Девушка, которая, якобы, не умела любить

ГЛАВА 19

Я смотрел на женщину так задумчиво и страстно, что она, видимо неожиданно для самой себя, проснулась.

— Привет, — легко улыбнулась Рита и сладко, и тягуче потянулась. — Что-то меня разморило. Бессонная ночь, переживания, нервы. И коньяк. Извини, если что не так.

— Да ничего, — беспечно произнёс я, ласково и нежно склоняясь над женщиной, которая легко, и невероятно томно и призывно сделала ответное движение навстречу.

— Бывает всякое в нашей жизни, милая, — сказал я и, уже не сдерживая себя, стал горячо, страстно и истово целовать Риту.

Она не противилась и отдалась мне полностью и самозабвенно. Мы занимались любовью целую вечность, пока громкий звонок в дверь не прервал наш почти сакральный ритуал. Почему «почти»? Без любви любой ритуал, увы, является только «почти» сакральным. Что такое страсть, что такое любовь? Это две совершенно разные вещи. Хотя, конечно, без страсти не бывает любви. Но и какая страсть может существовать без любви, пусть даже кратковременной и иллюзорной?!

Звонки следовали один за одним, и были они бесконечны.

— Да что же это такое! — возмутился я. — Сколько можно!? Не квартира, а проходной двор! Покоя жажду я! Только его! И ничего более мне не требуется! Неужели нельзя оставить меня в покое!?

— Покой положен только мёртвым.

— Да, ты, наверное, права, — рассмеялся я. — А вот не открою дверь, и всё! Пошли все к чёртовой матери! Надоели! Опротивели все со всеми своими бесконечными, суетными и долбанными проблемами!

— Правильно, молодец. Иди ко мне, милый.

— Однако, ты ненасытна.

— Я ненасытна только с тобою, любовь моя!

— Когда же ты успела в меня влюбиться?

— Тысячу лет назад.

— Ты бессмертна?

— Да нет… — ласково, нежно и счастливо улыбнулась Рита. — Но я всегда, беспечно и решительно сконцентрированная и воплощённая в предках, из поколения в поколение, была безумно влюблена в тебя. Именно в тебя! В одного тебя, единственного и ненаглядного. Это чувство жило в моих пра-пра-пра-бабушках, понимаешь?! Оно копилось, переполнялось и зрело до поры до времени, и наконец вырвалось наружу!

— Вот как?

— Да! А сейчас оно существует именно во мне, только во мне, в невероятно счастливой и единственной женщине, воплощённой в одной, какой-то тайной и сложной сути, и в конечной и невероятной ипостаси! Я так тебя люблю! Я безумно счастлива! Я, наконец, обрела тебя, мой милый, любимый, самый желанный и долгожданный!

— Солнышко, но, может быть, это ложное чувство? Не следует делать скоропалительных выводов. Мы же с тобой совсем недавно познакомились. Давай спокойно обдумаем и проанализируем сложившуюся ситуацию. Давай, наконец…

— К чёрту! Всё к чёрту! Никаких анализов! — звонко и восторженно закричала Рита. — Любовь и только любовь решает всё! Боже, как хорошо! Как свободно и чисто дышится! Мне давно не было так легко! Какое ясное и безбрежное небо за окном! Ура! И это то самое небо, которое ещё пару часов назад было серым и мерзким! И скоро настанет долгожданная весна, которая ворвётся в наш дом решительно и отчаянно!

— Весна, весна… До неё, однако, целая вечность. Декабрь на дворе. Вроде бы… Пора сомнений, муторной, тошнотворной, крайне безысходной скуки и непреодолимой и навязчивой тоски.

— Да, согласна! Декабрь, — он и есть декабрь. Он сер и, конечно, очень скучен. И, как всегда, невыносимо нуден. Пришла, а вернее, внезапно наступила настоящая зима, которая будет довольно долгой и, увы, мрачной, тусклой и тяжёлой. Но ничего, ничего! Не так всё плохо. Тяжесть спадёт. Весна не за горами!

— Весна, весна… — задумался я. — Когда же ты наступишь?

— Плевать на зиму! Ура, ура! Декабрь, как известно, предвестник апреля, который всё-таки не за горами!

— Ура, — нерешительно молвил я.

