Демоновы присказки

Глава 4. Испытание печатью

Скрип — скрип. Скрип — скрип. Хорошо… в смысле, высоко сижу. Далеко гляжу. Помните меня дракон в образе геккона Геши забегами по потолку и стенам тренировал. Ну, в смысле, он убегал — я догоняла. В этот раз в роли Геши пришлось выступить мне. Нет, ящерицей я не стала. Нет, большой ящерицей тоже. Просто в этот раз убегала я, а догоняли меня. И самое несправедливое — их двое, а я одна. Обидно, да?

Тренировки с ящером помогли — я убежала. Ну как убежала? Понимая, что полагаться на свои физические данные, в забеге от двух тренированных демонов не стоит, и решила быть изобретательнее Геши и забралась туда, где меня стопроцентно не достанут. Только спустя полчаса поняла, что скорее зря это сделала — как-то неуютно мне стало сидеть на верхушке одной из башенок замка Белета, обнимаясь со скрипучим флюгером.

Нет, поначалу было даже интересно — поизучала профиль демона запечатленного в этом куске железа, посравнивала его с мордой почти-что мужа, а потом… потом стало скучно… потом еще и страшно…. дальше уже просто жутко.

Во-первых, до меня начало доходить, какое количество метров разделяет меня и брусчатку в замковом дворе.

Во-вторых, я отчетливо поняла, что самостоятельно отсюда не слезу. Нет, я не спорю, у страха глаза велики — я собственно потому и смогла так быстро забраться на эту верхотуру, но страх, адреналин и что-то еще уже ушло, а я так и осталась здесь сидеть и слезать жуть как боялась без того самого пресловутого адреналина.

И в-третьих, то, что башенка маленькая и туда никто кроме меня не поместится — это конечно хорошо, но (!) другие башенки-то никто не отменял. Вон они, стоят неприкаянные. А на них, по обе стороны от моего «гнездовья» примостились очень злые демоны. И глазами ведь так и едят, чтоб они подавились!

Подлететь ко мне боятся — вдруг сорвусь от нервов. Не в истерику — вниз. На одной крыше вдвоем для сговора против меня не поместились. Вот теперь сидят, аки аисты рогокопытные, через меня перекрикиваются — пытаются обстановку разрулить и меня эвакуировать. Пока что не очень получается. Потому что ни один не хочет уступать — принципиальные, ёлки!

Вот теперь и сижу, пытаюсь устроиться поудобнее и дождаться возвращения Белета домой. Думать о том, что он мне выскажет по поводу моей выходки, не хотелось — ясно же что ничего хорошего. Одна надежда — добытый архив. Вдруг такая вот взятка прокатит?

Не прокатила. Вернее я даже не успела о ней рассказать. Демон был не просто зол — он был в бешенстве. О чем явственно намекала полная трансформация. И не говорите мне, что он это сделал исключительно, чтобы воспользоваться собственными крыльями.

Сначала он обшипел моих соседей по «гнездам» — ну да я понимаю, что нормально разговаривать такое количество клыков мешает, а прорычаться не дает жажда конспиратизма, чтобы мои нежные ушки не услышали все триста пять способов пыток, которые он пообещал охранничкам.

Откуда я знаю? Я на вас удивляюсь. У меня папа кто? А я кто? Да у нас в семье сплошных полукровок с детства обучают развивать острый слух, чувствительный нюх и зоркий глаз. Нет, не как у орла. Как у демона. Так что шипи не шипи — все равно услышу. Только знать об этом одному сейчас очень разгневанному демону не нужно — неведение иногда благо… для тех, о ком не ведают.

Потом собственно меня начали снимать. Снималась я плохо — пальцы ни в какую не захотели расставаться с флюгером, а флюгер не горел желанием расстаться с крышей. В общем, стали думать, как быть.

Ну, это я стала думать. А Белет решил пойти самым кардинальным, но, тем не менее, эффективным способом. Нет, пальцы мне никто не отрезал. И кисти тоже не пообрубали. Меня поцеловали.

Сначала как-то было не до того. Все же крыша, флюгер… «аисты» рядом… А потом… потом, знаете, увлекло так… сильно. И флюгер уже стал не таким нужным и родным. Захотелось обнять кое-кого помягче и потеплее. Ну и что, что не романтично — я просто сильно замерзла. А когда мне холодно — романтика в голове особо не задерживается.

В общем, меня сняли. Аккуратненько спустились вниз. Потом… злобно зыркнули на ржущего дракона, неласково подхватили меня и потащили обратно в замок.

Получать заслуженное, но болезненное для моей пятой точки, я никогда не любила, а потому подумала о том, что стоит отвлечь немного «мое транспортное средство» и «небожественную кару» в одном лице. Просьба еще раз показать портретную галерею не проконала — еще одно историческое знакомство меня с его предками, демона не увлекала.

