Джайн Зар. Буря Тишины

Мауган Ра говорил через плечо, ведя их через большой вестибюль.

— Я действительно думал, что никто больше не придет. За исключением злоумышленников. С тех пор как появилась Та-что-жаждет, многие из них уже показывались здесь.

Первая же дверь, через которую они прошли, из которой Мауган Ра впервые появился, привела их в небольшой кабинет, не более дюжины шагов в ширину, с винтовой лестницей из белого камня на другом его конце. Вдоль стен тянулись полки, что ломились от кристаллов данных, нагроможденных друг на друга. Их было так много, что некоторые из них свалились и лежали на покрытом тонким ковром полу.

В один угол были задвинуты стул и стол, в другой — низкая койка. Тарелки и иная посуда были аккуратно сложены на полу рядом с лестницей. На столе стоял считыватель кристаллов, а его проектор излучал свет, который они видели из фойе.

— Ты здесь живешь? — Азурмен осмотрел кабинет и его убранство. — В одной комнате?

— Конечно, нет, — сказал Мауган Ра. — Я здесь только ем, сплю и учусь. Работаю же я по всей библиотеке.

— Та-что-жаждет. Уже второй раз ты используешь этот титул.

— Новый бог. — Мауган Ра посмотрел на них так, словно слова послужили достаточным объяснением. В ответ на их непонимание он неуверенно нахмурился. — Он существует: наши исследования здесь и даже за пределами библиотеки доказали это.

— За пределами библиотеки? — Азурмен более внимательно изучил кристаллы данных. — Вы не покидали ее со времен Падения?

— Падение? Подходящее название. — Он вздохнул. — Нет, я еще не выходил из библиотеки. Я и не мог, поскольку без меня наставники вряд ли выживут.

— Ты все еще ухаживаешь за ними? — Джайн Зар пришла в еще большее замешательство. — А где они сейчас?

— Будет очень непросто… объяснить. — Мауган Ра подошел к винтовой лестнице и положил руку на перила. — Полагаю, вам следует это увидеть. Следуйте за мной.

Они поднялись на несколько этажей, проходя через полупустые комнаты, где стояли лишь прозрачные кристаллические проекторы и стулья с высокими спинками. Кто-то открыл все архивные колонны и, очевидно, вынул кристаллы — вероятно, они были сложены в комнате Маугана Ра.

Эльдары завершили прогулку в длинном зале с высокими окнами, сквозь которые проникал серебристый свет захваченной звезды Биель-Танига. Ряды обитых скамеек стояли вокруг центрального помоста, будто расставленные для аудиенции или собрания ученых. На возвышении громоздился большой постамент, а в его центре покоился заполненный белым туманом шар размером примерно с два кулака.

Взгляд Джайн Зар приковался к шару и клубящейся внутри него дымке, однако Мауган Ра прошел мимо, не обращая на сферу никакого внимания. Он повел их в дальний конец зала, к алькову шириной чуть больше десяти шагов. Пол и стены внутри углубления были выложены белой керамической плиткой, инкрустированной круглыми самоцветами.

— Я иногда хожу пешком, чтобы скоротать время, — объяснил Мауган Ра, — но этот путь быстрее, и я думаю, что мы оставим подробную экскурсию на другой раз.

Он прикоснулся костлявым пальцем к одному из камней, и альков растаял. Голова Джайн Зар несколько мгновений гудела от эха и бледного света, а затем белые плитки вернулись на место, сливаясь в калейдоскопе остаточных образов.

Она обернулась и обнаружила другой зал, меньше предыдущего. Вдоль стен по обеим сторонам комнаты тянулись столы, и еще больше кристальных хранилищ стояли в ряд, расходясь от транспортера. За одним из столов справа, примерно на треть пути к другому концу, сидела фигура, сгорбившись над считывателем.

— Судьбозов Ииниатанас, — объявил Мауган Ра, ступая на лакированные деревянные половицы. — Один из тех, кто познал воронье касание. Верховный дознаватель третьей сферы, хранитель эзотерической арки.

Закутанная в одежды фигура не двигалась — его застывшее, напряженное от сосредоточенности лицо освещалось сиянием кристального считывателя. Растопыренные тонкие пальцы Инниатанаса лежали на поверхности стола.

Когда они приблизились, судьбозов не шевельнулся и не выказал ни малейшей реакции. Подойдя ближе, Джайн Зар встревожилась неподвижностью ученого, и ее беспокойство только усиливалось, пока они стояли рядом с живой статуей. Инниатанас будто бы и не подозревал об их присутствии.

Кожу судьбозова испещрял изящный узор линий, похожих на тонкие нити паутины, — настолько тонких, что их едва можно было разглядеть по отдельности. Они также выползали из рукавов его мантии, привязав ученого к столу.

Азурмен протянул ладонь, чтобы смахнуть нити, но Мауган Ра схватил его за руку и покачал головой.

— Я бы не стал к ним прикасаться, — промолвил Пожинатель Душ. — Демоническая паутина. Энтропийный след варпового вторжения.

Джайн Зар с отвращением взглянула на тонкие кристаллические нити, а затем на судьбозова. Он даже не колыхался, его грудь не вздымалась от дыхания, и его ресницы и брови не подергивались.

— Я полагаю, он еще жив?

Мауган Ра бросил на нее страдальческий взгляд.

— Жизнь и смерть — неочевидные понятия в этом месте и в эти времена. Судьбозов Инниатанас продолжает свое существование. — Он указал на стол рядом с проектором кристального считывателя. Там лежал мерцающий путеводный камень. — Он определенно все еще здесь, а не там, скажем так. Его дух пребывает с нами, а не захвачен Той-что-жаждет.

— Объясни, что ты имеешь в виду, и побыстрее, — сказала Джайн Зар, слегка приподнимая свою глефу.

— Стражи не ошибаются, — вздохнул Мауган Ра. — Ты не причинишь мне вреда. Они не пропустили бы вас, если бы знали, что вы представляете опасность мне или судьбозовам. Твои угрозы бессмысленны. Я с радостью расскажу все, что вам нужно знать.

Азурмен завороженно кивнул.

— Поведай нам обо всем.

— У нас нет на это времени, — ответил Мауган Ра. Он махнул рукой, обводя ею комнату и будто бы всю библиотеку. — «Обо всем» рассказывать долго. Однако важное мы обсудить можем. Библиотека Биель-Танига слыла обителью познания, изучения искусств и дисциплин скорее философского, чем практического характера. Судьбозовы оказались подвержены порокам ускоряющегося упадка нашего народа, и, я бы сказал, весьма. Но пока другие искали удовлетворения плоти, ученых привлекал потенциал ума, знания.

Некоторые так глубоко погрузились в свои исследования, что забывали есть и пить, а другие сходили с ума, гоняясь за ответами на непостижимые вопросы, которые становились все более погруженными сами в себя и бессмысленными. И конкуренция… не просто гордость за научные достижения, а желание доказать всем остальным их неправоту разделило кампусы, сталкивая лбами колледжи, жаждущие обрести невозможный уровень интеллекта. Разум, логику и смирение смели гордыня и ритуал. Они больше не стремились познать вселенную ради всеобщего блага, а желали контролировать друг друга, властвовать над умами низших смертных. Биель-Таниг превратился в обитель смерти и извращений, где изучение являлось религией, а исследования проводились на телах невинных при помощи клинка и пламени.

Мауган Ра повернул свое мрачное лицо к судьбозову Инниатанасу.

— Как и везде, надежды, желания и стремление к совершенству подпитывали зарождающегося зверя, что рос в варпе. Та-что-жаждет. Новый бог Хаоса, сотворенный из духовной материи нашего народа. Алчущее божество, которое теперь процветает за счет энергии наших мертвых.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Азурмен. — Время странным образом течет в Паутине, однако если ты и родился, когда произошло Падение, то был лишь младенцем.

— Как и многие другие, я был подкидышем, оставленным родителями в надежде, что колледжи будут заниматься моим воспитанием, пока они… кто знает, чего они хотели и какие безупречные занятия отвлекали их от взращивания ребенка. Большинство ученых умерли, конечно, как и все остальные члены общества, но некоторые выжили и утверждали, что их в наименьшей степени затронула порочность. Кто-то из них бежал от призраков, пришедших следом, и в конце концов осталось двадцать судьбозовов, и я жил вместе с ними, поскольку тогда я был слишком молод, чтобы придумать что-то еще, но уже достиг того возраста, когда мог подносить еду и управлять садовыми системами.

Вырвавшись из тисков своих навязчивых идей, судьбозовы смогли разглядеть произошедшее и воспользовались Азурентешем, чтобы предсказать судьбу за пределами нашего царства и увидеть опустошение, вызванное прибытием Той-что-жаждет.

— «Сердце Азуриана», — резко проговорил Азурмен, вспомнив слово, упомянутое Мауганом Ра. — Что это?

— Зрящий шар, очень мощный и редкий. Думаю, последний в своем роде. Вы же видели его внизу.

Азурмен двинулся к алькову транспортера.

— Я должен его разглядеть.

— В свое время. Сначала я хочу показать вам кое-что еще. — Мауган Ра поднял путеводный камень, лежавший перед Инниатанасом. Он кивнул в сторону самоцвета, что покоился в гнезде на кирасе Джайн Зар, а затем на камень Азурмена. — Слезы Иши, они — ключ. Я вижу, что вы обзавелись собственными камнями. Они — хранилища душ, бессмертные останки всего, что погибло. Психические сосуды, настроенные на отдельные души.

