Глава 21 Башня

Действительно, всё заживало очень славно.

Поразительно быстро отрастали даже волосы, выстриженные на месте страшной раны на голове Энтреа. А сейчас нежные девичьи руки снимали бинты с его рёбер и меж прикосновений пальцев различались робкие, как к святыне, прикосновения губ. И под волшебной сетью невесомых касаний бережно лелеемые мощи незаметно обернулись живым дышащим телом, которое сонно, но несомненно отзывалось на ласку - так же, как любое другое тело, как великое множество прочих тел.

А потом девушка осмелилась поднять голову и вздрогнула, встретив взгляд из-под тёмных ресниц - по-змеиному холодный и очень трезвый. Пролепетала замирающим, сбившимся голосом:

- Вы вернулись, господин?

Энтреа прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то. А потом ответил:

- Я мог бы уже вернуться. Но есть две вещи, ради которых стоит повременить. Взвесить жизнь варварского царя и решить, сочтены его дни - или, умножившись, принесут пользу Принцу? Выяснить, что за штуковину хранит при себе мой двойник. Не могу рассмотреть. Девчонка мешает мне. Пытается мешать - но помощи от неё будет больше.

- Что мне сделать для вас, господин?

- А что это было? Прекрасно. Самое то, перед тем, как отправиться обратно под землю, в сырость и темноту.

Подкрашенные глаза юной жрицы Энаны испуганно распахнулись:

- Под землю? В мир мёртвых?

- Да нет. Это какая-то нора, подземелье. Моя подружка пробирается в башню, но сейчас я устроил ей перерыв. Мне нужно кое-что обдумать, а ей - восстановить силы. Нам пришлось изрядно потрудиться. Интересно, видит ли она тебя во сне?

Башню построили в три яруса. Из нижнего, прорезанного насквозь главным въездом в город, не было хода наверх. Можно было подняться только со стены, по подвесным мостам с обеих сторон. На третий этаж вёл люк с массивной приставной лестницей. Именно там собрались уцелевшие защитники города. Все девятнадцать человек.

И Сет вместе с ними.

Поднимать раненых, балансируя на узких ступеньках - непростая задача, особенно если так или иначе ранен практически каждый - не считая пятёрки стрелков, что были здесь изначально. На вопрос, зачем это нужно, кто-то коротко бросил:

- Выкуривать будут.

Собрали и затащили наверх всё, что нашли из запасов продуктов, воды и оружия. И только когда заперли крышку люка тяжёлой железной задвижкой и рухнули без сил, то вспомнили, что хорошо бы ещё втянуть за собой лестницу. Идею встретили парой крепких слов и оставили пока как есть.

Музыканта Сет перевязал ещё внизу, и теперь медленно обходил остальных, подворачивая или снимая одежду, смывая кровь, вынимая наконечники стрел, обрабатывая наспех замотанные, чем придётся, раны. Кое-где пригодились игла и нитки, почти что везде - заранее припасённая фляга с омой. Ребята протягивали ему бинты, разодрав на полосы подолы рубах.

Темнолицый бородач с выбитым глазом раздражённо отклонил помощь:

- Собираетесь вечно жить? Отвоевались, голуби. Тпру, приехали. Город взят. Нет больше никакой Таомеры.

Ему ответил тихий голос музыканта:

- Но мы-то есть. Мы - город. А башню можно удерживать долго.

- Сейчас долбанут из пушки, посмотрим на ваше "долго". И где твоя белая ведьма? Ты говорил, она будет с нами, когда нам придётся жарко.

- Так может, ещё всё неплохо? - бледно пошутил кто-то из молодёжи.

Голос музыканта стал твёрже:

- Никто не обещал нам победу. Она всегда говорила, что город падёт - в красках, в картинах. Отчаянно добивалась, чтобы люди ушли. И смогла-таки всех разогнать.

- Кроме нас, дураков, - хмыкнул из ниши бойницы парень с самострелом.