Отвлечь пожеланием, высказанным интимным голосом, принять ванну, удалось, но… ненадолго. Косились на меня уже не столь яростно, даже определенный интерес, совершенно противоположный гневу, иногда проскакивать в глазах начал.

Потом решила, что в должниках ходить не люблю — долги, они вообще, опасная вещь для любого индивида. И вернула долг… поцелуем.

А что? Он меня поцеловал? Поцеловал! Ответный чмок получил? Нет! Вот теперь и возвращаю. Так сказать, мне чужого не надо.

Способ подошел на все сто. Сначала демон просто остановился. Потом видать устал меня держать, и прижал меня к стене. Поцелуй становился все глубже, уже не только он, но и я увлекалась все больше, а потом… потом мне вообще стало все равно. Хвостик обвился вокруг его талии вместе с моими ногами, а меня почему-то сильно подхватили под попку и… побежали.

Мысль о том, зачем бежать, если можно просто переместиться? Даже не рассматривалась. Ну, бежим и бежим — не я же ноги утомляю!

Момент, когда оказалась в незнакомой огромной спальне, я опять пропустила. Немного очнулась от застилавшего голову дурмана, только когда ощутила, что горячее тело, дарившее мне до этого столько тепла, резко отстранилось. Я даже застонала, протестуя.

Пытаясь понять, почему остановились, почему не дарят мне больше своего огня и ласки, попыталась сфокусировать взгляд. Демон смотрел на меня внимательно, и чего-то ожидая.

— Ты понимаешь, что если мы сейчас не остановимся, то потом уже будет поздно. Брак свершится и ты от меня уже никогда никуда не денешься?

Пьянящий туман в голове все еще присутствовал, но мыслить трезво уже не мешал. Понимала ли я? Да, понимала. Точно так же, как понимала и то, что как бы не скрывала своего к нему отношения, ждать больше не могу. Не могу и не хочу. Мне надоело скрывать свои чувства даже от самой себя… а еще… меня до ужаса пугала ситуация с Гаапом.

Голос отчего-то сел и не слушался, потому, решив не распыляться по мелочам, просто обняла демона за шею и потянулась к губам.

Вы когда-нибудь наблюдали долго за огнем. Сначала он маленький, кажется, дунешь — затухнет. Потом разгорается, захватывая все больше и больше территории, становится сильнее, подымается ввысь.

Сначала ты чувствуешь идущее от него тепло. Но потом он разрастается и опаляет тебя так, что невозможно находиться рядом.

Любовь двоих похожа на огонь, иногда нежный и дарящий тепло, а иногда… обжигающий до невозможности.

Нежные пальцы, касающиеся скулы и шеи. Глаза, от которых невозможно оторвать взгляд, дарящие игру оранжевых всполохов. Огонь. Тот, в котором я могла раствориться без остатка и без сожаления. Я уже растворялась в нем. И больше не надо было смотреть в глаза, чтобы понимать… чувствовать друг друга.

Медленно, тягуче, в противовес сжигающему изнутри пламени, он начал прокладывать дорожку поцелуев. Чувство натянутой струны становилось все сильнее, требуя, приказывая, призывая к главенству, свободе.

И я поддалась этому зову.

Жар губ поглотил без остатка. Огонь до того тлевший внутри начал разгораться сильнее… от каждого касания, каждого поцелуя… И чем сильнее становилось это пламя, тем неистовее становились мы.

Это была борьба. Порывистая, требующая, ласковая, заставляющая действовать. Казалось, что по моим жилам растекался жидкая лава, разгоняя холод пустоты и одиночества.

Все существо говорило мне, что так верно, все правильно… и я верила.

И так же, как и он исследовала, ласкала, касалась… но так и не могла достигнуть пика, переступить ту грань, к которой раз за разом меня умело подводили и… отступали.

А пламя словно бесилось внутри от невозможности достичь точки невозврата… освобождения. Тот миг… единения, слияния… полного и безвозвратного, взорвался вулканом огненной лавины, раз за разом накатывавшей вновь и вновь. Не позволяющей забыться, требующей запомнить все… до последнего жеста, последней искорки вспыхнувшей во мне и плыть… Плыть дальше на расслабляющей волне блаженства.

Меня опять целовали… не огненно — нежно, едва касаясь. Мои пальцы мягко взяли и переплели со своими. Сначала, я даже не поняла для чего.

Потому оттого более удивительно было наблюдать меняющие цвет татуировки от запястья до предплечья, которые переливались, перетекали и вспыхивали то красным, то оранжевым, то желтым. Из минуты в минуту меняя все оттенки огня…. Плавно-о-о, не торопясь, не даваясь уловить момент перехода, изменения.

Живой огонь… во мне… и в нем. Один огонь… на двоих.