— Об этом мы уже догадались, — сказал Азурмен, — хотя их предназначение неясно.

— Я не знаю, есть ли у них предназначение, однако они — побочный эффект, неизбежное следствие того, что Та-что-жаждет пожрала бесчисленные миллиарды наших сородичей. Отходы, если так можно выразиться, хотя судьбозов Виайллиш был более поэтичен и называл их Слезами Иши, пролитыми богиней жизни из древнего мифа.

Он благоговейно положил камень обратно на стол.

— Мы и Та-что-жаждет переплетены, повязаны той ужасной родовой болью, которая почти целиком стерла с лица Галактики наш народ. Когда мы умрем, наши души не возродятся в новом поколении, как это было со времен богов. Теперь они принадлежат этому новому божеству. Тем не менее, Слезы Иши способны захватить душу и уберечь ее от подобной участи. Спасти нас от вечного проклятия и мучений. — Он протяжно выдохнул и отвел взгляд. — По крайней мере, до поры до времени. Не думаю, что существует способ поистине избавить нас от этой доли.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Азурмен.

— И вновь будет лучше, если я вам покажу.

— Покажи нам, — проговорила Джайн Зар.

Они вернулись в аудиторию, где хранилось устройство, которое Мауган Ра называл Азурентешем — Сердцем Азуриана. Как и прежде, сфера неподвижно стояла на своем пьедестале. Азурмен поспешно приблизился к ней, разглядывая шар со смесью подозрительности и удивления.

— Почему его называют Азурентешем?

— Это часть механизма более древнего, чем библиотека, — объяснил Мауган Ра. Пожинатель Душ жестом приказал Азурмену и Джайн Зар отойти назад, а сам обошел пьедестал, не касаясь руками поверхности. — Остальные части существовали в разных местах и в разное время, связанные посредством этого центрального процессора.

— Процессора? А что он делает? — Джайн Зар наклонилась ближе, пытаясь заглянуть в молочные глубины кристалла.

— По одному вопросу за раз, пожалуйста, — промолвил Мауган Ра. Он положил руки на край пьедестала под странными углами, по-разному растопырив пальцы.

С возвышения донеслось пыхтение, и легкое дуновение ветерка погладило лицо Джайн Зар. Линии света появились на подставке пьедестала и поползли к его вершине, образуя белые трещины. Подобно распускающемуся цветку, пьедестал раскололся, и шесть секций разошлись, обнажая колонну радужного света под Азурентешем.

Свет потускнел, а затем погас, обнажив дерево с тонким, не толще руки Джайн Зар, стволом, покрытым узловатой белой корой. Похожие на ветви листья удерживали в воздухе центральную пластину пьедестала.

В ствол миниатюрного дерева были вставлены овальные путеводные камни, и каждый светился, питаемый собственной энергией. Джайн Зар обошла открытый механизм и насчитала восемь Слез Иши.

— Бывшие судьбозовы? — догадалась она. — Так вот где ты их держишь?

— Не по хитрому умыслу, — ответил Мауган Ра. — Когда судьбозовы углубились в свои исследования, они сияли защиту, чтобы своими собственными нематериальными глазами узреть поразительное величие сотворенной нами богини. Теперь они пребывают в восторге, как вы и сами видели. Живые, но зажатые в объятиях Той-что-жаждет. Этих мне удалось спасти, а остальные… они существуют между проклятием и свободой. Слишком долго они глазели в око разрушения и в итоге, избежав поглощения, попали в ловушку.

— Они здесь в безопасности? От… Той-что-жаждет? — Азурмен пригнулся и внимательно посмотрел на духовные камни. Он поднял руку к самоцвету на своей груди. — Извечное место упокоения?

— Даже больше — и меньше. — Мартан Ра сел рядом с колонной, скрестив ноги, и коснулся пальцем ближайшего камня. — Они не мертвы в нашем понимании. Их души продолжают сознательное существование, даже если они больше и не воспринимают наш мир или паутинную ткань.

— Лишены свободы? — При этой мысли у Джайн Зар сжалось горло, и в голове девушки неожиданно всплыли воспоминания о ее спальне на арене. — Заперты в этих камнях?

— Такова правда, — мрачно сказал Мауган Ра, убирая руку. Он вяло встал, ссутулив плечи. — Но это еще не все. Когда в самоцветы попадает душа, они генерируют… испускают психические колебания, от которых резонируют некоторые древние матричные устройства, созданные нашими предками, как, например, Азурентеш.

— Камни питают устройство, — пришел к выводу Азурмен. — «Пожинатель Душ». Ты превратил их в энергетическую сеть?

— Да, это одно из преимуществ. — Мауган Ра легонько толкнул одну из приподнятых секций пьедестала, и устройство с шипением сомкнулось. Когда он коснулся ставшего целым постамента обеими руками, Азурентеш ожил, и туман внутри закружился, замерцав разноцветными пятнами. — Мы также можем общаться с духами внутри матрицы. В некотором роде.

Он махнул им рукой, приглашая подойти поближе.

— Эту комнату, Азурентеш, создали для того, чтобы несколько наблюдателей могли получить доступ к одним и тем же сетям передачи данных, а также испытать одинаковое психическое погружение. Судьбозовы, ученые, построившие эту библиотеку, стремились не только к физическому познанию. При помощи Азурентеша они прорывались сквозь пространство и время, чтобы призывать видения из континуума судьбы. Многие могли одновременно наблюдать одни и те же события, как прошлые, так и будущие, причем каждый из них видел их под уникальным углом.

Он жестом попросил их положить руки на помост. По камню пьедестала потянулись извивающиеся линии, напоминающие органические схемы.

Джайн Зар положила оружие на сгиб локтя и поместила руки на пьедестал. Она еще глубже вгляделась в завораживающие витки бледных цветов внутри Азурентеша. Буря Тишины расслабилась, и ее разум заскользил по туманным завихрениям, пока не начали формироваться образы. Зал, библиотека и весь мир исчезали из сознания, из памяти, пока она не стала всем, что знала, всем, что было прежде.

Эльдарка взглянула на себя и узрела внутри окровавленную деву, освобожденную из тюрьмы, которую она возвела в своем разуме. Джайн Зар не видела ничего конкретного, только мелькающие испуганные лица и брызги алого цвета, картины быстрой смерти от удара глефы или трискеля, бесчисленные жизни, смытые потоком крови. Она услышала крик, пронзительный и долгий вопль, предвещающий смерть. Вечная кровавая бойня…

Нет, не вечная.

У нее был конец.

Видения обратились в размытое пятно уходящей эпохи, а затем остановились на единственной сцене войны и опустошения — сжигающего небеса огня и усеянной черепами равнины, разорванной на части яростной битвой. Охваченная пламенем богиня-бог, древняя и юная, прекрасная и ужасная, увлекалась кем-то в бездну, чтобы там она-он разделила судьбу, обрушившуюся на ее родителей-детей.

В центре воцарилась тишина, и показалась черная глазница черепа, притягивая взгляд Джайн Зар и засасывая ее внутрь, словно в водоворот, к затаившимся там теням, в место ледяной черноты и эха. Перед ней появился бледный призрак — все та же жуткая дева, но уже закованная в цепи и рыдающая кровавыми слезами. Ее рот был зашит сухожилиями павших героев.

Задыхаясь и хватая ртом воздух, Джайн Зар вырвалась из видений. У нее закружилась голова, и она, пошатываясь, отошла от помоста.

Девушка почувствовала чьи-то крепкие объятия и пришла в себя, сидя на полу. Азурмен находился рядом с ней, обхватив ее за плечи одной рукой. Лицо учителя переполняло беспокойство, но в его глазах она разглядела что-то еще — намек на печаль.

— Что это… — начала она.

Он покачал головой, отказываясь отвечать на еще не заданный вопрос.

— Лучше нам не делиться этими видениями, — сказал Рука Азуриана. — Ты в силах стоять?

Головокружение прошло, и она кивнула, поднялась на ноги и подобрала выпавшую из рук глефу. Она посмотрела на Маугана Ра, лицо которого выражало тревогу — даже большую, чем за все время их встречи. Он взглянул на Азурентеш, на Азурмена и вновь на сферу.

— Расскажи мне о своем путешествии, — обратился он к Руке Азуриана.

— Неважно, как мы сюда попали, важно, куда мы направляемся, — ответил Азурмен и указал на Азурентеш. — Он и заключенная в нем технология — наше спасение.

— Спасения нет, — ответил Мауган Ра. Он был готов расплакаться, и его руки дрожали, пока он скользил пальцами по краю пьедестала. — Ты не понимаешь. Ничто не вечно. Наш народ умирает, и поэтому каждое поколение будет сокращаться. Нашему господству пришел конец: его низвергли жадность и самопоклонение. Та-что-жаждет не перестанет охотиться на нас до самой кончины вселенной. Камни — лишь временное решение, а не абсолютное спасение. Со временем даже они перестанут работать.

— Мы не должны умирать в одиночестве, — промолвила Джайн Зар. Резкие взгляды спутников выдали то, что они узрели кое-что из увиденного ею в Азурентеше. — Каждый раз, когда мы сражаемся, мы должны принимать вероятность поражения и гибели. Именно столкновение жизни и смерти и наполняет битву смыслом.