- Может, и дураков. Слишком быстро всё это кончилось. Только лучше так, чем - как в той песенке про кольцо. Жить ничтожеством и сходить с ума в поисках оправданий.

Сет обошёл башню по кругу и, вернувшись на прежнее место, разместился рядом с музыкантом.

- Я не знал. Фран и вправду помогла вывести жителей?

- Это что-то изменит для тебя?

- Посмотрим.

- Она заявилась в город в красном балахоне. Угрожала, предсказывала. Чтобы добавить веса словам, открывала прошлое - говорила людям вещи, которых никто не знал, и не должен был знать. Да и так, по мелочи... Я уже тогда сомневался, что она действительно из ваших. Языки Огня не разбрасываются такими фокусами. То, что это девчонка, и раньше было нетрудно заметить. Присмотрелся получше. Напоил, расспросил. Ну, на выпивку мог бы не тратиться - она и так была со мной откровенна. Кажется. Видно, чем-то понравился. Не знаю, что она сказала властям - для них было отдельное представление - но после этого дело пошло быстрее. Я проводил на запад маму и сестру. Сам остался. Она обещала остаться тоже. Получается, здесь обманула.

- Нет, - коротко отозвался Сет, - они не обманывают.

Мальчик глянул - и промолчал.

И тогда долбануло из пушек. Несколько мощных ударов сотрясли толстые стены. Девятнадцать мужчин в тесном каменном кольце затаили дыхание. В промежутках между выстрелами было слышно, как с потолка сыплется какая-то труха.

А потом всё стихло. Башня устояла.

- Припасы кончились? - осторожно предположил кто-то.

- Терпение, - внезапно оживился невзрачный горожанин средних лет, - не дураки же они. Круглую башню пушки не берут. Я знаю. Папаша мой строил. Ох, и смеялись над ним, и пальцем показывали. Невдомёк было всем, что варвары в силу войдут. А он как чуял, чем обернётся. Всё по науке делал - толстые стены, бойницы эти наклонные. Городские деньги вышли - сам платил рабочим. Матушка билась, ругалась - всё без толку. Так и оставил семью без гроша. А меня мальчишку брал на стройку, повторял - вот твоё наследство...

Стрелок из бойницы сверкнул молодыми крепкими зубами:

- Так мы у тебя в гостях, Тони? Слушай - отличная вечеринка! С фейерверком. Может, и танцы будут?

- И танцы, и девушки, - проворчал из другой ниши лучник, пуская подряд несколько стрел, - лучшее общество съезжается. Жаль, до главной красотки не дотянуться.

- Ничего, братец, - тихо сказал кто-то из раненых, - может, ещё представится случай. Мы никуда не торопимся. Можно и подождать.

В наступившей после этих слов тишине можно было заметить, как изменился и замедлился ход времени - уходило возбуждение битвы, тела обретали привычную тяжесть, умы примерялись к осмыслению произошедшего. Раненых наиболее опасно ома уже баюкала в хрустальных колыбелях, остальным сообщила какую-то особую яркость и остроту восприятия. Сет видел их блестящие глаза, осмысленные лица и понимал, что ополченцам как-то удалось вовлечь его в своё безумное сопротивление, превратить, вопреки обыкновению, из наблюдателя в соучастника - и почему-то теперь это было правильно. Что-то важное должно было решиться здесь, в этой башне - где, если рассуждать беспристрастно, Сету не было никакой необходимости находиться. Оставаясь одиночкой, он обладал свободой действий, и в самом неблагоприятном случае мог напрямую обратиться к Роксахору - когда-то Сет относился к числу тех немногих, к кому прислушивался в монастыре маленький дикарь.

Заскучавшие было стрелки вновь оживились.

- Нет, ты посмотри, какая сволочь! Гас Полуда, драный лис, вот куда он делся!

- На коне, в доспехе, чистый принц.

- Ну, ещё ему бы не нашлось коня! Сколько их прошло через эти руки.

