Добро пожаловать домой

ГЛАВА 8 Старая кровь

Посидев еще немного в гостиной, я поднялась на второй этаж. К себе идти комнату не хотелось… Еще немного — и я ее уже возненавижу. Но выбор у меня был на самом деле невелик — либо общество призраков, либо общество тети Жаннет. Разумеется, я предпочла живую родственницу мертвым и отправилась в кабинет писательницы, попутно забрав из моей спальни распечатки с романом. Говорить с тетей не хотелось. Но зато с ней можно было прекрасно помолчать, разделив на двоих одну книгу.

Увидев меня в дверях, женщина с улыбкой кивнула в сторону дивана, ни на минуту не отрываясь от работы. Ее пальцы порхали над клавиатурой, беспрерывно создавая чудо. Только в отличие от других чудес этого города, то, что творила тетя, было по-настоящему добрым.

— Тот, кто стер твою память, Тесса… Это ведь был не Рене? — произнесла между делом тетя Жаннет.

Это не особо походило на вопрос. Скорее женщина утверждала. И ее пальцы не сбились с ритма ни на мгновение. Тетя Жаннет была полностью уверена, что не Рене Арно изменил мои воспоминания.

— Не думаю, — ответила я, заканчивая очередную страницу.

Энн опять влезла в драку. И ей в очередной раз как следует наваляли. Жизнь её так ничему и не учит. Но этим она мне, наверное, и нравилась. Никогда не сдавалась, как бы больно и страшно не было.

— Но это и не я сделала… — задумчиво протянула писательница. Звук клавиш стал звонче, теперь по ним били куда сильней. — Выходит, кто-то вошел в «Розу»? Вошел в дом, куда можно войти только по приглашению хозяев…

В голосе тети звучало недоумение и растерянность. Она явно была не из тех, кто любил неразгаданные загадки.

— Наверное, — согласилась я со своим кумиром.

— Ты не волнуешься? Не волнуешься из-за того, что чужак ходил по дому, был в твоей комнате? — спросила меня тетя, вскинув на меня острый как бритва взгляд.

Да, если поставить вопрос именно так, то действительно мое спокойствие казалось странным.

Задумавшись, на мгновение, я покачала головой.

— Сложно бояться того, кто пел тебе колыбельную. Пусть мне и не нравится, что кто-то стал меня… переделывать. И забирать мои воспоминания.

Лицо тети побелело как простыни в «Белой розе». И даже губы посинели… Бабушка говорила, так бывает при сердечных приступах…

— Тетя! — бросилась я к писательнице и схватила ее за руку. — Тетя тебе плохо! Я вызову скорую!

Женщина выдавила «нет» и покачала головой. Кажется, с ней случился приступ. И это напугало меня практически до полусмерти. Меня. Но не тетю.

— Не надо, детка. Не надо… Сейчас все пройдет. Я куда крепче, чем кажется….

Тетя Жаннет прикрыла глаза и начала дышать очень медленно, медленно и глубоко… Краска постепенно возвращалась на ее щеки… Через минуту Жаннет Дюпон вновь взглянула на меня и, казалось, будто все в порядке, ничего не произошло…

Эта женщина приказывала не только всем вокруг, но и собственному телу.

— Голос был красивый, верно? — с горьким смешком спросила родственница.

— Д-да.

Я не понимала, к чему она клонит.

— О да… Она всегда хорошо пела… — выдохнула тетя и откинулась на спинку своего кресла, запрокинув голову. И рассмеялась. Как-то горько, истерично рассмеялась.

— Тетя… — окликнула я Жаннет Дюпон. Та взглянула на меня как-то обреченно. — Тетя, но это был мужской голос. Ночью в «Белую розу» приходил мужчина. Я в этом уверена.

Смех тут же оборвался. А на лице тети проступил настоящий шок.

— То есть… Mon Dieu… Ce n'est pas elle… Elle est morte.

Почему она вообще решила, будто голос был женским? Кого она ждала?

— Мужской голос? — тут же принялась расспрашивать, позабыв о работе, о том, что только что ее не подвело сердце, да и, кажется, вообще обо всем на свете. — Все-таки Рене? Хотя никогда прежде не слышала, чтоб он пел…

— Нет-нет, — тут же ответила я. — Это был не дядя Рене! Вовсе нет. Это был кто-то совсем другой, тетя. Незнакомый!

Писательница закусила губу и начала остервенело тереть виски, как будто бы пыталась избавиться от головной боли.

— Ты уверена? Хотя как ты вообще можешь быть в чем-то уверена, после того, как тебе изменили память… Но хотя бы не она…

Кем могла быть эта таинственная «она», та, что по мнению тети Жаннет должна была петь мне колыбельные? Неужели?..

— Она?.. Мама? Моя мама? — тихо спросила я, ужасаясь такому предположению. — Но как? Мама же умерла.

— Умерла… — со вздохом ответила тетя, закрывая крышку ноутбука. — Но… когда она уезжала из «Белой розы» в последний раз… она пообещала кое-что. Пообещала нам всем, что непременно вернется назад. А Анаис всегда выполняла свои обещания. Вирджини… Для нее это повод для ночных кошмаров даже сейчас, спустя двенадцать лет.

— А для тебя? — спросила я тетю Жаннет, пристально вглядываясь в ее лицо. Как будто так легко понять, что творится ее голове.

Писательница пожала руками.

— Я думала, что для меня — нет. Ведь из могилы уже не возвращаются.

Думала…

— Читай, Тесса. Читай — и не забивай свою голову ерундой. Анаис не явится в этот дом. И не жалей об этом. Она не была способна на любовь… Не думаю, будто с твоим рождением изменилось хоть что-то… Я понимаю, тяжело слышать такое о собственной матери, но лучше знать правду с самого начала и не обманываться попусту. Тогда избежишь боли в будущем.

