Джони, оу-е! Или назад в СССР 2

Глава 32

В середине августа вышел в продажу диск группы «Радуга». Он назывался просто: «Радуга Джони Сомерса». На конверте была нарисована радуга, а под ней нарисованный замок.

Начинался диск песней «The Temple of the King». Далее шли «Self-Portrait», «Sixteenth Century Greensleeves», «Catch the Rainbow», «Man on the Silver Mountain», «Stargazer», «Snake Charmer», «If You Don’t Like Rock „n“ Roll», «Black Sheep of the Family»[46].

В общем, Фил и менеджер «Эми рекордс» раскрутили меня на хард рок. Им обоим понравилась песня из не спетого репертуара группы «Блэк Сабат» и упросили показать ещё. Пленок у меня был воз и маленькая тележка. Я подумал-подумал, и привез ещё одну бобину с наигранным и перепетым мной первым диском «Rainbow». Запись менеджеру «EMI» понравилась и они сразу взяли её в работу.

Конечно же, моя запись сильно отличалась от ещё не вышедшего «оригиинала». Звук был плотнее и гитара играла чище и, я бы сказал, виртуознее. Ну и голос. Он был «немножко» другой, хоть я и подражал Дио. Голос был выше и ещё с более выраженной хрипотцой. Голос Женьки, разработанный мной сложными и упорными тренировками, больше походил на голос Криса Нормана.

В день выхода пластинки Фил организовал небольшую пресс-конференцию в нашем магазине с демонстрацией каталогов продукции и кое-чего из собранного мной: микшерский пульт, драм-машина, «коробка» для гитариста с кучей примочек и педалей.

Кроме того, что я вживую сыграл и спел «Темпл», ещё и анонсировал выход первого компьютера с монитором и клавиатурой. Мы выпили с корреспондентами каких-то газет и журналов шампанского и пошли с Филом и Джоном отмечать выход моего первого диска в соседний ресторан.

— Это ты здорово придумал, Джони, поиграть вживую, когда магазин был ещё закрыт. Сейчас каникулы и детворы слоняется на улицах Лондона немеряно. Вот они к тебе и стеклись. И ты правильно сделал, что заранее вывесил плакат про новый диск. Уже сегодня, я посчитал примерно, стояло на улице в очереди за дисками примерно пятьсот человек. И каждый возьмет не по одному. Я точно знаю. Жаль, мы по радио не успели закрутить рекламу…

— Да, ладно, Фил, и так продастся, — улыбнулся я. — Жаль, нельзя по два диска сразу издавать.

— Не торопись жить, Джони. Ты лучше подумай над тем, что я тебе сказал на счёт продажи твоих песен.

— В «Блэк Сабат»? Тони Айоми? Нет! Продавать ничего я не буду. Пусть выпускают под моим именем. Да и не споёт её Ози Озборн. Кстати, ты говорил, что Тони хочет со мной встретиться.

— Он хотел, но застрял в Бирменгеме. Да и не хочешь ты продавать песни, о чём вам говорить?

— Два музыканта найдут о чём поговорить, — усмехнулся я. — Например о моих песнях. Я могу наиграть их ему целый вагон. Не хочет играть мои, пусть пишет свои. Тексты у них — говно и Ози Озборн тоже не фунт изюма. Вечно тянет одеяло на себя. Бог с ним, возьму его в соавторы музыки, если он что-нибудь своё к ней добавит. А ещё лучше, пусть берут меня в группу.

— В смысле, «меня в группу»? А твоя «Радуга»? — испуганно спросил Фил.

— «Радуга», сама по себе, а я в «Блэк Сабате», сам по себе. У меня записей для «Радуги» еще на пару дисков — это точно.

— По-моему, это звучит очень интересно, — задумчиво проговорил Фил, — но не думаю, что они готовы менять вокалиста. У них, вообще-то всё идёт очень неплохо. Группа сейчас вернулась из мирового турне. Девять платин в Штатах за четыре года — это очень хорошо.

Я, зная, что больше новых треков, получивших платиновый статус у группы не будет до восьмидесятого года, пожал плечами.

— Думаю, что на этом у них всё. Да и бог с ними. Не звони Тони. Не надо. Давай ещё один диск выпустим с другим названием группы. У меня же может быть две группы?