— Каковы наши планы? — светло улыбнулась Рита. — Я могу пригласить тебя в ресторан?! Нет, это я погорячилась. Денег мало. Могу пригласить тебя только в кафе.

— Слушай, дорогая, у нас на столе и в холодильнике столько всего, что хватит и на ресторан, и на кафе, и даже на самый роскошный дворец с самой изысканной кухней, — улыбнулся я.

— Хочу солянки!

— Что!?

— Хочу солянки. В горшочке. Свежей. Ароматно пахнущей. И обязательно с лимончиком. И чтобы сосиски были высшего качества и слегка подкопчённые, но, умоляю, — в меру!

— Хозяин — барин! — весело, легко и беспечно воскликнул я. — Чего ещё изволите, моя прекрасная леди!? Всё в наших силах! Проследуйте, пожалуйста, в ванную комнату, примите душ и припудрите носик, и весь мир вскоре будет у ваших ног!

— И солянка?

— Но солянку, вот так, поутру и с пару-жару, не обещаю. Но кафе какое-нибудь неподалёку мы обязательно обнаружим. И солянка там, возможно, а может быть, наверняка, всё-таки найдётся. А пока марш в ванную! Наведи марафет, обновись.

— Приму ваш совет, милорд!

— «Ну, ты и сволочь! Ну, ты и гад! Подлец!», — неожиданно щёлкнуло в моём мозгу и Милли ворвалась в него, как самое мощное, грозное и крайне неожиданное цунами. — «Кроме этой суки, потаскушки и толстой дуры, в общем-то, существую и я, — самая любимая, единственная, прекрасная и несравненная женщина!».

— «А как ты хотела!?», — взвился я. — «Если мне нельзя быть твоим любовником, то кем я могу быть в таком случае!? Есть дилемма. Но я следовать ей не намерен!».

— «Милый, любимый, желанный и единственный!», — дико запричитала Милли. — «Я должна подумать!».

— «Ты умеешь думать?».

— «Подлец!».

— «А что, меня надо будет всё-таки обязательно убить после того как мы с тобой того?!», — усмехнулся я. — «А если не убивать? Так уж это обязательно, трагично и предопределено? Ну, и не убивай! И всё будет прекрасно. И проживём мы вместе с тобой долго и счастливо, и умрём в один день, вернее, в одно мгновение!?».

— «Обязательно убью тебя, сволочь!».

— «Бред какой-то! Почему?!».

— «Судьба…».

— «Какая судьба!?».

— «Увы, судьба…».

— «Чушь! Бред, бред, бред! Полный бред! Пошла ты куда подальше, чёртова сука!», — взорвался я.

— Солнышко! — услышал я жизнерадостный голос Риты и связь с Милли мгновенно прекратилась.

— Да?

— Я готова отдаться тебе без остатка, любимый! Но, перед этим можно перекусить?

— Конечно, конечно! Что будем пить?

— Может быть, закончим с питиём? Наступил день другой, — рабочий, скучный, серый и судный, — весело улыбнулась Рита.

— Ничего, ничего… — иронично усмехнулся я. — Хоть день и скучный, и серый, но отнюдь он не судный. А питие придаёт этому самому рабочему дню свою прелесть и шарм.

Снова прозвенел очередной звонок. Я напрягся. А может быть, сей день и является именно тем самым, судным? Я вдруг интуитивно почувствовал опасность, мгновенно и совершенно неожиданно протрезвел, вскинулся, подобрался и приготовился к самому худшему.

— Рита! Немедленно в спальню!

— О, я всегда готова, мой милый!

— Рита, немедленно в спальню и под кровать!

— Что?!

— Дура, делай то, что я тебе велю!

— Что?!

— Немедленно исполняй команду, пава моя ненаглядная, свет моей души, девочка моя любимая! Ну, быстро, тупая сука!!!

— Что?!

— Я тебя безумно люблю! Поверь мне и делай, что я велю! Марш в спальню! Под кровать! Немедленно!

— Хорошо, милый.

Я судорожно пошарил руками под диваном, с огромным облегчением и удовлетворением нащупал там меч, а также пистолет! Так, так… Обойма полностью заряжена. Шестнадцать патронов, однако. Пятнадцать в обойме и один патрон в стволе. Нехило и очень даже не плохо. Так встретим любую опасность во всеоружии!

