Интерлюдия 4 О скорпикорах ложных замолвите слово

— Кто пустил в казарму скорпикору? — недовольно вопрошал у подчиненных военный, уверенный в том, что бойцы с животным справятся, но раздраженный самоуправством.

— Я пустил, — седовласый возник за его спиной и примиряюще похлопал по плечу. — Неплохое начало практики, верно?

И подмигнул своим ассистентам. Военный язвительно спросил:

— Бронированная ядовитая тварь в помещении, полном спящих людей, по-вашему, отличная идея? Я не намерен терять парней до того, как они начнут хотя бы просыпаться.

— Такова жизнь, — философски пожал плечами седовласый, который знал о вживленной под броню твари капсуле со снотворным, в отличие от остальных. — Тайвин, обратите, пожалуйста, внимание на новый набор, а особенно — вот на этих субъектов.

Он ткнул стилусом в голограмму, транслирующую вид на казарму, увеличивая изображение, и последовательно отметил девушку, близнецов, еще нескольких парней и Честера.

— Что я там не видел, — буркнул молодой человек в прямоугольных очках за соседним столом, уставленным аппаратурой и устланным бумагами с графиками и расчетами. — Опять привезли кулаки да мышцы.

— О, вы их сильно недооцениваете. Это смешанный набор, Тайвин, и, поверьте, в этот раз голова у ребят на месте не только для того, чтобы в нее есть, а извилин поболее, чем для поддержки фуражки.

— М-да? — задумчиво протянул ученый. — Посмотрим. А они у вас все сразу проснутся?

— Нет, что вы, зачем панику создавать на пустом месте. Сначала самые перспективные, для них дозу анабиотика с другим таймером пробуждения рассчитали.

* * *

Просыпаться от нехорошего предчувствия у меня начало входить в привычку. Как я год назад проснулся от фееричного Романова посещения, так до сих пор каждое утро чутье говорит мне — вставай, нас ждет новый день, полный опасных неприятностей, это же так весело.

Я открыл глаза и, не спеша вставать, повернул голову, чтобы понять, что вокруг меня происходит. Последнее, что я помнил — наша красавица-планета, вид извне, в жизни бы не подумал.

Вокруг меня стояли койки со спящими попутчиками, а моя кроватка обреталась почти у выхода из помещения. Справа от меня что-то неприятно цокало, шуршало и пощелкивало по металлическому полу, словно кто-то запустил в казарму птицу размером с хорошего пса.

Скосив глаза, я увидел сначала пушистую кисточку хвоста, затем в поле зрения появился он сам, сегментированный и бронированный, а затем уже вся красотка-скорпикора в своем инсектоидном величии. Я выругался — разумеется, про себя, и принялся наблюдать.

Насколько я видел, просыпаться пока, кроме меня, никто не спешил — или просто не хотели связываться с животным, и я понял, что разбираться придется самому, а то она может дел натворить, панику посеет, прибьют в суматохе, а жалко. Скорпикора была изумительно прекрасна — черно-красная лакированная окраска головогрудных пластин рассказывала окружающим об исключительной ядовитости, в ярко-красной опушке кончика хвоста поблескивало антрацитом жало, коготки беспокойно перебирали по полу, а красные усы беспрестанно шевелились — скорпикора чувствовала себя не в своей тарелке, нервничала и принюхивалась, щурясь россыпью простых глазков.

Я вспомнил, что писал Салливан, точнее, я, а еще точнее — мы с ним: ядовита, пулями не возьмешь, иглометом тоже, бегает быстрее гепарда, при малейшем признаке опасности для себя старается первым делом ужалить, но первая на более крупное зверье не нападет, сначала предупредит.

Единственный выход — не тревожить, осторожно пройти мимо, желательно в тяжелой экзоброне и с гранатометом наперевес, так, на всякий случай. Ни того, ни другого я у себя не наблюдал, но интуиция не давала мне покоя, что-то со скорпикорой было не так.