Я кивнула, соглашаясь с тетей. Она наверняка знала лучше, эта странная, практически всезнающая женщина. Каждый раз, читая ее книги, я думала, что она также легко читает в чужих душах, как я читаю написанные ею слова… И, кажется, я была права.

До обеда я пробыла в комнате тети, но больше мы с ней не разговаривали, обе занятые своими книгами. Она писала, а я читала. Но все равно было хорошо, спокойно и как-то… тепло. С отцом я такого никогда не испытывала. С ним молчать было тяжело и неуютно.

К обеду я снова спустилась вниз, а тетя Жаннет осталась. Если раньше я думала, что женщина не присоединяется, потому что не может это сделать, то теперь пришла к выводу, что писательница спускаться просто не хочет. Ведь в гостиную писательница явилась, а после самостоятельно вернулась к себе без какой-либо помощи. Значит, тетя на самом деле просто предпочитает одиночество.

Обед проходил в гнетущем молчании. Может быть, из-за того, что дядя Рене все еще не вернулся в «Розу». Не то чтобы он был душой компании, обычно за столом дядя молчал. Но в его отсутствие почему-то замолчали и все остальные. А тетя Шарлотта еще и улыбаться перестала и сидела неестественно прямо.

Близнецы — и те молчали, испуганно глядя на взрослых. Думаю, даже они подозревали, что в доме происходит дурное.

— Жаннет работает? — спросила у меня бабушка.

— Да, — ответила я ей. — Работает.

— Или еще чем-то занимается. Хитрая ведьма, — рассмеялся появившийся напротив меня Джой. Он вальяжно развалился на стуле напротив бабушки. Разве что ноги на стол не положил. Огромного труда стоило не завопить.

И никто, совершенно никто кроме меня его не видел.

В комнате сидело три ведьмы, но видела привидение только я одна, лишенная какого бы то ни было дара.

— Бедняжка Жаннет. Калека. Писатель. Так трогательно… — протянул Джой с издевательской улыбкой. — Неужели ты думаешь, будто она там только свои сопливые книжки пишет? Ты ведь уже поняла, Жаннет по силам равна Рене. Если только не сильней.

Отвечать призраку я, разумеется, не решилась. О том, что я вижу мертвых, я говорила только тете Жаннет. И что-то мне подсказывало, она не говорила родственникам о моих особых способностях. Оставалось только, сцепив зубы, слушать Джоя. Каждое его слово было как капля яда.

— Она должна была сдохнуть в тот день. Шесть пуль в упор. Я знал, что делал. Жаннет должна была умереть, но не умерла… Не хочешь спросить ее, почему? Спроси. И еще о чем-нибудь. Она знает. Она многое знает.

Я принялась старательно разглядывать содержимое тарелки. Смотреть на парня оказалось невыносимо. Я мечтала, чтобы он исчез отсюда, перестал донимать меня своими разговорами, своими мерзкими и такими ужасающе правдивыми замечаниями.

— Лотта, Рене не звонил? — обратилась к Шарлотте Арно бабушка.

Тетя Лотта скорее бесцельно водила вилкой по тарелке, чем действительно что-то ела. Кажется, тетя Жаннет этим утром разрушила ее хрупкий солнечный мирок.

— Нет, Мадам, — тихо ответила женщина. — Не звонил. И он не отвечает на мои звонки. Я волнуюсь.

Бабушка Натали успокаивающе улыбнулась.

— Не переживай, милая. Рене силен. Мало кто может стать ему достойным противником. Должно быть, он занят.

Джой снова рассмеялся.

— О да. Рене Арно. Непогрешимый и несокрушимый. Почти святой. Но только почти. А сыновья родились слабенькими. Их дар куда меньше, чем у отца.

Это должно было что-то значить… Должно было. С огромным трудом удержалась от того, чтобы задать вопрос… А призрак тем временем просто исчез.

— Это в любом случае не Андре, — пожала плечами тетя Вирджини. — Жаннет в таких вещах никогда не ошибается.

Тетя Лотта поморщилась.

— Ты веришь в Жаннет как в Бога, — едва ли не с презрением произнесла она.

Вирджини Дюпон фыркнула.

— Да нет, милая, больше. Куда больше. Бог мне пока никаких чудес не являл. В отличие от сестры.

— Она сказала неправду… Я не мучаю Рене. Это неправда.

Вирджини усмехнулась и развела руками.

— Хочешь правды — спроси самого Рене. Но ты же не хочешь правды, верно?

На этом разговор просто умер.

После обеда я решила прогуляться по саду. Конечно, в декабре он не выглядел так красиво, как мог бы, никакого более интересного развлечения у меня не было, а сидеть весь день у компьютера казалось глупым.

За оградой уже почти привычно маячил Кройц.

— Эй! — окликнула я его, сама не знаю почему. — Почему бы тебе просто не оставить меня в покое? Я ведь ничего тебе не сделала.

Парень поймал мой взгляд, и меня пробрал озноб, настолько злым и отчаянным был его взгляд.

— Ты убила троих моих друзей.

Должно быть, он говорил о тех парнях, от которых я убегала.

— Каким образом? — возмущенно спросила я. — За кого ты вообще меня принимаешь?!

Он подошел вплотную в ограде и схватил решетку так, будто желал ее выломать. И у меня сложилось впечатление, что пожелай он этого — его бы действительно не остановил забор «Белой розы».

— За дочь Анаис Дюпон! — с яростью произнес он.

Я устало закрыла глаза. Как же я устала… Устала от всего этого… От грехов моей матери…

— У меня нет сил! Никаких! Абсолютно. И я даже не помню свою мать. Просто оставьте меня в покое. Я ни в чем не виновата!

Почти сорвалась на крик. Сил едва хватило, чтобы не опозориться окончательно… Но было так больно, так обидно, что на меня ополчились только потому, что меня родила Анаис Дюпон.

