Девушка, которая, якобы, не умела любить

ГЛАВА 16

Нападение было совершено очень неожиданно и с особым коварством, вернее, с изощрённым, возмутительным и непередаваемым цинизмом, так как я только-только поднёс ко рту огромный бутерброд с чёрной икрой и, сглатывая слюну, вожделённо созерцая рюмку коньяка, попытался поглотить его, но, увы, сия акция не увенчалась успехом.

Десяток очень быстрых и, очевидно, очень сильных воинов, одетых, как всегда, в чёрную облегающую форму, размахивая мечами, с дикими криками набросились на меня и Лапида. В основном на меня. Я был страшно возмущён их поведением и вырубил половину бойцов ещё до того, как Лапид потребовал от небес меч. Он с некоторым опозданием упал к нашим ногам. Началось побоище.

Мы с моим новым знакомым скользили по его периметру и врывались в его глубь, как самые скользкие из змей. Мы уклонялись от ударов, как гигантские угри, обуреваемые манией преследования и одновременно величия, и ищущие удовлетворения в маневрировании, изгибании и извивании. Мы метались туда-сюда, как самые одержимые из сверх одержимых термитов, пиявок, пчёл или клещей. Мы кусались и всасывались во всё живое самозабвенно, жёстко, беспощадно и от души. Нам было очень страшно, беззаботно и весело и, несмотря на это, крайне печально!

Эх, вечная тема противостояния добра и зла, ненависти и добродушия, бескомпромиссности и терпимости! Вроде бы с лёгкостью вспарываешь брюхо противника, но потом, конечно чуть позже, задумываешься о том, стоило ли это делать!? Равноценно ли данное сакральное телодвижение цепи последующих за ним скорбных событий? И каковы же они?

Ну, во-первых, происходит закономерное исчезновение тела с поверхности земли, на которой остаются несчастные дети-сироты, неутешные, возможно даже глубоко любящие покойников, вдовы. Горе или огорчение для близких, родственников, друзей, подруг и знакомых, бывших и нынешних любовниц или любовников. Годы прожиты впустую, потому что смерть безжалостно нивелирует любые, даже самые успешные и радостные из них. Нить бытия потеряна, прервана, обрублена. Она выпала из дрожащих и слабых пальцев старухи-судьбы.

Собственно, её, — судьбу, точнее, нашу судьбу, чаще всего мы определяем сами. Или нет? Или её определяют обстоятельства и люди вокруг нас, судьбу которых в свою очередь определяют обстоятельства и люди вокруг них, в том числе и мы. Или кто-то над нами всеми? Чёрт его знает… Вопрос вечный и очень спорный, задаваемый и обсуждаемый из века в век. Практически неразрешимый.

Я, к своему огромному изумлению, почти не пользовался мечём, который спокойно стоял за диваном. А зачем он мне нужен!? Я убивал и калечил нападающих одного за одним голыми руками. Я был неудержим, стремителен, жесток и грозен. Я мгновенно концентрировал энергию в кистях и в кулаках рук, и в ногах, и в животе, и в шее, и, прежде всего, в голове, ну, и во всём остальном. Я метался, бился, ругался, фонтанировал ненавистью и злобой. Я периодически спасал своего напарника от неминуемой гибели, разбрасывая вокруг него и себя останки врагов, вернее, их ошмётки. Я был мощен и неиссякаем во внезапных порывах, как ураган! Эх, эй! Дайте мне тысячу злодеев, и я развею их прах по ветру на сотни или триллионы километров! Я пьянею от битвы! Жажду битвы! Жажду крови и страсти сражения во всех её сладких и ужасных проявлениях!

Бой поглотил меня целиком и полностью. Несмотря на явное преимущество противника, мы с Лапидом сражались самоотверженно, слаженно и мастерски. Мой товарищ был очень и очень неплох, хотя и получил уже немало ранений. Интересно, он Воин какой ступени? Судя по всему, — Первой. Всё-таки он является Вождём Низших Кланов. Вождь есть Вождь… Хотя, кланы и низшие. Вроде бы так… Чёрт возьми! Не понятна мне до сих пор иерархия и структура этого чёртового Первого Мира! Зачем он вообще существует на этом свете!? Или на том? Так, сейчас я окончательно и бесповоротно запутаюсь и возможно даже свихнусь! Прочь лишние и ненужные мысли! Схватка! Превыше всего — схватка! Её Величество Схватка, которая не даёт нам шанса на холодный и расчетливый разум! Или, наоборот, она рождает его?

Битва битвой, но всё в этом Мире, и, думаю, в иных Мирах, имеет свой конец, как и начало. Бойцы, явившиеся с небес, вдруг истощили свои силы. Или кто-то истощил их. Последнего из нападавших я поразил прямым и решительным ударом меча, случайно подобранного с окровавленного пола. Меч пронзил плоть врага в районе сердца. Он захрипел и, фонтанируя кровью, рухнул и успокоился навсегда. Всё! Вроде бы пришёл конец этой крайне скорбной и горестной истории.

