Дом, который будет ждать. Книга вторая

Глава 4

Лиз

Я долго смотрела вслед растаявшим в ночном мраке сфаргирам, думая о том, что нужно как-то восполнять пробелы в образовании. Мне не нравится плутать в информационной темноте, если можно так выразиться. Интересно, а кроме кристаллов, которые пишут сфаргиры, есть какие-то альтернативные источники информации? Книги, например…или какой-то аналог фильмов?

Только я хотела завести об этом разговор, как возле периметра – я тоже стала так называть полосу болота, отделявшую дом от остального леса – раздалось тихое, но промораживающее до костей рычание. Я замерла на месте, будучи просто не в силах двигаться дальше, и перепуганно заозиралась.

– Этому гостю лучше не отказывать в общении, – негромко сказал Домиан, и Хантер кивнул, соглашаясь с ним, – мы, разумеется, всегда защитим тебя, но лучше попробуй договориться с ним по-хорошему. Он пришёл сам, а это уже знак уважения, можешь мне поверить.

– Да кто он-то? – я услышала, как кто-то негромко повизгивает от страха, и вдруг поняла, что это я сама. – Домиан, мне страшно – я передать тебе не могу, как… Кажется, я начинаю понимать, что чувствует заяц, слышащий поблизости рычание волка.

– Ты же не заяц, – негромко засмеялся Домиан, и его смех меня слегка успокоил: ведь не стал бы он веселиться, если бы мне грозила реальная опасность, верно?

– Я ещё хуже, – проворчала я, прячась за широкую спину моего синеглазого няня, – заяц – тот хотя бы быстро бегает…а я не очень…

– От Шергила не убежишь, – вступил в беседу невозмутимый Хантер, – но он вполне разумен. Я полагаю, он пришёл поприветствовать вернувшуюся Хозяйку, ведь когда-то вы были почти приятелями. Может быть, он вспомнит тебя…

– А он кто вообще? – я прислушалась к лесным звукам, и мне показалось, что я различаю глубокое и размеренное дыхание крупного зверя.

– Он повелитель мёртвых Франгая, – сказал Хантер так спокойно, словно сообщил, что наш внезапный гость – местный почтальон или дворник, – и спокойных, и не очень. Впрочем, раньше тебя это не пугало: вы очень любили вести с ним философские беседы.

– Он ещё и разговаривает? – вытаращилась я и нервно хихикнула.

– Ещё как, – фыркнул Домиан, – иногда хочется, чтобы он побольше молчал. Впервые за последние пару тысяч лет встречаю такого болтливого вэйтина.

– За сколько?! – я в очередной раз попыталась уложить в голове, что вот этот синеглазый красавчик так легко оперирует такими временными единицами, как века и тысячелетия.

– Лиз, – протянул Домиан, весело покосившись на меня, – ну перестань. Это же совершенно не имеет никакого значения, сколько мне лет: несколько тысяч, пара веков или три десятилетия. Главное – я рядом с тобой, защищаю, охраняю и люблю тебя. Остальное всё – мелочи, поверь.

– В смысле – любишь? – от этого слова я как-то совершенно растерялась: ну вот не привыкла я…а уж от некой непостижимой силы это услышать…Это вообще как-то за гранью добра и зла… Но ведь он это сказал. Сказал же?

– В самом прямом, – тепло улыбнулся Домиан и как о чём-то незначительном добавил, – ты моя жизнь, Лиз. За тебя я убью, за тебя я умру. Только бы ты была счастлива и была со мной. Ты моя, Лиз.

– Но…Домиан…я даже не знаю, что сказать, – я беспомощно обернулась к молчаливому Хантеру и встретила такой же тёплый, понимающий и бескомпромиссно нежный взгляд, – а если я…увлекусь кем-то? Ведь такое может случиться?

– Может, – Домиан легко улыбнулся и переглянулся с Хантером, – но, значит, ему не повезёт…

– Почему? – я перестала хоть что-то понимать. – Не повезёт, потому что я не из этого мира?

– Нет, – Домиан был по-прежнему абсолютно безмятежен, – потому что я убью его. Ты моя, Лиз. Ты только моя. Я подожду, пока ты полюбишь меня…я умею ждать, поверь мне, Лиз. А сейчас давай разрешим войти нашему гостю. Ты ведь не против?

Нет, конечно, – ответила я, пытаясь переварить свалившиеся на меня новости. То есть рано или поздно мне придётся полюбить моего синеглазого красавчика, хочу я того или нет. Как интересно…Впрочем, об этом я подумаю завтра, как говорила героиня великого романа того мира, в который я уже никогда, судя по всему, не вернусь…

Хантер мягкими, скользящими шагами спустился с крыльца (раз-два-три-четыре – привычно отсчитали ступеньки) и подошёл к самому периметру, молча постоял у границы, затем скользнул в болото. Я вздрогнула, но уже восприняла это гораздо более спокойно: ну змеюка, ну здоровенная, ну ядовитая…и что теперь? Это же всё равно тот самый Хантер, который собирает для меня в лесу маниолу в чашку с милыми синими цветочками. А что страшный, как самый лютый кошмар, – так у каждого свои недостатки, как говорится…

Вынырнув уже знакомой мне гигантской змеёй, Хантер снова решил поработать мостиком, протянувшись от одного берега до другого. Его глянцевое чёрное тело сверкало и масляно переливалось в лунном свете, а треугольная голова равнодушно смотрела мудрыми глазами, видевшими столько всего, что лучше мне пока и не знать.

Из леса появилась высокая фигура, которая, ступая мерно и тяжело, подошла к болоту, что-то проворчала из-под капюшона и осторожно ступила на спину Хантера. Я во все глаза смотрела на приближающегося очередного ночного гостя, которого Домиан назвал странным словом «вэйтин».

Как и сфаргиры, этот непонятный вэйтин остановился ровно на середине пути, и мне снова пришлось спускаться (раз-два-три-четыре) и идти навстречу. Задрав голову, я вглядывалась в непроницаемый мрак под глубоким капюшоном, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Безрезультатно: только чёрная тень. Хоть бы глаза блеснули, что ли…

Словно в ответ на мои мысли, в темноте под капюшоном загорелись два тёмно-багровых огонька. Это у него глазки такие? Правильно я его заранее испугалась – как-то мне не по себе…

– С возвращением, Лиз, – пророкотал из-под капюшона низкий, какой-то утробный голос, от которого по спине пробежали перепуганные мурашки, – тебя долго не было, но я ждал.