Джайн Зар и Рука Азуриана посмотрели друг на друга, разделяя мгновение согласия.

— Пойдем с нами, — сказал Азурмен. — Расскажи нам больше о Слезах Иши и Азурентеше. Я покажу тебе, как шагать по Пути, как превратить отчаяние в оружие, которым можно ударить в ответ.

— Я не воин, — сказал Мауган Ра.

— И я им не был, — ответил Азурмен.

— А я была, — проговорила Джайн Зар, — и в деле этом нет никакого секрета. Убей врага прежде, чем он убьет тебя.

Она встала рядом с Азурменом и посмотрела на Маугана Ра.

— Но успех не определяется одним лишь убийством, а жизнь — лишь победой. — Она улыбнулась Азурмену. — Мы идем по Пути, который ведет нас в неизвестную даль. Пожинатель Душ, пойдем по нему вместе с нами.

Мауган Ра с трудом сглотнул и закивал — сначала нерешительно, а потом с горячностью.

— Судьбозовам я больше ничем не могу помочь, — заявил он срывающимся от волнения голосом. — Здесь не осталось ничего, кроме жутких призраков.

Эльдары посчитали вполне подходящим то, что они решили установить Азурентеш в храме. Здесь Сердце Азуриана отнюдь не казалось чем-то лишним. Мауган Ра вставил последний из духовных камней судьбозовов в центральную колонну, и неестественный свет заливал помещение, пока секции запирающегося помоста не закрылись. Неглубокая впадина для шара пустовала в ожидании самого Азурентеша, снятого с пьедестала на время их путешествия домой.

— Нам очень повезло, что мы нашли тебя в то самое время, — сказала Джайн Зар.

— Не вменяй удаче того, что можно приписать руке Морай-Хег, — ответил Мауган Ра. — Сложны нити судьбы, которые она вьет.

— Я думаю, что наш курс прокладывает иной бог, — возразил Азурмен, переводя взгляд на статую Азуриана. — Все приводит в действие указ, столь же древний, как и наш народ.

— Именно это ты и видел? — спросил Мауган Ра.

— Мы договорились не обсуждать того, что увидели в Азурентеше. Противоречивые линии будущего и сокрытые нити прошлого, смерть других, наша грядущая погибель… все это мы должны держать при себе.

Джайн Зар не желала рассказывать им о настигшем ее кровавом видении, воспоминание о котором все еще витало в ее разуме. Она отбросила эти мысли и попыталась переключиться на что-то более позитивное.

— Будь то по воле судьбы или чьему-то велению, Азурентеш поможет нам быстрее отыскать других. По крайней мере, он справится с этой задачей лучше, чем навигационные архивы старой яхты.

— Совершенно верно. — Мауган Ра достал из черного мешка хрустальную сферу. Шар мерцал серебряным светом, все еще отражая лучи солнца Биель-Танига, захваченные им на пути из библиотеки. Медленно серебро сменилось бледным золотистым освещением храма, и искаженные лица трех азурий оказались заключены в совершенных изгибах Азурентеша. — Мы сможем использовать сферу для навигации при поисках, и, возможно, если мы отыщем другие камни с обитающими внутри душами, то мы к тому же сумеем спасти многих наших мертвых сородичей.

— Мертвые направляют живых, — сказал Азурмен. — Наши боги давно умерли, однако же они до сих пор дотягиваются до нас с разрушенных небес, чтобы формировать наши судьбы.

Казалось, Маугана Ра не убедило высказывание Руки Азуриана. Когда Пожинатель Душ положил Азурентеш во вместилище и стеклянный шар соприкоснулся с пьедесталом, по поверхности сферы начала расходиться розоватая краснота, словно растекающиеся по воде чернила. Цветные облака потемнели и покрылись черными крапинками.

— Что это значит? — спросила Джайн Зар, почувствовав себя неловко от такой зловещей перемены. Она бросила быстрый взгляд на Маугана Ра. — Что ты сделал?

— Ничего. — Он был столь же озадачен, как и она. — Такого раньше не было.

Тонкие волоски молний поползли по поверхности шара, будто внутри него клубился не вихрь тьмы, а миниатюрное грозовое облако, пойманное в ловушку. Джайн Зар ощутила, как все тепло покинуло комнату. На постаменте начали появляться кристаллы льда. Тонкая руническая схема прерывисто и тревожно искрилась психической энергией.

В туманных глубинах что-то начало сгущаться — лицо, которое казалось одновременно ужасающим и безупречным, гротескным и божественным.

Именно тогда Джайн Зар почувствовала что-то еще, познала некое откровение: за ней наблюдали издалека. Возникшее мягкое ощущение пробежало по коже девушки, проползло по спине и зарылось в груди, отчего ее сердце бешено заколотилось.

— Нас нашли, — прошептал Мауган Ра, широко распахнув глаза от осознания происходящего.

Протяжный и бессердечный смех эхом разнесся по коридору за пределами храма.

Глава 17

Джайн Зар не была провидицей, однако ощущала, как альтернативные нити судьбы дергали ее душу. Лорд-феникс совершенно не желала переступать дорогу Эльдраду и другим провидцам мира-корабля, однако Азурентеш ясно показал ей, что должно произойти, дабы не случилось катастрофическое противостояние между Ультве и Ануивеном.

От этих мыслей Буря Тишины преисполнилась не находящей выхода тревогой и теперь ходила по палубам «Бойкой реки», будто внутри нее бурлила смертная энергия, которую она могла сжечь. Часто она возвращалась на мостик, чтобы потребовать новых данных от Ансвеи. И без того раздосадованная тем, что ей пришлось покинуть Ультве до завершения ремонтных работ на корабле, капитан корсаров в конце концов заблокировала доступ своей навязчивой посетительнице и отключила все внутренние коммуникации.

Беспокойство волнами расходилось от лорда-феникса и отпугивало изгнанников, желавших поговорить с ней. Казалось, только один член экипажа мог находиться рядом с Джайн Зар, поскольку его эмпатические способности притупились из-за постоянного подавления.

Она отыскала Маэнсит в одном из отсеков технического обслуживания, где та изучала состояние облачного катера — способного проникать в Паутину баркаса малой дальности, используемого для посадки при наличии атмосферы. Маэнсит согнулась под хвостовым крылом. Фонарь был раскрыт, и изнутри расходилось сияние внутренних приборов.

— Давно он не видал сражений, — заметила комморрийка, когда Джайн Зар вошла в ярко освещенный сводчатый отсек. Трехплавниковый корабль, покоящийся на гравитационной люльке, стоял носом к внешним дверям. Его акулоносый фюзеляж в нескольких местах покрывали сенсорные узелки, а на самом носу виднелись характерные кластеры прядильных антенн, похожих на кошачьи усы.

— Они предпочитают пустотную добычу, — ответила Джайн Зар, подходя к Маэнсит сзади. — Задушить ее до смерти. Приблизиться к цели, снять щиты пульсарным огнем, вывести из строя системы жизнеобеспечения, а затем без помех провести абордаж.

— Ну, звездные пушки все еще работают, кристаллы заряжены, навигационные лопасти в полном порядке. Просто системы управления настолько… унылые? Заброшенные? — Она отступила назад и покачала головой. — Не уверена, что смогу привыкнуть к этим разумным системам бесконечности. Души умерших могут проявлять темперамент и немало раздражать.

— Похоже, ты готова попробовать влиться в общество корсаров? — спросила Джайн Зар.

Маэнсит пожала плечами.

— А разве у меня есть выбор? Корабли и сражения — это все, что я знаю. Я не могу вернуться в кабал, не могу жить на искусственном мире, и я не обладаю природным чувством ритма, чтобы стать арлекином. — Она горько усмехнулась. — Ансвея сказала, что я могу остаться на борту на какое-то время, чтобы получше узнать, как корсары летают и сражаются.

— А что насчет душевного голода?

Джайн Зар знала, что комморрийка, вероятно, чувствовала пустоту внутри. Прошло уже немало времени с тех пор, как она в последний раз высасывала души из своих замученных жертв. Вполне возможно, что Вект морил ее духовным голодом еще до того, как Джайн Зар забрала ее из Комморры.

— Ты не сможешь вечно жить под пристальным взглядом Великого Врага.

— До тех пор пока я не слишком долго пребываю за пределами Паутины, все будет в порядке. — Слова Маэнсит прозвучали фальшиво, и в ее голосе слышалось напряжение. — Я разработаю план действий.

— Изгнанники набросятся на тебя, если заподозрят, что ты питаешься ими, — предупредила ее Джайн Зар.

— А тебе какое дело? — Маэнсит повернулась к Буре Тишины, сверкая полными гнева глазами. — Что ты во мне видишь? Одолжение? Инструмент?

— Эльдара.

От такого простого заявления Маэнсит с открытым ртом замолкла на середине тирады. Она нахмурилась и настороженно посмотрела на лорда-феникса.

— Быть такого не может. Ты ненавидишь мой род.