— Ты как? — спросил я у Лапида, который, истекая кровью, полз по скользкому полу моей многострадальной квартиры.

— Вы знаете, Господин, бывало и лучше, но хуже никогда…

— Ну, в жизни человека случаются самые разные события, — философски произнёс я, жадно пожирая вожделённый бутерброд и запивая его коньяком прямо из бутылки. — И непонятно, какое из них происходит нам во вред, а какое несёт нам пользу. Всё очень сложно. Крайне сложно и чрезвычайно запутанно… Кстати, по этому поводу совсем недавно высказывал свою точку зрения один небожитель. Он цитировал отрывки из Корана, из этой довольно странной книги.

— Луп? — досадливо усмехнулся Рапид.

— Он самый, — удивился я. — А как ты догадался?

— Он большой ценитель именно данной книги.

— Никогда не думал, что она полнится мудростью. Всегда относился к ней крайне скептически, пренебрежительно и насмешливо. А оказывается, она не так глупа, как я считал ранее. Более того, она очень умна! Собственно, это касается и Библии. Странно, очень странно…

— Согласен… — прохрипел мой соратник. — О, сколько различных странностей обитает вокруг нас!

— Да, странности бытия иногда поражают меня до изнеможения! — задумчиво произнёс я, почти осушив бутылку с коньяком.

— В смысле?

— Ну, вот, Коран. Я считал эту книгу глупой, несмотря на то, что её не читал! Представляешь?! — возмутился я. — Как часто мы с лёгкостью, беспечно, совершенно безапелляционно рассуждаем о том, чего не видели, не слышали, не ощущали и не познавали! А ведь стоило бы познать вовремя, и тогда переполнились бы мы мудростью и не стали бы делать в суе то, что абсолютно ненужно и крайне нецелесообразно!

— Да, Вы правы, Великий Господин, — тяжело прохрипел Лапид, обливаясь кровью. — Извините, но мне следует немедленно отправиться во Внешний Мир. Здесь я долго не протяну. Разрешите покинуть Вас.

— Да ради Бога! Но имею я к тебе один вопрос.

— Задавайте, Господин, но желательно, чтобы ответ на него не занял у меня длительного времени, — обессилено пробормотал Лапид. — Его остаётся всё меньше и меньше.

— Почему ты не смог материализовать бутылку коньяка, но с лёгкостью организовал себе меч?

— Всё решает очень сильное желание на пике экстрима или экстаза. Собственно, это практически одно и тоже.

— Ну, теперь более-менее понятно.

— Разрешите покинуть Вас, пока я на это ещё способен?

— Разрешаю.

— Спасибо, Господин, — Лапид исчез.

Я некоторое время тяжело и мрачно постоял в глубокой задумчивости, пристально смотря в уже совсем светлое, но мутное окно. Из этого состояния меня вывели Белл и Рум. Их присутствие я почувствовал за пару-тройку секунд до того, как они объявились. Ну что же, неплохо… Я довольно быстро эволюционирую!

Парочка, как всегда, вежливо поскреблась в дверь. Я, не страшась уже более ничего и никого, с трудом преодолевая барьеры из окровавленных тел, беззаботно открыл её и впустил гостей в квартиру.

— Ай, ай, ай! — то ли удивился, то ли восхитился Белл. — Ничего себе! С настоящим боевым крещением Вас, Величайший Господин!

— Что ты несёшь! — возмутился Фум. — А Великий Господин Серпент!? Вот где было крещение!

— Ах, да….

— Рад видеть вас, друзья мои, — криво и устало усмехнулся я. — Какова цель вашего визита?

— Мы пришли оказать Вам посильную помощь в ликвидации, так сказать, последствий данного досадного инцидента.

— А разве я сам не способен это сделать?

— Способны-то, Вы способны, — вежливо усмехнулся Фум. — Но дело в том, что Вы пока по-настоящему не знаете до конца всех своих способностей, поэтому мы, два опытных профессионала, решили оказать Вам помощь в разрешении внезапно возникшей неожиданной проблемы. И, вообще, не царское это дело, — трупы ликвидировать и наводить порядок.

— Ну, что же, господа… Вот вам и флаг в руки, а я, пожалуй, немного погуляю, проветрюсь.

— Конечно, конечно, Величайший Господин!

— Один вопрос.

— Внимательно слушаем!

— Кто эти типы вокруг нас и зачем они явились так неожиданно в мою скромную и, до недавних пор, тихую и уютную обитель?

— Вы задали два вопроса, Господин, — усмехнулся Рум.

— Заглохни! — Белл двинул его локтем под рёбра, отчего Рум выпучил глаза, захрипел и согнулся.