– Эммм… – глубокомысленно ответила я, – спасибо большое. Я многое забыла за время своего отсутствия, поэтому, если что, простите великодушно…

– Конечно, не волнуйся, – прогудел он, и мне послышалась в его голосе усмешка. Тут я вспомнила, что Домиан, кажется, сказал, что этот…это…этот Шергил – повелитель мёртвых. Мамочки мои… Интересно, какие такие беседы я могла с ним вести? Домиан сказал – философские, но я как-то очень плохо представляю себе, о чём мне говорить со столь необычным собеседником.

– Ты была за Гранью, – продолжил, помолчав, Шергил, – я надеюсь, однажды ты захочешь рассказать мне о том, что ты видела там. Мне действительно интересно.

– Обязательно, – пообещала я, с облегчением понимая, что вэйтин даёт мне время привыкнуть к нему и не ждёт длительной беседы вот прямо сейчас. И была искренне ему за это признательна.

– Я пришёл просто взглянуть на тебя, – низкий вибрирующий голос завораживал, пригибал к земле, давил на сознание, – и поприветствовать. Я принёс тебе подарок…

С этими словами Шергил протянул мне небольшой бархатный мешочек, и я почувствовала, как напрягся за моей спиной Домиан. Не торопясь брать презент, я внимательно смотрела на руку, которая мне его протянула: очень даже такая нормальная человеческая конечность. Затянутая в чёрную перчатку мужская ладонь с длинными и явно сильными пальцами.

– Не бойся, – снова усмехнулись под капюшоном, – это просто безделушка, которая может тебе пригодиться.

– Ты принёс Лиз браслет подчинения? Зачем? Она не собирается выходить за периметр, а внутри ей ничего не угрожает. И вообще – с чего бы вдруг такой ценный дар? Ты раньше не был замечен в неоправданной щедрости, – Домиан был откровенно недоволен и даже не старался скрыть это, хотя я пока совершенно не понимала – в чём, собственно, проблема.

– А что за браслет? – скромно поинтересовалась я, обращаясь к тёмному провалу с багровыми точками. – Кого он подчиняет? И зачем?

– Достань его, – прогудел Шергил, и в его голосе мелькнули повелительные интонации, – не бойся, это действительно дар, от всего…сердца.

Я хотела было задуматься над паузой, которую сделал Шергил перед словом «сердце», но любопытство перевесило, и я аккуратно развязала шнурок, которым был перетянут мешочек, стараясь не обращать внимания на недовольное сопение Домиана.

На ладонь мне выскользнул тонкий изящный браслетик, выточенный из какого-то явно очень прочного, но незнакомого мне материала, похожего одновременно на кость и на металл.

Домиан за моей спиной громко и сердито вздохнул, но промолчал, а я, как заворожённая, смотрела на магическую (да кто бы сомневался) безделушку: веяло от неё какой-то такой мощной потусторонней жутью, что я просто не знала, как реагировать на такой подарок.

– А что он делает? – я наконец-то отмерла и задала самый логичный вопрос, который и напрашивался в первую очередь. – И как им пользоваться?

– Я ждал, когда ты спросишь, – грохотнуло под капюшоном, но я, кажется, стала и к этому привыкать, – если ты наденешь этот браслет, то ни один мёртвый не сможет причинить тебе вред. Напротив, у него возникнет непреодолимое желание служить тебе.

– А…стесняюсь спросить…и много здесь, – я широким жестом обвела Франгай, мрачной стеной возвышающийся со всех сторон, – тех мёртвых, что не лежат себе спокойненько в могилках, как и положено приличным покойникам, а бродят по лесу?

– Лиз, – Домиан решил принять участие в разговоре, – ну посмотри вокруг, какие могилки? Кто их хоронить будет? Это если люди…А звери? У вас за Гранью что, и зверей принято хоронить?

– Домашних иногда – да, – я вспомнила великого Стивена Кинга с его «Кладбищем домашних животных» и вздрогнула, – но это, наверное, не лучшая идея.

– Странные у них там порядки, – пожал плечами Домиан, а я с каким-то странным чувством поняла, что – да, именно что « у них», потому что « у нас» – это для меня теперь здесь.

– А вы, насколько я поняла, что-то вроде начальника над всеми этими мёртвыми, ну…и теми, которые в могилках, и теми…которые сами по себе? – решила уточнить я статус своего собеседника и бывшего приятеля, если верить словам Домиана.

– Можно и так сказать, – прогремело из-под капюшона, – мёртвые не должны быть, как ты сказала, «сами по себе». Они могут одичать и натворить много бед. И да, я слежу, чтобы в моём хозяйстве был порядок.

– Здорово, – я представила себе это самое хозяйство и вздрогнула, – но вы не договорили про браслет: как им пользоваться? Просто надеть?

– Говори мне «ты», Лиз, как и раньше, – рокочущие звуки уже почти перестали пугать, скорее, я начала чувствовать скрытую в них силу и тихо радоваться тому, что я с ней, с этой силой, в приятельских отношениях, – да, просто надень и мысленно позови меня.

– Шергил, большое спасибо тебе, конечно, но у Лиз есть мы, чтобы охранять и защищать, – процедил Домиан, видя, как я с благодарной улыбкой прячу браслет назад в мешочек и убираю в карман.

– Seann dhia, не будем ссориться из-за пустяка, – в голосе Шергила послышались гневные раскаты, – это всего лишь подарок, ты не можешь запретить мне…

– Мальчики, не ссорьтесь, – ляпнула я и только после того, как на меня уставились удивлённые синие и не знаю какие багровые глаза, поняла, что и, главное, кому я сказала.

Ненадолго повисла пауза, нарушаемая только шумом ветвей, а потом я решила, что с горы (и неважно, что гор тут не наблюдается) скатилась каменная лавина. Но оказалось, что это хохочет Шергил, запрокинув голову в по-прежнему непроницаемом капюшоне.

– Береги её, seann dhia, она невероятная, – пророкотал он и, погромыхивая сдавленными смешками, ушёл в сторону периметра, скользнул по спине Хантера и исчез в непроглядном мраке ночного Франгая.

– Мальчики, значит, – задумчиво проговорил Домиан, – сумела ты Шергила развеселить, уже и не помню, когда слышал его смех.

– А как он назвал тебя, – я вспомнила слова, значение которых не поняла абсолютно, – это какой-то древний язык? И что это означает?

