Директива: Расширить!

Глава 17 И снова война. Часть II

Не каждый солдат отдавал себе отчёт в том, что смерть может в любой момент его настигнуть. Даже в мирное время присутствовал риск оказаться в числе тех, кого отправят на подавление очередного бунта или на устранение зарвавшихся пиратов или даже бандитов, разжившихся «полновесным» оружием. А в военное, да ещё и в случае полномасштабного сражения…

Если говорить проще, то моральных дух войск Империи Гердеон на самой рядовой и ничем не примечательной планете находился на не самом высоком уровне. Уж точно не после того, как их флот смели, а с орбиты уничтожили всех, кто не успел укрыться под щитами и заслонами ПКО. Разумные боялись, молились, пытались изыскать варианты для спасения… и вместе с тем понимали, что цийенийцы в своей беспрецедентной жестокости не пощадят никого. Ни дезертиров, ни предателей, ни стариков, ни женщин, ни даже детей.

Ходили, конечно, слухи, что кого-то они захватывают живьём, но подтверждений тому пока не было: город, который Альянс успел взять приступом, стал гигантским могильником, никто не спасся и не сбежал. Потому все мужчины за редчайшими исключениями готовились продать свои жизни подороже, а то и, возможно, обескровить армию врага, чтобы у захватчиков не осталось сил для штурма подземных укреплений, принявших в своих стенах столько гражданских, сколько вообще было возможно. Надежда на прибытие помощи теплилась в сердцах и разумах людей, голдиан, ко’норди, орни, тонростианцев и многих других.

А когда на орбите появился флот неизвестных, тут же вступивших в бой с армадой захватчиков, ликованию имперцев не было предела: даже если то совсем не союзники, с кем-то кроме кровожадных и жестоких птицелюдов, считающих всех, кто пользовался техникой умнее примитивного терминала достойными лишь сожжения еретиками, всё же можно было договориться.

На поверхности планеты никто и не догадывался даже о том, что вместо фанатичных завоевателей, избравших основной директивой ведения войны масштабный геноцид, совсем скоро на орбите закрепятся суда ничуть не менее пугающего машинного разума. Единение Систем — сила, о которой вот уже больше шестидесяти тысяч лет не слышал никто и ничего, наконец вернулась в «большую игру», ставки в которой перестали быть совсем уж детскими.

И теперь десяток бойцов разведки, окопавшихся среди камней, на холме, обеспечивающим достаточный обзор без риска преждевременного обнаружения, наблюдали за приземлением кораблей, ставших напоминать рыбьи скелеты. Лишь поначалу десантные баржи неизвестных спасителей худо-бедно, но напоминали корабли традиционного для большей части разумных рас дизайна: длинные и широкие, непропорционально, — для звездолётов, — невысокие и, можно сказать, плоские. Сразу после преодоления плотных слоёв атмосферы кажущиеся монолитными корпуса барж явили своё истинное лицо: от них начали отделяться массивные, кажущиеся неповоротливыми челноки-«блоки».

На деле они оказались достаточно быстрыми и держащими удар, — ПВО цийенийцев не замолкало с самого момента появления реальной возможности ведения прямого огня по приближающимся целям, — вдобавок к тому ещё и способными огрызаться: непосредственно перед приземлением каждый такой «челнок» исторгал из себя ворох реактивных снарядов, сплошным дождём обрушивающихся в области предполагаемой посадки. Поднятые пылевая и дымная завесы ещё не успевали осесть, как сам «челнок» впечатывался в землю, будто одноразовый.

На место такого приземления сейчас и смотрел сержант имперских разведвойск, прижимая к коже податливый пластик окуляров высокотехнологичного бинокля. Умная начинка устройства молчала с полминуты, прежде чем появилась первая отметка, сигнализирующая о движении. И ещё одна. И ещё…

В какой-то момент из пыли и дыма начали вырываться приземистые, стелющиеся параллельно земле и перебирающие слишком уж тонкими манипуляторами паукообразные машины. Силуэт каждой не превышал семидесяти сантиметров от уровня земли, что заставило мужчину нервно сглотнуть: он слабо себе представлял, как останавливать подобные механизмы.

