Дело о фамильном проклятии

Исчезновение баронессы де Олонд ​

В столовой они застали Дамьена де Олонда и капитана Лафара, сидевших за накрытым столом. Впрочем, едва они вошли, рыцари поспешно встали, чтоб поклониться.

— Вот и вы, — с некоторым облегчением произнёс Дамьен, — а то я уже начал беспокоиться. Здесь постоянно кто-то пропадает. Простите, это неуместная шутка. Я посылал за вами Пьера, но он сказал, что вас нет в покоях, правда, добавил, что вы расспрашивали его об исчезновении сестры. Вы что-то выяснили?

— Потом, Дамьен, — остановил его капитан. — Сперва пусть его сиятельство займёт своё место за столом. Прошу вас, мой сеньор!

Марк сел во главе стола и рыцари только после этого опустились в свои кресла. Уловив аппетитные запахи жареного мяса и пряных овощей, он, действительно, почувствовал голод и сразу же принялся за еду. Его рыцари тактично молчали, пока он сам, немного насытившись, не взглянул на Дамьена.

— Мы узнали, что ваша сестра покинула поместье поздним вечером вместе с Жильбером де Руже, — ответил он на ранее заданный вопрос. — Но никто не видел, как она вернулась. Де Руже заявил, что проводил её до дверей комнаты. Утром её постель была смята, но девушки нигде не было.

— Зачем же она снова ушла? — нахмурился Дамьен. — Ночью… Может, пока они гуляли, она что-то потеряла? Что-то важное для неё?

— Как ты наивен… — с горечью пробормотал помрачневший Лафар.

— О чём ты? — насторожился Дамьен, но капитан не стал отвечать.

— Вы полагаете, этот негодяй причастен к её исчезновению? — он прямо взглянул на графа.

— Похоже на то, но если это он, я не понимаю, зачем ему это делать? — ответил Марк.

— Не знаю. Если честно, он никогда мне не нравился. Он был красив и знал это, к тому же его отец — граф Дюплесси. Хоть Жильбер и был бастардом, отец его признал, дал ему образование и собирался продвинуть по службе. Он не отличал его от старших законных сыновей, и этот гордец вырос преисполненным своей значимости индюком. Однако его отец умер, а старший брат поспешил отослать его подальше, снабдив рекомендательным письмом к барону де Олонду. Вас не должно вводить в заблуждение теперешнее бедственное положение этой семьи. Ещё недавно этот дом был совсем другим, здесь устраивались пиры и охоты, на которые гости съезжались издалека. Множество вышколенных слуг мгновенно исполняли любые их прихоти, а барон пользовался заслуженной репутацией героя этих мест, добывшего славу в боях под знамёнами короля Франциска. Это был совсем неплохой вариант для бастарда. К тому же отец сразу же приблизил его, чему способствовала и безответная любовь к нему Жаклин. С ней он обращался хуже некуда. Поговаривали, что у него были интрижки в Рошамбо, куда он часто уезжал. При её отце он был вежлив и предупредителен, а оставшись с ней наедине, давал волю своему дурному нраву.

— Верно, — пробормотал Дамьен. — Жильбер был из тех, кто привык получать всё, чего хочет. При мне он тоже был вполне мил с сестрой, а она, видимо, не хотела расстраивать меня, потому и не говорила о его выходках. Хотя, возможно, она боялась, что я поколочу его или вызову на дуэль и убью или покалечу. Он был всего лишь провинциальный хлыщ, а я наследник военного барона, к тому же уже участвовавший в двух военных кампаниях. Меня и Андре он побаивался, но с Жаклин обращался крайне грубо.

— Я слышал, он оказывал знаки внимания вашей мачехе, — заметил Марк.

— Я тоже обратил на это внимание, но вы же знаете, что служение супруге своего сеньора — долг рыцаря. Любой из ваших воинов провозгласит своей дамой графиню де Лорм и никто не увидит в этом ничего предосудительного. К тому же Арабелла молода и хороша собой. Пусть она и бесприданница, но из древнего и славного рода. Она родственница графа де Жуайеза, сенешаля королевства. У неё много родни, среди которой есть и те, чьи имена на слуху. Замужество лишь укрепило её статус одной из первых красавиц здешних мест.

— Значит, она не принимала его ухаживаний?

— Конечно, нет! Пусть она ровесница мне, но всегда ценила отношение к ней моего отца! Она никому и никогда не давала повода усомниться в своей верности супружеским клятвам, да и для нас с сестрой сразу стала благодетельницей. Для Жаклин в силу возраста, она была старшей сестрой, да и ко мне относится по-доброму. Сперва я был смущён её молодостью и красотой, не знал, как к ней обращаться, и боялся, что отец будет ревновать её ко мне, потому сразу же установил между нами границу, величая её матушкой. Моя предосторожность оказалась излишней, но такое обращение закрепилось. Я не так часто бываю в Олонде, но за всё это время не случилось ничего, что могло бы поколебать мою уверенность в её добродетели.