— Да, я ненавижу то, что ты собой символизируешь, — призналась Джайн Зар. — Но не то, кем ты стала. Неужели ты думаешь, что Вект бросил меня на свою арену из прихоти? Он досконально меня изучил — по крайней мере знает многое обо мне и то, откуда я родом. Я ничем не отличалась от тебя, как и все те, кто жил до Грехопадения. Если кто-то и отрицает подобное, то они лгут, за исключением разве что экзодитов. Даже те, кто бежал на искусственных мирах, забрали с собой эту заразу — аморальные, потакающие своим желаниям жестокие социопаты. Никто из нас не делал ничего ради блага сородичей. Некоторых принуждали исполнять различные роли, однако мы согласно принимали кабалу. До прихода Великого Врага нас держали в рабстве не оковы, а наши собственные желания. Я была кровавой танцовщицей, поскольку обихаживала смерть, видя в ней конец и союзника. Только во время танцев на белых песках я ощущала себя по-настоящему живой. Посему я не питаю ненависти к комморрийцам, хотя они и отказались нас слушать, отвергли учения Азурмена. Миры-корабли вняли предостережению, и мы подарили им надежду — но не на будущее, а на конец. Рана Дандра, Последняя война с Хаосом. Взаимное самоуничтожение нашего народа и Той-что-жаждет.

— Но это же миф, — возразила Маэнсит. — Не стратегия.

— Битве суждено случиться, и ее нельзя избежать. — Джайн Зар оглядела отсек, а затем перевела взгляд на бывшую кабалитку. — И все же я не уверена, что мы будем готовы к ней. Один неверный шаг — и война начнется слишком рано. Великий Враг восторжествует, и наши жертвы, наша извечная борьба окажутся напрасными. Путь, по которому мы следуем, должен гарантировать, что все продолжит развиваться как положено. Ультве не может рисковать будущим всех эльдаров из какого-то ложного чувства самосохранения.

— А что именно ты должна предпринять?

Джайн Зар ответила не сразу, задаваясь вопросом, могла ли она объяснить смертному перекрывающиеся ощущения судьбы и разворачивающегося потенциала, что руководили ее инстинктами. А если и могла, то лорд-феникс сомневалась, что Маэнсит принадлежала к тем, кому стоило доверять подобные секреты.

И все же комморрийка рисковала своей жизнью, своей бессмертной душой, чтобы расплатиться с лордом-фениксом. Она могла бы улететь на одном из кораблей изгнанников, отплывавших с Ультве во время их короткой остановки, но все же не покинула борт «Бойкой реки», пока Джайн Зар не попросила ее о дальнейшей помощи.

— Задумывая спасти себя, Ультве выведет другой искусственный мир на путь великой опасности. Ануивен, который они используют, ответит попыткой перенаправить угрозу на Ультве. — Джайн Зар покачала головой, когда подробности видений — об ужасном будущем, насколько она понимала, — развернулись в ее разуме, будто она открыла сверток, оставленный там Азурентешем. — Рябь расходится во времени, когда совет провидцев пытается предотвратить козни своих соперников. До начала враждебных действий будет вестись холодная война. Они будут сражаться через посредников, манипулируя орками, людьми, кабалитами и другими существами, чтобы вмешаться в ход судьбы в попытке предсказать стратегию, которая приведет оппонента к гибели и обеспечит им спасение. Они потерпят неудачу и в отдаленном будущем столкнутся в открытом бою в Паутине. Та битва, пропитанная ненавистью друг к другу, разорвет пряжу, что позволит демонам Великого Врага безудержно свирепствовать в нашей реальности. Мало того, что оба мира-корабля окажутся навсегда потеряны, так еще и наступит век тьмы, который мы не переживем. Рана Дандра придет рано, и всех нас поглотит Та-что-жаждет.

Маэнсит тяжело сглотнула и понимающе кивнула.

— И эта зараза расползется до Комморры и миров экзодитов?

— Ничто не спрячется, когда Галактика расколется на части и рождение, начавшееся во время Грехопадения, достигнет апофеоза.

— Теперь я понимаю, почему нам лучше избежать такого развития событий. Так в чем же загвоздка? Корабельники наверняка хотят уберечь себя от такой участи?

— Чтобы остальные жили, один должен умереть, — тихо проговорила Джайн Зар, и по ее голосу стало ясно, как тяжел выбор. — Эльдрад, должно быть, тоже это почувствовал. Уже сейчас его мощь несметна. Она груба, но продолжает расти и набирать средоточие с каждым периодом. Даже если он не разглядел всех тонкостей, он понял суть. Ультве или Ануивен — один из миров должен погибнуть, чтобы отвратить катастрофу.

Маэнсит смахнула с лица пряди белых волос и нахмурилась.

— Так что же мы будем делать? Обречем на погибель Ануивен или Ультве?

— Если в далеком будущем орки нападут на Ультве, как мне было показано, то у них не хватит сил нанести удар по Ануивену. Ультве погибнет, и в конце концов выжившие отбудут и оставят искусственный мир в лапах Ока Ужаса.

— Значит, мы не остановим орков, а просто задержим их?

— Один орк падет, и позже его место займет другой военачальник. Именно он через поколение и нападет на Ультве, тем самым предотвратив конфликт с Ануивеном.

Маэнсит чувствовала себя крохотной в тени таких концепций, а ее честолюбивые замыслы казались ничтожными по сравнению с подобными планами, охватывающими целую вечность. Комморрийку беспокоило то, что она должна была сыграть какую-то роль в этих галактических хитросплетениях.

— Но почему я? Из всех пилотов, которых ты могла бы выбрать?..

— Судьба. — В голосе Джайн Зар прозвучала вина. Она осознавала, что такое объяснение чего-то столь важного было отнюдь не лучшим. — Когда я поняла, что не смогу добраться до Ультве желанным путем, я тут же вспомнила о тебе. Я вспомнила о твоих кораблях, бросивших вызов паутинным бурям над Тир-Намагешем. Меня направили к тебе точно так же, как давным-давно тебя невольно привели ко мне.

Низкое гудение энергии в цепи звездолета не дало Маэнсит ответить. Душа Ансвеи пронеслась через кристаллическую матрицу в поисках Джайн Зар. Найдя лорда-феникса, она собралась в мерцающую иллюзию рядом с облачным катером.

— Мы приблизились к миру орков, Буря Тишины, — сообщила ей проекция. — Несколько боевых кораблей Ультве не отстают от нас,

— Нам следует действовать быстро, пока события не вышли из-под контроля, — сказала Джайн Зар. Она посмотрела на призрака. — Хорошо. Ты должна доставить меня и воинов храма Последней вести на планету. Я направлю тебя к месту, которое мы намереваемся атаковать.

— Мы изгнанники, у нас нет прядильных провидцев, — ответила Ансвея. — Я могу вырваться из Паутины на орбите, однако она не простирается до поверхности.

Джайн Зар взглянула на Маэнсит, затем на облачный катер и снова на комморрийку.

— Вернуться в физическое царство, где мою душу терзают и высасывают из меня каждое мгновение?

Маэнсит покачала головой, но в ее жесте отсутствовала уверенность.

— Твоя нить тянется рядом с моей, дитя Комморры, — промолвила лорд-феникс.

— Корабельники были правы, — сказала Маэнсит. — Встреча с лордом-фениксом не предвещает ничего хорошего.

Объятая вспышкой призматической энергии «Бойкая река» вылетела из Паутины над планетой в тот момент, когда бледный рассвет замерцал на краю мира. Отсек корабля открылся и выплюнул облачный катер, что напоминал искорку на фоне звезд. Выполнив простую задачу, Ансвея не желала оставаться в реальном пространстве дольше необходимого, и звездолет развернулся и исчез, скользнув через мерцающую завесу назад в Паутину, чтобы там ожидать дальнейших команд.

Следуя указаниям Джайн Зар, Маэнсит завела корабль в атмосферу, преодолевая хлещущие ветра и следуя через густые облака, чтобы добраться до гигантского континента, занимающего большую часть южного полушария.

Даже с такой высоты оказалось нетрудно отыскать орков. Пелена дыма застилала небо над их городом, отбрасывая сумеречную тень на дикую пустошь и окружающий ее лес. Огромные участки леса вырубили и пережевали исполинские машины, продолжающие пахать склоны холмов. Металлические звери с грохочущими лезвиями и острыми челюстями оставляли после себя лишь корявые пни и пепел.

Постоянный поток колесных и полугусеничных машин передвигался туда-сюда по широким асфальтовым дорогам и грунтовым путям между городом и комбайнами. Они следовали по раскачивающимся мостам и вдоль каньонов, выдолбленных из земли орудиями и взрывчаткой и напоминающих свежие раны на теле планеты.

Высокогорье отмечали открытые шахты, похожие на гигантские кратеры, а ресурсы запруженных озер и осушенных рек хищнически извлекали стаи лачужных фургонов и грунтоотвозных шаланд, что рыскали по болотам в поисках любой добычи.

Дымовые трубы фабрик изрыгали смог и огонь из печей, которые горели днем и ночью, приводя в движение шестерни военной промышленности зеленокожих. В темных мастерских беспрестанно трудились люди, некогда претендовавшие на этот мир. Отрезанные на протяжении десяти поколений от породившей их цивилизации, они жили как звери и создавали боевую экипировку, что далеко выходила за пределы их примитивного понимания. Когда-то давно людей вытащили из пещер и глинобитных лачуг, чтобы они неустанно работали под кнутом чужаков. По грубому поселению орков носилась орда мелких зеленокожих из касты слуг — гонцы и функционеры, курьеры и неумелые ремонтники.

— Только не здесь. — Маэнсит оторвалась от контрольной панели и оглянулась через плечо. Джайн Зар смотрела в фонарь, прочесывая глазами горизонт. Позади нее в главном отсеке облачного катера наготове стоял отряд Воющих Баньши. Джайн Зар указала направо, в сторону лесистого нагорья. — Вон там.