— Я тоже не помню мою мать. Потому что однажды Анаис Дюпон решила, что ей стоит умереть.

Да. Я оказалась права. Причина ненависти Кройца была личной. Очень личной.

Когда он говорил о своей матери… Когда он говорил о ней, в бесцветных глазах Кройца как будто пылало адово пламя.

— Соболезную, — тихо выдавила из себя я. — Но я в этом точно не виновата. И я не моя мать.

— Порченая кровь, — процедил светловолосый, вжимаясь в ограду. — Не такая? Так почему троих моих друзей будут хоронить в закрытых гробах? Что ты за тварь такая, а, Дюпон?

Он просто не хотел меня слушать, этот парень, о котором я знала только три вещи: его фамилия Кройц, он пес и его мать была убита моей. Он уже все для себя решил…

Я вздохнула, развернулась и пошла прочь. Пусть остается наедине со своей ненавистью. Мне было жаль его. Почти до слез жаль. Еще один человек, жизнь которого оказалась походя разрушена. Кройц все эти годы рос, зная, что его мать убили. Мою жизнь такие мысли не отравляли: я всегда знала, что моя мама погибла в обычной аварии, что это был просто несчастный случай. Я никого не обвиняла, не желала отомстить…

— Я все равно доберусь до тебя, Дюпон! — крикнул мне вслед Кройц.

Последний раз взглянув на моего преследователя, я с грустью ответила:

— Может быть. Но даже тогда тебе не станет легче. И мама твоя от этого точно не воскреснет.

Ненависть может только разрушать. Тетя Вирджини ненавидела мою мать так люто, как будто в этом и состоял смысл всей ее жизни… И теперь у нее не было ничего другого, кроме ненависти.

Но я так глупо надеялась, будто можно все проблемы решить только одним разговором. Смешно…

Я зашла за дом… и испытала настоящий шок. На скамье под деревом сидел Ди. Сидел как ни в чем не бывало и просто курил сигару, задумчиво глядя в серое декабрьское небо.

— Ди?! Что ты тут делаешь?! Как ты попал внутрь?!

Он искоса глянул на меня и ухмыльнулся.

— Перелез через забор.

Как у него все просто. Вот только…

— Но это же «Белая роза»!!!

Мой странный знакомый только развел руками. А у меня едва мозг не взорвался. Это же «Белая роза»! Сюда нельзя войти вот так вот запросто.

— Не делай вид, будто бы ты не рада меня видеть.

Чего?! Вот же гад… Оставил меня посреди Бурбон-стрит совершенно одну… А теперь как ни в чем не бывало сидит тут и заявляет, что я еще и рада его видеть. Убила бы, честное слово.

— Ты меня бросил в незнакомом месте! — возмущенно воскликнула я. Хотелось броситься на эту тощую скелетину с кулаками.

— Это было не незнакомое место, а туристический центр, — проворчал Ди, выпуская колечко дыма изо рта. — Можно подумать, я затащил тебя истекающую кровью в глухую подворотню посреди ночи, а после этого бросил умирать.

При упоминании глухой подворотни внутри появилась неясная тревога… Но злость на прохвоста Ди прекрасно помогла с нею справиться.

— Это самое паршивое оправдание, какое я только слышала!

Парень тут же меня успокоил:

— Не волнуйся, еще наслушаешься куда более паршивых.

На мое возмущение Ди было глубоко плевать. Наверное, ему было плевать вообще на все.

— Вот так ты, стало быть, возвращаешь долги, — обижено надулась я, садясь на ту же скамейку, но как можно дальше парня.

Опять пропахну табаком насквозь.

— Сам взял этот долг — сам решаю, как отдавать, — фыркнул парень. — Тебе привет от Бридж, Дюпон. Говорят, ты уже успела вляпаться в историю?

Стыдить его явно было бесполезно. Совести в любом случае нет.

— Есть немного, — грустно вздохнула я. — Наверное, видел тощего белобрысого парня у «Розы»?

Ди кивнул и сделал еще одну затяжку.

— Он хочет меня убить, — произнесла я устало. — Потому что моя мать убила его мать. А еще потому, что кто-то убил его друзей…

— Дай-ка подумать… Наверняка тех друзей, которые должны были убить тебя? — весело продолжил Ди.

Для него это весело… Не на него ведь открыли охоту. Не на его глазах убивали людей.

— Ну да…

О Господи… Откуда ему знать обо всем? Он не пес. И не колдун. Откуда, черт подери, ему знать о том, что произошло ночью?

Я подорвалась на ноги и заглянула ему в глаза.

В Новом Орлеане легко верилось в чудеса, особенно в страшные. В Новом Орлеане можно было поверить во что угодно…

Он сидит в саду «Белой розы» как ни в чем не бывало и просто курит… В месте, куда нельзя так просто попасть.

— Ди… Только не говори, что это ты…

Мог ли он быть тем чудовищем, что легко порвало на части троих псов? Я не знала, не была уверена… В последнее время я ни в чем не была уверена.

На мои слова Ди спокойно покачал головой.

— Я еще не отдал тебе своего долга. Это не я убил тех троих.

Троих. Он точно знает все…

Он не отрицал самой возможности того, что он способен убить. И его вообще это не смущало. То, что меня пугало едва ли не до обморока, для Ди оставалось обыденностью.

— Ты вообще кто такой? — сдавленно спросила я у парня, вглядываясь в него внимательно, напряженно, пытаясь понять, что же в нем такого неправильного, того, что отличало бы его от других людей.

— Какая разница, храбрая девочка Дюпон? — лукаво рассмеялся он и разлегся на скамье, используя мои колени как подушку. — Я — Ди. И я тебе должен. Остальное неважно.

Словно бы эти слова мне хоть что-то объясняли… Но уже было ясно, что рассчитывать на откровенность не стоит.

Он смотрел снизу вверх на меня и продолжал курить. Затяжка за затяжкой.