— Со своей стороны могу сказать уверенно, — добавил капитан, — у де Руже не было ни единого шанса получить её благосклонность.

— Кстати, почему она не вышла к ужину? — спросил Марк.

— Должно быть, отцу стало хуже, и она осталась у него. А почему вы спрашиваете?

— Мы недавно заходили к барону, но её там не было. Я не видел её со вчерашнего дня.

— Правда? Неудивительно. Слишком большой дом и так мало слуг. Ей нелегко управляться с хозяйством, она весь день на ногах.

— Для такой молодой и красивой дамы это нелёгкое бремя, — с сочувствием согласился Марк. — Что ж, давайте найдём более приятные темы, чем все эти потери и испытания.

— Конечно, — улыбнулся Лафар. — Нам не так часто удаётся оказаться за одним столом с вашим сиятельством и поговорить по душам. Между тем, слава о ваших военных подвигах гремит по всему югу, и нас давно мучает любопытство. Я знаю, что вы с вашими рыцарями дважды ходили в разведку к Грозовой горе. Прошу вас, расскажите об этих вылазках подробнее!

В голосе бравого капитана слышалась мольба, да и глаза Дамьена загорелись от нетерпения. Марк заметил, что даже Джин Хо оторвался от поглощения еды и бросил на него заинтересованный взгляд.

— Что ж, — улыбнулся он, — для начала я должен сказать, что удачное для нас завершение этих приключений было заслугой, прежде всего, капитана гвардии короля Александра Карнача, дружбой с которым я горжусь до сих пор, а так же его подчинённых, рыцарей как благородных, так и обладающих необычными знаниями и удивительными способностями.

Следующее утро было тёмным, и Марк не спешил выбираться из-под одеяла. Рядом с ним свернулся белый лис, положив свою большую ушастую голову на подушку. Лис изредка тихонько рычал во сне, взвизгивал и дёргал лапами, толкая Марка в бок, но это ему не мешало. Он лежал, прислушиваясь к мерному шуму дождя за окном и весёлой барабанной дроби тяжёлых капель по металлическому карнизу. В постели было тепло, а в комнате снова немного промозгло. Спешить было некуда, впереди был длинный тёмный день, и Марк не представлял себе, на что его употребить. Единственным его интересом в этом замке было расследование странного исчезновения баронской дочери и смерти кавалера де Турнье, но он не представлял себе, что делать дальше. Лениво отметив про себя, что нужно бы поговорить с баронессой и выяснить, есть ли в замке пороховой погреб, откуда злоумышленник мог позаимствовать несколько бочонков для подрыва башни, он решил оставить это на потом.

Вечером они засиделись в столовой допоздна. Он рассказал сначала о Горном походе, в котором принимал самое активное участие, а потом и о ещё более удивительном приключении, случившемся немного раньше, в котором так же принимали участие гвардейцы короля под командованием капитана Карнача. Это был разгром разбойничьего гнезда барона фон Дерека, захватившего в заложники верных слуг короля. Этот рассказ вызвал у рыцарей восторг с некой толикой недоверия, в то время как Джин Хо сделал глубокомысленное замечание о том, что поисковиков нынче готовят не хуже космического десанта.

Они выпили много вина, которое исправно приносил безмолвный лакей Пьер, и отправились спать уже сильно навеселе. Ночь он проспал как убитый, и вот теперь лежал, не в силах заставить себя встать с постели, может, потому, что не видел в этом особого смысла. Он снова закрыл глаза, собираясь уснуть, но в этот миг в дверь кто-то уверенно постучал и она открылась.

— Ваше сиятельство, — услышал он бодрый голос Эдама, — кавалер де Олонд уже замучил меня вопросами, когда вы изволите проснуться. Я сдался на его мольбы и взял на себя смелость…

— Что случилось? — спросил Марк, попытавшись откинуть одеяло, но лис ловко подхватил его край зубами и снова натянул на себя.

Марк фыркнул и закрыл его другим концом с головой, потом сполз с кровати, обогнув недовольно сопевшего зверя.

— Пропала баронесса де Олонд, — радостно сообщил оруженосец, зажигая свечи в канделябре. — Тут холодно, как в могиле!

— Неудачное сравнение, — проворчал Марк, озираясь по сторонам в поисках одежды и сапог.

— Я к тому, что нужно натопить…

— Что с баронессой?

— Она ушла. Её нигде нет, задняя дверь в кухне и калитка открыты. Кавалер де Олонд полагает, что она не выдержала всего этого ужаса и смертей де Руже и де Турнье и сбежала. У неё много родни в соседних городах и…

— Сбежала? В такой ливень? Тёмной ночью?

