Джони, оу-е! Или назад в СССР 2

Глава 1

Как не странно, песню «Джони» первый секретарь нам петь разрешил. Я предоставил перевод, они подумали-подумали, и он написал на нотах: «К исполнению разрешить!». Всего «прошло» райком партии двадцать шесть новых песен, причём все песни Юрия Шатунова были восприняты «на ура», двадцать восемь переделанных современных популярных и детских песен, шесть «народных». Из них мы кое-как отрепетировали и исполнили только двадцать две песни. Причём половину из них играл я и записанная мной фонограмма. Наши музыканты только исполняли телодвижения.

Лера поначалу даже обиделась, когда поняла, что играет что-то не то, что она нажимает. А ребятам понравилось. Потом и Леру мы убедили, что хуже не будет. Просто на записи добавиться «мяса». Так и получилось.

Когда мы прослушали то, что записали, даже у меня дрогнуло сердце. Шестнадцатиканальный пульт свёл всё наше и моё творчество во вполне себе приемлемый трек. Естественно они «лажали», но я не позволил музыкантам «лажать» на конечной записи, так как писал их на четыре канала одновременно одного из «Акаи». То есть четыре «их» инструмента записывались на один магнитофон, а моя гитара, писалась, на всякий случай, на мою «Ноту». Во время концертов, когда находишься в «изменённом состоянии», иногда получается интересная импровизация.

Я ночевал не дома, а в спортзале на своей раскладушке. Вместе со мной остался сторожить имущество Семёныч. Трудовик принёс нам электрическую самодельную грелку «козёл», выполненную в виде асбестовой трубы и накрученной на неё спираль из никель-хромовой проволоки. Мама, предупреждённая заранее, что я не брошу свою и магазинную аппаратуру на «съедение волкам», а останусь ночевать в школе, принесла одеяла и матрасик для меня. Когда она узнала, что ночью меня будет охранять Семёныч, то пообещала матрас и ему, если тот придёт и возьмёт его сам. Семёныч сходил, взял и принёс ещё один односпальный матрас, на котором спал раньше Сашка.

В общем, мы устроились хорошо.

Танцы закончились в десять часов, а в половине одиннадцатого опустела и школа. Нас побеспокоила только сторож, бабулька из Мишкиного подъезда, которой мы пожелали спокойной ночи и завалились спать. Спать в таком большом помещении, когда за окнами задувает штормовой ветер, свистящий через щели в окнах, было непривычно. Мы с Семёнычем сделали на сцене в углу выгородку из стойки, с которой убрали аппаратуру, и одеял, поставили в неё «козла» и вполне комфортно себя чувствовали.

Но до того момента, пока уличную дверь не вскрыли и в спортзал не проникли «жулики», если мерить этих людей категориями «Карлсона, который живёт на крыше». Что-то подобное я предполагал, потому, что историй, когда воровали школьную аппаратуру после танцев и дискотек, я знал достаточно много. А поэтому предостерёгся.