Усталость накатывала медленно и я так и уснула. Переплетя пальцы, прижавшись к телу, на плече… мужа.

Утро было… в общем, было. Уютное такое, не-е-ежное-е-е. вставать совсем не хотелось. Ну вот, нисколечки. Впрочем, на этом никто особо не настаивал, на работу мне было еще не скоро, по крайней мере, часы говорили именно это, так что мной единолично было принято решение немного полентяйничать.

И что удивительно, не возникало никакого желания, как рассказывали мои подруги, подскочить пораньше и мчаться на кухню готовить любимому завтрак. Омлетик там, кофе… у меня вообще сковорода теперь никак не ассоциируется с кухней — исключительно боевое оружие. А еще я начинала понимать, отчего у боевых бесовок мужья такие хозяйственные, да.

Искоса осматриваю лежащего рядом демона. Красив, сама себе завидовать начала. Под бархатистой смуглой кожей литые мышцы. Вот, поражало меня такое — нежность и сила в одном флаконе. Казалось, я могла гладить его часами, потому пришлось мысленно дать себе подзатыльник и убрать свои загребущие ручки.

Подняв глаза чуть выше, увидела губы. Кажущиеся такими жесткими, а на самом деле мягкие, дарящие столько наслаждения… внизу живота начинало сладко тянуть. Нет, так дело не пойдет — надо отвлечься. Усилием воли переключила мысли в другом направлении.

В общем, лежу, и даже в принципе никого не трогаю, а мысли-то в голове так и роятся. Первой возникла пугающая мысль о последствиях рассказанных дедом в виде нагрузки первой из верховных, а также рогах и крыльях… жесть! Как-то я об этом вчера вообще не подумала. Возбуждение начало улетучиваться само по себе.

Потом пришла вторая мысль. Причем испугала меня еще больше чем первая. Потому что эта вот «первая» для меня пока еще совсем эфемерное зло, а вот баб Лилин гнев на тему срыва свадьбы у пра-пра-и-еще-фиг-знает-сколько-правнучки — это зло вполне знакомое и достаточно ужасающе. Лилит Младшая в гневе была страшна. В прямом смысле этого слова, между прочим.

Дальше накрыло что-то из серии «а-а-а-а! Что делать?! Как себя теперь с ним вести?!» В общем, опять кошмар. Смогла успокоиться только после того как почувствовала, что весь мой с таким трудом отработанный контроль над внутренним огнем тает и я скоро, как дракон-малолетка опять буду плеваться огнем — стало жалко кровать. У меня теперь с ней только очень хорошие воспоминания ассоциируются.

После третьей мысли поняла, что пора будить уже-мужа и требовать, на вдруг посетивший мою голову вопрос, ответа.

Оказалось, будить никого не надо — кое-кто уже давно не спит и как-то подозрительно пристально за мной наблюдает. И что мне делать?

— Кхм… привет, — это у меня такой голос хриплый? — можно вопрос? — признаю, дура, с ними вот так сразу в лоб нельзя. Мужчины, они ж вроде любят, чтобы их похвалили там, повосхищались. Только у меня вот ни одной такой мысли в голове сейчас не мелькает. Не-не, все было действительно… мм… волшебно… Просто, если я сейчас что-то на эту тему вообще ляпну — покраснею и засмущаюсь.

Впрочем, я уже и смущаюсь, и краснеть начинаю… Так, главное не паниковать!

— Какой вопрос? — и взгляд такой… непонятный.

— Зачем надо было делать повторную помолвку?

— М-м-м?… — ох силы, ну что тут непонятного? Или он просто тянет время? Ладно, сделаем непонятливо-умный вид и подыграем.

— Ну, первый раз помолвку сделали и потом скрыли. Правильно? — так, головой кивнул, значит, пока не отрицает, — а второй раз ты меня возле ШВиКа подловил и заставил повторить свое согласие на брак и помолвку… Зачем? Ведь я итак уже была твоей невестой.

Кажется, ему не понравилось мое «заставил», да и такого вопроса на утро после первой совместно проведенной ночи от меня, видимо, никто не ждал.

И все же мне ответили.

— При договорных браках в малом возрасте процесс бракосочетания разделен на три этапа.

Интересненько. И-и-и?…

— Первая часть — ритуал проведенный Лилит и Асмодеем, — кажется я догадываюсь уже для чего нужен был второй раз, — вторая помолвка должна была совершится уже после твоего совершеннолетия по магическим законам и… совершенно добровольно с твоей стороны, — ничего себе добровольно, да я тогда как заяц скакала лишь бы подальше от него и его притязаний быть! Дальше было произнесено с нажимом, — добровольно… иначе бы, милая, второй этап магические силы не посчитали бы завершенным.

