Дело о фамильном проклятии

Тайна перстня-убийцы ​

Они ещё были довольно далеко от замка, когда с небес обрушился холодный ливень. Марк поспешно поднял капюшон и накинул его на голову, а недовольный внезапным душем Гром без всяких понуканий ускорил бег, стремясь скорее добраться до тёплой, сухой конюшни. Он вырвался вперёд, оставив позади других всадников и, подлетев к закрытым воротам, возмущённо заржал, едва удерживаясь от того, чтоб встать на дыбы и ударить в них тяжёлыми копытами. Привратник услышал его и поспешил распахнуть ворота.

Марк промчался по аллее, понимая, что если промокнет насквозь, ему даже не во что будет переодеться, поскольку он не взял с собой из Лорма другую одежду. Соскочив с коня, он потрепал его по холке и почти бегом бросился к дверям.

Дверь не была заперта, и нижний зал встретил его полумраком и тишиной. Он осмотрелся. Ни слуг, ни баронессы он не увидел. Несколько горевших факелов не разгоняли быстро сгущающуюся тьму, а лишь обозначали собой стены и лестницу. Направившись к ней, он поднялся на второй этаж. Там тоже было тихо. Где-то в глубине коридора виднелся свет, видимо там занимался делами Дамьен. Потом снизу раздался голос капитана Лафара, призывавшего слуг, и Марк отказался от своего первоначального порыва пойти к молодому хозяину замка и сообщить ему о результатах поездки. Справедливо решив, что Лафар сам всё расскажет своему другу, он направился в покои короля Франциска.

Его камзол был сух и это его порадовало. Только штаны на коленях были чуть влажными, потому он, войдя, сразу подошёл к камину и сел в кресло. Из-за полога балдахина выглянула белая лисья мордочка. Впрочем, это ему показалось лишь в первый момент, потом он понял, что это лицо, хотя тоже лисье, немного бледное, заспанное и обрамлённое встрёпанными волосами.

— Ты приехал? — зачем-то поинтересовался лис, сползая с кровати и, подойдя, сел в соседнее кресло.

— Да, и узнал кое-что интересное.

Марк рассказал ему о том, что им удалось выяснить. Лис слушал внимательно, чуть наклонив голову и глядя в огонь.

— Всё чудесатее и чудесатее, — пробормотал он, когда Марк закончил свой рассказ. — Я и раньше считал, что здесь дело нечисто, но чем дальше, тем более странно оно выглядит.

— А ты где был? — спросил Марк, в надежде, что лис тоже что-нибудь разузнал, но тот пожал плечами.

— Я ходил в лес поохотиться на зайцев. Не то, чтоб я оголодал с здешних харчей, но мне нужно было уложить всё в голове. Не знаю, как у вас людей, а у нас лисов мозги устроены особым образом. Чтоб разобраться в ситуации, нам нужно перестать о ней думать и заняться чем-нибудь другим. Мне лучше всего помогает охота. Когда гонишься за петляющим зайцем, рискуя врезаться носом в дерево или угодить в овраг, как-то не до размышлений о пропавших девицах и разрушенных башнях.

— И?

— Я так ничего и не понял, — признался кумихо. — Но мне не даёт покоя вся эта история с перстнем.

— Тебе тоже?

— Я его видел, Марк. Он выглядел очень тревожно и необычно для вашего мира. Этот глаз дракона словно смотрел на меня, и я понял, что к нему прилагается зубастая пасть и кинжальные когти. Мне стало жутковато.

— Тебе?

— Марк, в иерархии демонов нашего мира лисы далеко не на самых высоких ступенях. Всегда найдётся кто-то сильнее, опаснее и коварнее. Выживает тот, кто не связывается с теми, кто может сожрать.

— Я понял тебя. Так что с перстнем? Может, нам стоит выяснить о нём побольше?

— Каким образом?

— Спросить. Я уже поговорил с капитаном Лафаром. Он сказал, что не видел такого кольца раньше. Значит, перстень появился у де Руже после отъезда капитана в Лорм, но ещё до того, как он сам заболел. Об этом может знать барон или его супруга.

— Давай спросим у них! — поднялся с места Джин Хо.

— Прямо сейчас?

— А что тянуть? Давай, шевелись, — и он направился к двери.