— Я насквозь пропахла табачным дымом, — пожаловалась я. — Не смывается. Ничем не перебивается. И, кажется, вся одежда им пропахла. И спиртным.

— Небольшая цена, поверь, — пожал плечами Ди, широко и довольно улыбнувшись. — По крайней мере, по сравнению со всем остальным. Не бойся Кройца, ты так легко не умрешь. Уж я-то знаю.

Но кто он тогда? Если так хорошо все знает?

— Ты-то знаешь… — вздохнула я, закрывая глаза. — Надеюсь, что «Роза» бы не пустила внутрь кого-то, кто желал мне вреда.

— «Роза» своевольна. Но заботится о своих жильцах.

— Даже после смерти…

В этот момент парень скривился, будто съел что-то горькое.

— Если вообще это можно назвать заботой, — пожал плечами Ди, пристально разглядывая особняк. — Вечность в одном доме. Навсегда. И никакой надежды на исход. Это нарушает естественный порядок вещей… Но, думаю, таким и было желание строивших его Дюпонов. Вечность в кругу семьи.

Почему-то эта мысль не приходила мне в голову. Правильно ли, что души членов семьи Дюпон остаются в «Белой розе»? Правильно ли, что столько умерших не могут обрести покой?

— Вечность в кругу семьи — это не так уж и плохо, — пробормотала я. Хотя и не была до конца уверена, что сказала правду.

— Возможно… — вздохнул Ди. — Все возможно… Хорошо, хотя бы Анаис не попала туда. Думаю, ее присутствие испортило бы этот затянувшийся семейный праздник.

Я только пожала плечами. Не хотелось думать об этом.

— Сомневаешься? Разве кто-то из живых счастлив сейчас в «Белой розе»?

— Кажется, нет… — вздохнула я.

Потом я услышала звук подъезжающей машины и скрип ворот. Наверное, дядя вернулся… Стоило только на минуту отвернуться — и Ди, разумеется, исчез. Но на этот раз я уже даже и не удивилась. Только стало еще интересней, кто же он на самом деле такой…

Когда я вынырнула из-за угла дома, дядя Рене уже подходил к крыльцу. Такой же, каким я привыкла его видеть за эти дни… Разве что казалось, будто внезапно он разом постарел на несколько лет.

И по ступеням он поднимался тяжело, как будто на его плечи давила гранитная плита.

Не думаю, что разговор с младшим братом прошел действительно удачно…

Я нагнала родственника уже в прихожей, когда он снимал пальто.

— Дядя?.. — робко окликнула я мужчину.

Обернувшись, Рене Арно посмотрел на меня и даже постарался обозначить на лице улыбку. Наверное, из вежливости.

— Тесса? Ты гуляла?

— За ворота не выходила, — тут же заверила я мужчину.

— Хорошо, — кивнул он скорее своим мыслям, чем мне, и сразу же начал подниматься наверх.

Наверняка сперва он все расскажет тете Жаннет. Затем уже — бабушке. А мне… Хорошо, если я через какое-то время узнаю хотя бы усеченную версию произошедшего…

Так и тянуло подслушать. Я же имею право знать, верно? Ведь случившееся касается в первую очередь меня. Так почему же…

Но вряд ли родственники обрадуются, если застанут меня за таким занятием… Скандал точно будет знатный…

И все же…

Я пошла вслед за дядей, стараясь ступать как можно тише. Он вошел в кабинет тети Жаннет и притворил за собой дверь, не оставив даже малейшей щели.

Вот же черт.

Оставалось только беспомощно выругаться. Ну не через замочную скважину же подслушивать…

— Что, любопытство так сильно мучает? — прошептал в самое ухо возникший позади меня Джой.

Однажды он все-таки доведет меня до сердечного приступа. А может, именно этого он и добивается.

— Не волнуйся, я тебе помогу, — со злой радостью заявил он мне. Потом подошел к заветной двери и чуть приоткрыл. Совсем немного, но этого было достаточно, чтобы я услышала разговор.

— Что Андре?

Вопрос был задан как будто бы неохотно. Казалось, тете и самой не нравилось расспрашивать дядю Рене о младшем брате.

— Все в его доме завалено фотографиями Анаис. Под ними стен не видно. Как будто это ее храм. Языческое капище…

Кажется, увиденное дядю Рене изрядно напугало.

— Не боишься, что скоро Андре начнет приносить своей богине кровавые жертвы?

Послышался звук удара.

— Боюсь, Жаннет. Он же совершенно точно не в себе.

Как будто раньше было не видно…

— Ты это и раньше знал, Рене. Просто сейчас стало сложней обманывать себя, верно? Когда увидел все собственными глазами.

Верно.

— Ты совершенно не умеешь успокаивать, Жаннет.

Еще бы… Тетя Жаннет, как я успела понять, обычно говорила правду, причем самым неприятным образом. Как будто каждый раз пощечину давала. Хорошо, хотя бы меня она немного щадила.

— Я просто совершенно не умею врать, — с иронией парировала тетя Жаннет.

— Ну да… Затевать спор с писателем. Я никогда не был так хорош в словесных играх. И все же я волнуюсь, как бы он не натворил чего-то… Нельзя оставлять Андре без присмотра.

— Он не натворил ничего за все двенадцать лет со смерти моей сестры.

Последовала неловкая пауза. И она явно затягивалась.

— Или… или натворил, а, Рене? — в конце концов, с подозрением спросила женщина. — Ну же, Рене, посмотри мне в глаза! Рене! Он что-то натворил?! Ты из-за этого задолжал королеве вуду?!

О Господи… Теперь картинка сложилась. Так вот почему… Ди говорил, Андре Арно вскрыл вены после смерти моей матери! Вот та глупость, которую он совершил! И если из-за этого дядя связался с миссис Смит…

— Девочка проболталась? — с какой-то горечью в голосе произнес Рене Арно.

