Дон Алехандро и Тайное Убежище

Интерлюдия 13

Королю Кейтара Жуану Второму были свойственны одновременно осторожность и упертость. То есть он тянул с решением до последнего, но если уж решил, то не сворачивал с выбранного пути никогда. Даже сейчас, когда казавшееся легкой прогулкой присоединение Мибии обернулось возможной полноценной войной, отзывать войска от границы Жуан Второй не торопился. Он уже все распланировал, и даже больше. Если раньше он собирался отдать управление Мибии младшему сыну, то сейчас, когда престол Гравиды внезапно освободился, младшего можно было бы и короновать в Гравиде, а старшему отдать под управление Мибию с последующим мягким объединением стран. Языки в Мибии и Кейтаре были близкими, больше отличались произношением, чем структурой, в приграничных районах они вообще смешивались до полного растворения друг в друге. Жуан Второй был уверен, что одно-два поколения — и объединенная страна заговорит исключительно на кентарийском. Он уже даже поручил надежным людям разработать программу по внедрению этого полезного преобразования.

И тут — на тебе. Король Мибии, который был практически при смерти, не только выжил при ритуале объединения стран, но оказалось, что выжил и его наследник, которого гравидийским спецслужбам извести не удалось. Жуан Второй расстроенно поцокал языком. Отвратительные исполнители. Таких криворуких ликвидаторов нужно самих ликвидировать еще до отправки на дело, чтобы не пачкали образ родной службы и не портили королю Кейтара планы.

От планов Жуан Второй отказываться не собирался, их просто требовалось немного… подкорректировать? Зря, что ли, Кейтар собрал армию победителей на границе, рассчитывая войти сразу после смерти или отречения короля Мибии? Если смерть не случилась сама, придется ее простимулировать. Но так, чтобы на Кейтар даже подозрение не пало. Внутренние разборки, и все тут.

Король Кейтара возлагал надежды на близящуюся встречу. Настолько большую, что он попросил на ней присутствовать обоих сыновей как гарантию королевского слова, которое будет дано, если с гравидийцем договорятся. Ежели нет — придется искать другого гравидийца, еще не присягнувшего Рамону Третьему, а этого пускать в расход. Потому что Жуану Второму не нужны были слухи, что король Кейтара играет нечестно. Нет, так-то все короли играют нечестно, но в этом деле главное — не оставлять свидетелей и делать непонимающее лицо при намеках. Всем этим Жуан Второй владел в совершенстве.

У палатки раздалось деликатное покашливание, после чего внутрь прошел королевский секретарь.

— Граф Кальдера прибыл, Ваше Величество, — сообщил он. — Изволите принять немедленно?

— Изволю. Чем меньше у нас пробудет граф, тем меньше вероятность, что о нем кто-то узнает. Пригласите его.

Секретарь понятливо кивнул, и через пару минут упомянутый граф уже низко кланялся чужому монарху.

— Дон Кальдера, рад, что вы нашли время откликнуться на нашу просьбу, — важно сказал король.

— Нашел время, Ваше Величество? — горько ответил тот. — Времени у меня сейчас много, а вот…

— А вот сына нет, хотели вы сказать, дон Кальдера? — участливо уточнил Жуан Второй. — С вами поступили в высшей степени подло. Вас обманули, и никто за это не ответил.

Граф промолчал, потому боль от потери не лишила его мозгов и он понимал, что обвинять Рамона Третьего опасно, даже при условии, что здесь находятся исключительно представители другого государства.

— Неужели вам не хотелось, чтобы виновники получили по заслугам, дон Кальдера? — вкрадчиво спросил король, сообразив, что ответа не дождется. — Ваш сын был подло убит. Вы собираетесь это так оставить?

— Возможно, это был несчастный случай… — пробормотал Кальдера.

— Вы сами в это верите? Да, дон Лара мог решить, что его подчиненные убили наследника мибийского короля и донну Болуарте, но дон Охеда знал, что это не так. Еще до ритуала он проводил поиск этих личностей.

Дон Кальдера дернулся и уставился на собеседника, силясь понять, говорит ли тот правду. Жуан Второй важно покивал в ответ, поскольку ему казалось, что подобное движение сделает его слова более вескими.

— То есть король Мибии точно знал, что мой мальчик погибнет, Ваше Величество?

Говорить, что король был не в самом лучшем состоянии и информацию до него могли не донести, Жуан Второй не стал. Это было не в его интересах.

— Ваш сын стал разменной монетой в политике, дон Кальдера. На кону стояло объединение стран. Одна жизнь — это совсем небольшая плата. Во всяком случае некоторые монархи думают именно так, не понимая, что иная утрата — горе не только для семьи, но и для страны в целом. Ваш сын был лучшим, дон Кальдера.

— Да, Ваше Величество, — убито согласился граф. — Мы никогда бы не согласились на ритуал, но нас убедили, что Гонсало непременно выживет и станет будущим монархом.

— Потому что он был этого достоин, дон Кальдера. Возможно, именно поэтому его и решили убрать? Как потенциального гениального политика?

— Не хотелось бы так думать, Ваше Величество.

— Но вы же не можете об этом не думать, дон Кальдера? Вы умный человек, сын наверняка пошел в вас, поэтому вы понимаете, что выбор, кого убить, был сделан не случайно.

— Выбирал король Гравиды, Ваше Величество.

— Но согласовывал король Мибии, дон Кальдера. И вот ваш сын мертв, а его — возглавит рано или поздно объединенную страну. Разве это справедливо?

— Нет, Ваше Величество. Но что я могу противопоставить королевской несправедливости?

— Справедливость Всевышнего, который говорил, что воздавать надо той же мерой. Сына за сына — и это будет справедливо.

Пафосные речи кейтарийского монарха гравидийского графа не обманули, поэтому последний сразу сообразил, что из него хотят сделать орудие по освобождению пути к трону для кейтарийцев. Внутреннего протеста граф не испытывал, разве что при мысли, что орудием его хотят сделать одноразовым. Сына уже не вернуть, но правильно разыграв эту комбинацию, можно получить преимущество для семьи. Граф Кальдера не обольщался: при отказе ему из этой палатки не выйти. Его вынесут, ночью и в мешке. Но отказываться он не собирался. Месть — это именно то, что жаждало его сердце.

— Ваше Величество, Всевышний говорил и о смирении…

— Смирение для черни, дон Кальдера.

— Покушение на королевскую семью превратит весь мой род в чернь, Ваше Величество. Разумеется, если кто-то останется в живых.

— Для этого должны догадаться о вашем участии, дон Кальдера. Мы, в лице короля Кейтара и двух кейтарийских принцев обеспечим нужным артефактом и гарантируем, что вашу семью преследовать не будут. Более того, ваша неоценимая помощь позволит встать очень близко к трону…

На самом деле конкретно этот кусок гравидийцу не достанется никогда, потому что Жуан Второй считал глупостью держать около себя способных на предательство людей. И клятву он сформулировал так, что ничего не мешало потом отдать приказ на устранение этого дона. Семью-то они его не тронут…