– Seann dhia – это на гаэльском, одном из древних языков той ветки Мирового Дерева, где ты провела эти годы. Насколько я знаю, сегодня на нём говорят только несколько тысяч человек в какой-то горной местности, – пояснил Домиан, почему-то умолчав о переводе.

– А откуда Шергил знает гаэльский? – я посмотрела в чёрную глубину Франгая, где исчез местный повелитель мёртвых.

– Он некоторое время путешествовал по разным мирам, пока не остановился в нашем, – пояснил Домиан и неохотно добавил, – потом сама у него спросишь, он наверняка появится ещё не раз…

– А как эти слова переводятся? – не отставала я, так как гаэльский по понятным причинам не числился среди языков, которыми я владела: русский, английский и немного итальянский.

– Если дословно, то они переводятся как «древний бог», – почему-то не слишком охотно ответил Домиан, – ему всегда нравилось так меня называть…наверное, потому что он знает, что мне это не по нраву. Ну такой уж у Шергила характер…

– Всё время с мёртвыми общаться – и не такой характер заработаешь, – я старалась быть объективной, – хотя рычит он, конечно, жутко…И вообще, давай пойдём домой, пока ещё кто-нибудь не пришёл. Спать хочется – ужас просто.

Домиан улыбнулся, и мы наконец-то ушли в дом, где меня уже ждал приготовленный Майклом ужин, если это можно так назвать с учётом того, что время стремительно приближалось к часу ночи.

Не желая обижать старавшегося Майкла, я с удовольствием съела кашу, похожую на овсянку и украшенную ягодами маниолы, и выпила чай с неизменными листьями вишенника. Попрощавшись с домочадцами, я поднялась к себе и уснула, едва коснувшись головой пахнущей лавандой подушки.

Проснулась я глубокой ночью, судя по тому, что сквозь достаточно плотные шторы не прибивались лучи рассветного солнца. Я лежала с закрытыми глазами и пыталась понять, что же меня разбудило: вокруг было абсолютно тихо, не поскрипывал дом, не шумели великаны-деревья за окнами…Так, а вот это уже странно. За то время, что я здесь нахожусь, я успела привыкнуть к постоянному шуму вековых елей, окружавших дом. Он мог быть тихим, сонным, мог стать громким и угрожающим…но он всегда был. Почему же сейчас так тихо?

Скользнувшие по ноге ледяной холод заставил ойкнуть, быстренько спрятать ногу под одеяло, а потом аккуратно приоткрыть глаз, чтобы тут же зажмуриться покрепче. На моей кровати, в ногах, с комфортом устроился симпатичный молодой человек в белоснежной рубашке с пышными кружевными манжетами и таким же ажурным воротником. Что там с ногами, я не видела, но, надеюсь, ему не пришло в голову забираться на мою постель в сапогах?

Не успела я осознать сам факт наличия постороннего товарища не только в моей комнате, но и в моей постели, как заметила, что гражданин в некоторых местах просвечивает…Вот где падает на него лунный свет сквозь неплотно задёрнутые шторы – там и просвечивает.

– Не кричишь, – констатировал он очевидное, – а почему?

– Хочешь, чтобы я повизжала? – поинтересовалась я, мысленно ставя себе неутешительный диагноз «прогрессирующая шизофрения», так как нормальный человек как минимум испугался бы. Мне же было просто интересно, как ни странно.

– Да нет, – пожал он плечами, – сбегутся все, и поговорить не получится.

– То есть ты побеседовать пришёл? – уточнила я – А о чём?

– Ты Хозяйка, и ты вернулась, – снова прокомментировал этот Капитан Очевидность.

– Как видишь, – не стала спорить я, – а ты кто, собственно, будешь?

– Я Гарри, – представился молодой человек, приподнимая несуществующую шляпу, – я живу здесь в подвале.

«Как хорошо, что не в чулане под лестницей», – философски подумала я, вспомнив другого известного в моём прошлом мире Гарри, который обитал именно там. Призрачный гость тем временем прекратил внимательно меня рассматривать и потихоньку стал выцветать.

– Эй, ты куда? – возмущённо прошипела я. – Разбудил, а теперь сваливаешь? Мы так не договаривались.

– Мне просто показалось, что ты не хочешь разговаривать, – сказал Гарри, тут же перестав бледнеть, и с готовностью уставился на меня, – я много про тебя слышал, Хозяйка.

– Да? – абсолютно искренне удивилась я, плохо представляя себе, что и от кого мог слышать обо мне живущий в подвале призрак.

– Да, – кивнул он, – поэтому мы дождались Ночного Часа и решили с тобой познакомиться, а чтобы не пугать на первый раз, отправили меня, потому что я красивый и обаятельный.

– Ты забыл добавить «скромный», – не удержалась я и добавила, – у меня множество вопросов. Во-первых, кто это «мы», во-вторых, почему со мной надо знакомиться, в-третьих, что такое Ночной Час…

– Хватит, хватит, – замахал рукой Гарри и засмеялся, – Картер говорил, что ты ужасно разговорчивая, только Картер старый уже, мы не были уверены, что он всё правильно помнит.

– Плюс вопрос, – быстренька вставила слово я, – Картер у нас кто?

– Давай по порядку, начиная с первого вопроса, – внёс Гарри рациональное предложение, с которым сложно было не согласиться.

– Давай, – не стала спорить я и поплотнее завернулась в одеяло, так как от моего визави отчётливо тянуло холодом, причём каким-то удивительно неприятным, сырым и промозглым, – итак, кто такие «мы»?

– Мы – это призраки тех, кто похоронен в подвале, – честно ответил Гарри и, не обращая внимания на мой придушенный писк, пояснил, – ну как похоронены…закопаны, в общем…

– И много вас там…закопано? – я вдруг отчётливо вспомнила то ощущение запредельного, до обморока, ужаса, который почувствовала, подойдя к двери в подвал, когда Освальд показывал мне дом.

– Ну, точно не скажу, – Гарри задумчиво поскрёб подбородок, – ну сущностей с полсотни наберётся. Людей больше всего, как ты понимаешь, кроме того магов парочка, только слабых очень, колдуний три…нет, четыре…точно, четыре. Лесовик есть, вампир, ну и демон один. Вот вампир как раз и есть Картер.

– И вы что – все живёте в подвале? – передо мной нарисовалась картинка, как бестелесные сущности теснятся в подвале, словно бомжи в ночлежке, слоняются из угла в угол, ссорятся… Я потрясла головой, прогоняя бредовое видение. – А как вы помещаетесь?

