Девушка мечты (сборник)

СЧАСТЛИВЫЙ НЕУДАЧНИК

Рольф Деккер недоверчиво глядел, как худощавый, молодой наземник спускается по лестнице к лачуге Рольфа в Астрограде. У него нет ушей, не веря своим глазам, подумал Рольф. После пяти лет, проведенных в космосе, Рольф вернулся домой и оказался в странно измененном мире, который ему было трудно принять.

Появился еще один наземник. Этот тоже был маленького роста и производил то же самое впечатление хрупкости. Но у него, слава богу, были уши — и пара блестящих пятисантиметровых рожек на лбу. Да пусть меня вечно жарят на сковородке, подумал Рольф. Теперь я видел все!

Оба наземника были одеты в опрятные, инкрустированные золотом зеленые куртки, выглядевшие ужасно неуместно в грязном Астрограде, а волосы их были покрашены в светло-зеленый цвет, что соответствовало остальному облику.

Рольф глядел на них почти с полминуты, прежде чем они увидели его. Они тут же уставились на него, тот, что был без ушей, повернулся к своему товарищу и что-то ему зашептал. Рольф подался вперед, напрягая слух, чтобы расслышать его слова.

— ...красивый, не так ли? Это самый большой, которого я когда-либо видел!

— Эй, иди-ка сюда, — позвал рогатый мягким, нежным голосом, странно контрастирующим с хриплым ревом, к какому Рольф привык за время странствий по космосу. — Мы хотели бы поговорить с тобой.

Именно в этот момент из дверей лачуги появился Кенеди и захромал к лестнице.

— Эй, Рольф! — окликнул он. — Оставь эти создания в покое!

— Позволь мне сначала узнать, чего они хотят, ладно?

— Чего бы они ни хотели, это все равно закончится плохо, — прорычал Кенеди. — Скажи им, чтобы убирались отсюда, прежде чем я выкину их туда, откуда они явились. И пускай пошевеливаются.

Оба наземника встревоженно поглядели друг на друга. Рольф подошел к ним.

— Ему не нравятся наземники, только и всего, — пояснил им Рольф. — Но он не сделает ничего, лишь будет вопить.

Кенеди с отвращением сплюнул, повернулся и захромал обратно в лачугу.

— Я и не знал, что вы носите рога, — сказал Рольф.

Землянин зарделся.

— Новый стиль, — сказал он. — Очень дорогой.

— А-а, понятно, — сказал Рольф. — Я здесь новичок, только что вернулся. Пять лет в космосе. Когда я улетал, все люди выглядели одинаково, А теперь у вас вот рога.

— Это новая мода, — сказал безухий. — Теперь мы разные. Когда ты улетал, у власти были Приспособленцы и мода соответствовала им. Но теперь, как видишь, современные хирурги могут сделать почти что угодно.

Мрачная тень легла на лицо Рольфа.

— Что угодно?

— Почти что. Они не могут превратить наземника в астронавта, и не думаю, что когда-нибудь смогут.

— И наоборот тоже? — спросил Рольф.

Они захихикали.

— Какой же астронавт захотел бы стать наземником? Кто отказался бы от жизни среди звезд?

Рольф ничего не ответил. Он пнул кучу мусора на грязной улице. Действительно, какой астронавт? — подумал он. Внезапно он понял, что два хрупких наземника глядят на него так, словно он какой-то диковинный зверь. Вероятно, он весил больше их обоих и знал, что раз в шесть сильнее. Рядом с ним они походили на детей или на диковинные игрушки. Двумя ударами он сломал бы их хрупкие тела, как зубочистки.

— А где ты побывал? — спросил безухий.

— Два года на Марсе, год на Венере, год в Поясе и год на Нептуне, — ответил Рольф. — Нептун мне не понравился. Лучше всего было в Поясе, там мы летали на исследовательском корабле. На Церере мы сделали кучу денег. Половину из них я потратил на Нептуне, но еще много осталось в запасе, и вот теперь не знаю, что с ними сделать.

Он не стал добавлять, что вернулся домой недоуменный, удивляющийся тому, почему он астронавт, а не наземник, и осужден жить в грязном Астрограде, когда совсем рядом, на другой стороне реки, стоит Йавк.

Они смотрели на его потертую одежду, на грязную, сложенную из песчаника лачугу. Он жил в старинном доме, построенном четыре-пять веков назад.

— Хочешь сказать, что ты богат? — спросил наземник.

— Несомненно, — сказал Рольф. — Как и каждый астронавт. И что же? На что я могу потратить свои сбережения? Мои деньги лежат в банках на Марсе и Венере. По законам я не могу получить их на Земле. Поэтому я и живу в Астрограде.

— А ты когда-нибудь видел город наземников? — спросил безухий, оглядывая тихие улочки Астрограда, где перед домами, сложа руки, сидели здоровенные, суровые мужчины.

— Раньше я жил в Йавке, — ответил Рольф. — моя бабушка была наземницей, там она меня и воспитала. Но я улетел в космос и больше не возвращался туда.

Меня просто вынудили покинуть Йавк, подумал он. Потому что я не принадлежу к их виду. Я не похож ни на одного из них.

Оба наземника обменялись взглядами.

— Мы можем сделать тебе кое-какое предложение? — спросили они и вытянулись, затаив дыхание, словно знали, что их вот-вот побьют.

В дверях лачуги снова появился Кенеди.

— Эй, Рольф! Ты что, превращаешься в наземника? Отделайся сейчас же от этих малышей, пока у них не возникли проблемы.

Рольф повернулся и увидел нескольких астронавтов, стоящих на другой стороне улицы и с любопытством наблюдающих за ним. Он впился в них взглядом.

