До последнего

— Как вам удалось сбежать?

— Однажды настала моя очередь быть принесенным в жертву. Нас отвели на озеро, но мы не были связаны. Я… Мне удалось убить Черепов, и мы с группой выплыли на свободу, а затем отправились на юг, в Джию. Эгрилы преследовали нас до самого Гандана. Они почти нас поймали — просто повезло, что Мойри подоспела вовремя и нас спасла.

— На что был похож этот город? Кейджестан?

Джакс закрыл глаза, пытаясь вспомнить. Он смог восстановить вид из окна камеры, но больше ничего.

— Это большое место. Все здания серые, как будто они сделаны из камня. Единственные цветные пятна — флаги Рааку. Они были повсюду.

— А люди?

— Все были в масках, но в остальном такие же, как везде.

— И последний вопрос, — сказала Тиннстра. — Вы солдат. Их император Рааку… как вы думаете, его можно убить?

— Убить Рааку? — Джаксу пришлось взять себя в руки. Вопрос привел его в ужас. — Он сын Бога. Возможно, Зорика могла бы...

Лицо Тиннстры было мрачным:

— Я говорю о том, чтобы кто-то вонзил ему в сердце хороший клинок.

Джакс мгновенно вскочил на ноги, его гнев нарастал:

— Нет. Нет. Невозможно. Он сын Кейджа.

— Хорошо. — Тиннстра подняла обе руки. — Это был просто вопрос.

Джакс кипел от злости:

— Мне нужно идти.

— Конечно, — сказала Тиннстра, вставая. — Спасибо, что уделили мне время. Я это ценю. Было приятно с вами пообщаться. Я рада, что вы пришли сюда. Все рады, что вы с нами.

— Спасибо, — сказал Джакс. После этого он ушел, а не побежал, как бы ему этого ни хотелось. Ему нужно было уйти от Тиннстры, от ее вопросов.

Тебе нужно ее убить, сказал Монсута, за то, что она осмелилась задать этот вопрос.

Джакс остановился, перевел дыхание. Он должен успокоиться. Он просто выбит из колеи, снова видя всех, снова становясь частью армии. Слишком много воспоминаний о прошлом вредило ему самому. Ему нужно сосредоточиться на настоящем, а не на том, что было тогда. Никогда на тогда.

Плохие мысли все еще не покидали его, когда они собрались позже в помещении, которое когда-то было столовой Котеге. Все окна были разбиты, но стены все еще стояли, а потолок выглядел целым. Когда расставляли столы и перетаскивали скамьи, вокруг клубилась пыль, которой было не больше года.

Ожидая вместе с Мойри, Джакс рассматривал остальных, стоявших ближе всех к нему. По словам Хасана, они были ближайшим окружением Зорики, теми, кому она доверяла больше всего.

Там был мейгорский капитан по имени Раласис, красивый мужчина, несмотря на все усилия войны. Он, непринужденно улыбаясь, стоял рядом с Тиннстрой, которая была погружена в беседу с другой женщиной, судя по виду, шулка, не обращая внимания ни на кого другого — разве что время от времени бросала взгляды на Джакса. Каждый раз, когда она это делала, ее глаза сужались, как будто она могла читать мысли Джакса. Без сомнения, она надеялась снова изнасиловать его воспоминания. Почему она не могла оставить его позор в покое?

На противоположном конце стола сидел лысый темнокожий мужчина, напомнивший Джексу кого-то, кого он когда-то знал. В отличие от Тиннстры, он не был похож на бойца, но в нем все равно было что-то опасное.

И между ними сидела Зорика, ярко сияющая и вблизи еще более прекрасная. Она сидела неподвижно, ожидая, закрыв глаза. Она положила шлем на стол, чтобы ничто не омрачало безмятежность ее лица и красоту.

Джакс застыл на месте. Она была так близко... Он мог видеть в ней магию. Чувствовать ее.

Он это сделал. Он ее нашел, как и должен был. Как и обещал.

Внизу, в красных пещерах.

Его сердце забилось быстрее, дыхание участилось. Его охватил ужас, какого он никогда не испытывал. Его руку начало покалывать, когда комната закружилась. Перед его мысленным взором возникло лицо Рааку. Воспоминания о его словах пронзили душу. Воспоминания о том, как он тонул в красной воде. О том, как сгорал снова и снова. О бесконечных страданиях.

Он вспомнил приказы, которые ему отдавали. Обещания, которые он дал.

Но это был не он. Не он.

Он был хорошим человеком. Храбрым человеком. Шулка.

Он... он…

Милостивые Боги, что он наделал? Что он наделал?

К горлу подступила желчь. Он должен уйти. Как можно дальше, пока не стало слишком поздно. До…

Магия Зорики тронула его сердце.

Нет.

Да.

В нем проснулась Великая Тьма.

Она пробудило его истинную сущность.

И это было великолепно.

Дарус улыбнулся. Он убьет их всех.

60

Раласис

Котеге

Раласис был весьма удивлен тем, насколько счастливым он себя почувствовал, снова оказавшись внутри здания. Возможно, изнурительный бег через полстраны в погоне за Тиннстрой только усилил его облегчение. Сидеть на стуле было поистине чудесно. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не расплыться в идиотской улыбке, но даже он понимал, что в его теперешней компании это не пройдет незамеченным.

Улыбка не годилась для этих суровых людей.

Даже то, что она воссоединилась со своей матерью, не смогло поднять настроение Тиннстры. На самом деле, она гораздо более интересовалась шулка с обожженным лицом, сидевшей рядом с ней.

Ее мать сидела напротив дочери. Они были отражением друг друга: одинаковой формы лицо, тот же нос, те же глаза... ну, в случае с Тиннстрой — тот же глаз. Главным отличием между ними, помимо возраста, конечно, было спокойствие Мойри — в полную противоположность свой дочери. Возможно, Тиннстра унаследовала свою ярость от отца. Возможно, у них это было общее. В конце концов, Раласис был экспертом по части разгневанных отцов.

Раласис понятия не имел, кто этот однорукий старик, который был с матерью Тиннстры. Он выглядел так, словно уже прошел через все войны — из-за своей покрытой шрамами кожи и безумных глаз. Он смотрел на Зорику, как… что ж, Раласис понятия не имел, что ему это напоминает — кроме того, что у него не все в порядке с головой. Без сомнения, он идеально вписался в компанию всех остальных в этой комнате.

— Ваше Величество, — сказал Хасан, когда все расселись, — мне доставляет огромное удовольствие представить вам двух очень важных персон. Прежде всего, генерала Джакса из клана Хаска. — Он указал на однорукого мужчину, который склонил голову в знак признательности. — Он был лидером Ханрана сразу после вторжения. Я... Мы все думали, что он погиб, но сегодня Боги с нами, потому что он вернулся как раз тогда, когда мы больше всего в нем нуждаемся.

— Я слышала о вас много хорошего, генерал, — сказала Зорика. — Вы спасли мне жизнь, когда я была ребенком, и только за это я буду вечно вам благодарна.

— Это честь для меня, — сказал Джакс дрожащим голосом, словно ему приходилось выдавливать из себя слова. — Мой меч — моя жизнь — ваша.

Зорика, казалось, не заметила внутренней борьбы старика и просияла от его слов:

— Я с радостью приму ваш меч, генерал, но предпочла бы, чтобы вы сохранили свою жизнь. Это драгоценная вещь.

— Тем не менее, ваше величество, распоряжайтесь ею. — Джакс поклонился еще раз.

— И с ним, — сказал Хасан, — Мойри из клана Ризон, мать нашей дорогой Тиннстры.

Мойри поклонилась:

— Ваше Величество.

— Ты мать Тиннстры! Клянусь Богами. Мы думали, ты умерла, — воскликнула Зорика, вскакивая на ноги. Она обежала стол и обняла Мойри, крепко прижав ее к себе. Зорика повернулась к Тиннстре, которая, похоже, чувствовала себя неловко из-за этой встречи. — Ты не сказала мне, что здесь твоя мать. Это потрясающе. — Она рассмеялась, и звук ее смеха был подобен звуку небес. — Не могу дождаться, когда услышу рассказы о том, какой ты была, когда росла.

— Мы бы все хотели это услышать, — пробормотал Раласис, наслаждаясь происходящим все больше.

— Безусловно, — сказала Мойри.

— Я думаю, у нас есть более важные темы для обсуждения, — огрызнулась Тиннстра, в который раз портя настроение.

Зорика кивнула и румянец окрасил ее щеки. «Да, конечно. К нам присоединилась Венна». Подмигнув Мойри, королева вернулась на свое место за столом.

— Для тех из вас, кто не знает: Венна провела в Айсаире почти четыре месяца, — сказала Тиннстра. — Я дала ей два задания: эвакуировать как можно больше населения города и выяснить, что наши враги для нас приготовили.

— И все так плохо, как мы думали? — спросил Раласис.

— Еще хуже, — сказала Венна.

— Тогда я не уверен, что хочу это знать. — В кои-то веки ему хотелось услышать хорошие новости.

И, конечно, Венна не рассказала ничего хорошего. Она говорила о траншеях, баррикадах, армиях Черепов и сотнях Избранных — о тех самых вещах, о которых Раласис не хотел слышать. Слушая, он мог думать только о том, сколько еще его соотечественников погибнет, прежде чем закончится эта война.

— Джакс, — сказал Хасан, возвращая внимание Раласиса к комнате. — Что ты об этом думаешь?

— О чем? — Мужчина выглядел шокированным таким вопросом, как будто его мысли были за миллион миль отсюда.

— Как лучше всего захватить город? — спросил его друг.

Джакс слегка дернул головой и поджал губы, прежде чем ответить:

— Мы должны предположить, что эгрилы уже нацелились на открытую местность перед городом, так что в тот момент, когда мы ступим на нее, нас начнут обстреливать — будь то стрелы, взрывы Избранных или Дайджаку с их бомбами, — ответил Джакс. — Затем мы доберемся до траншей.

— Они слишком широкие, чтобы их перепрыгивать, — сказал Хасан.

— Мы можем принести стволы деревьев, — сказал Джакс. — Перекинем их через траншеи, как мостики. Перебежим напрямик.

— Я начну рубить их с первыми лучами солнца, — сказала Мойри.

На этот раз Раласис был приятно удивлен. Несмотря на все странные причуды этого человека, он, казалось, знал, о чем говорил.

— А как насчет баррикад и городских стен?

— Было бы лучше, если бы их там не было, — ответил Джакс. — У нас есть бомбы Эгрила? Если есть, то мы могли бы просто проделать в стенах дыры и ворваться прямо в город.

— У нас достаточно для баррикад, — сказал Хасан, — но недостаточно для городских стен.

— Мы с Аасгодом позаботимся о стенах, — сказала Зорика с уверенностью, которая напомнила Раласису его самого.

— С Аасгодом? — удивился Джакс. — Он мертв.

— Боюсь, я еще жив, — сказал темнокожий мужчина на дальнем конце стола.

— Пока, во всяком случае, — добавила Тиннстра. Во имя Богов, ее язык мог быть таким же острым, как и ее клинки.

Джакс уставился на мужчину с открытым ртом, как будто увидел привидение.

— Но вы слишком молоды. Аасгод был старше меня.

— Я тот человек, которого вы знали, — сказал Аасгод. — Или… однажды им стану.

— Как это... — Джакс оглядел присутствующих. Никто не разделил его недоумения.

Тиннстра только откинулась на спинку стула и покачала головой:

— Магия.

По крайней мере, Зорика улыбнулась:

— Это история для другого раза. Но будьте уверены, мы позаботимся о баррикадах и городских стенах.

— Спасибо, Ваше Величество, — сказал Хасан. — Нам нужно как можно быстрее пересечь открытую местность — именно там наши потери будут самыми большими. Как только мы окажемся в городе, нам будет легче.

— Нам нужно направиться прямо к замку, — сказал Аасгод. — Разобраться с этим их командором, Валлией, и их Тонин. Как только они будут уничтожены, Эгрил не сможет получить подкрепление, и у нас появится шанс.

— И все же, шестьсот избранных? — спросил Раласис. Ему это совсем не понравилось. — Я знаю, что у нас есть Тиннстра, но даже для нее это многовато. — Мейгорец пытался вести себя беззаботно, но Тиннстра все равно бросила на него хмурый взгляд. В последнее время женщина казалась невосприимчивой к его чарам.

— Они будут сосредоточены на мне, — сказала Зорика. — Я займу их полностью.

— Ваше Величество, — сказал Аасгод, — я буду рядом с вами.

— Спасибо, — ответила Зорика.

Раласис не мог не заметить, что Тиннстра ничего не сказала на это замечание. Это было странно для нее. Обычно она первой заявляла, что будет поддерживать свою дочь, особенно после того, как Аасгод обещал это сделать.

— Было бы полезно, если бы у нас было больше информации о внутренних помещениях за́мка, — сказал Хасан, — чтобы мы точно знали, куда направляемся.

Венна хотела что-то сказать, но Тиннстра накрыла ее руку своей:

— Венна пыталась достать карту, но у нее ничего не вышло.

— Простите, — сказала Венна, глядя на Тиннстру. Между ними происходило что-то странное. — Мы пытались, но это было слишком опасно.

— Я достаточно хорошо знаю за́мок, — сказал Джакс. — Я бывал там довольно часто.

Зорика улыбнулась:

— Тогда мы еще более счастливы, что вы к нам вернулись.

— Когда мы отправимся в Айсаир? — спросил Аасгод.

Зорика повернулась к Хасану:

— Когда армия будет готова?

— Я бы хотел провести здесь несколько дней, если мы сможем их выделить. У нас много новых рекрутов, которых нужно распределить и, возможно, даже обучить, — сказал шулка. — Особенно сейчас, когда у нас есть Джакс и Мойри, которые могут нам помочь.

— Тогда мы останемся здесь на три дня, — сказала Зорика. — На четвертый мы выступаем в Айсаир. Нас ждет Секановари.

Раласис взглянул на Тиннстру. Он знал, что она терпеть не может задержек любого рода, и все же она снова промолчала. Это тоже было на нее не похоже. Для этого должна была быть причина. Что она задумала? Ничего хорошего, это уж точно.

61

Венна

Котеге

Как только встреча закончилась, Тиннстра встала и вышла из столовой, ни с кем не сказав ни слова. Ни с Зорикой, ни с ее матерью, ни с Венной. Но Венна должна была поговорить с Тиннстрой. Ей нужны были ответы.

Почему она сказала, что карты нет, когда Венна стольким рисковала, чтобы принести ее ей? Венна ненавидела лгать — и меньше всего королеве.

Венна вскочила на ноги и побежала за Тиннстрой, но к тому времени, когда она добралась до коридора, Тиннстра уже скрылась из виду. «Черт!» Она бросилась бежать, лавируя между растерянными солдатами, которые недоумевали, почему она так спешит.