– Нам не надо помещаться, – удивлённо ответил Гарри, – нас ведь нет. Только кости, ну или у кого что осталось… Чем больше сохранилось, тем легче принимать форму, хотя бы призрачную. Картер вот уже не может – только тень получается, и та минут на пять, не больше. А Шелли, например, может даже из подвала выходить на улицу, потому что она последняя, кто умер, и от неё…много чего осталось. Не все, конечно, мирно настроены, но ничего – привыкли уже…

– А как вы там оказались? – спросила я, забыв золотое правило: задавай вопрос только тогда, когда готов выслушать абсолютно любой ответ.

– Как? Да очень просто – убили нас, – пожал призрачными плечами Гарри, – не в то время оказались не в том месте, так бывает. Я вот за артефактом на спор пошёл, зашёл переночевать – да так и остался… – тут от поморщился, – не люблю вспоминать. Умирать, знаешь ли, не самое приятное занятие.

– А кто вас…убил? – я даже дышать перестала в ожидании ответа.

– Так Дом и убил, – равнодушно сказал призрак, – дело такое, мы не в обиде в общем-то. Ему же тоже кровь нужна, как существовать-то. Вон, махина какая: так что понимать надо. Если в Франгай сунулся – нечего жаловаться, потому как либо ты – либо тебя. Давай я потом как-нибудь тебе расскажу, ладно?

– А со мной для чего знакомиться? – я понимала, что моя относительно спокойная жизнь в доме никогда уже не станет прежней, так как забыть о полусотне призраков в подвале я вряд ли смогу. – Я чем-то могу помочь?

– Кому? Нам? – призрак помолчал, а потом хихикнул, – смешная ты, Хозяйка…да чем ты поможешь-то? А познакомиться – так ведь жить-то нам рядом, как же без уважения? И скажи, ведь сегодня Шергил приходил, да? Мы почувствовали его присутствие.

– Приходил, – не стала я спорить, так как нет смысла отрицать очевидное, – а что?

– Да просьба у нас к тебе, – неуверенно проговорил Гарри, – не попросишь ли ты Шергила, чтобы он забрал Картера, тот уже совсем стар стал, да и отмаялся он своё, как нам кажется. Может, отпустит его Повелитель?

– Скажу, – серьёзно пообещала я, – а что такое Ночной Час? Никогда о таком даже не слышала.

– Это время с двух часов ночи до пяти, – охотно пояснил призрак, – в это время Дом занят собой, он не контролирует то, что происходит: он набирает силы, залечивает раны, укрепляется, и ему не до внешнего мира. В это время мы можем передвигаться по дому, кому по силам, конечно…Так что все наши встречи возможны только в это время. Дом не очень любит, когда мы…в общем, он не будет рад нашему общению. Он предпочёл бы, чтобы ты вообще о нас не знала.

– Скажи, а девушка…недавно приходила…это тоже из ваших? – я вспомнила девушку-призрака. – Симпатичная такая…

– Так это, наверное, Шелли и была, – подумав, уверенно сказал Гарри, – она не может разговаривать…там длинная история…может, потом расскажу, если Шелли разрешит.

– А почему она не могла войти в дом? – спросила я. – Ты же вот спокойно сидишь в моей комнате.

– Так это, наверное, не в Ночной Час было? – уточнил Гарри, и я кивнула. – Ну так ей порог не пересечь было. Там, знаешь, какая защита стоит – уууу… А выбралась она, наверное, в прошлую ночь, вот и болталась до следующей. А всё потому…

Тут Гарри внезапно замолк, прислушался, приложил палец к губам и исчез, а я упала на подушку и крепко закрыла глаза, стараясь дышать ровно и спокойно. В коридоре послышались осторожные шаги, и дверь тихонько отворилась. В комнату заглянул Освальд, внимательно посмотрел на меня, постоял немного и аккуратно притворил дверь. Я, стараясь не шевелиться, скосила глаза и посмотрела на часы: было без двух минут пять.

Утром я долго лежала в постели и отчаянно спорила сама с собой. Одна моя часть, выросшая на определённых гуманистических ценностях, думала о том, как общаться с человеческими воплощениями Дома, зная, что в подвале находятся останки чуть ли не полусотни убитых им разумных существ. Она, эта часть, настаивала, чтобы я потребовала от Домиана или Хантера объяснений и перезахоронения или что там в таких случаях полагается. И непременно обещание, а лучше – клятву, что подобное больше никогда-никогда не повторится, иначе я… И вот на этом месте цивилизованная часть меня начинала буксовать, так как что «иначе» – я придумать не могла. Уйти не получится, да и не убегу я далеко с таким бестиарием в шаговой доступности. Перевоспитать Дом, магическую сущность, возраст которой исчисляется, как я начинаю догадываться, даже не столетиями? Ни разу не смешно, мне, во всяком случае.

И тут вступала в диалог моя внезапно обнаружившаяся вторая часть: та, которая позволяла мне не сойти с ума от происходящего вокруг. Она совершенно спокойно напомнила мне о том, как горячо и беззаветно любила я своего Леопольда – здоровенного «британца», который был совершенно потрясающим охотником на мышей. Дом, в котором я жила, располагался в центре города и был так называемым памятником архитектуры. И был в этом доме роскошный подвал, куда Леопольд просачивался, как бы ни запирала я двери и окна. Как – думаю, теперь это навсегда останется загадкой. Поначалу он даже приносил убитых грызунов мне, так сказать, для отчётности, но, поняв, что я не в восторге, стал просто складывать возле мусоропровода, шокируя поначалу соседей. Потом потихоньку все привыкли и только огибали «отчётность» по широкой дуге. Так вот…я же не осуждала кота за то, что он ловит мышей, потому что это в его природе. Он хищник, по-другому просто не умеет.

Вот и мой Дом…он ведь самый сильный, самый страшный и самый древний здешний хищник, и в его природе убивать, как бы страшно это ни звучало. Это в нём заложено изначально, и не мне, хоть я и Хозяйка, это менять. Как там сказал Домиан: во Франгае есть единственная валюта – чья-то кровь и чья-то жизнь. Да и Гарри подтвердил, мол, такая махина должна за счёт чего-то или кого-то существовать. Головой я всё понимала, но принять была не в состоянии.

Измучившись спорами с самой собой, я всё же встала и вышла в коридор, тут же окунувшись в невероятные запахи, поднимавшиеся снизу. Как бандерлоги в старом мультике про Маугли шли к удаву Каа, так и я, ничего не видя и не слыша, двинулась на запах свежей выпечки, просачивающийся с кухни.