Инсектоиды Шестого мира, как я понял из посыпавшихся градом статей по мере того, как ученые получали сведения с новой планеты, существа, в чем-то по поведению схожие с нашими скорпионами или пауками. Те тоже не будут нападать просто так, но если их напугать или разозлить — мы получим мечущееся во все стороны со скоростью взбесившейся молекулы многоногое ядовитое создание, которое будет жалить все вокруг до последней капли яда, пока не успокоится. Перспектива так себе, понял я, и тут скорпикора меня удивила. Она моргнула! Моргнула? Членистоногое?

Внимательнее приглядевшись, я понял, что вижу грандиозную аферу от матушки — дикой природы: передо мной во всей красе стояла не скорпикора Салливана, а моя, ложная скорпикора! Животное было теплокровным, костяные пластины только имитировали хитиново-кремниевую броню настоящего хищника, простые глазки оказались обманной окраской шерсти вокруг настоящих, встревоженных донельзя, бока вздымались в неравномерном дыхании.

Судорожно порывшись в памяти, я воскресил подробности, которые сочинил про нее, посмотрел на себя — в шаттле засыпал я в легкомысленной оранжевой футболке и любимых черных штанах с кучей карманов, в них же и проснулся — и решился на крайние меры. Скатившись с кровати, сгруппировался, подражая позе скорпикоры, и тихонько мяукнул, чувствуя себя полным идиотом.

* * *

— Вам надо, как бы выразиться, более тщательно подбирать протеже, — с сочувствием глядя на седовласого, сказал военный. Тот недоуменно следил за развитием событий, не понимая, что Честер задумал. А вот Тайвин с любопытством подался к экрану.

— Интересно, как он понял?

— Понял что? — в один голос спросили военный и седовласый

— Царь ненастоящий. В смысле скорпикора ложная.

— А вы как поняли? — уточнил у ученого седовласый, которому о необычной природе твари сообщили.

— Описание и поведение как на той записи, где некий молодой человек рассказывал про ложную скорпикору, — ответил Тайвин и спросил: — Кстати, это часом не он сам?

— Он, — подтвердил седовласый.

— Да, должен признать, на этот раз вы меня удивили. Но что настоящая скорпикора, что ложная — опасные создания, не представляю, как он будет с ней справляться.

— Да что там справляться, иглометом ее, раз она без брони, — пробурчал военный, теряя интерес к ситуации.

— Все бы вам игломет, гранаты да бластеры, — укоризненно покачал головой ученый. — Во-первых, она не менее защищена, чем скорпикора Салливана, во-вторых, она на порядок умнее, у нее сложная нервная система, в-третьих, ее яд хоть и не смертельно опасен, но обширный химический ожог гарантирован. И потом, как вы себе представляете метание гранат или стрельбу в замкнутом помещении?

Военный кивнул, признавая правоту молодого человека, и все трое с интересом приникли к трансляции — скорпикора отмерла от легкого шока и начала действовать.

* * *

Поскольку я свалился к своей красавице практически под передние лапы, далеко ей прыгать не пришлось. Немного подумав, она с интересом протянула вперед усатую морду и, смешно фыркая мне в лицо, начала обнюхивать, щекоча вибриссами.

Оказалось, что обрубленная бронированная головогрудь — тоже маскировка из шерсти и костяных пластин, в них пряталась похожая на кошачью любопытная мордашка.

Выглядел я, судя по всему, в ее понимании как странный, несколько долбанутый на голову детеныш. Примерно на такой эффект я и рассчитывал — у ложных скорпикор гиперразвитое чувство ответственности за потомство. Каждое оранжево-черное существо размером чуть меньше ее самой скорпикора потащит к себе в гнездо и будет обихаживать, любить, кормить и растить, это помогает виду выживать в сложных условиях.

Скорпикора нежно обвила меня хвостом и принялась быстро-быстро что-то щебечуще намурлыкивать — пыталась и меня успокоить, и сама успокоиться. Я умилился. Теперь моей задачей было, никого не перебудив, вывести ее из казармы и отправить домой в здешние джунгли, желательно чтобы ее и меня на улице никто не пристрелил.