— Кто там? — вежливо спросил я, подойдя к двери, и оставаясь на некотором расстоянии от неё, сместился чуть вбок и слегка влево.

Пули, выпущенные, очевидно, из автомата, или даже из пулемёта, прошили дверь яростно, мощно и насквозь. Потом последовала следующая очередь. И ещё одна. И снова, и снова. Потом наступило кратковременное затишье, так как кто-то, видимо, менял магазины в автоматах или в пулемётах.

Я спокойно направил ствол пистолета в сторону предполагаемого бойца или бойцов, и, водя им из стороны в сторону, решительно нажал на спусковой крючок. Вот это пистолет! Вот это отдача! Дверь разлетелась в клочья! Магазин моего автоматического и крупнокалиберного монстра вскоре опустел, но я был бодр и весел. Ну и что, что нет патронов?! Зато у меня есть Его Величество Меч! О, мой славный и безотказный меч, который поныне будет творить чудеса!

В проём двери ворвались несколько людей в чёрной облегающей форме. Снова всё та же форма! Ну, достали, однако! И чёрт с вами! Мне на всё абсолютно наплевать! Мне к сражениям уже не привыкать! Схватки — мой жребий и потаённая суть моей натуры, дремлющей до поры до времени в самой глубинной глубине меня!

Я, совершая свои действия абсолютно непроизвольно, умело и крайне расчетливо, стремительным движением меча поразил двух первых нападавших, а потом молниеносно разрубил ещё трёх на составляющие их части.

Я двигался, как заранее запрограммированный на убийство организм, вернее, робот. Я был мощен, непредсказуем, страстен, мгновенен и бодр. Я испытывал такой экстаз от битвы, что трепетал и орал, как тысяча самых могучих и возмущённых быков, выпущенных на свободу, и которым следовало спустить пар и обязательно поддеть кого-то или что-то на рога. Здесь же и немедленно! И в сею же минуту! Меч в моих руках творил чудеса! Или это руки творили их? Или голова?

Запас бойцов с той, неведомой и непонятной мне стороны, скоро иссяк. Наступила тишина. Я, весь окровавленный, почти обессиленный, упал на скользкий пол и стал задумчиво смотреть в потолок. О, как тихо и спокойно, однако! Благодать. Полный покой. Идеальный покой! О, как же я устал от всего этого! От неожиданного наваждения и хаоса! Мира жажду я, абсолютного и полного покоя!

Через некоторое время надо мною в панике и истерично склонилась растрёпанная и поражённая Рита.

— Милый! Что это было?! Ничего не пойму! Ты как!? Кто это был?! Боже! Ужас! Ты кто?!

— Битва свершилась… — улыбнулся я.

— Что?!

— Битва, сражение, бой, схватка… Называется это по разному, но из века в век повторяется всё одно и тоже.

— А что же делать с трупами? Боже, ужас!!! Вызовем полицию!? Ты же действовал в пределах необходимой обороны. А на пистолет у тебя разрешение есть? Собственно, чёрт с ним. Вложим его в руку вон того здоровенного типа. А меч вложим в руку вон того не менее здоровенного бугая. Кто будет особо разбираться!?

— А ты кто?

— В смысле?

— Ты чем занимаешься в этой жизни?

— Вообще-то, я адвокат.

— Боже мой! Вы что, все надо мною издеваетесь и, как можете, изгаляетесь, нагло и бессовестно!?

— А кто, — эти все?! Кто же, кроме меня, над тобой издевается? — возмущённо напряглась Рита.

— Все! Надо мною гнусно и мерзко потешается и издевается весь мир. Вернее, Миры! И этот и тот!

— «Так тебе и надо!», — раздался после щелчка в голове голос Милли с небес, а может быть из-под земли.

— Да, я согласен…

— Что? — спросила Рита и нежно обняла меня.

— Я согласен. Ситуация экстра ординарная. Столько трупов… Но, ничего, мне не в первой! Интуиция подсказывает мне, что сейчас явятся два типа и наведут здесь порядок.

— «Мы не типы!», — раздался после очередного щелчка обиженный голос Фума в моей голове.