Первое, что я увидела, войдя в залитое солнцем помещение, – это большое блюдо с только что испечёнными булочками. Возле плиты колдовал Майкл, который при моём появлении расплылся в радостной и немного стеснительной улыбке.

– Миледи, доброе утро, – Майкл смахнул со стола заметные только ему соринки и ловко отодвинул для меня стул, – а у меня как раз всё для завтрака готово!

– Майкл, мы же договорились, – я приветливо улыбнулась своему повару, – зови меня просто по имени, а то, смотри, я тоже буду обращаться к тебе как-нибудь замысловато.

Толстячок смутился, но согласно кивнул, затем поставил передо мной тарелку с творогом, политым сметаной и украшенным ягодами. При этом на его лице сияла такая гордость, словно он сам эту неведомую корову пас, доил и делал творог.

– Откуда эта вкуснятина, Майкл? – я действительно была удивлена, так как ещё вчера ни о каких молочных продуктах не приходилось даже мечтать.

– Ну так братец ваш…твой, Лиз, слово сдержал, целых два больших мешка с продуктами прислал. Там и молочное, и овощи, и рыба, и мясо, и мука, и сахар…

– Надо же, не думала, что он сдержит слово. Какой-то он скользкий, этот мой братец, – я задумчиво стянула из тарелки тёплую булочку, надкусила румяный бочок и застонала от наслаждения, вызвав довольный смешок у Майкла. Но, когда я потянулась за второй невероятно вкусной плюшкой, от быстро отодвинул от меня блюдо и с показной суровостью скомандовал:

– Сначала творог, а уже потом булочки, Лиз. Что это за манера сладкое есть раньше полезной пищи?

– Слушаюсь, – шутливо козырнула я и, проглотив первую ложку свежайшего творога, поинтересовалась, – а где все?

– В лес ушли, – абсолютно невозмутимо ответил Майкл, – скоро вернуться должны.

– А зачем они туда пошли? – я с аппетитом поглощала вкуснющий завтрак, почти не думая о том, что узнала ночью от призрака. Интересно, это на меня так Дом влияет: в той, прошлой жизни, я бы ни о чём другом даже думать не смогла бы…

– Ну так как…, – начал объяснять Майкл, присев ко мне за стол, – мешки с продуктами были там, где и договорились, Хантер утром сходил…в смысле – сползал. А вот того, кто их принёс – не было.

– Так, может, никто и не приходил? Поставили мешки и ушли обратно, разве так не могло быть? – делая глоток чая с любимым вишенником спросила я с недоумением.

– Следы, – пожал плечами повар, – от мешков отходили следы. Но потом аккурат посреди тропинки они исчезли. И это как раз то место, где утром был сильный всплеск магический – нас всех аж подбросило. Хорошо, что ты магии не чувствуешь пока, а то совсем не выспалась бы.

– Что значит – пока? – я даже булочку отложила. – Ты хочешь сказать, что потом у меня появится магия? Да ладно…Этого быть не может?

– Почему? – так же удивился Майкл. – Ты живёшь здесь, в месте, пропитанном магической силой, твой брат – наполовину демон, твоя мать, императрица Элизабет, прекрасно в магии разбиралась, так почему бы и в тебе не проснуться магическим силам? Это просто вопрос времени, как мне кажется.

– Майкл, скажи, а можно мне выделить кусочек земли? И вскопать её?

– Зачем? – искренне изумился толстячок. – Ты хочешь что-то посадить?

– Ну вообще огородник из меня никакой, если честно, – призналась я, – но, во-первых, это хоть какое-то занятие, а во-вторых, я же не картошку сажать собираюсь, а так…укропчик, петрушечку…

Судя по озадаченному выражению лица Майкла, о том, что такое петрушка, укроп и картошка, он имел крайне смутное представление. Я подумала и уточнила:

– Укроп и петрушка – это пряности такие, я не знаю просто, как они у вас называются, но если ты мне покажешь картинки какие-нибудь, то, думаю, разберёмся…Ты не против?

– Наверное, не против, – неуверенно проговорил мой персональный шеф-повар, – но надо посоветоваться…Или ты прямо сейчас хочешь начать?

– Да нет, – я засмеялась, – мне вообще не к спеху, просто не люблю сидеть без дела.

Моя идея заняться огородничеством, как ни странно, нашла у остальных моих домочадцев полную и абсолютную поддержку. Домиан хмыкнул и, уточнив, столько именно земли мне потребуется, ушёл подыскивать подходящее место, прихватив с собой Хантера. Освальд же, пробормотав что-то одобрительное по поводу моей хозяйственности, удалился по своим делам.

А мы с Майклом отправились в библиотеку, чтобы найти там какой-нибудь справочник по растениям этого мира, так как дело было не только в укропе и петрушке. Я немного разбиралась в травах, так себе, конечно, на уровне чуть выше дилетантского, но кое-какие лекарственные растения из наиболее распространённых знала и заготовить их должным образом могла. А так как аптеки в лесу нет и в ближайшие пару сотен лето точно не предвидится, то я очень надеялась найти аналоги нашему привычному зверобою, мяте, ромашке, чабрецу, тысячелистнику и шалфею.

Библиотекой в доме называлась небольшая и очень уютная комната на втором этаже, окнами выходившая на сторону, противоположную той, на которую открывался вид с террасы. Но принципиально пейзаж не менялся: здесь тоже, естественно, кругом был всё тот же уже привычный (как-то быстро я привыкла…) Франгай.

Книжные шкафы, плотно заставленные книгами, высились по всем стенам до самого потолка. Я взглянула на них и поняла, что если я умею читать на языке этого мира (как-то я пока над этим не слишком задумывалась, а зря, кстати!), то скука мне не грозит – мне это богатство не перечитать и за сто лет. Хотя…если верить Домиану, их у меня в запасе гораздо больше.

Открыв наугад пару шкафов, я поняла две вещи: во-первых, читать на здешнем языке я умею, что уже радует: как-то не готова я за букварь садиться в таком возрасте. Во-вторых, без помощи человека, ориентирующегося в здешних книжных джунглях, мы с Майклом провозимся месяц как минимум.