-Может, и сволочь, но не дурень, - хрипло прокаркал одноглазый, - точно знал, откуда ветер дует. Кто-то должен быть зрячим в городе слепцов, вооружавшем Пустыню.

На несколько мгновений повисла зыбкая виноватая тишина. Потом спокойный, почти равнодушный голос Тони произнёс:

- Всё так. Выходит, мы жили неправедно. Вот и кара Божья.

- Мы просто жили. Разве мы делали что-то плохое? - на красном безбровом лице недавнего булочника читалось напряжение мысли.

- Одну плохую вещь. Мы делали деньги, - бородач с выбитым глазом был чёрен, космат и страшен, но по-своему очень красноречив, - Таомера поднялась на торговле с Пустыней. Но и Пустыня поднялась - и сожрала Таомеру. Мы ведь дали им всё - лошадей, зерно и железо. А теперь - наши жизни. Но для них - это только начало.

Сет поднял руку, привлекая внимание.

- Одного не могу понять: чем вам платили варвары? Чьи это были деньги?

Одноглазый хрипло хохотнул и насмешливо уставился на еретика.

- А ты не знаешь, брат?

Окружающие ухмылялись и отводили глаза.

- Не знаешь?

- Ты правда не знаешь?

- Ну, знай. Твои, брат. Ваши.

Снова бесцветно и ровно заговорил Тони:

- Это секрет, давний секрет, но тут все свои. Волшебный порошок, который ты носишь с собой, уже не возят кораблями через три моря. С тех пор, как гонцы протоптали тайные тропы сквозь адское пекло Глубокой Пустыни. Алхимики, врачи щедро платят за ому. Но главным покупателем было Братство Огня. Кое-что они брали у варваров напрямую, но обычно - при посредничестве наших купцов.

В голосе одноглазого больше не было гнева, лишь горечь, когда он устало бросил Сету:

- Думал, ты ни при чём? Еретики взрастили Таомеру. И Роксахора - ей на погибель.

Давно перевалило за полдень и в редкие прорези верхнего ряда западных бойниц вместо бесцветного дневного солнца проникали снопы тёплого золотого света, в котором плавали частицы пыли. Бледный музыкант молча рассматривал пылинки. Тони шептал про себя слова молитвы. Один из лучников, стройный красавец с забранными в короткий хвост светлыми волосами, окликнул со своего поста:

- На кого уповаешь, наследник? Думаешь, есть ещё кто-то на небе, не глухой к нашим просьбам?

- В детстве он слышал меня. И отец его чтил, его одного.

- Что за святой?

- Так Тони же, блаженный зодчий. Меня и назвали-то в честь.

Лучник присвистнул:

- Чем тебе подсобит строитель? На что вообще годится мёртвый маленький горбун, когда война - и время рушить построенное?

- Не знаю. Но смысл в этом есть, я чувствую.

Лучник уже не слышал ответа - мимо него пролетела стрела и, выбив мелкую крошку из свода бойницы, упала на каменный пол. К стреле была привязана записка.

Под дюжиной напряжённых взглядов Сет развернул лист бумаги. Начал читать вслух:

"Приветствую, герои!

Думаю, что вы ещё не успели навоеваться, и будет глупо сообщать вам о том, что наступил самый подходящий момент, чтобы сложить оружие - но я всё-таки это сделаю.

Дело, как видите, к вечеру, и город взят - но победитель желает въехать через главные ворота. А поскольку он молод и нетерпелив, то ждать, когда защитники воротной башни героически передохнут, ему скучно. Кроме того, он великодушен, вам предлагают не плен, но службу. С почётом и уважением. Возможно, когда Пустыня двинется дальше на запад, это поможет вам сохранить жизни своих родных.

Для всех будет лучше, если таким, как мы, удастся склонить к бескровной сдаче города Края Пустыни. Роксахор намерен царствовать, а не зверствовать. И за ним будущее. Что нам Империя, за что тут биться насмерть? Её время прошло. Юный лев возьмёт то, что ему полагается, и будет весьма дальновидно присоединиться к этому походу.