— Дело в том, Величайший Господин, что мы не знаем, кто такие эти люди, и откуда они явились, — скорбно произнёс Белл.

— Как это не знаете? — очень сильно удивился я. — Вы же, как я понял, всё про всё и всех знаете!?

— Увы, увы… — задумчиво произнёс Белл. — Непонятная какая-то история. Мутная. Пыльная. Тёмная. Очень загадочная. Возможно, ответы на Ваши вопросы дадут Вам Великие Господа Серпент, Луп и Милли.

— Как там она, тигрица моей души, кстати, поживает? — с диким замиранием сердца, но, вроде бы небрежно, спросил я.

— Кхе, кхе… — покраснел Рум и отвёл взор в сторону.

— Как Вам сказать… — усмехнулся Белл. — Последний раз я имел счастье лицезреть её во время игры в гольф. Она ни разу не попала ни в одну лунку. Представляете! Невероятно!

— А вы случайно не были в числе её любовников? — угрюмо спросил я. — Парень вы видный, статный, стильный.

— Что Вы такое говорите, Господин?! — Белл онемел от ужаса и страшно побледнел.

— Смотрите! Если узнаю о данном факте, то проткну ваше сердце вот этим пальцем!

— Господин!!!

— Да, сколько же времени мне придётся его тренировать, — задумчиво произнёс я, рассматривая палец. — Сколько ещё кандидатов на его проникновение в их плоть существует на этом и том свете!?

— Господин!?

— Передайте при самом удобном случае уважаемой и обожаемой мною Великой Госпоже Милли, что я страшно скучаю по ней, и глубокая, невыносимая и всё сокрушающая печаль владеет мною в связи с её отсутствием подле меня, — печально произнёс я. — Передайте ей это известие слово в слово! Я не намерен более таиться и скрывать своих трепетных чувств в отношении моего ангела, моей любимой девочки!

— Подле Вас? — удивился Фум.

— Заткнись! — Белл снова двинул его локтем в бок.

— Да, именно подле меня отныне она будет, моя прекрасная царица, а не я подле неё! — мрачно промолвил я.

— Но если она царица, то Вы…

— Царь!

— Смелое заявление, очень смелое и рискованное, — усмехнулся Рум. — Вообще-то, существует некий Великий Господин Серпент, который, вроде бы, и является Царём.

— Эту проблему я как-нибудь решу.

— Ну, ну…

— Так вы передадите мои слова уважаемой Госпоже Милли? — нервно спросил я у Белла.

— Конечно… Как скажете, Величайший Господин, — Белл слегка и досадливо поморщился, а потом, после напряжённого и краткого молчания произнёс. — Но, видите ли, имеется одно «но». Большое «но»… Великая Госпожа Милли…

— Теперь ты заткнись, урод! — Фум с огромным удовольствием двинул Белла локтём в бок.

— И что это за «но»? — забеспокоился я и напрягся. — Что, Госпожа Милли завела себе очередного любовника!? Сладкого хахаля с трепещущим членом?! Кто он такой!?

— Да если бы в этом было дело! — поморщился Белл.

— Заткнись! — рявкнул Фум.

— А в чём же на самом деле заключается проблема? Чего это вы так оба взволновались? — встревожено и крайне нервно усмехнулся я. — Она что, — дала обет безбрачия? А может быть она — лесбиянка, а ещё хуже, — трансвестит?

— Боже! Ну что Вы такое говорите!? — возмутились одновременно мои собеседники.

— Тогда что в Госпоже Милли не так?

— Уважаемый Величайший Господин! Не велите казнить, а велите миловать! — запричитал Фум.

— А вы знаете, — задумчиво произнёс я. — Пожалуй, я вас казню, как и кое-кого ещё в придачу к вам!

Я мрачно посмотрел на Белла, который торопливо и суетливо отвёл в сторону глаза.

— Требую немедленного ответа на поставленный ранее вопрос! Ну! — грозно рявкнул я, поднял с пола окровавленный меч и мои собеседники побледнели ещё больше.

— Величайший Господин… — проблеял Фум.

— Да, я именно Величайший Господин! И сейчас же вспорю вам животы! И никуда вы не исчезнете, потому что я вам не позволю это сделать! — взорвался я. — Извольте ответить на мой вопрос! Ну!

— Величайший Господин!!! Но…

— Что «но»!?

— Госпожа Милли нам не простит!

— А я тем более! И прямо сейчас!

— Величайший Господин! — ещё сильнее побледнел Белл.

Я решительно поднял меч вверх, сделал им несколько кругообразных движений в воздухе, задумчиво наблюдая за стоком крови по небольшой ложбинке на клинке.

— Дело в том, что…

— Ну, что «что!?». Говорите же, наконец!

— Дело в том, что…

— Ну!

— Увы… Госпожа Милли не умеет любить…