— Мне даже показалось, что ты не случайно ей проговорился. Ты ведь понял, что ближе всех в доме Тесса сошлась со мной… Так что сделал твой брат? Убил кого-то? И тебе пришлось прятать следы.

Нет… Кто угодно, но не дядя. Он бы не стал молчать о преступлении, слишком уж правильный. Не верю.

— Я бы не стал его покрывать, если бы он лишил кого-то жизни. Моя любовь не так беззаветна, Жаннет. Тебе это прекрасно известно.

— Значит… он пытался убить себя… — сделала правильные выводы тетя.

— Для затворницы ты слишком уж хорошо разбираешься в жизни и людях, — с горечью заметил Рене Арно. — Возможно, даже куда лучше меня.

Женщина хмыкнула.

— Преимущество моей профессии… И все было настолько серьезно, что тебе пришлось обращаться к мамбо?

— Он почти ушел… Пришлось. Его жизнь вымаливали у Барона Самди… Больше не помогало ничего. А как ты понимаешь, взывать к лоа не в моих силах.

Дядя словно бы оправдывался перед Жаннет Дюпон.

— Знаешь… Рене, я понимаю, что говорю жестокие вещи, но лучше бы ты дал ему сдохнуть. И воссоединиться с Анаис. Да и вряд ли твой братец был тебе благодарен за спасение его никчемной жизни. Верно?

На этот раз дядя и тетя молчали еще дольше. Неудивительно… после таких-то слов. Было странно, как еще Рене Арно не вылетел из кабинета.

— Ты… Я бы ударил тебя… — тяжело дыша произнес он.

— Если бы я не была женщиной и калекой, — закончила за мужчину фразу тетя Жаннет. — Но ведь я и на этот раз сказала правду. И ты это знаешь, Рене. Знаешь. И поэтому тебе так мерзко. Ты пошел на позорный поступок ради того, кто этого просто не заслуживал. И в итоге все равно его не спас. Просто не дал умереть. Нельзя спасти того, что не хочет спасения.

— Ты мудрая, Жаннет. Мудрая и безжалостная. Ты должна стать Мадам. Возглавить Ковен после смерти матери.

— Нет, Рене. Это место мне не подходит, поверь. Оставь мне мои книги, как я оставляю тебе власть.

Я поняла, что разговор завершен и быстро метнулась за угол.

Ди говорил, что скелеты в шкафах «Белой розы» не принесут мне ничего хорошего. Наверное, он был прав. Но все-таки знание лучше незнания. Подслушав разговор тети Жаннет и дяди Рене, я уверилась, что Рене Арно — хороший человек, и изо всех сил пытается защитить близких.

Слава Богу, дядя пошел в другую сторону. Думаю, он бы наверняка догадался, что я подслушивала. У меня всегда на лице все написано.

И тогда бы пришлось объясняться с ним еще и из-за этого. Хотя подозреваю, мне и так придется с ним объясняться, за то, что я проговорилась тете Жаннет о сделке с миссис Смит.

— Рене Арно продал душу за жизнь своего никчемного братца, — издевательски протянул Джой. — Как это… трогательно. И в его духе.

— Это действительно трогательно, — грустно произнесла я, глядя на язвящего призрака. — Вот только таким как ты этого не понять.

— Не смотри на меня так! — внезапно стал серьезным Джой, и в его взгляде я увидела что-то темное, яростное и настолько злое… что мне первый раз стало с ним по-настоящему страшно. Прежде я лишь знала, что Джой был серийным убийцей. Но только в этот момент я наконец увидела…

— Как? — беспомощно спросила я.

— С жалостью!!! — закричал он и исчез. На этот раз сам.

А я поднялась на ноги и пошла к себе. Слишком многое нужно было обдумать.

И хотелось позвонить папе. Просто услышать его голос. Пусть я даже не могла ему рассказать, что теперь на самом деле происходит вокруг меня, но он все равно сумеет меня успокоить… Он же мой отец.

Но папа не брал трубку. Почему? Это ведь выходной день. Он точно не на работе. Дженнифер бы его живьем съела, если бы он попробовал сбежать в свой офис. Мачеха требовала, чтобы папа уделял ей и сыну максимум возможного внимания.

На третьем звонке я сдалась. Наверное, просто положил телефон куда-то и не услышал сигнала. Увидит — перезвонит, наверняка перезвонит.

А Кройц так и торчал у забора «Белой розы». И смотрел он точно на мое окно. Как будто был полностью уверен, где я нахожусь.

Хоть волком вой.

И делать было совершенно нечего. Разве что прочесть наконец до конца книгу тети Жаннет.

Это был уже пятый роман про Энн Риз. И в нем она пока так и не влюбилась ни в какого парня. Хотя вокруг крутилось много подходящих. К примеру, аристократ Эдвард, с которым она сперва была на ножах. Его за галантность и едкую иронию в каждой фразе обожали поклонницы серии. Ходила даже расхожая шутка: «Все любят Эдварда»…

Что ж… добравшись до середины «Сердца изо льда» я начала подозревать, что и на этот раз тетя обманула читательские ожидания… Интересно, а если я попрошу, тетя Жаннет напишет про влюбленность главной героини? Стоило попробовать…

Однако от похождений Энн меня отвлекла навязчивая мысль… И она имела куда большее отношение к реальности.

Дядя Рене сказал, что жизнь Андре Арно вымаливали у Барона Самди… И мне хотелось узнать, кто такой этот барон. А заодно и лоа, к которым дядя Рене взывать не мог.

Забив в гугл «Барон Самди», я начала истерично хохотать после первой же прочитанной фразы. «Жизнерадостный дух смерти». Как это вообще возможно? Хотя да, скелеты в щегольских костюмах и шляпах-цилиндрах на голове скалились на удивление довольно.