Катер, похожий на тень на фоне мрачной массы облаков, накренился по команде Маэнсит и развернулся в направлении, которое выбрала лорд-феникс. Поначалу комморрийка не видела ничего примечательного — только лесистые горные склоны, изредка раздираемые беспорядочными набегами орочьих машин.

Однако позже она разглядела нечто далеко внизу, среди деревьев и на извилистых тропинках. Что-то двигалось по земле, вырываясь из города, словно муравьи, массой выползающие из гнезда.

Орки мчались вперед, и колонны багги и мотоциклов гнали в дебри через море зеленокожих. Подобно расходящемуся пятну, орда орков пробиралась вверх по предгорьям: лязгающие, изрыгающие дым боевые крепости возглавляли наступление, а неуклюжие бронированные шагоходы тяжело ступали рядом с толпами пеших воинов.

С боевых фургонов и бронированных гигантов свисали флаги и вымпелы темно-желтого цвета, украшенные черными клетками и огненными рисунками. Рычащие, хмурые лунные эмблемы красовались на клепаных бортах машин и грубых знаменах. Маэнсит повсюду видела пятна желтой краски на доспехах — яркие кляксы броско выделялись на металле и ткани орочьей одежды.

При помощи системы визуального увеличения Маэнсит внимательно оглядывала далекий пик впереди, ища возможную цель орков. Комморрийке потребовалось всего несколько мгновений, чтобы обнаружить вражескую крепость. То, что она приняла за странное естественное образование, поднимающееся из лесной полосы, оказалось отнюдь не естественным — вся вершина горы представляла собой двух вырезанных из камня орков, сидящих на корточках спина к спине с руками на коленях.

Они сгибались над двумя громадными входами в пещеры. Пустые глазницы и рычащие рты статуй служили вместилищем для орудийных платформ, а вдоль их рук и ног были выдолблены крепостные валы. Другие орки выплескивались из подземной цитадели. Судя по серо-коричневой одежде и многочисленным синим черепам на снаряжении, они принадлежали к иному клану.

Эти зеленокожие передвигались не на механических чудовищах, а на настоящих — тяжеловесных гигантских существах, чешуйчатую шкуру которых покрывали толстые пластины брони, отмеченные черепами. На спинах грузных чудовищ высились боевые башни и бронированные полувагоны, а из портов огромных боевых колесниц, запряженных гигантскими четвероногими, торчали орудийные стволы. Рядом с ними мчалась кавалерия круглоносых рептилий, чьи наездники натягивали толстые цепи, служившие поводьями, и вонзали зазубренные шпоры и палки с крюками в своих скакунов.

И хотя на первый взгляд орки из крепости казались примитивными — если такое вообще возможно среди их отсталого вида, — они все же обладали некоторыми технологиями. Диковинные силовые поля, потрескивая, расходились от генераторов, установленных на спинах боевых зверей. Вожди в силовых доспехах наблюдали за атакой с колесниц, удерживаемых в воздухе шипящими антигравитационными двигателями и запряженных рычащими животными, похожими на помесь собаки и свиньи.

Гора извергала невероятный поток зеленокожих, что затопили тропы и дороги, ведущие вниз с вершины, и числом не уступали воинству, несущемуся из города в низинах. Сложно было сказать, какое внезапное событие подтолкнуло два племени развязать войну, однако, исходя из того, что лорд-феникс знала о малоразвитых орках, на мирный исход войны надеяться не стоило.

— Один военачальник возвысится, а другой падет, — сказала Джайн Зар, словно прочитав мысли Маэнсит. — Нити судьбы расходятся от этого места и настоящего времени. Если восторжествует один, то он победит всех, отсюда поведет свою орду к звездам и в конце концов достигнет порога Ультве. Что, если победит другой? Тогда судьба пойдет иной дорогой, и через несколько поколений Ультве безвозбранно обострит свой конфликт с Ануивеном.

— Кому из них мы желаем победы?

Джайн Зар встала рядом с беглянкой из Комморры и посмотрела в увеличитель на несчетную толпу, мчащуюся вниз по горе. Глаз корабля остановился на особо крупном вьючном животном, которое стояло на отроге скалы в стороне от продвигающегося войска. С выступа громадный командир орков наблюдал за своей армией, окруженный отрядом прислужников в пластинчатой броне.

— Итог битвы неясен. Сейчас уже поздно всматриваться в будущее, да и нас слишком мало, чтобы переломить ход всего сражения в ту или иную сторону. Я не провидец, оттого не могу узреть тот малый поворот событий, который стремительно направит судьбу по нужному пути. Дабы убедиться, что один из них выйдет из битвы победителем, мы должны убить соперника. Быстрее же, пока он стоит в стороне от своей орды.

Маэнсит послала импульс в управляющий дух катера, но в тот момент, когда корабль вынырнул из облачного покрова, на дисплеях вспыхнули багровые знаки. Сенсоры засекли множество входящих сигналов, а автономные системы обнаружили угрозы и вывели их на несколько вторичных дисплеев, что вышли из панели будто скопление пузырей. В центре каждого экрана появился круглоносый орочий самолет. Восемь летунов гулко пронеслись сквозь восходящие горные ветра: каждый желтый аппарат имел уникальную форму, и к их крыльям и фюзеляжу были прикреплены немыслимые на вид бомбы и ракеты.

— Мы можем их перегнать, — заверила Маэнсит спутницу, направляя еще больше энергии в двигатели, чтобы ускорить снижение. Не прошло и нескольких мгновений, как вспыхнула вторая волна предупредительных символов и появилась еще одна группа смотровых сфер. Шесть гигантских крылатых тварей вырвались из туннелей, прорытых в вершине горы. Каждое животное в три или четыре раза превосходило по размеру орочьи истребители-бомбардировщики, что неслись к их цитадели. На зеленых кожистых крыльях, усеянных толстыми заклепками, чудовища грузно поднимались ввысь, и увешанные пушками корзины раскачивались под их желтыми чешуйчатыми животами. Головы тварей с ковшеобразными челюстями покрывали металлические пластины, а между их широкими плечами низко сидели кабины пилотов.

Курс летящих монстров пролегал прямо между стремительно снижающимся облачным катером и гигантским зверем орочьего вождя.

— Судьба настроилась против нас, лорд-феникс, — проворчала Маэнсит. — Стоит ли нам уклониться или броситься в атаку?

Беглянка получила ответ на свой вопрос еще до того, как Джайн Зар успела что-либо вымолвить, поскольку два крылатых зверя отделились от остальных и развернулись навстречу пикирующему кораблю эльдаров. Трассирующие снаряды просвистели в их сторону, пролетев далеко от цели, но в тоже время послужив хорошим сигналом. Следом зарычали могучие пушки низких башен, установленных между крыльями чудовищ, наполняя воздух взрывами и осколками. Дух облачного катера издал тревожный вой.

Маэнсит выбросила из головы все прочие мысли и сосредоточилась на том, чтобы уклоняться от дикого шквала вражеского огня. Чудовища хлестали крыльями, беспорядочно поднимаясь и опускаясь и тем самым не давая оркам хорошо прицелиться, однако недостаток точности с лихвой компенсировал крупный размер снарядов. Гильзы струились вниз от летающих монстров словно столбики дыма.

Вероятно, разгадав их намерение проскочить мимо, орки приказали зверям замедлиться, а затем удерживаться на месте, в то время как корзины продолжали извергать потоки ярости на уходящий зигзагами корабль эльдаров.

— Между ними, — приказала Джайн Зар.

Маэнсит хотела воспротивиться приказу броситься под перекрестный огонь, однако быстро подавила все эмоции. Единственное, на что у нее хватало времени, это следовать командам, поэтому она резко накренила облачный катер и отправила его в еще более крутое пике навстречу двум парящим чудовищам.

Эльдары мчались так быстро, что вражеские артиллеристы никак не могли их выцелить, поэтому снаряды беспорядочно разрывались позади быстрого судна. Пока орки бездумно палили в надежде задеть несущийся корабль, план Джайн Зар прояснился.

Облачный катер наконец скользнул между двумя летучими зверями. Орудийные расчеты с таким рвением стреляли по снижающемуся кораблю, что не обращали внимания ни на что иное, отчего в итоге окатили друг друга градом снарядов. Из кожистой плоти зверей вырвались кровавые фонтаны, а бронированные турели заискрились и зазвенели от случайных выстрелов.

Разъяренно рыча и ревя, чудовища набросились друг на друга. Они пустили в ход клыки и когти, в то время как орудийные расчеты, отвлекшись от эльдаров, продолжали весело стрелять в собратьев. Сцепившись острыми когтями и сплетясь кусками покореженной брони, монстры кружились и по спирали падали вниз, тогда как комморрийка активировала гравитационные импеллеры, чтобы замедлить опасный крутой спуск.

— Для посадки недостаточно места, — предупредила Маэнсит. Исполинский скакун орочьего вождя, валя деревья, ломился через гущу леса, вместо того чтобы следовать по дороге, и не оставил после себя ни клочка ровной земли. Она заметила неподалеку выжженную поляну. — Как насчет того?

— Достаточно близко, — промолвила Джайн Зар. — Не жди нашего возвращения.

Среди деревьев двигались и другие фигуры — орки, выбравшиеся из туннелей и пещер помельче. Вскоре место посадки наводнят враги.