— Вот и он сомневается. Он думает, что нужно отправиться на её поиски, но понятия не имеет куда ехать и где её искать. К тому же, мне кажется, он не хочет мокнуть под дождём. Короче, он растерялся и надеется, что вы скажете ему, что делать.

— У него есть отец. Я-то тут при чём?

— Старик очень встревожен и умоляет найти её, но ничего путного сказать не может. Он тоже не видел её давно, и не знает, когда она сбежала, возможно, ещё засветло.

— Нет, уже стемнело, когда мы ходили в каморку к садовнику. Он ничего об этом не сказал. К тому же в кухне ещё возилась кухарка.

— Значит, она сбежала этой ночью! — жизнерадостно заявил Эдам.

Марк замер и подозрительно взглянул на юношу.

— Вы что, обнаружили живительный источник в винном погребе?

— Мы выпили немного, чтоб согреться, — запротестовал оруженосец. — Нам кухарка дала! Вместе с закусками. И сказала, что мы очень милые юноши…

— Наверно, кувшин был большой, и она приложилась к нему первой, — проворчал Марк и присел на кровать, чтоб надеть сапоги. — Джин Хо, хочешь развлечься?

— Нет, — тявкнул из-под одеяла лис.

— Завтрака не получишь. Спи до обеда!

— Ты плохой друг! — раздалось позади и что-то упёрлось ему в спину, выталкивая с кровати. — Ты не любишь животных! И к тому же ты жадный!

Марк, обернувшись, с интересом наблюдал, как звериные очертания под одеялом вытягиваются, постепенно превращаясь в человеческие, а потом из-под одеяла высунулась встрёпанная голова Джин Хо, он окинул сонным, но уже недовольным взглядом комнату и спросил:

— А что сегодня на завтрак?

Марк знал, что лиса сначала нужно накормить, иначе он откажется сотрудничать. Потому они спустились в столовую, по которой нервно выхаживал Дамьен, а у окна, глядя на струящиеся по стеклу потоки дождя, стоял капитан Лафар. Если сын барона был встревожен, то на лице его друга застыло мрачное и немного злое выражение.

— Где завтрак? — возопил лис, увидев пустой стол. — Вчера нам не дали обеда, а теперь хотите зажать и завтрак? Так в этом доме принимают важных гостей?

— О чём вы? — нахмурился Дамьен, взглянув на него, в то время как лакей, стоявший у дверей, без дополнительных указаний отправился на кухню. — Разве вам вчера не принесли обед?

— Нет! И если б мы не явились сюда вечером сами, то не получили бы и ужина.

— Странно, — Дамьен обернулся к окну, — Арабелла должна была распорядиться насчёт обеда для гостей…

— Но не распорядилась! — не унимался лис.

— Это значит, она пропала уже днём, — хмуро проговорил Лафар. — Она хозяйка в доме и знает, как принимать гостей. Она не могла упустить это из виду.

— Но как она прошла мимо кухарки на кухне или привратника у ворот? Они бы увидели её!

— Не знаю! — отрезал капитан и снова вернулся к созерцанию водных потоков, бегущих по стеклу.

— Объясните по порядку, что случилось? — произнёс Марк, поглядывая на лиса, который до завтрака всегда пребывал в скверном настроении и теперь кровожадно поглядывал на ничего не подозревающих рыцарей.

— Сегодня утром кухарка, войдя в кухню, увидела, что задняя дверь распахнута. Она поспешила её запереть, и занялась своими делами, но потом поняла, что Арабелла не пришла на кухню, чтоб дать обычные распоряжения, что готовить. Даже когда в доме нет гостей, она всегда сама решает, что приготовить и подать отцу. Но сегодня она не явилась. Кухарка встревожилась и послала за ней Пьера. Тот заглянул в её комнату и увидел, что её покои пусты, кровать даже не разобрана. Он заглянул к отцу, но тот сказал, что не видел её со вчерашнего дня, и очень встревожился. Пьер доложил обо всём мне. Я велел обыскать дом и расспросил слуг. Тогда и узнал об открытой двери в задней части дома. Потом прибежал садовник и сказал, что задняя калитка тоже распахнута. В доме её нет, значит, она ушла. Но куда? Ваше сиятельство, я тревожусь о ней! Отец совершенно пал духом! Она итак держалась с трудом, тайком плакала. На неё свалилось слишком много. Даже её служанка уволилась, и ей приходилось обслуживать себя самостоятельно. К тому же эти странные шаги. Она тоже постоянно их слышала в своей спальне. Она говорила, что наверху кто-то ходит по ночам и двигает мебель, но комнаты наверху, раньше занимаемые слугами, теперь пусты. Там никто не может ходить!