Переглянувшись, мы синхронно пожали плечами, и я отправила толстячка на поиски Освальда, ибо помочь нам сможет только он. Надо будет всё-таки поинтересоваться, почему им необходимо общаться не только мысленно: они же все четверо – одно существо…

Освальд отыскался очень быстро и с готовностью согласился нам помочь. Выяснилось, что книги в шкафах расставлены по темам: здесь – о магии, здесь – исторические, здесь – беллетристика. Обнаружились в отдельном шкафу, где были собраны книги по медицине, кулинарии и домоводству, и книги по интересующей нас тематике: два справочника по лекарственным растениям и, чему я страшно обрадовалась, иллюстрированное подобие энциклопедии по всем известным в этом мире растениям.

Прижав к груди обретённые сокровища, я на всякий случай поинтересовалась у Освальда, могу ли я свободно приходить в библиотеку и брать любые книги, и получила в ответ полный удивления взгляд и утверждение, что, разумеется, могу – это ведь мой дом.

– А если я вытащу какую-нибудь книгу по магии и чего-нибудь не то прочитаю – кто может предсказать последствия? – осторожно спросила я, помня, что целый здоровенный шкаф был забит книгами о магии, ритуалах и прочих опасных интересностях.

– Пока у тебя не проснулась магия, ты ничего не сможешь натворить, – успокоил меня Освальд, – а как только магия к тебе вернётся, с тобой начнут заниматься.

– Кто? – с жадным любопытством тут же спросила я. – Ты? Или Домиан?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Освальд и поспешил сменить тему, – ты нашла то, что искала, Лиз? Я могу ещё чем-то помочь?

– Да. У меня есть вопрос, – я смущённо улыбнулась своему домоправителю (ну а как его ещё назвать), – скажи, ведь вы все четверо – одно существо. Почему же тогда, например, Майкл не мог мысленно позвать тебя? Домиан переглядывается с Хантером. Разве вы не думаете все одновременно?

– Нет, конечно, – тонко улыбнулся Освальд, – когда ты вернулась, мы разделили наше одно сознание на четыре части, каждая из которых получила своё материальное воплощение, соответствующее твоим представлениям и выделенным функциям. И когда мы находимся в этих человеческих телах, мы действуем, как люди. Так было и раньше, до твоего…ухода. Поэтому нам практически не пришлось привыкать, Лиз. Я ответил на твой вопрос?

– Спасибо, Освальд, – я тепло ему улыбнулась, – ты просто прелесть!

Видимо, прелестью его называли нечасто, так как он странно на меня посмотрел и, покачав головой, вышел. Я только услышала, как по ступенькам негромко простучали его шаги. Кстати, я так и не изучила фотографии на стенах. Вот разберусь со своей внезапной огородной затеей и вплотную займусь этим вопросом.

Укроп обнаружился уже на пятой странице иллюстрированной энциклопедии, назывался он в этом мире «сария» и был прекрасно известен нашему повару. После долгих обсуждений мы пришли к выводу, что кудрявое растение странного зелёно-фиолетового цвета под названием «крайфа» – это нечто среднее между нашим базиликом и петрушкой. Нашлись на картинках и многие другие приправы, часть из которых, по словам Майкла, спокойненько произрастала в дикой природе в лесу. Но вот как и когда их выкопать и пересадить – вот это вопрос, на который мы пока не нашли ответа.

Вернее, вариант у меня был, но вот как к этому отнесётся Хантер, я пока не знала. Словно в ответ на мои мысли в дверях кухни, на которой уютно расположились мы с Майклом, появились Домиан и Хантер.

– Лиз, я сделал тебе три…как ты их назвала..?

– Грядки, – улыбаясь, подсказал Хантер, проходя к столу, – только скажи мне, Лиз, что ты собралась там сажать? У нас нет семян. Мы, конечно, закажем их со следующей партией продуктов, но это будет только через несколько дней.

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, Хантер, – робко начала я, но, увидев ободряющую улыбку, осмелела, – в общем, я хотела попросить тебя принести из леса несколько растений…в смысле – выкопать их в лесу, а я рассажу на грядках. Ты можешь это сделать?

– Ну…могу, наверное, – Хантер переглянулся с Домианом, – только как я узнаю, что именно нужно принести?

– А я покажу тебе картинки, – радостно предложила я, – вы же всё равно выходите за периметр, вот и присмотрите…

– Хорошо, Лиз, – улыбнулся Хантер и спросил, – когда ты хочешь этим заняться?

– А когда ты можешь? – поинтересовалась я. – Вообще-то чем быстрее, тем лучше. А давай я покажу тебе, что мне нужно, а ты как сможешь – так и сделаешь, хорошо?

Хантер согласно кивнул, и я радостно притащила и положила на стол иллюстрированную энциклопедию растений. Определившись, что нам нужны аналоги лука, чеснока, морковки и, как ни странно, кабачков, я проинструктировала Хантера, объяснив, что это всё нужно выкопать с землёй, принести и сложить в какие-нибудь ящики, которые поставить в тень. Мой главный по безопасности только беззлобно посмеивался и щурил жёлтые глаза с вертикальным зрачком.

Разобравшись с растениями, я вышла во двор, чтобы посмотреть на грядки и прикинуть, что и куда буду сажать. Вообще-то дачными работами я никогда не увлекалась, и перспективы обзавестись домиком в деревне меня отродясь не привлекали. Максимум, на что я была способна, – это приехать к подруге, попариться в баньке, поплавать в озере и сходить за грибами или ягодами. Последняя мысль вызвала неоднозначную реакцию: мой последний поход за земляникой стал поистине судьбоносным.

Кстати, а надо бы с моими домочадцами обсудить вопрос постройки маленькой баньки – им-то что, а я всю жизнь довольствоваться душем не могу. Только в строительстве я понимаю ещё меньше, чем в огородничестве, так что придётся им как-то самостоятельно это решать.

Грядки, созданные Домианом, были идеальны, как и всё, видимо, что он делал: ровные, длиной метра по четыре, огороженные аккуратными деревянными бортиками, они чернели свежевскопанной разрыхлённой землёй.

– Всё так? – слегка обеспокоенно спросил мой синеглазый нянь, наблюдая за моей реакцией. – Если что-то надо поправить, ты просто скажи.

– Просто отлично! – ничуть не покривив душой, воскликнула я, улыбаясь. – Просто замечательные грядки. И место такое удачное: на солнышке. Только скажи, где можно брать воду? Я вроде бы видела где-то неподалёку колодец, или мне показалось?

– Да, колодец есть, только… – Домиан замялся, – пусть сначала Хантер его проверит: им давно не пользовались, несколько веков, там могли поселиться…всякие сущности.