Глава 18

Песок и пепел закружились в воздухе от импульса гравитационных двигателей катера. Комморрийская перебежчица подняла судно в воздух, оставляя воинов Последней вести посреди обломков на расчищенной поляне среди орочьего леса. Разносимая ветром зола пачкала доспехи храмовых сестер, размазываясь серым слоем по броне цвета слоновой кости и пятная красные плюмажи шлемов полосками грязи.

Бледно-голубое сияние семи силовых мечей, обнаженных как один, и белое свечение глефы Джайн Зар рассеяли мрак, создаваемый кружащим пеплом.

Буря Тишины источала уверенность. Это подавляло тревогу, обуявшую Таллитею, как только та ступила на планету чужаков. Желание сражаться резко усилилось: его подогревали располагающиеся неподалеку враги, но в то же время сдерживало присутствие основателя ее аспекта.

— Следуйте за мной и будьте быстры, как смерть, и безмолвны, как могильник, — сказала лорд-феникс, шагая прямо в кружащееся облако золы.

Таллитея бежала по пятам за Джайн Зар, остальные храмовые воины держались рядом. Воющие Баньши достигли верхнего края леса и услышали вдалеке грохот крупнокалиберных орудий и треск мелких пушек, эхом расходящиеся по горным долинам. Тут и там резко раздавались монотонный орочий говор и рев гигантских боевых зверей.

Под бледной сенью деревьев звуки стали тише. Эльдары мягко и скоро бежали по слою перегноя и опавших иголок. От ближайших стволов доносились хриплые выкрики едва видимых сутулых фигур, что мчались по лесу впереди и слева, направляясь к подножию горы.

Джайн Зар направила воинов в сторону от продвигающихся зеленокожих — скорость Воющих Баньши позволила им обогнать авангард орочьих толп, несущихся вниз по склону. Скрывшись из виду, эльдары вновь поспешили наверх, мчась прямо в сторону военачальника, как и приказала Буря Тишины. Во время последнего этапа спуска лорд-феникс ясно дала понять: что бы ни случилось, командир чужаков должен умереть.

Таллитея не знала, почему тот орк оказался столь важен и зачем они вмешались в междоусобицу чужаков. С некоторой неохотой она призналась себе, что ей было абсолютно все равно. Главным эльдарка считала не причину, а сам факт пребывания на планете. Тут разворачивалась битва, а она была воином. Здесь ей самое место — сражаться и следовать примеру, заданному Бурей Тишины.

Она — Воющая Баньши, клинок Последней вести, знамение рока. Пусть провидцы и автархи разрабатывают грандиозные стратегии — Таллитея исполняла единственное предназначение Кхаина. Убивать.

Совокупная жажда сестер окутывала Таллитею приятной аурой, что в равной мере успокаивала и воодушевляла девушку. Между Анотезией, Надомешем, Катллейн, Идомен, Лайеш, Тульваретой и собой она ощущала осязаемую связь, соединяющую всех воедино.

Волнение сменилось радостным возбуждением, пока они обегали темнеющие стволы деревьев, с каждым шагом все ближе подбираясь к цели. Сердце Воющей Баньши билось ровно, а мысли прояснились. Она целиком сосредоточилась на задании.

Гортанный рык предупредил их о том, что неподалеку впереди группа орков высыпала из логовищ и нор. Отряд эльдаров взглянул на Джайн Зар, чтобы понять, решит ли она уклониться и от этих врагов.

— Нет времени, — сказала она сестрам. — Мы промчимся через них.

Лорд-феникс ускорилась, а за ней и Воющие Баньши, с легкостью перепрыгивая через выступающие корни и камни, ни разу не оступившись, будто они всю свою жизнь провели в этих лесах. Легко скользя между тесно растущими деревьями, эльдары почти настигли чужаков, прежде чем те поняли, что оказались не одни.

Сам собой крик баньши вырвался из груди Таллитеи. Разрушающий нервы вопль храмовых сестер пульсировал, подняв бурю из щепок, коры и кружащих листьев. Когда орки развернулись, по ним ударили интенсивные психозвуковые волны, от которых у зеленокожих стекленели глаза и притуплялись рефлексы.

Бесшумная Смерть — легендарное оружие, забравшее немало жизней, — вырвалась из руки Джайн Зар и обезглавила пару шатавшихся орков, из широко разинутых пастей которых свисали струйки слюны. Воины Последней вести открыли огонь из пистолетов, обрушив на противников град сюрикенов, прорезающих грубую броню и обнажающих темную плоть под кожей. Несколько орков пали, но большинство чужаков выстояли — из крепкой кожи и стеганых курток-безрукавок некоторых торчали мономолекулярные диски.

Молниеносно размахивая Жай Моренном, Джайн Зар бросилась на ошеломленного врага. На мгновение Таллитея с восхищением загляделась на изгибы выписываемых клинком дуг и брызги капелек крови, прежде чем полоснуть объятым силовым полем мечом по горлу ближайшего орка. Зеленокожий отшатнулся назад, когтистой рукой зажав рану.

Таллитея развернулась в прыжке, вонзая клинок в лицо другого орка и приземляясь на его падающее тело. Выпрямившись, она услышала ворчание позади. Воющая Баньши обернулась слишком медленно, и от изумления ее правая рука невольно дрогнула — орк с перерезанным горлом с гулким звуком ударил шипастой булавой по ее животу. Доспехи девушки успешно выдержали удар, но дыхание перехватило, и она отлетела в сторону, споткнувшись о труп ранее убитого зеленокожего.

Баньши крутанулась и припала к земле, набирая в легкие воздух для очередного крика, но прежде чем она успела выпустить его наружу, Джайн Зар появилась из ниоткуда и одним смертоносным ударом Клинка Разрушения развалила чужака от паха до плеча.

— Орки так легко не умирают, — предостерегла Таллитею лорд-феникс. — Чтобы убедиться в их смерти, бей дважды или трижды.

Кивнув, Таллитея развернулась и увидела тело в костяной броне, лежащее на земле среди расчлененных трупов чужаков. Оно казалось чем-то неуместным, косым мазком кисти или следом от небрежного удара долотом на превосходно высеченном лице.

Эльдарка больше не чувствовала присутствие Идомен. На миг девушку захлестнуло разочарование от того, что ее сестра пала от рук столь неотесанных врагов. Таллитея хладнокровно призналась себе, что после снятия боевой маски она наверняка станет скорбеть по покойной храмовой деве. Сейчас же она бесстрастно приняла смерть сестры, присев, чтобы вытащить сияющий духовный камень Идомен из нагрудника ее доспехов.

— Скоро прибудут и другие, но у нас нет времени с ними сражаться, — промолвила Джайн Зар, указывая на вершину склона, откуда разносился растущий гул.

Кровь Таллитеи запылала от краткой схватки, и с радостью в сердце она легко побежала вслед за лордом-фениксом.

Вскоре деревья сменились вытоптанной зверем военачальника поляной — широкой просекой сломанных и расщепленных стволов. Выйдя на бледный дневной свет, Буря Тишины тут же поняла, почему командир чужаков выбрал именно это место: отсюда открывался вид почти на всю протяженную горную долину. Передовые войска обоих племен схлестнулись на реке: наездники и мотоциклисты боролись и уклонялись в пенящемся броде, тогда как орудийные трициклы проносились по шаткому мосту вниз по горе.

Более крупные орды сближались словно тектонические плиты, чье скорое столкновение обещало сотрясти саму землю. Боевые звери и военные машины топали навстречу друг другу, обмениваясь градами ракет и снарядов и продвигаясь посреди моря меньших шагоходов и существ — зеленокожих дикарей, что выли и вопили от жажды боя.

Недалеко от передовой городского племени возвышалась военная машина, по размерам превосходящая все остальные, — многопалубный механический идол яростного бога, чьи башни и амбразуры горели от палящих орудий и стрельбы толпящихся внутри орков. Дуги зеленой энергии выскакивали из глаз титана, еще только набирающего силу.

Джайн Зар понимала, что смотрела на тронную машину существа, которое поставит на колени Ультве и тем спасет миллионы ее сородичей. Она чувствовала себя неловко от того, что находилась в долгу у командира чужаков, хоть его роль в грядущих событиях и была столь же осознанной, как роль природного бедствия, сметающего все на своем пути.

Впереди орочий король горной цитадели направлялся назад к своему громадному скакуну, вероятно, надеясь столкнуться с противником в лоб. За ним следовала свита из облаченных в доспехи прихвостней, и если орки сумеют взобраться на бока могучего зверя, то убить военачальника станет еще сложнее.

Побежав по усеянной сломанными деревьями неровной земле, лорд-феникс подгоняла воинов Последней вести мыслями, таща их за собой словно шлейф замысловатого платья. Крадущий крик усиливался внутри Бури Тишины, готовый выплеснуться наружу в момент, когда она приблизится к зеленокожим. Помимо него, лорд-феникс ощущала растущую кровожадность храмового отряда, что забирал и в то же время питал ее энергией: Буря Тишины и Воющие Баньши обратились в единое оружие, нацеленное в сердце орка и направляемое лишь одним намерением и желанием.

Эльдары пробежали примерно половину пути, когда затянутое легким туманом и окутанное дымом небо над сражающимися ордами изогнулось, искривилось и неожиданно расцвело десятками золотистых порталов, из которых вырвались «Соколицы», «Волновые змеи», истребители «Ночное крыло» и бомбардировщики «Вампир».