Не то, чтобы нечто подобное никогда не использовалось, даже совсем наоборот… но одно дело — технологически крайне простые машинки, нагруженные взрывчаткой и реагирующие на всё живое на своём пути, или, скажем, спецгруппы боевых дроидов, применяемых в исключительных случаях. И совсем другое — огромное количество таких вот «пауков», которых буквально сбросили на планету на одноразовых носителях безо всякой, вроде бы, системы. Даже со своей позиции сержант мог лицезреть колоссальное количество этих машин, накатывающих на позиции Альянса Ззод неудержимой стальной лавиной. При этом они как-то умудрялись огрызаться, подавляя цийенийцев огнём, — хотя казалось бы, сколько в машине размером с корпус человека боеприпаса? — и маневрировать, практически не неся потерь.

А плотность огня там была серьёзная: как-никак, цийенийцы основательно окопались, подготавливая плацдарм для дальнейшего наступления. Сами имперцы и не думали о контрнаступлении, а неизвестный союзник, буквально рухнувший им на головы, — плюс-минус несколько километров, — вот так сходу атаковал.

Этот «десант» в принципе словно из паршивого голофильма вылез, так как подобные наступления, без опорных пунктов, без плацдарма, с высадкой где придётся в реальности хорошо закончиться не могли. Просто невозможно было обеспечить подобающую мобильность и взаимодействие отдельных групп высаживаемых войск, чтобы не захлебнуться в потерях.

Могло ли быть так, что именно у этих фанатов боевых дроидов всё сложится иначе? Сержанту очень хотелось в это верить, но пока он не позволял себе выстраивать тщетные надежды. Сфокусировался на задаче, надиктовывая сообщение, которое будет передано в штаб по кабелю. Не без посредников, конечно, но иначе сооружённая впопыхах сеть связи и не заработала бы. Передача сигнала «по воздуху» была слишком рискованной — уже не раз «секреты» имперцев накрывали огнём или целенаправленно штурмовали без предварительной разведки местности или иного явного выявления наличия этих самых «секретов».

Среди самих солдат считали, что всему виной потусторонние силы птицелюдов, но командование считало неприемлемым верить во всякую муть, не обезопасив бойцов более приземлёнными и понятными методами.

А машинные орды тем временем вступили с цийенийцами в ближний бой, и вот тут уже оптика сержанта сплоховала: у всякой техники есть свой предел, и бинокль своего достиг уже давненько. Тем более, что большая часть всего действа проходила в окопах, куда заглянуть офицер разведки не смог бы даже при всём желании.

Да и, опять же, нужно было и за другими направлениями следить…

В то же самое в нескольких километрах впереди рокотало автоматическое оружие, шелестели сервоприводы и рокотали штурмовики-птицелюды, первыми принявшие на себя удар бездушного, жестокого и эффективного врага. Укрепления, в спешке возведённые за пару дней, помогли лишь несколько проредить наступающих, но не задержать, и уж тем более не остановить их.

Бой быстро перешёл в окопы, где паукообразные механизмы чувствовали себя просто прекрасно: носимое ими корпусное оружие в такой обстановке не теряло в эффективности, а манёвренность позволяла оперативно уходить с траекторий ведения огня, сближаться и уничтожать противника без траты боеприпаса. В исключительных случаях боевых дроидов спасало бронирование, для которого примитивные боеприпасы представляли весьма относительную угрозу: цийенийцам требовалось два, а то и три попадания практически в упор, чтобы навредить хотя бы одной мелькающей перед глазами машине, устраивающей резню и прикрывающейся телами павших, нанизанных на тонкие, но чудовищно мощные манипуляторы.

Колдуны, — а такие присутствовали здесь в изобилии, пусть и были слабосилками, — хорошо показывали себя в стычках со стальной смертью, но любое проявление сверхъестественных сил превращало их в мишени. Дроиды не считались с потерями, стремясь достать раскрывшего себя колдуна как можно быстрее. Они не брали пленных: убивали, убивали и убивали, пробиваясь к объектам, потерю которых наземные силы Альянса себе позволить не могли. Красные файеры взлетали в небо раз за разом, но долгожданных подкреплений всё не было: все силы, которые удавалось мобилизовать на местах, использовались для подготовки второй линии обороны, которой, — обороны, в плане, — и вовсе не должно было быть! Цийенийцы рассчитывали на наступление, стремительный марш и бои на чужой земле.