– Конечно-конечно, – я замахала руками, – даже близко не подойду, пока Хантер не позволит, честное слово! Тем более, что поливать всё равно пока нечего…

Обсудив с Домианом актуальные сельскохозяйственные вопросы, я сказала, что пойду в библиотеку, поизучаю книги. Меня отпустили и практически благословили на это непростое, но благородное дело. Когда я уже поднималась на крыльцо (раз-два-три-четыре), Домиан окликнул меня и сказал, что их с Хантером какое-то время не будет, чтобы я не волновалась.

«Наверное, будут выкапывать мои овощи», – подумала я и спокойно вошла в холл. Я действительно собиралась пойти в библиотеку, но, поднимаясь на второй этаж, обратила внимание на десятка три фотографий, висевших вдоль лестниц по обеим сторонам.

Вспомнив девушку-призрака, я остановилась и стала внимательно рассматривать фотографии: какие-то из них казались старыми, почти старинными, какие-то новыми, сделанными на современной цифровой аппаратуре. Впрочем, что я могу знать о технических возможностях этого мира? Это у нас первые фотографии появились ближе к концу девятнадцатого века, а сколько лет или веков подобные технологии существуют здесь – да откуда ж мне знать? Со сфаргирами я не договорилась, книги по истории изучить не успела… Но я наверстаю и исправлюсь – должна же я понимать, куда меня забросило и как здесь существовать.

Я решила спокойно и неторопливо просмотреть все фотографии, просто потому что мне было интересно: вдруг почерпну какую-то информацию? С первого снимка, чёрно-белого, сделанного на крыльце дома, на меня смотрел немолодой мужчина с роскошной седой шевелюрой, чем-то отдалённо напоминающий Эйнштейна. Он серьёзно и сосредоточенно смотрел в объектив, сидя на ступеньках и опираясь подбородком на поставленную на колено левую руку, и я почему-то подумала, что, наверное, он не очень хотел фотографироваться – была какая-то тень недовольства в светлых глазах под густыми бровями. Но снимок был очень удачным, человек выглядел почти живым.

Я двинулась дальше и остановилась перед следующей фотографией, уже цветной: с неё на меня смотрела девушка лет двадцати, протягивающая кому-то, кто и сделал снимок, букет ярких бело-жёлтых луговых ромашек. Интересно, а где она их набрала? Хотя я ведь так мало знаю о прошлом своего нового дома. Девушка на снимке смеялась, а её глаза сияли восторгом и счастьем. Я невольно улыбнулась в ответ и шагнула на следующую ступеньку.

Хорошо, что я держалась за перила, а не то имела все шансы свалиться с лестницы. Понимаю, что не высоко, так что ничего не сломала бы, но всё равно неприятно. Со снимка, снова чёрно-белого, мне игриво улыбался Гарри, который теперь живёт в подвале и посещает по ночам мою спальню. Молодой человек был сфотографирован в той же рубашке с кружевными манжетами и воротником, в которой приходил ко мне, и узких брюках, заправленных в высокие сапоги. Рядом на крыльце лежала шляпа с пышным светлым пером.

Застыв, я смотрела на фотографию, а в ушах звучала фраза Гарри о том, что в подвале теперь живут те, кого убили в этом доме, точнее, кого убил Дом… Что же это получается: все люди, запечатлённые на снимках – это жертвы Дома? А зачем тогда хранить их фотографии да ещё и вывешивать их на стены? Что за странная дизайнерская идея? И ведь не спросишь ни у кого: информировать домочадцев о ночной встрече с Гарри я не планировала.

Уже настороженно, а не с любопытством, я снова начала подниматься по лестнице, рассматривая фотографии. Мужчины и женщины, старые и молодые, весёлые и сосредоточенные… Больше всего я боялась увидеть фотографии детей – этого моя психика точно не перенесла бы. Но обошлось, если в данном случае, конечно, уместно так говорить.

Девушку-призрака, которую звали Шелли, как сообщил ночью Гарри, я увидела на снимке, расположенном с другой стороны лестницы. Она стола на дорожке, посыпанной песком, и показывала кому-то на тёмно-красные розы, растущие вдоль тропинки. В руках она держала небольшую корзинку, прикрытую белой салфеткой, в каких часто носят еду для пикников, если идти недалеко и народу немного. Почему-то мне показалось, что у девушки и того, кто держал в руках фотоаппарат, намечался романтический завтрак на природе. Только на какой? Не в лесу же? Там сам мгновенно станешь едой, какой уж пикник…Хотя, может, они на лужайке возле дома собирались посидеть или в саду, до которого я пока просто не добралась…

Придя к выводу, что дать ответы на волнующие меня вопросы может, пожалуй, только Гарри, я решила, что вполне могу, более того, должна пройти по прилегающей к дому территории и осмотреть свои владения. Звучит слегка высокопарно, но факт остаётся фактом: это именно владения, причём на неопределённый срок.

Крикнув Майклу, который возился в кухне и чем-то там стучал и позвякивал, что ушла на улицу, я вышла на крыльцо, спустилась, привычно выслушав уже ставшее почти родным «раз-два-три-четыре», и решительно завернула за угол.

До этого момента я видела только те части участка, которые располагались возле крыльца и перед террасой, и даже не представляла, что находится за домом, только издали видела, что там большой сад или парк.

Посыпанная жизнерадостным жёлтым песком дорожка послушно свернула за угол дома, и я остановилась, с любопытством рассматривая открывшуюся картину. За домом действительно был большой сад, за деревьями просматривалась симпатичная беседка, а справа виднелась острая крыша колодезного сруба.

Помня о настоятельной просьбе Домиана не ходить к колодцу, пока его не проверит Хантер, я послушно проигнорировала симпатичную дорожку, ведущую к нему, и свернула в другую сторону. На какие-то несколько секунд мне показалось, что в воздухе прозвучал разочарованный вздох, а в спину упёрся сердитый и какой-то голодный взгляд.

Я невольно обернулась, но, естественно, ничего и никого не увидела, лишь над колодцем словно появилась и тут же растаяла светло-серая дымка. Будучи типичным представителем своего мира и своего времени, я, естественно, смотрела ужастики и культовый «Звонок» в том числе. Поэтому услужливое воображение тут же нарисовало девушку с длинными волосами, медленно, но неотвратимо вылезающую из этого самого колодца и бредущую, спотыкаясь и протягивая руки, в мою сторону.

Тряхнув головой и отогнав неуместные мысли, я пошла дальше и не увидела, как на аккуратный бортик сруба легла изящная женская рука, очень аристократичная и красивая. Хотя её, конечно, слегка портили длинные и явно острые чёрные когти, украшающие каждый изящный пальчик. Недовольно царапнув дерево сруба, рука снова исчезла в колодце, оставив на верхнем бревне глубокие царапины.