— Ха-ха! — Фил рассмеялся, подавился куском мяса и зашёлся в кашле. — Давай я всё-таки поговорю с Тони. Пусть он приедет и послушает твою музыку.

— Ну, пусть, — согласился я, пожимая плечами. — Ты нашёл Сьюзи Кватро?

— Нашёл. Она была в Австралии с гастролями. Я дал ей послушать то, что ты наиграл и напел. Она заинтересовалась и готова встретиться с тобой. На следующей неделе они приезжают в Лондон. Будут писать новый диск на «RAK-Records».

— Хорошо.

— Слушай, я всё спросить тебя хотел… Ты говорил, что сам записывал те плёнки, что мне показывал. И говорил, что записывал на аппаратуре, которую сам собрал. Пульт, там, четырёхдорожечный магнитофон… Это понятно… Но сводил тебе кто?

— Сам и сводил. Я потом тебе покажу. Пульт ты видел, уже собран. Мне бы магнитофон шестнадцати, или хотя бы восьми-полосный. А лучше два синхронизированных. Мы бы сами себе писали.

— Это очень дорого стоит. Двадцать, тридцать тысяч.

— Да знаю, — скривился я и вздохнул. — Придётся снова четырёхдорожечные магнитофоны переделывать.

— Закажи себе пару квадрофонических «Тиков», — посоветовал Фил. — Они всего около пятисот фунтов стоят.

— Не… Я лучше что попроще и подешевле куплю и переделаю. Всё равно перекраивать. Что «Тик», что «Сони»…

— «Тик» переделывать? — изумился Фил. — Ну, ты, Джони, даёшь! Не уж то и вправду? Тик хорошая фирма.

— Хорошая, — согласился я. — У меня усилители лучше. Вот соберу хотя бы один, услышишь.

Фил недоверчиво покрутил головой, но тут меня поддержал Сомерсет, до этого скромно молчавший «в сторонке».

— Джон у нас в школе настроился сделать фабрику по сборке радиотехнических приборов. Ты же слышал, что он сказал журналистам про компьютер?

— Так это не ради «красного словца»? — удивился Фил. — Тогда, какой тебе «Блэк Сабат»? Ты же весь в бизнесе будешь?

Я усмехнулся.

— Вот, кто у нас в бизнесе будет, — показал я рукой на «Джона Сомерсета». — Вернее — его дети. Я — только голова. Двое-трое сборщиков, и весь бизнес. Ты мою драм-машину ещё не слышал, — мечтательно произнёс я. — Вот что с руками отрывать будут.

Машина и, впрямь, получилась на загляденье.

— Слышал барабаны, когда я для Сьюзи Кватро песни играл? Это она звучала, моя драм-машина.

— Да, иди ты?! — не поверил Фил. — А я думал, фонограмма.

— В живую играл, ты же видел.

— Хорошие там барабаны и ритм такой… Роковый… Слушай, Джони, а тебе менеджер не нужен?

— Ха-ха! Это ты деда спрашивай. Я ему лицензию на первые «Компьютеры» передам.

— Да, меня не интересуют твои, э-э-э, компьютеры. Меня интересует твои экзерсисы в звукозаписи. Чувствую я в тебе потенциал, Джони. Так писать музыку не каждому дано. Я ведь и сам играл и сам был звукоинженером. Про мою «Стену звука» слышал?

— Слышал. Хорошая идея уплотнить звук, микшируя повторы разных дублей одной и той же партии, немного их меняя. Но я пишу звук по-другому. И ты, Фил, мне нужен не как продюсер, а, действительно, как музыкальный менеджер. Мне, в первую очередь, нужны твои связи и знакомства.

— Ты — точно не британец, Джони, — осклабился Фил Спектор. — Ты прямолинеен, как янки. А я терпеть не могу бритов. Янки мне симпатичнее. У них — всё проще. Надо — едем, не надо — стоим. Так что, пишем контракт?

— Пишем, Фил. Озвучу свои хотелки.

— Ты, кстати, так же, как янки, придумываешь слова. С тобой забавно общаться.

Я отмахнулся.

— Мне от тебя нужно, Фил, чтобы мой музыкальный багаж приносил деньги. Ты можешь прослушать все мои записи, но только в стенах нашего магазина или моей комнаты. Можешь поселиться на пару дней в свободную комнату и слушать.