Википедия доходчиво разъясняла: «в религии вуду лоа, связанное со смертью, мёртвыми, а также с сексуальностью и рождением детей. Барон Самди изображается в виде скелета в чёрном фраке и чёрном цилиндре. Основной его символ — гроб. Считается, что человек, в которого вселился Барон Суббота, проявляет невоздержанность в питье и пище, курении и сексе».

Божество оказалось… разносторонним. И действительно жутким, точно таким, каким должно было по моим представлениям быть вуду вообще.

Судя по уверениям в интернете, именно к Барону Самди следовало обращаться, если требовалось спасти кого-то от неминуемой смерти. Именно у него миссис Смит отмаливала жизнь Андре Арно.

Так как младший брат дяди Рене был жив и здоров по сей день, по крайней мере, физически, вопросов о существовании Барона Самди у меня не имелось. Еще как существовал. И откликнулся на просьбы мамбо.

Ближе к вечеру телефон все-таки зазвонил. Но это был не папа. Мари решила поболтать. Сразу стало неудобно, что не позвонила ей сама.

— Эй, Дюпон, ну как ты? — первым делом спросила меня одноклассница. — Джим нам понарассказывал всяких ужасов. Я уж думала, ты в больницу попала.

Я фыркнула.

— Со мной все в порядке. Ты лучше скажи, как там Джим?

Дядя говорил, что ничего страшного с парнем не случилось, и у меня не было ни одной причины не верить родственнику. Но следовало спросить еще и у Мари.

— Да что с ним сделается, с бугаем? Тем более, псам он был вовсе не нужен. Они же за тобой шли. Пока…

Пока не встретили «тигра».

— Говорят, там… жутко было.

— Было, — подтвердила я без какого бы то ни было волнения. — Их очень жестоко убили.

Последовало ошарашенное молчание. Что-то в моих словах смутило Мари. Очень сильно смутило.

— Дюпон… А ты что… ну, ничего не чувствуешь? Я понимаю, они хотели тебя убить, скорее всего… Но…

Так вот что ее напрягло. Наверное, сейчас одноклассница тоже думает, что злобная натура моей умершей матери наконец дала о себе знать.

— Мне этой ночью кто-то память стер, Мари. Я знаю, что случилось, но совсем ничего не чувствую. Ни страха, ни сожаления. И ты знаешь, я, наверное, даже рада этому.

Будущая жрица вуду возмущенно ахнула.

— Ты согласилась отдать часть своей памяти?! Ты что, совсем идиотка?!

— Ну… Вообще, это сделали без моего разрешения. Просто пришли в комнату ночью, а утром я уже была как новенькая. Разве что теперь тянет носить милую одежду…

Вопль Мари едва не снес меня.

— Я знала, что в вашем Ковене все на голову ушибленные, но не настолько же! Разве можно вот так без спросу лезть в чужую голову и переделывать там все по собственному желанию. Это же неправильно! Кто это сделал?! Твоя бабка?! Или дядя?! Я бабушке пожалуюсь — она им мигом объяснит!

О да. Не сомневаюсь. Миссис Смит наверняка может объяснить кому угодно что угодно.

— Но, Мари, это были не они. Кто-то… кто-то посторонний вошел в «Розу» этой ночью и изменил мне память. И мои родственники не могут понять, кто именно. Я знаю только, что это был мужчина и молодой. Может быть, даже наш с тобой ровесник.

Одноклассница начала бормотать что-то явно угрожающее на дикой смеси английского и французского. Из-за произошедшего она была в сильной ярости.

— Но все знают, что «Белая роза» заклята на кровь Дюпонов! — недоверчиво выдала Мари после того, как немного успокоилась. — В этот дом никто посторонний не сунется, если сдохнуть не хочет. В ней имеют право находиться только глава рода, его братья и сестры, жена, дети и внуки. Так что или в твоей голове копались все-таки именно твои спятившие родственнички, или они впустили в дом того, кто это сделал.

Может быть… Но тогда почему они так ругались утром? В чем смысл этих возмущений и взаимных обвинений, если все было по их собственному решению?

— Я скажу бабушке! — решительно заявила Смит.

О нет… При всей симпатии к мисс Смит, я уже твердо уяснила, что я, пусть и косвенно, являюсь частью Ковена. И вмешивать королеву в дела Ковена не следовало.

— Не надо. Это наши дела. Семейные. Тем более, мне действительно стало лучше. Я не знаю, как бы жила с этой памятью.

— Откуда ты знаешь, что у тебя еще забрали вместе с этими воспоминаниями?

Дядя Рене говорил то же самое…

— Если я не заметила потери, значит, ничего важного не лишилась, — решительно заявила я. — Прошу, не говори миссис Смит о произошедшем. Со мной все хорошо. И бабушка сказала сегодня, что ты с ребятами можешь меня навещать.

От такого разрешения Мари просто опешила.

— Она не рехнулась там? Пустить нас в самое сердце Ковена… В самое известное место силы Нового Орлеана… Да это уму непостижимо! И она правда думает, будто мы сунемся в это адское местечко?

Подруга тараторила быстро, сбиваясь, проглатывая звуки… Кажется, произошло что-то и правда удивительное, почти что невозможное.

— А вы не сунетесь? — осторожно спросила я.

Может, я поторопилась с этим приглашением и кого-то им оскорбила? И на самом деле, не стоило говорить о словах бабушки…

— Шутишь? Конечно, сунемся! — возмущенно заверила Мари. — Наши поумирают от зависти! Побывать в «Белой розе»! Там наверняка все нашпиговано призраками!

— А почему нам оказана такая высокая честь? — в конце концов поумерила свои восторги одноклассница.

Я выглянула в окно и убедилась, что нет, Кройц так и не ушел, как будто бы пустил корни напротив «Белой розы».

— Мне теперь запрещено выходить наружу. Совсем. Псы рвут и мечут. Они хотят моей крови и думают, будто именно я убила тех троих. А Кройц, похоже, решил так и сдохнуть прямо у нас под окнами.