— Я тоже слышал этот шум, — кивнул Марк, — но с этим мы разберёмся позже.

— Я просто думаю, что смерть несчастного кавалера де Турнье оказалась последней каплей. Сначала умер Жильбер, но он хотя бы долго болел, и это хоть и произвело гнетущее впечатление, всё же было ожидаемо. Но смерть де Турнье была внезапной, таинственной и жестокой. К тому же эти бесконечные грозы, эти таинственные шаги… Я полагаю, она просто не выдержала и сбежала. Она могла заблудиться в темноте, упасть в овраг или стать жертвой разбойников. Я не слишком чувствителен, но моё воображение рисует картины одну страшней другой. Я должен позаботиться о своей мачехе!

— Если что-то должно было случиться, оно уже случилось, — как-то очень удовлетворённо заявил лис.

Марк с удивлением взглянул на него, но эта фраза была лишь следствием того, что в комнату вошёл Пьер с большим подносом. Джин Хо тут же уселся за стол, всем своим видом показывая, что не двинется с места, пока не поест.

— И правда, — пробормотал Дамьен. — Простите, я совсем забыл об обязанностях хозяина! Давайте перекусим, а после займёмся решением этой проблемы!

Он с мольбой взглянул на графа и тот поспешил успокоить его, кивнув в ответ.

Завтрак прошёл в полном молчании. У Марка не было особого аппетита, он лишь по военной привычке есть всё, что ему дают, чтоб были силы действовать, проглотил овощное рагу с телятиной и выпил кубок сладкого травяного отвара. Рыцари тоже ели без особого желания, в то время как лис смаковал каждый кусок, запивая его грушевым вином, и довольно жмурился. Наконец он отвалился от стола, похлопал себя по плоскому животу, словно это было брюхо обжоры, и взглянул на Марка.

— Я готов к работе!

— Хорошо, — тот кивнул. — Кавалер де Олонд уже провёл расследование, допросив слуг. Как я понял, они ничего не знают?

— Нет, — подтвердил Дамьен. — Они видели Арабеллу вчера в первой половине дня, но с тех пор, как стемнело, она никому не показывалась на глаза.

— Кстати, ваш управляющий, что он сказал?

— Он ничего не может сказать. По вашему совету я перерыл всё у него в конторе и в комнате и нашёл доказательства того, что он регулярно присваивал деньги отца и превращал их в векселя и долговые расписки банкиров из свободных городов, видимо, собирался вскоре сбежать. Он наворовал уже немало, и я запер его в камере. Я разберусь с ним потом.

— Хорошо. Значит, у нас есть один большой дом, где так и не нашли баронессу, шесть слуг, юный оруженосец и ваш отец, не видевшие её с того времени, как наступила тёмная половина суток и пошёл дождь. Вы полагаете, что она сбежала. Её вещи пропали?

— Я… — Дамьен смущённо посмотрел на мрачного Лафара. — Я не проверял. Рыться в женских вещах… Понимаете, вряд ли это уместно.

— Однако это неизбежный этап расследования. Но сперва давайте посмотрим тот путь, которым она будто бы сбежала.

Он решительно поднялся и вышел из залы. Спустившись на первый этаж, он сразу направился на кухню, где хлопотала расстроенная кухарка. Не обратив на неё особого внимания, он сразу же подошёл к двери и распахнул её. Потом присел и осмотрел замок.

— Мы запираем дверь на засов, — несмело сообщила кухарка.

Он кивнул и, поднявшись, закрыл дверь и снова открыл её.

— Она была распахнута? — обратился он к женщине.

— Ну да! Видите, ваша милость, весь пол у дверей мокрый от дождя. По кухне гулял ветер.

— Но на ночь ты её заперла?

— Я всегда проверяю, задвинут ли засов, перед тем как идти спать.

— Я понял.

— Что именно? — поинтересовался Джин Хо и, подойдя, со скучающим видом прислонился к косяку, поглядывая в ночной сумрак на улице, подёрнутый сероватой пеленой ливня.

— Дверь тугая. Если даже засов не задвинут, она не могла распахнуться сама собой. Кто-то вышел и оставил её открытой, что странно. Или, скорее всего, кто-то открыл её, чтоб сымитировать бегство баронессы.

— Вы думаете, она не сбежала? — встревоженно спросил Дамьен, подходя к ним.

— Твои рассуждения разумны, — глубокомысленно изрёк лис, проигнорировав этот вопрос. — И ты прав, я не чувствую здесь её запаха.

— Ты уверен?

— Шутишь? Ты бы и сам уловил этот назойливый пряный аромат.

— Ну да, мандарин с корицей и перцем.