Марку осталось только последовать за ним. В доме было всё так же тихо. Марк прошёл по коридору и постучал в дверь комнаты баронессы. Ему никто не ответил, и он решительно направился дальше. Постучав в высокие двери покоев барона, он услышал за ними какое-то движение, а потом скрипучий голос:

— Входи, дорогая…

Чуть смутившись, он всё же открыл дверь и вошёл в просторную комнату, освещённую десятком свечей, вставленных в подсвечники и канделябры в разных концах помещения. Здесь не было кровати, должно быть спальня находилась за одной из двух дверей, расположенных в боковых стенах друг против друга. Посредине стоял большой резной стол, за которым в старинном кресле, закутавшись в плед, сидел барон. Он как-то беспомощно и чуть подслеповато посмотрел на вошедших и вздохнул.

— Простите, я думал, это моя жена.

— Вам не стоит извиняться, это мы так некстати нарушили ваш покой, господин барон, — учтиво произнёс Марк. Осмотревшись, он увидел у стола ещё одно кресло и присел в него, не спрашивая разрешения. — Мы не станем утомлять вас своим обществом. Я прошу вас только ответить на несколько наших вопросов, и мы немедля оставим вас.

Барон какое-то время задумчиво и грустно смотрел на него, видимо, где-то в глубине души желая выгнать наглых юнцов, но при этом помня, что перед ним граф, внук его сюзерена, а так же недавно высказанные Марком угрозы относительно ренты и арендованных земель.

— Я слушаю вас, ваше сиятельство, — наконец, смиренно произнёс он.

— Нас интересует необычный перстень, который был на руке де Руже и пропал после его смерти.

— Чем же он вас заинтересовал? — слегка растерялся де Олонд.

— Он выглядел очень необычно. К тому же его исчезновение с руки покойного вместе с пальцем выглядит как-то странно.

— Ничего странного. Это мой перстень. Я отдал его де Руже в порыве скорби, а потом забрал обратно.

— Значит, это вы дали ему тот перстень?

— Да, тогда я понял, что потерял мою девочку, — он упёр грустный взгляд в столешницу перед собой. — Жильбер был моим ближним рыцарем и её женихом. Он тоже был печален и собирался покинуть Олонд, но я не мог так сразу лишиться и его общества. Потому я просил его остаться. Я обещал, что буду относиться к нему как ко второму сыну и оставлю ему часть наследства, но он должен быть при мне. Дамьен оставался в Лорме, я не хотел портить ему карьеру, но мне нужен был кто-то рядом в утешение. Как гарантию я отдал ему наш фамильный перстень и показал завещание. Он остался, но вскоре заболел и умер. Конечно, мне не хотелось отрезать ему палец, но это кольцо — реликвия нашей семьи. Оно не могло уйти вместе с ним в могилу на сельском кладбище, потому мне пришлось снять его единственным возможным способом.

— Я понял вас, — сочувственно кивнул Марк. — Последняя просьба, ваша светлость: покажите мне его.

— Но вы же его видели!

— Я хотел бы внимательно рассмотреть его.

Барон кивнул и, нагнувшись в сторону, открыл дверцу сбоку своего стола. Он достал оттуда серую шкатулку. Когда он поставил её перед собой, она глухо стукнула о столешницу. Откинув крышку, барон вытащил из неё перстень и протянул Марку. На него взглянуло злобное красное око дракона, и хоть ему было не по себе, он всё же протянул к нему руку. Но вдруг в его запястье вцепились длинные сильные пальцы, и возле уха прозвучал звенящий от тревоги голос:

— Не трогай его!

Марк с удивлением обернулся к Джин Хо, но тот смотрел вовсе не на перстень а на шкатулку.

— Откуда она у вас? — спросил он барона. — Это ведь свинец? Этот перстень всегда хранился в этом футляре?

— Да, — растерянно произнёс барон. — Сэр Ренод привёз его в Олонд именно в этой шкатулке.

— Всё ясно, — кивнул лис и посмотрел на друга. — Никогда не прикасайся к этому кольцу, ни на мгновение, ни под каким видом!

— Оно проклято? — спросил Марк.

— Вроде того… Спасибо, ваша светлость, что уделили нам время! Не смеем беспокоить вас и дальше. Уходим, Марк!

— Да в чём…

— Потом! — перебил его Джин Хо и, как ребёнка, потащил к двери.

Марк вырвал руку, но принял во внимание необычное поведение лиса, понимая, что за этим кроется что-то серьёзное. Попрощавшись с бароном, который так и сидел со зловещим перстнем в протянутой руке, он поспешил за другом и вышел.

— Ты скажешь, в чём дело? — крикнул он, устремившись за ним по коридору, но тот добежал до дверей их комнаты и юркнул внутрь, как лиса в свою нору.

Войдя вслед за ним, Марк застал Джин Хо стоящим возле камина. Кумихо, действительно, был взволнован и с какой-то мрачной задумчивостью смотрел на огонь.