Но где же Тиннстра?

Венна пробежала мимо обломков того, что раньше было главными воротами на плац, и остановилась. Со всех сторон были тысячи людей. Солдаты и ханраны сидели вокруг небольших костров или под тентами, болтая о том о сем. Другие бродили туда-сюда, занимаясь, одним Богам известно, чем. Были лица, которые она узнавала, были и такие, которых она не знала, но Тиннстры нигде не было видно, и найти ее в этой толпе было невозможно.

— Что-то не так? — спросил Раласис, подходя к ней сзади.

— Нет. Мне... мне нужно было поговорить с Тиннстрой, — сказала Венна, все еще оглядывая людей вокруг.

— Она ушла в еще большей спешке, чем ты.

— Мне нужно ее найти.

— Тебе нужна помощь?

Венна покачала головой:

— Наверное, мне лучше пойти одной.

— Ее команда у северной стены, — сказал Раласис. — Она может быть с ними. Они почти каждую ночь выходят на патрулирование.

— Я туда и отправлюсь. Спасибо.

— Удачи. Найди меня, если тебе понадобится помощь.

Венна направилась к северной стене, проверяя всех, мимо кого проходила, не желая рисковать и пройти мимо Тиннстры только потому, что была невнимательна. Возможно, она слишком остро отреагировала. Возможно, она неправильно истолковала намерения Тиннстры. Возможно. Возможно. Возможно.

Война сбила ее с толку. Пребывание в Айсаире только усугубило ситуацию. Она ждала, что ее поймают. Гадала, не предадут ли ее. Даже сейчас, среди своих, она чувствовала себя не в своей тарелке.

В основном, она просто чувствовала себя виноватой. Это был ее план — уйти через туннель Джо. Ее план, из-за которого все погибли. Боги, сколько же лет было детям Джо? А что насчет Сами? Почему он должен был принять на себя этот удар из-за нее? Она бы в мгновение ока поменялась с ним местами, но тогда у Тиннстры не было бы ее карты. Карты, о которой она не хотела, чтобы кто-то еще знал.

Все было в полном беспорядке. Дай ей...

Венна остановилась. Перед костром стоял мальчик и разговаривал с мужчиной и женщиной, сидевшими по другую сторону. Такого же роста был Дарл, ее брат. Такая же прическа. Боги, он жив?

— Дарл! — Венна бросилась к нему. Ребенок обернулся на ее крик. Мужчина поднялся на ноги, женщина последовала за ним. Затем она подошла достаточно близко, чтобы разглядеть его лицо, и вся надежда исчезла. Она остановилась, чувствуя себя глупой и раздавленной. Конечно, это был не Дарл.

— Ты в порядке? — спросил мужчина, который оказался моложе, чем она сначала подумала. Скорее юноша, чем мужчина. Венна видела его в пещере в Киесуне.

— Простите. Я подумала, что... этот мальчик... напомнил мне кое-кого, — сказала Венна.

— Я Линкс, — представился мальчик.

— Я Венна. Рада познакомиться с тобой, Линкс. — Она протянула руку, и мальчик ее пожал. Боги, его ладошка была такой маленькой. Он был таким юным. Так похож на Дарла.

— Рад познакомиться с тобой, — повторил он.

— Я тебя знаю, — сказала женщина. — Это ты пришла несколько месяцев назад. Рассказала нам о Зорике и обо всем остальном.

— Да, это была я.

— Я Эндж, — сказала женщина. — Это большое пустое место — Гаро. Мы нашли Линкса в городке в нескольких днях ходьбы отсюда. Решили, что ему лучше пойти с нами.

— Черепа убили всю мою семью, — сказал Линкс. Констатация факта.

— Мне жаль, — сказала Венна. — Они плохие люди.

— Это чистая правда, — сказала Эндж. — В любом случае, мы можем тебе чем-то помочь?

— Не волнуйтесь. Я просто искала друга, — сказала Венна. — Берегите себя.

— Пока, — сказал Линкс.

Венне пришлось заставить себя идти дальше, но она то и дело оглядывалась. Боги, мальчик так сильно напоминал ей Дарла. Ей нужно найти его, позже. Сделать для него что-нибудь. Прямо сейчас Котеге неподходящее место для ребенка. Ей нужно уговорить Эндж и Гаро увезти его подальше, в безопасное место. Где у него был бы шанс остаться в живых. Она должна была это сделать для Сами. Война — не место для детей.

Добравшись до северной стены, она поняла, что нашла отряд Тиннстры, не спрашивая о нем. Даже за то короткое время, что она была с основной армией, Венна услышала о них достаточно историй. Пугающих историй. Глядя на них сейчас, Венна могла поверить каждому их слову. Они больше походили на стаю диких собак, чем на солдат: худощавые, злые, с дикими глазами, ярко сияющими на фоне замаскированной кожи. Все убийцы. И Раласис был прав. Они проверяли снаряжение друг друга, прежде чем отправиться в ночь.

И в сердце их была вожак стаи, самая опасная из всех, Тиннстра. Она разговаривала с мужчиной, но увидела приближающуюся Венну и извинилась.

— Венна, — сказала она. — Что привело тебя сюда?

— Нам нужно поговорить.

— О чем?

— О лжи, которую мы только что рассказали королеве и всем остальным.

— О лжи?

— Я дала тебе карту замка. У меня есть вся информация, которую они хотели получить, но ты сказала, что я не смогла ее добыть.

— А, это.

— Да, это.

Тиннстра сунула руку в карман и достала клочок бумаги, за который погибло так много людей.

— Передай это Хасану, прежде чем армия отправится в Айсаир. Скажи ему, что я попросила тебя держать карту при себе. Скажи ему, что я велела тебе солгать. Он поймет.

Венна уставилась на карту, но не взяла ее:

— А он поймет? Потому что я уверена, что нет.

Тиннстра уклонилась от ответа.

— Хасану карта нужна больше, чем мне. Я жила в замке, когда была маленькой. Я достаточно хорошо ориентируюсь в в нем.

— Тогда почему...

— Потому что мне нужно было знать, где кто находится в замке. У меня не будет времени высовывать голову из-за дверей, чтобы это выяснить.

— Что ты имеешь в виду? Что ты мне не договариваешь?

Тиннстра рассмеялась:

— Лучше тебе этого не знать.

— Ты ведь не пойдешь с нами, правда? — спросила Венна. — Вот почему тебе нужно, чтобы я отдала Хасану карту и сказала ему, что ты велела мне солгать — тебя не будет рядом.

— Говори тише, — прошипела Тиннстра, наклоняясь к ней. Не многое пугало Венну, но сейчас она испугалась. Тиннстра схватила ее за руку и оттащила подальше от остальных. — Мне нужно, чтобы ты мне доверяла.

— Доверяла тебе? Я рисковала жизнью, потому что тебе доверяла. Люди погибли, потому что я тебе доверяла.

Это немного охладило пыл Тиннстры:

— Я знаю, и я благодарна. Это того стоит. Обещаю тебе.

— Так что теперь тебе нужно доверять мне. Вспомни, я была с тобой в Лейсо. Я помогла тебе выбраться из того лагеря. Я приехала сюда раньше всех, чтобы тебе помочь.

— Я действительно доверяю тебе, Венна, — сказал Тиннстра. — Вот почему я попросила тебя сделать все это для меня. Просто... есть вещи, о которых тебе лучше не знать.

— Я не позволю тебе подвергать опасности всех нас.

— Я никогда так не поступлю.

— Тогда скажи мне. — Последовало долгое, мучительное молчание, во время которого Венна почти видела, как Тиннстра взвешивает в уме свои варианты. — Ты можешь мне доверять.

Тиннстра тряхнула головой:

— Ты сочтешь меня сумасшедшей... Может быть, так оно и есть.

— Просто скажи мне.

Тиннстра огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что никто больше не услышит, что она собирается сказать, затем глубоко вздохнула:

— Мы не сможем выиграть эту войну таким образом.

— Что ты имеешь в виду?

— Каждый раз, когда мы сражаемся с эгрилами, мы теряем все больше солдат. С каждым разом они все ближе к тому, чтобы ранить Зорику или, что еще хуже, ее убить. Мы должны сделать что-то другое. Я должна сделать что-то другое.

— Что, например?

— Я собираюсь убить Рааку.

— Что?

— Я собираюсь убить Рааку. Это единственный способ навсегда покончить с этой войной. Изгнания Эгрила из Джии никогда не будет достаточно. Пока он жив.

Венна с трудом переваривала сказанное Тиннстрой:

— Но как?

— Я собираюсь выследить Избранного, забрать у него форму, надеть ее и отправиться прямиком в Айсаир, прямо в королевский замок, и приказать тамошним Тонин открыть ворота в Кейджестан. Затем я найду Рааку и воткну свой нож ему в висок. — В устах Тиннстры все это звучало так просто, так выполнимо. Но это было безумие.

— Но Рааку… он... он слишком могуществен… Он...

— Просто мужчина. Такой же человек, как мы с тобой. Это значит, что его можно убить.

— Но это самоубийство. Даже если ты сможешь добраться до Рааку... приблизиться к нему… Боги, даже если ты его убьешь...

— Может быть да, а может быть и нет. У меня есть еще одна карта — карта Эгрила. Если Джакс и его друзья смогли сбежать без посторонней помощи, я думаю, что смогу сбежать с картой в руках. — Голос Тиннстры был таким спокойным. От этого Венне захотелось закричать. — В любом случае, не имеет значения, смогу ли я сбежать или нет. Если я убью Рааку, эта война закончится. Тысячи людей будут спасены. Что значит моя жизнь по сравнению с этим?

— И ты собираешься пойти одна?

— Таков мой план.

— Тиннстра, я… Я не знаю, что сказать. Это безумие. Это...

— Это единственный способ.

— Клянусь Богами, нет. Должен быть другой.

— Его нет, и, поверь мне, я искала достаточно усердно. Мы все искали изо всех сил. Что бы мы ни делали, Эгрил просто продолжает приходить, с каждым разом убивая все больше и больше человек.

— Тиннстра... — Венна не находила слов. Проблема была в том, что она соглашалась с ней в той же степени, в какой и не соглашалась. — А Зорика знает?

Тиннстра отвела взгляд:

— Нет.

— Нет? Она твоя дочь, твоя королева...

— Ты не обязана мне это говорить! Я бы отдала за нее свою жизнь! Если я смогу убить этого ублюдка, Зорика будет в безопасности, и это все, чего я хочу. Это все, чего хочет любая мать. Если мне придется умереть, чтобы моя дочь могла жить, я готова заплатить эту цену.

— Тиннстра, я...

— Я люблю ее больше всего на свете. У меня просто нет сил попрощаться.

— Когда ты собираешься уйти?

— Как только смогу.

— Боги.

Тиннстра снова протянула Венне карту королевского за́мка.

— Возьми ее. Отдай Хасану. Расскажи ему, что я сделала после того, как ушла. Скажи ему, что ты пыталась отговорить меня от этого, но я упрямая дура и не хотела слушать.

На этот раз Венна взяла листок:

— Пожалуйста, не делай этого.

Улыбка Тиннстры была самой печальной из всего, что Венна когда-либо видела:

— Когда война зовет, ты либо бежишь, либо сражаешься. Я пыталась убежать, но у меня ничего не вышло. Так что на этот раз я буду сражаться до последнего.

— Тебе не обязательно делать это в одиночку, — сказала Венна.

— Как ты и сказала, есть большая вероятность, что я не вернусь. Я не собираюсь просить кого-либо еще отправиться со мной в это путешествие.

— Я пойду с тобой.

— Тогда кто расскажет всем, какой дурой я была?

— Что-нибудь другое. Кто-нибудь другой.

— Я ценю твое предложение, правда, ценю, но нет. Так будет лучше. — Тиннстра оглянулась на свою команду и увидела, что все они наблюдают за ней.

— Мне нужно идти. Поохотиться на Черепов. Может быть, найду Избранного. Увидимся, Венна, и спасибо тебе за все.

— Да позаботятся о тебе Четыре Бога.

Тиннстра рассмеялась:

— Пока что они работали не слишком хорошо, черт их побери. Как насчет того, чтобы я позаботилась о себе?

Венна кивнула:

— Ты это сделаешь.

— Извини, пора. — С этими словами Тиннстра побежала присоединяться к своей команде. Она даже не оглянулась, прежде чем они скрылись за воротами в темноте. Было совершенно не похоже, что она вообще думала о своем разговоре с Венной.

Венна, однако, не могла думать ни о чем другом, вглядываясь в тени. Правда заключалась в том, что Тиенстру было не остановить. Нельзя было спасти.

Боги. Венна пожалела, что не оставила все как есть. Тиннстра была права — ей лучше было бы не знать.

Она направилась обратно в лагерь.

62

Эндж

Котеге

Эндж, Гаро и Линкс сидели у костра и ели свой ужин из мисок. Малыш уплетал так, словно его жизнь зависела от того, как быстро он сможет отправить еду в свой живот. Эндж не винила его за это. Кто знает, когда им в следующий раз попадется что-нибудь более-менее приличное, не говоря уже о горячем?

Она протянула пальцы ног к огню, наслаждаясь теплом, наслаждаясь тем, что ей, черт возьми, ничего не нужно делать в течение нескольких минут.

Даже Гаро в кои-то веки повеселел. Он безусловно не стонал. На самом деле, он стал другим человеком с тех пор, как они нашли Линкса. Безусловно, менее раздражающим. Ей уже давно не хотелось ударить его или пырнуть ножом. Если быть до конца честной с собой, она была рада, что он рядом. Она, конечно, не возражала бы…

Он поднял глаза, поймал ее взгляд и улыбнулся. Эндж улыбнулась в ответ, прежде чем поняла, что делает, и почувствовала, как покраснели ее щеки, когда она поняла, о чем думает. Она подняла свою тарелку, чтобы скрыть смущение.

— Это было хорошо.

— Прелестно, — ответил Гаро, не сводя с нее глаз. — Жаль, что больше ничего нет.

— Повезло, что получили хотя бы это. — Боги, у нее даже язык заплетался.

К счастью, шулка, которая разговаривала с ними ранее, появилась прежде, чем Эндж успела выставить себя дурой.

— Могу я поговорить с вами двумя?

— Конечно, — сказала Эндж, благодарная за компанию. Что угодно, лишь бы она перестала думать о Гаро в таком ключе. — Ты нашла того, кого искала?

— Да, нашла, — сказала Венна.

— Ты, кажется, не слишком этому рада.

— Да, не слишком.

— Мы можем чем-нибудь помочь? — спросила Эндж. Что бы это ни было, она надеялась, что это не настолько серьезно, чтобы оттаскивать ее от костра и Гаро.