— Гремучая смесь для моего нежного носика. Я старался к ней не приближаться, чтоб не чихнуть, но всё равно это было ужасно.

— Значит, она не покидала дом.

— Через эту дверь точно.

— А через другую?

— Пошли, понюхаем, — пожал плечами лис и направился к выходу мимо остолбеневшего Дамьена.

Возле дверей в нижнем зале лис задержался недолго.

— Нет, — уверенно заявил он. — Если она не вылезла в окно, то должна быть где-то в доме.

— Что ещё мы не осмотрели? — озадаченно спросил капитан Лафар, повернувшись к другу. — Чердак, подвалы?

— Но что ей там делать? Прятаться? Да она боялась оставаться одна в темноте! — воскликнул Дамьен.

— Здесь, кажется, есть донжон, — припомнил Марк.

— Да, но теперь там никто не живёт. Вернее, именно там в тюрьме я запер Сюркуфа. Но Арабелла и раньше-то не ходила туда, а теперь…

— А кто вам сказал, что она пошла туда сама? — слегка раздражённо перебил Марк. — Вы же уже поняли, что в вашем доме орудует убийца. Кто-то распахнул заднюю дверь дома и калитку в саду, чтоб мы подумали, что она сбежала. Идём, осмотрим донжон.

Дамьен кивнул и снова направился в заднюю часть дома.

— Раньше здесь стоял настоящий замок с крепостной стеной, сторожевыми башнями и донжоном, — объяснял он на ходу. — Потом, когда юг стал сравнительно безопасен для вассалов короля и крупных землевладельцев, в моду вошли виллы и дома, окружённые парками. Тогда замок снесли, оставив только донжон, и пристроили к нему этот дом. Семья и слуги переселились сюда, а донжон отдали в полное распоряжение гарнизона. В подвале находятся камеры темницы и пороховой склад, выше — кладовые. На втором этаже кухня и коптильня для дичи. В старых баронских покоях располагались рыцари, там несколько спален и трапезная в старом общем зале. Под крышей — казарма для стражников, арсенал и караульная. После того, как отец не смог больше выплачивать жалование нашей дружине, рыцари и стражники разошлись в поисках другой службы, а де Руже перебрался в дом, поскольку собирался стать членом семьи. С тех пор донжон пустует.

Он провёл своих спутников по длинному коридору в задней части дома к высокой, тёмной двери, распахнул её и, войдя, задержался у порога.

— Подождите, здесь есть факелы, — произнёс он.

Сбоку на запыленной скамье, действительно, лежали подготовленные на такой случай факелы. Дамьен поставил рядом фонарь и достал оттуда свечу, к которой капитан подносил факелы, чтоб зажечь их.

— Двух хватит, — проговорил Марк и взял один из них. — Де Олонд, вы сказали, что здесь есть пороховой склад. Скажите, мог ли кто-то взять оттуда несколько бочонков, чтоб взорвать башню?

— Когда это случилось, гарнизон ещё был здесь в полной боеготовности. Чужой сюда проникнуть и, тем более, вынести порох не мог.

— А кто следил за тем, сколько пороха там хранилось, и куда он уходил? Велись ли какие-то записи?

— Этим занимался комендант де Верне, у него была специальная тетрадь. Но я не знаю, куда она делась после его ухода. Возможно, он передал её отцу.

— Давайте сперва осмотрим подвал, — предложил Марк.

Дамьен кивнул и направился туда, где виднелась ведущая наверх лестница. Как оказалось, рядом был прямоугольный люк, а в нём — спускающиеся в темноту широкие каменные ступени. Сойдя по ним вниз, они оказались в тёмном низком зале со сводчатым потолком и двинулись дальше, к видневшейся вдалеке длинной решётке, отделявшей узкие камеры от остального пространства. Они шли, подняв факелы выше и пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте за толстыми металлическими прутьями. В какой-то момент Дамьен замер и издал встревоженный возглас, а потом кинулся назад и вскоре вернулся со связкой грохочущих на большом кольце ключей. Чтоб рассмотреть, что его так встревожило, Марк подошёл к самой решётке и разглядел на полу камеры какую-то тёмную массу и что-то белое на ней.

Дамьен тем временем отпер дверь и вошёл в камеру. Склонившись над массой, оказавшейся скрючившимся на полу человечком, он перевернул его и вздрогнул.

— Это Сюркуф, он убит.

Марк тут же последовал за ним и, сунув рыцарю в руки свой факел, осмотрел рану на шее управляющего. Его белый полотняный воротник был залит кровью, но она уже успела свернуться, а труп остыл.

— Рана нанесена мечом или длинным кинжалом, — сообщил Марк, поднимаясь. — Хватило одного движения. Жертва не сопротивлялась. Судя по всему, это сделал человек, которому уже не раз приходилось убивать таким способом.

