотниками они были прямо сказать неважными. Кому интересно в таком случае, вешать на себя такую обузу, в виде целого племени?

А вот во что я не поверил, так это в то, что меня отпустят на все четыре стороны. Смысла держать меня в племени, нет никакого, разве что имея ввиду свежую кровь, но с другой стороны, я видел среди некоторых местных индианок, явно не индейские лица. То есть здесь прослеживался тот факт, что контакты с внешним миром у племени все же имеются. Пусть не так часто, как того бы желалось, но тем не менее. А кормить ради этой роли самца производителя, получается дороговато. И в тоже время отпускать на волю, где явно может произойти утечка знаний и о древнем городе, и о смертельно опасном ритуале, себе дороже. Это сейчас, пока думают, что это обычное безобидное племя, которое желает жить по заветам предков, их не трогают. А стоит кому-то узнать о том, что они скармливают туристов диким зверям, так в ту же минуту их поставят в стойло. Разогнав по углам, а то просто уничтожив это племя. А уж если узнают о неизвестном городе, то это произойдет и еще быстрее. Поэтому, скорее всего все будет как в песне Высоцкого; Кому-то под руку попался каменюка, тюк прямо в темя и нету Кука. И даже переживать и заламывать руки никто не станет. Мол, так и было, и мы тут ни при чем. Сам виноват, полез куда не следует, его ягуар и слопал.

Городом назвать это место можно было с большой натяжкой. Так, несколько полуразрушенных каменных домов, основательно заросших лесом, чем-то напоминающих горские сакли на Кавказе, или же подобные строения в Мачу-Пикчу в Перу. Большой разницы между ними я не находил. А вот чуть дальше, в склоне скалы обнаружился довольно большой провал, образующий вход в пещеры, в глубине которых, как раз и обитал тот самый праотец племени.

Моей задачей было дойти до него, и поболтать с Древним Ягуаром, или Пайтити как это звучит на местном наречии, о том, как тяжко живется разрозненному племени, и как они мечтают воссоединиться, и жить в мире и согласии. «Аромат», точнее говоря вонь подземных переходов, шибанула по моему обонянию, с первых шагов по пещерам. Недоеденное Древним Ягуаром мясо, и его же испражнения, никто и не думал убирать, и здесь царили такие ароматы, что не прикрой свою физиономию мокрой тряпицей, о чем меня предупредили заранее, я не прошел бы и десятка шагов, просто-напросто задохнувшись от смрада. Вначале довольно светлое помещение, освещаемое местами с помощью факелов, сменилось полумраком, прерываемым лучиками света, проникающими сквозь какие-то щели в своде пещеры. Хотя чуть дальше все разительно менялось. Некоторые стены домов, как мне показалось, были покрыты или зеркалами, или же каким-то отполированным металлом, и потому давали отблеск от редких факелов, усиливая освещение, в десятки раз и прекоасно освещая все улицы подземного города, и стоящие на них изваяния воинов, ягуаров, и каких-то других животных и змей. Правда, как следует рассмотереть их мне попросту не дали. Сопровождающий меня жрец направил мой путь куда-то в сторону, и я едва ступив на неширокую тропу, и пройдя по ней первые несколько шагов, тут же порял все из вида. Все красоты подземного поселения, с колонами и причудливыми изваяниями моментально исчезли с моих глаз, скрывшись за скалой. Оставив меня на тропе, жрец пояснил, что дальнейший путь я должен проделать в одиночку. И я стал подниматься по тропе. Несмотря на то, что источников света здесь не наблюдалось, но и особенной темноты здесь тоже не было. Не знаю, что давало такой эффект, но я в общем-то вполне различал, и тропу под своими ногами, и порой нависающие на нею каменные выступы, и потому шел по тропе, достаточно уверенно.

Тропа, проложенная в горном массиве, поднималась все выше и выше. В какой-то момент, мне пришлось даже встать на четвереньки, чтобы взобраться на очередной подъем, так он был крут. Боюсь, что меня направили не по самому легкому пути, а иначе, как объяснить то, что охотники приносившие сюда туши антилоп, которыми подкармливали Древнего Ягуара, возвращались обратно довольно быстро. Я же тащился к месту лежбища вот уже минут двадцать, а конца и края моему пути так и не видел. И с каждым шагом все больше сомневался в том, что иду в правильном направлении. Тропа, по которой я брел, больше напоминала какой-то тоннель, проложенный в чреве горы. От одной стенки до другой было не больше двух шагов. Раскинув в стороны руки, я сумел коснуться обеих стенок тоннеля. Здесь кстати той вони, что имелась внизу, практически не чувствовалось, даже несмотря на то, что мне в спину постоянно что-то поддувало, или скорее, имела место некая тяга, как в дымоходе. Если сейчас, кто-то разожжёт внизу костер, подумалось мне, то я просто задохнусь в этом дыму.

Я поднимался все выше и выше, постоянно забирая куда-то влево, как будто я обходил гору по спирали, одновременно поднимаясь к ее вершине. В какой-то момент, тропа по которой я продвигался, вдруг свернула в другую сторону, и я вдруг оказался на крохотной площадке, находящейся на практически отвесном склоне горы, которая вдруг, нечаяянно просела под моим весом, заставив меня дернуться назад, но было уже поздно.

В тот же момент, из глубин пещеры до меня донесся страшный шум, похожий на падение чего-то очень тяжелого, сопровождаемый сильным грохотом, а также выбросом пыли и мелких камешков. Как будто где-то внизу, вдруг резко заткнули зев прохода, по которому я шел вверх. Причем не просто заткнули, а еще и подали пробку вперед, из-за чего тот сквозняк, что подпирал меня снизу при подъеме, вдруг одномоментно усилился в десятки, а может и сотни раз, и меня буквально выбросило из зева пещеры наружу, как из пушки. Мой полет продолжался, наверное, доли секунды, хотя и этого было более чем достаточно, чтобы попрощаться с жизнью. В следующее мгновение, я почувствовал сильный удал о твердую поверхность и кубарем понесся вниз по склону горы, теперь уже наверняка прощаясь с жизнью, и вдруг почувствовал, как попал в какие-то заросли кустарника, которые хоть и изрядно исцарапали мое лицо и руки, но тем не менее, моментально погасили мою скорость, и заставили остановиться.

Некоторое время, я лежал в зажатый в цепких ветвях кустарника неизвестной породы, боясь не только пошевелиться, но даже открыть глаза, чтобы понять, где нахожусь. Решившись открыл глаза и одновременно ужаснулся, и обрадовался. Как оказалось, кустарник в который я так удачно врезался находился почти у самого подножия горы, поднимаясь вверх по склону на добрый десяток метров, и я врезавшись в него, пробил настоящий тоннель, везет мне на тоннели последнее время, и в итоге оказался, почти у самого подножия, едва не встретившись головой с огромным камнем, который я и увидел, едва решился приоткрыть глаза.