— Я делаю то, что хочу, черт побери, — крикнул он через улицу, потом повернулся к двум наземникам. — Ну а теперь валяйте, что хотели сказать.

— Я устраиваю вечеринку на следующей неделе, — сказал безухий. — Мне бы хотелось, чтобы ты приехал туда. Мы бы хотели послушать о жизни астронавтов.

— Вечеринку? — повторил Рольф. — Вы имеете в виду танцы, игры и все такое?

— Вам это понравится, — безапелляционно заявил наземник. — Мы все хотели бы, чтобы на нашей вечеринке были астронавты.

— Когда она состоится?

— Через неделю.

— У меня отпуск на десять дней. Ладно, — сказал Рольф. — Я приеду.

Он взял у наземника карточку, машинально взглянул на нее, увидел, что того зовут Кэл Квинтон, и сунул карточку в карман.

— Договорились, — сказал он. — Я приду.

Наземники тут же отправились к своему маленькому реактивному автомобилю, благодарно улыбаясь. Когда Рольф переходил улицу, другие астронавты провожали его холодными, недоуменными, пристальными взглядами.

Кенеди был почти так же высок, как Рольф, и еще более ужасен. Брови Рольфа были прямые и тяжелые. У Кенеди были массивные, нависающие, густые брови. Нос у Кенеди был давно уже сломан в какой-то драке в баре, скулы выпирали, лицо выглядело сильным и твердым. И что еще более важно, его левая нога была искривлена, и он стал хромым, без всяких надежд на помощь самых дорогих хирургов. Увечье он получил во время взрыва реактора три года назад и больше не мог работать на космических линиях. Так что его проводили на пенсию. В договор входило владение обветшалым, старым домом в Астрограде, который он превратил в пансион для временно проживающих астронавтов.

— И для чего тебе это надо? — спросил Кенеди. — Разве тебе было недостаточно общения с этими двумя наземниками, и ты хочешь пойти плясать на одной из них вечеринок?

— Отстань от меня, — пробормотал Рольф.

— Разве тебе нравится жить в грязи? Астроград — просто гетто, и этим все сказано. Наземники швырнули тебя прямо в навозную кучу. Ты для них даже не человек, а просто дрессированная обезьяна. И ты собираешься пойти и развлекать их? Я думал, что у тебя есть мозги, Рольф!

— Заткнись!

Рольф стукнул стаканом по столу, стакан подпрыгнул и полетел на пол, где благополучно разбился.

Девушка Кенеди, Лэни, вошла в комнату при звуке битого стекла. Она была высокая и сильная, с прямыми темными волосами и острыми скулами, которые выдавали в ней астронавта. Она тут же наклонилась и начала собирать битое стекло.

— Дурацкий поступок, Рольф, — сказала она. — Это будет стоить тебе пол кредитки. И нужно тебе так тратиться?

Рольф молча положил на край стола монету.

— Лучше скажи своему дружку замолчать. Если он не перестанет подкалывать меня, то я поломаю ему вторую ногу, и тогда ты сможешь носить его на руках, точно куклу.

Девушка посмотрела сначала на одного, потом на другого.

— И чего вам не живется мирно?

— Утром здесь была парочка наземников, — сказал Кенеди. — слонялись повсюду. Им понравился наш молодой друг, и они пригласили его к себе на вечеринку. И он принял их предложение.

— Он что? Не ходи туда, Рольф. Ты же еще не спятил, чтобы пойти.

— А почему я должен спятить? — сказал Рольф, пытаясь говорить спокойно. — Почему мы должны все время сторониться наземников? Почему две наши расы не могут собираться вместе?

Лэни поставила свой поднос на стол и села рядом с ним.

— Это не просто две расы, — терпеливо сказала она. — Наземники и астронавты два совершенно различных вида, Рольф. Просто генетически различных. Они маленькие и слабые, мы крупные и сильные. Они не могут жить и работать в космосе, они могут выжить лишь на Земле, потому что слишком слабы, чтобы куда-то летать. Граница между нашими видами слишком сильна, ее невозможно сломать.

— А еще они обращаются с нами просто по-свински, точно с животными, — добавил Кенеди. — Ну так это они — животные. Они просто не могут жить, как люди.

— Не ходи на их вечеринку, — сказала Лэни. — Они просто хотят посмеяться над тобой. Они будут говорить: глядите на большую обезьяну.

Рольф встал.

— Вы не понимаете. Никто из вас не понимает меня. Я вышел из наземников, моя бабушка с материнской стороны воспитывала меня, как наземника. Она хотела, чтобы я стал наземником. Но я рос все больше и становился все сильнее. Она даже водила меня к пластическому хирургу, полагая, что он может прекратить все это. Что может сделать меня похожим на наземника. Хирург был маленьким, хрупким человечком, длинноносым и тонкогубым, как и все остальные наземники. Я был вдвое больше его, хотя мне было только пятнадцать. Хирург осмотрел меня, ощупал мои кости и измерил меня со всех сторон.

— Здоровая обезьянка, — вот что он сказал.

Затем он добавил моей бабушке, что я буду становиться все крупнее и здоровее, и никакая их хирургия не сможет сделать меня маленьким и красивым, так что я гожусь только для космоса и не должен жить в Йавке. Поэтому на следующее утро я уехал записываться в астронавты.

— Понятно, — спокойно сказала Лэни.

— Я не попрощался навсегда. Я просто уехал. В Йавке для меня не было места, я больше не мог выдавать себя за наземника. Но я хотел бы вернуться туда и посмотреть, на что походит прежняя жизнь теперь, когда я знаю, на что походит ее другая сторона.