Красные вспышки светлых копий и лазурные разряды звездных пушек прорезали ватаги зеленокожих, рвущихся вверх по горе, а пучковые лазеры и сюрикенные пушки с легкостью пожинали жизни сотен чужаков. Слепящие разряды дюжины пульсаров, сосредоточивших огонь на боге-машине города, рассеивали мрак. От их стрельбы взорвались склады боеприпасов: бронепластины таяли, стекая ручейками металла под огневым валом лазерных орудий, что кромсал башни и пробивал блоки двигательных цилиндров. Дым клубился из двух десятков прорех, проделанных в броне гигантской машины.

Разноцветные пятна, что отмечали аспектных воинов, высыпавших из транспортников «Волновой змей», рассекали атакующие толпы орков во многих местах: идеально скоординированные действия эльдаров были направлены на то, чтобы изолировать и уничтожить наиболее опасных чужаков. Черные гвардейцы следовали за авангардом, а гравициклы кружили около флангов, убивая всех попадающихся зеленокожих беспощадным градом сюрикенного и лазерного огня.

Джайн Зар замедлилась и остановилась — дурное предчувствие внутри нее лишь усилилось после того, как пронесшийся над головой корабль выпустил очередной яркий залп в сторону гиганта. Пронзенный огнем ярких копий и пульсаров бог-машина перестал сопротивляться. Котлы и печи качающегося титана взорвались, окутав его с головы до пят пурпурно-оранжевым пламенем. Вторичные взрывы окончательно разрушили машину, и горящие обломки полетели на боевые мотоциклы и фургоны, скучившиеся у ее ног.

Воины Последней вести сгрудились вокруг лорда-феникса, злобно рыча и тем самым вторя ее беспокойным мыслям.

Джайн Зар взглянула на рушащиеся обломки боевой башни военачальника и поняла, что потерпела неудачу.

Глава 19

Сотни рун танцевали по всей пряже. Красоту происходящего порождали объединенные усилия провидцев Ультве, сообща дирижирующих нитями судьбы. Даэнсирит возглавляла психическую симфонию, направляя великое крещендо битвы и закладывая основы передвижений воинства. Вокруг нее члены совета отбирали определенные линии судьбы, маневрируя отрядами и даже отдельными сородичами, чтобы извлечь максимальную пользу из внезапной атаки на орков. Экзархи, аспектные воины, пилоты «Соколиц», аватар — расплетающиеся судьбы всех эльдаров колебались и мерцали при переходе из будущего в прошлое.

Эльдрад с радостью играл свою роль, отслеживая атаку по левому флангу городских орков. Он отправил Жалящих Скорпионов и боевые шагоходы по маршруту, который пересечет путь подкреплений чужаков, что высыпали из грубых транспортов у реки, прорезающей поле битвы. «Волновой змей» высадил отряд черных гвардейцев, чтобы они плазменным огнем звездной пушки прикрыли наступление и отбили успешную атаку орочьих мотоциклов.

Ясновидец наблюдал за действиями, что разыгрывались не на склоне горы, а на переплетающихся фрагментах судьбы, составляющих пряжу. В его разуме настоящее и будущее накладывались друг на друга. Жалящие Скорпионы иссекли орочьих нобов жужжащими цепными мечами, а боевые шагоходы ударили из светлых копий в очередные транспортники, превращая полугусеничные машины в костры. В мыслях провидца звездная пушка к тому времени уже обратила орков-мотоциклистов в шлак и обугленную плоть.

Структура пряжи быстро менялась, будто зыбкий песок под ногами: некогда возможные тропы будущего исчезли, и появились новые лабиринты вероятностей. Фундаментальные изменения разошлись по путям возможных исходов, отчего фракталы судьбы дробились, расщепляя изначальный план на тысячу нитей.

Эльдрад делал все, чтобы обуздать спешно множащиеся линии будущего, — его руны вертелись и проносились от одной нити к другой, пока провидец пытался отыскать лучшие исходы. Он узрел, как сородичей разрубали головорезы, подрывали примитивные орудия и давили колеса и гусеницы машин. Жалящих Скорпионов окружили, а боевые шагоходы превратились в горящие обломки на берегу реки. Гору пятнали лужи крови и усеивали груды отрубленных конечностей черных гвардейцев.

Вокруг Эльдрада закружили руны других провидцев, когда те попытались взять под контроль буйствующие судьбы.

Импульс срочности разошелся по нитям от Даэнсирит. Глава совета потребовала единения.

— Мы должны работать сообща, — твердо проговорила она. — Мы начнем сначала, сосредоточиваясь на руне Кхаина. Все должно проистечь от судьбы аватара.

Провидцы сопрягли разумы, натягивая десятки нитей и прогибая пряжу под весом своих мыслей для того, чтобы расщепляющиеся пути будущего начали сливаться вокруг горящей руны Кхаина. Эльдрад присоединился к ним, подхватывая те судьбы, которые, по его мнению, наилучшим образом подходили их замыслам. Ясновидец пытался отыскать начало этих нитей, чтобы узнать об источнике их зарождения, что позволило бы ему добавить некоторые соображения к новой стратегии.

И хотя он старался отследить наиболее выгодные тропы, Ультай-дасу требовались ответы.

— Что изменилось? — спросил Эльдрад остальных. — Что мы пропустили?

— Орки объединятся против нас, — ответила Астротия. — Мы надеялись разобщить их, однако в итоге столкнемся с двумя врагами, а не с одним.

— Быть такого не может, — ответил Чаритас. — Мы ясно видели, что орки продолжат воевать друг с другом, даже когда мы набросимся на них. Что могло так сильно измениться за несколько мгновений?

В самом деле, что? Эльдрад слил свои нити судьбы с нитями остальных, сообща выкраивая импровизированный план, который поможет эльдарам решить битву в их пользу. В это же время он рыскал по пряже в поисках ответа, пытаясь понять, как совет мог не предвидеть объединение двух орочьих племен против общего врага.

Эльдрад обнаружил одну нить, что разительно выделялась. Она пересекала все остальные: единственная линия пролегала через всю пряжу судьбы, ненадолго касаясь других нитей, но в то же время не спутываясь и не отклоняясь от курса.

Руна Баньши мчалась вдоль нити, быстро вертясь и мерцая.

Джайн Зар.

Прежде чем Эльдрад успел продвинуться вдоль линии судьбы дальше, импульс от Чаритаса вырвал его из раздумий, возвращая провидца в настоящее время.

Эльдрад стоял возле «Волнового змея», что доставил его и Чаритаса к месту, откуда они следили за левым флангом эльдарских войск. С такой выгодной позиции провидцы оглядывали половину поля битвы, наблюдая за точными атаками сородичей и их противостоянием стремительному напору жестоких дикарей. И хотя картине не хватало присущей пряже ясности, объединенные подразделения гладких эльдарских машин, оставляющих прорехи в свирепой орочьей орде, поражали своей необузданной красотой.

Однако в потоке тысяч орков, мчащихся вниз по горе в сопровождении рычащих и ревущих боевых зверей, не было ничего прекрасного. В бой их вело гигантское чешуйчатое создание высотой с призрачного рыцаря. Голову чудовища покрывали склепанные пластины, из которых выступали четыре огромных бивня, а спину усеивали паланкины и орудийные башни. Пушки изрыгали огонь и дым, заградительным обстрелом проделывая полосы в войсках как городских орков, так и эльдаров. Три других боевых зверя шагали слева и справа от монстра, своей стрельбой усиливая огневой натиск на порядки стремительных воинов Ультве. Потрескивающие щиты, спроецированные генераторами, установленными на спинах меньших зверей, шипели и искрились, отражая лазерный и плазменный огонь эльдаров.

— Джайн Зар не убила горного военачальника…

Эльдрад с волнением наблюдал, как орки из горной крепости атаковали вместе со своим командиром, продвигаясь к сердцу эльдарского воинства, вместо того чтобы врезаться в городское племя, как предсказали провидцы. Под угрозой истребления орки обоих поселений решили сражаться бок о бок под знаменем живого военачальника.

Вспышка страха и боли разошлась по пряже, а за ней последовал холодный ветер потери. Эльдрад видел, как внизу сплоченный отряд из нескольких десятков черных гвардейцев пытался сдержать напор зверей, сгрудившись вокруг дымящегося корпуса подбитого «Волнового змея».

Еще до того как он окунулся в пряжу, ясновидец знал, что произошло. Отсутствие Даэнсирит тут же стало ясным, когда он узрел вихрь, образовавшийся в центре нитей каждого провидца.

— Мы должны уйти, — мысленно произнесла Хатезис, одна из ближайших соратников Даэнсирит. — Эта битва и так уже слишком дорого нам обошлась. Если мы отступим сейчас, то нам удастся минимизировать ущерб.

— А как же павшие? — ответил Ультай-дас. — Мы потеряли десятки сородичей, и их камни лежат среди дикарей. Неужели ты хочешь обречь души эльдаров на неопределенное будущее?

По команде Эльдрада его руны вылетели из мешочков и закружили вокруг хозяина по длинным орбитам, когда тот отправил разум обратно в глубины пряжи.

— А разве у нас есть выбор? — сказала Астротия. Ее душа промелькнула туда-сюда, подсвечивая неистового военачальника орков. В видении руна Кхаина слабо замерцала и погасла, когда оболочку аватара раздавили металлические лапы титанического зверя. — В пять раз больше сородичей умрет, если мы решим спасти их.