— Разбойник? — спросил капитан Лафар.

— Или воин. Разве не так вы действовали в бою, когда удавалось подойти к противнику со спины?

— Возможно… — нехотя проговорил тот, а Марк вдруг вспомнил, что оба похода короля Ричарда, в которых участвовал молодой капитан, обошлись без сражений, и у того просто не было случая проделать что-то подобное. Но в доме были другие солдаты, которым, несомненно, пришлось участвовать в жестоких сечах и убивать врагов в рукопашных схватках, где такие удары являются обычным делом.

— Оставим его здесь, — произнёс Дамьен, выходя из камеры. — Он это заслужил и вряд ли я оставил бы его в живых. Не нож, так виселица его ждали бы в любом случае. Но меня тревожит, что кто-то пробрался сюда и перерезал ему глотку. Зачем?

— Видимо, этот кто-то решил так же, как вы, и не стал откладывать, — ответил Джин Хо, тревожно принюхиваясь.

— Ты что-то чувствуешь? — с надеждой спросил Марк, но лис пожал плечами.

— Всего лишь запах лекарств. Он был немолод и наверняка страдал целым букетом разных хворей. Хотя, мне кажется, что где-то я уже встречал этот запах. Я постараюсь вспомнить.

Они обошли весь подвал, заглянули и в пороховой погреб, но не нашли больше ничего, что бы их заинтересовало. В погребе Марк осмотрел двойной ряд стоявших у стены бочонков, понимая, что не сможет узнать, брали ли отсюда порох полгода назад.

Они снова поднялись наверх и вошли в тёмную холодную кухню, где ещё не так давно готовилась еда для гарнизона. Теперь здесь было пусто и пахло чем-то затхлым. Окинув грустным взглядом пустые столы и тёмный очаг, Дамьен направился к дальней двери. Судя по его виду, он не надеялся увидеть там что-то важное, но желал осмотреть всё, потому распахнул низкую почерневшую дверь и остановился в изумлении, а потом с криком кинулся внутрь. Марк бросился за ним и, вбежав в низкую комнату с закопченными стенами и потолком, замер, глядя на что-то тёмное, висевшее посредине. Потом он понял, что с потолка свисают мясницкие крючья для туш животных, внизу по полу проходит тёмный жёлоб, по которому с них сливалась кровь перед копчением. Но теперь на одном из этих крюков было подвешено за руки тело женщины в чёрном бархатном платье. Дамьен уже подбежал к нему, но теперь застыл в ужасе, явно не зная, что делать дальше. Марк решительно обогнул его и взялся за тело женщины.

— Да помогите же мне, де Олонд! — крикнул он.

Тот не мог двинуться с места, глядя на белое как полотно, лицо своей мачехи. Однако капитан Лафар не поддался его настроению. Он подошёл и, положив свой факел на грязный каменный пол, помог Марку снять тело.

Женщина уже давно была мертва. Более того, её ноги и низ юбки были покрыты кровью.

— Какое варварство! — воскликнул Дамьен, склонившись над ней. — Кто мог так поступить с женщиной? Какое жестокое убийство!

— Это казнь, — ответил Марк, осматривая тело. — При короле Франциске так наказывали изменников и перебежчиков. Их подвешивали за руки на дереве и наносили глубокие порезы, чтоб они умирали медленно, истекая кровью. Уже король Эдмонд запретил такую казнь, провозгласив, что изменников на войне казнят позорно, но быстро, то есть через обычное повешение.

— Но обойтись так с женщиной…

— Забираем её, — проговорил капитан, собираясь взять тело на руки.

— Подождите, — Марк снова нагнулся, чтоб осмотреть узел на запястьях баронессы. — Что ж, похоже, моя догадка верна. Это сделал тот, кому уже приходилось проводить такие казни. Уверен, что, осмотрев её тело, мы найдём разрезы именно там, где они привели к длительному кровотечению. Это, действительно, жестоко.

Они вернулись в дом, и Лафар передал тело баронессы первому же попавшемуся ему на пути лакею. Внимательно глядя ему в лицо, он велел отнести её в комнату рядом с кухней и позвать туда кухарку, чтоб она подготовила тело хозяйки к погребению. Старик с непроницаемо-скорбным выражением, не задавая вопросов, принял у него эту ношу и унёс, а Дамьен, всхлипывая и вытирая слёзы, пошёл к лестнице, чтоб сообщить обо всём отцу.

— Мы нашли её, — как-то очень спокойно произнёс капитан, — осталось найти убийцу. Что будем делать дальше? — он взглянул на Марка.

— Я уже понял, кто убийца, осталось узнать, почему он это сделал, — ответил тот. — Давайте всё-таки осмотрим её комнату. Может, найдём там подсказки.