— Тебе будет больно, когда ты это узнаешь, Рольф.

— Я рискну. Но я хочу пойти. Может, там будет моя бабушка. Хирурги несколько раз омолаживали ее, и когда я улетал, она была похожа на мою сестру.

Лэни кивнула.

— Нет никакого смысла спорить с ним, Кенеди. Он хочет вернуться туда и все увидеть сам, так не мешай ему.

Рольф улыбнулся.

— Спасибо за понимание.

Он достал визитку Квинтона и повертел ее в руке.

Рольф отправился в Йавк пешком, одевшись в лучшую одежду, с таким чистым лицом, каким оно было много лет назад. Астроград стоял на противоположной от Йавка стороне реки, и мосты, переброшенные через реку, ярко блестели в солнечном свете второй половины дня.

Бомбы падали на Йавк во время давно забытой войны и весьма сократили расстилающийся за рекой город. Но теперь Йавк был полностью восстановлен, как только землю очистили от радиации, в то время как Астроград состоял в основном из домов, которые были построены еще в двадцатом веке.

Раньше Йавк был самым большим морским портом в мире. Теперь это был самый большой в мире космодром. В небе над ним постоянно взлетали и садились корабли. Прилетающие на них пассажиры обычно оставались в Йавке, который сделался еще большей столицей, чем был перед Бомбежкой.

Йавк и Астроград походили на две совершенно разные планеты. Через реку между ними протянулись три моста, но большую часть времени они оставались пустыми, не считая астронавтов, возвращающихся домой, или астронавтов, направляющихся в космодром к кораблям. Между этими двумя городами не ходил никакой регулярный транспорт. Чтобы добраться из Астрограда до Йавка, можно было вызвать реактивное такси или идти пешком. Рольф решил пойти пешком.

Он наслаждался ходьбой. Я возвращаюсь домой, думал он, шагая по мерцающей дуге моста, одетый в лучшую свою воскресную одежду. Он вспоминал дни своего детства, детства, проведенного без родителей. Он помнил себя примерно лет с шести. Он постоянно участвовал в уличных драках и обычно заканчивал их, хватая самого главного хулигана и перебрасывая его через забор. Когда он однажды рассказал бабушке, как выиграл драку, она плакала целый час, хотя никогда не говорила ему, почему. Но с ним все равно не любили водиться. Рольф знал, что остальные мальчишки смеялись за его спиной все больше и больше, пока он рос.

— Обезьяна, — дразнили они его. — Обезьяна.

Но всегда лишь за его спиной, никогда не бросали ему это в лицо.

Он дошел до конца моста в Йавке. Там стояли охранники-наземники, малочисленные и хилые, но с бластерами на поясах.

— Возвращаешься, астронавт?

Рольф удивленно взглянул на них. Откуда охранники узнали? Затем он понял, что охранники имели в виду: возвращаешься на свой корабль?

— Нет. Нет, я иду на вечеринку. В дом Кэла Квинтона.

— Ну да, скажи кому другому, астронавт, — легко и иронично сказал охранник.

Если ткнуть его пальцем под ребра, то можно сломать пополам, подумал Рольф.

— Я серьезно. Квинтон пригласил меня. Вот его визитка.

— Если это шутка, то у тебя будут проблемы. Ну ладно, я поверю тебе на слово.

Рольф почти беспечно прошел мимо охранников, затем посмотрел на адрес, напечатанный на визитке: 12406 Кенмен-Роуд. Он пошарил в памяти в поисках сведений об улицах Йавка, но обнаружил, что эти подробности улетучились после пяти лет, проведенных на Марсе, Венере, Поясе астероидов и на Нептуне. Он не знал, где находится Кенмен-Роуд.

От горящих уличных знаков было мало помощи. Один из них указывал на 287-стрит, другой на 72-авеню. Кенмен-Роуд могла быть где угодно.

Он прошел пару кварталов. Улицы были не просто убраны, а протерты каким-то антибактериальным средством, и Рольфу все время казалось, что его башмаки, в которых он последнее время шагал только по Астрограду, оставляют на улице грязные следы. Но он не стал оглядываться, чтобы посмотреть.

Вместо этого он взглянул на свои наручные часы. Было уже поздно, а Кенмен-Роуд находилась неизвестно где. Он свернул на переполненную улицу, понимая, что привлекает к себе внимание. Улицы были заполнены низенькими людьми, едва достигавшими ему до груди, все они были одного роста и выглядели похожими друг на друга. Правда, у некоторых имелись радикальные хирургические измерения, У каждого свое. У одного был рог, как у единорога, у другого дополнительный глаз, очень похожий на настоящий. Наземники украдкой поглядывали на него, как поглядывали бы на тигра или слона, прогуливающегося по главной улице.

— Куда ты идешь, астронавт? — раздался голос с середины улицы.

Первым порывом Рольфа было послать его ко всем чертям и продолжить идти, но он понимал, что вопрос был вполне уместным и что он сам хотел бы знать на него ответ. Поэтому он повернулся к говорившему.

На краю проезжей части стоял еще один полицейский.

— Ты заблудился?

Полицейский был краток и деликатен. Рольф протянул ему визитку.

Полицейский глянул на нее.

— Какие у тебя дела с Квинтоном?

— Просто подскажите мне, как добраться туда, — попросил Рольф. — Я спешу.

Полицейский шагнул к нему.

— Ладно-ладно, только успокойся. — Он указал рукой на остановку. — Садись вон там на маршрутку. У нее есть остановка на Кенмен-Роуд. Ты сможешь найти оттуда дорогу?

— Я бы лучше пешком, — сказал Рольф.