Венна покачала головой:

— Боюсь, что нет. Кто-то, кого я знаю, планирует совершить какую-то глупость, из-за которой ее, вероятно, убьют.

Эндж рассмеялась:

— А разве не все мы такие?

— Да. Мы такие, — вздохнула Венна. — И это неправильно.

— Это неправильно? — Эндж в замешательстве посмотрела на нее. — Что во всем этом правильного? Это безумный, кровавый мир, в котором все неправильно.

Шулка присела на корточки:

— Вам следует уйти. Всем троим. Уйти сейчас же.

— Что? — Эндж отдернула голову, как будто ее ударили.

— Ты права. Большинство из нас здесь умрут. Может быть, сегодня ночью. Может быть, на следующей неделе или в следующем месяце. Но это не значит, что вы трое должны это сделать.

Женщина явно была не в себе.

— Мы никуда не пойдем, — сказала Эндж. — Мы знали, на что идем, когда согласились на это, давным-давно.

— Неужели? — спросила Венна. — А что с ребенком? Он знал? Или он здесь потому, что ему не повезло?

— Я же говорила тебе — мы спасли его от Черепов. — Эндж вскочила на ноги. Она хотела, чтобы Венна ушла, и так быстро, как только чертовски возможно

Шулка тоже встала.

— Тогда ты несешь за него ответственность. Спаси его сейчас же. Здесь не место для детей.

Мальчик поднял на нее широко раскрытые испуганные глаза.

— Я не уйду. Ты не можешь заставить меня уйти.

Гаро положил руку ему на плечо:

— Все в порядке, Линкс. Никто не заставляет тебя никуда идти.

— В ближайшие несколько дней мы отправимся на север, в Айсаир, — сказала Венна, — и, возможно, не у многих из нас будет шанс вернуться домой. У вас здесь замечательный ребенок. Уведите его подальше от того, что нас ждет. Найдите такую жизнь, в которой вы все сможете повзрослеть. Нет ничего особенного в том, чтобы умереть молодыми.

— Мы не убегаем, — с жаром заявила Эндж.

— Я не прошу вас об этом, — сказала Венна. — Я просто не хочу, чтобы вы умерли. Вот и все.

— Рада за тебя, — сказала Эндж. — Но мы остаемся. А теперь отвали.

Венна не двинулась с места. Она повернулась к Гаро:

— А ты что думаешь?

— Я? — спросил Гаро, указывая на себя.

— Да, ты, — ответила Венна. — Ты хочешь драться, как твоя подруга, или у тебя немного больше здравого смысла? — Гаро посмотрел на Эндж, но Венна шагнула между ними. — Я спрашиваю тебя. Не ее.

— Мы все хотим внести свой вклад, — сказал Гаро. — Чтобы... освободить Джию.

— Оглянись вокруг, — сказала Венна. — Здесь целая армия. Выиграем мы или проиграем, не будет зависеть от того, будешь ли ты здесь или нет. Но этот мальчик, за которым ты присматриваешь? Его жизнь зависит от того, что ты решишь делать дальше.

— Чушь собачья, — сказала Эндж. Она оттолкнула Венну и встала перед Гаро. — Я же сказала, отвали.

— Эндж, — раздался голос Гаро у нее за спиной. — Может быть, она права.

Эндж не могла в это поверить. Типичный чертов Гаро, не встающий на ее сторону. Она резко обернулась:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я имею в виду, что мы могли бы пойти. Пойти домой. Взять Линкса с собой. — И в этот момент вернулся прежний Гаро. Плаксивый, жалкий Гаро.

— Это называется дезертирством. Так поступают трусы.

— Может быть, это называется жизнью.

— Ты не дезертируешь, — сказала Венна у нее за спиной. — Я могу сделать это приказом, если хочешь. Я могу дать тебе разрешение.

Эндж подняла руку, чтобы заставить ее замолчать, даже не взглянув в ее сторону:

— Я сказала тебе отвалить.

— Эндж, пожалуйста, — сказал Гаро. Он поднялся на ноги, Линкс держал его за руку.

— Послушай, если ты хочешь уйти и забрать ребенка с собой, тогда уходи, — отрезала Эндж. Ее охватила ярость. — Я буду рада, если честно. В любом случае, мне до смерти надоело твое нытье.

— Но, Эндж, — сказал Гаро, — мы хотим, чтобы ты тоже пошла. Мы могли бы вернуться в Киесун. Яс найдет для нас местечко. Мы могли бы начать все сначала.

Эндж махнула на него рукой:

— Убирайся, ты, пустая трата пространства. Ты окажешь мне услугу, если сьебешь нахуй. Но у тебя на это не хватит яиц.

— Я не хочу тебя бросать.

— Послушай своего парня, — сказала Венна.

Это уже было слишком. Эндж развернулась, сжимая в руке нож:

— Скажешь еще хоть слово, и это попадет в твой гребаный глаз.

— Я просто пытаюсь вам помочь, — сказала Шулка.

— Нет, ты не помогаешь, — прорычала Эндж. — Так что, мне тебя заколоть или ты оставишь нас в покое?

— Ладно, — сказала Венна, подняв обе руки. — Я ухожу.

Эндж смотрела, как она снова исчезает в лагере, и задавалась вопросом, ненавидела ли она когда-нибудь кого-нибудь так сильно, как эту бабу. Кем, черт возьми, эта сучка себя возомнила?

— Эндж, — сказал Гаро. — Мы можем просто поговорить об этом?

— Забирай ребенка и уходи, — сказала Эндж, не оборачиваясь. — Ты слышал эту стерву. У тебя есть ее разрешение. Мое тебе не нужно.

— Но...

— Я хочу уйти, — сказал Линкс. — Пожалуйста.

— Хорошо, — вздохнул Гаро. — Мы отправимся утром.

— Ты поступаешь правильно, — сказала Эндж, ненавидя эти слова, ненавидя его самого.

— Мне этого не хочется, — сказал Гаро.

— Захочется. — После этого Эндж убежала, не оглядываясь и не прощаясь. Точно так же поступил с ней Дрен, и ее сердце, как и тогда, было разбито.

63

Раласис

Котеге

Было то ли рано, то ли поздно, Раласис не был уверен, что именно. Солнце пыталось взойти, так что было рано, но он не ложился спать, так что было уже поздно, и он устал. Он, как дурак, ждал возвращения Тиннстры. С ней было что-то не так, но он не знал, что именно.

Так что Раласис бродил по лагерю, оправдываясь перед самим собой и другими, почему он все еще не спит, в то время как на самом деле он просто искал Тиннстру.

Он знал, что произойдет, когда она вернется. Не то, чего он хотел, это уж точно. Она скажет ему, чтобы он уходил, занимался своими делами, оставил ее в покое. Он знал это, но все равно продолжал слоняться поблизости, надеясь, что она не прогонит его, когда он ее найдет, надеясь, что сможет выяснить, в чем дело.

— Все в порядке, командор? — Гил появился с другой стороны палатки. — Я думал, вы уже спите?

— Как я мог пойти спать, когда у меня столько забот о вас всех, а? — Прежний Раласис тут же расплылся бы в улыбке, но этот слишком устал для таких глупостей.

— Раз уж вы встали, можно вас на пару слов, если у вас найдется несколько минут? — спросил его первый помощник.

— Ты же не собираешься предложить устроить еще один мятеж, а? Потому что сейчас у меня плохое настроение.

Гил поднял обе руки:

— Ничего подобного.

— Слава Богам. Мне бы не хотелось тебя вешать.

— Да, отчасти поэтому я и хотел с вами поболтать, — сказал Гил. — Я не хочу, чтобы между нами все осталось на кислой ноте. Я не хочу, чтобы вы думали о нас плохо.

— Я никогда так не подумаю, — сказал Раласис. — Но, да, дела обстоят мрачно. Я понимаю.

— Что ж, было бы намного хуже, если бы вас здесь не было, и это правда. Итак, я просто хотел сказать спасибо, правда. От себя и от ребят. Мы рады, что вы с нами.

— Спасибо? — Раласис прищурился, глядя на мужчину. — Ты смеешься?

— Я говорю серьезно. В прошлом у нас были дерьмовые командиры — вы знаете это так же хорошо, как и я, — и, в общем, вы не дерьмо, и мы с ребятами хотели, чтобы вы это знали.

— О, Гил, ты так ловко подбираешь слова. Я думаю, «вы не дерьмо» — это, должно быть, самый большой комплимент, который мне когда-либо делали, — сказал Раласис. Улыбка не заставила себя долго ждать. Как и смех. — Конечно, я думаю, что даже ты можешь быть «не дерьмом» по сравнению с Тианом Бетосом — помнишь такого?

— Как я могу забыть? Он был единственным командором флота, у которого когда-либо начиналась морская болезнь в миле от порта, — усмехнулся Гил. — Я думаю, это был первый раз, когда он был на лодке.

— Мне показалось, он собирается потопить лодку всеми этими медалями, которые он повесил на грудь. Их было не меньше тридцати.

— А что насчет Тиана Саландера?

Раласис поднял палец:

— Он был дальним родственником короля, да благословят боги его душу. Я не хочу слышать о нем ни одного плохого слова — он не виноват, что родился с серебряной ложкой во...

В ворота входила Тиннстра со своей командой.

Гил проследил за его взглядом:

— О, вы же не за ней охотитесь, так? Она съест ваши яйца на завтрак.

— Хватит, — рявкнул Раласис. — Ты заходишь слишком далеко.

Мужчина опустил голову:

— Извините, командор.

— Ты свободен, – сказал Раласис, но сам уже шел прочь — к ней.

Тиннстра разговаривала со своим разведчиком Тависом, когда заметила его приближение. Она что-то сказала Тавису, который тоже посмотрел в его сторону, прежде чем развернуться и оставить ее одну. Раласис воспринял это как хороший знак, если только она просто не хотела, чтобы кто-нибудь увидел, как она разрывает Раласиса на части.

— Командор, — сказала она, кивнув в знак приветствия.

— Генерал, — ответил Раласис.

— Поздняя ночь или раннее утро? — На ее губах промелькнула тень улыбки, и он вспомнил, как говорил ей что-то подобное тогда, в Мейгоре, в посольстве.

— Я еще не ложился спать, если ты об этом спрашиваешь, — ответил Раласис, подыгрывая.

Тиннстра посмотрел на него так, словно увидел впервые, а может, увидел его таким, каким он был тогда, до всего этого дерьма войны:

— Что, если я приглашу тебя в постель?

— Прости? — Раласис, должно быть, ослышался. — Ты сказала...

— У меня есть комната в Котеге.

— У тебя есть?

— Пошли. — Тиннстра взяла его за руку и быстро повела к полуразрушенному зданию.

Раласис не мог в это поверить. Это было не то, чего он ожидал. Даже не то, на что он надеялся. Он хотел поговорить, выяснить, что ее беспокоит. А теперь она не давала ему шанса что-либо сказать. Боги, она даже не взглянула на него, когда тащила его за собой. Несколько человек видели, как они проходили мимо, но она не обращала на них внимания. А Раласис? Ну, он тоже не знал, что им сказать. Кто-то даже приветствовал их.

Через разбитые двери, вверх по лестнице на первый этаж, по коридору в комнату.

Она была маленькой: кровать, стол, стул и набор инструментов Тиннстры. Она втащила его внутрь и сразу же начала целовать, а затем захлопнула за ним дверь ударом ботинка.

— Тинн...

Ее язык заставил его замолчать, когда ее руки потянулись к его куртке, возясь с ремнем. Ее оружие со звоном упало на пол, секундой позже — меч и пояс. Раласису пришлось помочь ей его раздеть, он испугался, что она порвет его последнюю форму и заставит его ходить без кителя до конца войны.

— К чему такая спешка?

— Идет война.

Раласис не мог с этим поспорить. Одежда, ботинки и оружие — все это оказалось свалено в кучу на полу. Все, кроме слов, которые он хотел сказать.

Кровать еле вмещала их двоих, но Тиннстра потянула его вниз с яростью, которая не нуждалась ни в ласковых словах, ни в нежных прикосновениях. Она осыпала его поцелуями, как ударами кулака, ее взгляд был устремлен куда угодно, только не на него. Часть Раласиса даже задавалась вопросом, волнует ли ее, с кем она находится в постели. Ее, конечно, не волновало, что она причиняет ему боль.

— Прекрати. Просто прекрати. — Он оттолкнул ее от себя.

Она остановилась на мгновение и посмотрела на него в замешательстве:

— Что?

— Я не хочу этого делать. Только не так.

Она села, ее шрамы ярко белели на фоне смуглой кожи:

— Что ты имеешь в виду?

— Это неправильно, — сказал Раласис.

— Я думала, ты хотел меня трахнуть. Итак, мы трахаемся. — Она снова потянулась к нему, чтобы поцеловать, но Раласис положил руку между ними и оттолкнул ее.

— Не так, — повторил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

— Что с тобой такое? Я думала, ты этого хотел с тех пор, как впервые меня увидел. Ты, конечно, не возражал тогда, в Мейгоре, так? Ты был более чем счастлив трахнуть меня тогда. Несколько раз.

— Тиннстра, пожалуйста. Зачем ты это делаешь?

— Я думала, это чертовски очевидно. Я хочу секса. Я хочу что-то почувствовать. — Она стиснула зубы. — Что-то большее, чем эта гребаная война. Я думала, ты тоже этого хочешь — ты всегда смотришь на меня своими щенячьими глазами.

— Что не так? Что случилось?

— Ничего, черт возьми, плохого.

— Тиннстра, пожалуйста. Скажи мне.

— Блядь. — Она соскользнула с него и, натянув на себя одеяло, прислонилась спиной к стене. — Блядь.

Комната внезапно показалась очень холодной и очень маленькой. Раласис схватил свой китель и прикрыл пах.

— Что случилось?

Тиннстра потерла лицо, а затем обхватила голову руками:

— Ничего.

Раласис подвинулся так, что оказался рядом с Тиннстрой, их плечи соприкасались:

— Ты можешь мне рассказать.

— Почему? Почему я должна?

— Потому что... ты мне не безразлична. — Он мог бы сказать что-то еще, чтобы оправдать свои действия, но даже он понимал, что некоторые истины лучше оставить невысказанными.

— Почему ты до сих пор не отказался от меня? — спросила она. — Почему ты не послал меня на хуй, как я того заслуживаю?

— Потому что я идиот?

— А серьезно?

— У меня это никогда не получалось, — сказал Раласис. — Мне легче спрятаться за шуткой, чем посмотреть правде в глаза. Точно так же, как ты используешь свой гнев, чтобы скрыть, кто ты такая.

Тиннстра откинулась назад:

— Прости. Я была несправедлива к тебе. Я обращалась с тобой как с дерьмом.

Раласис выгнул бровь:

— Правда? Я не заметил.

