Джони, оу-е! Или назад в СССР 1

Глава 3

Мать, приведя меня домой, порезав арбуз, пожарив картошки и сделав салат из капусты и помидор, переоделась в купальник и ушла с соседкой на море. Я остался дома чесать пятку сломанной у подъезда веточкой какого-то кустарника.

В конце концов, не добившись нужного результата в виде физического удовлетворения, я нашёл ножницы по металлу, аккуратно разрезал гипс со стороны пятки и снял. От души почесавшись, помыл ногу и завалился на диван Ладогу. Нога почти не болела, но я положил её на спинку-короб, куда мы прятали подушку и простынь с одеялом. Очень удобная конструкция для пацана-охламона. Постель заправлять не надо.

Лежал я на диване и размышлял, перебирая варианты дальнейшего своего развития. Делать ничего не хотелось. Спорт, честно говоря, мне и в той жизни надоел. Особенно когда для того чтобы поддерживать хоть какую-то мало-мальски приличную форму, надо было впахивать ежедневно. И впахивать через боль суставов, связок и жуткое нежелание повторять и повторять давно пройденные элементарные вещи.

И вот теперь надо их, эти элементарные вещи, не повторять, а разучивать заново. Было у меня такое. Голова знает, а тело не может, хотя недавно могло. Так и сейчас. Но сейчас полный ноль! Полный. Ни минимальной растяжки, ни минимальной силы.

Однако, делать было нечего. Чтобы нормально существовать в этом мире среди мальчишек, юношей и парней, надо быть сильным. Иначе, найдётся кто-нибудь, кто над тобой будет издеваться и поколачивать.

В том мире, пока я не пошёл на секцию самбо, я чувствовал себя не очень уверенно, особенно за пределами своей дворовой территории при встречах с гопниками, коих в городе имелось изрядное количество. К каждому кинотеатру во время детских сеансов хулиганы приходили как хищники на водопой травоядных.

Они «трясли» детвору, как маленьких «Буратин», требуя стандартные «десять копеек». Трясли и меня когда-то. И я отдавал. До поры до времени. Сейчас, хоть время ещё не наступило, отдавать с трудом заработанные матерью деньги мне претило. Но ведь придётся. Или, если не отдавать добровольно, придётся ходить битым, но всё равно без денег. Тогда хулиганы отбирали всё.

Полежав-подумав, я со вздохом поднялся с дивана и сделал десять приседаний, пару отжиманий от пола на кулаках, различные махи руками, подъем ног коленями к плечам, постоял в положении «растяжки» с опорой ноги на спинку кресла. Получалось отвратно, но получалось.

А принципе, детское тело, сильно отличалось от старческого гибкостью и степенями свободы. Руки проворачивались в плечевых суставах с зажатым в кулаках полотенцем почти на ширине плеч. Ноги через боль, но тянулись. Я терпел, а они растягивались.

Таких подходов за три часа, пока отсутствовала мать, я выполнил восемь штук, и ноги, хоть и болели, в продольном шпагате уже поднимались выше плеч, а в поперечном сильно выше пояса.

Мать, увидев снятый гипс, молча вздохнула, но я её успокоил, надев его и замотав бинтом. Мать тут же повеселела, сказала, что будет готовить тушёную картошку в чугунке и заставила меня её чистить. Справился с поставленной задачей я быстро, ибо за годы жизни отработал этот процесс до совершенства. Вот им и озадачил своё новое тело.

Тело некоторое время посопротивлялось, но на четвёртой картофелине процесс чистки начал налаживаться. Обычно, я срезал шкурку спиралью, чтобы получалась непрерывистая лента. На пятом объекте спираль получилась идеальной и мать изумилась.

— Где это ты так научился? У бабушки?

Оказалось, что Женька два месяца — июнь и июль — находился в деревне.

— Ага, — не стал вдаваться в подробности своего опыта я. — К туристическому слёту готовлюсь.