Ему не хотелось выдерживать напряжение поездки в машине под любопытными взглядами всех проходящих мимо наземников.

— Как хочешь, — сказал полицейский. — Это примерно в двух сотнях кварталах отсюда на север. У тебя крепкие ноги?

— Это неважно, — сказал Рольф. — Я поеду в маршрутке.

Кенмен-Роуд оказалась небольшой тихой улочкой на другом конце Йавка.

По адресу 12406 было здание, возвышавшееся над всеми остальными на улице. Когда Рольф вошел через дверь, неизвестно откуда появился маленький наземник, поблескивающий алмазом на том месте, где должен быть его левый глаз, и с кожей, покрытой фиолетовыми пятнами.

— Мы вас ждали, — сказал он. — Пойдемте. Кэл будет рад, что вы пришли.

Лифт летел вверх так быстро, что Рольфу на секунду показалось, будто он вернулся в космос. Но на шестьдесят втором этаже лифт резко остановился, и когда раскрылась его дверь, из зала донеслись звуки дикого веселья. Рольф засомневался, когда представил себе, что мог бы в это время играть в карты с Лэни и Кенеди, но все же вышел из лифта и, пройдя по пластиковому коридору, попал в совершенно новый мир.

Квинтон вышел ему навстречу. Рольф узнал его по отсутствующим ушам, но теперь его кожа была выкрашена в синий цвет, контрастирующий с оранжевой одеждой.

— Я так рад, что вы приехали, — буквально заискрился радостью маленький наземник. — Идемте, я представлю вас всем.

Двери открылись автоматически, когда они подошли. Квинтон схватил его за руку, чем опозорил его. Из зала неслись крики и смех. Но когда они вошли, все разом замолчали, словно были отключены. Рольф насмешливо глядел на собравшихся из-под сдвинутых бровей, и они смотрели на него в ответ с плохо скрываемым любопытством.

Они, казалось, были разделены на две группы. В одном конце длинного зала находилась группа наземников, совершенно похожих друг на друга во всем, словно одинаковые куклы на полке магазина. Это были наземники, каких Рольф помнил, те, над которыми поработали пластические хирурги и устранили у них все, что не соответствовало преобладающему на данный момент понятию красоты.

В другом же конце зала толпилась другая группа наземников. Все совершенно различные. У некоторых были блестящие наборы драгоценных камней на лбу, у других не было губ или волос или был дополнительный глаз или три ноздри. Это была странная, пугающая группа, продукт высокого искусства пластических хирургов.

Обе группы молча смотрели на Рольфа.

— Друзья, это Рольф... Рольф...

— Деккер, — подсказал Рольф после паузы, он и сам уже почти позабыл собственную фамилию.

— Рольф Деккер недавно вернулся из космоса. Я пригласил его присоединиться к нам сегодня вечером. Мне кажется, он вам понравится.

Каменная тишина постепенно растворилась в ропоте вежливого разговора, когда завсегдатаи вечеринок начали привыкать к присутствию нового гостя.

Казалось, они совершенно искренне обсуждали между собой вопрос появления Рольфа, словно Квинтон сделал что-то неслыханное, пригласив на вечеринку наземников астронавта.

Потом к нему подошла высокая девушка со светлыми волосами.

— А, Джонни, — сказал Квинтон и повернулся к Рольфу. — Это Джонни. Она попросила меня быть твоей компаньонкой на нынешней вечеринке. Она очень интересуется космосом и всем, что с ним связано.

Что с ним связано, подумал Рольф. А значит, и я. Он посмотрел на девушку. Она была высокой для наземницы, но все же Рольф понимал, что в толпе астронавтов и ее было бы совершенно не заметно. Кроме того, он заподозрил, что ее рост был увеличен специально для вечеринки особой обувью. Она не имела индивидуальных особенностей, простое лицо было приятным — с хорошими чертами, гладкой кожей и без шокирующих особенностей индивидуалистических искажений. На ее коже даже не было никаких пятен. На ней была застегнутая на груди блузка. Милая красотка, подумал Рольф. Вполне подходит для меня. Рольфу вдруг показалось, что ему понравится вечеринка.

Теперь, когда прошел первоначальный шок от его появления, к Рольфу начали робко подходить другие гости. Они задавали какие-то глупые вопросы о космосе, показывающие, что имеют к космосу лишь поверхностный интерес и просто смотрят на Рольфа, как могли бы смотреть на говорящую собаку. Рольф коротко отвечал, со скрытым презрением глядя сверху вниз на их маленькие, накрашенные личики.

Они так же мало думают обо мне, как и я о них. Эта мысль внезапно поразила его, и широкое лицо Рольфа скривилось в иронической усмешке. И тут заиграла музыка.

Толпа наземников немедленно разошлась, очищая место для танцев. Рольф поглядел на Джонни, которая терпеливо стояла рядом с ним.

— Я не умею танцевать, — сказал Рольф. — И никогда не учился.

Рольф стал наблюдать за другими парочками, изящно двигающимися по полу, словно собрание марионеток. В тусклом свете он видел, как пары цеплялись друг за друга, покачиваясь в танце. Рольф стоял у стены, выставив свое уродство перед собой, словно щит. Он видел, какая бездонная пропасть отделяла его от наземников, пока наблюдал за танцорами, веселой болтовней и пустыми шуточками, скрытыми прикосновениями рук и всем остальным, что было ему совершенно чуждо. Причудливые индивидуалисты танцевали вместе. Он заметил, что люди, имеющие в разных местах дополнительные руки, собравшись группой как бы дополняли друг друга. Интересно, подумал Рольф, что они могут говорить друг другу, когда они все такие одинаковые.

— Пойдемте, — сказала Джонни. — Я покажу вам, как надо танцевать.