Человеку, чтобы жить, нужно есть, пить, спать… А Кройц, кажется, ничего этого не делал…

— Вот же …! — выругалась Мари. — Тогда и правда, лучше уж мы к тебе. Колдуны хотя бы не настолько двинутые как псы.

Я расхохоталась. Со Смит было удивительно легко.

— Ну спасибо, Мари.

Она рассмеялась в ответ.

— Ну ты-то не ведьма, так что расслабься. Ты, Дюпон, самая нормальная, возможно, во всем Новом Орлеане.

Разве что рядом со мной временами появляются странные типы, и я вижу призраков. А так, да. Совершенно нормальный человек.

— Когда к тебе зайти? — тут же перешла к делу девушка.

Судя по голосу, ей не терпелось как можно быстрей побывать в знаменитом особняке.

— Хоть завтра. Я уже на стену готова лезть от тоски, — предложила я.

— О'Кей. Завтра и заявимся всей бандой после занятий. Не скучай, Дюпон.

— Постараюсь.

После разговора с подругой (наверное, все же я могла так называть Мари) стало легче. И даже почти прошла обида из-за того, что так и не перезвонил папа. У него наверняка были на то веские причины. Очень веские.

Как бы то ни было, я снова вернулась к приключениям Энн Риз и к ужину дочитала до конца. Чтобы с возмущенным воплем броситься в кабинет тети.

Ну так же просто нельзя!!!

Та работала. Как всегда. Мне уже начинало казаться, что вся жизнь тети Жаннет заключена только в ее книгах и больше ничто не могло ее заинтересовать.

— Тетя, зачем?! — воскликнула я, потрясая пачкой распечаток.

Жаннет Дюпон подняла на меня глаза и застыла в изумлении.

— Что-то не так, Тесса? — спросила она у меня.

— Зачем? Зачем ты выбрала для Энн именно Дрэйка Харрисона? Он же гаденыш. Ну почему не Эдвард? — с обидой выдала я. В тот момент было так жалко, что рукопись уже ушла в печать, и изменить в любом случае ничего не получится. Я ведь могла попытаться… уговорить тетю изменить концовку.

Жаннет Дюпон в ответ на мое возмущение только рассмеялась.

— Теперь я могу представить, насколько сильным будет взрыв после выхода «Сердца изо льда». Спасибо, племянница. Но через какое-то время читатели успокоятся. И примут выбор моей героини, как приняли бы подобное в реальности.

Мне захотелось побиться головой о стену.

— Но это же неправильно! — попыталась я воззвать к здравому смыслу писательницы я. — Они же четыре книги друг друга терпеть не могли! Харрисон даже убить ее пытался! И не раз. А теперь…

К сожалению, у писателей к таланту не всегда прилагается здравый смысл.

— Ты думаешь, это может помешать любви, Тесса? — снисходительно улыбнулась она.

Ясно. Значит, она не оборвет этот противоестественный роман, и мне придется и дальше страдать, понимая, что Энн Риз так и не станет встречаться с несравненным Эдвардом. А я этого так ждала!

— А что тогда может помешать любви, если не это? — озадаченно спросила я, плюхаясь на «свой» диванчик.

Тетя Жаннет смотрела на меня и продолжала улыбаться таинственно, как Сфинкс.

— Любви, ma chérie, не может помешать ничто на земле, поверь. Если любовь пришла, она возьмет все, что пожелает.

Интересно, она сама любила когда-нибудь? Джейн Эллиот писала о любви так проникновенно… Не приходилось сомневаться, что она испытывала такие чувства… Но я видела Жаннет Дюпон, которая вряд ли так уж часто покидала «Белую розу» последние двадцать лет, находясь здесь в добровольном затворничестве. Вряд ли здесь можно было с легкостью встретить своего прекрасного принца. Разве что тетя полюбила дядю Рене. Но это уже совсем нелепо.

Я подтянула ноги к груди и положила подбородок на колени.

— Звучит на самом жутковато.

Женщина кивнула, соглашаясь со мной.

— Это действительно жутко. К примеру, Андре Арно. Он ведь любил твою мать. И до сих пор любит. Ему не помешало то, что он знал о ее… поступках.

Я замотала головой.

— Он… Это ведь не любовь. Уже не любовь. Одержимость. Он на самом деле не маму любит. Он любит ту Анаис Дюпон, которую сам придумал. Наверняка в его глазах она ангел.

На минуту тетя задумалась. Ее взгляд бесцельно блуждал по комнате.

— Пожалуй, да, ты права. Неверный пример. Андре действительно придумал себе идеальный объект любви… Однако, поверь мне, бывали случаи, когда человек достойный отдавал свое сердце чудовищу, даже зная, что предмет любви этого чувства недостоин. Такая любовь приносила только страдания, но и убить ее было невозможно. Грехи не мешали. Но не волнуйся, роман твоей любимицы будет счастливым.

Слова тети меня никак не утешили. Но не убеждать же писателя, что я лучше знаю, как должна жить ее героиня? Глупо ведь. Хотя и было ужасно обидно за мою обожаемую Энн Риз. Чем она заслужила такой кошмар, как этот Харрисон?

— А сколько вам еще писать новую книгу? — спросила я, сгружая на ее стол уже прочитанное. — Долго?

— Думаю еще пару месяцев. А потом буду долго и мучительно редактировать. Если хочешь, можешь помочь.

— Конечно, хочу! — не раздумывая ни секунды ответила я. Поучаствовать в создании книги… Это же настоящее священнодейство… И огромная честь для любого фаната серии!

Писательница счастливо рассмеялась.

— Так и думала.

Я уже предвкушала очередное погружение в манящий мир книги… Но тетя Жаннет на этот раз желала, чтобы я вернулась в реальность.

— Расскажи мне… о Джое, — внезапно попросила она меня.