Небольшой вздох удовлетворения, как будто он только что проделал колоссальную работу и, наконец, получил положительный результат. Хотя-я-я, почему «как будто»?

— Заключительная часть прошла сегодня. Теперь уже никто не посмеет заявлять на тебя права — ты моя! — твоя-твоя, чего ж так сжимать-то в объятьях — ребра уже трещат.

Чем больше я трепыхалась вырваться из железного захвата, тем сильнее меня прижимали. Потом решили доказать, что я все-таки его и что не должна начинать разговоры на такие темы после Такой Ночи. Доказывали с удовольствием (и его, и моим), не спеша, наслаждаясь каждым моментом подольше. Уже на пике, стоя на той самой вершине и ожидая мужа, услышала шепот. Легче перышка, невесомее ветра… на грани слышимости. Зная, что если бы так не ждала этих слов — не услышала бы.

— Люблю, слышишь, больше жизни люблю… никому не отдам!..

И в душе эхом отзывалось «люблю». Такое же нежное и невесомое. Настолько хрупкое, что боялась произнести это вслух. Хотелось зарычать, заклеймить, оставив навсегда метку, что это мое… Но, боязнь быть не понятой и высмеянной заставляла молчать, скрывая собственные порывы. Мое эхо его «люблю» стало последней каплей, заставившей все внутри взорваться.

В общем, к завтраку чувствовала себя как желе — все такое в полной неге, расслабленное и трясущееся.

А еще не знала, как буду смотреть в глаза Гаапу и брату. И понимала вроде как, что взрослые мужчины и все прекрасно понимают, а все равно… стыдно-о-о-о.

Татуировки с рук так и не ушли. Потому помучившись, плюнула на все и пошла на свой личный эшафот с гордо поднятой головой. Авось не отрубят? Голову, я имею ввиду, не руки.

В столовой было на удивление спокойно. Руш сидел за столом и посмеивался, глядя на вошедшую меня. Странно, но в его глазах прочла только одобрение своему поступку. А ведь он единственный из всех родственников (прабабку Секлету я не считаю), который относился к Белету с большим подозрением и каждый раз чуть ли не сканировал того взглядом. Или уже достаточно насканировался, чтобы понять, что это за человек… тьфу ты… демон? Надо будет потом поинтересоваться.

Гаап тоже сканировал… меня… вернее мои татуировки выглядывающие из рукавов на три четверти, правда, так ничего и не сказав, продолжил кушать. Только вот… мне все же показалась промелькнувшая во взгляде мимолетная грусть?

— Ну, сестрица? Добилась-таки своего? — пнула одного не в меру болтливого дракона под столом, — и не пинайся. Нам с тобой еще работать.

Последняя фраза заставила вскинуть бровь.

— И нечего делать такое лицо, — Руш довольно фыркнул и продолжил, — группа у тебя выходит на практику завтра. Аграт, согласилась дать тебе сегодня выходной. А тебе теперь еще усерднее надо тренироваться.

Он что, сообщил проректорше причину моего отсутствия? Это же все равно, что по радио сообщить! Караул! Меня мои убьют! Причем все!

— И не дергайся, я ей ничего не говорил, но советую родственников оповестить сегодня же, потому что завтра все итак обо всем узнают.

Ну, что вам сказать? Я старалась… чтобы меня не убили сразу. От бабы Лили пряталась долго, успев оповестить о радостном событии, папу, маму, деда, бабушку Рогнеду, прабабку Секлету. Дальше уже сообщать смысла не имело — заработало сарафанное радио и от сестриц посыпались сообщения с требованием немедленно перезвонить. Правда, маме и бабулям по ее линии выдала подкорректированную версию произошедшего. Никакого замужества, ни-ни. Пока что для них все на уровне так называемых гражданских отношений.

Родственницы у меня, как и всякие ведьмы, в это м вопросе оказались понимающими — мол правильно, сначала человека нужно получше узнать, а уж потом… То что это «потом» уже свершившийся фактически шаг пусть им папа с дедом сообщают — я суицидальных наклонностей никогда не имела, да.

Страшный момент оказался… не таким уж и страшным — Лилит, когда ей не ту прическу сделают, намного свирепее выглядит. А так… даже не кричала, лишь сообщив, что она уже давно чего-то такого ожидала, но… «свадьбе все равно быть».

Я в принципе не сильно сопротивлялась. Все же хотелось пройти после церемонии под арочкой из скалок и сковородок, да.

А вот драконо-брат оказался беспощадный — замучил, изверг, своими тренировками. Хотя стоит отдать ему должное — за прошедший день я сносно смогла контролировать увеличившийся уровень огня почти вдвое. Думать о том, когда у меня начнут лезть рога, копыта и крылья, я запретила себе напрочь… по крайней мере пока. Вот когда появятся… тогда и буду нервным тиком страдать.