На соседней кровати шевельнулся Роман — открыл глаза, кашлянул — и напуганная скорпикора со всей дури отпрыгнула от источника звука, врезавшись бронированными пластинами мне в бок. Я упал, и надо мной во все свои шесть лап — четыре настоящих и две ложных — стояла сердитая и испуганная ложная скорпикора в позе атаки.

Хвост наизготовку, пластины сдвинуты, шерсть дыбом. Жало на хвосте влажно блеснуло, и я понял, что раз уж тренированная первая ласточка встретила утро нового дня, то и остальные скоро начнут просыпаться и чистить перышки. Я еще раз тихо мяукнул, привлекая внимание и зверя, и Романа.

Тот, увидев скорпикору, замер, понимая, что не может ничего противопоставить хищнику, и вопросительно посмотрел на меня. Я выразительно скосил глаза на дверь, и Роман, чуть заметно кивнув, осторожно потянулся к тумбочке рядом с кроватью — на ней лежал код-ключ, открывающий выход наружу.

Пока астродесантник старался, не провоцируя нападения скорпикоры, дотянуться до ключа, я принялся отвлекать ее внимание. Медленно, чуть дыша, я привстал и, как заправский кошак, мягко потерся о бок животного головой. Это был риск на грани фола — не факт, что психология скорпикоры хоть на пару процентов схожа с поведением и жестами земных кошек, но мне казалось, что так будет правильно. Скорпикора скосила на меня дикий глаз. Я постарался максимально дружелюбно мурлыкнуть.

Она переступила лапами и дала мне подняться на четвереньки, затем злобно зашипела в сторону схватившего ключ Романа, снова обвила меня хвостом и лизнула. По моей щеке словно прошлись крупной теркой, но я был искренне рад, что животное удалось успокоить и отвлечь.

Я глянул на астродесантника, тот покачал в пальцах ключ и показал едва намеченным жестом бросок в мою сторону. Я не оценил и отрицательно качнул головой, затем еще раз посмотрел на дверь. Роман понял — если он кинет ключ мне, скорпикора кинется. На него, на меня, а, может, еще на кого, а вот если кинуть ключ в сторону двери, то при точном броске она откроется — код-ключ действовал на всю область замка, — и мы получим с этой славной кисой путь на свободу.

Прицелившись, Роман метнул ключ, попав точно в пластину замка. В результате я не сомневался — других в астродесантники не берут. И я, кончиками пальцев почесывая дернувшуюся от резкого движения скорпикору за правым ушком, обнаружившимся за головной костяной нашлепкой, медленно повлек ее к выходу, по-прежнему чувствуя себя полным придурком — босиком, в футболке и штанах, ползу на четвереньках в обнимку с одним из опаснейших зверей Шестого мира. Только бы никто больше не проснулся!

Выползая из казармы на улицу, я молился всем известным и неизвестным сущностям, чтобы это была обычная площадка учебной части, без охраны и толп людей. К моему счастью, на улице не было никого, рядом с казармой разместили спортплощадку для разминки, а за ними серой полосой возвышался бетонный забор. Как могла скорпикора перескочить через почти четыре метра забора, я так и не понял. И тем более у меня не было идей, как вернуть ее обратно.

* * *

— Полнейший гамадрил, — с удовольствием в голосе сказал Тайвин. — Но мне нравится.

— Я рад, — и седовласый действительно был рад, внимания Тайвина, молодого гения, на его памяти не удостаивался из предыдущих наборов практически никто, разве что Роман.

— Увеличьте картинку. — Изображение подалось вперед, и вскоре ученый внимательно разглядывал заинтриговавшего его до исследовательской щекотки (разобрать и изучить!) Честера. Ничего выдающегося, просто правильный овал лица, классические греческие пропорции черт, чуть вздернутый нос, немного восточный разрез глаз… на самих глазах Тайвин застрял на полминуты. — Интересный случай. Пожалуй, мы можем сработаться.