А в итоге ситуация образовалась самая что ни на есть противоположная, когда уж им приходилось затыкать дыры в стихийно образовавшемся периметре, понимая, что такими темпами вся группировка на севере будет уничтожена менее, чем за несколько часов. И что самое для них паршивое — это то, что ситуация у других группировок складывалась ничуть не лучше. Десант Живого Металла лишь на первый взгляд выглядил неподготовленным, абсурдным и самоубийственным. На деле же механическая пехота оседлала волну инициативы, и перерабатывающей всё живое в фарш волной прокатывалась по самым уязвимым точкам Альянса, не позволяя противнику ни опомниться, ни перегруппироваться.

А ведь и помимо пехоты Живому Металлу было, чем прихвастнуть. Просто солидной технике требовалось несколько больше времени на развёртывание, но она присутствовала, и уже в течение получаса вступила в бой, с колоссальной дистанции поражая укрепления и технику Альянса. Негнущиеся белоснежные росчерки со свистом разрывали небо — а в следующий миг очередной танк или самоходная артиллерийская установка вздрагивали, вминались в землю, подлетали в воздух или переворачивались, зияя сквозными дырами в корпусе. Не всегда погибали экипажи, но пока ни одно такое попадание не оставляло технику в рабочем состоянии. Прошло совсем немного времени, прежде чем кто-то из не самых сильных волей солдат дрогнул, и назвал эти удары карой небесной.

Труса расстреляли, но общая тенденция от того лишь прибавила в силе, и совсем скоро уже каждый второй считал происходящее если не карой, то как минимум ниспосланным Владыкой испытанием. Ведь не могло быть такого, что еретические механизмы, порождения глупости и слабости разумных, сами по себе представляли столь большую угрозу.

Но они представляли, и спустя несколько часов, когда местная звезда уже уверенно клонилась к горизонту и даже готовилась его коснуться, над полем брани грохнул последний выстрел, взвизгнул сервопривод, упала на пропитанную кровью землю голова последнего птицелюда… и воцарилось затишье. Больше не громыхали артиллерийские установки, не взрывались танки, не оставляли дымчатых следов реактивные снаряды, не раздавались воинственные крики умирающих солдат. Бой подошёл к концу, и имперцы, до сего момента лишь наблюдавшие, решились на отправку разведгрупп. Как минимум для определения состояния захватчиков-вторженцев, как максимум — для установления контакта с неожиданными союзниками, намерения которых, впрочем, пока никому не были ясны.

Принцип «враг моего врага — мой друг» вполне мог дать сбой, и имперские генералы не собирались из-за слепых надежд проиграть окончательно и бесповоротно. Потому оборонительный периметр и ждал атаки в любой момент: разумные отдыхали посменно, — и считанные часы при этом, — техника не глушилась, а штабные офицеры во все глаза следили за происходящим вокруг городов.

Так уж получилось, что сержант, которому выпала честь лично наблюдать за первым из столкновений неизвестных сил с Альянсом Ззод, и в этой операции оказался первым: верхом на «броне», не отнимая бинокля от глаз, он активно вращал головой вместе с ещё парочкой своих бойцов из тех, кто согласился рисковать, сидя снаружи, ради куда лучшего обзора и, соответственно, возможности своевременно заметить что-то важное. Командованием такие выкрутасы, конечно, не одобрялись, но все понимали, что разведмашины повышенной проходимости сами по себе были теми ещё слепыми черепашками: слишком приземистые, с минимумом внешних сенсоров. Свою работу эта техника обычно выполняла, задействуя дронов, но последних сейчас было решено не выпускать, дабы не нервировать потенциальных союзников: неизвестно, как они отреагировали бы на присутствие над их головами механизмов, предназначенных для слежения и наведения дальнобойной артиллерии.

Тем более, что почти все автономные наблюдатели на данный момент были рассредоточены по переплетениям улочек многоуровневых городов, с прицелом на облегчение оперативного реагирования на вторженцев.

Так или иначе, но даже без дронов имперцам было, на что посмотреть.