Они поднялись на второй этаж и сразу же направились в покои баронессы. Наверно когда-то это были самые красивые комнаты в замке, светлые, со стенами, обитыми шёлком, с изящной мебелью и дорогими безделушками на камине. Просторную гостиную украшали изготовленная из вишнёвого дерева и покрытая золочёными накладками арфа, резной пюпитр, кушетка в виде золотой лани, рога которой служили прялкой, выточенные из палисандра пяльцы с витыми серебряными подсвечниками по бокам. Кресла были обиты золотистым бархатом, а на слегка вычурных столиках поблескивали драгоценные вазы из алкорского фарфора. В маленьком кабинете стоял у окна украшенный инкрустацией секретер, в будуаре — туалетный столик с большим зеркалом и шкафчиками по бокам. Уютную спальню почти всю занимала кровать с золочёным балдахином, с которого ниспадал аккуратными складками парчовый полог.

Было видно, что хозяин замка ничего не жалел для своей молодой жены и окружил её роскошью, доступной далеко не всем дамам равного с ней положения. Марк должен был признать, что даже комнаты его супруги обставлены не так богато, как покои баронессы де Олонд.

Впрочем, он не стал слишком долго размышлять об этом и принялся за обыск. Он скоро заметил, что все эти дорогие, искусно изготовленные вещи, находившиеся строго на своих местах, покрыты слоем пыли. Должно быть, у баронессы, привыкшей к порядку, всё же не хватало времени на то, чтоб убрать её. Она вела все хозяйственные дела, о чём свидетельствовали аккуратно сложенные и подшитые расчётные книги, счета и расписки в кабинете. Её драгоценности были сложены в ларец, но их было немного, возможно, она уже начала распродавать свои украшения, чтоб получить деньги на содержание этого большого дома. Её нарядные платья, завёрнутые в полотняные чехлы, давно уже пылились в гардеробной. Жизнь этой женщины последнее время была нелегка, но Марк никак не мог найти хоть что-то, что говорило бы о том, что она пренебрегает своими обязанностями хозяйки дома и супруги.

Закончив осмотр, он снова вышел в гостиную, где его уже ждал Лафар.

— Вы что-нибудь нашли, ваше сиятельство? — спросил он.

— Нет, — покачал головой Марк. — Ничего, что говорило бы о её предосудительном поведении или попытке скрыться. Напротив, это жилище уравновешенной и аккуратной женщины, достойно переносящей все испытания и осознающей свою ответственность перед семьёй и обществом.

Ему показалось, что на лице капитана в какой-то миг мелькнуло скептическое выражение, но тут же пропало.

— Я тоже ничего не нашёл, — только и произнёс он.

— Идите сюда! — раздался откуда-то приглушённый голос Джин Хо и Марк осмотрелся. — Я в гардеробной. Здесь что-то есть!

Поспешив к нему, Марк застал его в углу комнаты, откуда был сдвинут в сторону сундук с платьями. Один из деревянных квадратов наборного пола был вынут, под ним темнел тайник, из которого лис только что вытащил большой ларец.

— У меня нюх на тайники, — похвастался он. — Если что-то кем-то спрятано, то это может быть лисиком найдено. Я молодец?

— Конечно! — кивнул Марк и, взяв ларец, вынес его в гостиную и поставил на столик.

Лафар следовал за ним. Он явно был взволнован этой находкой.

— Вы думаете, разгадка в нём?

— Сейчас посмотрим, — ответил Марк и достал свою связку отмычек.

Замочек щёлкнул, и он откинул крышку. Внутри он увидел аккуратные коробочки, в которых лежали более ценные украшения нежели те, что он видел в будуаре, большой кошель, туго набитый золотыми монетами, и связка пожелтевших писем, перевязанных розовой лентой. Перебрав их, он убедился, что они написаны влюблённым мужчиной, скорее всего, тем, в кого баронесса была влюблена до замужества.

— Пока ничего особенного, — пробормотал он и достал со дна маленький золотой ковчежец.

Открыв его, он вынул оттуда сломанную серебряную пряжку с образом какого-то святого.

— Наверно, памятная вещица, — пробормотал он, собираясь положить её обратно, но неожиданно почувствовал на плече руку Лафара.

— Постойте, — он взял пряжку в руки.

— Она вам знакома? — спросил Марк.

— Ещё бы! Это святой Андрей, мой покровитель. Эту пряжку мне подарил когда-то отец, а я потерял её, чем был очень огорчён. Значит, это Арабелла её прибрала.

— И хранила в золотом ковчежце? Зачем?