— На пару дней? — ужаснулся Фил. — Сколько же у тебя записей?

— Много. Часов на сорок.

— Мама мия! — воскликнул Фил и неожиданно икнул.

Он несколько минут сидел выпучив глаза и, прикрыв рот ладонью, судорожно икал. Официант, увидев такое дело, принёс стакан с водой и передал его Филу.

— Так у тебя же ещё и не записанные есть? — поборов приступ утверждающе спросил Фил.

— Есть, и вот что со всем этим делать я не знаю. Поможешь?

— Я… Я… Я… — снова заикал Фил.

— Ну и хорошо, — одобрительно покивал головой я. — Готовь контракт, но не зверствуй в процентах. Продюсерские ставки мне известны, а ты даже не продюсер. И да… Контракт годичный подпишем, а там видно будет.

— Я! Я! Янки! Настоя! Ащий. Я! Анки! — проикал Фил.

— Думаю, что тебе хватит времени на всё. И на продьюсирование Харисона с Ленноном и на менеджмент меня.

— А ты откуда про них знаешь?

— Йптыть, — чуть не сказал я.

Про Леннона, Харисона, и Ринго с Полом мне было известно всё. И даже кто у них был продюсером. Ха-ха… Почему я и остановился сразу на Филе Спекторе, как толькоо нём упомянул Джон Сомерсет, что надеялся пересечься с Джоном Ленноном. Легенда всё-таки. Может удастся его спасти? Пол Маккартни, кстати, так испугается, что и его убьют, что прекраил всякие гастроли и его группа «Вингс» распалась. А так, глядишь, может что и Пол и Джо принесут в мир доброго вечного… Эхе-хе…

Поле выхода первого диска «Рэйнбоу» Фил, по моей просьбе, выпустил ещё один под названием «Радужные баллады Джони Сомерса», где, кроме выше заявленных: «Отель Калифорния», «What Can I Do», «Lay Back In the Arms Of Someone», «I’ll Meet You at Midnight», были и другие песни группы «Смоки»: «Living Next Door to Alice», «Oh Carol», «If You Think You Know How To Love Me», «Don’t Play Your Rock „n“ Roll to Me», «Wild Wild Angels»[47].

После праздников, обычно наступают будни. Наступили они и для меня. Я пахал, как лошадь, собирая аппаратуру и чертя матрицу для первого настоящего микрокомпьютера.

Несколько раз испортив чертёж, я разозлился и нарисовал схему проще. Хотя, казалось, чего уж проще-то? Ну, не то, чтобы проще, а… Мне подумалось:

— Вот я сейчас «трахаюсь», а потом снова буду это самое, а потом снова. А не послать бы все условности по ветру и не сделать ли мне, что-то по-настоящему прорывное? Пусть пошевелят мозгами. И я, быстро так, начертил, схему чуть изменённую «Apple-II», но сразу со встроенными платами расширений для работы с масштабными таблицами и увеличенным объемом оперативной памяти. Для этого пришлось чуть увеличить площадь платы, чтобы разнести компоненты и обезопасить их от перегрева, что стало причиной провала «Apple-III» и сделать толстостенный, ребристый для пущей надёжности, алюминиевый корпус. На передней панели «системного блока» имелись два «приёмника» гибких дисков. Монитор, как и клавиатура, должен был являться отдельным компонентом внешней периферии. Мне не нравился принцип моноблока.

Я так увлёкся «своими» делами, и делами школы, что сильно удивился, когда примерно через неделю после выхода диска с балладами, в самом конце сентября, когда я вёл урок по кибернетике, в класс постучались и вошли Джон Сомерсет, Фил Спектор и Сьюзи Кватро.

Её я узнал сразу, хоть она и была не в одном из своих блестящих кожаных комбинезонах. Мы познакомились с Сьюзи, когда ей было уже почти семьдесят. Она приезжала на ежегодный концерт «Дискотека 80-х» и я попросил одного из устроителей шоу нас познакомить. Нас познакомили… Ничего для нею знаменательного не произошло, а я её… не сказать, чтобы любил с юношества, но в сердце какая-то аноза сидела лет с тринадцати. Да-а-а…

И вот сейчас вдруг в класс зашла двадцати четырёхлетняя «старушка» Сьюзи. У меня едва не отнялись ноги и я едва не сел на пол.