Паукообразные боевые дроиды не стали задерживаться на одном месте: смяв сопротивление цийенийцев, окруживших один город, они оперативно собрались и выдвинулись в сторону другого. Благо, другие города находились не так уж и далеко — в трёхстах и пятистах километрах соответственно. Позади же боевые дроиды оставили исключительно трупы и разруху: десятки тысяч цийенийцев авангарда были убиты и брошены рядом с уничтоженной техникой, сожжёнными полевыми складами и остатками временных лагерей. Масштаб сражения, прошедшего за считанные часы, поражал воображение, ведь каждый имперский боец понимал: уничтожить больше двухсот тысяч бойцов с техникой, на худо-бедно, но обустроенных позициях так быстро просто невозможно. А если попытаться, то потери у атакующего будут несоизмеримо выше, нежели у защищающегося.

И тем не менее, корпуса боевых дроидов, истерзанные пулями и осколками, встречались не настолько часто, как было должно. У каждого имперца в голове вырисовывались свои пропорции, но в среднем картина позволяла предположить, что за одного уничтоженного дроида цийенийцы отдавали десятерых своих солдат.

При этом сказать, был ли такой размен выгоден для «союзника», было нельзя. Всё-таки подобные дроиды не могли стоить дёшево, и схожей эффективности боевые машины Империи Гердеон были несколько ценнее десятка-другого обученных и экипированных солдат. Иногда — ценнее в разы. Тут же весьма эффективных боевых машин полегло столько, что, переведи их в деньги, и хватило бы на формирование полноценной армии, куда более универсальной, чем эти странные паукообразные убийцы.

Но имперцам было грех жаловаться, ведь вся их универсальность в этот раз сплоховала, и только вмешательство третьей силы позволило рассчитывать на что-то кроме сохранения жизней горстки гражданских в подземных бункерах.

— Командир, небо!

Сержант уже и сам увидел то, чего быть не могло: чистое, готовое накрыть планету покрывалом ночи небо подёрнулось странным искажением, а спустя секунду-другую на его месте уже плыла громада серого, с серебристыми линиями корабля, на днище которого яркими голубыми кругами пульсировали механизмы, компенсирующие воздействие гравитации. Это явно был подпространственный прыжок, но совершить такой без предварительной подготовки, «прыгнув» прямиком в атмосферу?

В сказках, голофильмах и художественных книгах такое было возможно, но в реальности ни один капитан не согласился бы даже попробовать.

Каждый космический волк знал о том, что любые взаимодействия с подпространством вблизи от гравитационного колодца планеты, звезды или любого другого массивного космического объекта чреваты в лучшем случае превращением корабля в груду перекрученных, искрящихся и задорно разлетающихся во все стороны обломков. В худшем — исчезновением. Следы таких «путешественников» даже находили иногда, во время раскопок натыкаясь на вмурованные в почву корабли прямиком из далёкой древности. Случалось такое редко, так как чаще всего «хоронили» в себе звездолёты всё же звёзды, и следов там, закономерно, не оставалось.

Потому-то сейчас люди, — включая тех, кто находился под щитами в городах, — во все глаза смотрели на невозможное. Ещё два корабля таким же образом присоединились к первому, что уже указывало на то, что это не случайность, не удача, улыбнувшаяся одному кораблю из нескольких сотен совершивших прыжок. В галактике действительно объявился некто, способный на манёвры, могущие изменить всё.

Когда махина звездолёта, движущегося в атмосфере дала первый залп, никто особо не удивился: зачем ещё подгонять, очевидно, не десантное судно так близко, если не для орбитальной бомбардировки?

Желтоватые росчерки один за другим устремлялись куда-то за горизонт, и эхо далёких взрывов волнами прокатывалось по пустынным равнинам. Альянс Ззод потерпел поражение в космосе, и совсем скоро должен был пасть здесь, на поверхности планеты. Таких стычек по всему сектору происходило великое множество, и не везде Единение Систем добивалось победы. Иногда колдуны творили что-то совсем уж невообразимое; иногда наличествующие силы Альянса, космические и наземные, оказывались слишком велики; периодически межсистемные прыжки проходили с изъянами, и флот выходил из подпространства в не лучшем состоянии.

Всё это привело к тому, что линия фронта, образованная Единением, колебалась и дрожала, точно навеянное дурманом марево. Исход войны нельзя было ни спрогнозировать, ни даже грубо предсказать.

Но ясно было одно: судьба галактики оказалась в руках тех, кого абсолютное большинство разумных не назвало бы иначе, чем врагами…