— Что произошло? — спросил Марк, подходя к нему. — Почему ты не дал мне взглянуть на перстень и даже прикоснуться к нему? Он проклят?

— Можно и так сказать, — кивнул лис, переводя взгляд на друга. Его глаза были чёрными, как ночь, то ли от того, что они сами сменили цвет, то ли из-за расширившихся зрачков. — Я увидел, что шкатулка, в которой он хранится, сделана из свинца, и всё понял. Я вспомнил, как выглядел де Руже перед смертью и узнал эти симптомы. Всё дело в перстне. Это он убивал всех, кто носил его.

— Так он проклят или отравлен?

— Он сделан из особого материала, само прикосновение к которому чрезвычайно опасно. Ну, как тебе объяснить? — на лице Джин Хо появилось страдальческое выражение. — Помнишь, я говорил тебе о мельчайших частицах, из которых состоит вся материя, включая наши тела?

— Я помню, хоть и не понял, как это может быть.

— Понимание воздействия этого перстня на материю ещё более сложно. Это называется «радиация», совокупность излучений, способных ионизировать вещество, вызывая спонтанный распад атомов, из которых состоит тело человека. Понимаешь, из атомов состоят молекулы, а из молекул — человеческий организм, все его органы и ткани. Поэтому радиация опасна. Не понятно? Это кольцо создаёт вокруг себя некую зловещюю ауру, разрушающую первооснову человеческого тела. Под её действием начинает распадаться всё: кожа, мышцы, кости, внутренние органы. Она действует, как проказа, но ещё страшнее, потому что незаметна, а её воздействие необратимо. Она вызывает лучевую болезнь, которую сложно вылечить даже на Земле. Конечно, у нас существуют методики, которые позволяют восстановить организм больного, но это сложный и длительный процесс. И далеко не всегда успешный. Считается, что свинец задерживает это излучение и защищает от него. Согласись, делать шкатулку для хранения украшений из этого серого тяжёлого металла странно. Вот я и подумал…

— Значит, проклятие де Олондов — это просто дьявольское кольцо?

— Да, и ничего более. Я не знаю, почему предки барона перестали носить его, но именно это, а вовсе не сторожевые башни избавили их от смертельного проклятия.

— Ну, почему перестали носить, понятно. Тот самый Лазар де Олонд, доживший до пятидесяти лет, страдал от обжорства и наверняка был очень тучным. Перстень просто не налез на его толстые пальцы, и он убрал его подальше. Его сын был на войне и тоже не носил этот перстень. Полагаю, что кто-то из его потомков сопоставил факты и понял, что именно кольцо, выглядевшее так жутко, было причиной проклятия. Они скрыли это и перестали носить его, хоть оно и оставалось их фамильной реликвией. Но почему барон де Олонд отдал перстень де Руже? Он не знал о его смертоносной силе?

— Ты серьёзно? — лис недоверчиво посмотрел на Марка. — С какого перепуга он отдаёт фамильную драгоценность, да ещё такую странную парню, который не имеет к его семье никакого отношения? Понятно же, что он намеревался убить его проверенным способом, причём заставив невероятно страдать.

— Но за что? Постой! Объяснением может быть только одно: он был уверен, что в исчезновении и, возможно, смерти его любимой дочери повинен именно её жених! Он отдал ему перстень в отместку за участь Жаклин!

— Похоже на то, — пожал плечами Джин Хо. — У меня нет другого объяснения. Возможно, Дамьен и не знает о тайне этого кольца, может, не заметил его на руке умирающего, как и капитан Лафар, а может, всё понял и так ужаснулся, что не посмел ничего рассказать ни тебе, ни даже своему лучшему другу. Впрочем, как ты понимаешь, хоть для нас с тобой всё это ясно, как день, доказать ничего невозможно. В конце концов, этот мерзавец де Руже получил по заслугам. Отец, в одночасье превратившийся в калеку, только так мог отомстить за смерть своей любимой дочери. Я его понимаю и не виню. Мне самому приходилось мстить за гибель детей.

— Возможно, ты прав, — кивнул Марк. — Мы ничего не можем доказать, да и могли бы, какой в этом прок? Ему ничего не грозит в этом случае, он действовал в своём праве. Но в деле об исчезновении Жаклин до сих пор нет никакой ясности. Допустим, её убил Жильбер. Но зачем? Он не хотел на ней жениться, она готова была освободить его от этой обязанности, к тому же он ничего не получил от её смерти.

— Ну, если тебе это так интересно, давай продолжим наше расследование. Кстати, мы до сих пор не знаем, кто убил де Турнье и взорвал сторожевую башню. Здесь всё равно заняться больше нечем, и мы в любом случае должны остаться здесь до светлого утра. С чего начнём?