Завершение этого суматошного дня было все же более приятным — мне устроили романтический ужин…. Да, в хозяйской спальне, за небольшим столиком в полумраке комнаты, который рассеивали небольшие разноцветные фонарики. С красной икрой (и где только взял в Шеоле?), лососем по-венгерски и просто волшебными салатиками. Объевшись своего самого любимого — поняла, что встать смогу только при помощи домкрата, подъемного крана… ну, или чего там еще из техники можно под это дело приспособить. Я даже уже примерялась к тому, как перебраться на кровать, когда принесли десерт… и осознала: «туточки я и умру… от переедания». Ну, невозможно оставить такую нежную, кисло-сладенькую вкуснотеньку и все тут!

Вкуснотеньку предложили поставить на прикроватную тумбочку для «перекусить попозже», при этом загадочно поигрывали бровями. Коварные планы некоторых товарищей я осознала нескоро, а уж когда до меня дошло… было уже поздно, что-либо предпринимать. Да и не особо-то и хотелось.

Доесть свой десерт я смогла… ближе к полуночи, да. И, честно говоря, не сильно об этом жалела. Как раз все… эмм… утряслось… и аппетит нагулялся снова, да. А с такими энерго-затратами бояться лишних жировых отложений совсем не стоило.

Так и сидела, прикрывшись простыней на кровати встрёпанная, раскрасневшаяся, с большим удовольствием подъедающая остатки десерта, и старалась не смотреть на слишком уж довольное лицо моего личного демона.

Сейчас, рядом с ним, мне было так тепло и… ярко, что ли, на душе.

Уже позже, умостившись у мужа под боком и сопя ему в выемку ключицы, ощущая такой родной запах, я, наконец, поверила, что это не сказка… а действительность. Теперь это моя самая обычная сказочная реальность… и мне это нравилось.

А утро… Утро прошло под знаком забега. Сначала я бегала комната-ванная-комната, осознавая, что чуть не проспала, а одна зараза — да простит меня Зараз! — меня не разбудила. Эту самую заразу спасало только одно — меня просто пожалели будить так рано. Все же мур-р-р, как приятно, когда о тебе так пекутся.

Потом бегала по столовой. Ну как? Сначала прибежала — увидела, что дракона нет и ломанулась к нему. Наглый чешуйчатый бессовестно дрых — ну, со мной-то все понятно, а он?! — в общем, брат получил соответствующее пробуждение — кувшин воды на голову и…

И после этого я еще быстрее забегала. Поначалу просто от него по комнате, потом задав себе направление в сторону столовой, заманивая, так сказать, этого соню на скорый утренний перекус — полноценный завтрак из-за недостатка времени был для нас, к сожалению, потерян.

Дальше забег продолжился уже в столовой, вокруг стола. Гаап, сидевший невозмутимой скалой, все так же молча поедал свой завтрак, не обращая на нас внимания. Мы же, притормаживая на поворотах, успели нахвататься, блинчиков с кленовым сиропом, запить все это молоком и все также трусцой удалиться в открытый драконом портал.

Институт нас встретил мерным гулом. Студенты куда-то спешат, преподаватели о чем-то шепчутся, в общем, нормальная для учебного заведения суета. А потом меня настиг ОН.

Честно, думала рожу, еще не забеременев. Я даже присела немного, когда, входя в свой маленький кабинетик, в первый раз услышала институтский звонок, сообщающий о начале занятий. Как-то до этого все никак не выпадало мне такого «счастья».

Сначала подумала, что кто-то подшутил и перенес меня в здание корпорации в не самое удачное для АДа время. Рев Бегемота в обличии собаки я слышала только один раз, когда ему местный коновал… то есть бес-стоматолог лечил оба верхних резца и правый клык. Главный адовый виночерпий и Хранитель Кубка почему-то считал, что в собачьем облике пережить это будет легче — ошибся.

Какой умник додумался записать этот рёв и поставить его вместо звонка даже спрашивать не буду — Аграт у нас всегда достаточно креативно мыслит.

Вон, как первокурсники шустро прыснули врассыпную по аудиториям. Старшекурсники тоже содрогаются, но этим по статусу положено не показывать, как им после такого в туалет хочется.

Я тоже прониклась… и решила на глаза пока нашей креативщице не показываться. Дождусь конца рабочего дня и… пойду сдаваться. Мне сегодня еще в ее присутствии Трише первый зачет сдавать по начальному блоку упражнений нападения и защиты.

Пойти, что ли сразу самоубиться? Чтобы посторонние не имели возможности сделать того же, но уже собственными руками. Эта ж… боевая бесовка опять меня кренделем закрутит еще и пятки возле ушей пощекочет, чтоб я там от смеха вообще загнулась.