Тиннстра бросила на него суровый взгляд одним глазом, но тут же смягчилась:

— Я действительно так обращалась.

— Мир несправедлив ни к кому из нас.

— Я знаю. Просто... все, что я планировала, на что надеялась, пошло наперекосяк. И чем больше я пыталась вернуть все на круги своя, тем хуже становилось. — Она на мгновение замолчала и перевела дыхание. — А ты… ты напомнил мне о тех временах, когда все было так хорошо, и от этого стало только хуже.

Раласис переместил руку и обнял Тинстру за плечи. Она не сопротивлялась, когда он притянул ее ближе:

— Все получится. Мы победим.

— Нет, если мы продолжим делать то, что делаем, — сказала Тиннстра. — Мы просто позволяем Эгрилу втоптать нас в землю. У нас осталась только треть нашей армии, и большинство наших новобранцев даже никогда толком не держали в руках меч. Было неправильно пытаться сражаться с ними таким образом. Я была неправа.

Раласис поцеловал ее в макушку:

— Мы все сделали этот выбор, Тиннстра. Это была не только ты.

— Перестань пытаться быть со мной таким милым.

Раласис усмехнулся:

— Я не могу быть таким жестким, как ты. Я ношу сердце на рукаве¹.

— Может, тебе пора перестать.

— Но тогда как ты узнаешь, куда наносить удар?

Тиннстра рассмеялась:

— Думаю, я смогла бы с этим разобраться.

— Ладно, не делай этого сегодня. Давай представим, что мы с тобой единственные люди на свете, и для разнообразия мы действительно нравимся друг другу.

Тиннстра повернулась к нему лицом, ее губы были всего в дюйме от его губ:

— Я всегда тебя любила, вот в чем проблема.

— Я тоже всегда тебя любил. — Раласис придвинулся ближе, и его губы прильнули к ее губам. Они снова поцеловались, но не так, как раньше, когда поцелуй был полон гнева и страха. На этот раз поцелуй был мягким и нежным, полным любви и заботы.

Только вой и вопли испортили это мгновение.

64

Зорика

Котеге

Зорика простояла на страже большую часть ночи – какое-то шестое чувство предупредило ее, что Эгрил снова нападет. Но с приближением рассвета она решила, что с нее хватит. Ей отвели комнату на первом этаже Котеге. Когда-то это была студенческая комната, возможно, похожая на ту, в которой жила Тиннстра, небольшая по размеру, с раскладушкой, письменным столом и окном, выходящим на плац. Но там также была дверь, четыре стены и потолок — роскошь, которой она давно не испытывала. Было так приятно просто закрыть эту дверь и побыть одной. По-настоящему одной.

Она была измотана сильнее, чем думала. Даже снять доспехи оказалось для нее непосильным трудом. Вместо этого она легла на койку и закрыла глаза.

Поспать было бы неплохо. Хотя бы пять минут или, если на то будет воля Богов, десять.

Но, несмотря на усталость в теле, разум отказывался отдыхать.

Этой ночью нападения не было, но оно должно было произойти в ближайшее время. Она это знала. Черепа не позволят ей беспрепятственно провести свою армию к воротам Айсаира. Тогда бы начались настоящие сражения. Смертей было бы больше.

Ее мысли перенеслись в далекое прошлое, к мальчику, которого она любила. В другое время. В другую жизнь. Теперь все это казалось нереальным, скорее сном, чем воспоминанием. В те времена, когда светило солнце и желудки были полны, когда поцелуй у реки был всем, что имело значение. Простые вещи. Прекрасные вещи.

Давно утраченные.

Дорогой Векс. Она должна была сказать да, остаться, жить нормальной жизнью, а не этой.

Она была бы счастлива. Довольна.

Если бы только она никогда не прошла через эти врата. Она могла бы их разрушить. Навсегда закрыть от этого мира. Со временем она бы забыла, от чего бежала.

Но что бы сказала на это Майза? Или Анама? Или, да помогут ей Боги, Тиннстра? Конечно, какое значение имели несколько резких слов? Они все были бы живы и здоровы, если бы она взорвала эти чертовы ворота. Жили бы в Айсаире в своем прекрасном доме. Счастливые.

Или так счастливые, как только могли быть счастливыми Тиннстра и Анама под одной крышей.

Боги, чего бы только Зорика не отдала, чтобы еще раз увидеть, как ссорятся ее матери, услышать их громкие голоса, резкие перепалки. Тогда она ненавидела их ссоры. Теперь она поняла, что в их словах звучала любовь к ней.

Она сказала себе, что это глупые мысли. Ей следует поспать. Она должна поспать. Не забивать себе голову глупыми мечтами о том, чего никогда не будет. Она больше не ребенок.

Ей нужно поспать.

Зорика усилием воли заставила свой разум успокоиться и сосредоточилась на дыхании, считая до пяти с каждым вдохом и выдохом. Она считала вдохи и выдохи, чувствуя, как усталость проникает в ее мозг. Она вдохнула и выдохнула. Вдох и выдох.

Откуда-то издалека донесся вой. Зорика хорошо знала этот звук. Она слышала его, когда в последний раз была в Котеге, когда была во дворце в Лейсо.

Она знала монстров, которые его издавали. Она бежала от Киориу. Она сражалась с Киориу.

Вой становился все ближе. Все громче. Затем раздались крики.

Зорика резко открыла глаза. Это был не сон.

Она почти упала с кровати, схватив меч и копье. Она не стала тратить время на бег по коридорам и лестницам. Зорика вылетела из окна комнаты, разбрасывая по пути осколки стекла и щебень.

Небо было кроваво-красным, но Зорика горела ярче, прогоняя последние ночные тени. Теперь, когда она была на открытом месте, вой стал еще более чудовищным, а крики — еще более пронзительными. Они доносились от главных ворот. Зорика летела туда так быстро, как только могла, оставляя за собой огненный след.

Зверей было трое, каждый почти в два раза больше человека, их клыки блестели в ее свете, их когти разрывали все на части. Киориу подняли головы, когда она приблизилась. Один из них встал на задние лапы, издавая вызывающий рев.

Ее охватил страх. Что, если ее магия будет так же неэффективна против них, как и против Коджинов?

— Касри. — Слово было произнесено шепотом, без всякой уверенности, но оно поразило своей силой.

Демон исчез в языках пламени и сгорел, вместе с ним сгорел и страх Зорики. Она подхватила другого своим щитом, подбросила его на сотню футов в воздух, а затем в мгновение ока швырнула обратно. От него осталось лишь пятно на земле.

Последний оказался проворнее, он оставил выпотрошенного мейгорского солдата и побежал прямо к ней. Зорика могла бы сжечь или раздавить его, как и остальных, но она была зла. Зла из-за того, что эти существа пришли убивать ее солдат. Разгневанная тем, что враги думали, что могут причинить ей вред. Разгневанная тем, что они посчитали ее слабой.

Она приземлилась на пути у Киориу и ждала, пока тот бросится на нее. Когда он был в пятнадцати футах от нее, она изо всех сил метнула свое копье прямо в открытый рот Киориу. Слишком хорошая мишень, чтобы ее упустить.

Копье полетело точно в цель, попав существу в заднюю стенку горла, и выйдя с другой стороны, сбив его с ног.

Демон упал на землю и дергался, пока его жизнь угасала; солдаты ликовали. Победа была наименьшим, чего они заслуживали, но, оглядев бойню, устроенную Киориу, она поняла, что была слишком медлительна. Сколько жизней она могла бы спасти, если бы не пошла спать?

— Отнесите раненых к медикам, — приказала она. — Быстрее.

— Ваше Величество, — сказал солдат, указывая на Котеге. Зорика обернулась и увидела, что к ним с криком бежит Тиннстра. Далеко позади нее бежал Аасгод, а также Хасан, Раласис, Мойри и Джакс. Несколько солдаты бежали вместе с ними, в то время как остальные собирали оружие. Что их так встревожило? Она убила Киориу…

— Ширудан. — Щит сформировался вокруг нее и ее солдат за мгновение до того, как на нее обрушились энергетические разряды. Они с грохотом ударились о барьер. Свет и огонь потрескивали на его поверхности, ударяя по нему, ударяя по ней. Это была настоящая смертельная боль.

Зорика закричала, когда тысячи крошечных иголочек пронзили ее нервы, проникли в самую душу. Это было хуже, чем раньше. Намного хуже. Сколько Избранных на нее напало? Сколько из них пришли, чтобы ее убить?

Зорика опустилась на одно колено, и щит сжался вместе с ней, треская и прогибаясь под натиском. Она хотела упасть. Боль была невыносимой. Слишком сильной для нее.

Боги, она не могла даже дышать. Не могла думать. Она могла только поддерживать щит, и этого было недостаточно.

Ее силы было недостаточно.

Избранные появились из леса, энергия вырывалась из их рук. Их было так много. Может быть, десять, нет, двадцать извергов. Киориу были не более чем приманкой, чтобы ее выманить, позволить ей думать, что она победила, в то время как они были настоящей опасностью.

Когда они приблизились, удары их дубинок усилились. По лицу Зорики потекли слезы, а щит снова сжался. Ее заставили встать на четвереньки, и солдаты, оказавшиеся в ловушке вместе с ней, прижались друг к другу. Они поняли, что их смерть неизбежна, поскольку в барьере появилось больше трещин.

— Простите меня, — прошептала Зорика, казалось, на последнем издыхании.

Что-то — кто-то — пронесся мимо, и сила давления на Зорику внезапно ослабла. Ненамного, но все же достаточно. Она подняла глаза и увидела среди врагов Тиннстру, которая сама приносила смерть. Без колебаний. Без пощады.

Затем над головой сверкнула молния, и она поняла, что Аасгод тоже присоединился к битве. И снова сила атаки на нее ослабла — Избранные обратили свои дубинки на других врагов.

Зорика еще раз втянула в себя воздух и обрела надежду. Еще больше ее солдат спешили на помощь. Во имя Богов, они были храбрыми. К ней вернулись силы, когда джиане отдали свои жизни, чтобы ее спасти.

Она встала, раскрыв свой щит, и закричала от боли.

— Прочь с дороги, — прошипела она солдатам, стоявшим рядом с ней. — Уходите. — Зорика приоткрыла свой щит настолько, чтобы они могли свободно бежать обратно в Котеге. Оставшись одна, она сделала еще один вдох, чтобы произнести еще одно слово.

— Тобо! — Зорика взмыла в воздух с такой скоростью, с какой никогда раньше не летала. Земля под ней взорвалась от ударов Избранных, но опасность осталась далеко позади.

На мгновение она оказалась в тишине, когда солнце поднялось над горизонтом. Зорика закрыла глаза и позволила свету падать на ее кожу, наслаждаясь ветерком, который успокаивал ее расшатанные нервы.

Она посмотрела вниз. Битва бушевала, сверкали молнии Аасгода, Избранные отвечали энергетическими ударами и собственной магией.

Она боялась отступить. Боялась вступить в борьбу. Теперь Избранные оценили ее по достоинству. Лучше оставаться в облаках и притворяться, что она — единственный человек в мире. Одна. В безопасности.

— Дорогие боги, если вы существуете, дайте мне сил, — прошептала она ветру.

Небо не ответило ей, и она почувствовала себя глупо, спрашивая об этом. Богов не было. Только люди и вода Чикара. Худшее сочетание. Магия приносит только смерть.

Зорика выхватила меч и создала на руке новый щит. Он сверкнул в лучах раннего утра.

И она полетела вниз, обратно в вихрь битвы.

Они, конечно, заметили ее приближение. Как они могли не заметить? Она была падающей звездой. Ярко горящей.

Дубинки повернулись в ее сторону, и она их приветствовала. Лучше, если они будут стрелять стрелять в нее, чем в ее людей. Взметнулась красная огненная дуга, но она была готова к этому, извиваясь и разворачиваясь вокруг взрывов, пока мчалась к земле.

Она увидела, как Тиннстра воспользовалась тем, что Избранный отвлекся, и вонзила свой топор ему в висок, в то время как молния Аасгода выбила дубинку из рук у другого.

У остальных дела обстояли не так хорошо. Избранный-гигант сбил с ног дюжину шулка, оставив их изломанными и неподвижными. Другой метал огненные шары как в мейгорцев, так и в ханранов. Третий метал кинжалы из чего-то вроде льда. Четвертая металась туда-сюда, не более чем тень, оставляя за собой смерть. И все время слышались выстрелы из дубинок — разряды летели в нее и ее солдат.

Зорика насчитала пятнадцать Избранных, которые все еще оставались на ногах. Более чем достаточно, чтобы уничтожить ее армию, если у них будет хоть малейший шанс.

— Касри. — Зорика взмахнула рукой, и гигант вспыхнул пламенем. Она пролетела мимо его горящего трупа и приземлилась перед дураком с огненными шарами. Зорика направила свой меч на мужчину, и его магия обернулась против него, обрушившись на его скрытое маской лицо и охватив его пламенем.

Краем глаза она уловила движение и, развернувшись, рубанула мечом, задев дым. Она все равно почувствовала удар, зная, что ее клинок хорошо выполнил свою работу. Кровь брызнула из воздуха и растеклась по земле, а за ней последовали две половины тела Избранной.

Энергетические разряды обрушились на Зорику, ударяя по ее щиту, отбрасывая ее назад, причиняя ей боль — но она была к этому готова.

— Осо. — Она изо всех сил взмахнула своим щитом и отправила его по спирали в одного Избранного за другим.

Затем настала очередь Зорики отлететь в сторону, когда что-то ударило ее в спину. Она перекатилась от удара и вскочила на ноги, когда в ее сторону полетела стена льда.

— Ширудан. — Лед не мог противостоять ее щиту. Когда лед раскололся и зашипел, Зорика шагнула вперед, прикрываясь щитом. Избранная осознала свою глупость и попыталась выхватить дубинку, но меч Зорики сверкнул, на лезвии заплясал огонь, и еще одна голова упала на землю.

Зорика оглянулась и увидела, что Тиннстра делает свое кровавое дело, увидела, как Аасгод наносит удар. Хасан и Джакс возглавили атаку Шулка на Избранного, их копья несли смерть.

— Мерзость! — закричала еще одна Избранная, и ее голос был громче шума битвы. — Встань лицом ко мне! — В правой руке она держала скимитар, в левой — дубинку.

Зорика покрутила шеей и поудобнее сжала меч:

— Я тут.

Избранная бросилась в атаку. С каждым шагом, который она делала, появлялась ее точная копия, увеличивающаяся снова и снова по обе стороны от нее.

Зорика улыбнулась. Ей уже доводилось сражаться с иллюзионистами. Языки пламени снова заиграли на лезвии ее меча, и она закрыла глаза, вспоминая все, чему ее учили Анама и Майза. Она нанесла удар, не открывая глаз, вложив в оружие всю свою ярость. Она проигнорировала копии и их поднятое оружие и сосредоточилась на оригинальной Избранной. Их клинки встретились, оружие Зорики разбило оружие Избранной, а затем она ударила женщину свободной рукой, пробив ей череп.