Рольф повернулся, чтобы взглянуть на нее, на ее гладкие белокурые волосы и правильные черты лица.

Джонни улыбнулась красивой улыбкой, показав белые зубки. Может, она тоже тут новичок? — подумал Рольф.

— На самом деле я знаю, как надо танцевать, — сказал Рольф. — Но делаю это так ужасно...

— Это не имеет значения, — весело сказала она. — Пойдемте.

Она взяла его за руку. Может, она не считает меня похожим на обезьяну, подумал Рольф. Она глядит на меня не так, как остальные. Но почему? Ведь я такой уродливый, а она такая симпатичная...

Он посмотрел на нее, она взглянула на него в ответ, и он почувствовал ее взгляд на своем щетинистом лице со свирепым оскалом и горящими желтоватыми глазами. Он не хотел, чтобы она вообще глядела на него, он уже сожалел, что у него совершенно не подходящее для нее лицо.

Он обнял ее, чувствуя исходящую от нее теплоту. Она действительно очень высокая, понял Рольф, почти такая же высокая, как женщины-астронавтики, но не обладает резкой суровостью женщин Астрограда. Они начали танцевать. Она танцевала хорошо, Рольф неуклюже. Когда музыка кончилась, она повела его ко входу на веранду.

Они вышли наружу в прохладный ночной воздух. Огни города закрывали большинство звезд, но некоторые все же можно было еще заметить, а высоко над Йавком висела луна. Рольф смутно увидел огни Астрограда на другой стороне реки, и снова подумал о Лэни и Кенеди, и пожалел, что Кенеди не видит его сейчас со стоящей рядом красивой наземницей.

— Наверное, в космосе вы очень одиноки, — сказала она через какое-то время.

— Так и есть, — ответил Рольф, стараясь, чтобы его голос звучал нежно. — Но там мое место. Я воспитан и обучен для космоса.

Она кивнула.

— Да. Любой из так называемых мужчин в зале отдал бы десять лет своей жизни, чтобы полететь в космос. А вы говорите, что вам там одиноко.

— Эти долгие полеты в кромешной ночи, — сказал Рольф. — Они быстро надоедают. Вам хочется вернуться к людям. Поэтому вы возвращаетесь. Но к чему вы возвращаетесь?

— Я знаю, — тихо сказала она. — Я видела Астроград.

— Но почему все должно быть так? — спросил вдруг Рольф. — Почему астронавты такие удачливые и одновременно такие несчастные?

— Давайте не будем говорить об этом сейчас, — сказала она.

Мне хочется поцеловать ее, подумал Рольф. Но лицо мое слишком грубо, и сам я груб и уродлив, и она оттолкнула бы меня. Я помню маленьких симпатичных девочек-наземниц, которые осыпали меня насмешками, когда мне было тринадцать и четырнадцать лет, еще до того как я ушел в космос.

— Вы не должны быть одиноким, — сказала она, чуть приподняв одну из своих прекрасных бровей. — Возможно, когда-нибудь вы найдете того, о ком будете заботиться, Рольф. Возможно, когда-нибудь...

— Да, — кивнул он. — Возможно, когда-нибудь.

Но он уже знал, что все это неправильно. Разве он мог привести эту девушку к себе в Астроград? Нет, она просто играет с ним, развлекается на вечеринке. Ведь это нечто новенькое: занятие любовью с астронавтом.

Они молчали, он глядел на нее, а она на него. Он слышал ее частое дыхание, легкое и волнительное, совершенно не похожее на его сипение. Через некоторое время он придвинулся еще ближе, обнял ее рукой, чуть наклонил ее голову и поцеловал.

И уже целуя, он понял, что все испортил, точно так же как всегда все портил. Он стоял слишком близко, его тяжелый ботинок наступил на кончик ее туфельки, и он прижал свои губы к ее губам так, что буквально расплющил их. Но, тем не менее, он был очень близко к ней. Она не отталкивала его, но Рольф чувствовал, что она все равно держится отстраненно, не отдаваясь, в то время как он готов был отдаться ей весь. Он отодвинулся на шаг.

Она не успела скрыть выражение отвращения, которое ненамеренно появилось на ее лице. И он заметил это выражение, когда закончился поцелуй. И стал молча глядеть на нее.

— Возможно, когда-нибудь, — пробормотал он.

Она уставилась на него, не скрывая страх, который начал расползаться по ее лицу.

Рольф почувствовал холод где-то в глубине своего живота, и этот холод все рос, пока не дошел до горла и не проник в голову.

— Да, — сказал он. — Возможно, когда-нибудь. Но не с вами. И не с любой из тех, кто просто играет в игры. Сегодня вы просто хотели что-то сказать своим друзьям, вот почему добровольно вызвались быть моей нынешней компаньонкой. Но все, на что вы способны, это удержаться от насмешек надо мной. А может, вы делаете это из жалости? Но я не хочу от вас жалости, слышите меня? Уходите!

Она тоже отступила на шаг.

— Ты просто уродливый, неуклюжий клоун! Ты настоящая обезьяна!

Слезы испортили безупречную маску лица. Ослепленный гневом, Рольф попытался схватить ее за руки, но она вскочила и помчалась с террасы в зал.

Она словно коллекционер, внезапно подумал Рольф. Ее хобби — интересные встречи. И она хотела добавить меня к своей коллекции. В качестве опыта. Он неторопливо прошел в конец веранды и, переполненный гневом, уставился в ночную темноту. Он глядел на луну, совершающую свою мертвую, еженощную поездку по небу, и на брызги редких звезд. Ночь такая пустая и холодная, подумал он, но не больше, чем я.