— «Ну, извините», — мысленно попытался оправдаться я. — «Вы же прекрасно видите, какая обстановка и каковы обстоятельства. Я весь на нервах и на пике самых отрицательных эмоций»!

— «Понятно, Величайший Господин, мы на Вас не в обиде, — печально вздохнул Белл. — «Скоро будем. Конечно же, отнюдь не барское дело ликвидировать следы сражений, убирать все эти трупы, но Вы могли бы уже в полной мере использовать свои возможности и самостоятельно осуществлять данное мероприятие. Вы на это вполне способны. Извините, конечно…».

— «Извиняю. Вы абсолютно правы, мне следует развиваться и самосовершенствоваться», — вздохнул я. — «А не проясните ли вы мне обстановку и ситуацию в целом?».

— «В смысле?».

— «Кто эти мерзопакостные воины? Почему меня постоянно кто-то желает похитить или убить!?».

— «Увы… Нам это неведомо. Но я предполагаю, что посланы бойцы из Третьего или Четвёртого Миров».

— «Что?!».

— «Да, именно так».

— «А, вообще, что это за Миры!? Ну, я о них слышал, но не имею о них никакого представления, даже самого отдалённого!».

— «Извините, Величайший Господин. Но мы также имеем о них очень слабое представление!».

— «Странно!».

— «Увы… Путь туда нам, обычным Господам, почти заказан».

— «Боже, ну что за напасти свалились на мою бедную голову!», — в отчаянии завопил я. — «Ну, почему именно я?! За что!?».

— «За всё, совершённое тобою и не совершённое! Потому что, — гад ты! Так тебе и надо!», — щёлкнул голос Милли.

— «Милая, любимая, обожаемая и безумно желанная моя женщина! Ну, хотя бы ты проясни ситуацию!».

— «Увы, не могу это сделать, ибо сама пока ничего не понимаю», — смягчилась Милли. — «Солнце моё! Кто-то ведёт на тебя затяжную и, на мой взгляд, довольно вялую охоту. Но имею я одно предположение. Возможно, оно неверно».

— «Ну, ну! Ну, поделись же со мною твоими несомненно гениальными предположениями!».

— «Издеваешься?!».

— «Конечно. Как всегда…».

— «Ты, почему-то, не устраиваешь и тревожишь Третий и Четвёртый Миры. Собственно, почему… Потому что ты, — «Чужой» и «Иной!».

— «Что?!».

— «Ты — совершенно чужой. Ты — абсолютно и непонятно кто. Ты, якобы, являешься Великим Господином, но ты не он. Ты — некто и совсем иной. Ты не Великий Господин! Ты — Величайший Господин! И все тебя закономерно опасаются и боятся, потому что самая главная опасность в нашем Мире, и в других Мирах, — это неизвестность!».

— «А почему Второй Мир не пытается меня похитить или убить?! Он что, какой-то особенный?».

— «Да нет. И да, вернее… В нём живут добрые, мирные, порядочные и милые люди. Им на всё глубоко наплевать. Они вполне самодостаточны, неторопливы и не агрессивны. Они едят, пьют, любуются водами океанов и морей, а также бездонным небом, не ссорятся и не ругаются, беззаботно нюхают кокаин и курят марихуану, наслаждаются друг другом, пьют и пьют, истово и до бесконечности занимаются сексом, ну, и так далее, и тому подобное…».

— «Боже! — восторженно воскликнул я. — Вот это да! А можно мне туда немедленно попасть, и, возможно, навсегда, бесповоротно и окончательно пропасть!?».

— «Ради Бога! Попади и пропади!», — горько усмехнулась Милли и приготовилась к исчезновению.

— «Нет!».

— «Мир, ну, наш Мир и иные Миры, — это всего лишь кратковременная иллюзия. Они скоро будут развеяны в прах. Увы…».

— «Почему существует такое мнение?».

— «Все Господа предчувствуют наступление плохих событий».

— «А Серпент почему этого не предчувствует?».

— «Он тоже предчувствует, но храбрится», — Милли горестно вздохнула и резко отключилась.

— Милый, ты как? — Рита снова нежно обняла меня.

— Всё нормально, не волнуйся, — мрачно произнёс я и встал, а потом вытер окровавленный меч о простыню. — Как мне всё надоело.