Во имя Богов, это было приятно. Она плюнула на труп:

— Вот почему мы тренируемся, сука.

Зорика двинулась дальше, охотясь на Избранных, убивая их одного за другим. Их удары отскакивали от ее щита, а их сила все уменьшалась и уменьшалась по мере того, как их становилось все меньше.

Тиннстра была похожа на саму Синь. В том, как она сражалась, не было ни изящества, ни сдержанности, ни страха за собственное благополучие. Тиннстра бросалась на любого, с кем бы она ни сражалась, ураганом войны, отрубая руки и перерубая шеи.

Так непохоже на Аасгода. Маг сражался с хирургической тщательностью и точностью, нанося удары издалека, без эмоций. Эффективно.

Солдаты Зорики отступили под командованием Хасана и Джакса, понимая, что их работа выполнена и нет необходимости рисковать чьими-либо жизнями в последние мгновения битвы.

В конце концов, остался только один Избранный. Мужчина повернулся к ним троим, потрясая дубинкой, на кончике которой мерцала энергия.

— Кровь, которую я дам тебе, О Великий, — сказал он. — Души, которые я пошлю...

Метательная звездочка ударила его между глаз.

— Заткнись, — сказала Тиннстра.

Избранный постоял мгновение, глядя на них, словно пытаясь понять, мертв он или нет. Затем его ноги подогнулись, и он присоединился к своим собратьям, лежащим в грязи.

— Ты хорошо сражалась, — сказала Тиннстра, подходя к ней. — Ты ранена?

Зорика покачала головой:

— Нет. Повезло.

— Ты вовремя подняла щит.

— Только потому, что ты побежала меня предупредить. Я думала, что Киориу — единственная угроза.

— Всегда ищи ловушку.

— Буду.

— Тебе следует искать лучше — однажды меня не будет рядом, чтобы тебя предупредить.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Зорика. Что-то в Тиннстре ее беспокоило. На этот раз это была не ярость. Это было что-то другое. Грусть. — Ты в порядке?

— Да. И я сожалею о том, какой я была. Это было... неуместно.

Зорика улыбнулась:

— Я тоже сожалею.

— Тебе не о чем сожалеть. — Тиннстра наклонилась и поцеловала Зорику в щеку. — Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — ответила Зорика, обеспокоенная больше, чем когда-либо. Она собиралась что-то сказать, но к ним подошел Аасгод.

— А теперь иди и отдохни, — сказал Тиннстра, тоже его заметив. — Я прослежу, чтобы убрали эти тела.

— Тиннстра, я...

Раздался сигнал тревоги.

— Эгрилы у восточной стены, — крикнул кто-то.

— Иди, — сказала Тиннстра. — Ты нужна своему народу. Мы можем поговорить позже.

Зорика кивнула и поднялась в воздух, радуясь, что ее мать все еще присматривает за ней. Они смогут исправить то, что произошло между ними позже. Как только война будет выиграна.

65

Тиннстра

Котеге

Тиннстра держала нож в дрожащей руке. Это был маленький клинок, изготовленный из лучшей ризонской стали и острый, как бритва. Идеально подходит для того, что ей нужно сделать. Идеально подходит для ее безумного плана.

Она сидела в своей комнате в Котеге, пока снаружи бушевала битва. Она чувствовала себя виноватой за то, что не была там, за то, что не вносила свою лепту, но чем дольше продолжалась битва, тем больше она убеждалась, что поступает правильно.

Она должна остановить эту войну.

Она не видела свою мать весь день. Мойри сражалась бок о бок с Зорикой, Хасаном и Джаксом, и Тиннстра была благодарна ей за это. Она не хотела больше лгать или, что еще хуже, терять мужество, чтобы сделать то, что должна была сделать.

Она даже не разговаривала с Раласисом после их короткого мгновения любви. Это было проявлением слабости с ее стороны — и она не могла себе позволить еще такие моменты. Почему она снова попыталась переспать с ним?

Потому что, возможно, это был последний раз, когда у меня был шанс почувствовать что-то, кроме ненависти, шанс почувствовать себя любимой.

Потому что пути назад не было. Другого пути не было. Только этот.

Наша единственная надежда.

Она посмотрела на свою форму. Украденная форма Избранной, императорской элиты, врага. Какими чудовищами они когда-то казались, какой страх они ей внушали. Теперь она была более чем равной им. Если они были страхом, то она была смертью.

Скольких я убила?

Слишком много, чтобы сосчитать.

Недостаточно, чтобы что-то изменить. Пока.

Она взяла эту форму у женщины с вогнутым внутрь лицом — работа Зорики. Форма сидела идеально, как будто была сшита специально для нее. Подарок.

На воротнике было немного крови, но не столько, чтобы это имело значение. На фоне черной шерсти эту кровь никто не заметит. Ее рука потянулась к черепам на шее. Такие маленькие — и обладают такой силой.

Маска лежала на кровати рядом с оружием Тиннстры. Она ненавидела ощущение, когда ее надевала. Простой кусок материала, но маска вызвала у нее приступ клаустрофобии.

Потерянности.

Было неестественно закрывать лицо подобным образом. Мало того, что она не могла видеть левым глазом, так еще и маска наполовину закрывала ее оставшийся здоровый глаз. И перекрывала периферийное зрение — одного этого было достаточно, чтобы раздражать. Хуже всего было то, что из-за маски она почувствовала себя одной из них. Она сразу же ее сняла.

Тем не менее, маска сделает свое дело, когда придет время.

Надежда дурака, но это все, что у меня есть. Все, что у меня когда-либо будет.

Нет. У нее было нечто большее, чем украденная форма и маска.

У Тиннстры были ее сила, скорость и умение, и у нее было оружие.

Оно лежало на кровати. Она не могла взять собой все — Избранные, как правило, не носили оружия, — но могла взять достаточно.

Тиннстра сменила свой меч на скимитар, снятый с одного из Избранных, напавших прошлой ночью. В отличие от обычных мечей Черепов, это было прекрасно сделанное оружие, достаточно острое, чтобы порезать самого Кейджа.

Ей придется оставить свой топор, но не ножи. Один из них она привязала к внутренней стороне левой руки, другой сунула в ботинок, а нож, который держала в руках, убрала в ножны, прикрепленные к поясу на пояснице. Ее мешочек с метательными звездочками висел на правом боку, такой маленький, что его было едва заметно.

Чего нельзя было сказать о ее сумке. Как бы она ни смотрела на нее, она явно была не на своем месте. Проблема была в том, что она нуждалась в ней больше всего на свете. Всегда можно было найти еще несколько мечей или ножей, но вещи в сумке были незаменимы: карта и запас воды Чикара.

У нее осталось всего два флакона с зеленой жидкостью. После утренней атаки у нее не было возможности пополнить запасы. Она уже чувствовала нервозность из-за того, что слишком долго оставалась без воды. Еще несколько часов, и она вспотеет, у нее начнутся спазмы в животе. Затем придет дрожь. И головные боли — худшие, чем может вызвать любая магия. Предполагалось, что вода сделает ее сильнее. Теперь она нужна была ей просто для того, чтобы дышать.

Милостивые Боги, что я с собой сделала?

Тиннстра встала. В конце концов, она знала, где найти еще воды. В царящей снаружи суматохе никто не заметит, как она проберется в палатку Аасгода.

Тиннстра пристегнула пояс с оружием и начала собирать сумку. В нее вошли два последних флакона с водой Чикара. Она уже собиралась положить туда тубус с картой, но остановилась. Карта была слишком большой, чтобы ею можно было воспользоваться в спешке. Боги, им раньше нужен был стол и пресс-папье, чтобы на нее взглянуть.

Она открыла тубус, достала карту и развернула ее на кровати. От бумаги исходил запах веков, но сейчас было не время беспокоиться об истории. «Прости, Раласис», — прошептала она, вырезая фрагмент, на котором была изображена империя Эгрил. Легко было представить ужас мейгорца из-за того, что она испортила такой бесценный артефакт. Конечно, у него было много других причин злиться на нее. Испорченную карту, возможно, легче всего простить.

Вырезанная часть легко складывалась, пока стала не больше ладони. Если ей придется в какой-то момент выбросить свою сумку, она сможет без проблем спрятать карту при себе. Но пока ее место в сумке.

Маска Избранного была последней вещью, которую она сунула в сумку.

Она схватила свой плащ, накинула его на плечи, опустила капюшон и убедилась, что он плотно прилегает к шее и скрывает черепа. Она оставила остальную свою старую одежду сложенной на кровати рядом с испорченной картой. На мгновение Тиннстра подумала оставить записку, как-нибудь объяснить, что она сделала, но какое это имело значение? Она не нуждалась ни в чьем прощении или оправдании своих действий. Она либо выиграет Секановари, либо все будет кончено для всех.

С сумкой на плече Тиннстра открыла дверь, затем остановилась. Она оглянулась на комнату, точно такую же, как та, в которой она жила, когда была студенткой. Она застыла от ужаса, когда отец высадил ее перед главным зданием Котеге — она стояла в дверях и глядела на ее новый дом. Она в первый раз оторвалась от семьи — если не считать Бериса, конечно. До принятия им обета оставалось несколько месяцев, но он все еще был в Котеге. Его тень была повсюду в школе. Все были влюблены в могучего Бериса.

Тогда это место казалось таким пугающим: люди, тренировки и обучение. Каждую ночь она убегала в свою комнату и пряталась за запертой дверью, чтобы в слезах уснуть.

Там, куда я направляюсь, не будет дверей, за которыми можно спрятаться. Ни одного дружелюбного лица, которое могло бы мне помочь. Но так было всю мою жизнь. Все это было подготовкой к тому, что я должна сделать сейчас.

И она вышла из комнаты, не потрудившись закрыть дверь. Теперь ей просто нужно найти Аасгода — или, скорее, его вещи. Она не хотела видеть мага, просто хотела у него украсть.

Тиннстра открыла свои чувства. Как всегда, Зорика сияла, как звезда. Она была над восточной стеной, где шли самые ожесточенные бои. Аасгод, как всегда, был рядом с ней. Это хорошо, сказала она себе, почувствовав укол ревности. Он присмотрит за ней, пока Тиннстры не будет. Возможно, это поможет ей выжить — если его самого не убьют раньше. Но знание того, где он находится, не помогло Тиннстре. Она еще больше напрягла свои чувства, надеясь уловить его запах — магический след, ведущий туда, где он хранил воду Чикара.

Она также чувствовала врага: Избранных, Дайджаку и только Боги знали, кого еще; всех их тянуло к Зорике и ее свету. Все они отчаянно пытались его погасить. Тиннстре пришлось бороться с желанием броситься к дочери. Ее план по-прежнему оставался лучшим способом положить конец войне. Победить.

Тиннстра спустилась на цокольный этаж. Врагу еще предстояло как следует пробить брешь в Котеге, но они старались изо всех сил. Зорика сияла над землей, сбрасывая с неба Дайджаку и танцуя между ударами Избранных.

Так где же вода Чикара? Тиннстра почти слышала, как она ее зовет.

Бо́льшая часть армии расположилась лагерем на плацу для парадов, превратив его в палаточный городок. Теперь это было место для мертвых и раненых. Тиннстра пробиралась сквозь него, доверяя своему инстинкту, в поисках палатки мага.

Мимо с визгом пронесся Дайджаку и швырнул бомбу в главное здание Котеге, прежде чем брошенное копье пронзило ему грудь. Взрыв пробил еще одну дыру в уже разрушенном здании, засыпав обломками половину территории лагеря.

Тиннстра продолжала идти, не обращая внимания на раненых, не обращая внимания на свою вину.

В конце концов, палатку Аасгода оказалось легко найти. Поскольку он хотел быть ближе к Зорике, он поставил свою палатку впритык к ее. Вокруг было много людей, но никто не обращал на Тиннстру никакого внимания — все были слишком заняты тем, чтобы не умереть.

Она нырнула внутрь и сразу же заметила маленький сундучок, в котором маг хранил воду Чикара, несмотря на то, что он спрятал сундучок под койку. Когда она вытащила сундучок, то увидела, что этот ублюдок даже запер проклятую штуковину на висячий замок.

Она была уверена, что он это сделал, чтобы ее позлить. В конце концов, ей потребовалась всего секунда, чтобы открыть крышку. Внутри лежала вода Чикара, или то, что от нее осталось. Десять флаконов.

Тиннстру охватил такой страх, какого она не испытывала уже много лет. Вода была всем для нее и Аасгода. Он нуждался в ней, чтобы подпитывать свою магию. Она была нужна Тиннстре, чтобы... жить. Без нее они оба были бы бесполезны.

Но того, что осталось, было недостаточно, даже близко.

Успокойся. Подумай. Мне нужно не так уж много. Ровно столько, сколько нужно.

Два дня до Айсаира. День, чтобы попасть в за́мок и найти ворота в Кейджестан. Два дня, может быть, три, чтобы найти и убить Рааку. Сколько надо флаконов?

Шесть.

А потом, конечно, ей придется бежать. Боги, никто не может знать, сколько флаконов ей понадобится для этого. Она могла взять все, что было у Аасгода, и этого все равно может быть недостаточно.

С другой стороны, Венна права. Это была самоубийственная миссия. Ей повезет, если она подберется достаточно близко, чтобы убить Рааку. Даже если ей это удастся, ей не позволят сбежать.

Так какое это имеет значение? Тиннстре требовалось достаточное количество воды Чикара, чтобы выполнить свою работу. Больше не надо.

Она взяла пять флаконов в дополнение к двум, которые у нее уже были. Семи будет достаточно. Аасгоду придется довольствоваться тем, что осталось.

Она закрыла сундучок, затем открыла его снова. Взяла еще один. Что это изменит? Для нее это было очень важно. Это поможет ей пережить ночь. Вода понадобится Аасгоду только тогда, когда армия достигнет Айсаира. Ему хватит четырех флаконов. Более чем достаточно. Она откупорила его, выпила и положила пустой флакон обратно к остальным, как делала в Айсаире, много веков назад, с Анамой.

Еще одна женщина, которая сводила ее с ума. Еще одна, кто отдал свою жизнь за Зорику.

Она стояла, когда на нее обрушился порыв, волна сильнее шторма, ее чувства обострились, а мир стал более четким. Она почти ощущала битву вокруг себя, наносимые удары, забираемые жизни, магию, пронизывающую все это.