Вдалеке, чуть ли не на поколение вперед, Эльдрад увидел пылающие миры и понял, что буйствующих орков удалось отправить по иному пути, но не остановить. Его руна одиноко парила во тьме, вдали от нематериальных глаз остальных провидцев и за пределами их понимания. Он не мог даже дотянуться до товарищей по совету, чтобы показать им, что рок не был отвращен и их сородичи умерли напрасно.

Созерцание бесконечной пустоты будущего казалось делом не из легких, поскольку там пути судьбы расходились так сильно, что просто прекращали существовать. Душу провидца насквозь пронизывал суровый холод, и он осознал, что по этой тропе прошагает в одиночестве. Ни один другой эльдар не сможет пройти по ней вместо Ультай-даса.

В бездне ожидала Та-что-жаждет — бездонный водоворот, поглощающий все, что осталось от народа провидца. Ультай-дас глядел в вихрь, наблюдая за растяжением и сжатием созданного ими бога, что пульсировал и извивался, желая поглотить душу последнего эльдара.

От подобного зрелища все отчаяние улетучилось, поскольку Эльдрад без всяких сомнений знал, что не допустит такого будущего. Из лап самой смерти он отыщет способ отнять победу у Великого Врага и заморить его голодом.

Когда ясновидец принял это решение, он узрел, что пустоту наполняли сверкающие нити — каждая тонкая линия обозначала индивидуальную судьбу, и все они, миллионы миллиардов жизней эльдаров и чужаков, переплетались и таким образом составляли пряжу.

В моток судьбы были вплетены и яркие нити, принадлежащие великим лидерам, мыслителям, полководцам и императорам. Они выделялись своим золотым цветом, однако, как и все остальные, являлись лишь частью общей массы и не отличались достаточной уникальностью в масштабах вселенной.

Эльдрад отыскал собственную нить и разглядел много узлов, петель и извилистых изгибов, однако же она простиралась далеко вперед — больше чем на пять поколений. Рядом с ней тянулись сотни других линий, на которых его жизнь резко обрывалась. Пока разум провидца проносился вдаль, он увидел, как его жестоко зарезали, обратили в пепел, взорвали психической атакой и умертвили еще сотней неприятных способов. Ультай-дас узрел себя в кристаллической форме в куполе Ультве, где его освободившийся разум растворился в разломанной цепи бесконечности искусственного мира. Ои увидел, как его камень поглотил великий демон Хаоса и его душа стала игрушкой в руках бессмертных созданий. Дюжину раз ясновидец ощутил давящий вес собственной кончины и чувствовал, как падает во тьму, так и не исполнив задуманного.

И все же Эльдрад нашел ту самую нить, что свободно вела его в будущее — в самый конец, где все решится. С подходящими навыками и необходимой силой воли подобное было осуществимо.

Более насущные заботы вытеснили эти ускользающие размышления, поскольку, хотя раздумья и заняли всего мгновение реального времени, в смертном мире дела развивались достаточно быстро.

Эльдрад схватил ближайшие нити будущего и досконально изучил их, отыскав самые прочные, на которых орки не нанесли удар по Ультве. Таких нитей нашлось несколько, однако все они различались лишь деталями. Каждая описывала один решающий момент — узел во времени, где судьбы встречались и затем расходились.

Ясновидец погрузил разум в этот узел, распутывая нити вовлеченных в события существ. Он отыскал себя в центре и оказался неразрывно связан с руной Зверя, отмечающей орочьего военачальника.

Вместе с остальными ясновидцами Эльдрад стоял перед надвигающимися исполинскими тварями, изломанные останки аватара лежали рядом с пророками, дымящиеся каркасы танков и титанов были разбросаны по всему полю битвы. Призвав всю свою мощь, Ультай-дас бросился в необузданную область Паутины. Провидец ощутил осушающее касание Той-что-жаждет, поскольку он рискнул отправиться в нематериальное царство, чтобы перенестись в крепость на спине огромного зверя и встретиться с орочьим вожаком лицом к лицу.

Когда он полоснул ведьминым клинком и сразил чудовищного орка, молоты и топоры нобов разбили руническую броню в фонтане психических искр. Зеленокожие продолжали неистово бить по искалеченному телу эльдара, размозжив его мозг по холодному металлическому полу паланкина.

И тогда Ультве окажется спасен, орочья армия никогда не достигнет критической мощи и не сумеет отправиться в звездное плавание. Без вожаков зеленокожие вновь окунутся во внутренние распри, представляя угрозу лишь самим себе.

Позволив видениям рассеяться, ясновидец жестом приказал остальным присоединиться. Без каких-либо обсуждений Эльдрад принял на себя роль главы совета Ультве. Скорая смерть почти не волновала Ультай-даса, поскольку он находил определенное удовлетворение даже в кратком пребывании в роли руководителя. С Чаритасом и шагающим позади конвоем гвардейцев он взобрался на борт «Волнового змея» и послал мысленную команду пилоту, направляя машину в гущу сражения перед тем, как орки развернут основную контратаку. Там ясновидец и отдаст свою жизнь за Ультве.

С визгом антигравитационных двигателей обтекаемый транспорт воспарил и развернулся в сторону войск, после чего мерцание волнистой энергии защитного поля окутало его корпус. Эльдрад сел напротив Чаритаса, схватившего обеими руками древко своего поющего копья.

— Я видел… Видел, что случится. Цену, которую ты заплатишь.

— Что еще ты видел?

— Еще? Я видел Ультве в безопасности. Разве что-то другое важно?

Эльдрад погрузился в раздумья, вспоминая, что только он мог дотянуться до холодных далей будущего. Остальные провидцы не знали ничего о грандиозной спирали, по которой они ступали.

— Полагаю, что нет.

Эльдрад обдумал все недавние повороты, что привели его сюда. За исключением мелких деталей, его судьба сложилась бы иначе. Надменно полагать, что провидцы могли справиться с анархией времени и разобраться в невероятно сложной сети переплетающихся путей будущего. И все же они старались изо всех сил, а Ультай-дас лучше всех преуспел в этом деле. Ясновидца сердило то, что ему не удалось разгадать возникшую головоломку и что Джайн Зар поставила его в такое невозможное положение. Знала ли лорд-феникс, что произойдет, если она оставит военачальника в живых? Полагала ли она, что провидец не станет жертвовать собой и таким образом ее ужасный план воплотится в реальность?

Мысли Эльдрада витали по пряже в поисках крепкой нити лорда-феникса. Линию оказалось легко отыскать, поскольку она находилась в центре всего произошедшего, однако же ее едва касались судьбы столь многих участников — судьбы, что так резко оборвались.

Ясновидец отправил свой разум к громадному духу Джайн Зар и ощутил, как через него пронесся леденящий вой. Она пребывала в своем облачном катере, возносящемся над полем боя.

— Ты не победишь, — сказал ей Эльдрад. — И хотя мне придется пожертвовать собой, я не дам оркам осквернить мой искусственный мир. Ультве будет спасен, даже если ты и требуешь мою жизнь в качестве оплаты.

Ответные мысли Бури Тишины раздались ледяным шепотом, что оставил иней на душе провидца:

— Я ничего не требую, Эльдрад с Ультве. Ты — ясновидец, тот, кто избегает судьбы. Иногда от нее невозможно ускользнуть. Морай-Хег разрезала нить, Баньши позвала твою душу.

— Какая бессмыслица! — Негодование ясновидца вспыхнуло, будто звезда на пряже, озаряя нити белым светом и показывая, чему суждено случиться. — Джайн Зар, ты ничего не добилась, кроме смертей сотен эльдаров и погибели одного из твоих величайших союзников. Я бы спас наших сородичей, Буря Тишины. Неужели ты никогда не думала о том, что нам, возможно, лучше объединить усилия? Тебе, снаряду, выкованному Кхаином и запущенному мертвым Азурианом, не следовало наносить удар вслепую. Сколько хорошего мы смогли бы сотворить, будь ты не жертвой судьбы, а ее хозяйкой.

— Сотворенного отменить нельзя.

— Убей военачальника, — сказал Эльдрад. — У тебя все еще есть шанс. От твоей руки или моей, орк умрет, и в будущем он не нападет на Ультве. Разница лишь в том, потребуешь ли ты моей жизни, чтобы в итоге ничего не добиться!

Холодные черные огни мягко обдали дух ясновидца. Никакого ответа не последовало, и Ультайдас решил, что он еще сильнее разозлил лорда-феникса. Однако же, окончив печальный разговор и отойдя, он увидел, что пряжа на мгновение застыла, удерживаемая в равновесии.

Какая мощь! Целые миры приходили в движение, когда он двигался так же, как бессмертные. Оказавшись в их рядах, Эльдрад возвысился бы до высочайшей власти, став повелителем судеб всех эльдаров.

Затем будущее вновь понеслось вперед, набирая обороты после того, как Буря Тишины приняла решение.

Раскаленная добела руна Баньши сияла сквозь петляющие нити судьбы, будто восходящая звезда.

Возвращая разум в настоящее, Эльдрад увидел спроецированным взором, что облачный катер лорда-феникса повис в воздухе. На фоне бледного неба силуэт корабля резко развернулся, а затем ускорился, круто пикируя в сторону орочьего войска.