— К какому такому слёту? — удивилась мать. — Маленькие вы ещё. В палатках жить. Подрастите ещё. Силёнок наберите. Ты и рюкзак-то не унесёшь. Турист!

Женщина потрепала меня рукой по волосам.

— Так вот и готовлюсь.

— Резко что-то ты начал готовиться. Всё лето, бабушка говорила, книжки читал. А тут…

— Это он головой ударился, — сказал, заглянувший на кухню брательник.

— Изыди, сатана! — буркнул я.

Сашка опешил, заморгал ресницами и раскрыл рот.

— Кто-кто? Какой я тебе сатана?

— Ну, ты чего, Женька? На брата так…

— А чего он вечно со своими под… э-э-э, подначками и издёвками? Что же ты его не урезониваешь, мам? Я ведь ему тоже брат, а он со мной, ну совсем не по-братски.

Мать с братом переглянулись.

— Ты, точно, какой-то долбанутый стал, — пробурчал Сашка.

— Ну, ты, действительно, Саш, — прошептала мать. — Ты же взрослый уже. Скоро и свои, дай бог, дети появятся.

— Да, что я ему сказал?! — возмутился Сашка. — Тоже мне. Принцесса! Слова не скажи!

Я посмотрел сначала на брата, потом на мать.

— Это нормально? — спросил я. — Пацана принцессой назвать?

— Кое-где в это время за такой базар и на перо посадили бы, — подумал я, но обострять отношения с братом не стал. Были у меня на него уже особые планы.

— Хватит! — стукнула мать ладонью по кухонному столу. Дочищай давай картошку. Вода уже закипает.

В полусваренную картошку мать вывалила из сковороды слегка поджаренный лук и морковь, перемешанные с монгольской тушёнкой. Тушёнки было много и запах стоял сногсшибательный. Буквально через пять минут я сыпал картошку в большую железную эмалированную тарелку и принялся за еду.

— Хоть бы нас дождался, — буркнул брат. — Вместе бы поели.

— Где тут есть-то втроём? — удивился я. — Ты вообще-то всегда у себя хомячишь. То печенюшки, то булочки.

— Чё гонишь?! — возмутился брат.

— Да у тебя постоянно крошки на майке.

Мать с интересом посмотрела сначала на него, потом на меня, и молча недовольно покрутила головой.

— Ты, брат, что-то больно резкий стал, — начал Сашка.

— Ага. Ты уже вчера говорил. Как вода в унитазе…

Брат развёл руки и вышел из кухни.

— Что-то ты и впрямь разошёлся, Женя.

— А что он меня принцессой назвал?! Нормальный пацан ему бы за такое лицо разбил. Или чего хуже. Пусть извинится и перестанет дразнить. Надоело.

Мать посмотрела на меня, налила себе в миску картошки и села за стол.

— Я поговорю с ним. Как картошка?

Я показал большой палец на левой руке. Правая работала ложкой, как карьерный конвейер.

— Ну и хорошо. Ешь аккуратнее, не обжигайся. Не хватало ещё чего.

— Чего? — удивился я.

— Да, чего угодно. Невезучий ты у меня.

Во, как оно, оказывается! Не везучий я! В смысле — Женька! А теперь уже и я? Да-а-а…

Эту ночь сытый я спал неплохо. Спланировав завтрашний день, я перестал ворочаться, уснул и проспал до первых лучей солнца, касающегося моего лица часов с девяти. Тяжёлых штор в зале не было, а надо было бы повесить. Сторона-то окон южная. Как телевизор-то смотреть будем?

Хотя, я вспомнил, что сейчас телепрограммы начинаются вечером, а вечером солнце пряталось за сопку справа. Про телевизор матери я не напоминал, да и она не касалась этой темы. Мультики я бегал смотреть к Мишке. Он жил, как и я, на втором этаже, Валерка на пятом, а у Славки была многодетная семья.