Зорика, сверкающая всеми цветами. Зеленые вспышки вокруг Аасгода. Полдюжины красных вспышек, отмечающих Избранных. И затем… что? Она не узнала это. Кто-то, кто обладал магией, но та была скрыта или только начинала проявляться… Тем не менее, это была сила. Милостивые Боги. Тиннстра могла сказать, что это было что-то темное, злое, Эгрил... и это было внутри Котеге.

66

Яс

Хутор Арлена

Яс уставилась на поле, как будто это могло ускорить рост урожая. Анан и Венон стояли рядом с ней, а Дин и Сорин ждали неподалеку:

— Когда мы сможем что-нибудь собрать?

Венон потер подбородок и вздохнул.

— Мы посадили семена всего три недели назад. Пройдет еще много времени, прежде чем вырастет что-нибудь, из чего можно сделать еду.

— Черт, — сказала Яс.

— В следующем году будет лучше. У нас будет больше семян, чтобы их посадить, — сказал Венон.

— Следующий год не наполнит наши желудки сейчас, — сказала Яс. Она взглянула на Анана. — А как насчет охотников?

— Не очень, — сказал крупный мужчина. — Здесь скудная добыча. Мы слишком долго забирали у земли, не возвращая должного, и не давали животным времени пополнить свои стада. На данный момент мы ловим достаточно, но уходим все дальше и с каждым разом возвращаемся все с меньшей добычей.

— А лодки?

— О, — сказал Венон, взглянув на Анана.

— Что это? — спросила Яс. У нее было такое чувство, что она не хочет этого знать.

— У нас возникли некоторые проблемы с мейгорцами, — все же сказал Анан.

Яс повернулась к нему лицом:

— Серьезно?

Анан кивнул:

— Они были не слишком дружелюбны к нашим людям, когда мы спускались порыбачить. Похоже, они думают, что море принадлежит им — или, по крайней мере, эта его часть.

— Надеюсь, вы объяснили им, в чем дело.

— Мы поговорили. Я даже думал, что мы пришли к какому-то соглашению, но потом одна из наших лодок умудрилась оторваться от берега и уплыть ночью. Конечно, мейгорцы отрицали свою причастность, но мы знаем, что это были они.

— Почему?

— Ну, не чайки же перерезали якорные канаты.

— Я в это не верю, — сказала Яс. — После всего, что мы для них сделали.

Анан ничего не сказал, но его молчание говорило само за себя.

— Что? — спросила Яс. — Ты считаешь, что мы для них ничего не сделали?

Анан взглянул на Дина и Сорина, затем фыркнул:

— Мы и сами были не слишком дружелюбны.

— Что ты имеешь в виду? Мы предоставили им жилье, обработали их раны и отправили им еду, — сказала Яс.

— И день за днем наблюдали, как они сжигают своих мертвецов, — сказал Анан. — Заставляли их полдня ходить за питьевой водой.

— В деревне для них не было места, — огрызнулась Яс. — А даже если бы и было, они принесли бы с собой болезни, и только Боги знают, что еще.

— Я не говорю, что ваши решения были неправильными. Я просто говорю, что они чувствуют себя обиженными. И теперь они ведут себя чертовски сурово из-за того, что мы ловим рыбу.

— Я пойду и поговорю с ними, — сказал Яс. — Попытаюсь все уладить. Нам нужно ловить рыбу.

Яс увидел, как Анан снова перевел взгляд на Дина и Сорина:

— Вы уверены, что это хорошая идея?

— Почему ты продолжаешь смотреть на этих двоих? Как ты думаешь, что я собираюсь делать? — спросила Яс.

— Я ничего не думаю, Яс, — сказал Анан.

— Я пойду, — сказал Венон, отступая на несколько шагов. — Я вам здесь не нужен.

— Что? — спросила Яс. — Ты тоже меня боишься?

— Нет, Яс. Вовсе нет. — Венон поднял обе руки. — Я всего лишь фермер. Я ничего не смыслю в рыбалке, вот и все. Подумал, что могу быть более полезен в другом месте.

— Давай, вали. — Во имя Богов, с нее было достаточно их обоих. — И ты иди с ним, Анан. — Она смотрела им вслед, качая головой, глядя на неблагодарных дураков. Если бы не она, они бы все умерли с голоду в этой чертовой пещере. Судя по тому, как они себя вели, ее парни убивали людей направо и налево.

— Что-нибудь слышно о Бросе? — спросила она Сорина.

— Ничего. Даже писка, — ответил Плачущий Человек.

— Он вернется с пустыми руками, верно? — спросила Яс.

— Кенан, как правило, хочет получить наличные, прежде чем что-то предпринять, а Брос не может предложить ничего, кроме ваших обещаний.

— Черт. — Яс ущипнула себя за нос, чувствуя, что у нее начинает болеть голова. Ну почему хоть раз все не могло быть просто? Почему они не могли быть нормальными? — У вас двоих есть оружие?

— Да, — сказал Сорин. — Вам нужно, чтобы мы что-то сделали?

— Мы собираемся поговорить с мейгорцами, чтобы уладить кое-какие вопросы, — сказала Яс. — Я хочу, чтобы вы были готовы на случай, если возникнут проблемы. — У нее самой за подкладкой пальто был спрятан нож, но она предпочла бы никому не сообщать об этом маленьком факте.

Дин кивнул:

— Эти проблемы... мы будем их причиной?

Яс приподняла бровь:

— Надеюсь, нет.

Они начала спускаться к пляжу Омасон. В нормальном мире это была бы приятная прогулка. Ясное небо и то чудесное весеннее тепло, которое заставляет человека радоваться жизни, дополнялись мягким юго-западным ветерком. Тропа была хорошо протоптана, по ней было легко идти, на все про все ушло около сорока минут. На самом деле, это было бы почти приятно, если бы Яс с самого начала не возмущалась необходимостью туда идти — особенно когда она могла бы вернуться в деревню, поиграть с Малышом Ро или поработать над своим домом.

Она просто надеялась, что Симона будет там и будет переводить, иначе все это будет пустой тратой времени. Конечно, если мейгорцы были недовольны ею, то не имело значения, что скажет Симона. Если повезет, этот придурок, капитан Портис, будет благоразумен — в отличие от их последней встречи чуть более двух недель назад. И все же Яс не понимала, как она могла поступить по-другому. Не то чтобы у кого-то из ее людей были розовые времена.

Конечно, дым, поднимающийся в небо с пляжа, наводил на мысль, что мейгорцам приходится еще хуже. Они по-прежнему сжигали мертвых почти каждый день, и это не могло быть для них легким делом.

Возможно, ей следовало приложить усилия, чтобы приходить и проверять их чаще, чем она это делала, и она чувствовала себя немного виноватой из-за этого, но не то чтобы она не была занята всем остальным. Яс считала, что ей повезло, если в эти дни у нее была свободная минутка.

Первое, что она увидела, была больничная палатка. Бока были открыты, чтобы пропускать ветерок, и на койках все еще лежало несколько человек. С момента вторжения прошел почти месяц. Яс не могла отделаться от мысли, что если они к этому времени не встали на ноги, то уже никогда этого не сделают. Неудивительно, что погребальным кострам не было конца. Бедняги.

Справа от госпиталя находились старые казармы Черепов, в которых теперь жили мейгорцы. Дальше по пляжу в бухте стояло на якоре то, что осталось от флота вторжения, всего около сорока кораблей. Из воды торчали остатки затонувших корабли, а береговая линия все еще была усеяна обломками. На пляже также было несколько рыбацких лодок, которые выглядели так, будто их собрали из частей других судов, но, очевидно, они были достаточно пригодны для плавания. И никаких признаков каких-либо кораблей джиан. Яс надеялась, что их использовали с пользой и они не утонули в результате каких-нибудь несчастных случаев. Наконец, на дальнем конце пляжа были погребальные костры для погибших. Один из них уже горел, а еще два лежали в ожидании того, кто умрет следующим.

Яс снова почувствовала укол вины. Жить в этом месте было совсем не просто.

Прошло еще пять минут, прежде чем они нашли Симону. Она выглядела измученной и хрупкой и не слишком обрадовалась появлению гостей.

— Привет, Симона, — сказала Яс. — Рада вас видеть.

— Яс, — ответила она.

— Я надеялась поговорить с капитаном Портисом, — сказала Яс.

— Это невозможно, — сказала Симона.

— Это займет всего пять минут его времени, — сказала Яс, недовольная такой отповедью. В конце концов, Симона была джианкой — она должна была быть на стороне Яс. — Просто хочу сказать пару дружеских слов. Вот и все.

Симона слегка покачала головой:

— Он умер неделю назад.

— Что? Умер? Как?

— В его рану попала инфекция. Рана загноилась.

— Черт. — Яс не знала, что еще сказать. Она этого не ожидала.

Симона пристально посмотрела на Яс:

— Здесь такое часто случается. У нас часто не хватает воды для питья, не говоря уже о том, чтобы промыть раны. Кроме того, мухи перепрыгивают с одного тела на другое, распространяя микробы повсюду. Тем не менее, каждая смерть означает, что у вас меньше поводов для беспокойства, так?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего, — сказала Симона, но снова бросила на Яс недобрый взгляд.

— Каждый делает все, что в его силах, — сказала Яс. — Сейчас везде непросто.

— Конечно.

— Послушайте, я пришла сюда не для того, чтобы затевать спор с вами или с кем-то еще. На самом деле, я пришла сюда, чтобы посмотреть, чем мы можем помочь. Мы все должны ладить друг с другом. Мы все должны помогать друг другу. — Яс еще раз оглядела пляж. Там было много мейгорцев, которые стояли или прогуливались. Достаточно, чтобы вызвать серьезные проблемы, если бы они захотели. — Кто главный после смерти Портиса?

Симона глубоко вздохнула и выпрямила спину:

— Я, по-видимому.

— Вы?

— Не глядите так потрясенно. Офицеров больше не осталось, а за остальными нужно кому-то присматривать. Они выбрали меня.

Яс снова ущипнула себя за переносицу. Теперь она действительно почувствовала, как у нее начинает болеть голова.

— Хорошо. Итак, чем мы можем вам помочь, Симона?

— В чем вы не можете нам помочь? Нам нужно больше пресной воды, чем мы можем унести. Нам нужно больше возможностей для хранения воды, которая у нас есть. Нам нужно больше чистой ткани для перевязок. Нам нужно больше еды...

— Но вы же рыбачите, так? — спросила Яс. — Это должно помочь с едой.

— Да. Это помогает, — сказала Симона.

— Я слышала, что некоторые мейгорцы... не дают нашим людям ловить рыбу.

— Когда ты голоден, а твои друзья умирают рядом с тобой, это может вызвать некоторые эмоции.

— Я могу помочь вам, Симона, — сказала Яс. — Я могу каждый день посылать людей с водой. Я могу попросить кого-нибудь из жителей деревни построить здесь хранилище для воды. Ткань для перевязок может оказаться проблемой, но я посмотрю, что смогу раздобыть. Что касается еды... — Яс пожала плечами. — В этом мы должны помогать друг другу. Пусть ваши друзья больше не будут доставлять нам хлопот, когда мы приедем порыбачить, а взамен мы будем присылать вам все, что у нас есть лишнего. Впрочем, не буду вам врать — у нас почти ничего нет. Надеюсь, что, когда мы соберем урожай, ситуация изменится.

— Конечно. Я займусь этим со своей стороны, если вы сможете разобраться со своей, – сказала Симона.

— Мы на одной стороне, помните?

Симона кивнула:

— Увидимся, Яс.

Всю обратную дорогу до деревни Яс кипела от злости. Симона действительно не на шутку ее разозлила. Эта женщина была чертовой джианкой. Ей следовало быть на стороне своего народа и в первую очередь позаботиться о них. Не должно было быть никакой этой чепухи типа «на нашей стороне, на вашей стороне».

Вряд ли будет популярным требование таскать воду на пляж. Это может быть достаточно приятной прогулкой, но не для того, кто несет одно-два ведра с водой. И не сказать, что люди сидят без дела. Все были заняты тем, что пытались привести деревню в порядок. Может быть, она смогла бы составить расписание или что-то в этом роде.

— Яс. — Это был Дин. Он вытянул шею, как будто это могло помочь ему заглянуть за горизонт.

— Милостивые Боги, что теперь? — Яс не была уверена, что сможет вынести еще какое-то несчастье.

— У нас гости.

— Не может быть. Мы бы услышали рог. — Яс попыталась разглядеть то, что заметил Дин, но он был примерно на фут выше ее.

— Он прав, — сказал Сорин. — Я вижу много лошадей. И много людей.

— Может быть, это Хасан, — сказала Яс, и у нее отлегло от сердца. — Может быть, он и другие вернулись.

— Может быть, произошла еще одна битва, — предположил Дин.

— Или война закончилась, — сказал Сорин.

Яс знала, что им так не повезет. Вместо этого она пошла в деревню, чувствуя тошноту в животе и радуясь, что у нее под курткой припрятан нож. Она говорила себе, что отсутствие рогов означает, что гостей знают, что они друзья, но она сама в это не верила.

И была права, что не верила.

Казалось, что большинство людей собрались в центре деревни, но никто особо не разговаривал. На самом деле, было неуютно тихо. Они стояли к ней спиной, поэтому никто не заметил, как она подошла. Яс пришлось протолкаться через первые несколько рядов, прежде чем остальные расступились и ее пропустили. Но она тут же пожалела об этом, потому что их гости не были друзьями. Совсем.

Одного из них, Броса, она знала, но от этого ей было не легче, особенно от того, как он ухмылялся. И не без причины — Брос привел с собой Плачущих Людей. Их было не меньше сотни, а может, и больше. Насколько Яс могла видеть, у всех них были слезы на щеках, они были хорошо вооружены и выглядели настолько опасными, насколько это вообще возможно для банды гангстеров.

Почему-то чернила на щеке Яс ничуть не заставили ее чувствовать себя лучше. Четверо деревенских — ее часовых — стояли на коленях, связанные веревками. Что ж, это объясняло, почему не было предупреждения.

— А, это она? — Пожилой мужчина улыбнулся, задавая вопрос Бросу. — Та, о которой ты мне рассказывал? — Обе стороны его изрезанного глубокими морщинами лица были почти темно-серыми от татуировок, выцветших от времени. Так много слез, что Яс не могла их сосчитать.

— Черт, — сказал Сорин у нее за спиной. — Это Кенан.

67

Раласис

Котеге

Раласис прислонился к стене и глотнул воды. Сражение продолжалось весь день, и пока не было никаких признаков передышки. Каждая клеточка его тела болела, и у него уходили последние силы даже на то, чтобы поднять меч, не говоря уже о том, чтобы его использовать. Он отводил своих парней с линии фронта, когда мог, и заменял их свежими, но теперь от этой роскоши не осталось и следа.

Теперь они должны был сражаться или умереть.