Он повернулся и оглянулся на полуоткрытое окно. И там он увидел девушку, походившую на Джонни, но не такую высокую и в другом платье. Тогда он стал разыскивать взглядом Джонни.

Джонни танцевала с одним из индивидуалистов, хилым человечком сантиметров на десять ниже ее, со странными наростами на лице. Она над чем-то смеялась, и он смеялся вместе с ней.

Рольф снова уставился на луну, вспомнив предупреждение Лэни: тебя просто хотят высмеять. Посмотрите на большую обезьяну, скажут они.

Рольф понял, что должен немедленно уйти отсюда. Он — астронавт, а они — наземники, он презирал их за то, что они просто маленькие высокомерные куклы, а они смеялись над ним, считая его неповоротливой обезьяной. Он не был членом их расы, он вообще не относился к их миру.

Он вошел в зал. Квинтон тут же подбежал к нему.

— Я ухожу, — сказал Рольф.

— Что? Ты не можешь уйти, — ответил маленький человечек. — Ведь вечеринка только-только начинается, еще есть десятки людей, которые хотят встретиться с тобой. И ты пропустишь грандиозное шоу, если не останешься.

— Самое грандиозное шоу я уже видел, — сказал ему Рольф. — Теперь я хочу уйти. Немедленно.

— Ты не можешь сейчас уйти, — сказал Квинтон, и Рольфу показалось, что в уголках глаз маленького человечка он заметил слезы. — Пожалуйста, не уходи. Я сказал всем, что ты будешь на моей вечеринке... Ты же просто опозоришь меня!

— А меня это волнует? Выпусти меня отсюда.

Рольф пошел к двери. Квинтон попытался вернуть его обратно.

— Минутку, Рольф. Пожалуйста!

— Я должен уйти, — повторил Рольф, отодвинул Квинтона с дороги сильным толчком руки и пошел искать лифт.

Лэни и Кенеди сидели, ожидая его возвращения, хотя уже было раннее утро. Рольф буквально упал в пневмокресло и сбросил ботинки, освобождая усталые, ноющие ноги.

— Ну, и как прошла вечеринка? — спросила Лэни. — Хорошо повеселился среди наземников, Рольф?

Он ничего не ответил.

— Наверное, там было не так уж плохо, — продолжала Лэни.

Рольф взглянул на нее.

— Я ухожу из космоса. Я собираюсь пойти к хирургу и сказать, чтобы он превратил меня в наземника. Я ненавижу эту грязную жизнь!

— Он просто пьян, — сказал Кенеди.

— Нет, я не пьян, — возразил Рольф. — Просто я больше не хочу быть обезьяной.

— А кто назвал тебя обезьяной? Если ты обезьяна, то зачем тебе они? Или они тоже обезьяны? — резко засмеялся Кенеди.

— Они в самом деле такие замечательные? — спросила Лэни. — Тебе там было так хорошо, что ты хочешь бросить ради этого космос? Ты что, восхищаешься наземниками, что ли?

Я должен быть с ней, подумал Рольф. Я ненавижу Астроград, но неужели мне больше нравится Йавк? Неужели я действительно хочу стать одной из этих маленьких марионеток? Хотя, почему бы и нет? Ведь в космосе нет ничего для меня. Наземники, по крайней мере, счастливы.

Я хочу, чтобы она посмотрела на меня иными глазами.

— Оставьте меня в покое, — проворчал он. — Я сделаю то, что хочу.

Лэни уставилась на него, пытаясь проникнуть сквозь его маску гнева. Он взглянул на ее широкие плечи, мускулистое тело, непривлекательные волосы и грубое лицо и сравнил ее с изяществом Джонни, с ее ниспадающими золотистыми локонами...

Он встал, подобрал свои ботинки и отправился спать.

Хирурга звали Голдринг. Это был жилистый, энергичный человек, общающийся со своими коллегами небрежно, сквозь зубы. Он сидел за ярким пластиковым столом, терпеливо ожидая, пока Рольф не закончил говорить.

— Это попросту невозможно, — сказал он затем. — Пластические хирурги могут почти все, но я не могу превратить вас в наземника. Дело даже не просто в ваших длиннющих ногах, мне пришлось бы изменить всю структуру вашего скелета, иначе вы будете отвратительным чудищем. А это невозможно. Я не могу создать вам совершенно новое тело с нуля, а если и мог бы, то как бы вы переселились в него?

Рольф нетерпеливо притопнул ногой.

— Вы уже третий хирург, который говорит мне одно и тоже. Это что — заговор? Я же вижу, на что вы способны. Если вы можете приживить кому-то третью руку, то можете превратить меня в наземника.

— Пожалуйста, мистер Деккер. Я ведь сказал вам, что это невозможно. Но я не понимаю, зачем вам вообще такие изменения. И недели не проходит, чтобы какой-нибудь мальчишка из Йавка не пришел ко мне, умоляя превратить его в астронавта. Я вынужден отказывать им по той же самой причине, по которой теперь отказываю вам! Это совершенно обычное дело — романтичный мальчишка-наземник хочет лететь в космос, но совершенно не приспособлен для этого...

Внезапно одна мысль поразила Рольфа.

— Одним из этих мальчишек был Кэл Квинтон? — спросил он.

— Простите, мистер Деккер, но я не могу сообщать никакую информацию о своих клиентах.

Рольф выбросил через стол руку и схватил хирурга за горло.

— Отвечайте мне!

— Да, — прохрипел хирург. — Квинтон просил меня проделать такую операцию. Почти все они хотят этого.

— И вы не можете этого сделать? — спросил Рольф.