В четырёхкомнатной квартире они жили вдесятером. Славкина мать была матерью героиней. И их семье одеждой помогал весь дом. Кроме старших сестёр у Славки были младшая сестра Татьяна — моя ровесница — и братья. Им даже мы одежду отдавали. А они и не отказывались.

Поэтому я ходил смотреть мультики к Мишке. Женька ходил. Меня мультики не интересовали, зато заинтересовал Мишкин отец. Он у него работал то ли радистом на пароходе, то ли радиомехаником. Я пока так и не понял, где и кем он работал, но в Мишкиной комнате на столе стояла настоящая радиостанция: телеграфный ключ, передатчик и приёмник. Женьку он особо не заинтересовал, а вот меня так очень. И не столько радиостанция меня привлекла, как куча радиодеталей, лежащих там же на столе.

Красть я ничего не собирался, а собирался подружиться с Мишкиным отцом, ибо в области радиотехнике имел грандиозные планы. Планы пока роились в голове, но были готовы перетечь на бумагу. Думаю, тетрадки в двенадцать листов мне должно хватить. Хотя лучше было бы сразу начать излагать свои мысли в тетрадь листов на сорок восемь. Если излагать с подробностями и описаниями проектов.

В той своей прошедшей жизни я заканчивал Владивостокский политех. Вернее, — Дальневосточный политехнический институт, а в просторечье — ДВПИ. Пять лет я учился на электро-радиотехническом факультете, подрабатывал в лаборатории подводной робототехники — была тогда и такая — и получил соответствующую специальность.

Прямо сейчас я мог собрать хоть качественный усилитель звука уровня Akai AA-5800, что остался у меня дома в Москве две тысячи двадцатого года. Хотя компоновку я бы этому усилителю улучшил. По короткий путь сигнала японцы, почему-то, не подумали. Такие усилители можно клепать сотнями в год, а ценник у них весьма приличный.

Для себя любимого я восстановил легендарный усилитель мощности RB-5000 с блоком контроля RC-5000, имеющего эквалайзер и кучу частотных переключателей. Такой собрать в теперешних условиях было бы весьма проблематично.

Но и для простейших усилителей нужны радиодетали, а с ними в СССР имелась серьёзнейшая проблема, которую я хотел решить через Мишкиного отца. Других кандидатов в партнёры по бизнесу на горизонте не наблюдалось.

Уже на следующий день я отпросился у матери в Дом Пионеров.

— Зачем тебе? — удивилась она. — Ты же авиамодельный вроде забросил?

— Хочу в радиотехнический кружок записаться. Цветной телевизор нам соберу.

Я пошутил, а мать не рассмеялась, а нахмурилась.

— Договорилась я с тётей Светой, что нам в кредит телевизор Горизонт выпишут. На целых пять лет кредит. Из зарплаты по десятке в месяц всего будут отнимать.

Она сказала это вроде радостно, но глаза её были грустными.

— Ничего, мам, я что-нибудь придумаю.

Женщина округлила глаза, разулыбалась и, потрепав меня по густой шевелюре, так нежно сказала: «Ух ты мой выдумщик», что я чуть не заплакал от жалости к ней, припомнив, что ещё вчера хотел повеситься прямо тут в комнате. Бр-р-р…

На меня напал знакомый мне азарт, когда я точно знал, как надо делать. Такой азарт напал на меня после сорока лет, когда мне вдруг открылась суть военного искусства и сокровенные тайны передвижения частей человеческого скелета. Тогда я за пару лет постиг то, что не мог постичь все предыдущие годы. Это было моё самое счастливое время. Но оно продлилось всего десять лет. Потом организм стал рассыпаться.

Я сейчас воспрянул духом только потому, что понял, что судьба даёт мне ещё один шанс построить своё тело так, как я хотел в сорок лет. Тогда мне не хватило времени. Теперь времени у меня имелось в достатке. Если, конечно раньше не утону или не сломаю что-нибудь так, что не смогу двигаться. С моим, как сказала мать, везением такой сюжет был вполне вероятен.