Зорика пролетела над головой. Каким-то образом девушка все еще двигалась вперед, неудержимая, несмотря на все, что враг на нее обрушил. Без нее союзники давно были бы разгромлены. Если с ней что-то случится… Раласис не хотел даже думать об этом. Чем ближе он был к смерти, тем больше понимал, что хочет жить.

Правда, было уже поздно это осознавать. Ему следовало бы сообразить это до того, как он вызвался возглавить вторжение.

— Прочь с дороги.

Он поднял глаза и увидел, что к нему бежит Тиннстра.

— Прочь с дороги! — кричала она, расталкивая людей.

— Что случилось? — спросил Раласис, поднимаясь на ноги, но Тиннстра проигнорировала его и пробежала мимо.

— Черт, — пробормотал он, волоча за собой свое усталое тело. Должно быть, это было что-то плохое, раз она так завелась.

Тиннстра бежала в два раза быстрее, чем он, не останавливаясь, чтобы выхватить меч. Впереди Аасгод метал молнии в ряды Черепов. Мать Тиннстры и однорукий Шулка тоже были неподалеку, выстраивая оборону.

Затем Тиннстра резко затормозила и начала кружить, как будто пыталась обнаружить какую-то опасность, но ее не было видно. Во всяком случае, Раласис ничего не мог разглядеть.

— Что такое? — спросил он, когда поравнялся с ней. — Что случилось?

— Она исчезла, будь она проклята Богами, — прошипела Тиннстра. — Дерьмо.

— Что исчезло? — спросил Раласис, поворачиваясь вместе с ней и не видя ничего, кроме своих солдат. — Что ты видела?

— Магию. Магию Эгрила, — сказала Тиннстра, все еще поворачиваясь и осматривая окрестности. — Она здесь — с нами.

— Где? — спросил Раласис. Он держал меч в трясущейся руке, но только Боги знали, что он мог сделать против магии, которая так напугала Тиннстру.

— Я почувствовала магию Эгрила в наших рядах. Слабая магия, но она здесь была. Но сейчас ее я потеряла... — Тиннстра взглянул на Аасгода. — Или она скрыта более могущественной.

— Может быть, это были Избранные, и Зорика их убила? — предположил Раласис.

— Нет, — сказала Тиннстра. — Она другая, более тонкая. Может быть… Может быть, я ошиблась.

— Раньше ты никогда не ошибалась.

— Я много раз ошибалась.

— Только не в таких вещах, — сказал Раласис.

— Блядь. — Тиннстра вложила меч обратно в ножны, но ее голова продолжала двигаться. Она все еще смотрела.

— Что нам делать? — спросил Раласис.

— Ничего, — сказала Тиннстра. — Возвращайся туда, где был. Я уверена, ты там нужен.

— Что ты...

— Не твое дело. — Она посмотрела на него диким взглядом. Боги, он был рад, что она убрала меч в ножны, потому что она, казалось, была готова его убить.

Он поднял обе руки:

— Я ничего такого не имел ввиду.

— Ты никогда не имеешь. — Что бы она ни собиралась сказать дальше, она прикусила язык и сглотнула.

Она убежала, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, направляясь вдоль стены на север.

Он смотрел ей вслед, испытывая неловкость из-за этой встречи. Не то чтобы она чуть не убила его — он привык к тому, что она могла бы это сделать, — но она выглядела более безумной, чем обычно, как будто собиралась сделать что-то безумное.

Он должен был остановить ее, или помочь, или... сделать что-нибудь.

Кто-то его схватил. Это был Гил с кровавой раной на щеке:

— Куда вы идете, командор?

Раласис посмотрел вслед Тиннстре, но она уже скрылась из виду:

— Что-то не так.

— У нее был такой вид, будто она хотела вас убить.

Раласис отступил на шаг, улыбнулся и похлопал Гила по плечу:

— Если это случится, можешь сказать моему трупу, что мой отец был прав на мой счет. Теперь приглядывай за всеми, ладно? Не дай никому погибнуть, если сможешь. — Затем он убежал, следуя по пути Тиннстры.

Гил был прав, конечно. Это было последнее, что ему следовало делать. Только не сейчас, когда вокруг него шла битва, его войска сражались и умирали. Он был нужен им. А не какой-то сумасшедшей женщине, которая ясно дала понять, что он ей не нужен.

Но если это относилось к нему, то в еще большей степени это относилось к Тиннстре. Если она не была в гуще боя, на это была чертовски веская причина. Ужасающая причина.

Затем он заметил ее у отверстия в северной стене, где несколько джиан сражались лицом к лицу с толпой Черепов. Тиннстра снова выхватила свой меч и, сверкая сталью, бросилась вперед, прорубая путь сквозь толпу врагов.

Буквально прорубая. Оказавшись вне поля боя, Тиннстра продолжила путь в лес, скрывшись из виду.

Раласису следовало остановиться, повернуть назад, сделать что угодно, только не вытаскивать меч и не преследовать ее. Но именно это он и сделал. Череп взмахнул скимитаром и чуть не снес ему голову, но ему удалось поднять свой клинок, а затем он то ли споткнулся, то ли уклонился от следующего удара.

Выпрямившись, Раласис схватил с земли чей-то шлем и ударил им ублюдка-Черепа, отбросив его назад и выиграв достаточно времени, чтобы вонзить меч ему в горло.

Кто-то или что-то врезалось в него, и он растянулся на груде трупов. Только чудом он удержал свой меч, пока выплевывал изо рта чужую кровь. Ноги Черепа шагнули к нему, поэтому он перерезал мужчине подколенные сухожилия, пока тот все еще стоял на четвереньках, и перерезал Черепу горло, когда тот упал на труп. Еще больше крови и внутренностей покрыли его, но он увидел лазейку в битве и пополз в нее.

Если бы кто-нибудь его заметил, то подумал бы, что он убегает, но он не мог выбросить из головы, что Тиннстра в нем нуждается — что бы она ни делала, это было важнее битвы при Котеге.

Он вскочил на ноги и побежал в лес, не зная, куда идет. У него, вероятно, было больше шансов наткнуться прямо на батальон Черепов, чем найти Тиннстру. Но он продолжал пытаться, упрямый дурак, каким он был.

На его пути лежало поваленное бревно. Он перемахнул через него, не задумываясь, и только когда преодолел его, понял, что земля за ним уходит вниз. Он полетел вниз, наверное, футов на шесть. Недалеко, но достаточно.

— Черт! — Он тяжело приземлился, попытался перекатиться, но это было скорее падение, чем кувырок. Раласис полетел вверх тормашками, покатился и несколько раз чуть не проткнул себя мечом. Он поломал куст и набрал полный рот земли, прежде чем смог остановиться, удивляясь, что не проткнул себя насквозь. Его меч был практически бесполезен. Он сломал его пополам где-то при падении. Все же сломанный меч лучше, чем никакого.

Нельзя было терять ни минуты. Он поднялся на ноги, проклиная то, во что сам себя превратил, убрал в ножны свой полу-меч и заковылял за Тиннстрой.

Она давно ушла, но Раласис не собирался сдаваться. Не сейчас. Он побежал так быстро, как только мог, в темноте, по незнакомому лесу.

Раласис направился на север, ведомый инстинктом и упрямством. Это было безумием — в этом он не сомневался. В какой-то момент ему придется повернуть назад. Вернуться побежденным и притвориться, что он никогда не отправлялся на это дурацкое преследование. Возможно, это было бы к лучшему, если бы он так и поступил. Что он сделает, если ее догонит? Как и сказал Гил, Раласису повезет, если его не убьют, ко всем прочим неприятностям.

Примерно через пять миль Раласис остановился, чтобы перевести дыхание. Боги, он жалел, что не захватил с собой немного воды — почти так же сильно, как жалел, что не остался в Котеге. Лучше найти Черепов, чем бессмысленно ее преследовать. Он согнулся, упершись руками в колени, и втянул воздух. Пот капал с его лба на землю, а сердце бешено колотилось. По крайней мере, он все еще жив. Это уже что-то.

Он вытер лоб рукавом и выпрямился. Отдышавшись, он решил, что пройдет еще милю или две, а потом настанет ночь. Остальные, должно быть, гадают, где он. Раласис, конечно, тоже спрашивал себя об этом.

Он огляделся. Уже темнело, но то немногое, что он мог разглядеть, давало представление о том, куда он направляется. Он даже не был уверен, что направляется на север. Насколько он знал, он пошел по кругу и вот-вот наткнется прямо на Котеге.

Затем он услышал... что? Шаги, множество шагов, хруст грязи, ломающихся веток. Движущиеся части доспехов. Странное ругательство. Шепот. Все звуки, предвещающие неприятности, — и направляются прямо к нему.

Раласис пригнулся, пытаясь разглядеть, что происходит, пытаясь притвориться, что ему не страшно — но ему было страшно. Без сомнений.

Это должны были быть Черепа.

Несколько минут спустя он заметил мелькнувшие белые доспехи. Да, это был Череп. Как только он увидел первый, ему стало легче разглядеть остальные. В конце концов, их было достаточно.

Целая армия.

Он должен вернуться в Котеге, убраться с их пути. Он...

Чья-то рука закрыла ему рот и потянула назад. Перед глазами возник нож.

— Только пикни, и я тебя убью.

68

Яс

Хутор Арлена

Яс хотелось сбежать. Она хотела схватить Малыша Ро и убраться как можно дальше от Хутора Арлена. А еще она хотела всадить нож в живот этому самодовольному ублюдку, Бросу. Как он мог привести сюда Плачущих Людей? Он все испортил.

Но бежать было невозможно, как и убивать Броса — пока, по крайней мере.

— Добро пожаловать на Хутор, — сказала она вместо этого. — Я много слышала о тебе, Кенан.

— И я много о тебе слышал. — Его глаза блестели на фоне серой кожи. — Не всегда самые лестные слова, а, Брос?

— Да. Она может быть настоящей стервой, — сказал Брос, выглядя очень довольным собой.

Кенан рассмеялся:

— Да, но какой лидер сделает счастливыми всех? Нам приходится делать трудный выбор, так? Думать о всеобщем благе, а не об отдельном человеке!

Яс огляделась по сторонам, вглядываясь в лица своих людей, ища поддержки, ища тех, кто был бы готов сражаться, но не увидела ничего, что заставило бы ее почувствовать себя увереннее в своих силах. Ни у кого не было с собой оружия, и у слишком многих за ноги цеплялись дети. Правда, Тими с Малышом Ро там не было. Это уже кое-что. Будем надеяться, у нее хватит ума держаться подальше от этой заварухи, пока Яс со всем этим не разберется.

Но как она собирается с этим разобраться? Еще пять минут назад она доверила бы Дину и Сорину свою жизнь. Теперь она нервничала, когда они стояли у нее за спиной. В первую очередь, они были Плачущими Людьми. Возможно, они были так же несчастны из-за нее, как и Брос.

— Что привело тебя на юг? — спросила она. — Это далеко от Феликса.

Кенан облизал зубы, а затем ухмыльнулся: «Ну, во-первых, погода. В этой части света так чудесно и тепло!» Все, что делал этот человек, было спектаклем, но было ли это на благо его людей или ее, Яс не была уверена. Она находила его веселость чертовски пугающей, это точно.

— Долгий путь ради солнечного света.

— Да, но ведь есть и война. Много сражений, убийств и прочей ерунды. Это плохо сказывается на бизнесе. Так что, когда ты послала Броса предупредить нас об этом, у меня возникла идея. Я подумал: «Кенан, зачем торчать в Феликсе и рисковать быть взорванным, когда можно сбежать и переждать, пока все не закончится?» Должен тебе сказать, что мне не потребовалось много времени, чтобы принять решение. Вовсе нет.

— Значит, ты здесь вроде как на отдыхе, — сказала Яс.

— Это верно, — сказал Кенан. — Но кто знает? Возможно, нам здесь понравится и мы захотим остаться навсегда. Зависит от того, насколько радушно вы нас примете.

— Мы — дружелюбные люди, — сказала Яс.

— Но ты? Ты на самом деле дружелюбна? — Кенан погрозил ей пальцем. — Я в этом не уверен. Истории, которые я слышал. То, что ты делала. У меня такое чувство, что ты могла бы подсыпать яд в мой эль, или, может быть, воткнуть мне нож в живот, как ты поступила с моим кузеном, Раабом?

Он был прав в обоих случаях, но Яс не хотела, чтобы он это знал.

— Вовсе нет, — ответила она вместо этого. — У меня закончился яд. Честно говоря, у нас почти все закончилось. Мы все еще ждем, когда вырастет урожай, и охота тоже не очень удачная. Скорее всего, мы все умрем с голоду до окончания войны.

Кенан оглядел людей Яс и фыркнул:

— Похоже, они все привыкли к трудностям. Я уверен, они с удовольствием отдадут нам все.

— Я бы предпочла, чтобы никто ничего не отдавал, — сказала Яс.

— Нищим выбирать не приходится. Иногда нужно радоваться тому простому факту, что твое сердце все еще бьется. Итак, у нас было долгое путешествие, и мы с мальчиками проголодались и очень устали. Так что, почему бы вам не приготовить нам что-нибудь из еды, а пока мы будем есть, вы можете постелить нам какие-нибудь кровати. Как тебе такое предложение?

— Просто замечательное, — ответила Яс. — Я же говорила тебе, что мы знаем, как ухаживать за нашими гостями.

— И не придумывай ничего глупого, а? Я бы не хотел пополнять свою коллекцию слез, если в этом нет необходимости, — сказал Кенан с неприятным смешком.

— Не волнуйся. У нас и так уже было слишком много смертей, чтобы искать еще. — Она огляделась и увидела Мэйс. — Пойди и приготовь что-нибудь из еды для наших гостей, и попроси Венона накрыть для них столы.

— Не помешало бы и эля, — крикнул Кенан через плечо.

Яс оглянулась на мужчину:

— Да, Не помешало бы, но у нас его нет. Жизнь полна разочарований, а?

— О. В конце концов, Брос был прав насчет тебя? Было бы жаль, если бы это было так. — Он снова погрозил ей пальцем. Если бы он попробовал это в третий раз, у нее возникло бы искушение посмотреть, сможет ли она отрезать эту ублюдочную штуку.

— Давайте, все, — крикнула она, хлопая в ладоши. — Представление окончено. У нас более чем достаточно дел, чтобы тратить остаток дня на праздное разглядывание. Я уверена, скоро у вас у всех будет возможность познакомиться с нашими гостями.

Люди обменялись несколькими обеспокоенными взглядами, прежде чем начали расходиться, но довольно скоро они двинулись в путь. Что еще лучше, Кенан не пытался никого остановить. Он также не взял заложников, чтобы обеспечить хорошее поведение на Хуторе. Будем надеяться, это означало, что он уверен в своем маленьком удачном ходе.