— Ну… — Лафар заколебался, но потом решил быть честным. — Арабелла оказывала мне знаки внимания. Понимаете, записочки, цветочки, вышитые платочки, нежные взгляды, приглашения на свидание. Она постоянно искала моего общества, и мне это было неприятно. Она замужняя дама, к тому же её супруг — старый друг моего отца. Я не хотел его огорчать и губить её репутацию, потому никому ничего не рассказывал, просто старался держаться от неё подальше. Но она, кажется, не хотела отступиться, и всё равно закидывала меня подарками и письмами. В конце концов, я пригрозил, что расскажу обо всём барону де Олонду. Она перестала посылать все эти мелкие драгоценные побрякушки, письма стали приходить реже, и при этом были полны упрёков и жалоб. В конце концов, я перестал их читать, сразу же отправляя в огонь, а подарки вернул при первой же встрече.

— Так она была влюблена в вас?

— Я не давал ей для этого повода! — воскликнул капитан.

— Не сомневаюсь. И как долго это продолжалось?

— С нашей первой встречи на её свадьбе с де Олондом и до последнего времени. Собственно, потому я и не рвался приезжать сюда с Дамьеном, но известные вам обстоятельства вынудили меня.

— А когда была их свадьба?

Лафар задумался.

— Ей было тогда семнадцать… Значит, восемь лет назад.

— И всё это время она тайно любила вас? — изумился Марк.

— Я бы не назвал это любовью, — проворчал Лафар. — Это, скорее, было похоже на одержимость, которую она умело скрывала.

Марк кивнул и вытащил со дна ларца узкую длинную коробочку. Открыв её, он увидел на чёрном бархате белокурый локон, перевязанный золотисто-розовой лентой, и свёрнутую в трубочку небольшую записку. Отложив коробочку, Марк развернул записку и прочёл одну фразу: «Вот доказательство моей любви». Подписи не было.

— Это почерк де Руже, — сообщил Лафар. — Я запомнил его, когда мы играли в фанты. Ему выпало написать мадригал. Поэт из него был плохой, но вот почерк мне запомнился. Но что значит эта записка?

— Я уже неоднократно слышал, что он был влюблён в хозяйку. Но вот почему он подарил ей в знак любви чей-то локон?

Он снова взял коробочку и присмотрелся. Волосы были белокурые, с лёгкой рыжинкой, такие же, как у Дамьена, но гораздо длиннее.

— Позвольте, — дрогнувшим голосом произнёс капитан и, взяв коробочку, поднёс её к глазам. В следующий момент он пошатнулся, и Марк едва успел поддержать его. — Это локон Жаклин, — ответил Лафар. — Моток этой ленты я купил на ярмарке в Лианкуре. Продавец уверял меня, что этот цвет «Румянец невинности» носят в столице девушки на выданье. Я подарил ей ленту, когда последний раз приезжал сюда. Понимаете? Она не могла дать локон, перевитый этой лентой де Руже, потому что уже решила расторгнуть помолвку с ним. Он убил её и срезал этот локон, чтоб принести Арабелле, как знак своей любви? Я ничего не понимаю!

— А мне, напротив, всё становится понятным, — вздохнул Марк и, взяв из его рук коробочку, закрыл её. — Теперь я знаю, кто, кого и почему убил.

Капитан воззрился на него, но в это время позади скрипнула дверь. В гостиную несмело заглянула кухарка, и Марк заметил, что её лицо опухло от слёз, а глаза покраснели.

— Входи, — поспешно произнёс он, опасаясь, что она сбежит, увидев здесь знатных господ.

Она вошла, её большие красные руки нервно теребили край полотняного передника.

— Простите, ваша милость. Я лишь хотела взять платье, чтоб обрядить мою бедную госпожу.

— Ты можешь делать всё, что нужно, — он поднялся и, немного подумав, спросил: — Скажи мне, где комната кавалера де Руже?

— До болезни он жил в синей спальне, — припомнила она. — Но теперь там ничего от него не осталось. Господин барон велел сжечь все его вещи в большом очаге, потому что они могли быть заразны.

— А комната барышни Жаклин?

— Её вещи раздали бедным, часть получили перед увольнением горничные. Знаю, что господин барон взял на память какие-то безделушки и отдал все драгоценности и арфу её светлости.

Марк задумчиво кивнул и вышел из покоев баронессы. За ним тут же выскользнул Джин Хо.

— Тебя что-то смущает? — спросил он.

— Ладно, имущество де Руже отправилось в огонь, но его дочь… Почему барон избавился и от её вещей?

— А зачем они, если она умерла? — беспечно поинтересовался лис. — Наверно больно осознавать, что они есть, а её нет.

— Но это значит, что он уже тогда был убеждён, что его дочь мертва.

— Пожалуй. И что из этого следует?

Марк неопределённо пожал плечами и направился в покои короля Франциска, чтоб ещё раз обдумать то, что узнал за эти дни.