С Тришей рассчитались мы быстро. Она даже не особенно-то меня и мучила — видимо постеснялась вытворять сие непотребство перед непосредственной начальницей. От Аграт удалось сбежать довольно легко. Так уж получилось, что многоуважаемая учительница невольно послужила тому причиной — пока они вдохновенно обсуждали дальнейшие мои испытания… то есть боевое воспитание, конечно же, воспитание, я бочком-бочком добралась до двери и тихо просочилась наружу.

Пусть обсуждают… без меня — и без того дел хватает.

Ближе к вечеру получила первый, присланный практикующей группой отчет — капец. Кто? Скажите мне, кто придумал такой символ сатанистам? Какой идиот удумал всучить им эту сборную солянку за знак «Церкви Сатаны»? И да, дядя Сатан видел, какую ему финтифлюшку присвоили?

Долго пытала Алистера… морально — физически ему уже все давно пофиг. Душа не выдержала и сдала всех инициаторов с потрохами.

Оказалось, все началось с тамплиеров. Не-не, не тех сексуально-озабоченных орденцев «восточных» — подопытных Аграт — а тех самых, что ни на есть исторических. Уж не знаю, какой «умник» из инквизиторов подсунул им эту идею во время пыток, но факт остается фактом — тамплиеры «признались в поклонении Бафомету» и… естественно умерли совсем неестественным образом — инквизиция в те времена очень любила костры, угу.

Название было вполне эфемерное и не всем понятное, если бы не… Не еще один «умник» уже из ШИДа, отправленный с группой некоторое время спустя на практику в верхний мир для создания новой фишки по привлечению к грехопадению и извлечению дополнительной энергии, которая поступала во внешние слои эфира от поклоняющихся.

Этот неуч, решив долго не мучиться и собрав все возможные религиозные учения и символику верхнего мира, начал ваять.

Всего лишь частично понимая основы сигилизации, не забыл нарисовать два круга (внутренний и внешний) и перевернутую пентаграмму — тоже в принципе вполне понятно — энергия проходящая через пентаграмму, должна была уходить через острый угол внизу, направленный в сторону нижнего мира. Согласно закону воздействия любой ритуальный знак закрепляет слово, действие и духовное воздействие на внешние эфиры, то есть служит физическим средством того, что маг хочет сделать.

На этом вся правильность его закончилась и дальше начался винегрет. В перевернутую пентаграмму этот… двоечник впихнул козлиную морду древнегреческого божка Пана — видать исключительно потому, что по форме внутреннего периметра к перевернутой пентаграмме она подходила идеально. Козел! Причем оба — и Пан, и двоечник! Потом зачем-то выйдя за внутренний круг по его диаметру напротив лучей звезды разместил имя Левиафана древне-ивритскими буквами. Вот зачем пихать название кита на другом языке, которого в древности принимали за морское чудовище? Захотелось показаться эрудированным? Какая связь между козлом, китом и Сатаном?! Вот и я не понимаю. Одним словом — КОШМАР!

Вот и получалось, что потоки энергии, которые должны были идти от поклоняющихся в нижний мир распылялись хаотично между греческими совсем уж мифологическими — тем самым не давая уйти им в забвение — и гематрическим шрифтом, который получая свою порцию систематически претворял черные потоки в белые. И только совсем небольшая толика энергии действительно уходила в Шеол. Караул! Кому-то рассказать — засмеют. Почитатели демона посылаю импульсы энергии божественной половине мира. Плюс ко всему от этой части потока темная энергия все же просачивалась в структуру воды, вызывая постоянно то цунами, то ураганы.

И самое обидное, теперь уже ничего сделать нельзя. Поначалу этот знак начал возрождать в средине девятнадцатого века один французский совсем не благочестивый и слишком любвеобильный монах, Альфонс-Луи Констан (говорящее первое имя, да?). Которого из-за его любвеобильности лишили сана.

Рекламировал он знак этот долго и усердно, подобрав себе вполне подходящих учеников, которые и продолжили его дело. Хоть и вяленько, но… А потом появился в северной Америке некто Антон Шандор ЛаВей потомок русских эмигрантов. Развил бурную деятельность, решив не придумывать ничего особо нового, поднял все хорошо забытое старое и создал-возглавил обновленную сатанинскую церковь.

А коммерческая жилка подсказала еще и зарегистрировать тот самый проклятущий знак, как торговую марку. Правильно, а то вдруг конкурирующая церковь присвоит значок и будет выпускать футболки с этим логотипом…

В общем, сей…мм… предприимчивый человек успел наворотить многое, поставить все на конвейер и выбить своему делу место под солнцем. В смысле, даже после кончины господина ЛаВея, его близкие получают процент за аренду логотипа, членские взносы от вновь созданного очередного сатанинского филиала, и издания традиционной сатанинской библии… И все это мимо нас!