Кенан был просто еще одним в длинном списке людей, которые недооценивали Яс. Вопрос заключался в том, какой вред могли причинить Кенан и его люди прежде, чем у нее появился шанс показать ему ошибочность его действий?

Следующим она нашла Даксама:

— Где Тими с моим сыном?

— Она повела его погулять в лес, когда появились Плачущие Люди, но не взяла с собой ни еды, ни воды — ей скоро придется вернуться. И вы знаете, как ваш маленький мальчик относится к вам. Он не захочет уйти надолго.

— Да. Я знаю. — Яс вздохнула. — Когда Тими вернется, убедись, что она останется с Ро у тебя, не приводи его ко мне. Я приду навестить его, когда смогу. Когда это будет безопасно.

— Мы присмотрим за ним, мисс Яс. — Здоровяк, однако, не смог скрыть страха в своем голосе.

— Я знаю, что присмотрите. — Яс сжала его руку. — Просто будь осторожен, и если тебе понадобится ускользнуть с ним в пещеры, чтобы обезопасить его, не сомневайся. Лучше так, чем он попадет в руки этих ублюдков.

Когда Яс повернулась, чтобы уйти, она увидела, как к ней подбегает Мэйс:

— Они спрашивают о вас, Яс.

— Милостивые Боги, — пробормотала она. — Уже?

Возвращаться домой с Мэйс было совсем не то же самое, что идти рядом с Дином и Сорином, но она не собиралась никому об этом рассказывать.

В центре деревни были расставлены длинные столы, и большинство Плачущих Людей собрались вокруг них, поглощая бо́льшую часть приготовленной еды.

От одного этого зрелища Яс стало дурно — еды было достаточно, чтобы кормить ее людей несколько дней, а головорезы Кенана просто запихивали куски в рот. У них тоже было вино, и они не стеснялись его пить.

— А вот и она, — крикнул Кенан со своего места в центре этого хаоса. — Подойди, сядь со мной. — Он подтолкнул мужчину, сидевшего рядом с ним, чтобы освободить место для Яс.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказала Яс, садясь.

— Это меньшее, что я мог сделать. В конце концов, ты одна из нас. — Он постучал себя ножом по щеке. — Конечно, обычно мы не рекомендуем убивать своих, чтобы заслужить слезы.

— Рааб сам на это напросился.

— Тебе не нужно меня убеждать. Рааб был моим кузеном, и я знаю, каким пиздюком он был. Тем не менее, традиции и все такое. Ты не снискала популярности у других лидеров. Рааб, кем бы он ни был, хорошо зарабатывал. Ты? Не очень. — Он выковыривал что-то, застрявшее в его желтых зубах.

Яс рассмеялась:

— Что можно заработать в разрушенном городе? Мы провели три месяца, живя в пещере. Как можно много заработать на черном рынке, когда ни у кого нет ни гроша за душой? Тем не менее, мы отправили все, что могли.

— Это было немного.

— Это все, что у нас было.

— Мы принимаем не только монеты.

Яс уставилась на него, в ней закипал гнев:

— Ты же не предлагаешь...

— Предлагаю.

— Это мои люди, — сказала Яс, стиснув зубы. — Я не собираюсь продавать ни одного из них.

Кенан снова оскалил зубы.

— Мы не покупаем, Яс, моя дорогая. Мы берем сами. А теперь тебе нужно решить, одна ли ты из нас. — Его нож коснулся ее щеки. — Или нет. Если нет, то у нас может быть совсем другой разговор.

— Если вам нужны только рабы, почему вы не остались там, где были? Там достаточно заблудших душ, которых вы сможете собрать, когда начнется война.

— Ты права, но проблема пребывания в зоне боевых действий в том, что есть шанс погибнуть самому. Можешь считать меня пессимистом, но я бы предпочел, чтобы со мной этого не случилось. Гораздо лучше приехать сюда и выбрать легкую добычу, а?

Яс уставилась на этого человека, спрашивая себя, возможно ли ненавидеть кого-нибудь сильнее.

— Я понимаю твою логику.

— Я знал, что ты умная, Яс. Ну, ты действительно Плачущий Человек, или мне нужно действовать самым жестоким образом?

Иногда трудный выбор вовсе не был выбором:

— Сколько человек тебе нужно?

69

Тиннстра

Котеге

— Только пикни, и я тебя убью, — прошипела Тиннстра. Достаточно того, что этот чертов дурак бросился за ней, пыхтя и отдуваясь, производя столько шума, что мог бы разбудить мертвого. Теперь ей пришлось спасать Раласиса, чтобы он не наткнулся на очередную кучу Черепов.

По крайней мере, он узнал ее голос и перестал сопротивляться. Это было уже что-то.

Она отступила в темноту, забрав Раласиса с собой. Она зажимала ему рот рукой. Она не доверяла этому идиоту молчать, пока маневрировала, уводя их обоих с пути врага.

Должно быть, еще как минимум тысяча Черепов направлялась к Котеге вместе с дюжиной Избранных. Милостивые Боги, будем надеяться, что у Зорики и остальных хватит сил с ними справиться.

Тиннстра почувствовала, как в ней нарастает ярость, но ей пришлось напомнить себе, что она ничего не изменит, если останется с остальными. Но если ее план сработает? Это изменит все.

До тех пор Зорика и остальные предоставлены сами себе.

Она скользила от тени к тени, волоча за собой Раласиса, пока не оказалась подальше от Черепов и не поняла, что их никто не обнаружит. Но даже тогда она не стала рисковать и заставила Раласиса спрятаться, пока они оба не оказались спрятаны как следует и могли только наблюдать.

Он все пытался повернуть голову, чтобы посмотреть на нее, но она только крепче сжала его, удерживая на месте. Его дыхание с шумом вырывалось из носа, обжигая ее кожу, и Тиннстра чувствовала, как его сердце бешено колотится рядом с ее. Боги, что он делает? Преследовать меня вот так? Ему повезло, что я его не убила.

Она подождала, пока последний Череп не исчез вдали, еще подождала, пока не убедилась, что преследователей больше нет, и только тогда отпустила Раласиса.

Он оттолкнул ее, дикими глазами посмотрел на нее, потом в сторону Котеге и Черепов, потом снова на нее.

— Что ты делаешь? Почему ты их не остановила? Почему не предупредила остальных? — Слова, вырвавшиеся из него, были полны негодования и недоверия.

— Почему бы тебе не закричать погромче? — прошипела она. — Ты обрушишь на нас Черепа.

— Лучше на нас, чем на Котеге!

— Если ты так торопишься умереть, дай мне знать, и я убью тебя сама.

— Дело не во мне! Мы должны вернуться и помочь остальным. Боги. — Раласис уставился вслед Черепам, разинув рот и качая головой.

— Тогда отправляйся за ними. Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь.

— Я пришел за тобой.

— Я сама догадалась, — сказала Тиннстра. — И это после того, как я ясно дала тебе понять, что тебе здесь не рады.

— Испугалась, что я помешаю тебе дезертировать?

— Дезертировать? Ты думаешь, я дезертирую? — Она махнула на него рукой. — Уходи. Возвращайся. — Она зашагала прочь, направляясь на север, кипя от гнева. Как он посмел? Как, черт возьми, он посмел?

Тиннстра слышала, как Раласис что-то бормочет себе под нос, но потом этот дурак побежал за ней. Черт.

— Тиннстра! Поговори со мной! Что происходит? Есть причина, по которой ты пропустила мимо эти Черепа. Есть причина, по которой ты делаешь то, что делаешь… что бы это ни было. Скажи мне.

Она повернулась к нему, оскалив зубы, и собрала всю свою силу воли в кулак, чтобы не ударить его в лицо.

— Конечно, есть причина, а теперь оставь меня в покое.

Раласис остался стоять, но тоже зарычал:

— Какая? Я заслуживаю знать!

— Почему? Потому что у тебя есть чувства ко мне?

Он вздрогнул от яда в ее словах, но не отступил:

— Нет, потому что мои друзья умирают за Джию вдали от своих домов. Вот почему.

Его слова заставили ее остановиться:

— Я пытаюсь спасти жизни. Я пытаюсь остановить войну.

— Как? Бегая в темноте в одиночку?

— Я иду в Айсаир.

— Айсаир?

— И мне нужно попасть туда раньше армии.

Раласис уставился на нее так, словно она говорила на другом языке, которого он не понимал.

Это было бессмысленно. Что я делаю, разговаривая с ним?

— Просто уходи, а? — сказала Тиннстра. — У меня нет на это времени.

Он все еще не двигался:

— Тиннстра, поговори со мной. Может быть, я смогу помочь.

— Помочь? Помочь? Ты? Какую помощь ты можешь мне дать? Может быть, ты сделаешь так, что эгрилы будут смеяться до смерти? — Она пошла было прочь, но он схватил ее за рукав.

— Однажды я спас тебе жизнь.

Она смотрела на его руку, пока он не отпустил ее. Когда она заговорила, в ее голосе был лед:

— Там, куда я направляюсь, от тебя не будет никакой помощи.

— Где? В Айсаире?

— Нет. В Кейджестане.

— Что?

Тиннстра глубоко вздохнула:

— Я отправляюсь в Кейджестан. Я собираюсь убить Рааку.

Раласис отступил на шаг. Казалось, его ноги вот-вот подкосятся:

— Как?

— У них в замке есть Тонин. Я собираюсь заставить одного из них открыть ворота в Кейджестан. Затем я собираюсь проникнуть в замок Рааку, найти его и убить.

— И эгрилы просто позволят тебе это сделать?

Тиннстра положила сумку на землю и сняла плащ.

— Да. — Она стояла перед ним в форме Избранной. — Именно так они и поступят.

Раласис оглядел ее с ног до головы, впервые увидев ее штаны Эгрила, сапоги Эгрила и меч Эгрила:

— Ты выглядишь как одна из них.

— Эта форма слишком хорошо сидит, — сказала Тиннстра. — Так что да, я собираюсь пройти через главные ворота прямо в этот замок, и никто меня не остановит.

— И ты никому не говорила, что собираешься это сделать?

— Да. Меня попытаются остановить.

— И на то есть веские причины!

— Послушай, мы можем убить в Джии всех Черепов, Избранных, Дайджаку и Тонин до последнего, и все равно ничего не выиграем. Рааку только пошлет еще больше своих монстров, чтобы попытаться нас убить, потому что он всегда так делает. Он никогда не сдается. Это один из уроков, который я усвоила на собственном горьком опыте.

— Тогда мы укрепим границу, чтобы они не смогли напасть на нас снова.

— Этого будет недостаточно.

— И поэтому ты планируешь убить Рааку.

— Это единственный способ победить в Секановари. Отрубить голову монстру.

— Ты не сможешь сделать это в одиночку, — сказал Раласис. — Почему бы не взять всех нас — армию — после того, как мы освободим Джию?

— Потому что все больше и больше людей будут умирать, пока не останется никого. Но я? Я могу войти незамеченной. Приближающуюся армию они увидят, но что значит еще одна Избранная в городе, где их полно?

— Должен быть другой способ. Это самоубийство. — Внезапно Раласиса осенило. — Так вот почему ты хотела переспать со мной в Котеге? Это было какое-то странное прощание?

— Боги, не все крутится вокруг тебя, Раласис. Кроме того, я не собираюсь умирать. Когда я закончу, я просто выйду и вернусь домой.

— Это безумный план.

— Но он сработает. А теперь возвращайся к остальным.

— Позволь мне пойти с тобой.

— Ты не одет для этой роли.

— Я могу раздобыть такую же форму, как и у тебя.

— Ты собираешься убить Избранного?

— Ну, я подумал, ты можешь сделать это для меня.

Конечно. Этот человек был невыносим.

— Если ты не можешь даже этого сделать, почему ты думаешь, что сможешь мне помочь?

— Потому что, если ты действительно собираешься сбежать, я могу помочь. Я видел твою карту. У тебя уйдут недели, чтобы добраться пешком через Эгрил обратно в Джию, но мы могли бы добраться до побережья за день. Мы украдем там лодку и вернемся через пару дней.

— Слишком рискованно брать тебя с собой, — сказала Тиннстра, но она не могла отделаться от мысли, что он прав. Она не думала о том, как сбежать — это станет проблемой только после того, как она убьет Рааку. — Ты даже не говоришь на их языке.

— Тогда я буду молчать. Ты можешь говорить за нас обоих.

— А что с твоими войсками?

— Как ты и сказала, если мы это сделаем, то сможем спасти жизни людей и навсегда положить конец войне.

— Я не сказала «мы».

— Я могу тебе помочь.

Тиннстра покачала головой, когда звуки взрывов эхом разнеслись по ночному Котеге.

— Мы можем это сделать, — сказал Раласис.

70

Эндж

Котеге

Эндж лежала, скорчившись, на земле, не более чем в десяти футах от того места, где дралась. Сражение прекратилось некоторое время назад, вокруг нее были навалены тела с обеих сторон, но не было никаких признаков Черепов, которых надо было убивать. Так или иначе, ей повезло больше, чем большинству. Она отделалась всего несколькими порезами. Единственная серьезная рана была на левой руке, но раскаленная кочерга ее запечатала. Теперь порез чертовски болел, но боль говорила ей, что она все еще жива. Снятие доспехов само по себе было тяжелым испытанием.

Наверное, ей следовало бы найти немного воды или еды, но она слишком устала, чтобы даже попытаться пошевелиться. Окровавленная земля была для нее более чем удобной прямо здесь, прямо сейчас.

Поспать тоже было бы неплохо, но вместо этого она продолжала оглядываться по сторонам, ожидая увидеть Гаро, но к этому времени он уже был далеко от Котеге — по крайней мере, она на это надеялась. Она все еще не могла поверить, что он действительно ушел и бросил ее, хотя и просила его об этом. Он даже не попытался уговорить ее пойти с ним и Линксом. Он просто сбежал так быстро, как только мог, не попрощавшись. Для идиота, он поступил правильно. В отличие от нее.

Она даже не понимала, почему по нему скучает. Он только и делал, что жаловался, стонал и говорил глупости, и все же… Блядь. Он был совсем не похож на Дрена. Он и вполовину не был таким, как Дрен.

Но Дрен был мертв, а теперь и Гаро исчез, и Эндж осталась одна, лежащая в крови и грязи. Ей было жаль себя.

— Эндж.

Эндж очнулась от своих мыслей и увидела стоящую над ней шулка, Венну. На женщине были доспехи, меч пристегнут к спине, другой — к бедру, безумный взгляд в глазах.

— Ты ранена?

Эндж со стоном выпрямилась, слишком уставшая, чтобы спорить с этой женщиной. Она правильно сделала, что велела Гаро уйти.

— Мне лучше, чем некоторым.

— Это правда. — Венна присела на корточки, отцепила от пояса бурдюк с водой и предложила его Эндж. — А что насчет твоего друга и ребенка?