Решайте. Через часок подойду за ответом.

Гас, прозванный Полудой, по поручению Роксахора."

- "Таким, как мы..." - плюнул под ноги светловолосый лучник, нарушив затянувшееся молчание.

- Говорят, он был конокрадом, - неизвестно кому сообщил, отвернувшись в сторону, Тони, - до того, как попал в Таомеру.

- И пройдохой с рожденья - припечатал одноглазый.

- В предложении есть резон, - размышлял вполголоса Сет, - но пахнет дурно.

- Обманет, - уверенно бросил кто-то ещё, - хочешь - проверь.

- Я-то как раз обойдусь. Как вы решите?

- Что тут решать? К бесам Полуду!

"К бесам" - мнение было единодушным.

Когда Гас на гладком вороном коне приблизился к стенам башни - на этот раз, со стороны города, - то в качестве ответа получил красочный и задорный поток отборного сквернословия. Чуть склонив голову, переговорщик спокойно выслушал неожиданные соображения о разнообразных отношениях, в которые ему надлежало вступить с противниками, вороным конём, Роксахором, роксахоровым колдуном и всем роксахоровым войском, а затем кивнул и резко взмахнул рукой.

Прикрывая головы маленькими круглыми щитами, враги бросились к башне, стаскивая под стены и в проём ворот груды всевозможного топлива - связки поленьев с дровяного склада, доски с заброшенной стройки, обломки оборонных машин и просто столы и лавки из оставленных жителями домов.

- Это я понимаю, - сказал смуглый ополченец с самострелом, разрядив оружие и вновь натягивая тетиву, - но зачем им было тратить время на балаган с запиской?

- Шанс всё-таки был, - отозвался недавний булочник.

- Да ну!

- Теперь, - терпеливо объяснил сын строителя, - у них не получится въехать в город красиво. Провозятся вечность, изгадят ворота. Первая победа - как первая любовь. Надо, чтоб было красиво.

- Будет, - не отрываясь от дела, пообещал белобрысый лучник.

Луки нашлись и для других горожан, что были в силах держать оружие. Башня стала островом посреди враждебного моря, и требовалась круговая оборона. Тони забрался в бойницу верхнего ряда и разглядывал даль, не замечая суеты внизу. Мечтательно сказал:

- А ведь ближе мелькает, золотце. И чёрный вместе с ним. Сейчас бы лук мощнее - кривые варварские бьют подальше наших - и попытал бы счастья. Глаз у меня верный.

- Возьми самострел, - ответил, не глядя, смуглый.

- Не привычный я к адской машине. Для вас, богатеев, игрушка. Мы и в руках не держали.

- Тогда молись. Авось святой пошлёт тебе другую.

Тони неловко спрыгнул вниз.

- А знаете, о чём нам, братцы, надобно молиться?

- О дожде? - просто спросил краснолицый пекарь.

- Не только. О том, чтоб Полуда не знал о лазе, который папаня оставил в толще стены. Гас хоть и пришлый, а всё же мог где услыхать. К тому ж его конюшни стоят бок о бок с казёнными погребами, куда выведен лаз.

- Брось, - посоветовал смуглый, - тут и местные мало что знают. Погреба, говоришь?

Тони принял простодушный вид:

- Я не думал, что это секрет. Полагал - просто всем пока не до выпивки.

Множество взглядов сошлось на нескладной сутулой фигуре сына строителя башни.

- То есть как? Значит, можно уйти, когда совсем будет худо? - пробормотал поражённый булочник.

- Куда тут уйдёшь, - сдержанно заметил владелец второго самострела - крупный седой человек с серебряной серьгой в ухе.

- Под погреба, - удивлённо вспоминал паренёк с забинтованной головой, - были заняты подземные полости. Там, в пещерах, есть ещё тоннель, выходящий за город, к реке.