Как демоны АДа могли профукать такой источник дохода, я не понимаю. Вот совсем. И ладно бы это. Отомстили бы и забыли, но… По внутреннему циркуляру АДа, которому подчинялся и ШИД, любая созданная выходцами нижнего мира группа поклонения должна курироваться и поддерживаться всегда, то есть получается, что эти прогрессивные сатанисты зарабатывают, а наши демоны и черти на них еще и должны пахать практически даром.

Уж не знаю, в каком зале АДа сейчас «отдыхает» этот самые сатанинский коммерсант, но ему явно не повезло — наши такого не прощают, хоть и могут в какой-то степени восхищаться.

От начала полноценных разборок меня отговорил папа, сказав по телефону, что знает об этом нонсенсе, но и на старуху бывает проруха. Ну да, ну да, кому ж нравится чувствовать себя облапошенным.

В общем, проверила отчеты по уже проверенным сатанистам, решила сгонять завтра инкогнито на проверку прохождения практики и сделала себе заметку разобрать с группами вопрос о законах сигилизации и ошибках при создании печати.

Уже глубоко после обеда, а вернее вечером, выползла из своей «каморки» в коридор в надежде на перекус, но… кто ж мне даст. Синепрядый вихрь подхватил под руки и потащил в зал на тренировку. На мои вопли о голодной смерти выдали огромный бутерброд с бужениной, который я радостно зажевав, сообщила о чьей-то неминуемой смерти от всех моих родственников сразу, если у меня разовьется язва желудка от таких вот сухих перекусов и неправильного питания.

Ответили мне в том же духе — сказав, что зарабатывать мне нечего, язва к язве не липнет. Хотела покусать — не получилось — чешуйчатую кожу обычными зубами не возьмешь, а зловредный дракон наотрез отказался убрать частичную трансформацию — заражу еще его, не дай силы! Пришлось бить, если то трепыхание, можно было бы так назвать.

Нет, ну не гоняться же за ним с боевой сковородой — брат все-таки — а так хотелось… эх-х-х…

Домой добралась затемно. И только оказавшись в знакомом холе поняла, что уже в мыслях называю замок Белета домом. А еще осознала, что за весь суматошный день так и не увидела ни разу Гаапа. Нет, он наверняка был где-то рядом, но… явно не хотел показываться на глаза.

Не знаю почему, но мысль о том, что с ним надо поговорить, меня не отпускала. Вот же ж, только этих проблем мне и не хватало.

Белета не было долго, потому ужинать сели без него. Руш, как и всегда, этикетами себя особо не утруждал, светские беседы за столом не поддерживал и, поев скоренько, смылся очень быстренько, оставив нас с Гаапом наедине.

Демон показался на глаза, как раз перед самым ужином, не давая мне возможности найти его до этого. Только уловки его мало чему помогли — братец смылся пораньше и думается мне, что не просто так.

На второй минуте после ухода дракона мой навязанный телохранитель подавился.

— Что? — и чего у нас тон такой недовольный, спрашивается?

— Долго в прятки играть будем?

— А что, уже надоело? — не нравится мне этот прищур.

— В детстве не наигрался? — на меня, нахмурившись, зыркнули.

Черт! Как я могла забыть?!

— Извини, — устало потерла лоб рукой, — я действительно не хотела.

Кушать расхотелось совсем, потому отложив вилку с ножом, поставила локти на стол — мама меня за такое убила бы, если б увидела, ага! — оперла на сложенные замком ладошки подбородок и посмотрела на собеседника.

Я понимала такую реакцию. Ему в свое время не повезло. Как и мой отец, матери он не знал. И старшей женщины в семье е него нет — не могла же Лилит раздробиться на много маленьких баб Лиль, чтобы в каждом демоническом семействе было по старшей, древней демонице. Потому и не получил он ни материнского тепла, ни простой женской бескорыстной заботы. Может и потому так стремился стать частью нашей семьи? Наверное. И вообще грустно это все.

В общем, многие из высших воспринимают высказывания об их детстве часто болезненно, а Гаап же особенно. Не знаю, что такого сделала его отец, но слово «детство» чаще всего вызывает в нем приличную ярость. От ответного удара от язвительного демона меня спасло скорее мое положение и принадлежность к женскому полу.

— Серьезно, как-то вообще вылетело из головы ваша… уязвленность…

— Наша? — язык мой — враг мой. Блин, лучше бы вообще молчала.

— Ну-у-у, — а была не была, прибьют, значит, так и будет, — высшие болезненно реагируют на разговоры в этом направлении.

На меня смотрели с непонятной смесью интереса и хмурой обреченности.

— Никогда не думал, что у меня есть уязвимое место.

— Ну, не настолько оно уж и уязвимое, — отмахнулась я, — просто зацепить вас этим вполне возможно.