* * *

Дверь в казарму приоткрылась, и оттуда выглянул настороженный Роман с иглометом, а из-под его руки две любопытствующие рыжие головы — кто б сомневался! Я меж тем судорожно пытался сообразить, что делать дальше.

Вдруг со стороны соседнего строения донесся невнятный шум и вопль: «Скорпикора! Гранату неси!», и скорпикора рванула вперед. Подхватив ее поперек пуза, я понесся к спортплощадке, осыпаемый ударами хвоста — такой подлости она от меня не ожидала и рефлекторно среагировала — и, хорошенько размахнувшись, метнул ее, навскидку просчитав траекторию, в центр стоявшего рядом с забором батута. Глазомер в кои-то веки меня не подвел, миг — и ошарашенная скорпикора висит на передних когтях на краю забора, стараясь подтянуться, перелезть и забыть про это место, как про самый страшный кошмар.

Я не знал, чем ей помочь, но искренне переживал за животное, пока со стороны казармы ей в основание хвоста не прилетел тяжелый армейский ботинок. Чувствительный пинок в нужную точку произвел должный эффект: скорпикора коротко взревела, раскрыла радужные крылья, которыми оказалась вторая ложная пара лап, мгновенно перебросила тело через забор и канула в дебри леса.

Мне оставалось только выдохнуть. Обернувшись, я увидел босого Романа с иглометом наизготовку и оруженосцев — рыжих близнецов, вцепившихся во второй ботинок.

— Ты кидал? — восхищенно спросил я. Роман ошарашенно кивнул. — Ну ты берц!

Рыжеволосые хихикнули. Я осмотрелся — футболка и штаны были залиты химически пахнущей ярко-желтой жидкостью, но в ткань она не впитывалась, а на левой руке вздулась шишка — все-таки один раз дотянулась.

Я покачал головой и увидел, как со стороны соседнего здания быстрым шагом к нашей компании подходит целая делегация. Подтянутый военный в возрасте, по лычкам — полковник, давний знакомый — седовласый Воланд, и тонкий как струна, и по виду столь же острый на движения — и, скорее всего, на язык, подумалось мне, молодой человек в прямоугольных очках, за ними — люди в форме и несколько субъектов в белых халатах.

— Честер, вы понимаете, что могли ошибиться и шагу не ступить по вашей вожделенной хтонической земле? — поинтересовался седовласый.

— Кто, я? Зато ложную скорпикору увидел. — Я зажмурился от удовольствия.

— Руку дайте, — непререкаемым тоном заявил очкастый, и я без возражений протянул не правую ладонь для приветствия — вот еще, обойдется — а левое ужаленное предплечье.

— Молодец, — и пока я возмущенно проглатывал ругательства в адрес такого фамильярства, к месту укуса он приставил портативный вакуумный экстрактор, мгновенно всосавший в свои недра большую часть яда.

— Остальное поболит несколько дней. Повернитесь. — Я беспрекословно повернулся, и с меня срезали сначала футболку, затем любимые мои штаны, залитые ярко-желтым ядом ложной скорпикоры. Если за пару минут до этого я чувствовал себя дебилом, шатающимся с ней на карачках по части, который потом кидается незнакомыми зверями в батут, то сейчас я был полным дебилом в трусах на всеобщем обозрении. Из казармы высыпал проснувшийся народ, и я почувствовал, что еще пара минут — и мне по гроб жизни от позора не отмыться. Поэтому я невозмутимо кивнул, приветствуя ребят, и произнес:

— Профосмотр. Я смелый, первый пошел, мне положена конфетка. Кто за мной?

Очкарик столь же невозмутимо запустил руку в карман халата и, вытащив маленький леденец в яркой обертке, протянул мне. Я с достоинством кивнул, забрал, развернулся и, пока население казармы не поняло, что происходит, ушел в казарму — отмываться и переодеваться. Близнецы, рассудив, что такой профосмотр им и даром не нужен, даже за конфетку, увязались следом.

Загрузка...