Не замечая ничего, что происходило у меня за спиной, я продолжала своё маленькое путешествие. В глубину сада идти одна я почему-то не решилась, подумав, что пока ещё ничего здесь не знаю: вдруг, как и с колодцем, есть какие-то нюансы. Сколько я живу тут? Недели нет…И ведь почти наверняка не всё здесь так благостно, как мне пока кажется.

Вряд ли древние места и сам Франгай примут меня с такой же любовью и теплотой, как мой Дом. Это мне пока просто бесконечно везло: и Дом меня вспомнил и принял, и визитёры до сих пор были более чем спокойные и миролюбивые. Не исключено, что остальные будут вести себя не так доброжелательно. Поэтому, дорогая, по дорожкам, только по дорожкам!

За очередным поворотом я наткнулась на что-то, что когда-то, несомненно, было детской площадкой: покачивались под лёгким ветерком качели, незамысловатые, явно сделанные своими руками. Сверкал красной крышей игрушечный домик, рассчитанный на девочку и её кукол. Деревянные лошадка, собака и кот готовы были хоть сейчас закружить маленькую хозяйку на карусели. Интересно, кто это так постарался в своё время? Ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что передо мной моя детская площадка…в смысле – Лиз.

Надо как-то стараться привыкать к этому имени, потому как невозможно игнорировать доказательства того, что она – это я и наоборот. Пока мне очень сложно, но, видимо, просто нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, принять её. Не понять, это уже пройденный этап, а именно принять: мозгом, сердцем, душой…

Погружённая в эти размышления, я сусликом застыла посреди тропинки, невидящим взглядом уставившись на раскачивающиеся качели. Ох, так недолго и в транс впасть: кто меня тут из него вытаскивать будет? Внезапно я почувствовала чей-то пристальный взгляд и закрутила головой. По идее, на территории Дома не должно быть никого постороннего. Действительно, посторонних и не обнаружилось: возле периметра стоял Хантер и от чего-то отряхивал рукав привычной камуфляжной куртки: и не жарко ему в ней? Или змеи хладнокровные? Как-то плохо я биологию в школе учила…нет, точно, хладнокровные! Тогда, наверное, ему нормально…

Я улыбнулась Хантеру и по песчаной дорожке направилась в его сторону, чтобы переговорить насчёт растений и колодца: поливать-то надо будет.

– Хантер, скажи, вы уже ходили за растениями или только собираетесь?

– За растениями? – переспросил он, хмурясь и глядя в землю. – Да, конечно, мы обязательно пойдём за ними.

– Ты не подумай, что я тороплю, но ты не мог бы сказать хотя бы примерно – когда вы планируете это сделать?

– Мы планируем пойти скоро, – как-то странно, механически ответил змей и снова стал отряхивать рукав куртки, – зачем ты спрашиваешь?

– Ну, просто я хотела попросить не слишком откладывать, потому что нужно же ещё семена заказать, чтобы мне ориентироваться – что вы смогли найти, а что лучше посадить самой, через рассаду, – пояснила я, не совсем понимая, что происходит с Хантером, – или ты плохо себя чувствуешь?

– Я чувствую себя хорошо, – по-прежнему монотонно ответил змей и наконец-то взглянул на меня, – мы пойдём за растениями очень скоро.

– Хорошо, как скажешь: скоро так скоро, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрогнул и не сорвался на банальный визг, потому что глаза у Хантера были ярко-зелёного цвета. Не жёлтые, как всегда, а зелёные! И с обычным зрачком, а не с вертикальным. То есть…это не Хантер… Мамочки, что делать-то?

– Ты пойдёшь с нами, – продолжил тот, кто маскировался под моего охранника, – поможешь найти растения.

– Конечно, обязательно, только сейчас я не могу, лучше завтра или даже послезавтра, – я готова была согласиться на всё что угодно, лишь бы оказаться подальше от этого существа. От того, что оно приняло образ спокойного и всегда доброжелательного Хантера становилось как-то запредельно жутко. Оно же не может силой утащить меня, ведь не может, правда?

– Пойдём сейчас, – безжизненный голос давил, гипнотизировал, постепенно лишал воли, хотелось согласиться и пойти вместе с его обладателем, – тебе понравится в лесу, маленькая Хозяйка…

Я уже готова была сделать шаг к этому странному существу, когда что-то сильно ударило меня под колени, и я самым банальным образом шлёпнулась на землю. А передо мной уже свивала кольца огромная чёрная змея, глянцевая шкура которой отливала на солнце, словно лакированная. Не могу сказать, что я всегда боялась змей, нет, просто, будучи человеком городским, предпочитала, чтобы наши с ними пути никак не пересекались. Я живу в городе и хожу по асфальту, а они живут в лесу и ползают в травке: мы друг другу никак не мешаем. Но сейчас я готова была расцеловать Хантера в жуткую треугольную морду, потому что понимала – теперь меня защитят от всего, что бы ни произошло.

Стараясь не делать резких движений, я тихонько на четвереньках отползла в сторону и спряталась за большим кустом цветов, похожих на пионы: пусть не элегантно, зато надёжно, а это гораздо важнее в данном случае. Хантер тем временем что-то произнёс, и в этом шипении была слышна откровенная угроза и неприкрытая ярость.

Выглянув из своего не слишком надёжного укрытия, я тут же нырнула обратно и постаралась прикинуться безобидным одуванчиком. Того, кто пытался выманить меня в лес, не было, а на его месте злобно било шипастым хвостом существо, больше всего напоминающее вставшего на задние лапы крокодила. Зелёные глаза горели фосфорическим блеском, а с впечатляющих клыков капала слюна, наверняка ядовитая.

Хантер прошипел что-то снова, и ящер в ответ издал ряд низких щёлкающих звуков, от которых по спине у меня промаршировала армия ледяных мурашек и заныли зубы. Господи, и я готова был пойти с этим…существом? Да от меня через полминуты не осталось бы даже воспоминания, не говоря уже о чём-то большем.

Тем временем переговоры, видимо, зашли в тупик, потому что Хантер каким-то скользящим движением перетёк вперёд, подталкивая ящера к периметру и не давая ему пробраться ко мне. Тот ещё раз прощёлкал что-то явно злобное и скользнул в болото, чтобы практически тут же появиться на другом берегу и мгновенно раствориться в густой зелени елей.