— И, тем не менее, оно делает меня уязвимым, а это недопустимо, — и что сказать ему на это?

— А давай я тебя с сестрой познакомлю, — кажется, я таки нашла, чем его заинтересовать, да еще и стрелки на другую тему перевести. Ты гляди, как у него бровки к рогам подымаются? Загляденье просто. И главное — вся хмурь с лица сплыла — одно удивление осталось.

— Сестрой? — и чего тупим, спрашивается? Или новость настолько ошеломляющая?

— Ну да, у меня есть много сестричек, но эта… думаю, тебе больше всех подойдет.

— С чего такое расположение к моей хамско-похитительской персоне? Ты же меня на суде живьем схомячить была готова! — пожала плечами.

— А чего ты хотел? Меня тогда само похищение это дурацкое разозлило, дура эта твоя припадочная, с манией величия, убить хотела — вот половина моя демоническая и требовала утолить жажду крови, а ты только один там в кандидатах и был. А отношение… Ты просто не знаешь по-настоящему, что такое хорошая семья.

— Как у вас? — опять эта грусть в глазах.

— Как у нас… и не только.

— Не стоит, — вот… идиот! Гордыня не позволяет помощь принять? — мне достаточно просто быть с тобой рядом.

Возникло дикое желание побиться головой об стол, а еще лучше его побить. Вдруг в мозгах, что-то щелкнет и на место встанет. Не поверю, что взрослый демон сможет просто так быть рядом с любимой(?) и радоваться ее счастью. Вот, не поверю и все! а значит, будет пакостить, однозначно.

— Послушай…

— Ты не так поняла, — ехидная ухмылка озаряет лицо Гаапа, — я просто чувствую, что должен быть рядом и тогда увижу ту, которая будет моей.

Ничего не поняла, а зачем надо было меня похищать? Захотелось кое-кого не просто побить — убить, честное благородное. Видимо, что-то такое промелькнуло у меня в глазах… кровожадное, потому что демон даже немного отодвинулся и продолжил:

— Спокойно, не надо так нервничать, — примиряюще поднял руки вверх, — я до недавнего времени действительно думал, что это чувство связано именно с тобой, как с моей женой. А оказалось…

— А оказалось, что ты мне нервные клетки, которые между прочим хоть и восстанавливаются, но долго и со скрипом, попортил просто так! — покусаю его! Нет, не так, загрызу!

У меня даже руки к его шее потянулись самостоятельно. Не, не душить — подержаться, ага.

— Тася, не о том сейчас думаешь, — до сего момента улыбающееся лицо вдруг стало серьезным, — ты же с печатью уже столкнулась?

— Ну! Идиотизм полный!

— Не совсем, — взгляд стал более серьезным, — мою специализацию не забыла?

Это он о том, что печати и знаки магические стирать может?

— Было время, когда мы обязаны были служить. И потом еще много лет Знающие верхнего мира, которых потом начали называть магами, могли нас вызывать. Нет, служения от нас они добиться не могли, но знания… Именно тогда мне приходилось снимать много печатей в ловушках, чтобы освободить своих. Потому, несмотря на всю абсурдность и расточительство в рассеивании энергии, никто не захотел менять печать Бафомета, на что-то более точное и правильно. Сейчас те самые знания практически ушли из верхнего мира и уже мало кто помнит достоверность нужных символов, но… это не означает, что их не знает никто.

— Если ты говоришь, что когда-то демоны должны были служить, то меня интересует вот что — как кто-то из верхнего мира мог в те времена узнать необходимое?

Демон оглянулся по сторонам. Интересно, что он там увидел? Слуги приходят только, после окончания трапезы — до этого им запрещено входить в столовую. Эгрегоры сами обслуживают столующихся.

— Сейчас не время и не место, но… я думаю, скоро ты все сама узнаешь. Просто постарайся быть осторожной.

Что-то мне от его просьбы уже не хорошо.

— Смысл? Ты итак все время рядом.

— Боюсь, в этот раз я не смогу быть рядом.

Ничего себе заявочка, а как же наказание?

— Ты потом все поймешь, но мне дорога туда закрыта, в отличии от тебя.

Как-то… что-то… не то. В смысле нехорошо мне. Хочется пойти и прилечь после услышанного. И самое обидное, ведь не скажет же больше ни слова. По глазам вижу.

Прилечь сразу не получилось — вернулся Белет. Причем, увидев меня шептавшуюся наедине с Гаапом — пусть и в просторной столовой — никак не прореагировал. Нет, не в смысле, что «любовь прошла, меня можно игнорировать» — меня вообще не игнорировали — наоборот, посадили к себе на коленки, поцеловали и собственнически прижали.

Просто на Гаапа больше не было той же реакции, что проявлялась, каждый раз стоило ему нас увидеть рядом друг с другом.

И что я опять не знаю?