— Мля-я-я… — подумал я.

— Мы, Джони, приехали немного пораньше, — сказал Сомерсет. — Может ты свернёшь занятие. У Сьюзан не очень много времени.

— О-о, оф коз, — пробормотал я и поманил одного паренька. — Барри, продолжи читать вот с этого места.

Потом я, для того чтобы немного успокоиться, а то мои пальцы дрожали, выбивая «секстоли», показал Сьюзи свою гитарную машинку, продемонстрировав её эффекты, включил барабанную «ковырялку» и наиграл под их ритм немного «Мальмстина». Совсем немного, чтобы не утомить. Музыканты чаще всего не любят слушать чужое творчество.

— А вот, что я хотел предложить тебе, Сьюзи.

Творчество Сьюзи Кватро мне не очень нравилось, но я его знал, потому, что, э-э-э… Потому, что, она сама мне очень нравилась! Вот! Поэтому я легко наиграл и напел её песню «If You Can’t Give Me Love» написанную для неё Майком Чепменом и Ники Чинном в семьдесят восьмом году.

— Хорошая песня, — сказала Сьюзи и улыбнулась. — Что за неё хочешь?

— Поцелуй, — сразу сказал я.

Брови Сьюзи резко взметнулись вверх, глаза округлились. Потом она широко улыбнулась и указательным пальцем правой руки почесала правый висок. Мне показалось что сначала она просто хотела покрутить пальцем возле головы, но передумала. Она критически осмотрела меня с верху до низу, характерно выпятила нижнюю губу и рищурилась.

— И всё? — спросила она. — Не мало за шлягер?

— Сдача — на твоё усмотрение, — дерзнул продолжить я в том же тоне и пожал плечами. — Думаю, ты и без моих песен справишься, а так, хотя бы твой поцелуй.

Девушка посмотрела на меня совсем по другому, с большим интересом.

— Молодец! — похвалила она. — Не люблю молодых нахалов.

— Я не нахал, — тут же отреагировал я.

— Э-э-э… Тебе сколько лет, мальчик? — спросила она мило улыбаясь.

— Почти восемнадцать.

— Ах, — печально вздохнула Сьюзи. — Когда-то и мне было «почти восемнадцать». Хорошо, договорились. Раз тебе нет восемнадцати, значит только поцелуй, но очень хороший и долгий поцелуй. Так и быть, иди сюда.

— Не-не-не, — замахал я руками выставив перед собой ладони. — С красивыми девушками, предпочитаю целоваться только приватно.

— Приватно?! Ух ты какой! — Сьюзи с ещё большим интересом посмотрела на меня. — Наглых не люблю, а дерзких и уверенных в себе — обожаю.

— Приглядись ко мне, может быть я такой?

— Может бы-ы-ыть, — потянула она. — У меня сейчас мало времени. Мы много работаем в студии. Эту песню я бы записала. Ты, действительно не хочешь, чтобы на диске значилось твоё имя?

Я покрутил головой и покраснел.

— Ты, что, влюблён в меня?

Я молча кивнул.

— Честно, — удивлённо мотнула головой Сьюзи. — Но у меня есть бой-френд. Он наш гитарист. Лен Таки… Слышал?

Я кивнул. Она улыбнулась.

— Ну, вот. Теперь, наверное, я с песней пролетела?

Я фыркнул.

— Вот ещё! Делов-то, бой-френд. Главное, что не гёл-фрэнд. С парнем ещё можно помериться, э-э-э, у кого, э-э-э, ну ты поняла… А вот с девушкой мне мериться нечем!

— Что?! — расширила глаза Сьюзи. — Ну, ты! На что меня называют грубой и «говорящей по-мужски», но ты… Мериться он собрался. Ха-ха! Слышали?!

— Не собрался, — потупив глаза от стыда, которого нисколько не бывало, отказался от соревнования я. — Но мало ли… Но я не склонен разбивать удачные союзы. Особенно творческие. Так, что не переживай.

— Да-а-а… Всё-таки ты наглец, — с каким-то удовлетворением сообщила Сьюзи. — Но, знаешь, ты мне всё равно понравился. Давай, приходи на студию. Вон, Фил знает где. Он тебя приведёт.