В полуразрушенную дверь вежливо поскреблись. Рита побледнела и сделала попытку метнуться в спальню, но я придержал женщину за плечи и усмехнулся:

— Свои, свои, дорогая. Не волнуйся.

— Кто, свои?

— Заходите. Милости прошу, уважаемые господа!

— Вот это да! — традиционно удивились Фум и Белл. — Ну, Вы и даёте! С каждым разом трупов всё больше и больше. Так и свободных мест во Внешнем Пространстве может не хватить!

— Дорогой! Кто это такие?! — в панике воскликнула Рита.

— Это мои друзья. Э, э, э… Агенты!

— Что?!

— Ладно. Признаюсь, — нахмурился я и заиграл желваками. — Видишь ли… Я являюсь секретным агентом одной могущественной спецслужбы!

— Что!?

— Да, я — сверхсекретный агент Службы Внешней Разведки!

— Что?!

— Вообще-то, после сообщения такой информации я тебя должен убить. Ну, не я, а вот эти господа…

— Что?!

— Милая, ну не расстраивайся ты так! Всякое в нашей жизни бывает, — поморщился я.

— Величайший Господин! — напряглись Фум и Белл. — Надеемся, что Вы шутите по поводу убийства, или нет!?

— Да шучу, конечно.

— Слава Богу!

— Почему тебя называют Величайшим Господином!? — изумлённо воскликнула Рита.

— Почему? — напрягся я. — Это мой тайный и секретный псевдоним! Но предназначен он только и исключительно для моих преданных и верных соратников!

— Что!?

— Ну, у любого разведчика должен быть псевдоним!

— А почему твой псевдоним так сложен? Я всегда думала, что псевдоним должен быть коротким, чётким, быстрым и ясным.

— Я очень могучий, сверх секретный и абсолютно законспирированный агент, потому и имею такой псевдоним, — криво усмехнулся я. — Он дан мне в порядке исключения.

— «Ну, Вы, даёте, Величайший Господин! Ну, Вы и завернули! Какая, однако, богатая фантазия!», — мысленно восхитились одновременно Фум и Белл. — «Вот это да! Классно! Великолепно!».

— А кто эти злодеи в чёрном? — спросила потрясённая Рита.

— Эти отморозки — боевики глубоко законспирированной Секретной Службы Всемирного Исламского Халифата.

— «Высочайший Господин!», — восторгам Фума и Белла не было предела. — «А Вы не пробовали писать шпионские романы!?».

— «Так, всем молчать!», — также мысленно рыкнул я. — «Господа! Уважаемые господа! Прошу здесь немедленно навести идеальный порядок, а мы с дамой сходим пока в кафе или в ресторан, где отведаем вожделённой и страстно желаемой солянки!».

— «А я тоже бы не прочь её отведать», — мечтательно произнёс Фум. — «А если ещё и под водочку!».

— «Да, солянка под водочку, — это то, что надо», — умилился и в экстазе закрыл глаза Белл. — «А, вообще, в солянке — главное оливки и хорошо засоленный огурчик!».

— «Мечтать не вредно», — строго поморщился я. — «Дверь, надеюсь, будет восстановлена? Или нет?».

— «Поставим новую, усиленную и крайне бронированную. Не сомневайтесь, Величайший Господин!», — засуетился Фум и достал из потаённых глубин тулупа рулетку. — «Сейчас всё измерим, замерим, обмерим и вычислим, а потом установим на полагающееся место!».

— «Ну, и славно!».

— «И ситуацию с полицией как-нибудь урегулируем», — усмехнулся Белл. — «Всё-таки несколько шумновато было на Вашей лестничной площадке. Вернее, слишком шумновато. И с соседями объяснимся».

— «Ну и хорошо. Благодарю. В моём сегодняшнем положении и состоянии, — это то, что необходимо прежде всего!», — горько усмехнулся я. — «Главное в жизни глубоко законспирированного сверх агента, — это отсутствие шума. Да здравствуют их Величества, — Абсолютная Тишина и Полный Покой!».

— «Смею заметить, что ничего не бывает полного и абсолютного!», — кашлянул Фум.

— «Вы не правы!».

— «Я очень часто бываю прав!».

— Да, заткнись ты, наконец! — возмутился Белл вслух и поддал своему приятелю под дых.

— О, о, о!!!