— Разумеется, нет. Я уже говорил вам: работа по превращению наземника в астронавта или астронавта в наземника совершенно невозможна. Этого никто никогда не делал и делать не будет.

— Значит, все так и есть на самом деле, — весьма разочарованно сказал Рольф. — Но ведь ничего не мешает вам дать мне новое лицо — заменить мое лицо на что-то такое, на что люди могут смотреть без содрогания.

— Я не понимаю вас, мистер Деккер, — сказал хирург.

— А я думаю, понимаете! Ведь не можете же вы не видеть, насколько оно ужасное! Почему? Почему я вам должен все объяснять?

— Пожалуйста, успокойтесь, мистер Деккер. Кажется, вы не понимаете, что вы совершенно нормально выглядящий астронавт. Ведь вас же воспитывали быть астронавтом. Это ваше генетическое наследие. Космос не для всех. Только люди с экстраординарной структурой скелетов могут выдерживать ускорение и изменения силы тяжести. Первых астронавтов тщательно отбирали и тренировали. И теперь вы видите результаты пяти веков этого отбора. Сильные астронавты с крепкими костями — это вы, мистер Деккер, и ваши друзья — вы единственные, кто пригоден летать в космосе. Остальные, — такие слабаки, как я, — маленькие люди и обращаются к пластической хирургии, чтобы получить хоть какую-то компенсацию за свою неполноценность. Было время, когда мода диктовала, чтобы все соответствовали единому стандарту красоты. Если мы не могли быть сильными, то могли быть, по крайней мере, красивыми. Но в последнее время возникла новая мода индивидуализма, и теперь мы боремся за оригинальную форму своего тела. И все это лишь потому, что рост и сила недоступны нам и даны только вам.

— Знаю я все это, — упрямо сказал Рольф. — Но почему вы не можете...

— Почему я не могу изменить ваше естественное лицо и превратить его в похожее на наземника? Для этого нет никаких причин, это была бы простая операция. Но кого бы вы одурачили? Почему вы не можете быть благодарны за то, кто вы есть? Вы можете полететь на Марс, в то время как нам остается лишь глядеть на него на экранах. Если бы я дал вам новое лицо, от вас отвернулись бы обе стороны. Наземники по-прежнему считали бы вас астронавтом, и я уверен, что другие астронавты немедленно прекратили бы иметь с вами дела.

— Кто вы такой, чтобы судить об этом? — взревел Рольф. — От вас ждут не суждений, а операций. Ведь вы же даже можете вынимать людям глаза и вставлять вместо них алмазы!

— Дело не в этом, мистер Деккер, — сказал хирург, взволнованно сжимая и разжимая руки. — Вы должны понять, что вы — тот, кто вы есть. Ваша внешность — это социальная норма, и чтобы вас приняли в вашей социальной среде, вы должны продолжать быть похожими... ну, надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу: похожими на обезьяну?

Хуже этого слова хирург не сумел бы выбрать, даже если бы захотел.

— Обезьяна! Я — обезьяна? Я покажу вам, кто из нас обезьяна! — за— вопил Рольф, когда все накопленное в нем разочарование последних двух дней внезапно вырвалась на волю.

Он вскочил и опрокинул стол. Доктор Голдринг успел отпрыгнуть, когда тяжелый стол рухнул на пол. Испуганная медсестра вбежала в кабинет, мигом оценила ситуацию и выбежала вон.

— Дайте мне свои инструменты! Я сам переделаю себя!

Рольф отшвырнул Голдринга, сбросил со стены дорогую солидографию и пнул ее, затем ворвался в операционную, где начал опрокидывать столы и крушить стульями стеклянные полки.

— Я покажу вам! — ревел при этом он.

Открыв шкафчик с инструментами, он достал оттуда тонкий нож с острейшим лезвием, согнул его пополам и бросил на пол. В дикой ярости он крушил все, до чего мог дотянуться, бегая с одного конца помещения до другого и оставляя за собой одни лишь обломки, в то время как доктор Голдринг стоял у двери и звал на помощь.

Помощь вскоре прибыла. Отряд полицейских-наземников ворвался в операционную и набросился на Рольфа, когда он остановился, чтобы перевести дыхание. Все они были коротышками, но зато их было человек двадцать.

— Не стреляйте в него! — прокричал кто-то.

И они ринулись на него всей толпой.

Рольф схватил операционный стол и швырнул в них. Трое полицейских рухнули, но остальные продолжали наступать. Он расшвыривал их, точно насекомых, но все же они окружили его, навалились. Несколько секунд Рольф отбивался под грузом пятнадцати коротышек, молотя кулаками, пинаясь и вопя. На секунду он даже освободился, но двое вцепились ему в ноги, и он покатился на пол. Они немедленно навалились на него, и через какое-то время Рольф прекратил борьбу.

Следующее, что Рольф осознал, что он лежит растянувшись на полу своей комнаты в Астрограде, вдыхая пыль из изодранного, старого ковра. Он почувствовал, что весь покрыт порезами и ушибами, хотя и понял, что его уже перевязали.

Значит, его не арестовали. Нет, конечно же, нет, не арестовали, как не стали бы арестовывать любое дикое животное, пришедшее в бешенство. Они просто отвезли его обратно в джунгли. Он попытался встать, но не смог. Зато почувствовал, что раны его перевязаны и заклеены пластырем. Ничего, вроде бы, не было сломано, но все тело болело.

— Теперь ты доволен? — раздался чей-то голос, и Рольф подумал, что приятно услышать человеческий голос, он хотя бы заглушал стоявший в голове шум. — Теперь ты доволен, когда доказал всем, что ты действительно просто обезьяна?