— Давай расспросим прислугу и баронессу. Они были здесь, когда пропала девушка, может, скажут что-то полезное.

Расспросы лакеев ни к чему не привели, это были суровые старики, которые, как полагал Марк, когда-то были солдатами своего барона и участвовали в военных походах. Они отвечали на все вопросы вежливо, но односложно, причём чаще всего звучал ответ: «Мне это неизвестно». Пожилая кухарка, вспомнив те дни, безутешно разрыдалась и выдала множество сентиментальных и печальных подробностей, однако, полезного для расследования сообщила немного. Из её рассказа Марк понял, что она узнала о пропаже барышни от других слуг, личная горничная девушки была очень встревожена и твердила, что её молодая госпожа вечером вышла прогуляться в парк и уже не вернулась. Задняя калитка оказалась открыта. Слуги несколько дней сбивались с ног, обыскивая поместье и окрестности, но так ничего и не нашли. А потом пришла страшная весть о разрушении сторожевой башни, и барон понял, что больше не увидит свою дочь, и велел прекратить поиски, после чего слёг в постель и провёл в опочивальне под надзором лекарей почти месяц.

— Скорее всего, к тому времени он уже получил доказательства, что его дочь мертва, и знал, кто в этом повинен, — сделал вывод Марк, выйдя из кухни через заднюю дверь на улицу.

Он направился в маленькую сторожку, пристроенную к заднему хозяйственному крылу дома. Там он нашёл садовника, который деловито точил лопату. Он оказался не так стар, как лакеи, но тоже не молод. Он почтительно выслушал вопросы господина графа и сообщил:

— Я знаю об этом не так много и всё уже рассказал его светлости. В тот вечер я, и правда, видел барышню Жаклин, гуляющей по саду вместе с господином де Руже. Потом они вышли через заднюю калитку. Я ещё подумал, что они, должно быть, решили прогуляться у реки, но час был поздний и уже стемнело. Однако я не могу вмешиваться в дела господ. На всякий случай я не стал запирать калитку, чтоб они могли вернуться, и пошёл по своим делам. В тот месяц было жарко, и на кустах появилась тля, которую нужно было постоянно снимать. Я занимался этим до вечера, а потом пошёл спать. Калитка была закрыта, и я решил, что барышня вернулась и заперла её, но утром оказалось, что она всего лишь прикрыта, и любой мог отворить её.

— Значит, в тот вечер барышня ушла гулять со своим женихом, но ты не видел, как они вернулись? — уточнил Марк.

— Нет, не видел. Но господин де Руже сказал, что они вскоре воротились в дом, потому что гулять было темно. Он проводил барышню в её комнату и пошёл к себе.

— Её горничная это подтвердила?

— Нет, она в тот вечер вместе с Марион, служанкой её светлости, разбирала сундуки, чтоб проветрить одежду. Когда они закончили, было уже поздно, горничная барышни подумала, что хозяйка спит, и не захотела её будить, пошла к себе. И только утром заметила, что барышни нет, хотя постель смята. Вот и выходит, что барышня среди ночи поднялась и ушла куда-то.

— Но господина де Руже никто не заподозрил?

— Как же! Его светлость устроил ему настоящий допрос, кричал и угрожал, даже запер в темнице до того, как найдут барышню, но потом прискакал парень из деревни Монтань и сказал, что в грозу разрушилась сторожевая башня. Все перепугались, потому что у нас только собакам и коровам неизвестно о проклятии. Многие слуги из-за этого и разбежались, особенно после того, как заболел господин де Руже.

Закончив расспросы садовника, друзья вернулись в дом и поднялись в свои покои.

— Пока всё сходится, — проговорил Марк и, присев на корточки у камина, подкинул туда пару поленьев из ажурной кованной дровницы. — Де Руже был последним, кто видел девушку живой. Это он увёл её из поместья тёмным вечером, а потом вернулся и, проникнув в её комнату, смял постель, чтоб создать видимость, что на ней спали. Но я до сих пор не понимаю, зачем ему убивать Жаклин.

— Всё разрешится в своё время, — лис беспокойно осмотрелся по сторонам. — Что насчёт ужина? Кстати, обед ты пропустил. Я хотя бы съел зайца, а ты наверняка голоден. Почему нас не кормят? О нас забыли?

— Возможно, нас не застали здесь, пока мы бродили по дому, — ответил Марк. — Идём, нам ещё нужно поговорить с баронессой, хотя она, видимо, следила за тем, как служанки перебирают сундуки, и вряд ли расскажет нам что-то о том вечере. Но всё же, что-то она должна знать.