Я почувствовала, что сейчас она куда была более напряжена, чем минуту назад. А ведь казалось, будто она не так и много внимания уделила моим словам о том, что я вижу ее несостоявшегося убийцу. По крайней мере, сразу расспрашивать меня о Джое тетя Жаннет не стала.

Но что я могла о нем на самом деле рассказать? То, что он сильно ненавидит всех живых жильцов дома? Или что он даже с мертвыми тут и то не ладит?

— Джой появляется рядом со мной. И говорит мерзости. Чертовски правдивые мерзости, — попыталась я неумело выразить то, что испытывала, когда рядом со мной появлялся призрак убийцы.

Тетя сцепил руки в замок. Она смотрела на меня не отрываясь и даже не мигая.

— Правдивые мерзости? — переспросила она. — Что ты имеешь в виду?

Я задумалась, пытаясь выудить из памяти слова Джоя.

— К примеру, он сказал этим утром, что бабушка видит во мне только маму. Но раскаявшуюся в своих поступках маму.

— И он был совершенно прав… — кивнула тетя Жаннет, словно бы нехотя соглашаясь с собственным несостоявшимся убийцей. — Хотя это не Бог весть какая новость. Ты здесь не пробыла и недели. Никто не успел как следует узнать, что ты за человек. Твой характер, стремления, надежды — все это пока загадка для нас. Зато в Новом Орлеане хорошо помнят Анаис. Но, думаю, скоро все изменится. Ты хорошая девочка, светлая. Рано или поздно, это поймут в Новом Орлеане.

Что-то мне не верилось в это. Даже если и поймут, то уж точно не все. Тот же Кройц… В нем было столько злобы, столько ярости… Нет, Кройц не успокоится, пока не увидит меня в гробу. Я в этом ни капли не сомневалась…

— А кто еще ходит по этому дому?

Отвечала я с готовностью. Тетя умела слушать так, что казалось, будто твои слова для нее подлинное откровение.

— По нижним этажам, по-моему, ходит только прислуга. Я видела тут дворецкого и служанку. На верхних… На верхних людей… то есть призраков, очень много, как мне кажется.

— Никогда бы не подумала, что «Белая роза» такова… — покачала головой я. — Другие этажи… Призраки. Мы, члены Ковена, лишены способности видеть неупокоенные души…

И, кажется, это сильно расстраивало тетю Жаннет. Она бы желала видеть тех, кто делил с ними дом.

— Но, может быть, это кто-то из… почивших Дюпонов избавил тебя от груза ненужных воспоминаний? — предположила тетя.

Эта мысль как-то не приходила мне в голову. А могли ли они в самом деле?..

— Понятия не имею. Я не видела, чтоб кто-то из Дюпонов ходил по нижним этажам. Меня даже наверху расспрашивали про последние новости из мира живых, — проговорилась я и тут же напоролась на возмущенный и одновременно встревоженный взгляд тети. Ну да. Я же не говорила ей, что я не просто видела призраков, а еще и поднималась на несуществующие этажи «Розы».

Жаннет Дюпон выехала из-за стола и приблизилась вплотную ко мне.

— Тесса, ты ничего не хочешь мне объяснить? — с недовольством спросила меня женщина.

Мой болтливый язык однажды меня погубит.

Но отпираться уже было бесполезно.

— Ты что, поднималась наверх? — продолжила допрос тетя.

Ей бы не писателем быть, а прокурором.

— Ну… Да, — понурилась я, предчувствуя разнос. — Поднималась. Но только один раз! И это совершенно неопасно!

В особенности по сравнению с бродящим вокруг дома Кройцем.

На лице тети Жаннет заиграли желваки.

— Тесса, это же призраки! Не живые люди! Призраки! И теперь ты говоришь мне, будто они неопасны?!

Так на меня никогда не орали. Честное слово. Папа голос если и повышал, то совсем немного. Дженнифер так вообще без необходимости со мной не заговаривала. А вот тетя сейчас сорвалась на полноценный крик.

— Я не виновата, что мертвые родственники ко мне относятся лучше живых! Никому там и в голову не приходит сравнивать меня с матерью! По-моему, там вообще знают о ней несколько человек!

На глаза навернулись слезы. Вся та обида, которую я копила в себе с самого приезда, рвалась наружу. Никогда бы не подумала, что одиночество — это так больно.

Тетя Жаннет взяла меня за руку и потянула к себе, вынуждая сползти на пол и уткнуться лицом в ее колени. Это я и сделала. Она… она была добрее ко мне, чем все остальные. И когда ее руки гладили меня по голове, можно было представить, что это руки моей матери. Не той Анаис Дюпон, настоящей Анаис, про которую мне рассказывали в Новом Орлеане, а моей идеальной матери, которую я представляла себе всю свою жизнь.

— Ну что ты такое говоришь, девочка? — мягко приговаривала она мне. — Ну разве мы тебя не любим? Мама не могла говорить ни о чем, кроме твоего приезда, последние несколько недель. Лотта довела всех до истерики, выбирая и обставляя тебе комнату. Рене чуть не сошел с ума, когда ты не отвечала той ночью на звонки. Тесса, ты наша. Наша кровь и плоть. Как мы можем не любить тебя?

Я слушала ее и плакала. Просто не получалось остановиться. И верить ей не получалось. Я хотела… Но не выходило.

— А тетя Вирджини? — спросила я, пытаясь хоть немного успокоиться.

Говорить, что и ее сестра испытывает ко мне исключительно родственную любовь, тетя Жаннет не стала. Правильно сделала. Я бы все равно не поверила в настолько откровенную ложь.

— Она тоже поймет. Смирится. Тесса… Даже если ты права, и на… верхних этажах никто не желает тебе зла, то все равно неправильно прятаться там от жизни. Они мертвы. Но ты — жива.

Я смолчала. Только всхлипнула в последний раз — и поняла, что отпустило.