Рольф повернул голову — медленно, потому что шея не гнулась и болела. На краю его кровати сидела Лэни, а рядом с ней стояли два чемодана.

— Тебе вовсе не нужно было так бушевать, — продолжала она. — Наземники и так считают тебя просто животным. Не стоило так яростно доказывать им это.

— Ладно, Лэни. Оставь меня.

— А ты что, уже не хочешь меня видеть? Я просто хотела удостовериться, что ты помнишь, что натворил. Тебя только что привезла сюда банда полицейских-наземников и свалила прямо на пол. Они и рассказали мне все, что ты наделал.

— Оставь меня в покое.

— Ты всем твердишь это, Рольф. И посмотри, куда это тебя завело. Ты получил царскую взбучку от наземников. А теперь они отправят тебя туда, где ты должен находиться... А ты хоть знаешь, где должен находиться?

— В Астрограде?

— Только между полетами. Ты должен находиться в космосе, Рольф. Ты принадлежишь космосу. Никакой хирург не может сделать тебя наземником. Наземники вымирают, хотя еще не осознают этого. Все их закидоны, необычная одежда, дополнительные руки и отсутствующие уши — все это означает, что они приходят в упадок. Они вымирают. А ты из тех, кто будет жить. Вся Вселенная ждет, пока ты прилетишь и овладеешь ею. И вместо этого ты хочешь превратить себя в зеленокожую вымирающую обезьянку? Но почему?

Он с трудом принял сидячее положение.

— Я не знаю, — сказал Рольф. — Наверное, я совершенно запутался. — Он стиснул кулак. — Я астронавт. — Внезапно Рольф поглядел на Лэни. — А для чего чемоданы? — спросил он.

— Я перебралась к тебе, — сказала Лэни. — Мне же нужно где-то спать.

— А что с Кенеди? Он устал слушать твои проповеди? Он мой друг, и я не хочу делать ему подлости.

— Он мертв, Рольф. Когда полицейские-наземники привезли тебя сюда и он увидел, что они с тобой сделали, то его переполнила ненависть. Он всегда ненавидел наземников, а теперь возненавидел их еще больше, потому что ты ошибочно считал, будто они чего-то стоят. Он схватил одного из полицейских и чуть было не разорвал его пополам. Тогда полицейские застрелили его.

Рольф молчал. Он сидел, опустив голову на колени.

— Поэтому я переехала сюда. Наверху теперь одиноко. Давай, я помогу тебе встать.

Лэни подошла к нему, просунула руку ему под мышки и помогла подняться на ноги. Ее рука была твердая, и не было смысла отказываться от ее помощи.

— Можешь устраиваться здесь, — резко сказал он. — Мой отпуск кончается через два дня. Так что скоро я уберусь отсюда. Мы летим на Плутон.

Он покачнулся и едва устоял на ногах.

— Вот тогда здесь действительно станет одиноко, — сказал он.

— Так ты действительно собираешься лететь? И не пойдешь искать какого-нибудь хирурга, который сделает тебе симпатичное личико за несколько грязных кредитов?

— Прекрати. Я же сказал, что лечу, значит, лечу. В этом рейсе я проведу целый год. К тому времени я обналичу достаточно денег, лежащих в банках на разных планетах, и буду богатым человеком. Я соберу всю наличность, куплю на Венере особняк и заведу себе рабов-Грини.

Время подходило к полудню. Висевшее высоко в небе солнце прорвалось сквозь щели в ставнях и осветило темную комнату.

— Я останусь здесь, — сказала Лэни. — А ты летишь на Плутон?

Рольф кивнул.

— Кенеди тоже собирался лететь на Плутон. Он собирался лететь туда, когда взрыв реактора повредил ему ногу. После этого он никогда больше не видел космос.

— Бедный старый Кенеди, — сказал Рольф.

— Я тоже буду скучать по нему. Наверное, теперь мне придется управлять пансионом. Хотя бы некоторое время. Ты вернешься сюда через год?

— Наверное, — не раздумывая, сказал Рольф. — А этот город не хуже, чем любой другой Астроград. Не лучше, но и не хуже.

Он медленно поднял голову и посмотрел на Лэни, стоящую перед ним.

— Я надеюсь, что ты вернешься, — сказала она.

Окно было у нее за спиной, и солнце освещало ее сзади. Она была широкоплечей и сильной, хорошая работница. И хорошо сложена. Внезапно раны почти перестали болеть, когда Рольф поглядел на нее и понял, что она бесконечно красивее, чем изящная, глянцевая, как кукла, девушка, которую он поцеловал на веранде, девушка, которая купила зубы в магазине и фигуру которой смастерил хирург. Лэни, по крайней мере, вся была натуральная.

— А ты знаешь, — наконец, сказал он. — Кажется, у меня появилась идея. Ты будешь ждать здесь, а я вернусь через год. У меня будет достаточно денег, чтобы оплатить перелет на Венеру для нас двоих. Мы можем построить особняк немного поменьше, чем я планировал вначале. Но он все равно будет наш. На Венере есть красивые места. А самое главное, что эти обезьяны из Йавка никогда не смогут добраться до Венеры и будут вынуждены лишь глядеть на нее в ночном небе. Как ты думаешь, это хорошая идея?

— Я думаю, что это прекрасная идея, — сказала Лэни, шагнув к нему.

Ее лицо было на одном уровне с ним.

— Сейчас я вернусь в космос. Я должен пойти в этот рейс, чтобы не потерять свою квалификацию. Ты будешь меня ждать, не так ли?

— Я буду тебя ждать.

И Рольф крепко обнял ее, точно зная, что она непременно выполнит все, что обещала.

The happy unfortunate, (Amazing Stories, 1957 № 12).