Так что я поехал в Дом Пионеров, что находился на улице Ленинской на остановке Лазо. Я знал это место, хотя сам в той жизни его не посещал. Я увлекался САМБО и ходил тренироваться в спорткомплекс Динамо.

Дошагав до трамвайной остановки «Сахалинская» я уселся на одиночное сиденье и выставил загипсованную ногу в проход, чтобы меня не подняли старички, старушки, да и просто взрослые дебелые тётки — любительницы поорать на детей, не уступающих им место. Гипс меня упросила надеть мама. Я надел и примотал к гипсу кед, чтобы можно было наступать на ногу.

Проезжая мимо следующей остановки: «Улица Новожилова», я увидел надпись «САМБО», написанную белой каской прямо на окнах первого этажа пятиэтажного дома. Рядом были двери, но н а них висела вывеска «Ателье мод».

— Странно, — подумал я. — Где же вход в клуб?

Ещё я подумал, что не пойду записываться в Динамо. Полукаров считался одним из лучших тренеров Приморского края, но, видимо, не судьба. Да и встречаться со своим двойником, уже занимающимся целый год в секции, мне не хотелось. Мне вообще не хотелось встречаться с самим собой. Не представляю, как себя вести и что я почувствую во время нашей встречи.

Мне сейчас вообще никакой тренер не нужен был. Зная как, можно было и самому спокойно тренировать своё тело. Были бы достойные партнёры и соперники. Приняв решение записаться сегодня же в ближайшую к дому секцию САМБО, я благостно подставил лицо взошедшему из-за сопки солнцу.

— Можно помедитировать, — подумал я и принялся тихонько дышать, прокачивая свой нижний даньтянь.

Как уже говорилось, я не был продвинутым мастером внутренних стилей боевых искусств, управляющим потоками внутренней энергии. Честно говоря, я в неё не верил. Однако предлагаемые техники помогали мне сосредоточиться, сконцентрироваться. И не только на спортивных результатах.

Дзен помогал творить. Только высокая концентрация позволяла вести руку в нужном направлении и нажимать на кисть с нужным усилием. Вы не представляете, какое это блаженство, слиться воедино с кистью, водой, краской, листом бумаги и окружающей природой, передавая своими движениями движение ветра и колебание травы и листвы. Вы не представляете, какое это счастье.

Главное в постижении дзен, — это не уснуть во время медитации, вспомнил я вовремя, уже проваливаясь в бездну сна, и открыл глаза. Проезжали остановку «Спортивная». На ней функционировал стадион КТОФ, то есть — Краснознамённого Тихоокеанского Флота. Тут Женька зимой катался на коньках. Но лёд тут очень часто был занят хоккеистами, поэтому мальчишки предпочитали стадион «Авангард». На котором, кстати, летом проходили соревнования по спидвею.

Мотокроссом я в той жизни не занимался. Прохладен был к мото- и автотехнике.

— Может сейчас заняться? — подумал я, но тут же отбросил глупую идею. — И что оно тебе даст? Переломанные кости и убитую голову? Кстати, про голову… Записываться на бокс или нет? Голову было жалко, но драться научиться надо. И научиться быстро. А бокс — это самое оно.

Несмотря на то, что я всю жизнь посвятил «ногомашеству», бокс мне нравился. Для техники рук — самое то, что надо. А сейчас ногами никто и не машет. Ноги к боксу «прикручу» я сам. Если массы сильно разные, то лучше тяжёлого противника обезножить лоукиками. Да и в принципе, встречаются жизненные ситуации, когда ноги остаются единственным оружием. Или голова… Или локти…

Решив записаться в секцию бокса, я подумал, что записываться придётся всё-таки в «Динамо». Я вздохнул и продолжил медитацию.