- Но это же всё меняет. Или нет? - чей-то голос звучал неуверенной надеждой.

- Нет, - безжалостно отрезал одноглазый.

- Да, - без особой радости возразил ему Тони, - мы можем уйти - я, ты и ты. А вот он, - последовал кивок в сторону музыканта, - он не может. И другие, кто ранен. Узкий лаз, как печная труба.

- Что ж, - сказал парень с забинтованной головой, - не очень-то и хотелось. Но если вдруг - где искать этот лаз?

- Этажом ниже, - Тони кивнул на люк в полу, - главное, чтоб они не нашли его раньше.

- Вот уроды, - необыкновенно отчётливо донеслось от одной из бойниц, - поджигают.

И ничего нельзя было поделать - оставалось только смотреть, как варварские стрелы с горящей привязанной паклей вонзаются в груды натасканного хлама, в неубранные тела товарищей и врагов, как медленно занимается бледное пламя, почти невидимое в свете закатного солнца.

Сначала огонь казался совсем нестрашным. Жар медленно поднимался вверх. Но дыма становилось всё больше, и вскоре часть запаса питьевой воды пришлось пустить на тряпки, сквозь которые было чуть легче дышать. Кто-то возмутился подобной расточительностью и заметил, что намочить лоскут ткани каждый может и не расходуя воду, - но остальные на предложение не откликнулись.

Иногда ветер относил дым в сторону и слегка продувал помещение. Многие разделись по пояс. Загорающиеся сквозь мутное марево красные блики на взмокших телах напоминали то ли об общей бане, то ли о преддверии ада. Медный диск солнца опускался за крыши погибшего города.

Стрелять стало почти невозможно, но Тони терпеливо караулил у верхней бойницы, щуря слезящиеся глаза.

- Пусть подойдут поближе. Представление в самом разгаре. Топчутся, выжидают. Давайте же, тут интересно.

Сет полагал, что сознание музыканта затуманено болезненной полудрёмой, но тот неожиданно схватил его за руку и спросил, тихо, настойчиво:

- Ты можешь что-нибудь сделать?

Пробиравшийся мимо одноглазый ополченец развернулся и уставился на еретика:

- И верно, огненный маг, тебе ведь это под силу? Туши!

Сет ответил тяжёлым взглядом.

- Не могу. Кто-то мешает мне. Пространство, где действует магия, занято чьим-то присутствием, мне туда не пробиться. Не представлял, что такое возможно. Не могу понять, природу этого могущества - человеку с подобным не совладать.

- Это может быть Фран? - еле слышно спрашивает юноша. Но Сет не знает, что ответить. Всё совсем непохоже на то, к чему он готовился. И ощущения пока не поддаются истолкованиям.

- А нечего тут понимать, - доносится сверху голос Тони, - Тёмный Одо смотрит на нас. Ты против него не колдун, еретик. Так - дитя. Попробуй после заката. Говорят, Роксахорова колдуна никто не встречал в потёмках. Уходит к себе в шатёр. Немного осталось.

И это оказалось правдой. С последними лучами вечерней зари таинственный чёрный всадник на чёрном коне удалился в сторону вражеского лагеря. Спустя некоторое время потянулись следом и растаяли в темноте остальные разочарованные зрители. Тони утверждал, что юный полководец медлил и оборачивался, словно не в силах признать досадную неудачу, но, возможно, Тони было просто приятно так думать. Вряд ли ему удалось рассмотреть всё в подробностях. Быстро и бесповоротно наступила ночь.

И тогда дело пошло на лад. Сет достаточно быстро справился с пламенем и немного развеял чад. Горькая дымная тьма по эту сторону стен была заполнена движением, огнями и голосами, но вся эта возня уже не имела отношения к уцелевшей горстке горожан. Победители осваивались в городе.

Стало ясно, что защитники башни получили какую-никакую, а передышку.

Загрузка...